Самое интересное из сети

В этом детском доме, как и в любом, были свои традиции. Накануне Нового года все воспитанники писали письма Деду Морозу. Эти письма директор передавал спонсорам, которые как могли старались выполнить просьбы детей. Попадали такие письма и в лётную эскадрилью. Как правило, дети просили об одном чуде: найти папу и маму. И тогда те, кто такие письма открывал, в недоумении ломали головы над подарками. В один из таких дней, бортовой инженер майор Чайкин тоже получил такое письмо. Он сунул его в карман «лётки» и решил прочитать дома, чтобы с женой и дочерью обсудить, что можно купить ребёнку. Вечером, когда семья села ужинать, он вспомнил о письме, вскрыл его и вслух прочитал: «Дорогие взрослые, если можете, подарите мне, пожалуйста, ноутбук. Не нужно тратить деньги на игрушки или одежду. Здесь всё у нас есть. А через Интернет я смогу найти друзей и, может быть, даже родных людей». Внизу стояла подпись: «Санька Ивлев, 11 лет». — Надо же, — сказала жена, -какие дети сегодня умные стали. Действительно, через Интернет он может найти всех, кого надо. А вот дочь Аня нахмурившись, взяла письмо, перечитала его снова и задумалась. Отец заметил, что у девочки дрогнули губы. — Ты чего?- спросил он. — Знаешь, пап, а ведь он на самом деле, не надеется найти своих родителей», — сказала она, — он их вообще не ищет, потому что их нет. Для него ноутбук – это просто спасение от одиночества. Смотри, он пишет: «…найти друзей или родных людей». Родными ведь могут стать и чужие люди. Слушайте, давайте из моей копилки возьмём все деньги, купим ноутбук и вместе отнесём этому мальчику подарок. Новогодний праздник в детском доме шёл своим чередом. Как обычно, было представление. Потом дед Мороз и Снегурочка зажигали ёлку. Затем гости-спонсоры вручали подарки детям. Иногда, даже некоторых детей семьи брали на каникулы. Санька, как обычно никого не ждал. Он привык видеть, что берут только красивых девчонок. На мальчиков внимания не обращают. А письмо он написал просто так. Все писали – и он написал. Правда, сегодня среди гостей он увидел мужчину в форме лётчика. У него даже сердце дрогнуло, но он отвернулся и незаметно вздохнул. Получив кулёк с конфетами, мальчик, хромая, направился к выходу. — Саша Ивлев!- услышал он своё имя и оглянулся. За спиной у него стоял тот самый лётчик. Санька от неожиданности замер и не знал как себя вести. — Здравствуй, Саша! – сказал лётчик. — Мы получили твоё письмо и хотим сделать тебе подарок. Но прежде давай познакомимся. Меня зовут Андрей Владимирович или просто дядя Андрей.— А меня – тётя Наташа, — сказала стоящая рядом с ним красивая женщина.— Я – Аня, — улыбнулась девочка. — Мы с тобой кстати ровесники. — Ну, а я – Санька Обрубыш, — ответил он. Девочка хотела что-то спросить, но мужчина подал Саньке коробку и сказал:— Это тебе от нас. Пойдём куда-нибудь в комнату, мы покажем, как пользоваться ноутбуком. Они зашли в пустой зал, где ребята делали уроки по вечерам. Аня показала, как включать и выключать ноутбук, входить в систему, заходить в интернет, зарегистрировала его в «В контакте». Мужчина сидел рядом и только иногда подсказывал. Санька ощущал его тепло, силу и защиту. Девчонка трещала, как сорока, но мальчик отметил, что она не нюня, в ноутбуке здорово разбирается, в спортивной секции занимается. Прощаясь, женщина обняла его. Тонкий аромат её духов приятно защекотал в носу и в глазах. Санька на мгновение замер, затаив дыхание. Потом высвободился и, не оборачиваясь, пошёл по коридору. — Мы ещё обязательно придём!- крикнула девочка. Теперь жизнь Саньки кардинально изменилась. Он уже не обижался на разные прозвища и не обращал внимания на других ребят. В Интернете можно было найти много полезного. Его давно интересовали самолёты. Он узнал, что первым массовым военно-транспортным самолётом был «Ан-8», что разработал его Антонов, что «Ан-25» — это его разновидность. По выходным дням приходили дядя Андрей и Аня. Иногда они вместе ходили в цирк, играли в автоматы, кушали мороженное. Санька всегда стеснялся, отказывался, ему было неудобно, что они везде за него платят. И однажды, в то памятное утро его позвали в кабинет директора. Он вошёл и увидел тётю Наташу. Сердце нехорошо дрогнуло. Пересохло в горле. — Саша, — сказал директор. — Наталья Викторовна просит тебя отпустить на два дня с ней. Если ты согласен, то я тебя отпущу. — Саня, сегодня День авиации. В части дяди Андрея будет большой праздник. Он приглашает тебя посетить это мероприятие. Поедешь? Санька радостно закивал головой, не в силах вымолвить ни слова. — Вот и хорошо, — сказала женщина, подписывая заявление. И обрадованный Санька вышел вместе с ней из кабинета, держась за руку. Первым делом они заехали в большой магазин одежды. Купили ему джинсы и рубашку. Посмотрев на растоптанные Санькины кроссовки, Наташа повела его в обувной отдел. С обувью пришлось повозиться, потому что размер ног у Саньки был разный. Санька смущался, но она сказала: « Ничего, после праздника поедем в ортопедический салон и закажем тебе ботинки. Один будет на специальной подошве, тогда ноги будут на одном уровне, хромать почти не будешь. И со стороны тоже будет незаметно». Потом они заехали в парикмахерскую и домой, чтобы забрать Аню. Санька впервые в жизни переступил порог не детского дома. Он никогда не был в квартирах и не знал, как живут обычные семьи. Неповторимый запах семьи, уюта и чего-то ещё тёплого, и родного окутал всё его существо. Он робко прошёл в комнату и, сев на краешек дивана, огляделся вокруг. Прямо перед ним стоял огромный аквариум, в нём плавали разные рыбки. Санька таких видел только по телевизору. — Я готова, — сказала Аня, — идём, Сань, мама нас догонит. Они вместе спустились в лифте вниз и пошли к машине. Возле песочницы стоял мальчишка и смотрел по сторонам. Увидев их, закричал: — Кандыль- баба, кандыль- дед! — Подожди секунду, — сказала Аня и подошла к кричащему. В то же мгновение Санька увидел, как она резко повернулась, и мальчишка плюхнулся в песочницу.— Ты чего?- только и сказал он, лёжа на песке. — Я же пошутил.— В другом месте шути, — ответила девчонка. Аэродром был расцвечен разными красками. Их встретил дядя Андрей и повёл показать свой самолёт. У Саньки захватило дух, когда он близко увидел гигантскую серебристую машину. Его душа до глубины была поражена мощью самолёта. Потом было авиашоу. Люди смотрели в небо, махали руками, радостно кричали. Когда показался самолёт дяди Андрея, Аня тоже замахала и закричала: — Папа летит! Папа! И Санька тоже неуклюже запрыгал и в восторге закричал: — Папа! Вон папа летит! Он даже не заметил, что девочка давно молчит и смотрит на мать. А та почему-то вытирает глаза. Вечером, после ужина, Андрей сел рядом с Санькой и обнял за плечи.— Знаешь, — сказал он, — мы считаем, что все люди должны жить в семье. Только в семье можно научиться по-настоящему любить, беречь друг друга, защищать и быть любимым. Хочешь быть членом нашей семьи? У Саньки к горлу подкатил тугой комок и перекрыл дыхание. Он прижался к мужчине и прошептал: — Папка, я тебя всегда так ждал. Через месяц счастливый Санька прощался с детским домом. Он осторожно и гордо сошёл с крыльца, держась за руку отца, и, почти не хромая, пошёл к выходу. Возле ворот они остановились. Санька оглянулся, обвёл взглядом детский дом и помахал стоящим на крыльце ребятам и воспитателям рукой. «— Сейчас мы перешагнём эту черту, за которой у тебя начнётся другая жизнь», — сказал отец. — Забудь обо всё плохом, что здесь было. Но вспоминай людей, стоящих на крыльце. Это они помогли тебе выжить. Будь всегда благодарен тем, кто помог тебе в жизни. Автор: Надежда Франк Спасибо за ваши комментарии и лайки ❤ Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/moyadysha (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤

🍅ТЕПЕРЬ ЭТИ ПОМИДОРЫ МОИ ЛЮБИМЫЕ! Скептически отнеслась к рецепту, но... попробовала — и теперь заготавливаю каждый год! Помидоры получаются в меру сладкие, ароматные и очень вкусные — попробуйте, и сами всё поймёте

Царь зверей получил клювом: как журавль остановил льва🦁🫣😳 Журавли — не просто символы мира. Съёмка из Танзании показывает, как уверенность побеждает силу.

Куду со всех сторон в окружении, но стойко продолжает держаться🫣

Ужинали в полном молчании. Виталька быстро расправился со своей порцией тушёной картошки, выпил кружку молока и ушёл спать. Татьяна же долго сидела на кухне, глядя в одну точку. Ей хотелось плакать, но слёз не было. И мыслей никаких тоже не было. Лишь полное бессилие и опустошение чувствовала эта молодая, в общем-то женщина, походившая в этот момент на старуху. …Замуж Таня вышла, едва ей минуло двадцать лет. Муж Леонид был на год младше. Уж как её мать отговаривала от замужества, как просила повременить со свадьбой, да куда там! Любовь же, будь она неладна. По первости-то они неплохо жили. Лёня механизатором работал, от колхоза им сразу квартиру выделили – как молодой семье, Татьяна тогда ещё училась заочно в институте и вела начальные классы. Профессию девушка выбрала, глядя на мать, которая в деревне была уважаемым человеком – директором школы. Через год после свадьбы родился Виталька, а ещё через пару месяцев молодой отец отправился на срочную службу. Вернувшись через два года, взялся свой дом строить. И вскоре перебрались они из тесной квартирки в новый пятистенок – светлый, просторный, поставленный Леонидом с прицелом на большую семью. Да только не суждено было его планам сбыться. Больше Татьяна так и не забеременела. Сейчас-то она понимает, что это к лучшему: с двумя детьми и с мужем-пьяницей куда сложнее была бы её нынешняя жизнь. А тогда женщина переживала, даже к бабке-знахарке в соседний район однажды ездила. Та покачала головой, пошептала что-то на воду в литровой банке и отправила Таню домой, сказав на прощание, что надо смириться, тогда, мол, всё само собой управится. Но – нет, не управилось. А муж понемногу начал выпивать, выпивать, да так и втянулся в это дело. Татьяне ещё повезло: буйным Лёня никогда не был, жену и сына не обижал. Другие-то бабы вон как от мужиков своих получают! Может, это и удерживает её до сих пор от развода?.. А ведь был момент, когда она уже готова была уйти от Леонида. Да мать тогда не дала… – Я тебя замуж не толкала, – строго, словно отчитывала нашкодившего двоечника, сказала Валентина Антоновна дочери, когда та заикнулась про развод. – Или ты не знала, что у жениха твоего отец выпить был любитель? Да и дед Лёнькин к Шурке-самогонщице частенько бегал. Не послушалась меня – теперь живи. Не позорь семью! У нас в роду разведёнок не было. И не будет! А потом добавила – уже мягче: – Танюш, не самый плохой у тебя мужик, поверь мне. Работящий ведь Лёнька-то, сговорчивый. Пьёт, конечно, но всё одно в колхозе на хорошем счету. Да и Витальке каково будет без отца-то расти? А уж я с зятем поговорю, вразумлю его, шалопая. По-учительски пожурю, глядишь, и одумается. Семья была сохранена. А Лёнька действительно если кого и слушал, то только свою тёщу. Уважал он Валентину Антоновну безмерно, даже побаивался её. Впрочем, и другие деревенские жители директора школы и уважали, и побаивались. Когда она шла по деревне, иной раз казалось, что даже собаки замолкали и прятались в будки. А местные забияки спешили ретироваться, только лишь заслышав её властный и уверенный голос. Только вот даже страх перед гневом тёщи не избавил Леонида от пагубного пристрастия… Он обещал “завязать”, держался месяц-другой, а потом всё начиналось по новой. …Из оцепенения Татьяну вывел стук в окно. “Кого это принесло в такую пору? – с раздражением подумала она, тяжело поднимаясь со скрипучей табуретки. – Не иначе, Лёнькины дружки барабанят. Спущу с крыльца, коли и правда какая пьянь припёрлась!” Таня включила свет на мосту, распахнула дверь и крикнула: – Кто там? Чего надо? – Тань, да это я, Верка. Открывай давай! Услышав голос подружки, Татьяна поспешила снять большой крюк с петли на нижней двери. – Ну ты даёшь! – улыбнулась она. – То годами нет никаких известий, а то среди ночи пожаловала! Подруги обнялись, расцеловались и пошли в избу. Переступив через порог, Вера на доли секунды замерла, увидев спящего на полу Леонида. – Пьёт? – с сочувствием спросила она, кивнув на свернувшееся калачиком тело. – Пьёт, – со вздохом ответила Татьяна… …Верка всегда была шебутной, где-то даже взбалмошной. После школы уехала покорять столичный вуз, да не поступила. Но осталась в Москве – устроилась работать на завод. Замуж так и не вышла, жила в общежитии, однако вот-вот должна была получить ключи от собственной квартиры. Пристроились подруги на кухне. Татьяна поставила на газовую плиту отчищенный до блеска чайник, чиркнула спичкой, достала варенье, порезала хлеб, что испекла с утра… – Ну, Верка, рассказывай, как там в Москве живётся. – Да что рассказывать-то, Тань? Живу. Работаю. Бригадиром вот назначили. Боязно сначала было а теперь уж привыкла, – с едва уловимой гордостью в голосе произнесла Вера. – Вот, в отпуск приехала, мамке денег привезла на новую крышу – шифером будем крыть. – А правда, что землетрясение у вас было? На почте бабы третьего дня болтали, что тряслось там всё и дома чуть ли не падали, – с любопытством спросила Татьяна. – Ой, Тань, правда. Страху натерпелась! Всё ходуном ходило! Я уж спать легла, утром на смену надо, и вдруг кровать затряслась, шкаф открылся, посуда бренчит, народ в коридор выскочил – кто в чём был. Да и на улицу побежали быстрее. Но ничего, всё скоро успокоилось. Говорят, в новых-то высотках даже трещины по стенам пошли, во как! Ты лучше расскажи, вы-то как тут? Лёнька что, совсем с круга сошёл? – перевела разговор на другую тему Вера. Татьяна махнула рукой: – Совсем сошёл. Видно, всё же будем расходиться. Сил моих нет уже никаких! Напьётся, змей такой, завалится где-нибудь, а мы с Виталькой его домой тащим. Сын-то уж большой, всё понимает. Сам по деревне бегает, батьку ищет. А ну как замёрзнет?.. Стыдобища! Ещё пока мать жива была, хоть немного себя в узде держал. Она его отчитает, пристыдит, и всё получше. Три года уж её нет. И совсем худо стало, Вер. Раз напился, уснул вот так же, а посреди ночи как заорёт: “Мама, не надо! Мама, уходите! Не буду больше пить!” Соскочил, глазами зыркает: где, мол, тёща? Какая, говорю, тёща? Померла давно! А он: “Она за мной приходила!” Допился, видно, до чёртиков. Ну, а проспался утром, и – всё, ничего не помнит… Боялся он маму-то… А больше никто Лёньке не указ… Расходиться надо… Вера хитро прищурилась: – Боялся, говоришь?.. А это, подруга, мысль… …Проснулась Татьяна от еле уловимого запаха дыма. Открыла глаза: на кухне горел свет. Она встала, накинула тёплую кофту и глянула на часы: ещё и пяти утра нет! Леонид уже растопил печь. Вчерашний мороз сменился за ночь оттепелью, тяга была слабая, потому в комнаты и тянуло дымком. Муж был чисто выбрит, словно собрался в колхозный клуб на концерт. И даже рубашку надел свежую. Присев у подтопка, он пытался прикурить. Но руки тряслись – то ли с похмелья, то ли от чего другого. Впрочем, Лёня, как только жена появилась на кухне, бросил папиросу и сел за стол, обхватив голову руками. Она присела на табуретку напротив. Утреннюю тишину нарушало только потрескивание поленьев в печи. Потом мужчина поднял на жену полные отчаяния глаза и, волнуясь, хриплым, прерывающимся голосом произнёс: – Всё, Танюша, бросаю пить. Мать твоя покойная приходила, грозилась с собой забрать. Таня покачала головой: – Да что ты несёшь, Лёнь? Не проспался, что ли, ещё? Муж вскочил, нервно заходил по кухне: – Нет, она правда приходила! Вот как тебя, видел! Да я уж и не спал! Глаза-то открыл, чувствую: камфарой пахнет. Ну, помнишь? Мама всегда колени камфорным маслом натирала. В доме-то тёщином до сих пор до конца этот запах не выветрился… А ещё… землёй так и тянет. Сырой… На дверь-то смотрю, а дверь открыта! Холодно так! А с повети – тёща спускается! Белая вся! Только юбка чёрная. Ну, как похоронили её! На нижней ступени встала и говорит шёпотом, вроде, а я слышу: “Ну что, шалопай…” Знаешь ведь, Тань, она меня, когда сердилась, шалопаем называла… “Ну что, шалопай, допился? Недолго тебе осталось, я тебя с собой забираю. Глоток водки выпьешь – и смерть тебе будет. Скоро, скоро встретимся!” И опять на поветь поднялась, Тань. А я лежу – ни жив ни мёртв. Перекреститься хотел, да рука как онемела. Потом кое-как встал, дверь на мост закрыл… Свет-то включил – а тут земля, Тань. Вокруг меня! И камфарой пахнет. Чуешь? И сейчас ещё запах остался… – Нет, Лёнь, не чую, – ответила Татьяна. – А насчёт водки… Так и есть, не проживёшь ты долго, коли не бросишь пить. Или замёрзнешь где под забором, или в овраг свалишься да шею себе свернёшь, как Быков Юрка в позатом году. Так что… Решай сам, Лёнь, хочешь жить или не хочешь. А я уж и так отревела по тебе – по прежнему, за которого замуж выходила… Леонид подошёл к жене, присел и уткнулся лицом в её колени… – Прости меня, родная, – прошептал он. – Не пью больше. Всё. Слово даю тебе и тёще покойной… …Шумно сегодня в доме Леонида Витальевича и Татьяны Васильевны, людно: вся родня съехалась на их бриллиантовую свадьбу! Старый деревенский дом, почти ровесник этой семьи, помолодел, глядя на улицу новыми окнами. За столом вместе с супругами сидят их сын Виталий, дочь Валентина, что младше брата на пятнадцать лет, пять внуков и семь правнуков. А на столе, щедром угощениями, – ни капли спиртного. Ибо вот уже 48 лет глава семьи не пьёт. И в доме выпивка – под строгим запретом. Старший внук, подмигнув деду, спросил: – А что, дедуль расскажешь, как ты пить бросил? – Да уж сто раз рассказывал, – улыбнулся Леонид Витальевич. – Вы наизусть всё знаете. А коли хотите послушать, пусть мать рассказывает. Она лучше меня эту историю знает. Татьяна Васильевна хитро глянула на мужа и уткнулась тому в плечо. Раскрасневшаяся и счастливая, пожилая женщина совсем не выглядела на свои 80 лет. – Да, – произнесла она, – бывало промеж нас всякое. Но вот уж шестьдесят годочков живём. Ну, а коли не бросил бы Лёня пить… Ой, не знаю, как бы повернулось. Верке, подружке моей, спасибо. Она придумала Лёню напугать… Оделась в кофту белую да юбку черную мою, она-то пониже меня ростом, аккурат, как мама покойная была. Камфорным маслом набрызгалась, земли, что на рассаду я в гобце приготовила, мы с ней достали да в прихожей рассыпали… Напудрилась погуще… На повети одёжу свою сложила. И ждали мы, когда муж-от зашевелится, просыпаться начнёт. Ага, заворочался, я скорее в кровать легла, а Верка двери открыла да на поветь залезла. И оттуда смотрела, когда Лёня очухается. Ну вот… А потом высказала ему от тёщи наказ, да назад на поветь поднялась, дождалась, чтобы муж дверь закрыл, оделась и через ворота сеновала на улицу и спрыгнула. Потом уж, по весне, когда сено перекладывал, нашёл Лёня там Веркину цепочку с кулоном – обронила, видать. Приметный у неё кулон был – из янтаря, с жуком в серединке. И понял, что разыграли мы его. Но пить – ни-ни, больше даже не вспоминал про это. Перевоспитался, значит. Валюшку родили, вырастили обоих с сыном, внуков-правнуков нянчили… Так и прожили шестьдесят годочков… Да и куда мы друг без друга?.. Да, Лёнь? Тот обнял жену, поцеловал в губы… И над столом грянуло весёлое: “Горько!” А с портрета на стене улыбалась строгой улыбкой Валентина Антоновна, словно одобряя и поздравляя своих детей. И радовалось за них её материнское сердце… Автор: Живу в глубинке Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/moyadysha (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤

Ну, собственно, ни к чему это и не привело. Встречались они несколько лет, и поначалу Ольгу не сильно беспокоило положение любовницы, но позднее начало угнетать. Особенно тяжело стало, когда посыпались жизненные неудачи. Проблемы в школе, где Ольга преподавала географию, с родителями одного из самых вредных учеников. Беда с соседями, которые постоянно пили и затопили ей квартиру, но вины своей не признавали. Куча всяких неурядиц по мелочи, да ещё и здоровье начало подводить, Ольга постоянно простужалась, но на больничный не уходила и толком не долечивалась. В довершение ко всему умерла двоюродная бабушка, прожившая всю жизнь в деревне, а двоюродную внучку даже на похороны из школы не отпустили. Ольга давно у бабушки не была, хотя в детстве частенько проводила со старушкой каникулы. Теперь в деревню следовало ехать, писали соседи, просили принять наследство. Хотя бабушку они сами похоронили, разобрали животных: кошку, собаку, козу, – и, надо полагать, припасы на зиму. В какое уж там наследство вступать? *** И вот, сейчас Ольга сидела с Артуром в кафе, рассказывала обо всём, что навалилась, и вдруг не выдержала, да задала вопрос в лоб: – Когда мы с тобой официально будем вместе? Ну Артур и дал понять, что никогда. В общем, стоило такого ожидать, конечно, но Ольге стало внезапно очень больно. Она уставилась в окно и задумалась. Каждую женщину эволюционная программа толкает к тому, чтобы находить партнёра, вить гнездо, а потом плодиться и размножаться. Ну ладно, пусть размножаться хочет и не каждая, но вить гнездо и иметь возможность на кого-то опереться хочется даже самым уверенным в себе дамам. А тут, обопрёшься на него. Как же… – Ах, да, я и забыла, – Ольга попыталась сохранить лицо и не разреветься прямо посреди кафе, – слушай, я на лето в деревню уезжаю. Разгребу дела, оставшиеся от бабушки. Ну то есть она двоюродная бабушка, но была мне всегда как родная. Родная-то умерла, а эта двоюродная… «Почему бы и нет?..» – подумалось ей сразу. В деревню действительно стоит съездить, на могилу сходить, посмотреть, что там с домом. Может, продать его. Отдохнуть опять же от школы, от учеников. На улице лето, у детей каникулы, у Ольги отпуск. *** За окном пели петухи, где-то на ближнем пастбище мычали коровы, на ветках деревьев заливались птицы, а Ольга копалась в вещах, оставшихся в бабушкиных сундуках. Собственно, много там не осталось. Всё приличное разобрали соседи, похоронившие бабушку. Правильно сделали, конечно. Им эти вещи нужны, а Ольге требуется немного и на короткий срок. Но ведь требуется. К тому же теперь следовало выяснить, что делать с остатками, вот Ольга и копалась. За столом на кухне сидел сосед дядя Витя, пил чай и ел ложкой варенье, которое сам же Ольге и принёс. – Ты, Глафирка, тряпьё-то не выкидывай, – говорил он. – Авось куда и пригодится. Уборку затеешь, точно понадобится. – Дядь Вить, я Ольга. – Ух ты, чёрт. И чего я тебя всё Глафиркой кличу, как думаешь? – Да потому что с памятью у тебя уже всё наперекосяк, – лениво огрызнулась Ольга. Она не могла найти ничего нужного, а между тем, ей предстояло прожить в деревне месяца полтора. Ну и чего теперь? Всё новое покупать? Непредвиденные траты. – Нет, – дядя Витя ухмылялся золотыми зубами, – просто ты похожа на неё жуть как. – Да откуда ты знаешь, как она в моём возрасте выглядела? Бабушке за девяносто перевалило незадолго до смерти. – Как не знаю? А фотокарточку-то мы на памятник ей прилепить собираемся какую? Она там молодая, прям как ты. И дивно на тебя смахивает. То есть это ты, конечно, на неё смахиваешь. Памятник-то когда устанавливать будем, тебе позвоним. Народ-то всем миром пообещал поставить, ну так и ты ведь в стороне не останешься. – Даже не знаю, как вас благодарить, – Ольга рассматривала щербатые кружки – всё, что осталось от посуды. – Деньги-то от бабушки остались на похороны или тоже всем миром скинулись? – Кой-чего она оставляла, разумеется, но больше-то народ собрал. Любили ведь твою бабку, Глафирка, по всей округу. Оченно любили. – Я Ольга. – За то любили, что людей целила она. И животину разную. Помогала всем. И будущее провидела, всегда предупреждала о несчастьях и всячески способствовала… Знаешь, она, когда помирала, говорила, что сила её к другой перейдёт. И та другая её место займёт. А теперь-то, выходит, ты её место и заняла. – Это с чего ещё, дядь Вить? – Ольга поморщилась. Ну вот, не успела приехать в деревню, а её уже начинают обязанностями обвешивать. При этом вытащили из дома все кастрюли и сковородки. – Я знаю, что бабушка считалась местной целительницей, но я из города и совершенно не верю вот в это вот всё. – Так а тебе верить и не надо, – нисколько не расстроился сосед. – Верить мы будем, а ты своё дело делай. Наследница ведь ты, похожа на неё один прям в один, да к тому же вовремя так появилась. Трудно тебе, что ль? Чего ищешь-то, кстати? – Кастрюли, дядь Вить… Шторки… Висело же на этом окне что-то. Подушки, одеяло, постельное бельё хоть какое-нибудь… Попросить, что ль, у кого? Мне ненадолго, когда уезжать буду – в конце августа отпуск заканчивается, – тогда всё отдам. – Да принесём мы тебе всё. *** Вскоре и вправду соседи принесли Ольге всё, что требовалось для жизни. Она обустроилась и забыла о разговоре с дядей Витей. О том, что на неё уже обязательства определённые перекладывают. Впрочем, для лишних мыслей в голове не оставалось места. Думать Ольга могла только об Артуре. Она понимала, что с этим отношениями стоит завязывать, не будет никакого толку, но как завязать, если чувства и всякое прочее? Однако соседи вскоре живо напомнили новой жительнице деревни о том, что она всё-таки наследница прежней знахарки. И не просто наследница, а и последовательница. Уже через пару дней явилась бойкая баба Валентина и, поздоровавшись, заявила: – Корова у меня хворает, Оль? Не посмотришь? Бабушка-то тебе силу передала, значит, сможешь вылечить. – На что посмотрю? – спросила Ольга. – На корову? Да я на них в последние годы только по телевизору смотрела. Нет, у меня никакой силы, баб Валь. – Это ты её пока просто не чувствуешь. Вот начнёшь, так сразу сила проявится. Вслед за первой ласточкой последовала вторая. Потом третья. У одной завяли цветы в горшках, у другой куры что-то плохо нестись стали, у третьей спину прихватило, у четвёртой телевизор сломался. – Ну это совсем сумасшедший дом, – обалдела Ольга от последней просьбы. – Телевизор-то тут при чём? Его тоже исцелить надо? – А ты как думаешь? Твоя-то бабушка ласково этак с ним разговаривала, он и работать начинал. Поначалу Ольга просто отказывалась, затем принялась объяснять, что не верит ни в какое колдовство и знахарство. И вообще она ни разу не бабушка. Только это не срабатывало. Соседи всё равно шли, все со своими просьбами, и отказов не принимали, только давали Ольге время подумать. – Ну ты уж потом-то приходи, – говорили они. И гостинцы несли: печенье, пирожки, травы для чая, вышитые полотенца, кружки ручной работы и прочее. – Да ты сходи, – советовал дядя Витя. – От тебя не убудет, а людям приятно. Ольге и самой было неудобно. Соседи принесли ей всё, что нужно, и бабушку похоронили, когда она из города вырваться не могла. А она теперь им в такой мелочи, как бытовое колдовство отказывает. Конечно, никакого колдовства не существует, но раз люди просят сходить… Интересно, как это у бабушки получалось? Спустя неделю Ольга пообещала всем, что таки придёт и посмотрит, как там дела с цветами и телевизором. Но случилось это лишь после того, как в гости заглянул местный ветеринар. То есть местным он был по рождению, а жил теперь в городе. По деревням же ездил на вызовы. Ольга его помнила мальчишкой. Играли когда-то вместе, на речку купаться ходили, истории друг другу рассказывали. Звали ветеринара Ильёй. Он постучался в дверь, ответил согласием на предложение попить чаю и после обмена любезностями проговорил: – Посмотри ты корову, Ольга. Я ей уколы ставлю, но баба Валя лекарствам не сильно доверяет, а тебе поверит. Всё с коровой нормально будет. Цветам подкормки сыпни. Куры сами разберутся. А телевизор… ну тут уж ничего не сделать. Этой рухляди лет сорок. Зато бабам спокойнее станет. Доверяют они тебе, как бабушке твоей доверяли. – Илюш, ну ты же понимаешь, что это бред? – Само собой, понимаю. Только нужна людям вера в чудо, Оль. Все мы в него верить хотим. Ведь это же так просто: слова волшебные произнести и ждать, что благоденствие тебе на голову свалится. Без чуда совсем тягостно. Ольга задумалась. А ведь вера в сверхъестественное и вправду великая вещь. Потому люди и рвутся ко всяким гадателям, покупают карты Таро, отдают деньги цыганам и целителям. Так хочется верить… И начала Ольга ходить по соседям. Причём не только в своей деревне, она и в окрестные поселения заглядывала. И все-то говорили, что радуются новой знахарке. Как она похожа на целительницу Глафиру, ну точно переселилась. Ольга не уточняла, как бабушка могла в неё переселиться. Всё-таки внучке уж тридцать лет исполнилось, когда родственница померла. Случаются ли переселения такого рода? – Правильно делаешь, что не спрашиваешь, – говорил Илья, когда приходил в гости. – Вера – штука нерациональная. Объяснить тебе ничего не объяснят, а верить продолжат. Ольга радовалась его визитам, у них даже что-то похожее на роман завязалось. Илья недавно развёлся, помогал жене и ребёнку, день и ночь лечил животных: выезжал на операции и принимал в кабинете. И находил всё-таки время, чтобы приехать в деревню да заглянуть к Ольге. *** Так прошёл месяц. За это время Артур пару раз писал. Интересовался, когда Ольга вернётся, говорил, что скучает, но всё как-то сухо. А тут его вдруг прорвало. Неожиданно начал звонить едва ли не каждый день, говорил, что ожидает возвращения любовницы с нетерпением, в неистовых чувствах признавался. Ольга отвечала, что тоже скучает, но сама вовсе не была в этом уверена. Столько всего поменялось за короткое время. И куда делась вся любовь?.. – Ты, Глафирка… тьфу ты! Олька, прямо звезда местная, – говорил дядя Витя, когда приходил навестить. – Бабка твоя такая же была. Все мужики по ней с ума сходили. Вот и ты. Как ни приду, так ты с городским своим отношения по телефону выясняешь. Илюха опять же к тебе шарахается. Вовка о тебе только и говорит… Вовкой звали местного алкоголика. К Ольге он иногда тоже приходил. Если трезвый, то просил его закодировать, если пьяный – то ещё налить. И в любви признавался. *** Прошло ещё две недели. Скоро длинный учительский отпуск должен был закончиться, и Ольге следовало подумать о возвращении. А уже не особо хотелось! То ли деревня ей так понравилась. То ли уважение окружающих. То ли Илья. К тому же многое поменялось. Проблемы городские отступили, и здоровье больше не беспокоило. Илья, конечно, мог бы её удержать, но Ольга пока не заводила разговор о скором расставании. Не знала, как это сделать. И тут в деревню заявился Артур. Утром его машина остановилась под окнами бабушкиного домишки, былой любовник вошёл в дом и завёл длинные речи о том, что с женой он скоро разводится, а Ольгу дико любит и ждёт её возвращения. Речи не удивили. Ещё вчера написала подруга и рассказала, что жена Артура узнала об измене, выгнала мужа, и теперь он многое потеряет. Удивил ее приезд любовника. Лучше бы жену вернуть пытался. – Забудь, – сказала Ольга. – Не нужно это никому. Я много лет этого ждала, а теперь не хочу уже. Короче, иди ты в степь… Она на самом деле чувствовала, что её отпустило. Ушли многомесячные терзания, бесконечные мысли, стало легко. Потому что, если хочешь изменить что-то в жизни, меняй прямо сейчас. Уезжай, становись колдуньей, влюбляйся. Что-то меняй! Автор: Алена Громова Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/moyadysha (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤

❗️ Девушки на надувной лодке вдруг решили полетать 👍 — Отличный полёт 😱 — Надеюсь, с ними всё хорошо

Мой любимый песик 🥰

— В таком случае я просто буду смотреть в другую сторону, — сказала монахиня. Через пару минут после того, как свет снова погас и включился, а монахиня вышла из уборной, в баре ее встретили громкие восторженные аплодисменты. Женщина подошла к бармену и спросила: — Сэр, я не могу понять. Они хлопали мне только потому, что я сходила в туалет? — Нет, они просто теперь знают, что вы такая же, как мы, — ответил бармен. — Не хотите выпить? — Нет, спасибо, но я все еще не понимаю, что это значит, — сказала озадаченная монахиня. — Видите ли, — засмеялся бармен, — каждый раз, когда кто-то приподнимает фиговый листок этой статуи, гаснет свет. из Сети Спасибо за ваши комментарии и лайки ❤ Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/moyadysha (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤