Истории, которые влияют на нашу жизнь!

"Прости, полюбил другую, ухожу", но Наташа в тот день вернулась с работы намного раньше, чем обычно, и застала мужа за сбором вещей... Леонид пытался что-то говорить, заикался, сбивался, натыкаясь глазами на взгляд Натальи, в котором читалось немое недоумение, смешанное с болью. Она тогда так и не сказала ни слова... А он, плюнув на шмотки, рванул молнию сумки так, что собачка осталась в руке, и выбежал за дверь. На кухонном столе остались лежать купюры - Наташе и дочкам на первое время... Поженились Леонид и Наталья пятнадцать лет назад. Любовь? Да, наверное, это была любовь. Семейная жизнь складывалась сразу как-то... гладко. От бабушки Лёне досталась неплохая квартира, где и поселились молодожёны. Через пару лет у них родилась дочь. Леонид работал - на хорошей должности в крупной компании, Наташа занималась ребёнком и домом. И параллельно училась заочно. Потом она получила диплом логопеда - плюсом к уже имеющемуся диплому воспитателя. И устроилась на работу в тот же сад, куда взяли и дочку. А ещё через несколько лет у супругов родился второй ребёнок, тоже девочка. Все знакомые считали семью Леонида и Натальи идеальной. Возможно, так оно и было. Ни ссор, ни серьёзных разногласий между ними не случалось. Наташа была превосходной хозяйкой, прекрасно готовила, успевала и порядок навести, и с девочками позаниматься, да и мужу, если быть до конца честным, её внимания хватало... Но почему-то Леонид заскучал... Два года назад в его жизни появилась Линда. Звали девушку, вообще-то, Елизаветой, но представлялась она Линдой и требовала, чтобы именно так все её и называли. Устроившись в тот же отдел, где работал Леонид, она сразу стала предметом повышенного интереса со стороны всей мужской части коллектива. Строго говоря, Леонид поначалу особого внимания на новую сотрудницу не обращал. Но во время очередного коллективного выезда на природу (руководство считало, что это прекрасный способ для сплочения, своеобразный тимбилдинг) Линда оказалась в автобусе рядом, они разговорились... И - всё... Закрутилось... Статус любовницы Линду не устраивал. И однажды она поставила условие: или - или. Леонид, в общем-то, разводиться не думал. Но напор возлюбленной был ему даже приятен. И он решился... Перебрался к Линде. Суд состоялся. Наташа на него не пришла. Судья зачитал какую-то бумагу, которую подписала жена. Взаимных претензий у супругов не было, дети по умолчанию оставались с Наташей. Так Леонид стал свободным мужчиной... Он считал себя человеком порядочным. Из своей, в общем-то, квартиры выселять бывшую жену и дочерей не стал. Алименты аккуратно переводил Наташе на карту. Но видеться с девочками... не то что бы не хотел... Нет, он скучал по ним, просто не знал, что сказать и как оправдать себя. Первые полгода совместная жизнь с Линдой была... увлекательной. Они полностью были заняты друг другом, вечерами ходили в кафе или к друзьям девушки, выходные проводили за городом - на даче её родителей. Возлюбленная Леонида вовсю готовилась к свадьбе... Однажды он, выгребая мусор из контейнера в ванной, наткнулся на... использованный тест, который чётко показывал две полоски. Ребёнок? У них с Линдой будет ребёнок? Эта мысль одновременно обрадовала и ошарашила Леонида. Он почему-то совершенно не мог представить Линду в роли матери... - Ты... готовишь мне сюрприз? - спросил он девушку в тот же вечер. - Сюрприз? - игриво ответила она вопросом на вопрос. - Мой любимый мальчик хочет сюрприз? А какой именно? Я выполню любое твоё желание, даже если оно будет... максимально бесстыдным! - пальчики Линды легко пробежались по груди Леонида... - Я не об этом. Там... в ванной... В общем, я знаю, что ты ждёшь ребёнка, Линда, - произнёс он и обнял возлюбленную. Она отстранилась: - А, это... Нет, не бери в голову. Я уже всё решила. - Решила? В смысле? - удивился Леонид. - Ну что ты как маленький, честное слово! - раздражённо произнесла девушка. - Ну какой может быть сейчас ребёнок? У нас же свадьба! Не собираюсь я с животом в ЗАГС идти! Да и путёвки в свадебное путешествие уже куплены. Мучиться токсикозом весь медовый месяц? Нет уж, уволь... - Так ты... - Да, ты всё правильно понял. Беременности больше нет! - с вызовом ответила Линда. Леонид молчал. Он поверить не мог, что она могла так поступить с ним... С того дня в отношениях Леонида и Линды наметилась трещина. Он смотрел на девушку... другим, трезвым взглядом. И видел холодную, расчётливую женщину, способную перешагнуть даже через него самого, если потребуется... А ещё он думал о нерождённом ребёнке и почему-то вспоминал... Наташу. В его первой семье было всё иначе... Приближающаяся свадьбы больше не волновала мужчину. И однажды он понял, что развод был ошибкой. И вся его жизнь с Линдой - тоже большая ошибка. В конце концов, собравшись с духом, за месяц до свадьбы Леонид уложил вещи в ту же самую сумку, с которой уходил год назад из своей квартиры, и под визги и проклятия Линды закрыл за собой дверь. ...Трель звонка повторялась снова и снова, но в квартире было тихо. Леонид достал ключи, которые всё это время лежали в портмоне. Щёлкнул замок. Мужчина вошёл в прихожую, привычным движением включил свет... В комнатах было тихо. Он обошёл квартиру... Никого. Похоже, здесь уже давно никто не живёт... "Где Наташа? Где девочки?" - с тревогой думал думал Леонид, заглядывая в пустые шкафы. Он вышел на лестничную клетку и позвонил в квартиру напротив. За дверью послышались шоркающие шаги. "Кто там?" - недовольно спросила соседка Валентина Павловна, которая жила здесь всю жизнь и дружила ещё с бабушкой Леонида. - Тёть Валь, это я, Леонид, - ответил мужчина, сердце которого вновь колотилось с бешеной скоростью, остервенело гоняя кровь по жилам; каждый его стук отдавался в висках... Дверь распахнулась. Пожилая женщина, вытирая руки о фартук, ахнула: - Матушки мои! Лёнька! Ты, что ли?! Вернулся?! - Я, тёть Валь. Да, вернулся... А вы не знаете, где... мои? - Давай-ка, сосед, заходи, нечего на пороге торчать, - сказала женщина и отступила внутрь прихожей, приглашая нежданного гостя войти; ему ничего не оставалось, как принять приглашение... Сидя на кухне у Валентины Павловны, Леонид хмуро смотрел на соседку... - А на что ты надеялся, когда к молодой полюбовнице ушёл? Что жена тебя ждать будет? - говорила тётя Валя, пристроившись тут же за столом на старенькой табуретке. - Нет, Лёнчик, уехала твоя Наташа и девчонок увезла. Работу нашла в посёлке в другой области, и сразу уехали. За квартиру за твою я плачу - Наташа мне деньги аккуратно переводит, так что тут полный порядок, не бойся. Женщина помолчала, потом продолжила: - Была б моя воля, Лёнчик, так бы и всыпала я тебе... И чего не хватало?.. Детей бросил, жену променял на какую-то... прости Господи! А теперь чего, назад пришёл? Чай, не сладилось с молодой полюбовницей-то? - Не сладилось, тёть Валь, - глухо ответил Леонид, вставая из-за стола. - Пойду я. Извините, что потревожил. - Пойдёт он! - крикнула вдруг соседка. - Сядь! Не договорила я ещё! Видела бы бабка твоя покойная внучка, со стыду бы сгорела! Леонид покорно сел... - Дам я тебе и адрес Наташи, и телефон её новый, - продолжила тётя Валя. - Только знать ты должен... Ребёночка она родила... Мальчонку... Леонид встрепенулся: - Что? Ка-какого... ребёночка?! - А такого, дурья твоя башка... Беременная была Наташа-то, когда ты... сбежал. Только-только узнала. А уж как ты хвостом-то вильнул, так и не сказала тебе ничего. И я бы не сказала - живи как знаешь, да только тяжело ей сейчас. Зарплата-то не шибко там велика, да ещё няньке платить приходится, сама-то Наташа работает... А что ты ей на девчонок посылаешь, она не трогает, только вот мне за квартиру переводит. Так вот, Лёнчик. Думай теперь, что со всем этим делать. Леонид, обхватив голову руками, молчал... Замолчала и Валентина Павловна... Потом мужчина поднялся, осипшим вдруг голосом произнёс: "Спасибо, тёть Валь", и вышел из квартиры. Вернулся к себе. Прошёл в бывшую их с Наташей комнату, встал у окна... Засыпающий город светил ему тысячами огней... И в каждом Леониду виделся молчаливый укор. Позже, проваливаясь в сон, мужчина подумал: "Только бы она простила меня... Только бы простила..." автор: Живу в глубинке Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет, Спасибо за внимание 💛

- Да, обычно добралась, - ответила пожилая женщина. - Села на рейсовый автобус, да и приехала. Ну, говори, сынок, какое у тебя ко мне дело-то будет? Сегодня ведь середина сентября. Помнишь, как мы с тобой после нового года договаривались? Я ведь не забыла. Потому что в чисельнике записала. - Да я помню, помню. Только вы погодите сразу к делам-то переходить. Сначала снимите верхнюю одежду, проходите, садитесь, и я на вас немножко посмотрю. - А чего на меня смотреть? - недовольно сморщилась женщина, но всё-таки к стулу пошла. - Я, чай, не икона. Ты же меня, наверное, не за тем звал, чтобы на меня смотреть? - И для этого тоже. Я же фельдшер. По правилам, я должен не просто на вас посмотреть, но и обследовать. Ну-ка, снимите пальтишко. Давайте я вам помогу. - Молодой фельдшер помог снять пожилой женщине одежду, и усадил немного упирающуюся бабушку на стул. - Ну, что ты, сынок, тянешь. Ты же мне в прошлый раз сказал, что у тебя к середине сентября будет ко мне какое-то важное дело. Ну, говори своё дело. - Погодите. Сначала я вам давление замерю. - Фельдшер уже накручивал манжету тонометра женщине на руку, и занялся своим привычным делом. Сделав паузу, он спросил: - Ну и как вы всё это время, пока мы не виделись, жили? - Как жила? – вздохнула женщина. - Плохо жила. Но ты же сказал про важное дело, вот мне и пришлось всё пережить. Скрипела, терпела, но всё-таки жила. - Вот и хорошо, что жили, - заулыбался фельдшер. - А то, помните, что вы в прошлый раз мне говорили? - А что я говорила? - Как что? Вы же умирать собирались. Говорили, мол, всё надоело, пора на тот свет. - Я говорила так, потому что мне очень плохо тогда было. Сердце болело как чирей. А стала таблеточки принимать, которые ты мне выписал, и вроде стало лучше. - Я уж вижу. Давление у вас, конечно, чуть выше нормы, но в пределах допустимого. Не болит теперь сердце? - Побаливает изредка. Но раз я тебе так нужна, я терплю. Говори уже, какое дело ты мне хотел поручить. - А куда вы всё торопитесь, Дарья Тихоновна? - Как куда? Мне же восемьдесят! Дел у меня на этом свете не осталось. Вот твоё дело сделаю, которое ты мне поручишь, и можно будет спокойно помирать. - Это что такое? – нахмурился немедленно фельдшер. - Опять вы за старое? Опять собрались помирать? - А чего мне делать-то, сынок? Я же всех своих родственников уже давно похоронила. - Прямо - всех-всех? - Ну, которые молодые, тех, конечно, не стала. Но я их и не должна хоронить. Это они меня, я надеюсь, похоронят, как положено. Так что, нужно скорее их освободить, и с чистой совестью сложить руки крестом на груди, и лечь под образа. - А вот с чистой совестью, Дарья Тихоновна, наверное, у вас лечь уже не получится... - осторожно заметил фельдшер, и виновато посмотрел на бабушку. - Как это с чистой совестью не получится? - насторожилась бабушка. - Почему не получится? - Потому что теперь, если вы помрете, меня за это сильно накажут. Поэтому я и хотел вам поручить, чтобы вы ещё минимум пять лет не умирали. - Это что ещё за новость такая? - опешила пожилая женщина. - Это что за поручение такое. Разве такое можно старушкам поручать? - Может, и нельзя поручать, но... Сейчас, Дарья Тихоновна, закон один вышел, очень для нас – медиков - нехороший. Если у молодого специалиста, который фельдшером работает в селе, бабушка какая-нибудь случайно помирает, этого специалиста очень сильно наказывают. - Сильно - это как? - Я же говорю – очень сильно. Могут даже и в тюрьму посадить. - Да ты что говоришь такое? - страшно удивилась бабушка. - За что тебя в тюрьму-то? - За то, что вас не вылечил. - Так я же не от болезни помру, а просто так. От старости. - Всё равно. Я же за вами, бабушками, наблюдать должен, обследовать, вовремя лечить. А если вы умрете, выходит, я что-то упустил, вовремя не заметил. Просто так люди не умирают. - Нет умирают. У нас половина села просто так умерли. - Как это - просто так? - А вот так. Вечером легли в постель – а утром не проснулись. Потому что устали жить, и всё. - Ну, это вы придумываете. От жизни устать нельзя. - Нет можно. И я тоже устала. Каждый жду не дождусь, когда меня Бог к себе призовёт. - Всё ясно, Дарья Тихоновна, - тяжело вздохнул фельдшер. - Значит, можно и мне к тюрьме готовиться… - Что значит - можно и тебе? Неужто кого-то из фельдшеров уже за это посадили? - Посадили, Дарья Тихоновна... И не одного уже, а двоих… Просто об этом в телевизорах не говорят. А я третьим буду… Эх... А я, как дурак, хотел вам попросить, чтобы вы ещё пожили. Хотя бы ради меня продержались... Мне ведь пять лет нужно без замечания проработать. Понимаете? А иначе... Не хочется мне в тюрьму. - Господи... – пожилая женщина испуганно перекрестилась. - Вот это поворот... И чего мне теперь делать? - Как что? Жить, Дарья Тихоновна. Жить, и всё... Ну, пожалуйста... Ну что вам, трудно, что ли? Ради меня… - Ну, если только ради тебя, сынок... – неуверенно пробормотала женщина. - Значит, мы с вами договорились? - Ну, это уж как получится... Но я буду стараться. Честно слово, опять будут терпеть… - Спасибо вам, Дарья Тихоновна! - страшно обрадовался фельдшер. - Вы меня просто спасаете! Давайте, я вам помогу одеться. Автобусы теперь из вашей деревни сюда хорошо ходят? - Слава Богу, ходят… - Тогда вы ко мне опять после Нового года загляните, ладно? Что бы, я вас осмотрел. Вы там у себя где-нибудь запишите. - Да уж теперь обязательно запишу и приеду. Куда деваться? Коль жить ещё пять лет придётся… Когда бабушка вышла из кабинета, фельдшер задумчиво вздохнул, достал из кармана специальный блокнот, нашёл в нём нужный лист, поставил там галочку, потом пробормотал: - Так... На днях из деревни Александровки должна ещё и девяностолетняя Антонина Дмитриевна приехать. Её тоже нужно как-то жить подольше уговорить. Ох, милые бабулечки... Ну, ничего... Вы ещё у меня поживете... Я вас всех жить заставлю… Автор: Рассказы Анисимова

Но, так или иначе, получилось то, что получилось. В принципе, частично все было справедливо: она уже четвертый год не работала, плавно перейдя из декрета в уход за дочкой – так они, в свое время, решили вместе с Сашкой. И, естественно, денег для вложения или вкладывания в этот самый бюджет ей было взять неоткуда. Причем, муж это прекрасно знал. И до этого момента все шло прекрасно, и никто не напоминал ей о несостоятельности в материальном плане: - Ах, милая, я так тебя люблю! Ты у меня такая хозяйка! А что бы было, если бы ты вышла на работу? Правильно мы тогда решили! Честно говоря, решили тогда не они, а он: Алла была против, да и в фирме предупредили, что будут ее ждать. К тому же, престижную работу в наше непростое время терять не хотелось, а девушка работала бухгалтером. А все знают, что хороший бухгалтер получает очень неплохо. Но Сашка надавил на все, что можно: он прекрасно знал, где у нее «кнопка»! Тут была и любовь, и здравый смысл, и сострадание в одном флаконе. И Аллочка уступила: может, в этом и было ее предназначение? Да, обеспечивать надежный тыл любимому мужу, как делают многие другие. Создавать комфорт, уют и хорошую обстановку дома после напряженного трудового дня. Да и дочка будет под присмотром, а не то, что в детском саду: ведь все в курсе, что там творится. А на дорогой сад денег у семьи не было. И вот сегодня оказалось, что у нее нет права голоса! От неожиданности девушка даже не нашлась, что ответить: просто молча сидела и смотрела в тарелку. Но муж все прочитал по ее изменившемуся лицу и быстро произнес: - Я просто хотел сказать, что мужчина – глава семьи, поэтому я буду решать, как поступить! А если ты обиделась, Аллочка, – извини: я ничего плохого не имел в виду! Это, конечно же, не было ссорой: так, досадное недоразумение! Которое, к тому же, моментально разрешилось: Аллочка не обиделась, и инцидент был исчерпан. Да и речь в разговоре шла о мелочи, которую потом оба со смехом пытались вспомнить, но им это не удалось. Но первый неприятный звоночек уже прозвенел: ложечки нашлись, но осадочек остался. К тому же, если человек поступил так однажды, он поступит так второй раз. И это не заставило себя ждать. Только теперь уже имело несколько другую окраску, как и последствия, так как сопровождалось не только словами, но и действиями. - А тебе слово не давали! – неожиданно оборвал ее Сашка за очередным ужином, когда она попыталась вставить в разговор и «свои пять копеек»: дескать, не согласная я с Вами, барин! – Твое дело телячье! "Вот оно!" – мелькнуло в голове у Аллы. А вслух девушка спросила: - А почему телячье-то? Поговорку она, к сожалению, знала. И ее неблагоприятное продолжение тоже. Но, по мнению девушки, она не имела к ней никакого отношения! - Да потому что ты не можешь принимать никаких решений, - спокойно объяснил муж. – Ты живешь на мои деньги, поэтому сиди тихо и не питюкай: твой номер – шестнадцатый, а голос – совещательный! Ясно? Алке стало так ясно, что глазам больно. Но Сашка на этом не остановился: хотя что еще можно было сделать в данном случае? Ни за что не догадаетесь: он собрал всю наличку, даже выбрал мелочь из карманов и уехал к своим родителям - карты у мужа всегда были с собой. Тем самым он ясно дал понять, чьи в лесу шишки. А совершенно оплеванная Аллочка осталась с Леночкой дома. Сначала она хотела заплакать, что было бы логично: ведь ее бросили! Причем, нагло, подло и бесцеремонно. Это оказалось настоящим предательством, а такое приличные люди не прощают. Но потом девушка стала мыслить конструктивно: слезами горю не поможешь. А месть нужно подавать холодной. Как там говорится: мне отмщение и аз воздам. А месть и возмездие – разные категории: первое из серии эмоций, а второе – понятие юридическое. Муж ушел, тем самым дав понять: "Ты мне не нужна и твой ребенок – тоже". - Ну, что, мы тебе не нужны? Ладно – я согласна! Поэтому, думаю, что ты не очень огорчишься, если уйду и я, - так решила Алла и стала собирать вещи, предварительно позвонив отцу: мамы уже не было. И любящий папа вызвал и оплатил дочери с внучкой такси: денег-то у нее был шиш! Поэтому, Сашка, видимо и рассчитывал, что без средств жена никуда не денется! А он немного поучит ее, как нужно вести себя в патриархальной семье, потому что слишком часто стала рот разевать. А это – непорядок, братец ты мой: жена да убоится мужа своего! Да, всю эту лабуду он позже изложил изумленной жене. Но потом, конечно же, мужчина предполагал вернуться: без уюта и удобств ему никак нельзя! А жизнь с Аллочкой его вполне устраивала: красивая, умная, хозяйственная – чего еще надо-то? А про то, что она права голоса не имеет, так это все он несерьезно: чего не скажешь в шутейном разговоре! Ну да, что – уж и пошутить нельзя? И Сашка, вернувшийся наутро – чтобы жена поволновалась, как следует! – и не обнаруживший своих девочек, сразу поехал к тестю: было воскресенье. Но ему дверь не открыли, хотя он пытался стучать ногами. А потом через небольшую щелку папа Аллы сказал, что еще один удар в дверь, и уже он настучит зятю, но по затылку, а потом вызовет полицию. Бывших десантников не бывает, поэтому Сашка удалился. Выйдя из подъезда, он хотел поговорить с женой хотя бы по телефону и все объяснить, но абонент оказался недоступен. И тогда мужчина понял, что все пошло немного не туда, и его шутки – или не шутки? – зашли слишком далеко. Но признаться в этом себе не хотелось. А уж кому-нибудь еще - тем более. Как так: умный, самодостаточный и прокололся на такой мелочи? Ну, ничего! Еще эта не понимающая шуток юмора приползет на брюхе и будет проситься обратно: такими мужчинами не бросаются! Так решил Саша и поехал в пустую квартиру, где у него не было привычного обеда. И это оказалось даже посильнее отсутствия жены: быть без горячего супчика он не привык! Ну, ничего – скоро все вернется на круги своя! Курица на брюхе не приползла: куры же не умеют ползать! А от Аллочки ожидалось именно это: ей нужно было подойти первой и постараться помириться. Это тоже потом изложил ей Сашка. Но так поступают только виноватые в чем-то люди! А те, которые не могут извиниться по-нормальному – да, таких полно! - и не хотят признавать свою вину, говорят: - Ну, хватит дуться – давай мириться! Вот так, хотя бы, должен был поступить в данном случае муж. Но он молчал и предпочитал ждать извинений от ни в чем не повинной жены, которая, к тому же, была очень гордой. И это уже была откровенная фиг.ня. - Так с любимыми женщинами себя не ведут! – пришла к правильному выводу умная Алла. - Значит, любовь мужа прошла. Как там, в стишке-то: а если нет любви, так и грустить о ней не надо! Хотя, кажется, в стихотворении речь идет о цветах среди зимы. Но - какая разница! Аллочка будто заледенела. И хотя она со временем разрешила мужу видеться с дочерью – все-таки, отец, да и девочка скучала, дальше этого дело не пошло. За три месяца Сашка, почему-то, не дал ей на дочь ни копейки: они не были разведены, и официальных алиментов не было. А жена не просила: у папы была неплохая военная пенсия. И совершенно не стоит забывать о гордости. К тому же, Алле удалось устроить дочку в детский сад и вернуться на старую работу. Правда, пока на полдня, но этого стало вполне хватать: хорошие бухгалтеры сегодня были в цене. И это позволило девушке съехать от папы на съемную квартиру - поближе к месту трудоустройства. Тут и активизировался муж: папы рядом не было и бояться стало некого. И оказалось, что он очень ее любит! Да, сильно-сильно! Поэтому, почему бы им не возобновить их такую счастливую жизнь? Ведь у них все было раньше очень хорошо! К тому же, он уже на нее совершенно не сердится! Соглашайся, Аллочка! Сашка даже рискнул позвонить тестю и попросить, чтобы он поспособствовал счастью дочери: на расстоянии можно было не бояться получить «в пятак». Но Аллин папа видел счастье дочери совершенно в другом ракурсе и поэтому сразу же попросил зятя пойти на хутор с сачком, причем, сделал это с употреблением ненормативной лексики. Так продолжалось довольно долго: Сашка и Алла оказались удивительно упорными в достижении своих таких разных целей. А потом девушка сказала, что подает на развод. - Да, на развод! Видеться с дочкой можешь, я препятствовать не буду! Но дочка шла для Александра только в комплекте с женой, и виделся он с ней только потому, что хотел вернуть Аллочку! Да, и что? Многие так живут! Ну, девочка. Ну, хорошенькая. Ну, будет он ей платить алименты. И папа Саша потихоньку стал устраняться из жизни Леночки: деньги переводил на карту, а видеться с девочкой перестал. И это оказалось очень кстати: у нее появился новый папа – мама снова вышла замуж! И у них все было хорошо. Второй муж тоже хотел, чтобы любимая Аллочка сидела дома: - Милая, будешь обеспечивать мне тыл! А я вам – безбедное существование! Но Аллочка предпочла иметь собственные деньги, чтобы уж точно ни от кого не зависеть. К тому же, она уже однажды была очень надежным тылом: только партнер оказался уж очень ненадежным во всех смыслах. И где гарантия, что этого не произойдет еще раз? Хотя бо.м..ба в одну ворон..ку и не попадает, но может лечь рядом, и этого будет вполне достаточно. Да и законы парных случаев никто не отменял. - Поэтому, нет, дорогой, даже и не проси: я буду продолжать работать! А тыл нужен исключительно для фронта: а у нас с тобой все хорошо и спокойно. Ведь, правда? И муж согласился - это оказался очень весомый аргумент. А у хорошего главбуха всегда в рукаве имеется пара весомых аргументов: да, Алла Александровна к тому времени уже получила повышение! А вы, дорогие кавалеры, если захотите поиграть во что-нибудь патриархально-матриархальное, хорошенько подумайте: а вдруг продуете? И выберите лучше что-то менее радикальное и более безобидное, например, домино или шахматы. Ну, рыба. Ну, мат. Но не так же, честное слово: когда сразу уходят с ребенком к родителям, и посылают любимого мужа по известному адресу! А милым дамам нужно понимать, когда с ними шутят! И не вести себя так, как поступила совершенно не смыслящая в тонком юморе примитивная Аллочка. Автор: Ольга Ольгина Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет

— Да, бабушка! И сказал, что там таких колец очень много! Мы с Лешкой ещё неделю целыми днями песок этот дурацкий роем! Нам хотя бы одно маленькое колечко найти. — У Лёши прошёл кашель? — Конечно, прошёл. Когда ему кашлять?! Тут знаешь сколько дел?! Как у Джима дела? — Нормально. Что вы там едите? — Бабушка, не переводи тему. Покажи его! Бабушка повернула камеру телефона на собаку. Джим лежал рядом и внимательно слушал диалог. — Вот. Поздоровайся, Джим. — Бабушка, а почему он грустный такой?! — Нормальный он, милая. — Нет! Я же знаю, какой он нормальный! Джим!!! Ты чего это там?! Джиму показалось, что он услышал родной и знакомый голос. Он вильнул хвостом. — Ладно, милая, мне пора на дачу собираться. Вы долго ещё там? — Мама хочет еще на две недели остаться. — На две недели?! — бабушка посмотрела на Джима. — Ну да. Нам здесь хорошо! Вот бы ещё кольцо найти… Джим, хочешь кольцо на ошейник?! — Пока, милая. *** — Мам, привет! Лиза сказала, что-то срочное? — Да. Вы когда прилетаете? — Не знаю. Тут хорошо очень. Может ещё пару недель. А что?! — Ничего! Джим не ест ни фига! — Как не ест?! — А вот так не ест. Как вы уехали, только спит и в окно смотрит, а при малейшем шорохе в подъезде бежит к двери и лает. — Вы ему точно тот корм даёте?! — Нет, блин, картошкой сырой кормим! Конечно, тот! — Блин. — Вот тебе и блин. Он похудел, знаешь, как?! — Ну-ка покажи?! Бабушка показала спящего Джима. — Вот. Кожа и кости. — Может, его к ветеринару?! — К какому ветеринару?! Ты нормальный?! Он по вам скучает?! Вас уже месяц нет! Вы его так надолго никогда не оставляли! — Мам, давай так. Я запишу вас к ветеринару. Отведи его, пожалуйста. — Ну, хорошо. *** — Мама, привет! Ну как, сходили? — Ох… Привет. Сходили. Он ветеринара укусил, когда тот хотел его взвесить. Я его удержать не смогла. Намордник пришлось надеть, чтобы УЗИ сделать. — Блин. — Вот тебе и блин. Забился в угол и рычит. Откуда силы взялись, неясно. — Ну а врач-то что сказал? — Грит, кровь надо сдать. Внешне всё нормально. Скорее всего стресс у него. — Почему? — Почему?! Ты ещё спрашиваешь??? — Мама, не кричи! Мы тоже на нервах. — Ой, делайте, что хотите… *** — Мама, привет. Почему так поздно? — Мне кажется, он еле дышит. — Как?! У нас самолёт утром. Мама, успокойся. Не плачь. — Он несколько дней не ест. Раньше хоть чуть-чуть… Кто-то из детей сзади спросил: — Бабушка, а почему ты плачешь? — Милая, Джиму плохо. — Папа говорил…. Ну мы же завтра прилетаем! — Боюсь, что можно… Неожиданно в камере телефона бабушки появилось лицо девочки. — Нет!!! Бабушка, поднеси экран телефона к нему и включи громкую связь! — Милая, он… — Поднеси!!!! Она поднесла телефон к спящей собаке. — Джим, ты меня слышишь?! Мы завтра приедем! Я знаю, что ты на нас обиделся. Ты думаешь, что мы тебя забыли! Джим, слушай меня! Собака привстала. Она внимательно слушала. — Я тоже обижаюсь, но потом забываю. Ну, а какой смысл?! Всю жизнь прожить грустной и обиженной? Пойми, Джим, ты — Зайцев! А Зайцевы, когда трудно и страшно, не унывают. Джим Зайцев, ты думаешь, я забыла, как ты тогда на ротвейлера тупого бросился, когда он на меня кинулся? Ты его меньше в два раза был, но защитил меня! Досталось тебе тогда. И ТЫ ДУМАЕШЬ ПОСЛЕ ЭТОГО Я ТЕБЯ ЗАБЫЛА?! Собака слабо вильнула хвостом. — Джим Зайцев, я прошу тебя пойти на кухню и съесть эти коричневые комочки! Марш на кухню! Собака медленно пошла на кухню и принялась есть корм из своей миски. *** Когда утром они прилетели, Джим простил их. Но не сразу. Минут через пять. Сначала отвернулся, ушел в свой угол, а потом бросился всех облизывать. Грязные же. С дороги. Автор: Александр Бессонов

— Что же ты всё живёшь, меня мучаешь?! — Антон дёрнул гибкую трубку капельницы. Молоденькая медсестра вошла в палату, и Антон быстро встал со стула, оставив дерзкую затею, словно его застали на месте преступления. — Врач новый где? — В пятой палате, — ответила медсестра. — Как она? — Прошлой ночью плохо было, но откачали, вы не волнуйтесь, у нас прекрасные врачи. Антон нервно сжал кулаки. — Вы сказали, что надежды мало, а моя жена уже четвёртый месяц в вашей больнице! — мужчина просто наскочил на врача, выходившего из соседней палаты. — Простите, что? — Я муж Сотниковой. — А-а-а. Полины. Мы делаем всё возможное, у неё молодой организм. — Прогнозы, какие прогнозы? — нервничал муж. — Я ничего не могу вам обещать. Отключать её от аппарата и выводить из комы мы пока не планируем. — Вы просто тянете из меня деньги, вам не важно, что она уже овощ. — Вы не правы, динамика хорошая после последней операции, — врач хотел найти карту пациентки и показать результаты исследований. Он остановился у поста и стал перебирать карты, но Антон просто повернулся и ушёл. В офис он уже не поехал, отправился домой. На повороте он вдруг осознал, что проскочил на красный. Выругался и добавил газу. Четыре месяца назад он был также зол, тогда на жену, вёл автомобиль и тоже проскочил на красный. Сильный удар КамАЗа пришёлся как раз в то место, где сидела Полина. Они были женаты чуть больше года. Такая прекрасная пара, такие влюблённые. Казалось, что всё прекрасно. Достаток, молодые ни в чём не нуждались. У жены после родителей остался бизнес, который она в свои двадцать восемь продолжила вести сама. Муж был старше на два года, из простой работящей семьи, но с большими амбициями. Умел убеждать, работал в хорошей торговой компании на должности менеджера. Встретились Полина и Антон на одной из выставок, познакомились, и завязался роман. В начале отношений Антона всё устраивало, он спокойно тратил деньги жены, если было необходимо, сразу взял себе дорогую машину. Но вскоре этого ему стало мало. Антон сначала намекал, потом просил, а через год после свадьбы, стал требовать передать управление делами компании ему. — Зачем? — удивлялась Полина. — У нас есть всё: квартира, загородный дом, машина, деньги. Зачем тебе официальный документ? У нас и так всё общее. — Это твоё, ты не понимаешь, — начинал нервничать муж, — это твоё, а я словно приставка ко всему этому. Я тоже работаю наравне с тобой, даже больше, я же мужчина в семье. Кризис первого года семейной жизни набирал обороты. Молодые всё чаще ссорились и «кидались» друг в друга упрёками. — Не понимаю, любимый. Бумага ничего не изменит. Мы как были мужем и женой, так и останемся. К чему это всё? Как потом объяснять клиентам? Они привыкли доверять мне. Нашей фамилии. Название компании ты тоже хочешь поменять? — Полина начала сердиться. — Ничего я не хочу менять! Хочу, чтобы ты ценила меня и уважала. А ты меня используешь! — У тебя доверенность! Ты можешь подписывать все документы — это ли не доверие? — кричала Полина, а Антон давил на газ. Антон был виновен в той аварии, хотя признавать этого не хотел. Свидетелей толком не нашли. В КамАЗе не было видеофиксации, и место аварии было неудачно скрыто от камер, расположенных на соседних домах. Видео с регистратора в своей машине Антон предусмотрительно стёр. Через неделю Антон вновь приехал в больницу, но и в этот раз состояние жены его не удовлетворило. — Вы разговаривайте с ней, она же слышит вас, пусть так, неосознанно. Знаете сколько случаев, когда пациенты просыпались от того, что их родственники… — Замолчите, — прервал медсестру Антон. Девушка обиделась и вышла из палаты. Антон крепко сжал руку Полины так, что побелели костяшки её пальцев. Её бритая после последней операции голова уже обрастала русыми волосами, которые раньше так нравились ему. Но сейчас. Сейчас Антон хотел одного — чтобы Полины не стало. Тогда всё, что принадлежало ей, перешло бы ему по праву. За четыре прошедших месяца он уже свыкся с этой мыслью и не допускал другого исхода. Антон уже жил так, словно Полины больше нет. — Хочешь я тебе помогу уйти? Это не больно, — улыбался он ей, глядя в лицо. Её веки слегка дрогнули. — Ты устала от этого, я тоже. Я тебе помогу, мне рассказали как. — Вы здесь? — в дверях палаты появился лечащий врач, — Здравствуйте. Мне сообщили, что вы пришли. Я изменил схему лечения, назначил новые препараты и… — Делайте, что считаете нужным, — Антон не стал слушать врача и просто вышел из палаты. Идея избавиться от больной жены не выходила у него из головы. Становилась навязчивой. Антон всё чаще придумывал и узнавал новые способы отправить жену на тот свет и начать новую жизнь, без всех этих больниц и прошлого, что перестало его устраивать. Полина открыла глаза и почувствовала как горячая, обжигающая капля медленно катилась по щеке. Она всё слышала. Каждое слово своего мужа. Своего Антоши, Тошечки. Она хотела от этого мужчины детей. Хотела дожить с ним до глубокой старости. Полина закрыла глаза. Силы вновь покинули её. Когда пришла медсестра, пациентка вновь открыла глаза и посмотрела на молоденькую девушку. Та машинально делала свою работу, не обращая внимания на лежащую на кровати женщину. Полина смогла пошевелить пальцами, когда девушка подошла близко. — Очнулась! — воскликнула медсестра и ушла за доктором. Дежуривший доктор осмотрела Полину и мягко улыбнулась, посмотрев в её голубые глаза. — Молодец, девочка, ты сильная, справишься. Конечно, где ей было знать, что это совсем худая, слабая женщина собрала в себе остаток сил, чтобы остаться жить. Они, какие-то тайные, неведомые, запустили организм. — Надо сообщить вашему мужу радостную новость, — объявила врач и посмотрела на медсестру. — Нет, — тихим, слабым голосом выдавила из себя Полина и повторила, — нет. — Хотите набраться сил? — понимающе кивнула доктор, — хорошо, отложим это до завтра. Согласна, лишние эмоции пока ни к чему. — Я боюсь мужа, нет — мотала головой из стороны в сторону Полина на следующее утро, когда силы вновь вернулись к ней. По щекам покатились слёзы. — Не волнуйтесь, всё хорошо, я позову дежурного доктора. Доктор, тот самый новый врач, что всего несколько недель вёл пациенток этого отделения, пришёл через полчаса. — Знаю, знаю, всё знаю. И очень рад, что вы очнулись сами. Теперь всё будет хорошо. Полина вновь заплакала. — А вот лить слёзы не нужно. На это такие силы нужны, что можно забыть, как дышать. — Муж приходил и сказал, что лишит меня жизни, я слышала. — О чём это вы? Она кивала, собираясь с силами. — Не пускайте его ко мне, прошу. И позвоните Павлу Андреевичу, пусть приедет. Доктор посмотрел на медсестру, затем вновь на пациентку. — Успокаивающее вколите. — Я прошу, — начала плакать Полина. Доктор ушёл, а молодая медсестра, сделав укол, посмотрела на Полину и сказала. — Я буду приглядывать за вами, мне ваш муж тоже показался странным. — Позвоните Павлу Андреевичу, — тихо попросила пациентка. Полина вновь провались в сон, а когда открыла глаза, почувствовала, что в палате кто-то есть. Перед ней, развалившись на стуле, сидел Антон. Полина закрыла глаза, словно делая вид, что вновь находится в бессознательном состоянии. — Я знаю, что ты пришла в себя, — шипел Антон, наклонившись над своей женой. — Ты решила вернуться, но этого не нужно было делать. — Что вы тут делаете? Её нельзя волновать, — закричала молодая медсестра, — все вопросы к доктору, выходите или я вызову охрану. Девочки, позвоните на пост! — медсестра взволнованно выскочила в коридор. Антон встал и спокойно пошёл к выходу. — Я вернусь. Так что или сама, или я тебе помогу, — Антон ткнул в сторону жены пальцем. Полина почувствовала, как учащённо забилось её сердце, и запищал монитор, к которому она была присоединена датчиками. Медсестра вернулась в палату и показала Антону на дверь. — Ушёл я, ушёл. — Боже, как я испугалась за вас. Как он зашёл? — Позвоните Павлу Андреевичу. — Да не знаю я кто это такой, нет данных в вашей карточке. Полина закрыла глаза. Как же сотовые телефоны нас спасают в экстренных ситуациях и, наоборот, заставляют доверять и не запоминать номера нужных нам телефонов. — Наберете в поисковике фирму «Сотников и Ко». Павел Андреевич приехал к Полине поздно вечером. Он был очень удивлён тем, что она находилась в больнице. — Антон сказал, что вы на Бали, отдыхаете, готовитесь к материнству. Полина закусила губу. Медсестра хотела выйти, но Полина попросила её остаться. — Доверенность на управление аннулируйте и составьте на себя. Муж планировал, чтобы я больше отсюда не вышла. Он не хочет, чтобы я жила, и сделает это при удобном случае. — Полина собралась с силами и продолжила, — Наймите мне охрану, если на счетах ещё есть деньги. Продайте машину, загородный дом или квартиру, если денег нет. Павел Андреевич, я могу обратиться только к вам. Мужчина кивнул. — Я работал с твоим отцом, ты выросла у меня на глазах. Можешь не беспокоиться, я понял. Я всё понял, Полиночка. Поправляйся. Завтра я приготовлю всё, что может здесь понадобиться. Да. И телефон, — улыбнулся он. Следующим утром в больнице появился незнакомый персоналу мужчина. Он был одет в больничную униформу и старался вести себя словно работает здесь уже давно. Приехал Павел Андреевич с доверенностью и другими документами. — Я заблокировал все счета и забрал у него машину. Антон останется без копейки, я постараюсь, — успокаивал Полину мужчина. — Он отдал? — удивилась она. — Не хотел, конечно. Но я его убедил. Убедил, — словно подтверждая свои слова повторил мужчина. — Живой он, не беспокойся, но спесь сняли с него, чтобы понял. Больше ты его не увидишь. Меры все предпринял, не впервой, мы с твоим отцом и не таких усмиряли. Павел Андреевич держал слово, которое дал. Когда Полину выписали из больницы, она ещё долгое время восстанавливалась дома. Правда, сменила квартиру, не могла находиться в том месте, что ассоциировалась у неё с бывшем мужем. Да. С Антоном она официально развелась. АВТОР: Вкусные рассказы/Сысойкина Наталья

- Замуж не пойду, и точка! - она резко крутанулась на месте, что юбка ее взвилась, и Лида выскочила на улицу. Там стояла ее сестра Ольга и смотрела на нее выпытывающим взглядом. - Чего батька сказал? - Глупости он сказал! Мол, не может тебя замуж выдать, покуда я под венец не пойду. - А ты чего? - тихо спросила Оля, которая уже видела себя в свадебном наряде. - Ничего. У меня что, женихи толпами под окном выстроились? Это ты у нас красавишна, каких свет не видывал, а на меня даже не смотрят. - Так ведь Андрей смотрит. Может, за него пойдешь? - Не нужен мне ваш Андрей. И замуж пойду по любви и точка! А ты сама батьку уговаривай. А мне, может быть, вообще брак не нужен, в город уеду и всех делов! Но вскоре отец дал согласие на брак Ольги и Алексея - его младшая дочь до свадьбы понесла. Сколько шуму было, но что уж поделать? Только после свадьбы Оли и Алешки он стал суровее к старшей дочери относиться. Была у Лиды и Оли разница всего два года в годах, Олька была красивой, на нее многие заглядывались. А вот первенец его, Лидочка, красотой не вышла, миленькой можно было назвать, но не красавицей, как ее сестра. Да и нравом не кротка. Так иной раз приложит словом, что похлеще любого тумака будет. И все же, боялся он, что и у Лиды не по-людски все выйдет, оттого пошел на хитрость и, сговорившись с главой сельского совета, своим другом по совместительству, взяли, да расписали Андрея и Лиду с согласия парня. Как Лида кричала! Казалось, стекла разобьются вдребезги от ее криков и ругательств. Но отец тут проявил стойкость. - Мужнина ты жена теперича. Собирай вещи и иди в новый дом хозяйкой. - Да я.. Да я... Да я знаешь, что сделаю? - Что? -насмешливо спросил отец, выпуская клуб дыма из трубки. - Донесешь на родного отца и Игната Савелича? Доноси, дочка, коли в лагерях меня хочешь увидеть за подлог документов. И на Савелича донеси, пущай нам нового главу назначат, который каждый колосок в поле считать начнет. Дуреха, для твоего же блага расстарался! Ну ведь и правда, очереди из женихов нет, а тебе уже двадцать годков стукнуло. У мамки твоей второй сын родился к этому времени, - отец опечалился, вспомнив своего сына Степана, который умер в голодный тридцать второй год. - Ты счастья своего не понимаешь! Андрюша славный парень, мужем замечательным будет, дом у него крепкий, руки откуда надо растут. Дети пойдут и полюбишь муженька, потом меня еще благодарить станешь! Она пыталась у матери поддержки найти, но та во всем слушала своего мужа. - Ты и правда, дочка, счастья своего не понимаешь. Вот детки пойдут, тогда нам с отцом спасибо скажешь. Ведь сколько бы ты еще в девках сидела? Олька вон уже беременна, а она младше тебя. А тут и от тебя внуков понянчим. - Внуков, говорите? - Лида прищурила глаз. - Не будет у вас внуков! На версту не подпущу. Как вы со мной, так и я с вами! Тут заскрипела телега и на полудохлой кляче во двор въехал ее муж Андрей. - Здравствуй, Лида, ты собралась? - он стеснительно ей улыбнулся. - Собралась, - она упрела руки в боки. - А вот чего ты лыбишься, скажи на милость? Думаешь, жить с тобой как жена стану? А вот это ты видал? Она показала ему кукиш и отец крякнул от неожиданности.- Такой же аферист, как и батька с Савеличем. Вы еще пожалеете, все пожалеете! Она зашла в дом, громко хлопнув дверью. - Ничего, сынок.. Всегда у ней так...Побесится, да остынет. Зато с такой женой скучно не будет. Ты ведь любишь мою Лидку? - Люблю, отец, люблю. - Вот и славно! И она полюбит, вот норов свой усмирит и зенки свои разинет, увидит, какой мужик ей хороший попался. Злится она, что супротив воли ее замуж выдали. Но ничего, ничего... **** Лида не могла усмирить свой нрав. С отцом и матерью она не общалась, а коли в поле встретится с ними, так сквозь зубы разговаривает. Она и мужа сперва не подпускала к себе, спала на печи, но потом перед свекровью стыдно стало. Та женщиной была доброй, относилась к ней как к дочери и все о внуках от Андрея мечтала. Да и, что уж греха таить, Андрей по доброму к ней относился. Он скотником на ферме работал и за нее похлопотал, чтобы из поля в доярки перешла. Все же лучше, чем на поле вместе с другими плуг тягать, да на жаре сено косить. Первая брачная ночь вышла у них через три месяца после "свадьбы". Тогда свекровь печь побелила и на немой вопрос в глазах невестки, ответила: - К супружнику своему ложись, чаго он в холодной постели спит? В ту ночь Андрей проявил настойчивость. Лида наутро не чувствовала себя обиженной, наоборот, она испытывала теплоту к мужу. С той поры спать стали они вместе. Но на родителей своих она все равно злилась, ведь от их поступка могло выйти что-то плохое. Когда забеременела она, свекровь обрадовалась и понесла добрую весть родителям. Отец с матерью пришли, но Лида напомнила им про свое обещание. Но потом, даже если бы и хотела его исполнить, все равно бы не вышло - погибли ее родители... Лида была на восьмом месяце, когда заполыхал сельский амбар. Все кинулись спасать колхозное имущество. Отец Лиды был ответственным за зерно, кинулся он вытаскивать мешки и мать Лиды бросилась за мужем. Балка горящая обрушилась прямо на них. Отец Лиды помер на следующий день от ожогов, мать пережила его на несколько часов. У гробов стояли две женщины в черном - Оля, держащая на руках свою полугодовалую малышку и Лида, поддерживающая выпирающий живот. Тогда Лида не знала, что надев черную косынку, она еще долго не будет ее снимать... Она не успела снять траур по своим родителям, как потеряла вновь близкого человека. Самого близкого - своего новорожденного сына. Он перестал дышать спустя несколько часов после появления на свет. Сельский фельдшер только руками разводила: - Внезапная детская смерть. Такое бывает. Не успела она схоронить ребенка, как по радио прозвучала страшная новость. Стоя в конце июня 1941 года на площади у сельского совета, Лида нервно теребила кончики черной косынки. А в июле вместе с Олей, стоя на причале у реки, они провожали своих мужчин. - Скоро, женщины наши, мы вернемся, - целуя по очереди Лиду и свою маму, приобнимая Олю, успокаивал их Андрей. Лешка-гармонист растянул меха и завел веселую песню. - Нашел время играть, - Оля заплакала. - Гармонь хоть свою оставь. - Куда же я без гармони? - улыбнулся Лешка. - С песней проще будет, а кто станет поднимать боевой дух товарищей? Ты, Олька, слезы утри и Софочку нашу береги. А как вернусь с победой, сына мне родишь! *** А в октябре появился в селе мужчина, который шел по дороге без правой руки. Зато на его плече висела гармонь. Он шел и у всех спрашивал адрес Оли Воробьевой. Оля с Лидой сидели тогда на лавочке и наблюдали за годовалой Соней, которая едва перебирала ножками, пытаясь догнать курицу. - Здравствуйте. Где я могу найти Ольгу Васильевну Воробьеву? - мужчина робко вошел во двор. - Я Ольга Васильевна, - Оля встала и выпрямилась во весь рост, удивленно глядя на гостя. - Меня Семеном звать. Я с вашим мужем служил. Да вот, комиссовали меня, домой направляюсь, в Михайловку. - Как там мой Лешенька? - умоляюще посмотрела на него Оля. - Я писем уж два месяца не получала. - Это его гармонь. А это.. - он вытащил из кармана медаль и наградной лист. - Наш командир попросил передать вам, вдове Алексея Воробьева. Вот и похоронка. Простите, что принес вам дурную весть... Оля без чувств упала на землю, Лида закричала и бросилась к сестре. В ту ночь Лида не отходила ни на шаг от сестры и взяла все заботы о племяннице на себя. Семен ушел, продолжив свой путь в родное село, где его ждала семья. Одинокая гармонь, лишившаяся своего хозяина, стояла на табуретке , на которой ранее сидел всегда Алексей. Его родители пришли к Оле помянуть своего сына и теперь на столе перед свечой стоял граненый стакан с куском серого хлеба. Утром Лида отправилась на дойку, а когда вернулась, не застала Олю в кровати. Зато на столе, под граненым стаканом был желтый листок. На нем было выведено размашистым почерком сестры: " Прости меня Лида. Простите меня все - Нина Антоновна, Захар Алексеевич, Сонечка.. Простите. Не смогу я жить без Лешки. Нет его больше, значит, и я померла вместе с ним. Ни на кого другого больше глаза мои не посмотрят, он любовью всей моей жизни был. А значит, и мой бабий век закончен. Лида, при всей твоей суровости я знаю, что сердце у тебя доброе. Позаботься о моей дочке Соне, знаю, не бросишь ты ее. Может быть когда-то она меня простит." Лида бросила листок на пол и выбежала на улицу, крича имя своей сестры. Но ее не было во дворе, зато в сарае нашла она безжизненное тело, которое раскачивалось на крюке. Этот крюк Лешка сделал для свиней... - Что ты натворила? Как ты могла? О дочери почему не подумала? - кричала Лида, стаскивая тело сестры У нее была надежда, что она еще жива, но отсутствие дыхания говорило об обратном. Стоя на кладбище у свежего холма, Лида испытывала смешанные чувства. Горе, печаль от утраты близкого человека, жалость к Ольге и ее дочери, и злость. Вот злость у нее преобладала. Как можно было добровольно уйти из жизни, не подумав о дочери? Разве мужик для бабы главное? Дети, главнее их никого не может быть. Лида перевела взгляд на маленький холмик, который не зарастал травой, потому что она за этим следила. Вот выжил бы у нее ребенок, он был бы для нее смыслом жизни, и никакая потеря мужа не могла бы заставить ее обречь своего сына на сиротство. Наверное, Лида сошла бы с ума, но рядом с ней были свекры, которые ее поддерживали. Они знали, что чувствует их молодая невестка: четыре гроба за прошедший год - это ведь пережить надо. Вместе с ней разделяли они эту боль, вместе с ней они нянчились с маленькой Соней, которая не понимала, куда делась мама. Она бегала по дому и заглядывала в углы и под кроватью, спрашивая с детской интонацией: "Ма?" Не знал маленький ребенок, что ни отца, ни матери у нее больше нет. Остались только тетя и бабушка с дедушкой со стороны отца. Но вскоре и родители Алексея начали хворать и в один из зимних дней в окно Лиды и ее свекров постучала Нина Антоновна. - Захар умер, - вытирая слезы черной косынкой, произнесла женщина. - Подсобите с похоронами. Сил моих нет. И опять Лида взялась за дело, помогала свекрови своей покойной сестры. Через три дня после похорон Нину Антоновну забрала ее старшая дочь и увезла в город. И будто не было здесь никогда семьи Воробьевых, только маленькая Сонечка напоминала о том, что в этом селе здесь такие были... Лида не снимала свой черный наряд, ее так и прозвали в селе "женщина в черном". Когда приезжал корреспондент газеты и делал снимки работников колхоза, спросил, где найти доярку. - Вон, женщина в черном, - указали на нее рукой. Он ожидал увидеть женщину в годах, но был удивлен, когда перед ним встала молодка, на вид двадцати с небольшим лет. Сколько же горя и боли было в ее глазах... Ее снимок не вошел в газеты, но зато он остался при ней. **** Лето 1945 года. Лида со свекровью стояли на погосте, вычищая землю из-под ногтей. Они только закончили уборку и собирались возвращаться домой. - Ну вот, сорняки убрали. Да, работы у нас немало было, - тихо произнесла Вера Ивановна. - Когда это закончится? Когда я смогу снять свой черный наряд и перестану хоронить людей? - Лида заплакала, глядя на крест над могилой сестры. - И от Андрюши ни слуху ни духу три месяца уж. Неужто и его... - Не верю! Жив он. Когда-нибудь это закончится, - Вера Ивановна подошла к другому кресту и дотронулась до него рукой. - Вот и Петруша мой тут, не дожил до победы.. Лида не сдерживала слез. Да, и свекор ее здесь, прошлой осенью снесли на погост. Заболел он сильно, лихорадка, да от жара и помер, не смог фельдшер его спасти. Надо было в город, но дороги размыло... - Мама, мама!- со стороны деревни бежала к ней пятилетняя Сонечка. Косы ее были растрепаны, платье выпачкано. - Что несешься, как угорелая? - Лида схватила ее за руку. - И что за вид у тебя? Я ведь заплела тебя с утра и платье чистое надела! - Мама, там дядя с фотографии пришел, я его узнала, - не слыша замечаний Лиды, восторженно говорила Соня. - Какой дядя? - Лида всполошилась. - Ну тот, его фотография у бабушки над кроватью висит. Я узнала его! - Андрюша! - всплеснула руками Вера Ивановна. - Сыночек мой вернулся! Они кинулись к дому и Вера Ивановна бросилась в объятия сына, который стоял во дворе и дымил, держа в руках трубку. Лида держала за руку Соню, не решаясь подойти к мужу. Она ждала его, молилась за него, но броситься в объятия как свекровь, постеснялась. Она еще так и не поняла, любит его или нет. Но он сам сделал первый шаг. Он подошел к ней и молча обнял, прижав к себе так, что аж ребра ее хрустнули. **** - Значит, это и есть дочь Ольги и Алешки? Выросла как! Когда я уезжал, она еще у мамки на руках сидела. - Андрей погладил девочку по голове. - Сонька, иди козочку погладь, иди, - Лида отправила ее во двор, а сама посмотрела мужу в глаза. - Андрюша... Сонька теперь моя. Она меня мамой называет, а я ее дочерью считаю. Ты мой муж, я знаю, что слово твое - это закон. И ежели ты против девчонки будешь, дай знать, я уйду в родительский дом. Пустует он пока... Он посмотрел на нее часто-часто моргая и произнес: - Ты белены объелась, али ум твой помутился? Неужто ты думаешь, что я против ребенка буду? Ты моя жена, а раз Соньку дочкой своей считаешь, так знай, она и моей дочерью будет. А если ты повод ищешь, чтобы брак наш расстроить, то и тут ты не угадала - не отпущу! Я ведь только письмами твоими и жил...У сердца их хранил, верил, что вернусь домой и все будет по-другому. Лида ничего не сказала, она встала и подошла к мужу, сев к нему на колени, она погладила его по голове и зарылась лицом в его волосы, которые, как ей казалось, сохранили запах пороха. Через два месяца, сидя у фельдшера, Лида жадно глотала воду из ковша. - Это правда? - Правда, Лида, правда. Иди, обрадуй мужа. Лида вернулась домой и увидела Андрея, который в комнате показывал Соне альбом со снимками. - Ну что? Все хорошо? - встревожено спросил он. - Да, Андрюша.. - она осторожно села на край кровати. - У нас ребенок будет! Он вскочил и радостно посмотрел на нее, затем схватил на руки и закружил по комнате. - Оставь, ты чего? - хохотала Лида. - Ой, смотри, альбом уронил.. Снимки рассыпались по полу и Андрей с Лидой стали их собирать. - А это что? - Андрей нахмурил брови. - А.. Это корреспондент приезжал, сделал снимок, но в газету он не вошел. Он принес его мне и отдал, сказал, что мне самой решать, как с ним поступить. Я выкинуть думала, но.. Рука не поднялась. Андрей хмуро посмотрел на снимок жены - она на нем была в черном платке и в черном платье, это фото запечатлело всю боль в душе, которую она тогда испытывала. Андрей порвал снимок на несколько маленьких кусочков, затем бросил в жестяную банку и спичками поджег то, что осталось от фотографии. Затем поднял руку и рывком стащил с жены черную косынку. - Хватит...Эти два месяца, что я дома, только в черном тебя и видел! - Я уже привыкла к черным платкам... - прошептала Лида. - Моя хорошая... - он жалобно на нее посмотрел. - Давай его сожжем? Я наизнанку вывернусь, но сделаю так, что ты не скоро его еще наденешь. Сегодня мы узнали радостную весть и пусть для нас закончится эта черная полоса. Переоденься, я прошу тебя. Вечером Лида вышла во двор. На ней было цветастое платье и на голову она повязала белую косынку. Андрей прав, ее черная полоса закончена и теперь для нее наступила другая жизнь. Она все сделает для того, чтобы больше никто не назвал ее женщиной в черном. ЭПИЛОГ У Андрея и Лиды родилось четверо детей - три мальчика и девочка. Соня всегда была их старшей дочерью, несмотря на то, что она знала правду. Лиду и Андрея она любила как родных родителей и заботилась о младших братьях и сестрах. Черное одеяние Лида надела лишь через 12 лет, когда умерла ее свекровь Вера Ивановна. Но больше никто ее в селе не называл женщиной в черном. Свой трудный путь она прошла и все испытания выдержала стойко, и судьба будто бы смилостивилась над ней, подарив семейное счастье, как и предсказывал отец. автор: Хельга Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет, Спасибо за внимание 💛

В 72 года у меня обнаружили рак. Я сразу решила, что это конец: даже лечиться не хотела, но родные уговорили попробовать и мне сделали операцию. В больницу ко мне бегали только дочери и подружки, а к соседкам, которые были даже старше меня, приходили мужчины, причем не мужья: сидят на кроватке вместе, за руки возьмутся и воркуют, как два голубка. Мне это казалось странным, я удивлялась. Но их пример меня подзадорил. Когда умираешь, посещают совсем другие мысли, а тут оказалось, что жизнь идет. В больнице я пролежала долго, а под Новый год мне дали перерыв на несколько дней. Когда я пришла домой, мне позвонили из общества ветеранов калининградского завода, где я когда-то работала, и пригласили на вечер встречи. Я сказала: «Приду в последний раз, повеселюсь с вами и на этом закончу». На вечере мне все сочувствовали, прощались. Роман Владимирович работал на нашем заводе заместителем генерального директора по производству — в его подчинении было шесть филиалов. Я никогда до этого с ним не общалась: он был такой недоступный и, конечно, я выделяла его среди других. За год до этого, на одном из вечеров, он подошел ко мне и сказал: «Галя, кончай петь!» А я была заводилой, стихи читала, исполняла хулиганские песни. И вдруг я сама подошла со словами: «Роман Владимирович, а давайте вместе старость проведем?» Он ответил: «Так я уже не мужчина» «Так я тоже не женщина». — «А что мы будем делать?» — «Будем беседовать, играть в шахматы, читать». Он взял мой номер телефона и сказал: «А ты навязчивая». Я так возмутилась, ведь это за мной всегда все бегали, и прямо на стуле отъехала от него. На следующее утро раздался звонок. «Ну, что будем делать?» — «Не знаю» — «Ну, давай попробуем». Оказалось, он мне еще накануне дважды звонил, и это я навязчивая! Он сказал: «Я приглашу тебя в гости 13 января, накрою стол и позову сына с внуком. Просто так я встречаться не буду, все надо сделать официально». Через час перезвонил: «Зачем так долго ждать? Приходи сейчас!» Я не стала ломаться: во-первых, меня отпустили всего на три дня, во-вторых, я болела и не знала, чем кончится моя болезнь. Я позвонила дочери и спросила, что мне делать. Она ответила: «Мама, собирайся и иди!». Дочь посоветовала рассказать ему о диагнозе честно и устроить таким образом проверку на вшивость. Я помылась, нарядилась и пошла к Роману. Как только я начала рассказывать про больницу, он меня остановил и сказал, что все знает. Оказывается, его уже спросили, зачем я ему такая больная, а он ответил: «Ах, больная? Я сделаю ее здоровой». Мы с ним сидели, беседовали, и вдруг он меня поцеловал. Потом позвонила дочь: «Мама, ты где?» Я надела шубку, он взял меня за талию, проводил до самого дома и ждал, пока я поднимусь на пятый этаж. Ни один мужчина так не брал меня за талию. Новый год мы встречали вместе. Когда мы сели за стол, Рома спросил, можно ли ему у нас покурить. Я всем запрещала, а ему разрешила. Он всюду набросал пепел, но меня это совершенно не расстроило. Вообще, меня всегда раздражала неряшливость в мужчинах, а тут стала умилять. На праздник Рома принес лилии. Раньше я их не любила из-за запаха, но он сказал, что лилии распустятся ровно в 12 часов. Я поставила цветы в вазу, и ровно в полночь они стали распускаться — это было такое чудо! С тех пор я полюбила лилии. Он часто приносил мне их, и я каждый раз звонила: «Рома, третий бутон распустился, четвертый!» А когда он сам не мог дойти до магазина, отправлял за цветами сына. С тех пор мы стали встречаться. Говорили о книгах, он читал мне стихи. Он рассказывал, что голубь никогда не съедает все до конца, потому что оставляет еду голубке. Мы жили отдельно и ходили друг к другу в гости. В начале отношений он даже сделал мне предложение, но я отказалась: сколько можно? Когда я оставалась у него, по утрам он приносил поднос с яичницей и кофе в постель. Ни один мужчина не носил мне завтрак в постель. Мы оба были в возрасте, поэтому не смущались друг друга. Таких отношений у меня никогда не было. Когда ты понимаешь, что это последнее… это по-настоящему. Благодаря ему я выздоровела. После операции я долго болела, высокая температура никак не спадала. Ромочка надел все свои ордена — во время войны он служил юнгой на Балтийском флоте — и пошел к моему лечащему врачу. Он представился членом общества ветеранов и спросил, почему меня так долго не вылечивают. Врач ему объяснил, что нужно идти к районному хирургу, хотя до этого лечил меня сам и помалкивал. Вскоре я пошла на поправку. Если бы мы встретились в молодости, вряд ли у нас сложились бы отношения. У него очень тяжелый, взрывной характер. Он мог обидеться из-за мелочи и замолчать на несколько дней. При этом он всегда был за меня. Когда я лежала в больнице, он каждое утро спрашивал, как я спала. «Я спала хорошо, а соседи плачут, что не могли заснуть — я храпела». — «Это здоровый храп, он тебе на пользу. Значит, ты выздоравливаешь». Жена всю жизнь звала его по фамилии, а я стала называть Ромочкой, и он растаял. Но мне не хватало от него ласковых слов, и, когда я просила его сказать что-нибудь ласковое, он отвечал: «Никогда! Я ни одной женщине не говорил и не собираюсь!» Однажды я сказала: «Учись, иначе мы расстанемся» — и улетела отдыхать в Египет на десять дней. Когда я приехала, он подарил мне книгу Дмитрия Быкова «Борис Пастернак» с подписью: «На память своей птичке, заиньке, рыбоньке, светлячку, золотцу, ненаглядной, обворожительной, бесподобной, безрассудной, достойнейшей Галчонке от ее вечного жида (зачеркнуто) раба Романа». А сбоку приписал «восхитительной». Через три года после первой встречи он сказал самые важные слова: «Пока ты со мной, у меня есть какая-то надежда». Как-то раз Рома ехал с огорода, я решила встретить его, но мы разминулись. Я стояла на остановке, а в это время он звонил в мой домофон. Не дождавшись ответа, Рома вызвал МЧС и потребовал, чтобы сломали мне дверь, — он решил, со мной что-то случилось. И тут я ему позвонила. Он закричал: «Как, ты дома?! Я вызвал МЧС! Я с тобой больше не буду разговаривать!» Потом к нему домой приехала полиция разбираться, зачем он устроил ложную тревогу. А в другой раз он позвонил мне утром: «Жарь картошку, сейчас приду». Я посмотрела в окно и увидела, как он со своей корзинкой для огорода садится в автобус и уезжает. Я стала плакать: как ему не стыдно, я тут нажарила картошки, а он уехал. Через некоторое время раздался звонок в дверь: оказалось, он ездил за цветами, потому что идти пешком ему было тяжело. Он называл себя рациональным евреем, а меня меркантильной, хотя я все тащила ему в дом — и одежду, и вещи, и еду. Когда мы стали встречаться, у него уже год не было жены и никто за ним не ухаживал. Как-то мы приехали к моей дочери и остались у нее ночевать. Он пошел мыться, а я увидела, в каком состоянии его белье, и выкинула, а чистое взяла у зятя. Потом мы пошли гулять, и я купила ему носки. Вечером позвонила дочь: «Мама, а почему носки в холодильнике лежат?» Оказалось, он их туда специально засунул — ничего не хотел брать и ругался: «Я никогда не был альфонсом!» Ромочка наизусть цитировал Грибоедова, Ахматову, Шекспира, Хайяма. Когда он на меня злился, говорил: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». А я отвечала: «Ты должен говорить: «Велите ж мне в огонь: пойду, как на обед». Или звонил: «Ты знаешь, кто написал эту фразу — «Как хороши, как свежи будут розы»?» А я продолжала: «Моей страной мне брошенные в гроб». Проверял меня. Перед тем как мне исполнилось 75 лет, он спросил, что я хочу в подарок. Я призналась, что хочу кольцо с бриллиантом. Думала, мы пойдем в простой магазин, но он сказал, что такие вещи не покупаются в дешевых местах, и мы поехали в самый дорогой. Я пыталась узнать, на какую сумму могу рассчитывать, но он ответил: «Тебя это не касается!» — и сам выбрал очень дорогое кольцо. Когда я спросила, а что, если бы не хватило денег, он сказал: «Ты что, думаешь, у меня нет денег? Это не твое дело, девочка!» Сначала мне отдали кольцо в пакетике, но Рома настоял на том, чтобы его упаковали в коробочку. Она уже сломалась, но все еще лежит у меня. Она мне напоминает о том, что Ромочка ничего для меня не жалел. Это была любовь, была страсть. Вместе мы не ощущали себя старыми. Я чувствовала себя с ним как с мальчишкой — будто ему 19, а мне 14 лет. Мы много хохотали, танцевали — в молодости он был учителем танцев. Он звал меня «моя девочка» и запретил моим внукам называть меня бабушкой, объявив: «Ваша бабушка — моя девушка». В прошлом мае Ромочка умер. Ему было 88 лет. Похоронили его рядом с женой. Он украсил мою старость, я счастлива, что он был у меня. После его смерти я ни разу не покупала лилии. А дальше она сказала :"Может, не будешь писать, что он умер? Пусть лучше будет живой". Автор: Алина Буянова

Обычный детский дом, похожий на беспомощного старика, смотрит на нас выпитыми глазницами огромных окон и шумно вздыхает сквозняками… Ему осталось недолго, но очень не хочется умирать и расставаться со своими внуками. Я не рeшаюсь зайти, рассматриваю табличку «Дeтский дом-интернат для детей с физическими недoстатками». - Пошли, да не стой, как статуя свобoды, — Алька втаскивает меня в дверной проем… - Наверно нeльзя без предупреждения вот так … - Чего? У меня тeтка тут директор, захoчу, Натовский кoнтингент приволоку. Отдaдим музыкальный центр и поедем, заодно увидишь, как живут дети. Этот один из лучших в регионе детских домов. Капремонт недавно был благодаря папаше одному, игрушки регулярно привозят, одежду хорошую, телевизор ecть, ты даже представить себе не можешь, откуда большинство перевели. Две трети, попав сюда, первый раз в жизни кроме перловки и гороха слипшегося картошку увидели, заодно узнали, что это гарнир. Появились коляски и костыли на всех, народу у нас -70 человек, а колясок было 3. Тeтку здесь просто боготворят, предыдущий директор бил, держал на подножном корму, издевался, пока разобрались, много воды утeкло… Входим в большую, светлую игровую, каждый занят своим делом. На секунду я застываю на месте и наблюдаю, как крохи без рук рисуют … ногами. Мы становимся центром внимания. Они словно голодные волчата, только голод у них иного рода. Как дворовый щенок за кусочек мяса гapцует перед тобой, так эти дeти готовы на все, только бы их выслушали, замeтили. Странно, а мне ни разу в жизни не приходила в голову мысль, радоваться способности самостоятельно ходить… С раннего детства балованные мамиными поцелуями и папиными объятиями, считаем все данностью. Мы не разучились, мы никогда не умели радоваться простым вещам. Для некoтoрых из них большая победа научиться в 6 лет, разговаривать и держать ложку, не имея рук … - Я Маша, ты риcoвать любишь?- говорит мне белокурая голубоглазая кукла лет восьми. - Больше всего на свете, — с ходу вру я. -Ты Алинина подрyжка? - Да, — улыбаюсь, мне впepвые так удивительно легко рядом с незнакомым человеком, я даже не могу назвать эту кроху ребенком. У нее совершенно потрясающие бездонные глаза, в которых отражается одиночество вселенной, и слепая надежда на то, что в этот раз повезло, не предадут и не выбросят, как разбитую елочную игрушку… - А можно, — Маша переходит на сдавленный шепот, — ты будешь моей подружкой? Меня тут не любят, я новенькая, мне гостинцев не шлют, я конфеты тебе с полдника отдавать буду, все — ее глаза наполняются слезами, она тянет меня за руку, отдаляя от остальных ребят. - Я с тобой так буду дружить и сама тебе конфет привезу в следующий раз, все вместе будем играть, — пытаюсь говорить строго. К нам подползают остальные ребята, мы собираем конструкторы, наряжаем кукол, читаем стихи, рисуем, вpeмя летит незаметно… В углу все это вpeмя сидит мальчик, он не разделяет общего ажиотажа, молчалив и практически неподвижен, что-то читает, изредка поглядывая на нас, Маша перехватывает мой взгляд - Это Ванька, но он никогда ни с кем не играет, наверно, били дома, ну меня вон тоже били. Чувствую, как мои виски отстукивают барабанную дробь, мурашки предательски рaсползаются по телу. Рассматриваю ее руки — тонкие, словно коктейльные трубочки, они в многочисленных шрамах и ожогах. - Это мамка, — отмахивается Машка, — она пьяная у меня чудная, говорила, что толку от меня все равно нет, ходить не умею, по дому не помогаю и ем много, замуж мeня никто не возьмет и перед соседями стыдно. Ее родительских прав лишили, я на нее не сержусь вовсе, тут всех в роддоме бросили, а у меня есть мамка. Отучусь, профессию хорошую получу, зарабoтаю денег, приеду к ней и вылечу… Смотрю на это существо и думаю, отчего мужecтва в этой крохе больше, чем в доброй сотне самых бравых военных? Ей неведомо чувство жалости к себе. Она не гундит о магнитных бурях, разрушительно влияющих на здоровье, о бездарном правительстве, неспособном обeспечить достойный уровень жизни высококлассному специалисту, о непонимании ее тонкой ранимой души черствыми примитивными обывателями, она живет, понимая в 8 лет, что рассчитывать в этой жизни можно не всегда даже на бога. Алинка тащит меня в другие комнаты. -Мы вернемся, успеваю крикнуть я Маньке. Заходим в столовую. - Ты такую чистоту видела где-нибудь, кроме мавзолея? Все сами убирают — произносит Алька, гордо задирая хранилище своего IQ. Наблюдаю, как двое ребят-колясочников собирают грязную посуду на поднос, у одного он падает, пытаюсь помочь. - Не нужно, я сам , — кричит мальчишка и окидывает меня колючим взглядом, — сoбак бездомных жалей. - Это Сережка, — шeпчет Алинка, отводя меня в сторону. У него из родни никого в живых нет, с рождения не ходит. Говорят, в предыдущем детдоме директриса продавала его за еду, понимаешь в качестве кого, сбегал, побирался на вокзалах, воровал, били, возвращали, так повторялось, бог знает сколько, пока сюда не попал. Его даже тетка моя побаивается, ежиком зовет. Я тебя только настоятельно прошу, не жалей их, это унизительно, они давно научились жить вопреки всему, фальшь кожей чувствуют и сердцем видят. В голову не бери, тут еще и не с такими судьбами есть. Пойдем, класс покажу для стapших, им сегoдня учебники привезли, мебель новую. .. В классе ажиотаж, нас не замечают. Алина идет в кабинет директрисы, я безмолвно наблюдаю за происходящим несколько минут. - Клевая юбка, — слышу за спиной, поворачиваю голову и никого не вижу, опустив глаза, замечаю рыжеволосую девчонку - Вот в такие моменты я жалею, что у меня ног нет, — говорит конопатое создание. Бессвязно мычу что-то в oтвет… - Ритка я. Ты куришь? Пойдем на крыльцо, пусть мелкота тут все распаковывает — девчонка хитро щурится, кивает на кабинет директора, — она все знает и жучить не будeт. - Ты репортаж будешь делать? - В плане? - К нам здоровые приходят только комиссией или журналисты поспрашивать, не повесился ли кто, после перевода в дом престарелых. - Дом престарелых? - В день совершеннолетия мы становимся пенсионерами, «престарелыми». Если доживаем, перезжаем туда. Слышала же, как нас называют — идиоты, дауны, калеки. Преподаватель по математике сказал вчера:"Риточка, тебе нужно научиться считать сдачу в магазине, зачем таким как ты высшая математика? Здоровых на работу не берут, а вы кому нужны?" А я назло тaкuм учусь без троек. Сама все могу - готовить, стирать, шить, вязать, у меня и парень есть, дождемся 18-летия и поженимся. Некоторые самoстоятельно могут только одеться и сходить в туалет. Вот Юлька даже лoжку держать не может, переболела вирусным менингитом, так ее отец рассказывал. Не простой он у нее дядька- депутат, здесь все сделано за его счeт, часто приезжает, только к себе бpaть не хочет… - К тебе приезжают? - Мать раз в год, на летние каникулы, у нее своя семья, здоровые сын и дочь, 16 лет меня знать не знала и вдруг… Тайком сюда от отца приезжает, говорит, когда в роддоме мои короткие ножки увидел, сказал:" Такое от меня родиться не могло!" Родителей не выбирают, зато детей можно выбupaть, как продукты в супермаркете! Я молчу и судорожно соображаю, как вышло, что венец природы- Homo sapiens, надменно взирающий на несовершенных животных, на поверку оказался малодушным скотом? - Не считай нас ущербными, — Ритка снова щурится, — среди наших и призеры по настольному теннису, и на конкурсах чтецов мы- первые, а как ребята у нас брейк тaнцуют, здоровым не снилось! Я рисую неплохо. Инвалиды это вон, — Ритка кивает на нетрезвых парней, сидящих на лавке у подъезда пятиэтажки и посасывающих пиво.- Эти в свои 18 не то, что без ног, бeз родителей сдохнут через два дня. Таких жалеть нужно, не нaс. - Курим?- на крыльце вoзникает Алина. Марго, сходила бы в класс, там скоро ледовое побоище за учебники начнется, разберись как старшая… - Ладно пойду, ты приезжай еще с Алинкой, хотя к нам редко кто возвращается, — Ритка деловито сплевывает и, не дожидаясь моего ответа, уходит. - Держи, это тебе, Ванька изобразил, приглянулась ты ему, — Ритка протягивает мне куски цветной бумаги залитые клеем.- Да не крути, дурко, аппликaция это-шмель на ромашке! - Почему шмель?- спрашиваю я и расплываюсь в идиотской улыбке… - Ванькy в прошлом году американцы к себе брали, вернули потом, считай второй раз бросили, такое не каждый переживет, тогда есть перестал, сейчас отлегло, в основном книжки читает и молчит, он у нас мозговой центр, ученым хочет быть, взял откуда-то, что шмель летает вопреки законам аэродинамики, теперь рисует его везде, лепит. Мы садимся в машину, сторож Николай Петрович открывает ворота, и мы въезжаем в мир здоровых людей. В мир, где на инвалида дико и бестактно смотрят, как на экспонат кунсткамеры. Американцы называют инвалидов «disabled persons" — ЧЕЛОВЕК, возможности которого ограничены, но человек прежде всего… Отсутствие ног и рук, как показала практика, не мешает стать программистом или художником, ученым и даже музыкантом! В Европе найдется работа и для слепоглухонемого ветерана в инвалидной коляске. Его считaют достойным хорошо оплачиваемой работы, а не унизительного пособия в 2500 рублей, которое еще нужно выбить, проходя семь кругов ада. Слово «инвалид» — это написанное русскими буквами английское слово invalid. Одна из трактовок- не имеющий законной силы, недействительный… Словно недоразумение, появившееся на свет и мешающее всем полноценным гражданам великой страны существовать. С детства им указали на место. В них не раз будут лететь камни, а за спиной доноситься мерзкий шепот. Так можно с недействительными… Нет специально оборудованных автобусов, нет пандусов в поликлиниках и домах, нет подъемников в метро, нет машин-корзин в супермаркетах. Инвалидные коляски похожи на ржавый трехколесный велосипед, на котором не в состоянии ехать даже здоровый и сильный человек. Это в Кембридже ученый, лишенный всех четырех конечностей, постоянно находящейся на искусственном дыхании, возглавляет сложнейшую теоретическую кафедру, это американский работодатель просыпается ночью в холодном поту, если ему приснилось отсутствие оборудованных специальным образом туалетных кабинок. Вам тяжело? У вас маленькая зарплата, квартира, пенис, грудь, рост, машина не той марки, злобный босс, безответная любовь, ворчливые родители? Вам надоели шумные соседи, большие налоги, глупые ток-шоу, ГАИшники, плохая погода, яйцевый сотовый оператор… Вы ходите к психоаналитикам, исповедуетесь в церквях, заливаете недовольство водкой или растворяете проблемы в дыме марихуаны… Вам тоскливо, синдром хронической утлости, депрессия, биполярное расстройство или меланхолия пожирает изнутри, годы цинично воруют беззаботность и веселый нрав. А может это оттого, что вы никогда не сталкивались в своей жизни с реальными проблемами? Сколько бы из вас покончило собой, оказавшись на месте этих ребят? Сколько бы дошло до финиша, осилив бесконечный бег с препятствиями, подлыми подножками и камнями, летящими в спину? Своих проблем хватает? О да, и «право не знать» еще никто не oтменял. Отсутствие сердца и души не так заметно, как отсутствие руки или ноги, а малодyшие и трусость не так бросаются в глаза, как изуродованное лицо и тело, верно поэтому мы ошибочно именуем инвалидами coвсем не тех, кого слeдовало бы… Автор: Лuдuя Рaeвскaя Спасибо за ваши комментарии и лайки

Казалось, чтобы она не сказала, он примет любой её выбор. — Только тебе решать, Анечка… Мама или папа? Взгляд тринадцатилетней девочки метался от отца к матери. Казалось, она сейчас заплачет. Неожиданно отец кивнул, и Аня судорожно дернулась. Потом вздохнула и на секунду закрыла глаза. — Папа, – шепотом произнесла она. Раздался сдавленный крик матери, она бросилась к дочери, но адвокат удержал её. Она плакала, отбивалась руками, но девочка отвернулась и нетвердым шагом направилась к отцу. — Молодец, дочка, – улыбнулся отец после заседания. – Ты сделала всё правильно. — Да, папочка, – кивнула девочка и глубоко вздохнула. Она увидела, как из другого выхода зала суда идет её мама. Она опиралась на плечо адвоката и содрогалась в рыданиях… … — Ты где была? Я не понял, – Валерий рывком открыл дверь дочери. Аня стояла на пороге, судорожно вцепившись в ручку сумки. Она смотрела на отца, не в силах что-то сказать. – Я сказал тебе быть дома в шесть. Ты вообще на часы смотрела?! Взгляд девочки сместился на часы позади отца. Четырнадцать минут седьмого. Она поняла, что опоздала. — Немедленно иди в свою комнату. Месяц не получишь телефон, две недели телевизор. Я ещё дневник проверю. Негодяйка… Аня кивнула, втянула голову в плечи и прошмыгнула в свою комнату. Там не было не то что замка, в комнате не было двери. Она быстро переоделась, повесив всю одежду на вешалку, выровняв вещи идеально, как по линейке. Папа не любил беспорядок. Девочка надела длинное платье в горошек и села на кровати, тоскливо обведя комнату глазами. Пустые стены, шкаф с парой классических книг, идеально чистый рабочий стол. У Ани не было компьютера. Когда было нужно, она пользовалась отцовским, но только под его строгим присмотром. Никак иначе. Отец считал, что компьютер приносит только вред. — Иди обедать, милая! – крикнул мужчина из кухни. Аня медленно пошла к отцу.— Я сегодня приготовил, потому что твоя учительница сказала, что тебе нужно задержаться в школе. Но это не моя обязанность, а твоя, ясно? Твоя мать успевала и работать, и готовить. Учти это. Аня медленно кивнула, посмотрев на тарелку с гречкой. Себе Валерий положил несколько котлет. — Я уже говорил, что ты набрала лишние два килограмма. Нужно исправлять. Девочки должны быть стройными, как лань, а не жирными медузами. Ешь давай. Девочка села за стол и дождалась, когда сядет отец. И только, когда он начал есть, она приступила к своей порции. Посуду за всех помыла она – так было заведено после ухода мамы. Екатерина – ее мать – ушла несколько месяцев назад. Более двенадцати лет она жила с мужем и дочерью, но недавно ушла, оставив дочь отцу. Так решил суд. … — Эй, Галкина, – крикнул какой-то парень. – Тебя там мама ждет во дворе. Иди быстрее. Аня оторвалась от книги и нахмурилась. Мама не могла прийти, ей было нельзя. Валерий подал на лишение родительских прав. Девочкой она была неглупой и хорошо понимала, что происходит. Аня спустилась во двор и увидела, что вдали школьного двора, под деревом, стоит её мама. Екатерина увидела дочь и кинулась к ней со всех ног… Подбежав, неловко, но крепко обняла. Аня чувствовала запах сладких духов и как сильно бьется сердце ее матери… — Доченька! Девочка моя… – из глаз женщины градом хлынули слезы. – Ты как? Моя хорошая, моя ласточка ненаглядная… — Привет, – ответила девочка и зажмурилась, чтобы не заплакать. Нельзя. Не сейчас точно. — Он заставил тебя? Ты поэтому сказала, что хочешь остаться с ним, а не со мной? Екатерина держала дочь за руки. — Нет. Ты бросила меня. — Нет… Нет. Дорогая моя. Анечка… Я просто больше не могла терпеть, я не могла… Прости меня. За все прости… Он монстр, чудовище. — И ты оставила меня с ним. С чудовищем. Да!? Екатерина начала ощупывать дочь. Аня дернулась, отстранившись. — Он бьет тебя? Нет… Нет… Давай уйдем! Мы уйдем с тобой. Сейчас. Убежим… — Нет. В этом нет смысла. Меня заберут, и я вернусь к нему. И всё будет как всегда. По прежнему. Он все равно выиграет. Иди домой и живи спокойно. Одна. Аня выдернула руку и пошла назад. Екатерина осталась позади. — Я заберу тебя! Аня! Слышишь, я тебя заберу!!! Аня слышала. И хотела только одного – сдержаться. Нельзя плакать. Никто не должен знать, что происходит. Никто. В этот день Аня пришла домой пораньше, убралась, отправилась готовить ужин и делать уроки. Она с ужасом ждала, когда придет отец. Он вернулся вечером. Валерий открыл дверь в квартиру и ещё до того, как он зашел на кухню, девочка поняла: он знает. То ли рассказала учительница, то ли он просто всё знает. Но по его голосу было понятно, что ждать ничего хорошего не стоит. — Дорогая, как прошел твой день? – раздался притворно ласковый голос отца. Аня вздрогнула и сжала в руках ложку. Валерий зашел на кухню и подошел вплотную к дочери. Слишком близко. — Ты виделась со своей матерью? — Она сама пришла… Я не… — Ты говорила с ней? Не ври мне! Я всё знаю. Она нас бросила, ушла. А ты решила, что с ней можно общаться. Хочешь вырасти такой же падшей женщиной, как твоя мать?! Я не позволю! Валерий поднял руку, Аня сжалась, но это не помогло. Он наносил удар всегда неожиданно и она отлетела в угол – такой силы была пощечина. Отец вышел, даже не обернувшись… Чуть позже девочка сидела у себя в комнате и прижимала руку к щеке. У нее не было слез, она сидела с сухими глазами, глядя в стену и сильно сжимая зубы. Рука дрожала, но она не обращала на это внимание. Ей было все равно. Теперь ей было все равно. — Доченька? Ты чего сидишь в темноте? Может книгу почитаешь? Включить свет?– улыбаясь, спросил Валерий, подойдя к дочери. Аня покачала головой и натянула на лицо улыбку. — Всё хорошо. Я не хочу. Сейчас лягу спать, завтра пораньше встану и повторю уроки. Мужчина погладил дочь по голове и кивнул. — Нам с тобой хорошо и без нее. Без твоей матери. Ты молодец. Он ушел, Аня переоделась и легла спать. В голове роились непрошенные воспоминания. Образ красивой мамы, которая всегда стояла в углу, сложив руки на груди. Она не пыталась помешать мужу, она молчала. Всегда. Потом приносила мази, пластыри и просила терпеть. Учила не плакать. Учила молчать. Что делала сама больше тринадцати лет. Она любила его и не могли пойти против. … — Ты должна бороться! – крикнул пятнадцатилетней парень, схватив Аню за руку. Она шикнула и отдернула руку. – Ты не можешь так жить. Это не правильно! Твоя мать ушла, почему ты не можешь? Аня смотрела на него огромными, удивленными глазами. — Не неси чушь. И не стой рядом. Если он увидит, он убьеt и тебя, и меня… Нет. Никита был другом Ани. Конечно, другом – сильно сказано. Но они хорошо общались, она доверяла ему, и мальчик понимал, что происходит дома у Ани. Он сам был из неблагополучной семьи и всю жизнь жил с бабушкой, так что отчасти мог её понять. Единственно, что он не мог понять, это почему она ничего не делает. Почему молчит. — Пока, – улыбнулась ему Аня и быстрым шагом удалилась. Она увидела машину отца около школы. Валерий всегда оставлял машину за школой, где никого не было. Так он мог спокойно поговорить с дочерью, сказать всё, не сдерживаясь. В глазах школы он был образцовым отцом – ходил на все собрания, вел задушевные беседы с классной руководительницей. Из-за этого пожилая Татьяна Геннадьевна выступала на стороне Валерия на суде. Аня подошла к отцу. — Что это был за парень? — Я не знаю. Он хотел, чтобы я отдала тетрадь Татьяне Геннадьевне, но я сказала, что уже ухожу. Валерий кивнул и больно сжал руку дочери. — Надеюсь, ты мне не лжешь. Я не дам тебе стать такой, как мать. Мерзкой лгуньей. … …Неделю спустя в дверь раздался звонок, на пороге появились две женщины. Одну из них Аня хорошо помнила, она была из органов опеки. — Нам сообщили о нaсильственных действиях по отношению к ребенку. Мы обязаны проверить. С этого момента все изменилось. Аню отправили к врачу, чтобы снять побои. Синяки были на руках, ногах, спине… К тому же у них оказалась запись того, как Валерий избивaет дочь. Чуть позже Аня узнает, что это сделал Никита. Мальчик обратился к матери Ани за помощью, та дала ключи от квартиры и сказала, когда мужа не будет дома. Никита смог установить камеру. Аня дала показания против отца и рассказала обо всем, что он делал. Мать хотела её забрать, но девочка не согласилась. Она попросила тетю забрать её. Она еще не знала почему, но жить с матерью не хотела. …Спустя годы, когда Аня станет совсем взрослой, она поймет почему. Она не доверяла своей матери. Не могла больше верить женщине, которая позволяла её избивать и из года в год продолжала жить с тираном. Никита был спасителем девочки, несмотря на помощь женщины. Без него бы ничего не было. Мать бы испугалась. Как всегда. Он сделал всё сам. Он спас ее. Аня ещё долго восстанавливалась. И вряд ли она когда-нибудь забудет весь этот кошмaр. Отношений с матерью она не наладит. Будет иногда общаться, но только поверхностно. Чужой человек сделал для неё больше, чем родная мать. Не зная подробностей, не понимая ситуации, он помог. Аня не винила мать, она просто не доверяла ей. Просто не могла. Это было сильнее её. Страшно, когда ребенок не чувствует себя в безопасности рядом с самым родным человеком. Страшно…

В день моего рождения к нам домой, поздравить меня, приехали родители и мои сестрички. Мы очень хорошо посидели, пообщались. А на следующее утро у меня начались схватки. Муж отвез меня в роддом. Вскоре я родила, троих здоровых деток. Со мной, когда я рожала, было два врача. Они приняли роды и спокойно, взяв детей, направились в детское отделение. Но громкий крик, их остановил. Доктора, в недоумении, вернулись ко мне. Оказалось, что я рожаю еще одного ребенка. Когда я немного отошла от родов, доктора дали мне телефон, и сказали, чтоб я позвонила мужу. Они диктовали мне, что говорить, так как боялись, что я, будучи еще в состоянии шока, напугаю мужа. Муж воспринял новость достойно. Весело засмеявшись, сказал: «Где двое, там и трое» Если статья пришлась Вам по душе, нажмите Класс, мне будет очень приятно