Елена Шаламонова

Мотоцикл то и дело барахлил на просёлочной дороге, и Витька начал нервничать. Он ехал с братом Славой в крайнюю деревню по этой ветке дороги и до неё оставалось всего пять километров. - Придётся туда в следующий раз, - мрачно сказал Витька, в который раз заводя мотоцикл с коляской, где сидел брат, - давай свернём в Кузнечково, тут соберём что будет – и домой. Надо глянуть нашу технику повнимательнее. Братья заехали в небольшую деревню, стоящую двухсот метрах от главной дороги. И пока Слава обходил улицу, призывая жителей продать за небольшую цену старые чугунки, крынки, утварь, Витька занялся мотоциклом. Вскоре из соседнего дома вышла пенсионерка. Она с интересом прочла табличку-картонку, выставленную Витькой на скамейку, на которой было написано фломастером: «Принимаю старую утварь». Женщина вдруг засмеялась. - Что такое? – не понял оглянувшийся Витька. - Да я поначалу не так прочла. Букву «у» не углядела. Вот и получилось, что ты принимаешь «старую тварь», - всё ещё смеялась женщина,

Ирина Петровна еле дождалась выхода на пенсию, так ей хотелось уже быть свободной, не привязанной ни к какому распорядку дня, рабочему режиму и дожидаться отпуска, когда ты можешь ехать в тёплые края, и хоть немного пожить у моря… Ирина уже была вдовой, но с мужем они успели накопить на «чёрный день» или, как теперь чаще говорят, сделать себе «подушку безопасности». Ирина Петровна даже последние годы, живя без мужа, экономила, мало готовила, донашивала свои наряды, благо фигура держалась в одном размере почти всю жизнь. Она не делала ремонта, так как мечтала о продаже своей квартиры, чтобы купить себе не много, не мало – домик у моря. Ирина Петровна делилась со своими планами только с родными, и то с самыми близкими – с сыном и снохой, и просила их держать её мечту в секрете, так как боялась сглазить свою покупку, и вообще не верила в людскую бескорыстную поддержку. Но теперь, когда она вышла на пенсию, энергии у неё стало, хоть отбавляй. Бывшая бухгалтер начала ещё заранее подыскивать

Лето, казалось бы, должно было радовать теплом и солнцем, но не в этом году. На весь июнь пришлось всего около недели солнечных тёплых дней, и Зоя Васильевна, сетуя на погоду, укрывала свои балконные цветы целлофаном, чтобы они не очень промокли. Женщина жила в этой квартире первый год, начиная с осени. Она приехала после того, как вышла на пенсию, успела пожить в тишине и одиночестве, и, наконец, решилась быть ближе к дочери и её семье, внуку. Так оказалась она в однокомнатной квартире на втором этаже пятиэтажки на окраине областного города. Зоя Васильевна уже встретила свой шестидесятилетний юбилей, и привыкла жить одна, была вдовой почти десять лет. Она часто сидела на балконе, где полно было её любимых пышных гераней разных расцветок, многие из которых она перевезла со своего прежнего места жительства. - Чем богата, тем и рада… - говорила она соседкам, хвалившим её за красоту на балконе, - не могу без цветов, они меня греют, даже в такую дождливую погоду. И есть чем заниматься – он

Борис шёл по аллее парка к набережной провинциального городка. Настроение было хорошим. Бабье лето согревало, даже птицы пели в золотистых кронах клёнов. В обеденный перерыв он старался не тратить всё время на столовую, а шёл прогуляться по набережной, чтобы полюбоваться рекой, постоять немного с рыбаками, постоянно сидящими у моста, подышать свежим воздухом. У Бориса была первая командировка в этот старинный городок, где был филиал их областного вагонного завода. Парень только год отработал на заводе после института и пока набирался опыта и практики. Не первый раз он замечал на скамеечке сквера девушку с большой корзиной, аккуратно покрытой белоснежным вафельным полотенцем. Она продавала пирожки. Скромная, худенькая, с карими выразительными глазами, она сидела и посматривала на проходящих. А на корзине висела табличка: «Пирожки домашние». В этот раз Борис решился подойти. - С чем пироги ваши? - С капустой, повидлом, мясом, яблоками, рисом и яйцом, - скороговоркой ответила девушка. Вид

Маше было скучно. Во-первых, мамы не было дома, она работала, а во-вторых, больной Маше нельзя было идти в детский сад, и врач наказала лечиться дома. С больной сидела соседка – бабушка Зина, всегда выручавшая мать Маши, Ирину Александровну, учительницу. - Нельзя мне никак бросить сейчас моих учеников, - жаловалась Ирина Александровна Зинаиде Ивановне, - дочка уже идёт на поправку, а у нас на носу контрольная работа, заменить меня сейчас совсем некем. Маша и баба Зина сидели дома. Пенсионерка следила, чтобы Маша хорошо ела и принимала после еды лекарство. Соседка уже была на заслуженном отдыхе, а раньше трудилась в библиотеке, поэтому теперь она каждый день читала пятилетней Маше интересные книжки. Они были с цветными картинками, и когда бабушка Зина переворачивала страницу за страницей, Маша с любопытством рассматривала иллюстрации и слушала любимые сказки. За окном лил назойливый осенний дождик, и Маша, хоть и любила бабушку Зину, но всё равно скучала по подружкам. - У тебя дома есть

Константин Егорович считал дни до выхода на пенсию. Много лет он трудился в военной части провинциального городка, и последние пять лет вдовствовал. Дома было пусто и неуютно после ухода жены Анны, а дочка жила уже своей семьёй отдельно, и Константин Егорович не требовал к себе особого внимания, поэтому дочь приезжала не часто, но звонила каждый вечер. - Как только получу пенсию, уеду в деревню, - говорил он своей дочери и зятю, - а то родителей уже нет, и дом стоит пустой. А это не дело. В доме должен быть хозяин. Вот я туда и переберусь. - Да что ты там будешь делать, папа? Один в захолустье? Я же знаю твой характер, ты не можешь сидеть без дела и общения, - удивлялась дочь Светлана. - Верно, но вот я и буду делом занят. Работу подыщу себе… - согласился отец. - Работу. Откуда там работа? – снова удивилась Света, - там и молодым-то негде работать, а тут ты приедешь с пенсией. - Ничего, и на меня найдётся дело. Вон, я как туда приезжаю, так руководитель администрации просит меня то в о

Валя и Олег были женаты пять лет, а отношения их всё были такими же нежными, как после свадьбы. Ещё бы! Весь посёлок гулял на их торжестве, многие говорили: - Вот Олег невесту отхватил, красавица девка, загляденье! Жаль, что не наша, не местная. Наши девушки тоже хороши, но Валя… Валя сразу после свадьбы забеременела, и вот уже подрастала у них Юля, доченька, вся в маму. Олег трудился в городе на заводе, каждый день возвращался домой, и сразу обнимал жену и дочь. А Валентина работала в местном детском садике. Стояло лето, в посёлке было много дачников, звенели голоса детей – каникулы. Валентина тоже была в отпуске. Она ухаживала за своим огородом, Юля играла рядом. - Доченька, я на речку быстро схожу, а ты со двора не уходи, с тобой баба Тоня посидит. Я ей скажу. Соседка баба Тоня всегда была рада полюбоваться на Юлю. А Валентина уложила стиранные половички на старую детскую коляску и повезла к реке, чтобы прополоскать как следует. Она спустилась с высокого берега чуть подальше от пл

Окно в офисе было приоткрыто, и первое тепло приближающегося лета проникало в кабинет и создавало атмосферу уюта и радости, и предстоящих отпусков. Самый пожилой работник – Павел Алексеевич, склонился над бумагами, то и дело делая какие-то пометки на полях, не обращая внимания на шёпот девушек Инны и Вики. Они были в хорошем настроении, так как близился обеденный перерыв, а это значило, что они пойдут в кафе, а потом посидят в сиреневом цветущем сквере с мороженым. Но настроение испортила начальница, строгим голосом велев всем зайти в её кабинет для важного сообщения. - Дорогие мои, - начала она тоном не предвещавшим ничего хорошего, - премии в этом месяце не обещаю, но это не самая плохая новость. Грядут перемены, а точнее – сокращения. Я, конечно, сделаю всё возможное и невозможное, чтобы отстоять штат, но гарантировать вам, что никого не сократят – точно не могу… В кабинете повисла мёртвая тишина. - А сколько человек уволят? – тихо спросила Вика. - Пока не знаю, но уж одного как мин

Сергей вернулся из армии, но радость возвращения домой была омрачена тем, что девушка, обещавшая дождаться его из армии, вышла замуж. Встретила городского парня, влюбилась, и укатила с ним в город. Об этом событии Сергей узнал от неё самой, и от матери, и от друзей, которые писали ему письма. Случилось это за полгода до окончания его службы, поэтому самую боль измены Сергей пережил уже на службе, стараясь держаться спокойно, и следуя совету и мольбам матери не расстраиваться, мол, что ни делается, всё – к лучшему. - Слава Богу, что она уехала в город, а не тут стала с муженьком жить… - вздохнул Сергей, когда они с родителями заговорили после его возвращения на эту тему. - Вот и правильно, меньше тебе воспоминаний, - кивнул отец, - но ты парень видный, высокий, сильный. За тебя любая пойдёт, если влюбится. - Успокоил, - рассмеялся сын, - «если влюбится», то, конечно, пойдёт, вот только я уже никому не верю! - А ты погоди поспешные выводы делать, - продолжил отец, - не стоит по одной вер

Началось всё с того, что Мишка, единственный старшеклассник небольшой деревни, начал помогать по хозяйству приехавшему ещё по осени фермеру Ивану Андреевичу, взявшему приличный надел земли для разведения коз. - Погоди, то ли ещё будет, - всматривался в бесконечные поля за околицей Иван Андреевич, - ведь наше богатство в чём? - В чём? – эхом переспрашивал Мишка, тоже смотря на поле. - В земле. На которой трава растёт. А трава - это что? Правильно, корм, дармовой, покупать не надо. Сам растёт после каждого дождика. Вот и будет еда моим козам, молоко, а потом и сыр прекрасный. Оставайся после школы, работы много, - обещал Иван Андреевич, - ко мне ещё и с окрестных деревень люди подтянутся, вот увидишь… - А что для этого надо? – спрашивал Мишка, - чтобы побыстрее наша деревня возродилась, а то прошлые годы все только уезжали в город и не возвращались… - Надо самим деревню восстанавливать. Тут, как я посмотрю, словно никому ничего и не надо, будто и людей в деревне нет. Кругом всё крапивой