ирина богомолова

Мы с Андреем познакомились пять лет назад на дне рождения общего друга. Он был высоким, с добрыми голубыми глазами и улыбкой, от которой становилось тепло даже в самый холодный день. Мы быстро сблизились, и через год он сделал мне предложение. Я была счастлива, но уже тогда чувствовала, что в нашей истории будет не всё так просто. Его мама, Светлана Ивановна, с самого начала не приняла меня. Я была из «неправильной» семьи, по её мнению. Мои родители — простые люди: мама — учительница, папа — водитель автобуса. Для Светланы Ивановны, которая гордилась своим «родовитым» происхождением (хотя, честно говоря, я так и не поняла, в чём заключалась эта «родовитость»), я была неподходящей партией для её «золотого мальчика». — Андрей, ты уверен, что она тебе подходит? — как-то раз услышала я её голос, когда мы были в гостях. — У неё нет ни манер, ни связей. Что она может тебе дать? Я стояла за дверью, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Андрей защищал меня, но я видела, как тяжело ему спорить

В ту ночь задувал холодный ветер, периодично по подоконнику долбил своими холодными онемевшими пальцами дождь. Осень... Степан Иваныч не спал. Он маялся. Болели суставы, ныло сердце, наваливалась тоска. Он пил сердечные капли, растирал места больные, раскачивался на койке, но боль не уходила. С тех пор, как умерла его любимая Людочка, он уж и не жил, а так – доживал, считай. Надеялся на мудрость будущего, которая уготовила ему ближайший уход. Утром он встал лишь для того, чтоб вызвать себе "скорую".  Он уже подошёл к аппарату, висевшему у них в прихожей, уселся на кушетку, протянул руку, как вдруг телефон зазвонил. – Здорово, Стёп! Слава Богу, ты дома. Помощь твоя нужна, друг. Выручай, – голос дрожал на другом конце спирального шнура. Звонил его старый фронтовой друг. Лежал он с приступом в больнице, вчера оперировали ему аппендицит. А его непутёвая дочь о болезни отца не знала. Отправила она маленькую дочку с чужими людьми к деду проходящим поездом.  Поезд этот приходил на станцию Р