Истории, которые влияют на нашу жизнь!

Мужчина, бросив гневный взгляд на жену, вышел на улицу. Тут же его окружила веселая троица. Соседские ребятишки, с раскрасневшимися от мороза лицами, с улыбкой уставились на него. -Дядь, вам, может, помощь по дому нужна? Снег почистить, в хлеву убрать? - спросил самый старший мальчишка, - ну или хозяйке вашей подсобить можем. -Аааа, - кивнул мужчина, поняв, что дети просто решили подзаработать, предлагая помощь по хозяйству, - не, ребят. Все уже сделано. А вы бы домой шли, а то вечер уже. Да и мороз крепчает! Ребятишки, грустно кивнув, попрощались и медленно пошли в сторону дома. В оставшейся избе их ждала мама. -Дети, как погуляли? Замерзли? - слабо спросила мама, приподнявшись на кровати. -Да, гуляли, мам… Ты как? Плохо? Болит? -Нормально… Живая… Отец где? -Он в лес пошел, за хворостом. Нас не взял, велел дома оставаться. -И правильно, мороз крепкий. Как бы и вам не заболеть… А то будете мучаться, как я… День нормально, неделю без сил… Ох, голодные, покормить бы вас чем-то… Дети переглянулись. Еды в доме нет. Как мать заболела, отцу пришлось потратиться на лекаря и дорогие порошки. Продали корову и поросят. Все равно не хватило. Пришлось и осенний урожай отдать за спасение матери. Зато теперь ей лучше. Слабая еще, но поправляется. -Мы поели, мам. Гуляли, нас угостили. Отдыхай! Вскоре вернулся из леса отец, подбросил в печь хворосту, и семья уселась поближе друг к другу. -Зима уходит. Скоро Масленицу встречать будем, а там и весна придет… Ох, как хорошо с вами, тепло и уютно… Сказки надо рассказывать, - слабо улыбнулась мама, - я начну… В темном лесу, в самой чаще, жила Зимушка. Была она такая старая, что постоянно мерзла. И даже теплая бобровая шуба её не грела… Из-под лавки вылез тощий кот и примостился у хозяйских ног. Он тоже любил слушать сказки. Когда семья наконец улеглась спать, и огонь в печи заснул, кот перекувырнулся через себя и обернулся маленьким домовенком. -Не спи! - подбросил домовенок в печь хворосту, - а то мои замерзнут. Эх, голодно. Все запасы поели. Что делать? Как бы семье помочь? Домовенок пробежался по избе, заглянул во все чугунки и мешочки, но ничего съестного не обнаружил. -А скоро Масленица, но блинов семья не поест. Муки-то нет. Пойду, что ли к соседу, у него взаймы попрошу. Домовенок выскочил из избы и, обернувшись котом, побежал по хрустящему снегу к соседям. -…Да я и рад помочь. Но это же я своих обкрадывать буду. Разве это дело? Не могу, прости, сосед. Но знаешь, ты в лес сбегай. Зимушка там вещи пакует, уходить собирается. Может, ты её своей историей разжалобишь, да она тебе поможет. Домовенок не стал медлить и тут же отправился в лес. А мороз крепчал. Деревья трещали. Воздух дрожал. -Значит, я уже близко… Чую, что Зимушка совсем рядом! И правда, как только домовенок скатился с холмика, так сразу увидел старуху в бобровой шубе. -Ух, мороз! Ух, какая стужа, - приговаривала она, подпрыгивая на месте, а потом вдруг замерла и прислушалась, - кто пришел? Кто посмел? -Домовой, - пропищал домовенок и обернулся в свой истинный облик, - здравствуй, Зимушка. Как поживаешь? -Ааа, домашнее существо в лес заглянуло. Что тебя привело сюда?.. Ну, говори быстрее! А то мне еще мороза нагнать надо, пока я в силах. Скоро уж мне уходить, а я не желаю, не желаю отступать! Старуха топнула ногой и из-под её шубы посыпались серебряные снежинки. -Проводить тебя пришел. Пожелать хорошей дороги. Буду тебя в конце года ждать, - от холода застучал зубами домовенок, - и вот еще… Попросить хочу. -Меня? Попросить? А не боишься? - засмеялась Зимушка, - а то я ногой топну, ты мигом в ледышку обратишься. Семью без домового оставишь. Ну, видать, важная просьба… Проси. -Мамочка в конце прошлого года захворала. Так все хозяйство продали, чтобы ее подлечить. И запасы все. Ничего, ничего в закромах не осталось, - запричитал домовенок, - детки голодают, папочка из сил выбивается. А скоро Масленица. Так на стол ведь поставить нечего. Вот бы ты сжалилась и мукички бы подала. -Что? - завизжала старая Зимушка, - я и так вашу эту Масленицу терпеть не могу… Уж больно противно наблюдать, как народ радуется, провожая меня и весну встречая. А ты еще хочешь, чтобы я к такому гадкому празднику тебе снеди пожаловала? Домовенок сжался в комок и мигом обратился в кота. В таком виде ему было удобнее по снегу бежать. Зимушка однако оказалась проворнее. Она схватила кота и приблизила его к своему лицу. -Тепленький. Шубка у тебя мягкая. Вот бы мне муфточку из такого меха. -Шубку за муку? - испуганно пропищал домовенок. -Не будет муки! И беги скорее, пока я твою шубку не забрала. -Но… Зимушка, сжалься. Я ведь не для себя прошу. Семья у меня. Я за них в ответе. -Заморожу, все заледенеет, станет холодным, как сердце мое, как руки, как дыхание, - захрипела Зимушка, отпуская кота-домовенка. -Ну, спасибо, что хоть выслушала и отпустила. Но знаешь, зима все-таки самое теплое время года, - сказал домовенок и повернул домой. А Зимушка застыла. Как же так? Как это самое теплое время года? Разве не лето? Она-то ледяная, студеная. Разве тепло людям, когда мороз трещит, словно старое дерево? -Масленицу они встречать хотят. Блинцов напечь хотят… Ну погодите… Я вам сейчас покажу… Самое теплое время… Зимушка закружилась и поднялся вихрь. Он подхватил её и понес высоко в небо. Там старуха схватила облака и затрясла их, выбивая мелкий снег. Запуржило. Завыло. Захохотала Зимушка. Снова разгулялась она. Снова полетела над домами. Деревня уже спит. Только дым из печей поднимается. А Зимушке все мало. Веселилась и плясала она всю ночь и весь день. Устала, выдохлась. Спустилась на землю, оглядела сугробы и вдруг увидела в окне кота-домовенка. Стало Зимушке любопытно, как живут люди, и она решила заглянуть в окошко. Смотрит, а там вся семья друг к другу прижалась и смеются. Говорят о чем-то, мечтают. -Я такую пургу устроила, а им все нипочем, - удивилась Зимушка, - но так, наверное, только в этом доме. Остальные-то точно под лавки забились и трясутся от холода. Зимушка пошла к другому дому и тоже заглянула в окно. И там все рядышком, отдыхают, улыбаются. В каждый дом Зимушка заглянула и везде видела радость и теплоту. -Видать, прав был домовенок, что зима самое теплое время года. Семьи собираются у огня, беседы ведут, душу свою открывают. Мороз и пурга, оказывается, сближает. Ну да, ну да, что в такую погоду на улице делать? Надо с родными время проводить. -Убедилась, Зимушка, что я тебе правду сказал? - на улицу выскользнул кот-домовенок. -Убедилась. Видать, весной, летом да осенью дел полно. Землю надо кормить, чтобы потом она плоды дала. А зимой и отдохнуть можно. Но почему же все так ждут весну? Почему с таким размахом Масленицу встречают и так рады моему уходу? -Каждому сезону рады. Но твои проводы самые почетные! - домовенок облизнулся, - вот, завтра в деревне праздник начнется. Масленица будет. Блинов напекут люди… -А твои-то без муки сидят, - со вздохом сказала Зимушка, - что же, помогу! Вот гостинцы от меня! Зимушка затряслась и завертелась вокруг себя, и домовенок увидел мешочек муки и горшочки с маслом и медом. -Вы уж с почетом меня проводите. А я проверю. На гулянья приду, своими глазами погляжу! Зимушка почесала кота-домовенка за ухом и пошла в лес, оставляя после себя поземку. *** Солнце светило и на небе, и на земле. Соломенное чучело с яркими лентами улыбалось солнечным лицом. Все угощались блинами. Детишки бегали вокруг костра с леденцами на палочке, взрослые водили хороводы. Пели так громко, что Зимушка даже в самой чаще леса услышала. И помня свое обещание, пошла в деревню. -Ах, как тут красиво! - улыбалась старуха, кутаясь в бобровую шубу, - ах, как тут сладко! И правда, с таким размахом только я отдыхать ухожу! Зимушка закружилась в хороводе вместе с людьми, на минуту забыв, кто она такая. И от этого тепла и радости она даже всплакнула. Капель застучала. Птички запели громче. Домашние кошки вылезли, чтобы погреться на солнышке. -Ну, что, Зимушка, как мы тебя проводили? - спросил кот-домовенок. -Ой, хорошо! С почетом! Обогрелась я у масленичного костра, блинов с медом наелась. Так бы всегда гуляли, я бы вместе с вами, да сразу после в дорогу! -До новых встреч, Зимушка! - прищурил круглые глазки домовенок. А Зимушка поднялась высоко высоко-высоко в небо, махнула на прощание рукой и крикнула: -Гуляйте, веселитесь, люди! Пусть весна будет теплой, как ваши сердца, пусть лето подарит жар, как костер масленичный, пусть осень будет хлебосольной, как ваш стол. А потом и я вернусь. Укрою вас пушистым одеялом, поближе друг к другу прижму. И снова тепло станет. И снова будете вы сказки друг другу рассказывать. Про меня и про маленького домовенка. ( Автор Яна С.) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Васенька был женат, но Ангелина все равно по привычке говорила: жили. Потому что приходил он часто, и даже иногда оставался с ночёвкой. Потом ей надоели одинокие вечера и праздники, да и Васенька начинал наглеть, и в какой-то момент возомнил Ангелину своей собственностью. То есть она вынуждена была отменять посиделки с подругами, поездку к маме и прогулку по лесу, если дражайший собирался появиться. Причем, не факт, что появлялся. Если же она пыталась возразить, он устраивал мини - истерику. Однажды ей это надоело, и судно ринулось навстречу буре. Мини - истерика переросла в грандиозный скандал, после которого Ангелина с громким стуком и огромным наслаждением захлопнула дверь. С тех пор она пообещала себе не связываться с женатыми мужиками всуе. И теперь вот сидит одна, как не очень умная женщина со своими щами. Внезапно, Ангелина поняла, что безумно хочет свежего черного хлеба. Щи с куском мяса, и хрустящая хлебная корочка с горчицей. Она сглотнула слюну. Оставила кастрюлю на столе, быстренько накинула плащ и вышла на улицу. Хорошо хоть магазин, как любят сейчас говорить, находится в шаговой доступности. Рванув в отдел с выпечкой, она взяла буханку черного хлеба, и, махнув рукой, прихватила круассан с шоколадом. Чуть подумала и, зачем-то, положила в пакет второй. На кассе, сунув руку в карман, вдруг поняла, что забыла дома карту. Бабушка всегда говорила маленькой Геле: "Поспешишь - людей насмешишь". С сожалением оставив хлеб на кассе, она извинилась перед кассиром и, злясь на себя, направилась к выходу. На пороге её догнал высокий темноволосый мужчина (ничего себе так). - Девушка, подождите! Возьмите. И сунул ей в руки хлеб и пакетик с круассанами. - С чего бы это мне встретился такой добрый мужчина? - Подозрительно поинтересовалась она. - Я вообще хороший! - Сообщил незнакомец без лишней скромности. - И потом мне показалось, что вы огорчились. - Конечно огорчилась. - Фыркнула Ангелина. - Щи есть, а хлеба тю-тю. - Щи? - Глаза мужчины подернулись мечтательной дымкой. - Я сто лет не ел щей. - Намёк поняла. - Пробурчала Ангелина. - Пойдёмте. - Меня зовут Стас - Сообщил гость, уплетая вторую тарелку. - А вас? До этого он только мычал от удовольствия, да крякал откусывая от корочки, щедро смазанной горчицей. Когда он цапнул с тарелки вожделенную горбушку, Ангелина едва не шлёпнула его по руке. Но, подумав, отрезала корку с другой стороны. Всё-таки, хорошо, что у буханки этих самых сторон две. - Женат? - Коротко поинтересовалась Ангелина, когда они пили кофе с выпечкой. - Женат. - Стас кивнул и торопливо добавил. - Но с женой не сплю. - Ага. - Понимающе кивнула она. - Нет. Правда. - Он даже привстал для убедительности. - У нас и кровати стоят в разных комнатах. - Ладно. - Посмотрев на кастрюлю с оставшимися щами, решила она. - Можешь приходить. Стасик пришёл, потом ещё, и ещё раз. Ангелина чувствовала, что она ему очень нравится. Помня зарок не встречаться с женатыми, женщина утешала себя мыслью, что она, Геля, в отличии от всех этих алчных любовниц, не наносит никакого урона той семье. Нет, ну, правда же. Денег не просит, Стасика не уводит. Другая давно бы уже... * * * * * Однажды, рано утром в субботу позвонила подруга Галка. Ангелина едва сдержалась, чтобы не убить её прямо по телефону. - Сдурела? - Хмуро спросила она. - Ты спишь что ли? - Орала Галка. - Мы с Басиком на выставке в Южном. Приезжай. Поболеешь за нас. Потом мы с девками собираемся. - Иди ты, Галя, куда подальше со своей выставкой! - Зевая во весь рот, заявила Ангелина. - Поспать не дала! - Ну и ладно! - Не обиделась Галка. - Передумаешь, приезжай. Ангелина поворочалась в постели, но уснуть больше не смогла и, ругая, на чем свет стоит, подругу, отправилась чистить зубы. Кофе окончательно привел её в чувство и, немного подумав, она все же решила принять Галкино предложение. Пока добиралась до места, Бася уже успел обзавестись каким-то там кубком, и подруга пребывала в прекрасном расположении духа. Поцеловав Галку в щеку, а бассета в нос, Ангелина с любопытством разглядывала всё вокруг. Она было сделала шаг к рингу, по которому вышагивали блестящие черные доберманы, но Галка потянула её совсем в другую сторону. - Пойдём! Там наши знакомые шнауцеристы. У них через полчаса ринги начнутся. Бася, рядом! Подойдя к невысокой светленькой женщине, начесывающей "столбики" двум симпатичным цвергам, Галка заорала: - Да вы ж мои красоточки! Лен, привет! - Привет! - Отозвалась та, озабоченно осматривая обеих собак. - Сейчас девок своих выставлю, потом поболтаем. После выставки Галка предложила: - А поехали ко мне. Посидим девчонками, посплетничаем. Ну, Лен, Гель, поехали, а! - Сейчас, только мужа с собаками домой отправлю. - Согласилась Лена. - Ты на машине? Где припарковалась? - Справа у выезда. Давай, ждём тебя. Пойдём, Гель. Подержи Баську, я ключи найду. * * * * * - Ой, цветёт калина в поле у ручья! Сверху заколотили по батарее. - Да уйметесь вы сегодня или нет. - Заорал за окном рассерженный мужской голос. -Тс-с! - Лена поднесла к губам указательный палец. - Надо мужу звонить, пусть забирает. - Погоди. - Ангелина наполнила бокалы. - Давай ещё посидим. Галь, ты с нами? - Оставь её - Лена посмотрела на Галку, похрапывающую на диване рядом с Басей. - Сладкая парочка. Ангелина неожиданно всхлипнула. - Ты чего? - Удивилась Лена. - Ничего! Вот почему Галка не парится, что у неё мужика нет? Дрыхнет со своим Басей. А я... а у меня даже собаки нет. - А муж? - И мужа нет! Любовник только. Но он же чужой. - Чужой. - Согласилась Лена. И вдруг тоже захлюпала носом. - У тебя любовник чужой, а у меня собственный муж, как не родной ходит. - Вот гад! - Пожалела её Ангелина. - Да нет, он хороший. - Заступилась за мужа Лена. - Он весёлый и добрый. Не пьёт, между прочим, вообще. Сама не знаю, что с ним. - И мой хороший. - Поделилась Ангелина. - Щи любит. Только врёт много. Представляешь, говорит, что спит со своей женой в разных комнатах. - Почему сразу врёт. Мы с мужем, например, тоже так спим. - Улыбнулась Лена. - Да что ты. - Геля икнула. - А почему? - Да он храпит жутко. - Лена смутилась. - Я с ним не высыпаюсь. - А как вы это...? - Ну, если он захочет, то свистит тихонько, я и прихожу. - А если ты? - Тогда прихожу и спрашиваю: "Ты не свистел?" - Правда? - Ну, ты что, Гель, - засмеялась Лена - это же анекдот такой есть! Неужели не слышала? - Нет. - Ангелина нахмурились. - Значит, всё равно врёт. Значит спит... И она разревелась. Лена пару минут недоуменно смотрела, потом всхлипнула и присоединилась к подруге. - Если я узнаю, что у моего кто-то есть, я его выгоню! - Рыдала Лена. - И я своего выгоню, пусть только придет! - Вторила ей Ангелина. - Зарекалась ведь с женатыми связываться! Это потому что всё время одна и одна! И она зарыдала ещё громче. - Сдурели вы там совсем. Сейчас точно полицию вызову. - Мужской голос за окном кипел от злобы. - Тс-с! Гель, а хочешь, я тебе щенка подарю? - Неожиданно подскочила Лена. - У меня как раз помёт. Кобелёк один есть - чудо просто! Чёрненький. - Чёрненький? - Ангелина высморкалась в салфетку. - Подари, а! Я его Стасиком назову. - А почему? - Имя нравится. - Представляешь, а у меня так мужа зовут! - Да ты что! И они громко расхохотались. - Вот чумовые! То рыдают, то ржут. - Голос за окном теперь звучал с искренним интересом. - Не удивлюсь, если опять петь начнут. * * * * * - Иди отсюда, Стасик! - Сказала она любовнику, когда он в очередной раз попытался переступить порог. - Иди, свисти своей жене! - В смысле? - Удивился Стасик. - А щи? - Не варила! И вообще, у меня теперь другой есть. И дверь захлопнула. Не так громко, как за Васенькой, но тоже не тихо. - Гав! - Сказал серьёзно чёрный щенок. * * * * * Теперь Ангелина ходит со своим питомцем на все выставки. И мужчины посматривают на неё с искренним интересом. Только Ленкин муж, едва заслышав звонкое Ангелинино "Стас! Стасик! Ко мне! Рядом!", покрывается красными пятнами и старается побыстрее укрыться в машине. А щи Геля Ленку варить научила. Наваристые, правильные. Пусть. Не жалко! (Автор Йошкин Дом) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

С первых Дуничкиных дней Силантий взял её под свою опеку. И сейчас, понимая, что человеческий век недолог, с тоской думал о том дне, когда её на этой земле не станет и останется только память. А помнил Силантий всю Дунину жизнь, так что воспоминаний предостаточно. Силантий тихо лежал в ногах у Авдотьи Матвеевны, в голове проносились самые яркие эпизоды из её жизни. — Хи-хи-хи, — не выдержал Силантий, вспомнив, как у Дуняши округлились глазки, когда она впервые его смогла увидеть и своими пухленькими ручонками вцепилась в его роскошную рыжую бороду, и ведь не испугалась, не заплакала, а только загугукала на своем детском языке, как будто поздоровалась – уважила. С рождением Дуняши у Силантия дел, конечно, поприбавилось, но это его не тяготило. Любо-дорого было за ней присматривать. Мать с отцом всё больше в хлопотах, видано ли дело, четверых надо обиходить, а сёстры иногда и подленивались. В такие моменты Дуняша была полностью под его опекой. Силантий вспомнил, как забирался к ней в люльку, и Дуняша, теребя его рыжую бороду ручонками, очень быстро успокаивалась. А какой смелой девчонкой она росла! Если бы не Дуняша, то, может, и не было уже Силантия. Как она с палкой кинулась на помощь, когда его чуть навья не утащила. Тогдашний кот Васька тоже, конечно, помог, но Дунечке Силантий до сих пор был благодарен. А потом она стала подрастать и Силантию больше нельзя было ей вот так запросто показываться. Человек должен жить своей жизнью, а домовой своей. Вот так и побежали годы. Силантий только наблюдал, как росла Дунечка, да подставлял своё плечо, когда необходимость наступала. Девочкой она была смышлёной, но рассеянной, куда чего положит в задумчивости – никогда без его помощи не найдёт. А большие детки – большие бедки. Дунечка выросла в такую красавицу! Отбоя от кавалеров не было. Сёстры уже все замуж повыходили, одна она осталась при отце и матери. Больше всего Силантий боялся, что её какой-нибудь кавалер залётный из родного дома увезёт, вот и пугал всех кавалеров до полусмерти, отваживал от дома. А Георгия принял. Хоть и сирoта он был безродный, но сразу видно, что человек хороший, добрый и работящий. Своего дома нет, так ему этот родным стал. Хорошего мужа Силантий справил Дуняше, ни разу она не пожалела, что за него замуж вышла. Да вот только пять лет назад схоронить его пришлось. Да, человеческий век недолог! Сынок у неё только и остался. Всё пытается её к себе в город забрать, да она не сдаётся. — Эх-эх, только бы Колька её в город не увёз, — зевнув пробормотал Силантий, — и погрузился в приятную дрёму. — Никуда я от тебя не уеду, помощник мой, — тихонечко шептала Авдотья Матвеевна, склонившись над маленьким существом, примостившимся у неё в изножье, погладила косматую голову своей морщинистой рукой и заботливо укрыла краем своего стёганого одеяла, — стaрый, что малый, многое видит. Вот такая сегодня сказка! А. может, и не сказка… Автор: Птица Муха Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

С врачами она говорила по-другому – шепотком, подбирая жалостливые и ласковые слова, заискивала. Но как только они выходили из кабинета – ругала почём зря. – А коли девку родишь, выгонит чё ли? – Ох, и не говори. Обереги, Господь. Думаю и правда – выгонит. Он и вторую-то, когда принесла, так пил неделю беспробудно. Обвинял за девку, как будто я виновата. А уж теперь и не знаю.... – Да куда он денется, дочка ведь, – успокаивали бабёнки. – Да... Куда он без меня. Там ведь ещё двое. Разе справится...,– соглашалась та, – Но ведь... эх, парня мне надо родить обязательно. – А вы знали, что чтоб пятен этих пигментных не было, надо во время родов волосами лицо тереть? Женщины менялись, рожали, уходили в послеродовые палаты. Наступило время и у Катерины – крикливой ожидательницы сына.Она рожала плохо, ругала врачей, кричала и терла волосами лицо, вспоминая про пятна. – Чего ты в лицо-то дуешься? Сказала ж – третьи роды, а так и не научилась? Врач надавила ей на живот. Катерина почувствовала облегчение и сразу услышала тонкий писк. – Кто? Кто там? – Да погоди ты! Врач возилась, долго не отвечала. – Кто? Мальчик? – Де-евонька. – Как? Как девонька? Вы чего? Оооо, – завыла роженица. Но тут ей сказали, что еще не всё кончилось, второй ребенок идёт. С надеждой, что хоть вторым будет сын, роженица поднатужилась. – Девка! Ещё одна. – Чего-о! Нет... У меня ж дома две! Зачем? Оооо, – роженица выла, но уже не громко, а уж совсем жалостливо. – Ну, чего ты, чего. Дочки – это ж мамкино счастье. И разные они вон у тебя. Смотри-ка. Но роженица отвернулась. Глаза б не видели! Что мужу скажет? Отправил он ее за сыном, а она ему двух девок – на. Шел ей тридцать четвертый год, дома – пьющий муж, безденежье, и теперь – четверо девчонок. В послеродовой палате она лежала, отвернувшись к стене, и все поначалу думали, что случилась у роженицы беда. А когда санитарка принесла детей кормить, так не сразу и уговорила. Мать отпихивалась от нее локтем, никак не хотела встать. Но встала под уговоры санитарки, посмотрела на девочек. – Смотри-ка, первая вот махонькая. Всего два двести. А вторая, видать, все себе забрала – почти три кило. Это ж надо, двойня, а вот смотри какие разные. Катерина потянулась к маленькой. А на вторую покосилась. Зачем она? Вот хватило б и одной, первой. А если б ещё и мальчонка... Чай, эта большая всё у нее там внутри забирала, все соки мамкины. И сразу, почему-то, с первых минут знакомства, невзлюбила Катерина вторую – более светловолосую и крупную дочку. Будто она и виновата в том, что родился не сын, что первая – недокормыш, что терпеть ей теперь от мужа претензии и пьянство. Она накрывалась с головой одеялом и выла белугой на всю палату. Уж передали ей, что пьяный муж разнёс, от вести про рожденных девок, старый забор, что старшие ее дети – у тетки Любы, сестры давно умершей матери. Тетка Люба приехала к ней дня через три. Вкачалась в палату – грузная, берет набекрень, на плечах халат, тяжёлая сумка. – Здоровы будьте, бабоньки! – она обвела палату глазами, направилась к Катерине, устало приземлилась на кровать, – Ты подумай, дорогу занесло, думали и не будет уж автобуса. Хвать, приехал Витька. Ох, лихач, чуть не ... в дороге-то от страху. Вота, тут я тебе вареньица привезла, и курочку. За девчонок не переживай, у меня они – чистые, накормленные, в садик вожу. Уж готовлю только то, что они едят. Сама-то уж... – Лёшка как? – перебила Катерина. Тетка Люба махнула рукой. Было понятно – плохо. Пьет, не может остановиться. – Ты-то как сама? Оправляешься? – Заживает. Только реву всё, тёть Люб, – Катерина приложила руку к лицу и заплакала опять. – Ну, ну...Чего реветь-то! Бог детей даёт, разе не счастье? Она убрала привезенное, отодвинула ногой сумку, полюбовавшись новыми, привезенными дочерью сапогами, и шепнула Катерине, наклонившись. – Разговор есть, выйти-то сможешь? Катерина втянула носом, кивнула. Чего-то уж больно таинственно звала ее тетка в коридор. Они отошли к окну в торце к большой раскидистой пальме. – Кать, четверо-то детей тянуть тяжело. Согласна ли? – Да, говорю ж, реву... Тетка взяла ее за руку. – Вот-вот. А Светке моей пятый десяток пошел, говорят уж не будет детей. Отдай ей одну девчонку, а... Одну из двойни. Она и денег немного даст, и сапоги новые тебе привезет за так. – А как? – почти не задумываясь практически согласилась Катерина, шмыгнув носом, – Как отдать-то? – Она уладит. У нее подружка в районе в паспортном. Ох, и туда подарки, – вздохнула большой грудью тетка Люба, – Коли согласна ты... – Согласна. Тёть Люб, я ж сдохну с двумя-то. Сами знаете, нету у меня помощи, – жалостливо тянула Катерина. Вскоре к матери из райцентра приехала Светлана. Она совсем не походила на местных женщин: короткая стрижка, брючки, дублёнка, интересная лохматая шапка и большие очки. И поведением отличалась: о себе рассказывала мало, улыбалась и отмалчивалась. А ещё у Светланы как будто был животик, правда небольшой. Бабы решили – ждёт. Так уж давно пора. Работала Светлана в Кирове, в магазине промтоварном, владела дефицитными товарами, и здесь, на своей родине, чувствовала некое превосходство над бабенками, мечтающими отхватить в местном лабазе хоть что-нибудь стоящее. Приехала Светлана к Катерине в роддом. В палате заблагоухало духами, какой-то совсем нездешней свежестью. Все вопросы решили, Катерина расписалась, где надо. – А посмотреть-то девочек хочешь, чай? – интересовалась Катерина, когда Светлана намерилась уж уходить. – А я уже... Я как приехала, так к врачам сначала пошла. Мне показали их... – И пустили? – удивлялась Катерина, зная здешние строгости. – Ну, так... Я ж заранее договорилась. Все не так просто, Катенька. – И чего? Какую берешь? – Катерина была уверена, что Светлана возьмёт крупную. – Для документов это вообще не важно, но я возьму темненькую, которая поменьше. Кстати, в селе слух пустим, что померла одна твоя девочка. – Оой, – Катерина приложила ладонь к лицу, заплакала. – Вот только не начинай! Кать, ты ж согласилась. Я уже столько денег извела, и сил... Ты тут лежишь, прохлаждаешься, а я вся убегалась, чтоб дела эти решить. – Так ведь двойню делим, чего делаем-то! – подвывала потихоньку Катерина. – Не плачь. Я тебе там такие сапоги привезла, финские. Обалдеешь. И девочка расти будет со мной в достатке. У меня всё для нее будет. Уж поверь... И родня мы, похожесть их объяснимая. Да и разные они, вроде... – А денег-то дашь? Лешка-то ведь... – Дам, конечно. И тряпья передам. Буду своей покупать чего, так и твоей прихвачу. – А может покрупнее возьмёшь, Свет? Молока-то ведь нет у тебя, – хваталась за соломинку Катерина. – Нет. Муж у меня чернявый, да и я... А большая – светлая уж больно. Возьму маленькую. А молоко ... Я уж придумала – кормилицу найдем. И теперь Катерина, прикладывая первую маленькую дочку к груди, роняла слезу. А вторую ... хоть вообще не корми. Только эта вторая орала, хватала ртом сосок жадно, вытягивая из матери всё, что не смогла вытянуть первая. И было Катерине от этого ещё обидней. Домой она вернулась с одной дочкой. Долго не регистрировала. Узнала, что Светлана назвала дочь Елизаветой. И только уж потом поехала и записала дочку Александрой, потому как ждала пацана Сашку. Муж беспробудно пил ещё неделю. Благо, работы зимой в колхозе было мало. Хоть не уволили. Александра росла. Светлана не обманула – прислала с теткой Любой, которая ездила помогать дочери с ребенком, пеленки, распашонки и прочие разности. Да такие, каких тут у них не купишь, и о существовании которых Катерина, да и никто в селе, и не догадывался. – Ох, Катя, ты не представляешь. Там у девочки Светкиной и пеленальный стол отдельно, и качалочка...а коляска какая – сама катит. А Катерину резануло – "у девочки Светкиной", знает ведь, что ее это дочка. Но тетка Люба продолжала. – Ты вот пеленаешь Сашку, а нынче это не модно. Говорят, нельзя. Лизонька у нас уж в платьицах лежит. Лишь через три с лишним года увидела Катерина первый раз свою подросшую дочь. Светлана приехала к майским, когда все уж обзеленилось, обсохло. Сочная расцвеченная ромашками и голубым цикорием трава покрыла луга и склоны вокруг села. Была Света немного изменившаяся, озабоченная материнством и уже не такая "благоухающая". Все летали вокруг коляски Лизоньки, восхищались. А тетка Люба гордо выхаживала с внучкой. И восхищаться было чем. Круглолицая, белокожая, щекастая Лизонька восседала в крутой раздвижной коляске в лаковых детских ботиночках, беретике и голубом теплом платьице, с кружевом из-под подола. Она деловито расхаживала по местному лабазу с розовой сумочкой через плечо, показывая пальчиком бабушке то, чего хочет. – Ох, кукла! Прям, кукла! У нас таких нет. Не зря Светка твоя столько лет ждала. Родила такую прелесть, – охали бабёнки в магазине. В эти дни Катерину поедала черная тоска. Она старалась на людях свои эмоции не показывать, а они будоражили сердце. Ее Сашка, уже в мае загорелая и неугомонная, носилась со старшими по селу в драных шароварах и олимпийке. В олимпийке, которую когда-то старшей ее Иришке отдала соседка с выросшего сына. Была Александра светлая в рыжину, конопатая по весне, курносая и худая. Удивительно, но сейчас мелко рождённая Лиза была полнее своей сестры. Впрочем, чего удивляться. Особого ухода за Сашкой никогда и не было. Кормила ее Катерина грудью, пока кормилось, а потом начала давать то, что ели все – борщи да каши. А так как Алексей, по-прежнему, выпивал, борщи часто были без мяса, а каши без масла. Старшей дочке Иришке было шесть, когда родилась Саша, часть забот свалилось и на нее. А уж теперь, когда шел ей десятый, Сашка и вовсе стала ее заботой. Она таскала ее с собой повсюду, исключая школу. Но и перед школой она водила ее и Наташку в садик. Наташке сейчас было шесть. Денег Катерине не хватало, вся одежда передавалась у девчонок с одной на другую. Да и не была Катерина такой уж старательной матерью. В город за тряпками, как другие, не моталась, в очередях за дефицитом стоять не любила. Одевала девчонок в то, что есть. А что в те годы было в селе? И опробовал бы ей кто чего сказать! Катерина умела ответить, и с ней не связывались. К тому же видели – девчонки, хоть и не ухоженные, но неплохие. Приветливые, беззлобные, матери помогают, да и другим, случись, в помощи не откажут. Старшая с фермы несла молоко не только себе, но и старой соседке – бабке Зине. А Катерина теперь не могла налюбоваться на свою собственную отданную дочь, сердце грызла зависть и обида. Не ту отдала! Не ту! Конечно, по-родственному, пригласила ее тетка Люба в гости, накрыла стол. Надела Катерина на девчонок лучшее из того, что было. На Сашку натянули летнее платье Наташки, было оно великовато, длинно, но лучше других. Полненькая Лиза в коротких шортиках в оборках и худощавая Саша в длинном платье походили друг на друга разве что чертами лица. Обе слегка курносые, большеглазые с полным круглым ротиком. Тетка Люба не скрывая любовалась "своей". – Лизонька, дай куколку. Девочка поиграет и отдаст. Сашка улыбалась, открыто смотрела на одноутробную свою сестру и протягивала руку. Но Лиза пятилась, убегала к маме Свете, пряталась за ее подол. Светлана, прежде молчаливая, теперь болтала без умолку – хвалилась дочкой. Говорила, что Саша для ее возраста плохо говорит, и что надо ее обязательно показать логопеду. Вот они Лизоньку возили к специалисту несколько раз на другой край Кирова, потому что там – лучший специалист. Она вообще много чего говорила непонятного для Катерины, та делала вид, что слушает, кивала, но была какая-то растерянная, следила за детьми. И когда Саша взяла какую-то мелкую игрушку, Лиза вдруг увидела, пыталась ее выхватить, а Сашка спрятала игрушку за спину, Катерина мигом поднялась и засвистела Сашке по заднице. – Отдай! Не хватай чужое! Светлана схватилась за грудь, Лиза, получив игрушку, побежала к матери, а Сашка и ухом не повела – такие действия матери были привычными. Она потерла зад и направилась к Иришке, залезла на руки. Она всегда шла к сестре, когда доставалось от матери. – Можно мы погуляем? – спросила Ирина. Им разрешили, но заставили взять и Лизу. Детей было видно из окна, они играли. Но Светлане не сиделось, она все равно то и дело выбегала, запрещала Лизе бегать, переживала, что та упадет. А когда Сашка залезла на яблоню, махнула теперь уж двоюродной сестре, и Лиза, было, тоже подняла ногу, Светлана завела ее в дом. Лиза насупилась, и Светлана долго уговаривала ее, объяснялась с ребенком так, как будто была она взрослым человеком. Катерина слушала и думала о том, что она вот никогда не объяснялась так с глупыми детьми – хватало подзатыльника. Да и ничего б не случилось, если б дочка забралась на веточку. Подумаешь... У них в селе дети росли по-другому. Накормить – было задачей матери, старшие, чтоб по дому помогли. А где они носятся в пределах села и чем занимаются в другое время, и неважно. Они сами бегали на речку, лазали по деревьям и заборам, прыгали по лужам на размытой грязью дороге, устраивали шалаши, выясняли отношения. Взрослые не лезли. Разве что, если уж кто кого покалечит. А так ... – Пойдем мы, – резво собралась Катерина, – Мне ещё жрать варить. – Кать, я все платья Лизочкины оставлю, мама принесет. Твоя Саша помельче будет, а у нас этого добра... – Спасибо, может не надо, – почему-то было обидно за Лизу. Такие платья! Зачем отдавать? Лизоньке же так они идут. А на Сашку чего не одень – переваляет. Зачем ей такая красота? Лизонька – ее доченька ... Тоска Катерину грызла. Уж лучше б уезжала скорей Светлана! Светлана в село ездила не часто. Чаще к дочери ездила сама тетка Люба. Может боялись, что расскажет Катерина дочке чего, может просто предпочитали моря. Тетка Люба то и дело с гордостью рассказывала, что дочь с семейством на море в санатории, потому что врачи Лизоньке велели... Обнаружились у Лизы проблемы с горлом. И теперь при каждой встрече, Катерина интересовалась – как там здоровье Лизоньки. Сашка болела тоже, как и все дети. Один раз даже возили в область – обнаружили воспаление лёгких. Но Катерина как-то за нее была спокойна. Поправится, все дети болеют. Лишь бы Лизонька там не расхворалась у Светланы, такой ранимый ребенок. И казалось теперь Катерине, что была б Лиза здесь, так и она б стала другой, чем-то похожей на Светлану – спокойной, важной, знающей себе цену. Но у нее были совсем простые дети, и такой вот дочки, как Лизонька, у нее нет. Сама же и отдала. Ирина, старшая дочка, выскочила замуж рано. В пятнадцать лет закрутила с соседским пацаном, он старше ее на четыре года. Ира ждала его из армии, а он остался на контракт, приехал лишь отыграть свадьбу, да забрать невесту. Буквально через месяц после свадьбы дочери Катерина овдовела. Алексей по пьяни на второй свадебный день полез купаться, нахлебался воды в реке, а потом заболел. Долго лежал в больнице, мотал нервы Катерины, каялся и ... жалел, что не оставил сына. Вроде шел на поправку, но в один момент где-то опять раздобыл спиртного и перебрал с соседом по палате. Видимо лекарства с водкой были несовместимы. Его оперировали, но после операции он скончался. После восьмилетки и Наташа направилась учиться в область, закрутила ее жизнь студенческая. Остались Катерина с Сашкой, считай, вдвоем. Санька – рослая, смелая, улыбчивая, длинноногая, к приказам, окрикам и тычкам матери привычная, чуть ли не все хозяйство взвалила на себя. Была на руку – скорая, в делах – умелая. – Господи, Сашка, ты уж прошла морковь-то? А я только собралась... – Ага... Пока ты калоши свои искала... – В клуб, поди, намылилась, вот и бежишь бегом... – А чё? Все ходят, а мне нельзя? Кружок ведь. – Да иди уж... И чего вам там, медом что ль намазали! Маму Сашка любила очень. А ещё любила свой художественно-театральный кружок в клубе. Вела его их учительница русского и литературы. Как-то позвала она туда и Сашку, и теперь все главные отрицательные персонажи были ее ролями. Она была лучшей Бабой Ягой, хитрой лисой, старухой Шапокляк и даже людоедом. Катерина присутствовала на одном таком спектакле, а потом ходила и расстраивалась – загримированная под старуху дочь была ужасно правдоподобной. Поэтому Катерине спектакль не понравился. И опять в голове – "вот осталась бы тут её двойня, принцесс бы играла." – Ерундой какой-то занимаетеся! – резюмировала она дочери. Сашка старалась, жалела, что матери опять не угодила. Все чаще и чаще замечала она подобное: мать всех ей ставила в пример, а ею почти всегда была недовольна. – Мам, я по контрольной "пять" получила. – А Анька Голованова чего? – "Четыре". Она пример один не так решила. – Ну, и молодец Анька. А ты уж слишком умная. Плохо это, заумников нигде не любят. А в следующий раз мать хвалила подруг за "пятерки", а ее отчитывала за то, что не "пять". В конце концов Саша перестала докладывать матери об успехах в школе, мать они интересовали мало. Она знала – Сашка хорошо учится, по другому она не сможет, и этого ей было достаточно. Театральный кружок интересовал Сашку ещё по одной причине – туда ходил Миша. Они давно уж друг другу нравились, провожались. Когда всей школой работали на дальних полях колхоза, он возил ее на мопеде, а она прижималась к нему, и в груди трепетало что-то совсем несвойственное ей – такое нежное и немного грустное. – Можно я тебя поцелую? – попросил однажды вечером у калитки Мишка, приближая свое лицо к ее лицу и намереваясь уже осуществить задуманное. – Дурак что ли! – Сашка увернулась, юркнула в калитку, убежала домой, а потом долго стояла, прижавшись к двери спиной. На ее лице блуждала улыбка. Класса после пятого Лизу отправили к бабушке Любе одну. Бабка Люба была уж в годах, управляться ей было нелегко, а для внучки хотелось всего самого лучшего. Лиза откровенно скучала, вздыхала, говорила, что в селе у них тоска. Тогда тетя Люба пригласила жизнерадостную Сашку. Чтоб внучке, значит, было повеселее. – Здрасьте, тёть Люб, – Сашка мялась в двери. Вышла Лиза, и тетка Люба вдруг даже испугалась – до чего же они похожи! Обе длинноногие, как лани, с одинаково вырисовывающейся грудью, тонкой талией, длиной шеей и одним лицом. Волосы и те почти одинаковы. Только цвет разный. И еще взгляд разный. Лиза слегка отпускала подбородок и смотрела на окружающих, как бы, исподлобья. Саша же смотрела открыто, кончики губ ее всегда чуток улыбались. Надо же, росли такими разными, а выросли – точно близнецы. Впрочем, близнецы и есть. Вот только обе об этом не знали. – Взяла б Лизу погулять, Саш, а то скучает. – Вот ещё, ба... Придумала. Ничего я не скучаю. – Так может Вам помочь чё, тёть Люб? Давайте огород выполю. И пошли они на огород обе. Лиза полоть была не приучена, поэтому подергала травку для виду, пока Сашка прошла три грядки. – Уф! Жарища... Айда на реку! Они задружили. Две родные сестры, абсолютно разные по темпераменту, по-разному и разными матерями воспитанные. Но им интересно было вместе. Сашка, открыв рот, слушала о городской жизни Лизы, интересовалась, задавала вопросы и открыто, откровенно восхищалась. А Лиза спрашивала о жизни молодежи тут, на селе, морщила курносый носик и вздыхала. В конце концов, привечаемая Катериной, Лиза как-то перекочевала в их дом. – Ба, я у Сашки и тети Кати заночую, ладно? Тетка Люба, видя, что девчонка ожила, соглашалась. А Катерина с утра будила Сашку на хозяйство, копошилась, стараясь не шуметь на кухне, готовила завтрак. – Сашка, ты на яблоки-то не налегай. Лиза любит, так пусть ест. Гостья же... – Да ладно, мам. Сашка ничуть не обижалась – когда в доме гости, можно и потерпеть. Они загорали на огороде, Катерина выносила подушку для Лизы. Они шли купаться, Катерина наказывала Сашке, чтоб Лиза хорошо обтиралась. – Мам, какое полотенце? Ты чё? Я ж не брала никогда. – Ну, это ты. А Лизе надо. Бери, говорю! А уезжая, Лиза неизменно дарила что-то Саше – мама велела. Лиза делала это нехотя, по заказу матери, Сашка брала с радостью, с благодарностью и открытым сердцем. Она обнимала Лизу, а та закатывала глаза и просила прекратить "нежности телячьи". Каждое лето Саша уж поджидала двоюродную сестру, городскую подружку. Поджидала ее и Катерина, убирая дом, заставляя Сашку вымывать добела полы и окна. После седьмого класса Лиза приехала опять. Лето было жарким, они купались каждый день. Сашка лежала на песке, закинув загорелые руки под мокрую от ныряния голову. Серая майка, синие плавки. Рядом – халат парусиновый. Лиза сидела, выбрав место почище, на травке, в шляпке, темных очках и оранжевом купальнике с переплетениями по спине. Она отжимала кончики волос. – А ты куда после восьмого? – спрашивала Сашка. – Я? В девятый, конечно. Куда ж ещё. А потом в институт. Хочу в юридический или в медицинский. Но там поступать трудно. А ты? – Я после восьмого в ПТУ пойду. Мать говорит – на лаборантку иди, а я в строительное хочу. Там говорят года три-четыре потом поработаешь, и квартиру в городе дают. – Ты серьезно? ПТУ ... У нас математичка всех тупых туда посылает, грозится. Ты же не такая. – Вообще, я в театральный хочу, или в художественный, я рисую хорошо, но мамка – против. Денег ни за что не даст, если там учиться буду. – И правильно. Дебильская профессия – на сцене скакать. Да и художники – богема босоногая. Ни в жизнь бы не пошла! Вот все говорят, что мы с тобой похожи, а вкусы абсолютно разные. – Ну так, мы ж не родные сестры. Хотя... Вот мы с Иркой похожи. Она моя любимая сестра. И муж у нее хороший. А Наташка у нас совсем другая. Представляешь, нашла себе парня с длинными патлами. Прям, до попы. Вот уж ни в жизнь бы на такого не глянула! — У нас в школе почти все девчонки с парнями ходят, — говорила Лиза. – И ты? – Сашка щурилась, нос ее уже шелушился. – Конечно. Только надоели они мне все. Хочу со студентом встречаться. Знаешь, мужчина должен быть постарше. – А у меня так и есть, – вдруг призналась Сашка. – У тебя? У тебя что – тоже парень есть? – Ага. Кажется, – Сашка перекатилась на живот, к мокрой майке прилип песок. – Ой, Саш, у тебя вся спина в песке! – Ага, искупаюсь... Он меня старше на два года. В десятый пойдет. Скоро вернётся. Он с отцом в совхозе на заработках. Познакомлю... И познакомила. Сашка вернулся неожиданно, прибежал. Девчонки были дома у Катерины. Сашка вышла из сарая в калошах, растрепанная, в мамкином рабочем халате и перчатках, потому что только что управлялась. А на крыльце стояла почти точно такая же "Саша" только белее, без облупленного носа, в голубых шортиках с разрезами и декольтированной маечке в горящих на солнце камешках. Лиза была чуть осветлена, и оттого выгоревшие на солнце волосы Сашки казались точно такими же. – Ми-ишка! Мишка! Здорово! А я тут, – она кивнула на грязный халат, – Ой, знакомься, это Лиза, моя двоюродная сестра. Но ты, наверное, видел ее и раньше. Вечером пошли гулять втроём. Мишка болтал, поглядывая на Лизу. Сашка болтала тоже, пересказывая сельские новости. Лиза молчала, вздыхала и переглядывалась с Михаилом. Он замирал от этих взглядов, от ее высоких каблуков и ещё чего-то исходящего от нее – такого женского, притягательного и таинственного, того, чего совсем не было ещё у Сашки. А через пару недель Сашка вбежала в дом к тете Любе без стука. Лиза ещё спала, но Сашка промчалась мимо тетки прямо в комнату. Она бухнулась на кровать, стукнула сестру по заднице. – Лиз, это что – правда? Лиз... Мне Юлька сказала. Правда? Та проснулась, села, посмотрела на Сашку сонными глазами, а когда проснулась окончательно, стряхнула волосы и заявила: – Ты узнала о нас с Мишей? Ну, подумаешь, прогулялись, – она посмотрела на Сашку, – Впрочем, хочешь правду? А ты как хотела? У нас любовь. Глупая ты совсем, вы же даже не целовались. А говорила – у вас отношения. Разве это отношения? Вот у нас... Сашка выскочила из дома тетки Любы пулей, не закрыв дверей. Та ничего не понимая, смотрела ей вслед. – Лизонька, а что это Саша? На что обиделась что ли? Сашку такой Катерина не видела никогда. А когда разобралась в чем дело, выдохнула. – Ой, нашла о чем переживать! Таких парней ещё будет..., – и добавила, гремя кастрюлями, – Ну, а ты как думала. Посмотри на себя и на нее. Она ж красотка такая. Ведёт себя как! Ни тебе чета. Какой парень устоит? – Ноги ее больше в нашем доме не будет, – ревела Сашка. Катерина бросила кастрюли, подошла к дочери. – Это как это? Это как это не будет? Из-за какой-то глупости? Не смей, слышишь, не смей! Я... Я..., – Катерина замолчала, – Я с родней из-за твоих капризов отношения портить не намерена. Лизу чтоб привечала, слышишь? Слышишь меня? – и она вдруг начала стегать Сашку кухонным полотенцем. Сашка выскочила, ошарашенно смотрела на мать, уворачиваясь от хлестких ударов, а та все не могла успокоиться, хлестала и хлестала. Сашка убежала из дома на реку и уж там дала волю слезам. Сейчас особенно обидно было такое вот поведение матери. И что с ней? Почему так любит она эту Лизу, что готова жертвовать даже ее счастьем? Но, конечно, Саша даже предположить не могла, что матери Елизавета приходится, как и она, родной дочерью. Вскоре Лизавета уехала. Сашке докладывали, что Мишка катал ее на мопеде, что они вовсю зажимались в клубе на танцах и провожал он ее до райцентра. Саша в клуб больше не ходила. Матери говорила, что идёт в клуб, а сама пропадала у подружки Юльки или шлялись они по окрестностям. На следующее лето ничего решать не пришлось: в июне были экзамены, а потом Саша уехала поступать в строительное ПТУ. Лиза приезжала в село ненадолго, к матери приходила, но Саши дома в тот момент не было. Она уже была абитуриенткой училища. Классная ее отговаривала, просила идти в девятый, но Сашка упёрлась – очень уж хотелось ей начать жить самостоятельно. Поступила легко, у нее были самые высокие оценки со всего курса. Ей сразу дали общежитие, учиться ей нравилось. Приезжала к матери на каникулы веселая, цветущая, впрягалась в хозяйство и даже затеяла ремонт в доме – теперь в этом деле она была почти специалистом. Студенты работали на новостройках разнорабочими, а Сашку сразу поставили штукатурить, была она ловкая и спорая на обучение. Летом приехала в село и Ирина с сынишкой. Сашка не спускала племянника с рук. Мишку видела однажды, он, вроде, хотел подойти, но Сашка улизнула – говорить с ним не было никакого желания. Лиза не приезжала, тетка Люба говорила, что возила Светлана ее на море, что в школе Лизу совсем не понимают, и она усиленно готовится к поступлению в институт с нанятыми педагогами. После второго курса начала Саша подрабатывать на стройке и уж совсем перестала брать деньги у матери. Приезжала с подарками, отправляла подарки любимому племяннику и сестре Наташке. Наука сестрицы Лизаветы тоже не прошла даром. На прилавках начали появляться товары, времена дефицита отступали, и Сашка потихоньку обновляла свой гардероб. Работать ей нравилось, а училась она легко. – А Лиза-то наша, представляешь, поступила в юридический, – мать вздыхала, как будто переживала о поступлении племянницы гораздо больше, чем о поступлении хоть кого-то из дочерей. Видно было – гордится. А когда к новому году Саша приехала к матери опять, мать встретила ее какая-то отекшая, с красными глазами. Не успев поздороваться, мать принялась выкладывать свое горе: из института Лизу отчислили. – Почему же? – изумилась Саша. – Потому что сволочи там. Твари бездушные, а не педагоги. Светка приезжала, слезы лила, пожелтела вся с горя. А кто виноват? – Кто? – Сама же и виновата, опустила девчонку, не досмотрела. Неужто нельзя было уладить там всё? Ведь деньги есть у Светки. Она же нервная, Лиза-то, обидчивая. Ранимая такая девочка. С ней нельзя, как со всеми. Я тоже тут всё плачу. Жаль Лизу-то. Не довели до ума, не довели... И все новогодние дни мать возвращалась и возвращалась к разговорам о бедной Лизе. Саша пыталась ее отвлечь, рассказывала о своих успехах, но мать ее не слышала. Что там у нее интересного? Да ничего... Подумаешь, штукатурщица. А вот Лизу-то, Лизу жалко. – Мам, мне иногда кажется, что у тебя не три дочки, а одна – Лиза. Ты вот об Ирке, Наташке или обо мне столько не переживала, сколько о Лизе, – не выдержала однажды Саша. Катерина посмотрела на нее как-то испуганно и махнула рукой. – Скажешь тоже. Разве я о вас не волнуюсь? Вон Наташка со своим волосатым расписываться собрались. И свадьбы им не надо. – Правда?! – взвизгнула Сашка, – Вот это здорово! Вот новость, так новость! А ты все об этой Лизе. – Невзлюбила ты ее из-за Миши своего. Злая ты, Сашка. Добрее надо быть к людям, уметь прощать надо. После третьего курса уж работала Александра в двух местах – на стройке высоток и частным порядком – видя способности и ловкость девочки, подхватила ее в небольшую бригаду одна из работниц. Вот в одном из домов, который они "доводили до ума", и встретила она Володьку, молодого симпатичного электрика. И что-то подозрительно долго проводил он электричество в этом доме. Бабёнки-штукатурщицы хихикали, подначивали, электрик краснел, а Саше нравилось, что он так вот краснеет. – Володь, проводишь меня до общаги? – попросила как-то она. Володя кивнул и улыбнулся. Были они разными. Он – тихий, медлительный и молчаливый, а Сашка – огонь. Он старше ее на четыре года. Через полгода повел он знакомить ее с родителями. – А давайте я вам коридор отремонтирую. Обои поклею, – в первую же встречу предложила Сашка. Потом Володя доложил, что родители от нее в восторге. А дома, в селе, все крутилось вокруг несчастий Лизы. Что-то никак не ладилось у нее. А переругалась из-за этого вся родня. Почему-то мать поссорилась с теткой Любой и Светланой. Светлана какое-то время жила у матери, оставив в городе Лизу одну, уволившись с работы. Вернее, не одну – привела Лиза в дом парня. Оба не работали, но водили компании. Светлану это напрягало, она уж не чувствовала себя дома, как дома, да и деньги таяли – зарплаты и пенсии ее не хватало. Это-то и возмущало Катерину. Она скандалила с родней, считала, что Светлана от дочери отреклась, испортила ее и умыла руки. Ребенка спасать надо, а она, значит, смылась. – Взяла ответственность, так вези. Чего ты тут сидишь? Девчонка там пропадает, а она ... Катерина уж тайком отправляла Лизавете деньги, которые годы откладывала на свадьбы дочерей. Наташке они не потребовались, но ещё же и Сашка. Да и о подарке Лизе к свадьбе подумать надо. Но сейчас она ехала в райцентр и отправляла свои сбережения переводом с почтамта. Она винила всех: Светлану, что не уследила, тётку Любу, что избаловала, и даже своего мужа-пьяницу, считая, что взыграли его наследственные гены. И в ком – в самой большой ее многострадальной любви. И опять Саша при приездах выслушивала и выслушивала стенания матери о Лизе. – Съезди к ней, Санечка, съезди, милая! Никому она, несчастная, не нужна, а я ведь уж немолода... – Мам, да уж если от нее родная мать убежала, мы-то что сделаем? – Ох, родная...родная, – качалась в горе мать, – Да какая ж она родная, если бросила. Разве родные-то так поступают? – Мам, а у меня три новости хорошие. Хочешь услышать? – Давай, – равнодушно махнула рукой мать. – Во-первых, я поступила в институт на заочное отделение. Буду архитектором. – Вот те и на, – как-то безрадостно хлопнула по коленям мать. – Во вторых, Наташка велела передать – она беременна, мам! Представляешь. – Ох ты, надо же, – и Саша поняла, что горестные мысли о племяннице не дают ей уж даже порадоваться за дочерей, – Мам, а у нее близнецы будут. Надо помочь, сможешь поехать? Она зовёт. – Близнецы? – мать как будто испугалась, схватилась за грудь, – Помочь? Не знаю я. Тут такие дела... – И ещё, мам. Я замуж выхожу. Уже предложение получила, скоро приедем вместе с Володей. – Когда? – Не знаю пока. – Ох, Сашка, раз парень у тебя есть, съездили б вы к Лизе, разогнали б там всех. А... А Сашка никак не могла представить, как ее тихий Володька будет разгонять пьяных разухабистых Лизиных друзей. Расстроенно она ответила: – Мы подумаем, мам. Она вернулась в город. Не сразу, но через несколько дней рассказала Володе о разговоре с матерью. – Не знаю, что с ней происходит, она сама не своя. Так переживает об этой Лизе. Если честно, я тоже от нее такого не ожидала. – Мы съездим, Саш, – Володя неожиданно согласился, – Выпрошу у Кузьмича дежурную машину на выходные, и съездим. Все равно собирался, чтоб к тебе поехать, машину брать. Вот и совместим, заедем к вашей Лизе, а потом поедем к маме твоей с приглашением на свадьбу. Тетка Света с Лизой жили в Кирове. Летняя дорога туда с Володькой была такой славной. Хоть пекло немилосердно, машин на шоссе было много, в окна врывался жаркий бензиновый воздух. А Сашка все равно радовалась этой поездке. Вообще, рядом со своим избранником и Саша менялась. Она успокаивалась, чувствовала уверенность и все больше влюблялась в будущего своего мужа. Саша никогда не была в гостях у тети Светы. Нашли адрес они не сразу, поколесили по улицам. Подъехали к многоквартирным домам с аркой. – Кажется там, – они уже выходили из рабочего УАЗа, Володя показал рукой на дом. Они искали номер дома, смотрели вверх. И тут Саша опустила глаза, глянула на клумбы, на ближайшую скамью. На скамье, съежившись, сидела ... сидела ее мама Катя. Рядом стояла их старая сумка, а мать скрючилась, смотрела в асфальт. – Мама?! –Саша бросилась к ней, – Мама, ты как тут? Она взяла ее за плечи, Катерина подняла голову. На поллица ее расползался синяк, щека опала и распухла, глаз заплыл. Смотрела на Сашу она стеклянным неузнающим взглядом. – Мамочка, что случилось? Господи, что с тобой? Саша села рядом, обняла мать за плечи, и та вдруг пришла в себя и горько заплакала. – Саша, Саша, ведь хотела я, хотела, чтоб вам лучше, чтоб ей... А она...она... – Мамочка, мы сейчас отвезем тебя домой, поехали... – Давай зайдём! – твердо сказал Володя. – Я не знаю. Зачем уже? – Саша совсем растерялась. – Зайдём, а потом поедем, – решительно сказал Володя и направился в подъезд. – Погоди, мам. Мы скоро, – Саша пошла за ним. – Квартиру им открыл молодой парень в белой рубашке с синим воротником. Был он явно подшофе. – Вы к кому? Позади него с бокалом показалась Лизавета. Была она в коротюсеньком шелковом халатике, волосы распущены. – Ааа! Максик, а вот и моя сестрица- близнец! Привет, одноутробная! – кричала она радостно. Парень пропустил их в квартиру. – Лиза? Мама была у вас? Это вы ее? Вы? – Саша боялась даже предположить такое. – Она сама упала. Максик только толкнул ее, она и повалилась. Нечего было орать! Раньше твоей мамашке думать надо было, понимаешь, раньше. Сейчас уже поздно. Поезд ушел. Чух-чух-чух- чух, – придурялась она, а Максик посмеивался. – О чем думать? Я ничего не пойму. – Ааа, а ты не в курсе? А ну пошли. Налей им, Максик! Они прошли на заваленную объедками и грязной посудой кухню, Максик сдвинул что-то со стола, налил два бокала вина. Никто бокалы не взял. – Не хотят, – комично надул губы и развел руки Максик. – Мамка твоя родила нас двоих, двойня мы. А в роддоме отдала меня своей двоюродной сестре, моей маме Свете. Прикинь, кино индийское. А чего нам с тобой пятна родимые искать, мы ж с тобой на одно лицо. Просто ты... ты не ухоженная, грубая какая-то. Тебе бы вот бровки выщипать, – она протянула руку к лицу Саши, и та хлестнула ее по руке. – Оооййй! Дура! Говорю же – грубая, – Лизавета не обиделась, трясла рукой, – А теперь у мамашки нашей совесть проснулась, она видишь ли денюжку мне слала, а сегодня заявилась и начала наставлять на путь истинный. А я ей говорю: "А где ты раньше-то была, мамашка хренова?" А она давай орать. Дерётся ещё, Максика выгоняет, ну, вот Максик ее немножко и охолодил, – лицо Лизы стало холодным и злым, – Сначала в роддоме бросают, сучки, а потом с душеспасительными беседами лезут! – Она ж не бросила тебя. Отдала в добрые руки. Теперь я понимаю, почему она тебя всю жизнь любила, в пример мне ставила. – Да? Любила? Вон она какая любовь-то? Да пошла она! Были б у меня сестры, а теперь... – Сестры? Чтоб сестер иметь, самой сестрой надо быть. А ты... Какая ты сестра! Дура ты, Лиза. Могла б трёх сестер заиметь, и матерей, аж двоих... А только потеряла всё. А что приобрела? Этого? – она кивнула на пьяного Максика. – А что вы имеете против? Бразильская история, и я тут ни при чем..., – Максик что-то кричал еще, нес чепуху, шел за ними к выходу. Саша уже вышла в коридор, за ней Володя, а Максик все кричал, перекрикивая возмущения и доводы Лизы. Володя сделал уже пару шагов со ступеней. – Погодь, – он вернулся к Максиму и со всего маху вдарил ему в челюсть. Максик упал, смолк, сполз по стене, Лиза бросилась к нему. – Не надо было, Володь, – шептала Саша. – Прости, не сдержался, – скромно ответил Володя. Они везли маму домой, уложили ее сзади. Предложили травмпункт, но она отказалась. Ехала она молча, лежала на заднем сиденье. Такое молчание было ей несвойственно, Саша переживала. Только перед въездом в село Катерина поднялась. – Саш, ты говорила, что Наташа близнецов родит. Когда срок-то? Поеду, подмогну. И про свадьбу вашу... Когда? Что-то я запамятовала. Надо ж подготовиться. Ты прости уж меня, дуру. Не повезло тебе с матерью. Виновата я ... Саша обернулась, смотрела на мать. – Зато как же мне с тобою повезло, Сашенька. Ох, как повезло! – И нам с тобой повезло, мам. Очень. Мы все тебя любим! – Саша взяла мать за руку. Она умела прощать. (Автор Рассеянный хореограф ) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

А в наличии имелись близнецы – Сашка и Пашка, сорванцы шести лет от роду, двухлетняя Катюшка, и умница-красавица Вероника, которая для своих пятнадцати была не только самой старшей по возрасту, но и фору дала бы любой взрослой тетеньке по разуму-уму. Научишься тут, если мамки у тебя нет, а отец работает на с утра до ночи! Хочешь не хочешь, а придется поворачиваться! Бабушка, конечно, помогает, но и ее пожалеть надо. Все-таки дети шустрые, ей за ними уже поспевать сложно. Кота притащили близнецы. Подобрали где-то по дороге из садика и, когда отец отвлекся, Пашка сунул пищащее существо с крошечным, похожим на морковку хвостиком, под куртку, погрозив попутно кулаком братцу – только пикни! Впрочем, Сашка никогда не противоречил тому, кого считал своим продолжением. А потому, кивнул молча, и прикрыл брата, когда отец обернулся и двинул сурово бровью: - Что там у вас? - Все нормально, пап! Котенок, словно чувствуя, что лучше помолчать, притих, пригревшись под курткой у Павлика, поэтому до дома удалось добраться без приключений. Отец, скинув ботинки, подхватил на руки Катюшку, и чмокнул привычно в висок Веронику: - Привет, дочь! Как вы? - Все хорошо, пап! Бабушка только ушла. Хотела тебя дождаться, но у нее сериал. Где вы застряли? - Надо было к дяде Саше в гараж заглянуть, - Алексей привычно тронул лоб Кати губами, проверяя, нет ли температуры, и облегченно вздохнул. - Сделал он машину нашу? - Нет. Что-то не ладится там у него. Сказал, чтобы раньше той недели не ждали. Вероника внимательно посмотрела на отца. - А рыбалка? - Да какая уж тут рыбалка, дочь? Не до того. - Тебе же дед новый спиннинг подарил! – Вероника, глядя, как замялся отец, нахмурилась. – Что такое? Куда ты его дел? - Да, понимаешь, дочь, я и так с вами очень мало времени провожу. Мальчишек с собой не возьмешь уже. Холодно. А одному ехать… Короче, я спиннинг Иванычу отдал. Пусть побалуется. - И дядя Саша взял?! Не верю! – Вероника слишком хорошо знала друга отца. - Взял. Я его уговорил. Зачем пропадать хорошей вещи? Пусть порадует хорошего человека. Вероника, понимая, чего стоило отцу отказаться от любимого занятия, помрачнела. Жалела его, но знала, что уговаривать бесполезно. Если решил – то окончательно. Теперь надеяться можно только на дядю Сашу. Он лучший друг отца и всегда его поддерживал. Главное, чтобы минутку нашли потолковать по душам. А там, глядишь, бабушка и покажет, как свою фирменную щуку фарширует. Вероника давно ее об этом просила, но в последнее время отец на рыбалку выбирался очень редко. Катя, которой надоело сидеть на руках у отца, потянула его за нос, похлопала ладошками по щекам, и заерзала. - Что, егоза? Засиделась? Беги! Алексей отпустил младшую дочь, погрозил пальцем старшей, прося отложить серьезные разговоры на вечер, и собрался было уже отправиться на кухню, как вдруг в коридоре раздалось громкое: - Мяу! Вероника от удивления вздрогнула, но тут же рассмеялась. - Павлик! Что это ты мяукаешь? Не наигрались в садике? И почему ты до сих пор в куртке? Ну-ка, раздевайтесь оба, и марш за стол! Ужинать пора! Паша топтался на месте, растерянно поглядывая на брата, но тот не знал, чем ему помочь. Котенку надоело сидеть неподвижно, и он подал голос. Мяукали близнецы, конечно, громче хвостатого, но не станешь же это делать всю ночь? Все равно отец догадается. Нужно было срочно спасать ситуацию. - Мяу! – не найдя ничего лучшего, подтвердил притязания брата на принадлежность к кошачьему племени Саша, и тут даже Веронике стало не по себе. - Что это с ними, пап? - Не знаю, - удивленно разглядывал тот своих отпрысков. – Только котов нам в доме не хватало! Словно подтверждая его слова, куртка Павлика вдруг ожила, и крошечный розовый нос показался из-под наглухо застегнутого воротника. - Ой! Пап… - Вероника растерянно смотрела, как брат старается запихнуть котенка поглубже за пазуху. - Дай-ка сюда! – Алексей подошел к Павлику и осторожно потянул молнию на его курточке вниз. – Когда успели только?! Вероника, принеси полотенце старенькое. Он грязный весь. Надо отмыть его для начала. На большой ладони Алексея котенок смотрелся словно игрушка – испачканная, мокрая, и никому не нужная. Мальчишки замерли, понимая, что судьба этого грязного комка шерсти решается в эту самую минуту. И это так отчетливо было написано на их веснушчатых мордашках, что Вероника только улыбнулась украдкой и ушла искать полотенце, а Катюшка потянула отца за штанину. - Дай! - Нет, маленькая! Нельзя пока! – отстранил дочь Алексей, и грозно глянул на мальчишек. – Подумали, когда брали? Или просто пожалели? Это не игрушка. Живой он. - Пап… Он плакал… - Павлик сам готов был разреветься. – Ему холодно! - Вижу. Ладно, идите руки вымойте, и освободите мне ванную! – Алексей переглянулся с дочерью и, дождавшись, когда мальчишки откроют кран в ванной, покачал головой. – Что делать будем? - Пап, ты же уже решил. Зачем спрашиваешь? - Потому, что присматривать за этим чудовищем придется тебе, Ника. А у тебя и без того забот хватает. Думаешь, я не вижу, как ты на телефон поглядываешь, когда тебе подружки звонят? Не дело это, что ты к дому привязана! Помогать бабушке, конечно, надо, но и про себя забывать – не дело. Я хочу, чтобы ты проводила время с друзьями, а не только с братьями и сестрой. А через год у тебя экзамены. Готовиться надо. Не до кота. - Пап, к тому времени он вырастет, - Вероника отобрала у отца котенка и принялась разглядывать отчаянно мяукающего квартиранта. – И потом, как его теперь отдать, если мальчишки уже тоже все решили? Ты сам говорил, что они мужчинами должны расти. Решения принимать и отвечать за них. Вот пусть и начнут с кота. Я только присматривать буду, а ухаживать – сами пусть пробуют. Покажем, расскажем, и проверим, насколько они повзрослели. Все-таки, в школу скоро! Алексей смотрел, как дочь гладит котенка, и молчал. В чем-то Вероника была права, но ему отчаянно не хотелось вешать на свою старшую дочь еще одну проблему. И так хватало! Слишком рано пришлось повзрослеть Нике. Кто мог знать, что еще недавно большая, дружная семья Миловановых вдруг враз осиротеет? Судьба, по какой-то, одной ей ведомой прихоти, отняла у детей мать, а у Алексея жену… - Оль, как же это?! Ведь врачи сказали… - Леш, мало ли, что они говорят?! Чего мы только от них не слышали! И Вероника, и мальчишки – это одно сплошное «нельзя»! Мне нельзя было их носить! Нельзя было их рожать! И ничего! Справилась как-то! И Катюшку рожу! Куда денусь! Все! Разговор этот окончен! Не нервируй меня! Ольга всегда была упрямой. С самого детства, словно бычок бодалась с этой жизнью, пробивая себе дорогу. Ее, крошечную, всего нескольких дней от роду, мать бросила на автобусной остановке неподалеку от города. Сколько девочка пролежала под грязной лавочкой, не знал никто. Хорошо еще, что осень была теплой, ведь рядом не было ничего, кроме садового товарищества, до которого топать от остановки было почти полчаса. Зачем ее сделали так далеко, дачники не знали, но, возможно, именно это и спасло малышке жизнь. В поселке, с наступлением осени, появлялось слишком много брошенных собак, которые рыскали по округе, ища хоть какое-то пропитание. Одна из них убежала достаточно далеко от поселка и пришла к остановке в надежде на то, что хозяин, бросивший ее, все-таки вернется, и заберет с собой в город. Когда она нашла девочку, та уже успела и накричаться, и устать. Она уже просто дремала, изредка похныкивая, так как сил, на то, чтобы плакать, у нее уже не осталось. Жестокость человека была непонятна собаке. Она обнюхала дурно пахнущий сверток и улеглась рядом, стараясь согреть кроху, которая, почувствовав тепло, набралась сил и снова закричала, отчаянно и требовательно, зовя ту, что избавилась от нее, как от обузы. Этот крик и услышала бредущая за своими козами Вера Матвеевна. - Это еще что такое?! Вера Матвеевна женщиной была строгой. Любила порядок, и чтобы все было честь по чести. А какой уж тут порядок, если дите орет, собака воет, а козы скачут, словно сумасшедшие, вокруг, не давая с умом собраться. - А, ну! Тихо мне! – рявкнула она так, что собака удивленно смолкла, а козы сбились в кучку, растерянно помекивая. Вера сунула свой нос под лавку, и ахнула: - Дите! Да что ж это такое делается?! Через час Олю увезли в больницу, а Вера Матвеевна позвонила сыну, который был совсем не маленьким начальником на большом заводе. - Коля! Слушай меня внимательно! Вера Матвеевна женщиной была еще и решительной. Если видела какую-то несправедливость или считала, что порядок вещей, который установлен природой, почему-то нарушается, готова была горы свернуть для того, чтобы восстановить его. Так Оля стала удивительным подарком для той, что мечтала стать бабушкой. Сын Веры, Николай, был давно женат. Жену свою он любил и очень жалел. Она не могла иметь детей… Странно устроена жизнь. Кому-то дается счастье материнства и остается непринятым, ненужным, неоцененным, а кто-то всю жизнь мечтает взять на руки малыша, воюя с судьбой, но так и проигрывает эту битву, не в силах изменить хоть что-то. И если первая отвернется и уйдет, даже не оглядываясь, и спеша насладиться свободой, то вторая, лишь однажды взяв на руки ребенка, примет его всем сердцем и отдаст ему всю любовь, на которую способна. И горе будет тому, кто посмеет сказать ей, что она не мать! Оле повезло. Николай настолько любил свою жену и был воспитан матерью в понимании того, что семья – это не только любовь, но еще и забота, что вопроса – брать ли ребенка, не возникло. - Если судьба дала – грех отказываться! – Вера Матвеевна приняла решение «детей» с радостью. – Хорошая девчоночка. Крепенькая, ладненькая, голосистая! Вся в меня! Она с радостью нянчила внучку, но в городе надолго никогда не задерживалась. - Хозяйство! Козы, собака, коты. Некогда мне! Ты, Николенька, лучше Олюшку ко мне привози! Молочка попьет, да и со спасительницей своей наиграется. Соскучилась небось уже? Та-то все у калитки торчит! Ждет, когда вы приедете. - Мам, ну отдай ты ее уже нам! Сколько просим! - Нет, Коля! У вас ребенок и работа. Кто будет за собакой ухаживать? Пусть у меня живет. У ей хорошо, привольно, и мне спокойнее. Охрана, опять же! Не отнимайте у меня радость. Моя Найда такая умненькая, что лучше всякой подруги меня понимает! И не смотри на меня так! Я еще в своем уме! Не будешь же ты спорить, что эта собака кое-что об этой жизни лучше людей понимает? - Не буду! – обнимал мать Николай. Оля росла непоседой, но родителей радовала. Учиться любила, спорить была не приучена, а потому подростковые проблемы свелись к тому, что, однажды заявив, что хочет быть артисткой, Ольга упрямо зашагала к своей мечте, не обращая внимания на препятствия. Петь нужно? Ноты знать? Музыкальная школа есть. Речь развивать? Оля, читала не только днем, но и ночью, забравшись по одеяло, и несмотря на то, что родители по очереди отбирали у нее то фонарик, то книгу. Танцевать не умеет Оля? Научиться можно! Ансамбль, в который привела ее мама, Олю вполне устроил, и довольно скоро она стала солисткой, выкладываясь на репетициях так, что даже хореограф качал головой: - Оленька, угомонись! Все и так хорошо! - Нет! Нужно, чтобы было отлично! – упрямилась Оля, и снова выходила в центр зала. – Давайте хвост подтянем! Мне концовка не нравится. В это была вся она. Если что-то не получается – нужно просто постараться, и все будет! Оле не легко было идти по этой жизни, но она любила ее! С помощью родителей исполнила сначала свою мечту и, окончив театральное училище, несколько лет играла в театре, неизменно выходя на бис после каждого спектакля. А потом бросила все и открыла свой ресторан, решив, что зрелищ подарила уже достаточно, а хлеба людям всегда не хватает. Мечтала о большой семье, и в мужья выбрала того, кто ее понял. - Пятерых хочу, Леш! Это как минимум! Мы с тобой можем себе это позволить. Правда, мне придется управляющего для ресторана найти, но это уже мелочи! Дети – вот, что главное! Сначала Вероника, которую приняли, как самый дорогой подарок, а потом близнецы, ставшие сюрпризом для всей семьи. Вера Матвеевна еще успела их увидеть, а потом тихо закрыла глаза на руках у внучки, устав бороться с затянувшейся болезнью. Но родители Оли все время были рядом, помогая с детьми и поддерживая свою дочь во всех ее начинаниях, и лишь изредка пеняя ей на упрямство. - Оль, сбавь обороты немного! Всего не успеть! Нужно уметь распределять свое время и возможности. Но Ольга никого не хотела слушать. Она словно спешила жить, принимая все, что случалось с ней, с радостью. Не получилось что-то? Не беда! Немного знаний, чуть-чуть практики, и результат не заставит себя ждать! Лишь раз ее упрямства не хватило… Когда, пытаясь вытащить ее, в операционной врачи кричали: - Не смей сдаваться! У тебя дочка! Оля не услышала… Для Алексея новость о том, что его жены больше нет, стала таким ударом, что родители Ольги всерьез опасались за него. - Леша, у тебя дети! Оля не простит, если ты их сейчас оставишь! Им плохо! – Николай едва сдерживался, чтобы не встряхнуть зятя как следует. – Катю завтра забирать из роддома. Соберись! - Катю? Зачем Катю? А Олю? – Алексею казалось, что он стоит в большой темной комнате и кричит, но его никто не слышит. - Сначала Катю! – Николай обнимал зятя, пытаясь хоть так дать понять ему, что он не один в своем горе. – Надо, Леша! - Надо… Слово, которое так хорошо было знакомо его жене, и на Алексея действовало словно бальзам над душу. Взяв на руки свою крошечную дочку, он уже не хотел бежать, куда глаза глядят, а тихо плакал, в душе надеясь, что жена простит его за минуту слабости. - Маленькая ты моя… Катюшка… Дети Алексея были похожи на него. И внешне, и характером. Все. Кроме Кати. Где-то в небесной канцелярии, наверное, решили, что Оле будет приятно, если частичка ее упрямства и жизнелюбия достанется в полной мере самой младшей из ее детей. Катя была копией матери. Иногда, Алексей, глядя на нее, невольно замирал, ловя то жест, то интонацию, с которой девочка пыталась выговаривать первые слова. И видя, насколько Катюшка похожа на маму, шептал: - Спасибо, Оль! Вот и теперь, маленькая упрямая девчонка, все-таки добилась того, чтобы отец показал ей котенка и, осторожно погладив крошечную головенку отчаянно мяукавшего найденыша, выдала: - Мое! Алексей знал, что спорить бесполезно. А потому, ему ничего не оставалось, как отмыть, насколько это было возможно, Кота, и показать детям, как нужно его кормить. - Маленький еще… Придется ночью вставать и докармливать. - Пап, а мы еще не отвыкли! - Вероника пожала плечами и рассмеялась. – Сначала у нас была Катя. А теперь будет Котя. Пусть. Главное, что детвора уже поняла, что если ты разрешишь оставить котенка, то нужно будет слушаться. Когда мы их так быстро спать укладывали? Да ни разу! А сегодня – просто зайчики! Так что, от хвостатых точно есть польза! - Думаешь? - Знаю! И бабушка тебе то же самое скажет! Ладно, пап! Я – уроки доделывать, и спать! Первая вахта – моя! У меня еще сочинение и реферат. Как раз управлюсь. А ты ложись. Я тебе будильник потом поставлю. Вероника вышла из кухни, а Алексей уселся поудобнее, поглаживая котенка, и задумался. Нужно что-то менять. Жить отдельно, это, конечно, хорошо. И до поры до времени они справлялись. Но родители Ольги не молодеют, а дети растут. И идея, которая пришла ему в голову еще год назад, пожалуй, все-таки хороша. Нужно съезжаться. Покупать дом – большой и светлый, чтобы места в нем хватило всем, и сделать так, чтобы никто в нем не был лишним. Заглянув через час на кухню, Вероника застала удивительную картину. Отец спал, нежно прижимая к себе котенка, и впервые с тех пор, как не стало ее матери, улыбался. Пусть и во сне. Она тихонько прикрыла дверь, чтобы не потревожить этот сон, и ушла к себе. Пройдет год, и большая семья Миловановых переедет в новый дом. И Кот первым шагнет за порог, отдавая дань традиции. Будет ли связано с нею то, что в доме этом всегда будет тепло и хорошо всем, кто придет в него? Как знать. Но подрастут дети, выйдет замуж Вероника, и ножки ее малышей затопают в этом доме, а ничего не изменится. Он все так же будет светел для тех, кто назовет его своим. Ведь хранителями этого дома будут двое – папа и Кот.© (Автор: Людмила Лаврова) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

Утром во всех читаемых газетах и по радио была распространена информация о потеряшке. Звонков и визитов с желающими приобрести друга было много. Мы тщательно записывали телефоны возможно будущих хозяев, но упорно продолжали ждать истинного. При этом рассуждали: -А вдруг какой-нибудь охотник скажет, что моя. Как поверим? Собака послушная.За любым пойдет. -А. И проверять не будем. Отдадим. Да и все. Пес прожил в клинике почти неделю. По ночам пес подвывал и даже умудрился погрызть упаковку систем для внутривенных инфузий. Днем Красавчик вел себя прилично . Выходил на улицу без поводка по первому же требованию с грустно опущенной головой. Делал свои собачьи дела и нехотя возвращался назад. Ел без аппетита, но все-таки ел. Наконец-то объявился ОН. Истинный. Мужчина средних лет вошел в клинику , вежливо поздоровался, вздохнул, присел без приглашения, как будто его уже совсем не держали ноги и тихим голосом спросил: -Мне сказали, что мой пес живет у вас. Это правда? Мы переглянулись. Пес был в другой комнате.-А какой он у вас? Опишите. И кто вам сказал, что он у нас? -Да я его уже несколько дней ищу. Пока я с приятелем беседовал, рванул за сучкой и с концами. Ходил по ветлечебницам. Вот в одной сказали, что у вас есть потеряшка. Наш посетитель подробно описал приметы друга и все приготовились лицезреть трогательную встречу. Встреча была действительно душещипательной. Пес увидев сидящего хозяина, практически ахнул. Это был какой-то необыкновенный» вскрикохлип». Положив голову хозяину на колени, пес торопливо принялся рассказывать хозяину о своих неудачных приключениях: -Вау-вау, вау-вау-вау-вау-ва-ва-ва. Вау-вау, вау-вау-вау-вау-ва-ва-ва… И все это вперемешку со стенаниями и вздохами. Пес торопился рассказать хозяину о своей неудачной встрече с подругой своей мечты . И как неожиданно все произошло. И как таинственные запахи вскружили ему голову и он забыв о своем хозяине, рванул влекомый инстинктами продолжения рода собачьего вслед за ветреной особой. И о том, как эта «дама» бросилась в самый неподходящий момент через дорогу и ее пришлось догонять. Потом — удар по голове… И какие-то чужие люди, чужие руки, чужая еда, чужой дом. И как он боялся, что хозяин его не найдет… — Ладно. Я понял. Иди в машину. Я сейчас. Собака мгновенно рванула к дверям. Мордой открыла незапертую дверь кабинета. Толкнула лапами дверь, ведущую на улицу. Открыла переднюю дверцу старенького Жигуленка и уселась на переднее сиденье как первоклассник на уроке по стойке смирно. Хозяин, который все это время внимательно слушал свою собаку, непрестанно поглаживая ее по голове, поднял на нас полные слез глаза и спросил: — Сколько я вам должен? Все свидетели еле сдерживая свои эмоции и пряча свои глаза , только отмахнулись от него: — Да идите уже отсюда. Сил нет на вас смотреть. И один из докторов, внезапно вспомнив предыдущие рассуждения сотрудников о предстоящей встрече с хозяином, выпалил: — А вы говорили как мы узнаем настоящий хозяин или нет? А вот так и узнаем… И решительно смахнул слезу. Автор: Лариса Марченко Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

А ошеломленная происходящим женщина осталась сидеть за неубранным после ужина столом: перед этим Сева плотно поел… Да, поел! Хотя другой бы в подобной ситуации предпочел обойтись без еды: есть пищу, приготовленную женщиной, которую ты собираешься бросить, не всем придется по вкусу. Другой, но не Сева: почему он, собственно, должен себя ущемлять? Тем более, что сегодня были ленивые голубцы, а он их очень любил. И пока еще муж, наевшийся вкусных голубчиков, как он их называл, ушел в новую жизнь навстречу своему счастью. Одним махом перечеркнув пять лет совместной жизни и предав их любовь. Это было омерзительно и подло. И, видимо, продолжалось очень давно: не за неделю же он влюбился – хотя, влюбиться-то за семь дней можно! Вон, Боженька мир создал за этот же срок. Но, чтобы «заделать» ребенка и подождать до теста на беременность, необходимо определенное время. Значит, ее Всеволод жил все это время на два дома и постоянно ей врал! Причем, мастерски! Вот Штирлиц! И, заметьте, никаких обличающих его доказательств неверности и улик: ни тебе волос на одежде, ни запаха духов и следов губной помады! И – всегда возвращение с работы вовремя! Да, и никаких звонков с молчанием в трубку! И когда успел? Все это произошло накануне Нового года: да, сделал любимый муж подарочек, ничего не скажешь! Теперь весь год не задастся: ведь как его встретишь, так и проведешь. А встречать теперь придется вместе с родителями: компания – так себе. Но проводы старого года прошли удивительно хорошо и спокойно. Даже четырехлетний Вовка не капризничал, хотя время было уже позднее. А потом неожиданно, ближе к двенадцати, позвонила общая подруга и предложила развеяться: все уже, оказывается, были в курсе, что ее бросил Севка… «Не иначе, все они были в курсе и относительно его двойной жизни», - грустно подумала Ритка, но решила принять это «непристойное предложение»: баня, вод..ка, гармонь и лосось – так озвучила программу вечера Ленка. И оставив сына на бабушку с дедушкой – конечно, езжай, доченька! – вызвала такси: чего торчать в Новогоднюю ночь с родителями… Компания подобралась разношерстная: две семейные, недавно образовавшиеся пары, и четверо одиночек – два незнакомых мужчины и они с хозяйкой дома Ленкой, лучшей подругой. Один их незнакомцев понравился Рите сразу: он, кстати, начал за ней ухаживать – их места оказались рядом. И, по лицу Ленки, Рита поняла, что та промахнулась с выбором места: ей тоже, видимо, приглянулся тот же самый кавалер. Егор – так звали нового знакомого – оказался веселым и приятным собеседником, сразу давшим понять, что он до вторника совершенно свободен, как в любимом мультике. Точнее, даже до среды: он тоже недавно развелся и пока жил один. «Вот она – судьба-то!» – подумала Рита. «Спасибо, Боженька: прости, что не верила!» И у них завязался оживленный разговор. Они даже выпили на брудершафт. Все это время присутствующие с интересом за ними наблюдали, а Ленка поедала ее глазами. А потом Егор неожиданно предложил попариться в бане. Причем, обращаясь исключительно к Рите. А почему бы и нет? Ведь обещали! - Так я купальник не взяла! – простодушно объяснила девушка, которую немного развезло после «шампусика». - Но что-то у Вас внизу надето? - Да, белье! – застеснялась Ритка. - Ну и хватит: зачем нам купальник? Тут девушка заметила, что все уже смотрели на них во все глаза. Но это ее не остановило, а наоборот, как-то подогрело, что ли. И сподвигло к новым действиям. Которые скромная Рита совершенно от себя не ожидала: она неожиданно согласилась пойти попариться! Остальные, поняв, что они там будут лишними, переглянулись и благоразумно отказались. А Ленка закусила губу… - Спасибо за понимание, друзья! – произнес Егор сакраментальную и известную всем фразу и, взяв понравившуюся ему девушку и прошептав три слова, как в песне, увел не в сторонку, а прямиком в баню… Но до самой бани дело не дошло: им было так хорошо, что, собственно, про мытье и парилку никто уже не вспоминал. Спасибо, что баню догадались протопить… Они вернулись в дом, когда уже рассвело и все еще спали. Но у Ритки с ее спутником, несмотря на бессонную ночь – да, а что? – сна не было ни в одном глазу! И они, отыскав свободную комнату, опять пошли повторить. Все стали выползать ближе к обеду: Ритке даже удалось немного подремать. По взглядам, которыми обменивались присутствующие, глядя на счастливую девушку, сидящую в обнимку с Егором, Рите стало ясно, что ее осуждают. Даже при ничего не значащем разговоре она стала улавливать в интонации сквозящее скрытое презрение, что ли… Интересно, почему? Ведь никто же не осуждал Севку, поступившего, в высшей степени, аморально! А ее, брошенную мужем практически на произвол судьбы, осуждали: дескать, побежала по первому свисту. Как ... , да еще и в баню! А, может, это была чистой воды зависть, которую никто не отменял? Да, что такой классный мужик достался не им – красивым и умным подругам! А мужчины завидовали, что Егор отхватил такую классную девчонку! Ведь несмотря на роды, Ритка выглядела просто превосходно! И у нее было прекрасно все: и лицо, и одежда, и фигура, и собственная двушка… Рите стало неуютно, и они с Егором поехали домой: конечно же, он захотел продолжить их общение - они договорились встретиться завтра. А вечером позвонил муж: - Тебе не стыдно раз влек..аться с незнакомым мужиком в бане? - Почему это с незнакомым – мы познакомились! И почему я, свободная женщина, не могу проводить время так, как мне хочется? - Проводи, но не в бане же! Мы же пока еще не развелись! И ты меня компрометируешь и позоришь! - А ты сам-то не позорься! Какого рожна звонишь? Ты же, кажется, от меня ушел в другую семью? Вот и блюди свою новую пассию, а я сама решу, что мне делать! А теперь у нас – один-один! - Не сравнивай меня с собой – ты вела себя, как ...ха! – бесновался муж. – Через час знакомства поперлась заниматься знаю чем в бане! - А чем баня-то тебе не угодила? Можно подумать, что ты занимаешься чем-то другим? Да тем же самым - только на кровати, моралист фи..гов! - Никогда не думал, что придется жить с легко..доступ..ной женщиной! – не унимался Севка. - Вот видишь, теперь у тебя будет повод задуматься – уже хорошо! Можешь даже обсудить это со свое новой любовью – разрешаю! И Рита отключилась. Это было совершенно неожиданно: муж же ушел! Поэтому, какие могут быть с его стороны укоры и порицания? Но они были! И, оказывается, это был вовсе не конец. Потому что ей начали звонить. И даже те, которые не имели к этому никакого отношения! И звонить не затем, чтобы разделить ее радость, а чтобы укорить: - Как ты могла? - Но ты же смогла увести мужа из семьи и ничего! Небо не обрушилось, все живы-здоровы! И совесть тебя не мучает! А почему мне нельзя? – резонно ответила Рита очередной позвонившей «подруге». - Я так себя не вела! – произнесла та после небольшого молчания. - Правильно: ты себя вела гораздо хуже! Там же осталось двое мало.летних детей! - Но валиться в кровать... после часа знакомства – это чересчур! - Чересчур - это когда твой муж не платит детям от первого брака алименты, как у тебя! Короче, идите все в сад! Ну, и, конечно, позвонила Лена. Которая уже сто раз раскаялась, что пожалела эту ... , одинокую лучшую подругу, и пригласила на вечеринку: Егор-то до ее прихода смотрел только на нее, Ленку… - Ты, наверное, забыла, что с тобой произошло то же самое на корпоративе после пары часов! – ответила на укоры подруги Рита. - Сама же рассказывала! Значит, тебе это делать прилично, да еще с женатым мужиком, а мне со свободным – нет? И, в следующий раз, просто не взяла трубку, игнорируя многочисленные СМС от подруги. Которая внезапно лишилась такой интересной темы для сплетен… Несмотря на всеобщее осуждение, Рита чувствовала себя удивительно хорошо! И горечь от расставания с мужем улетучилась: ее место заняло другое – светлое и конструктивное чувство! Оказывается можно влюбиться за очень короткий промежуток времени! А еще недавно девушке не хотелось жить. Добра и зла не разделимы грани, - как писал ВильЯм наш Шекспир. Да, классика не ржавеет! Но подорванная репутация - всегда подорванное доверие. Хотя это больше работает в политике и дипломатии. Ну и черт с ними: будут меньше доверять! Так решила для себя Маргарита. И еще: так ли ей нужно хорошее отношение именно от этих людей? Которые с таким удовольствием и так легко стали ее судить, хотя у самых рыльце в пушку по самые ушки? Она – что, увела мужа из семьи, как некоторые? Нет! Оторвала его от мало.летних детей, как те же самые некоторые? Опять нет! И чем отличается занятие лю... в бане от занятия тем же самым на столе в кабинете босса? Да, об этом ей рассказала одна из тех самых «подруг», очень этим гордившаяся. Так почему бы не начать осуждение с себя, поглядев в зеркало? Да баня, по сравнению с тем, что вы наворотили, вообще мизер! И Маргарита не стала унижаться до оправданий: это не то, что вы подумали – я вам все сейчас объясню! А просто всех заблокировала: таких друзей – за нос и в музей! Ведь презрение – лучший способ мести. Интересно, а Егора они тоже охватили своим вниманием? - Тебе никто не звонил из наших? – спросила Рита, набрав номер своего любимого. - Ну как же, как же! Звонили наши добрые самаритяне-моралисты! Просто телефон оборвали! Сплошной абыр валг! Как же она его любила! - И что говорили? - А что ты от них ждешь? Решения теоремы Ферма? Вспомни, что говорила умная Элеонора Рузвельт: высшие умы обсуждают идеи, средние – события, а низшие – людей. Думаю, что ты не очень огорчишься тем, что наши друзья оказались именно этими низшими умами… - А говорили, что ты связался с па...шей женщиной и сам низко пал? - Да, пытались! – Егор не хотел передавать подробности неприятного разговора. – И что я теперь перешел в разряд нерукопожатных! Ты согласна продолжать общение с таким неприятным человеком или тебе нужен добропорядочный семьянин, как наши высокоморальные кавалеры и барышни? Конечно же, она была согласна! Ведь он предложил ей стать его королевой: королевой Марго… Нет, сначала-то он предложить стать ей Белоснежкой! Но она ответила, что гномов с таким размером ноги не бывает… И это сразу зацепило остроумного Егора: красивая женщина с хорошим чувством юмора сегодня дорогого стоит! Новая знакомая Рита оказалась именно такой… А он продолжил: - Так что не парься, любимая – их мнение ничего для нас не значит! «Для нас! Какое же счастье, что кто-то послал ей Егора!» - подумала после окончания разговора Ритка. И мысленно поблагодарила невидимого покровителя: - Спасибо тебе, кто бы то ни был - хоть ты на моей стороне! Да, надо жить и наслаждаться тем, что ты из себя представляешь. А не тем, кем хотят видеть тебя все остальные. Так что извините, что не соответствую ваши представлениям, но хочу сказать, что мне плевать. Да, плевать на вас с высокой стройки коммунизма! – так всегда говорила Риткина бабушка, захватившая счастливый период жизни в развитом социалистическом обществе. Так решила Рита и стала собираться на очередное свидание: ведь ее ждал Егор… (Автор: Ольга Ольгина) Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

— Вот так, не могла. Я ходила в этом интернате, мычала и ничего не понимала. Там вокруг у всех слюни текли изо рта и я с ними. Меня дедушка забрал оттуда. Я выросла, замуж вышла и уехала в Якутию. Там и живу. Знаешь, всю жизнь проработала на заводе, где алмазы обрабатывают, чтоб они сверкали. Зарабатывали хорошо. Жизнь наладилась, но нелюбовь матери не давала мне никогда расправить плечи. А у нас на заводе начальница была, хорошая женщина. Она мне каждый божий день говорила : ты моя умница, ты моя красавица... И у меня крылья выросли... Вот послал мне её Бог, и я расцвела, видишь? — Вижу ! — я уже стою распахнув совиные глаза и не отрываю от неё взгляд. — Жизнь началась другая у меня, счастливая. Муж, дети, достаток. А потом эти алмазы чертовы сделали своё дело. Я их облучала, а они меня. А врач мне сказал : иди, прощайся со всеми, конец тебе. Такой шок, ты не представляешь! Я плакала — плакала, а потом решила — хрен вам всем! Знаешь, эти химии такие тяжёлые и дорогие очень, но я выдержала. Я худющая была, волосы все выпали, у меня ведь длинные были, блестящие, до пояса. Сейчас покажу фото. — Тебе очень идёт эта стрижка, честное слово! Ты такая красивая и модная! Я в этом разбираюсь, поверь мне! И тут я забываю обо всем и уже не могу оторваться от этой сильной красавицы . — Нет, я отращу волосы! Я ещё, знаешь, сына хочу родить, а врач говорит — забудь! Ну, он меня уже хоронил, но он же потом и вытащил . Я ему очень благодарна, он- Бог!!! Знаешь, какая у Бога фамилия? Евсеев. Бог Евсеев!!! Я на него молюсь . — Господи, сколько ж ты натерпелась, милая моя, как хорошо, что все позади! — Не факт, Бог сказал, что может случиться рецидив. Но я себя отлично чувствую и полна сил, стою вот дождем наслаждаюсь. Ну, мне пора, мне ещё почти 6 часов лететь в свою Якутию. Ты тут не грусти без меня, все будет хорошо! Меня, кстати, Наташа зовут. Мы обнялись на прощанье, как близкие подруги. И она ушла. Я стояла и думала : я считала себя сильной, спаянной из железа, а мне зачем то послали отважную и прекрасную Наташку. Мы никогда с ней больше не увидимся, но отчего—то, этим дождливым осенним вечером, мне стало теплее от того, что в холодной Якутии есть отчаянный борец Наташка. Будь здорова, моя хорошая! Я буду молиться за тебя. И просить, чтобы ты смогла родить сына . Ты сможешь! Так странно, десять минут общения с незнакомым человеком, а ты думаешь о нем который день и мысленно желаешь ему счастья и здоровья... Евгения Трухачева Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

«Мы можем помочь! Оказываем бесплатные услуги…. функция телефона доверия… обратитесь по адресу…» Написали несколько весельчаков-придурков. Ёрничали, хохмили. Кинула ушлёпков в бан. Писала пара дубовых мужичков, типа: «Ты давай там того… не этого… жизнь прекрасна… давай познакомимся и забухаем?» Написала какая-то сердобольная Рита из Владивостока: «Ой, девонька, в твои ли годы о таком думать?...» А что, для этого нужны какие-то особые годы? Когда живёшь в серости и нищете – все годы одинаковы. Рите Олеська тоже ничего не ответила. Таёжный Егерь написал в профиль Султановой шестым или седьмым по счёту. Наивную фразу прислал: «Олеся. Хочешь, я расскажу тебе о счастье?» Тоже мне, рассказчик. Кто ты, Егерь? О каком счастье собрался трепать? Сто пудов, какой-нибудь торчок. Или этот… спаситель заблудших душ? Сектант или святоша. Или, наоборот, сатанист? Мало ли швали по сети бродит. Нормального человека здесь не дозваться, а психов – вагон. Но фотки Егеря хороши. Плечистый парень в камуфляже, костёр, забрызганный грязью «УАЗик», на плече карабин, а за спиной – неземные природные виды. Парящие ястребы. Дождливый лес. Солнечный луг… Романтика! Олеська вздохнула завистливо. Статус «Не хочу жить» провисел у Олеськи три дня. Добрее Султанова не стала, жить по-прежнему не хотела, но статус удалила, чтоб дураков не смешить. И уже позже, успокоившись, нехотя ответила Егерю. «Чего тебе надо, рейнджер? Тёлку на ночь ищешь?» «Нет, Олеся, - ответил Егерь. – Просто я знаю, что такое счастье». «Ещё бы! – фыркнула Олеся. – Простор и воля. Какие у тебя заботы? По полям носиться да в стогу с бабами ночевать? Всяко веселее, чем с девяти до семи офис просиживать…» Мало-помалу разговорились. Пару раз Олеся с ним ссорилась, дулась, но потом снова возвращалась в переписку. Егеря зовут Вячеславом. Лёгкий оказался парень, добродушный. Мелет обо всякой чепухе, но до того увлекательно! Свой заповедник Славка знает до последней тычинки и пестика. Ему бы по телевизору выступать, «В мире животных». Болтал с Олесей о миграции лосей. О том, как перехитрить волка. О линьке зайцев и брачных играх беркутов. Какими травами приправлять дичь и как ночевать в лесу. Даже о пауках говорил складно и забавно, хотя Олеся с детства их боится. В устах Славки пауки были совсем не страшные. Одно плохо – после беззаботных бесед с Таёжным Егерем тоска от окружающей жизни грызла Олесю с новой силой. Султанова опять срывалась. Грубила Славке. Замолкала. «Шёл бы ты! Жучки-паучки, зайчики… Мне бы твои проблемы, рейнджер хренов!» «Я ещё не рассказал тебе о счастье», - говорил Славка. «Отстань, трепло колхозное!» В сердцах Олеська обрывала диалог и уходила в себя. Уходила, чтобы снова вернуться в сказку бабочек и цветов. В запахи вечерней реки, иван-чая и ружейного пороха. Было что-то волшебное и детское в Славкиных байках… там было окно в иной мир, которого ей всегда не хватало. *** «Ну и что, рейнджер? Басни о природе ты лепишь классно. А где обещанное счастье?» «Счастье через сеть не передать, – пишет Егерь. – Хочешь – встретимся? Мой адрес: улица Гаражная, дом такой-то…» Олеська долго мялась, потом подумала, что хуже уже не будет. Что этот таёжный чудик с ней сделает? Запрёт в комнате, нацелит ружьё и изнасилует? Да наплевать, невелика потеря. Султанова надела новые трусики, побрила подмышки и пошла. Улица Гаражная. Дом улучшенной планировки, первый этаж. Дверь отворяется. На пороге женщина в розовом халате. - Вы Олеся из сети? Слава предупреждал. Проходите. «Наш бродяга-рейнджер до сих пор с мамочкой живёт? – охает про себя Олеся. – Зашибись свидание! Зря только новые трусы нацепила…» В следующий момент Олеся понимает, что интима действительно не будет. Славка-Егерь сидит за компьютером в инвалидном кресле. Худой и бледный, он совсем не похож на смуглого весельчака со старых фотографий. Подняв правую руку, Слава слабо машет онемевшей Олесе. Плохо выбрит (мать, наверное, бреет). Волосы торчком, а в глазах – радостная улыбка, тёплая, как нагретый солнцем берег. - Спасибо, что пришла, - говорит Егерь. – Садись, я расскажу тебе о счастье. Олеся садится, она в ступоре. Вот этот больной, искалеченный человек вовсю шутил и зубоскалил в сети, когда вытаскивал её из психологической ямы? - Пять лет назад браконьеры подстроили Славке аварию… - говорит за спиной мама. – Ног уже не вернуть, но недавно Славик снова начал владеть правой рукой. - Счастье – это писать тебе письма двумя руками, - говорит Егерь. Дмитрий Спиридонов Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤

В нашем доме, заселенном в основном молодоженами и разведенками, жили переехавшие в возрасте старики. Ну, как старики, лет, наверное, по 55-60 им тогда было. Старыми они были только для нас, подростков. В наш город они из деревни переехали. А свой дом приспособили под дачу. Там у них был сад и пчелы. Мы очень любили, когда они приезжали с дачи. Дядя Коля выносил во двор огромную чашку мёда с сотами, и мы ели, толпясь вокруг и облизывая липкие пальцы. Как они говорили, что переехали потому, что решили жить поближе к больнице. Еще потому, что в нашем городе у них были дети и внуки. И потому, что их старенький дом требовал дорогого ремонта. А в городе у них была квартира (уж не знаю, как она им досталась в то время). Дядя Коля был абсолютно несносный. Он громко материл тётю Маню во весь двор, или молчал, что было еще хуже. — Суп пересолила? – пыталась угадать тетя Маня, — ложка грязная? Носки сырые? Дядя Коля стойко молчал. Потом его прорывало, и он с помощью мата объяснял, что же такого его жена сделала. К странностям мужа она относилась с юмором. Рассказывала всем о том, что в прошлый раз ложка лежала с другой стороны тарелки, а она молча убрала со стола и больше ничего не предлагала. Так он голодный и ходил из-за характера своего. Иногда после зарплаты дядя Коля приходил пьяным. Его ругань была слышна с соседней улицы, а подходя к подъезду, он кричал: — Бабка, сапоги сними. Где ты, старая кошёлка? Тетя Маня выскакивала при любой погоде, в чем есть, хватала за руку своего неспокойного мужа и тащила его домой, приговаривая: -Господи, стыд-то какой, дети кругом. Напился, дурак старый. Нельзя тебе. Мы сочувствовали тёти Мани. А дядя Коля нам казался деспотом и самодуром. Потом тётя Маня заболела. Страшный диагноз нам не говорили, но намекали, что недолго ей осталось. Мы приходили в больницу, это была исхудавшая и бледно-жёлтая старушка с потухшим взглядом. Дядя Коля всего несколько раз посетил больницу, а потом исчез. Уволился с работы и не появлялся дома. Мы слышали, что соседи сплетничали у подъезда, что, мол, не выдержал мужик и бросил свою жену больную, а уж как она за ним ухаживала. Помню, думала я тогда: «какие все-таки подлые эти мужики. Им ничего не стоит бросить жену и уйти к другой женщине, здоровой». А потом вдруг подъехали «жигули» молочного цвета, вышли оттуда тетя Маня и дядя Коля. Их встречал весь подъезд. — Коля как узнал, что у меня с лёгкими беда, так бросил все и поехал в деревню нашу. Там ведь сосны какие, не надышишься. Когда выписали меня, он уже дом починил, туалет и душ провел. Заставлял меня травы пить разные, сам собирал. Летом в лес пешком ходим, а зимой на лыжах. Сейчас в больницу приезжали, так врачи не верят, что такое, быть может: легкие мои как новенькие. Дом-то родной лечит. Мне почему-то стало совестно за весь наш подъезд, за плохие слова и мысли. Мы смотрели на тётю Маню, полную и румяную и думали, что может быть это и есть та самая любовь на всю жизнь. И какой замечательный дядя Коля. Может быть, она такой должна быть без поцелуев, красивых слов и подарков. А когда случится с тобой беда, чтобы он рядом был, помогал и лечил. Кто её разберет, любовь эту. Из Сети Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/unusualstories (нажав: "Вступить" или "Подписаться") ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺ Спасибо за внимание ❤