Судьбинушка - 22

Люба резко обернулась и встретила насмешливый взгляд своей бывшей одноклассницы Анжелы Гусевой, Гусыни, которая никогда не упускала возможности поиздеваться над ней.
Анжела выглядела великолепно: длинное в пол платье, сшитое из бордового бархата и украшенное стразами. Пышная причёска, яркий вызывающий макияж, открытые плечи, в ушах огромные серьги-кольца.
Любаша в своих потёртых джинсах, стоптанных кроссовках и растянутом свитере мгновенно почувствовала себя некрасивой и жалкой. Анжела поняла это и рассмеялась:
– Ну что, давай проверим, кто из нас получит первое место! Или тебе слабо?
– У меня нет платья, – проговорила Люба. От волнения её щека дёрнулась и уголок губ, и без того всегда приподнятый, скривился в вызывающей усмешке.
– Не отмазывайся, тут есть целый гардероб, – махнула рукой Анжела в сторону и показала своей сопернице на огромную вешалку с самыми разными нарядами.
– Так-так, девочки, быстро!!! – снова захлопал в ладоши распорядитель конкурса. – Осталось всего пять минут.
Он сунул в руки Любе номер с цифрой девять и подтолкнул её к вешалке:
– Давай, быстро приведи себя в порядок! А я побежал. Всё-всё, начинаем.
Катя подошла к подруге:
– Да не обращай на них внимания! – прошептала она. – Никто тебе ничего не сделает, если ты не выйдешь.
Анжела, услышав её слова, громко расхохоталась и сказала так, чтобы слышали все:
– Конечно, не выйдет! Семёнова, ты что ослепла? Это же облезлая кошка, а точнее горелая! Из неё красавица, как сама знаешь из чего пуля... Ха-ха-ха! Ой, не могу! Наши все упадут, когда узнают, кого я тут встретила!
Не выдержав, Люба рванулась к Анжеле, но Катя не дала подруге подойти к ней:
– Оставь её, Люба! Успокойся! Пусть шипит, сколько хочет. На то она и Гусыня.
– Заткнись, Семёнова! Ты ничего не понимаешь! Я не гусыня, я – королева красоты! – с вызовом и нескрываемой злостью проговорила Анжела и резко повернулась к Любаше: – А ты, Кошкина, вали на свой полустанок и торгуй там, сколько тебе влезет. Может быть, заодно и тебя кто-нибудь прикупит по дешёвке. Сейчас повсюду бомжей хватает, таких же, как и ты. Цена тебе – стакан палёной водки! Смешно даже! Припёрлась она на конкурс красоты, полюбуйтесь на неё...
В это время на сцене послышались звуки фанфар, все девушки засуетились, и Люба тоже дёрнулась в руках Кати:
– Помоги мне одеться!
– Любка! – ахнула девушка. – Ты что, правда?
– Давай быстрее, – потребовала Любаша и, бросившись к вешалке, принялась торопливо перебирать сваленные в кучу наряды.
***
Софиты, направленные на сцену, слепили глаза и когда настала очередь Любы выходить на импровизированный подиум, она невольно зажмурилась. Туфли на высоких каблуках, подобранные ею в том же гардеробе, были вполне удобными, но она не привыкла носить такую обувь, потому два раза споткнулась и сбилась с шага. Катя и Анжела выходили раньше Любы и теперь, изящно выставив ногу и положив руку на бедро, стояли среди других участниц по обе стороны от подиума.
Чёрное платье с блёстками держалось на плечах Любаши на тонких бретельках, и она уже очень жалела, что выбрала именно его. Вдруг они порвутся, не выдержат веса тяжёлой ткани. Не хватало ей ещё такого позора. Господи, зачем она на это согласилась? Могла ведь просто послать эту Анжелу куда подальше. Что она хотела ей доказать?
– Вот ты дура дурацкая! Дубина бестолковая! Правильно сказала эта Гусыня, зачем я только сюда припёрлась? – мысленно ругала себя Люба, приподнимая подол длинного платья и стараясь не смотреть в объективы фотоаппаратов, щёлкающих в руках репортёров всех местных газет. Где-то там, впереди, сидели члены жюри, но Любаша из-за ярких вспышек камер не могла разглядеть их лиц. Совсем растерявшись, она на какой-то момент замерла, остановившись на краю сцены, а потом повернулась к жюри спиной и пошла туда, где стояла её подруга. Ведущий торопливо сделал Любе короткое замечание, но она не разобрала его слов и, окончательно растерявшись, заняла место рядом с Катей, хотя должна была встать совсем с другой стороны.
– Простим волнение нашей юной участницы! – прокомментировал её поступок улыбающийся ведущий и, чтобы замять неловкую ситуацию, рассыпался в весьма удачных шутках, развеселив своими словами всех присутствующих.
Не рассмеялись только Катя и Люба.
– Я же тебе всё объясняла, – тихонько прошептала ей подруга. – Тебе надо было идти не сюда. Вот почему ты не ездила со мной на репетиции?
– Отстань, – упавшим голосом ответила ей Любаша, поправляя подол платья. – Зачем ты вообще меня сюда притащила?
– Сейчас все выйдут и начнётся перестроение, – торопливо проговорила Катя. – Видишь вон ту девушку в зелёном? Ты должна будешь идти за ней. Только ничего не напутай, пожалуйста...
Люба молча кивнула. В своём чёрном платье она чувствовала себя вороной, залетевшей в стаю павлинов, и мечтала только об одном, чтобы всё это скорее закончилось.
Снова зазвучала музыка и девушки, стоявшие по краям, красивой походкой пошли по сцене, изящно виляя бёдрами. Люба увидела, что они проходят по кругу, потом, оказавшись в самом центре перестраиваются и парами проходят по подиуму, останавливаясь в нескольких метрах от жюри. Люба старательно повторяла все за девушкой в зелёном платье, на которую ей указала Катя и вздрогнула, когда увидела, что к ней приближается Анжела.
В паре с Любой она не встала, но оказалась за её спиной и успела прошептать ей злобно:
– Ну что, кошка горелая, сейчас ты за все поплатишься…
Все остальное произошло очень быстро: Люба сделала несколько шагов и вдруг покачнулась, едва не упав. Она не сразу сообразила, что произошло, и только почувствовала, что кто-то как будто дёрнул её за платье. Любаша стремительно обернулась, но было уже поздно: Анжела с торжествующей улыбкой наступила на подол её платья, тонкие лямки не выдержали, и тяжёлая струящаяся ткань змеёй скользнула к ногам Любаши.
Хлоп, хлоп, хлоп…
Замешательство Любы длилось всего несколько секунд, но всё это время она стояла в одном нижнем белье в нескольких шагах от жюри и смотрела на аплодирующего ей человека, который не сводил с неё проницательных глаз.
– Извините… – Катя сориентировалась быстрее подруги.
Она подбежала к ней, помогла натянуть упавшее платье, а потом обняла Любу за плечи и повела прочь со сцены.
– Что ж, такое тоже бывает! – ликующим голосом начал ведущий. – Конкурсы красоты – это не только изящество и грация, это ещё и моменты неожиданности. Но вы обратили внимание, как прекрасна эта юная богиня? Давайте посмотрим, кто может посоперничать с ней?
– Я! – вперёд выступила Анжела Гусева и лучезарно улыбнулась председателю жюри.
Он насмешливо приподнял брови и скривил губы в плотоядной усмешке. На Любу несколько минут назад он смотрел, не улыбаясь. Но она все равно узнала его. И теперь, торопливо натягивая на себя в раздевалке свои старенькие джинсы и свитер, дрожала от страха.
– Всё, Люб, я побежала! – сказала ей Катя, но Любаша схватила её за руку.
– Нам нужно быстро уматывать отсюда! – сказала она подруге.
– Да ты с ума сошла! – воскликнула та. – Всё же только начинается! Отпусти, мне нужно на сцену! Я не собираюсь уступать Анжелке и отомщу ей за нас обеих!
– Дурочка! – Люба взяла лицо подруги в ладони и заглянула ей в глаза: – Ты знаешь, кто председатель жюри этого конкурса?! Лёня Смит! Главный бандит в нашем городе!
***
Никита позвонил в дверь Юли, и она сразу же открыла ему, как будто стояла и ждала его прихода:
– Никит, я ни в чём не виновата! – сказала она, всё же заливаясь краской нестерпимого стыда.
– Позови Илью, – сказал Никита, делая вид, будто не слышит её оправдания.
– Послушай, я говорю тебе правду, – снова начала Юля. – Я не толкала Александру, она сама набросилась на меня. А потом упала. Но я сразу же вызвала скорую помощь.
– Ты знаешь, что она была беременна и потеряла ребёнка? – спросил он её сухо.
– Нет…– растерялась Юля. – Этого не может быть. Никита, что такое ты говоришь?!
– Илья! – крикнул Никита, не желая продолжать этот разговор.
А мальчик и сам вышел на голос отца, но подошёл не к нему, а к Юле и доверчиво прижался к ней:
– Я не хочу домой, папа. Я останусь здесь.
– Это что ещё за новости?! – воскликнул Никита. – Пойдём сейчас же. Мне не до твоих выкрутасов.
Илья сделал шаг назад и спрятался за спину Юли:
– Я не пойду, – снова покачал он головой.
Раздосадованный упрямством сына Никита схватил его за руку и дёрнул к себе:
– Ты не много ли на себя берёшь? Кто вообще разрешал тебе уходить из дома? Почему ты не слушаешься тётю Сашу? Я оставляю тебя с ней, чтобы спокойно работать, а ты ведёшь себя как капризный ребёнок! Ты что, не понимаешь, что я не могу всё время находиться рядом с тобой?
– А раньше – мог! – сорвался на крик мальчик и слёзы выступили на его глазах. – Мне не нравится твоя тётя Саша! Она обманывает тебя, а меня совсем не любит! Я хочу жить с тётей Юлей, она добрая!
Юля протянула руки к Илье:
– Илюшенька... пожалуйста, не плачь. Я буду приходить к тебе, а ты ко мне. Папа тебе обязательно разрешит. Давай вместе попросим его об этом.
Никита силой вытащил сына из квартиры Юли:
– Зачем? – повернулся он потом к ней. – Зачем ты сманиваешь его? Зачем настраиваешь против нас? Что тебе нужно от моего сына? У него есть отец и скоро будет мать. А ты ему никто. Пожалуйста, больше никогда не приближайся к Илье. Тебя никто об этом не просит. Из-за тебя погиб мой не рождённый ребёнок и я не хочу, чтобы Илья тоже пострадал.
– Никита, опомнись! – всплеснула руками Юля. – Ты сам не понимаешь, что говоришь! Послушай меня, пожалуйста… Никита!
Но он не стал больше отвечать ей и, не дожидаясь лифта, пошёл вниз по лестнице, волоча за собой плачущего сына.
***
Весь вечер Юля не находила себе места от волнения. Если Александра была беременной, почему никто не говорил об этом? Юля потёрла лоб пальцами, вспоминая, как зовут капитана милиции, который допрашивал её, прибыв на место происшествия вместе с вызванным нарядом.
Кажется, Виктор Владимирович Легостаев. Может быть, позвонить ему и спросить, знает ли он что-нибудь о беременности Александры? И в какую больницу отвезли её тогда врачи?
Юля отыскала в телефонной книге нужный номер и набрала его. На звонок ответил дежурный, и когда она попросила соединить её с капитаном Легостаевым, хоть и не сразу, но сделал это.
Выслушав Юлю, капитан проговорил после недолгого молчания:
– Вы знали, что потерпевшая, на момент инцидента, произошедшего между вами, была беременна? Я должен предупредить вас, что в таком случае это будет считаться отягощающим обстоятельством и повлечёт за собой более суровое наказание.
– Да, я всё понимаю, – сказала Юля. – Но я ничего об этом не знала, хотя и не собираюсь снимать с себя вину. Я просто хочу знать правду.
– На самом деле, Кошкина Александра Алексеевна в первый же день обратилась к нам с заявлением о том, что вы причинили ущерб её здоровью. Я опрашивал её в больнице, но о том, что она была в положении, мне почему-то никто не сказал. В ближайшее время я обязательно выясню этот момент и свяжусь с вами. В любом случае вам придётся прибыть в отделение милиции.
– Да-да, я всё понимаю, – ответила ему Юля и положила трубку.
***
Шура намазала несколько тостов мягким сливочным сыром, положила сверху ломтики тонко нарезанной ветчины. Потом убавила газ под туркой и, помешав закипающий кофе, сняла его с огня.
– Милый… – позвала она Никиту, который только что ушёл в ванную комнату, чтобы принять утренний душ. – Ускоряйся, если не хочешь есть холодный завтрак. У меня все готово.
В ответ послышался шум льющейся воды. Шура улыбнулась. Господи, какое счастье, что она встретила Никиту и стала городской девушкой. Вот она красивая жизнь, о которой она так долго мечтала. Теперь у неё было все: вполне привлекательный мужчина, деньги, красивая уютная квартира, современная и просторная. И никто не мешал ей жить так, как она хотела.
Ещё вчера Никита отвёз своего сына в деревню и оставил там, пообещав забрать через неделю, когда Шура будет чувствовать себя лучше. Но она-то знала, что там, где одна неделя, их будет две. А где две, там целый месяц. И так дальше… Не нужен ей этот ребёнок, а значит, ноги его здесь не будет ни-ког-да.
Звонок в дверь прервал размышления Шуры и она, запахнув шёлковый халатик, вышла, чтобы встретить раннего гостя. Но, посмотрев в глазок, испуганно вздрогнула и прикусила губу: на лестничной площадке стоял капитан, принимавший у неё заявление на Юлю.
– Александра Алексеевна, открывайте, – послышался его строгий голос. – Я знаю, что вы дома…