Душевные истории

Началось всё сразу после того, как Надя и Иван поженились. Их мамы очень подружились. Общались, перезванивались, ходили друг к другу в гости, благо жили они недалеко. Обе мамы были вдовами и находились в примерно одинаковом возрасте. Довольно немолодом, почтенном. Обе на пенсии, примерно одинаково крошечного размера. Болячки одинаковые, беды и проблемы тоже.Детям были отданы одинаково лучшие годы. И Надя, и Иван получили высшее образование, нашли хорошую работу и теперь, слава Богу, получали достойную зарплату, которая позволяла не только жить, не думая каждый раз, где взять деньги на хлеб насущный. Она позволяла отдыхать, путешествовать, покупать предметы роскоши. В разумных, конечно, пределах.И поэтому молодые, конечно же, помогали матерям. Наконец-то появилась возможность отблагодарить их за все труды и лишения. Но. С каких-то пор что-то пошло не так. Мама Ивана, Светлана Сергеевна и мама Нади, Ксения Михайловна регулярно общались, и среди всего прочего делились друг с другом новостями о том, как им помогали «детки». Кому что купили, кому оплатили, привезли, принесли. И с некоторых пор это превратилось в своеобразное соревнование. Всё бы ничего, но иногда мамы обижались до слёз, закатывали скандалы, трепали нервы себе и всем окружающим... Вот и сегодня, едва Надя, возвращаясь с работы заскочила в детский сад, забрала оттуда дочь, четырёхлетнюю Веронику и они вернулись с ней домой, пришла в гости её мама. Она уселась на диван и, обмахиваясь Надиным журналом по вязанию, который лежал тут же, принялась жаловаться. — Наденька! Как же так?! — восклицала Ксения Михайловна.— Ведь если бы не я, не видать бы вам тогда той квартиры! А сватья что? Разве она приложила к этому руку? Только зудит, как осенняя муха. Где бы вы были без меня?! А вы забыли, видать. Её всё балуете… — Мама! Ты о чём?! — возмущалась Надя. — Кто кого балует? Ваня заехал вчера вечером и привёз ей продукты. Он каждый раз так делает. Что особенного-то? — Ага… — обижается Ксения Михайловна. — Красную икру привёз! Простой хлеб с маслом её уже не устраивает? Зажралася… — Мама… — Надя сжимает пальцами виски: у неё начинает разбаливаться голова. — Ваня сказал, что по акции купил банку икры, случайно. Подумал, что дёшево, вот и взял. Праздник скоро, вот Светлана Сергеевна откроет и полакомится. — Ага. А она звонит мне сегодня с утра и щебечет, что, мол, бутербродиком угостилась с икрой на завтрак. Не дождалась она праздника. Лопает уже! Я так и села. Всё настроение мне испортила. А мне? Мне — икру? — Мама… — увещевает Надя и присаживается рядом с мамой на диван. Малышка Вероника рядышком с ними пристраивается на полу и пытается натянуть на своего пупса кукольную кофточку. Она умильно сопит и от старания высовывает язык. — Мы вчера с тобой целый список лекарств в аптеке закупили. Хороших. Качественных. Дорогих. Ты же просила! Вот. А икра… Я и не думала, что тебе икра нужна. Ну, давай сходим в магазин сейчас и купим. Только Вероничку надо обратно одеть, не оставлю же я её одну дома… — Не надо ничего, — поджимает губы мать и со вздохом, тяжело поднимается с дивана. — Пойду я домой. Таблетки эти чудесные пить, которые купили… Совсем мать не уважают. Забывают, задвигают на задний план. А ведь если б не я… Надя тоже встаёт, идёт в коридор, берет детский комбинезончик, одевает Вероничку и почти не слушает мамино ворчание. Что его слушать? Ничего нового. Она постоянно ищет повод обидеться. А за икрой лучше всё-таки сходить. Прямо сейчас. Вместе с мамой. Проводить её домой, а потом уж самим возвращаться. Дома полно дел… И потом, придя к себе домой, Ксения Михайловна сделает этот пресловутый бутерброд, примется есть, и, скорее всего, не дожевав, станет звонить Светлане Сергеевне. Расскажет, что она тоже ест деликатесы, не хуже неё, вот! Положит трубку и успокоится. По крайней мере, до следующего дня. Пока какой-нибудь пустяк снова не выведет её из душевного равновесия. Но тогда, вполне возможно, что ночью не будет спать уже свекровь, Светлана Сергеевна. И на утро станет терзать сына, звонить и жаловаться, высказывая какие-нибудь другие претензии… У мамы Нади есть неоспоримое преимущество: она считает, что благодаря ей, Надя и Иван получили квартиру, в которой первое время жили после свадьбы. Правда, на деле всё не совсем так. Квартиру ту, старенькую хрущевку, отдала Наде бабушка, которая была «в контрах» с мамой, на то были основания, но это совсем другая история. И бабуля ещё при жизни на внучку её переоформила. Надя подозревала, что если бы бабушка с мамой были дружны, и квартира досталась бы матери, то жилплощадь Ксения Михайловна им с мужем вряд ли бы отдала. Скорее всего, сдавала бы. Вот бабуля и позаботилась о внучке. Потом, когда Надя и Иван стали хорошо зарабатывать, то они продали бабушкину квартиру и купили жильё побольше в новом доме. Однако Ксения Михайловна почему-то считает, что та квартира — это её заслуга. А у Светланы Сергеевны другой козырь. Она выручила Надю, когда ей после рождения Вероники нужно было выходить на работу. Они тогда ещё платили ипотеку и деньги были очень нужны, а садик ещё не давали, да и малышке был всего год. Мама Нади «закочевряжилась» и помочь под благовидным предлогом отказалась, сославшись на проблемы со здоровьем. А Светлана Сергеевна два года буквально жила у Нади и Ивана, помогая с внучкой. Именно она «подняла» её. А после ещё некоторое время помогала водить в сад и забирать. Недавно Надя сменила работу и смогла сама приспособиться и обходиться без помощи свекрови. Оказалось, что сложнее всего выбирать мамам равнозначные подарки. Ведь они обязательно встретятся, похвалятся друг другу и выйдет, что одна из мам что-нибудь недополучила. И обидится. Однажды Иван предложил решить этот вопрос радикально — дарить родительницам деньги, одинаковые суммы. Но нет. Не «прокатило». Мамы пришли к единодушному мнению (в этом они оказались солидарны), что подарок в конверте это… это вообще не подарок. Отделались просто. Никакого внимания и заботы. Формальность. Сухо и официально. Так нельзя с матерью. Ведь она родной человек, а не коллега какой-нибудь. Она растила, помогала, поднимала, заботилась. И дети должны… И так далее, и тому подобное. До следующего праздника. Потом только, снова получив подарки, мамы более менее успокоились.А однажды случилось нехорошее дело. Мама Нади и так не блистала здоровьем. Всё больше денег у неё уходило на лекарства. И понадобилась Ксении Михайловне операция. По квоте её делали бесплатно. И сделали бы обязательно. Но не сейчас, а через энное количество времени. Надя и Иван посовещались и решили не испытывать судьбу, положение было серьёзным. В короткий срок получилось оформить маму Нади в платную клинику и сделать эту операцию за деньги. Тот самый момент мама Ивана как-то упустила из виду и о госпитализации не знала. Ксении Михайловне было не до пустой болтовни, она готовилась ложиться в больницу, да и чувствовала себя плоховато. И они со сватьей несколько дней не общались. А тут, после вмешательства, довольная мама Нади, которая стремительно шла на поправку позвонила Светлане Сергеевне и похвалилась тем, что, мол, детки-то, молодцы какие! Устроили её в платную клинику. Так она им дорога, что они побоялись рисковать, ждать бесплатной операции и теперь всё хорошо! Завтра на выписку. Светлана Сергеевна тут же явилась домой к Наде, Ивану и Вероничке. Было воскресенье, все находились дома. Она с порога заявила, что за операцию сватье небось кругленькую сумму выложили! А ей тогда что? Должно же быть поровну. Иван опешил и не сразу понял, о чём вообще толкует мать. Тогда как Надя мысленно мрачно констатировала, что сбылись её худшие опасения. Конечно, они бы в любом случае помогли маме, и о том, что потом будет говорить свекровь, тогда не думалось, а теперь… Теперь придётся всё это разгребать. Надя устала и перенервничала: неделя была тяжёлой. Клиника, волнения за маму, операция. Сил не было на увещевание обиженной свекрови. Потому Надя просто вышла из комнаты и пошла на кухню готовить обед… — Всё. Мама ушла. Обиделась, плакала, — растерянно объявил муж, через полчаса. Он сел за стол и откусил добрый кусок от ещё горячей котлеты, которая лежала на блюде. — Я ей всё высказал. Стыдно немного. Но… Нервы уже просто. Не могу. Надя вздохнула и ничего не сказала. Она помешивала ложкой борщ, который варился на плите, и думала о том, что несмотря на то, что ситуация абсурдная, свекровь всё же немножко жалко. Она — как ребёнок, которому не купили мороженое. Недаром же говорят, что малый, что старый. *** — На три дня, да. В санаторий. Поедешь? Ну вот. Не плачь. И я тебя тоже. Пока, мам, — Иван положил смартфон на стол, шумно выдохнул, вытер пот со лба и присел на диван рядом с женой и дочкой. — Кажется, уладил. Надя посмотрела на мужа и улыбнулась. «Вот и ладно. Вот и хорошо, — думала она. — Мать есть мать. Роднее неё никого нет. И если сын её уважает и любит, разве это плохо?» Автор: Жанна Шинелева. Спасибо, что прочитали этот рассказ ❤ Сталкивались ли вы с подобными ситуациями в своей жизни?

Влада росла в счастливой благополучной семье. Родители любили друг друга, заботились о дочери, и была у них дома просто идиллия. Влада была единственным ребёнком и, конечно, её баловали. Однако девочкой она росла доброй, не наглой. В то время, как других детей наказывали, Владе — объясняли. И этого было достаточно. Они много разговаривали и обсуждали все ситуации, которые происходили в семье. От Влады ничего не скрывали. А ещё — доверяли. И девочка очень боялась это доверие потерять. Ну как можно обмануть маму и пойти не туда, куда сказала, если она просто уверена, что Влада не обманет, и не подведёт? И уверена, что всё будет хорошо. Тогда как остальные родители воспитывали детей жёсткими запретами и всё равно ничего не добивались. Дети просто обманывали их и поступали так, как им хотелось, только тайно. Владе аж страшно становилось, от этого. Она часто слышала разговоры подруг о своих похождениях и «подвигах». Они мало что рассказывали родителям о своей жизни, опасаясь наказания, и потому ещё чаще попадали во всякие истории, которые не всегда заканчивались без последствий. «Бедные их мама и папа… — думала Влада, — Если бы они узнали, где и с кем на самом деле пропадает их дочурка, у них бы волосы дыбом встали!» Она всё сама понимала: что хорошо, что плохо. Услышав историю про девочку, которая забеременела от одноклассника в двенадцать лет, она ужаснулась. Ведь она сама в свои двенадцать лет ещё очень любила играть в куклы, хотя и немного стеснялась этого. Ну да, не в пупсов уже, а в хорошие куклы, которые родители ей покупали на всякие праздники, потому что те были достаточно дорогие. Она мастерила им одежду и аксессуары. Всё очень мило и душевно. А тут такое… У Влады просто в голове не укладывалось. И та девочка ведь не сказала родителям о своём положении, до поры скрывала. Как так? И от кого там беременеть? Мальчишки в пятом классе Владе казались совсем глупыми и ещё маленькими. Ну, очень маленькими для такого… Идиллия в их семье продлилась ровно де тех пор, как Владе исполнилось девятнадцать лет. Она уже училась в вузе, в который поступила сама, на бюджете. В один из дней она узнала, что Наталья — её мама, серьёзно больна. И очень скоро, буквально за несколько месяцев, её не стало. Девушка тяжело перенесла утрату. Едва не забросила учёбу, плакала и почти ничего не ела. Постепенно, по чуть-чуть она смогла выкарабкаться. Вспоминая мамины наказы (Наталья очень хотела, чтобы дочь получила высшее образование), она брала себя в руки и, стиснув зубы и утерев слёзы, отправлялась на учёбу, хотя хотелось лежать и выть в голос. Папа тоже сильно сдал. Хорошо, что в их семье совершенно не пили спиртное, даже на праздники, и папа Илья не стал топить горе в стакане. Так прошёл год. Однажды, когда Влада вернулась из института и находилась на кухне, разогревая себе ужин, она услышала, как поворачивается ключ в замке входной двери. — Пап, ты котлеты будешь? — спросила она из кухни. — Дочка… погоди котлеты. Подойди, пожалуйста, сюда, — позвал отец. Влада вышла в коридор и увидела, что отец пришёл не один. Рядом с ним стояла молоденькая женщина. Совсем молоденькая. Отец приобнял её за талию и сказал: — Знакомься, Влада, это — Ира. Она… Мы с ней очень хорошие знакомые. Друзья. — Давние друзья, — томным голоском добавила женщина и погладила отца по руке. Владе стало противно. Она была явно младше отца. Да что там говорить! Она была едва старше неё самой! «И что значит «давние друзья»? — от этой мысли Владу покоробило. — Насколько давние?» Вслух она ничего не сказала, а отец, видя её замешательство, пригласил гостью к столу. Они посидели. Попили чаю. Влада достала из кухонного шкафчика печенье и конфеты и поставила на стол. Только беседа не клеилась. Влада молчала, не зная, что сказать. Девица бросала на отца томные взгляды. Отец сыпал шутками и комплиментами, захваливая обеих девушек, однако, не забывая при этом обнимать Иру за плечи. — Ирочка будет жить у нас, — наконец, заявил он. Влада вскинула от удивления брови и открыла, было, рот, чтобы высказать всё, что думает по этому поводу, но Ира вдруг начала говорить, заискивая перед ней, глупо улыбаться и нервно хихикать. Она говорила о том, как сильно любит Илью и как им трудно находиться в разлуке. Как долго они шли к своему счастью и теперь… Разве Влада такая жестокая, чтобы разлучить два любящих сердца? Она ведь уже взрослая и понимает что к чему! У Влады в очередной раз взлетели брови на лоб. Она была крайне удивлена. — Долго шли к своему счастью?! — медленно произнесла она. Отец улыбнулся, обнял обеих девушек и перевёл всё в шутку, сказав что, мол, когда серьёзные чувства, то и месяц ожидания годом покажется… Так и осталась Ира жить у Ильи с Владой. Некоторое время пассия отца пыталась наладить отношения с Владой, но та на контакт не шла. Она не ругалась, была вежлива, но не проявляла никаких любезностей. На самом деле, Влада едва терпела её. И всё порывалась серьёзно поговорить с отцом о ней. Наедине. Однако такой случай, ну никак не представлялся. Ира следовала за Ильёй буквально по пятам, и если он оставался наедине с дочерью, то появлялась она и уводила его в комнату, которая ещё недавно была спальней, где спали мама и папа Влады. А теперь… Теперь оттуда доносились вздохи и «ахи» этой девицы. Владу просто передёргивало и она запиралась в своей комнате, надевала наушники и сидела в них, писала доклады, курсовую и много всего ещё, лишь бы не слышать этого. Оставался один год до окончания вуза. Как быстро пролетело время! Ещё недавно, вместе с мамой они, волнуясь, пришли к дверям института и стояли в очереди у охраны, чтобы пройти внутрь в приёмную комиссию и подать документы. Мама поддерживала её, улыбалась и шутила, а Влада дрожала от страха, как осенний лист. Она боялась, что у неё не хватит баллов для поступления. Им посоветовали выбрать несколько направлений сразу и следить за динамикой, уже дома на компьютере, чтобы вовремя сориентироваться и подать согласие на зачисление именно туда, где будет больше шанс. Они следили за этой таблицей вместе все две недели и сходили с ума от страха. А потом — радость! Влада поступила и была зачислена на первый курс. Мама… Она всегда была рядом. Поддерживала. Помогала. А отец? Он работал. Он ходил в магазин за покупками. В гараж ходил. А может… не в гараж? Теперь эти мысли буквально преследовали Владу. Она постепенно с удивлением осознала, что в последние годы маминой жизни отец как-то отошёл от семьи. Может всему виной была эта девица? Где он её нашёл? И когда? Со временем Ира становилась всё наглее. Не имея никаких прав на жильё, она стала вести себя в нём, как хозяйка. Фыркала и хамила Владе. Правда, не при отце. При Илье она ещё сдерживалась, однако вскоре и этот барьер ею был успешно преодолён. Однажды она заявила, что хочет сделать ремонт. — Да, дорогая, как хочешь, — как всегда согласился отец, глядя на Иру масляными глазками. Влада в очередной раз подумала, что «ночная кукушка» из Иры вышла отличная и она заранее «перекуковала» дневную, в виде Влады. Отец буквально «смотрел ей в рот» и ничего вокруг не замечал. — Я тут подумала… У Влады комната больше, чем наша… При слове «наша» Влада передёрнулась. Её посетило нехорошее предчувствие. — Надо поменяться! Влада переедет в нашу спальню, а мы в её комнату, а то нам тесно! Нас же двое, а она одна, — надув губки, сообщила Ира и присела на колени к Илье. — Конечно, дорогая, отличное решение, — поддержал отец Влады, наглаживая Ирино плечико и не сводя с неё глаз. — Ч…что? — переспросила Влада. — Ты что? Не слышала?! Тебе говорят, что надо поменяться. Комната твоя нужна! Она больше! — почти прокричала Ира. — Но я не хочу меняться! Я в этой комнате всю жизнь живу, и она мне самой нравится! — возразила Влада. Она всё ждала, что отец, наконец, проснётся от этого странного сна и поддержит её. Заткнёт эту наглую девицу! Но нет. Отец молчал. Влада испытала непреодолимое желание взять что-нибудь тяжелое и опустить на голову этой нахалке. Ира взирала на неё с таким победоносным видом, что это было просто невыносимо терпеть. — Сваливай тогда давай отсюда! Поняла?! Или ты уступаешь нам комнату или уходи! Влада не верила своим глазам. И ушам. Отец позволял этой девице всё! Даже кричать на неё! Он молчал! Просто молчал! Едва сдерживая слёзы, Влада сжала кулачки и выбежала из кухни. Покидала свои вещи в сумку и выскочила из дома, хлопнув дверью. Находиться там с некоторых пор стало невозможно. Только выскочив из подъезда и завернув за угол, она дала волю слезам. Она села на лавочку на территории детской площадки. Всё. С прошлым покончено. У неё больше нет мамы, у неё больше нет отца. Всё. Всё. Всё... Это слово, как будто стук маятника, отдавалось в её голове. Она посмотрела на часы и прикинула, успеет ли на последнюю электричку. В соседнем городе жил дедушка Влады по маминой линии, Станислав Борисович. Очень пожилой, но довольно бодрый мужчина. Уход младшей дочери (Владиной мамы) сильно его подкосил, но он держался молодцом. Год назад Влада ездила к нему в гости, навещала. Там рядышком жила мамина сестра, вот она-то и помогала Станиславу Борисовичу. Приходила убираться в квартире, «забивала» холодильник продуктами, покупала лекарства, если они были нужны. — Здравствуй, деточка! Рад тебя видеть! Только что ж на ночь глядя-то? Да и не ожидал я тебя, спать уже собирался. — Я звонила тебе, дедушка, но телефон недоступен, — пролепетала Влада. Она замерзла и немного промокла — попала под дождь. Лицо её было мокрое одновременно и от дождя, и от слёз. Тушь расплылась… — Ай, беда с этой техникой! — схватился за голову Станислав Борисович. — Разрядился он у меня, зарядить-то я его зарядил, а включить забыл… Ох, голова садовая… Дедушка закрыл дверь за Владой, она принялась разуваться, а Станислав Борисович кинулся в комнату, чтобы включить свой телефон. По дороге он причитал, что, из-за его забывчивости теперь наверняка волновалась и дочь, тётя Влады, которая помогает. Она ведь тоже, небось пыталась звонить. Дедушка был такой милый, такой родной, что Влада не удержалась и обняла его. И расплакалась. Она рассказала ему свою грустную историю. — Ну и умница, что уехала. Ах, срам-то какой! Охальник! Привёл в дом кралю и без стеснения совсем… Позор. Докатился Илюша... Мозги потерял! Другим местом думает, — сокрушался дедушка, качая головой. — А ты не плачь, Ладушка. Живи у меня, места нам хватит! В институт, конечно, ездить от дедушки было не очень удобно, приходилось рано вставать, чтобы успеть на электричку. Но Влада старалась терпеть. Осталось всего ничего, и она закончит вуз. А потом найдет работу, снимет квартиру. Всё наладится. Так успокаивала себя девушка. Отец не писал, не звонил. Вот это было удивительно! Неужели он счёл, что дочь — «отрезанный ломоть» и со всеми трудностями справится сама? Куда она уехала на ночь глядя? Где стала жить? Странно, что ему было всё равно. Влада горько констатировала, что Ира прочно запудрила отцу мозги. Через месяц у Влады был день рождения. Илья перевёл ей на карту довольно приличную сумму. На подарок — было сказано в сообщении. «Спасибо», — коротко написала Влада в мессенджере. Они с дедушкой посидели за столом, отметили. Влада купила маленький тортик. Жили они очень скромно: на стипендию не очень-то разбежишься, а у Станислава Борисовича Влада брать деньги напрочь отказывалась, хотя тот всё равно старался ей их постоянно предлагать. Так прошёл год. Влада окончила вуз, получила диплом. Отец очень редко писал ей сообщения. Спрашивал, как дела. Влада сначала со злости игнорировала их, а потом стала отвечать, что нормально. Отлично даже. Лучше всех. Отец читал её ответы, но дальше разговор не продолжал. А один раз продолжил. Он написал, что у него дела совсем плохи. Ирочка выцыганила у него две доли квартиры, которые принадлежали ему. После ухода мамы отец записал долю Натальи на себя, а Влада была в таком состоянии, что ни о чём не думала и со всем согласилась: одна доля ведь у неё была, зачем ещё? Жили они дружно, никаких распрей не было, с чего считаться с родным человеком? Её свидетельство о праве собственности лежало в папке с документами на дне большой сумки, которую она тогда взяла с собой, когда уходила от отца. И теперь она порадовалась своей предусмотрительности. — Так-так… Вторая часть Марлезонского балета, — сказала Влада самой себе, прочитав сообщения. — Отец лишился имущества... Отец сообщил, что Ирочка, как только он ей отписал свои доли, (сам не зная как, наверное, она его опоила? Хотя он всё прекрасно понимал, просто она так просила… Он хотел подарить доли, но риелтор объяснила, что оформить сделку, как продажу, будет выгоднее, вот он и «продал» чисто формально. И денег Ира ему не платила. Это же подарок!) вдруг стала к нему совсем равнодушна. Холодная, неприступная стала, да! Разлюбила его, хотя обещала быть с ним всю жизнь! И она… Она съехала под предлогом, что ей надо ухаживать за больной матерью. А комнату стала сдавать. Ту самую. Большую. Где жила когда-то Влада. А потом свои доли продать планирует, как время пройдёт необходимое, после приобретения… — И я свою долю продам! — решила девушка. — Пусть отец сам варится в этой каше, которую заварил. Ну, ничего. Поделом, значит. Он же там прописан: выгнать его не выгонят. Вот пусть живёт теперь с чужими людьми. Влада устроилась на работу. Первое время всё-таки жила с дедушкой, он очень просил, потому что переживал, что она будет тратить деньги на съём. — Сначала окрепни, встань на ноги! Успеешь ещё! — улыбался Станислав Борисович. Влада была ему очень благодарна. А потом, через некоторое время, она продала свою долю и взяла в ипотеку студию. Очень ей хотелось иметь собственное жильё. Отец просил её не делать этого: — Ты же хорошая девочка! Не совершай глупости… Если ты продашь долю, тут поселятся чужие люди и меня совсем выгонят… Доченька… А я? Как я буду жить? Они встретились с ним в парке. Влада отметила, что Илья сильно постарел за эти годы. Сейчас бы никакая Ирочка на него бы и не взглянула. Хотя… Там и тогда не было чувств. Один расчёт. Кто бы сомневался… — А ты не думал тогда со своей Ирочкой, как буду жить я? — тихо произнесла Влада. — Тебе было наплевать, когда она выгнала меня из собственного дома. Ты не заметил, как отдал меня ей на растерзание. У тебя была любовь. Бабочки в животе и всё такое. А у меня теперь своя жизнь. Я привыкла без тебя. Мне хорошо. Спасибо дедушке — приютил сироту. Сказав это, Влада поднялась со скамейки и зашагала, не оглядываясь, по дорожке. Её ждала новая жизнь. Автор: Жанна Шинелева. Спасибо, что прочитали этот рассказ ❤ Сталкивались ли вы с подобными ситуациями в своей жизни?

— От кого письмо-то? — стараясь не замарать конверт землёй, поинтересовалась женщина. — Не знаю. Землякова, Землянова какая-то, с Дальнего востока письмо. Евгения пожала плечами. Родственников у мужа так далеко от дома не было, сам он тоже никогда не бывал в тех краях. Но письмо взяла. Дома Женька долго вертела бумагу в руках, конверт был уже потрёпан, словно из прошлого, шёл больше месяца. Без Севы открывать не хотела, не было у него от жены секретов, десять лет вместе, двое детей, как облупленного знала его жена. Но красивый, ровный женский почерк не давал успокоиться сердцу. Женя только слегка потянула за краешек, и клапан легко отошёл от края. Женя даже выглянула в окно для верности. Никого. Дети у бабушки с дедом, муж на работе. Она села на табуретку у окна и глаза её сами побежали по буквам. На первом предложении Женя запнулась и перечитала его. Всеволод, здравствуй, пишет тебе Марина. Марину Женя не знала. Не знаю, вспомнишь ли ты меня, но я тебя так и не смогла забыть. Помню до сих пор. И глаза твои синие, и руки сильные. Как обнимал горячо, тоже до сих пор помню. Женя с силой сжала две страницы тетрадного листа и побежала глазами читать дальше. Иногда возвращалась к началу какого-нибудь предложения или абзаца и перечитывала, чтобы понять содержание. После того как я вернулась домой к тёте, узнала, что будет у нас ребёнок. Сообщить тебе хотела, даже письма писала, но отправить не решилась, расстались же мы. В апреле родила дочку. Нашу девочку… Ясно было одно: Марина и Всеволод встречались во время учёбы в техникуме, была у них любовь и у мужа есть дочь. После получения диплома Марина уехала к тётке, что её вырастила, в Благовещенск и там уже узнала, что беременна. Она так и не решилась сообщить о ребёнке, а узнав, что Всеволод женился, совсем оставила эту затею. Написать письмо заставила болезнь, страшная, душащая. Врачи не давали и трёх месяцев, но Марина жила уже шесть. Ради дочери. Теперь, когда она поняла, что выкарабкаться не получится, решила, что это лучше, чем дочь отправят в детский дом. Женька почувствовала, как затряслись руки. Взволнованная, она сложила тетрадные листы и сунула в конверт, потом коснулась языком края клапана и плотно прижала его к письму. Сняла платок, поправила выбившиеся тонкие волосы и завязала его обратно. Работы в огороде ещё много, а она тут письма читает. Женя положила конверт на стол и вышла в огород. Пока полола морковь, думала. А ведь никогда муж даже не упоминал об этой Марине, о том, что была у него любовь. Женька даже на секунду подумала, что это письмо — ошибка. Обрадовалась, улыбнулась сама себе и тут же осеклась. А если правда? Словно не письмо, а дочь до востребования. По серьёзному взгляду мужа и блуждающим по страницам письма глазам, Женя поняла, что всё правда. Вскрыл Сева конверт после ужина, когда дети сидели в своей комнате, а жены мыла посуду тут же на кухне. — Что пишут? — не выдержала Евгения и обернулась к мужу, вытирая полотенцем кастрюлю. Всеволод, продолжая держать листы в руках, смотрел в окно. — Завтра в поле, занят буду всю неделю. Женя задумалась. Был ли это ответ на письмо Марины или ей, жене, не поняла. Задумчивый взгляд мужа не давал ей покоя. — Ясно, а в письме что? Муж протянул Жене конверт и сказал: — На, читай. Евгения ожидала чего угодно: что муж спрячет конверт, соврёт, просто отмахнётся, но чтобы вот так, дать читать. Женька водила глазами по уже знакомым строчкам, и думала как отреагировать. Оторваться от строк не спешила, понимала, что муж тоже сейчас обдумывает всё. У Евгении было на осмысление почти три часа. — А я сейчас без работы, могу одна съездить и забрать девочку, — предложила жена. Сева посмотрел на неё как-то странно, даже осуждающе. — Слушая, где два ребёнка, там и три. Не чужая она нам, — Женя схватила сухую кастрюлю и вновь стала её протирать. — Или ты против? — Не сообщила! Утаила! — начинал злиться Сева. — А то чтобы сделал, если знал? На мне бы не женился? — перебила Женя. — Женился. — Ну и вот. Что случилось, то случилось. Не сказала, значит не смогла, посчитала, что не может чужую жизнь рушить. Вы же почему-то тогда расстались? Сева повернулся и посмотрел на жену: — Она сказала, что не останется здесь со мной, поедет к тётке. А я не захотел с ней. Где это видано, чтобы мужик за женской юбкой ездил? Евгения вздохнула. В этом был весь её муж. — Ты решай, думай. А если не сможешь сам, я съезжу, заберу, — не отступала жена. — Слишком быстро ты, Женька, решение приняла. А это ребёнок, не сумка с вещами. Она может тоже с наследственной болячкой или ещё чего, — муж повертел рукой у головы. — Дочь она твоя! Вот о чём я думаю, а остальное… Сева посмотрел на жену так, что она замолчала. Глава семьи у них в доме был он. Женька была выше мужа и плотнее, но это никак не мешало ему командовать и принимать решения. Через неделю, когда запланированная часть работы на совхозном поле была завершена, Всеволод после ужина отправил детей к себе в комнату, а жену попросил остаться за столом. Он взял Женьку за руку и сказал: — Обожди, разговор есть. Муж отодвинул от себя кружку с чаем и продолжил: — Не то, чтобы я от ребёнка отказывался, но и принять её, сама понимаешь, не могу, вдруг не моя. Женя свою руку от мужа забрала: — Сомневался бы, если в кровати не был с ней. — Да как ты не поймёшь! — чуть повысил голос Сева. — Всё хорошо у нас, живём, трудимся, а вдруг что-то пойдёт не так. — Не так пойдёт, Сева, это точно, однозначно! Теперь и ты, и я знаем, что у тебя дочь, а всего скорее и эта девочка в курсе. Женька дёрнула плечом и выскочила на крыльцо. ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА , НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ) ⬇

-Не злись, милая. Пошла бы я работать, да не шибко рады меня принимать, а люди видят и думают — раз цыганка, значит ухо востро держать надо. Муж у меня был русский, — тихо произнесла цыганочка, — да вот похоронка пришла на него три месяца назад. -А пенсию что же не оформишь? Раз у тебя ребенок на попечении. Все, иди от меня! Мне своих детей кормить надо. -Врешь ты все, — улыбнувшись, произнесла цыганка, качая головой. — Нет у тебя детей, нет. По глазам вижу. Как, впрочем, и у меня.. — ее смуглая кожа покраснела. — Просто когда на ребенка просишь, то охотнее дают. -Раз нет детей, то чего проще — работай и будет у тебя пропитание. Анна сделала шаг в сторону от нее и направилась к третьему столбу на станции куда должен прибыть Макар на телеге и отвезти ее в деревню. Но цыганка шла за ней, не унималась. -Отстань, или я закричу!- пригрозила она ей. -Не надо мне ничего от тебя. Просто руку дай. Не бойся. И не трону я твою сумку, кроме бумаг все равно в ней ничего нет.. Анна неохотно протянула руку и цыганка, посмотрев на нее, вдруг нахмурилась: -Что ты там увидела? — Странно все это.. Странно.. А ну пошли к камню! — Анна подчинилась ее командному тону, сама себе удивляясь. Но время надо было как-то скрасить, Макара все не было. Сев на большой валун, бог знает как оказавшийся за станцией, цыганка достала из-за пазухи старые карты. -Это карты моей бабки, жизнь и судьбу предсказывать могут. Возьми их в руку… Вытяни три карты… Анна сделала как велела цыганка. — Муж у тебя будет, деток вижу трое, но что-то не то. Вроде как не все с тобой связаны. И мужа будут звать на букву «А». — Понятно все с тобой, — усмехнулась Анна. — Муж у меня есть, Гришкой зовут и он сейчас на фронте. Так что врут твои карты. -Говорю что вижу. Слезы вижу, боль, страх, но потом вдруг солнце и радость. -И никто тебя еще за волосы за твои гадания не оттаскал? -У всех сбывались, — гордо ответила цыганка. — Как зовут-то тебя? -Лялькой все кличут. Ежели захочешь найти меня, то я вон в том подвале обретаю, — она показала рукой на двухэтажный старый дом. -А чего у родни не живешь? Где твой табор?— веселилась Анна, не веря ей. -Сбежала я от них пять лет назад когда Васеньку своего встретила. Знала, что счастье недолгим будет, но все равно поперек воли родителей пошла. А они меня не поняли… -Попросись обратно… -На Урал они уехали, я даже знать не знаю где мои родные сейчас, — как-то грустно ответила Ляля. — А мать моего мужа сразу после похоронки за дверь меня выставила. И Анне вдруг стало ее жалко. Что такое быть без родителей она знает — отец ее в финской пал, а мать от тифа померла год назад. Она вдруг почувствовала в этой Ляле родственную душу, видимо, сказывалось одиночество, на которое она обречена уже два года. Подруги не в счет, у каждой свои хлопоты и проблемы, каждая работает с утра до ночи, а у кого-то и детки есть. -Ляля… А может со мной поедешь? Осень, скоро холодно будет, — язык говорил поперед разума. — Поживешь у меня, работу тебе найдем. Готовить умеешь? -Так кто же примет меня на работу? -Я у председателя работаю, помощником, договорюсь. Поехали. Переживешь зиму, а там потом сама посмотришь как тебе быть.. Тут Анна услышала голос Макара и потянула Лялю за собой. Она рисковала, привезя цыганку в село, но почему-то ее сердце наполнилось к ней жалостью. И Ляля вдруг согласилась, видимо, на самом деле она говорила правду и здесь ее ничего не держит. -А что за девка чумазая с тобой? — нахмурился Макар. -Макар, как не стыдно тебе? Это Ляля, у нее нет ни дома, ни родных и мужа потеряла. -Врет, поди. Где мужа потеряла? В таборе среди таких же чумазых как и ты? — Под Москвой, 4-ая танковая. — тихо произнесла Ляля. -Фамилия! -Кузьмина. -Мужа фамилия, — вдруг потребовал Макар. -Кузьмин, у нас же одинаковая фамилия. -Толик Кузьмин твой супруг, что ли? Вот те раз! — воскликнул Макар. -А вы его знали? — Ляля вдруг проявила интерес. -Знал, знал.. Хороший парень был. Я же тоже в четвертой служил, да вот комиссовали меня, хромаю сильно да боли головные мучают. -На голове есть точки, их надо массировать.. — тихо произнесла Ляля. -Умная шибко. Ладно, поехали. Анна заметила по дороге как Ляля с интересом поглядывала на Макара. А почему бы и нет? Макару 26 лет, не женат. Дом свой имеется. Правда бобылем живет — родных тоже нет, рано осиротел, сестра живет в Казани, а он в подручных у председателя… Да вот только интересна ли ему будет Ляля, коли он ее сходу чумазой провал? Они въехали в село и Аня попросила Макара и Лялю подождать пока она занесет председателю бумаги. -Что в городе? — спросил ее Савелий Иванович. -Все хорошо. Товарищ председатель, тут такое дело… У нас же сейчас нет поварихи.. -Ты сама все знаешь — как Танька в город умотала, так и нет ее. Каждый день голову ломаю кого на кухню поставить. -Есть тут девушка одна, — Анна рассказала о Ляле. — Работа ей нужна, поживет пока у меня. -Ты совсем того? — покрутил Савелий Иванович у виска. — Цыганку ко мне на работу? -А это что, клеймо? Какая разница кто она? В конце концов она вдова нашего бoйца, ее муж голову положил под Москвой, а властям нашим до нее дела нет. -Ну ты коней-то попридержи, и языком не мели. -Я прошу вас, Савелий Иванович, — сменила она тактику. — Пущай зиму переживет, а коли не сладится у нас с ней, так отправим ее на все четыре стороны. -Под твою ответственность. С завтрашнего дня пусть приступает!- Савелий Иванович дал добро и отмахнулся от нее. Анна выскочила довольная из сельсовета и махнула рукой Ляле, та сразу же спрыгнула с повозки и крикнула Макару: -Голова заболит — приходи! *** Лялю устроили на кухню, бабы поначалу настороженно относились к ней, но испробовав стряпню, поняли, кого заполучили — из ничего лакомство состряпает! -Вроде лепешка из отрубей, да щи из крапивы, а вкуснота какая! — причмокивая, говорила Галина, сидя в поле под навесом. -Анька, а как вы в доме уживаетесь? — спросила ее Зина, когда Анна пришла к ним во время обеда. -Хорошо уживаемся. Лялька чистоплотная, веселая, да к тому же травы знает хорошие, от всего излечивают. -То-то она по лугам да лесам ходит… — Галина подмигнула. — А гадать она умеет? -Говорит, что умеет, правда, чушь все это.. Нагадала , что будет у меня муж на букву «А». А Гришку я куда дену? — развеселилась Анна… Но вскоре ей стало не до веселья — на ее мужа пришла похоронка. Именно Ляля утешала ее, вытирала слезы и поила успокоительными отварами. Если бы не эта цыганочка, Анна сошла бы с ума ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА , НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ)⬇

Этот салат настоящая находка для любителей грибных закусок! Он сытный, с пикантной ноткой маринованных опят и идеально подходит для праздничного стола. Советую попробовать – гости оценят и будут просить добавки. ЯИЧНЫЙ САЛАТ С ОПЯТАМИ ИНГРЕДИЕНТЫ: ✅ Яйца — 6 шт. ✅ Картофель... Полный спиcок ингредиентов >>> https://link.ok.ru/eQlN1

— Нельзя батюшке вашему котлеты на ночь есть. — Мужчина с соседней койки неодобрительно посмотрел на Людмилу. — Обострение у него. Врач диету назначил. Вы бы узнали сначала. — Не надо, Семён Михалыч. — Попросил Николай Иванович. — Людочка, а ты и вправду забери это всё, пусть Никитка поест. — А он не голодный, папа. — Его дочь с раздражением покосилась на словоохотливого соседа. — Никита сейчас и дома почти не бывает. С девушкой встречается. Она его теперь кормит. Того и гляди, внук твой жениться надумает. Сосед по палате тяжело встал, ещё раз окинул женщину взглядом и направился к выходу, качая головой. — В больнице только жалеть начинают, нет, чтобы о родителях заботиться, пока они не попали сюда… — Неприятный какой. — Произнесла Людмила, когда он вышел. — Да нет, Семён Михайлович добрый. — Робко возразил её отец. — Меня когда привезли, он и подушку мне выхлопотал поудобнее, и воды хорошей дал, здешняя уж больно хлоркой пахнет. — А у тебя, папа, все добрые, кроме собственных детей. Не могу я тебя к себе взять. Ты сам знаешь, в каких условиях мы живём, друг у друга практически на головах. Договаривайся с Алексеем. — Как же с ним договоришься. — Губы мужчины задрожали. — Когда он и трезвым не бывает. Последние полгода совсем озверел. Водит дружков своих, пьют, ломают всё. Если пенсию не отдам, руку поднимает. Не справиться мне с ним уже, дочка. — Ты сам такого воспитал, папа. Баловать надо было меньше. — Можно подумать, мы тебя с матерью меньше любили. — Николай Иванович отвернулся к стене. — А баловать… Не было такой возможности. Любили просто, как родители своих детей любят, старались, чтобы всё было у вас не хуже, чем у других. Разве же я думал, что Лёша станет таким. Ты меня попрекаешь, и он. Говорит: «Ты после маминой смepти квартиру разменял. Людке отдельную, а я тебя почему в этой клетухе терпеть должен?» — Пап, тебя не заставлял никто. — Дочь встала с обидой. — Ты сам говорил, что нам с Сашей отдельно жить надо. А теперь вспомнил. Сколько лет уже прошло. — Вспомнил, как ты беременная плакала. Боялась, что муж бросит тебя, потому что приходится в одной квартире с отцом твоим и братом-подростком жить. Я хотел, чтобы ты счастлива была. А Алёша, он же не был таким. Я думал, что он в институт поступит, будет достойным человеком… — Ой, папа. Я это нытьё твоё уже слышала. — Людмила раздражённо складывала в сумку принесённую еду. Подумала, оставила на тумбочке пакет с фруктами. Вышла, не попрощавшись. — Суровая у тебя дочь, Коля. — Семён Михайлович вернулся в палату. — Таким взглядом меня пережгла, думал, испепелит. — Тяжело ей. — Заступился Николай Иванович. — Всё сама. Муж никогда особой опорой не был, сын взрослый уже… — И что же? Она ведь не перестаёт твоей дочерью быть. Как можно позволять брату над отцом измываться. Неужели на твоего Алексея управы нет? — Видно, нет, Михалыч. Ходил я к участковому, просил его с Лёшкой поговорить. — И что? — Пару раз разогнал он их пьяные посиделки. Да сын только больше разозлился. А мне, Сёма, драться с ним не под силу уже. — Сочувствую тебе, Николай Иванович. Часто слышу, что наши дети становятся такими, потому что мы их так воспитали. Да только не так это. Я много лет в училище с молодёжью проработал и, поверь, насмотрелся всякого. Бывает, что родителям дела нет до ребят, а вырастают они славными, основательными, хорошими мастерами и семьянинами. А бывает, что в заботливых и ответственных семьях дети идут по кривой дорожке. Пока был Николай Иванович в больнице, Семён не давал ему падать духом, а как вышел, увидел совсем загаженную за время его отсутствия квартиру, руки опустились. Продуктов нет, холодильник грязен и пуст. Хорошо только, что пенсию перечислили немного раньше. Надо снять, да дойти до рынка. Врачи почти всё запретили есть Николаю Ивановичу. И вдруг так мучительно захотелось ему рассыпчатого горячего отварного картофеля, как бывало, покупали они с женой раньше. В магазине невкусный он. Варишь, варишь, а всё как каменный и не то железом, не то чем ещё отдаёт, непонятно. Может, кто привёз из деревень. Вдруг сохранились у кого сорта старые, проверенные временем. Вздохнул и пошёл. Рынок не изобиловал количеством покупателей, да и продавцов было не слишком много. Ясно, рабочий день, не выходные. Николай Иванович шёл в конец рынка, к овощным лоткам, стараясь не глядеть на мясные и молочные ряды. — Коля! Коленька! Ты? Он остановился, недоуменно оглядываясь и не узнавая никого. А из-за прилавка спешила к нему женщина в чистом бежевом фартуке. — Катя! — Ахнул он. Подруга его жены Анечки и их бывшая соседка. С молодости в соседних квартирах жили, были роднее родных. А потом, когда разменялись, жизнь развела. Николай как-то хотел зайти по старой памяти, а в соседней квартире тоже уже чужие люди живут. — Коленька! Как же хорошо, что я увидела тебя. Как ты? Как дети? Что-то ты плохо выглядишь. Не болеешь, часом? — Из больницы только вышел, Катюша. Как бы я хотел пригласить сейчас тебя к нам. Да только… — Идём, идём, Коля, поговорим. Я уж расторговалась почти. Скоро племянник внучатый подъедет, заберёт меня. Детей у Кати не случилось, муж ушёл. Так и жила она одна, любила племянников своих, заботилась о них. А они отвечали ей тем же. Теперь, видишь, у них уже свои дети. Николая слушала, обхватив щеки руками и сокрушённо качая головой. — Как же так, Коля? Как же так… — Вот так, Катюша. Что-то не то я в жизни делал, раз дети так со мной. — Мне-то не рассказывай, Коля. А то я не видела, как вы с Аней для детей старались. Не ожидала я. Ни от Лёши, ни от Людмилы. Вот что, Николай, а поехали ко мне! — Куда же к тебе, Катюша? — В деревню. Малые Устюжки называется. Недалеко она тут. У нас хорошо, спокойно. Племянника моего сын, Данила, сейчас служит там егерем. А до того ещё Виктор, отец его, дом мне купить помог. Большой, добротный. Я козочек развела. Молоко продаю, сыр делаю. Курочки у меня, перепела. Тем и живу. У нас воздух свежий. Продукты все натуральные. Здоровье твоё мы поправим. Ты же знаешь, одна я живу. Твоя компания мне только в радость будет. А если считаешь, что Аню мы этим предадим с тобой, не бойся. Я подругу свою знаю. Ей там покоя не будет, если тебе здесь так-то. Любила она тебя, Коля. Очень любила. И больно было бы ей видеть, каким ты сейчас стал. — Знаю, Катя, что любила. И мне без неё свет не мил казался. Только Лёша тогда держал на свете. — Тогда держал? А сейчас? С него сжить старается? Всё, Коленька. Вырос мальчик в мужчину. Пусть сам отвечает за свою жизнь. Едем, говорю. — Неожиданно это, Катюша. Мне же хоть вещи собрать надо, документы, альбом с фотографиями… — Вот что, Коля. В двадцать первом веке живём. Связь везде есть. Номер свой я давай вобью тебе. Да погоди, позвоню. Вот, и твой теперь у меня есть. Как готов будешь, позвони. Данила приедет, заберёт тебя. Да сомневайся поменьше, не мешкай. От всего сердца тебя зову. Ты меня не один год знаешь. Николай Иванович и картошки купить забыл. Вспомнил, за чем на рынок ходил, только когда домой вернулся. Вздохнул и принялся убирать. Слабость накатывала, он останавливался, а после снова принимался за дело. — О, батя! Он вздрогнул. Лёша, покачиваясь, стоял в дверях. — Отпустили? — Отпустили, Алексей. А ты как? — Как? Как? Тебя жду. — Хохотнул сын. — Пенсия там какого у нас? Через два дня? Вот и дождался. А альбом чего вытащил? По матери соскучился? Жаль, что пoмeрла. Так бы две пенсии было! — Лёшка! — Не выдержал Николай Иванович. — Да как язык у тебя поворачивается? Добром бы мать помянул. Эх ты! — Хорош воспитывать. Поздно. Пoжpaть есть чего? — Откуда… — Толку от тебя! — Сын досадливо махнул рукой. — Пойду добуду чего-нибудь. Значит, опять притащит дружков, и будут пить до утра. Сын думает, что пенсия через два дня. Вот столько у Николая Ивановича на сборы. Главное, чтобы Лёшка не понял ничего. Да и не поймёт. Завтра мучиться будет с похмелья. Утром Николай Иванович нерешительно набрал Катин номер. Она поняла без слов. — К вечеру Данила подъедет. Ты будь к этому времени готов. И не бойся ничего, Коля. В Устюжках наших людей в обиду не дают. — Не боюсь я, Катя. Неловко. Получается, на шею я тебе сяду. — Ещё чего выдумал? У меня, Коля, работы здесь немерено. А ты раньше мастер был. Инструмент не разучился в руках держать? — Не разучился. — Значит, поладим. И хлеб свой ты уж точно даром есть не будешь. Не волнуйся за это. И не передумай, гляди. Не передумает. Лёшка к вечеру оклемается, завтра с утра одного из дома не выпустит. Заставит идти пенсию снимать. А Николаю Ивановичу нельзя к Катерине с пустыми руками. Не привык он, что бы она ни говорила. Никогда за чужой счёт не жил. Пока сын маялся головной болью и хлебал воду из-под крана, Николай Иванович вынес потихоньку сумки в подъезд. Не взял бы кто. Да по многолетнему опыту надеялся: вчера долго гуляли, сегодня не придут. Но всё равно волновался, боялся пропустить долгожданный звонок. А когда он раздался, обвёл взглядом стены: нет, ничто его не держит здесь. И тихо вышел. На улице уже ждал молодой улыбчивый парень. — Вы Николай Иванович? Тётя Катя вас так хорошо описала, что я сразу узнал. А я Данила. Давайте сумки. Ловко поставил сумки, открыл дверь машины. — Садитесь. Тётя Катя велела напомнить про документы. Взяли вы? Ну и хорошо. Николай Иванович, да вы не переживайте. Вам у нас понравится. У нас почти заповедник. Вроде бы и не за тридевять земель, а тихо. Я лесотехнический университет закончил, а здесь на практике был. Очень понравилось. А когда прежний егерь уехал, меня и взяли. Все говорят: неперспективно, не для молодых, а мне нравится. А вы, как думаете, Николай Иванович? — Я, Даня, считаю, что дело человеку по душе быть должно. — Задумчиво ответил Николай Иванович. — Всё, что ты делаешь, любить надо. Тогда и получаться будет. А что вокруг говорят, так у каждого на этот счёт своё мнение имеется. — Вот и я так думаю. Да и отец возражать не стал. Сказал: не всем судьба бизнесменами быть. А если бы и стал, я, наверное, бы не послушал его. Тётя Катя поддержала. Обрадовалась очень. Одной тоскливо хоть в городе, хоть в деревне. На пенсию не здорово разгуляешься. А там я рядом, со скотиной ей помогаю. Опять же двор и дом под присмотром. А теперь нам с вами веселее будет. Может быть, научите меня чему. Тётя говорила, вы с деревом хорошо управляетесь. — Неужели столько рассказывала? — Смутился Николай Иванович. — Конечно. — Данила улыбнулся. — Она нас с сестрёнкой вынянчила. И много рассказывала нам про прежнюю жизнь. И какие соседи были, и как раньше жили дружно, помогали друг другу. И про вас тоже. И, как вы сейчас, рассказала тоже Парень помрачнел, но тут же снова улыбнулся. — Но это ничего. Вы в хорошее время попали к нам, Николай Иванович. Новый год скоро, а под Новый год всякие чудеса случаются и обязательно начинается новая жизнь. Особенно у нас в Малых Устюжках. Вот Дед Мороз откуда? Из Великого Устюга. А у нас почти то же самое, только масштабы поменьше. Поэтому и чудеса, может быть, не великие, а маленькие, немудрёные, но происходят. Да скоро сами увидите. Вы, если устали, можете подремать, нам ещё долго ехать… ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ👇 👇 👇ПОЖАЛУЙСТА , НАЖМИТЕ НА ССЫЛКУ НИЖЕ (НА КАРТИНКУ)⬇

У Лиды были тонкие руки с голубыми прожилками вен, заострённое, как у лисички, личико, пушистые светлые волосы, которые вечно были стрижены коротко и лежали шапочкой, словно примятый одуванчик. Игорю она казалась очень красивой, и однажды он случайно произнес это вслух: -Какая Лида красивая... Его одноклассник, Пашка Губанов, рассмеялся и сказал: -Ляпнешь тоже! Вот Аржанова – красивая, смотри какие у неё волосы длинные и кожа гладкая. А Лидка прыщавая и бледная, как моль. На лице у Лиды и правда были мелкие прыщики, но, по мнению Игоря, они ничуть её не портили. Но с приятелем он согласился: -Ну да, наверное. Как подружиться с Лидой, он не знал: девчонки больше не общались с мальчишками, как раньше, а если самому подойти и просто заговорить, та же самая Аржанова первая будет дразниться женихом и невестой. Идею подкинул Пашка, когда пригласил всех пацанов на день рождения. Квартира у него была не такая большая, как у Игоря, и всем вместе было тесно, но всё равно весело: мама Пашки придумывала для них шарады, а потом они играли в трансформеров, которых надарили одноклассники, и самого большого из них – Игорь. -Мама, – сказал он накануне дня рождения. – А можно, я весь класс приглашу? -Весь класс? – удивилась мама. – А куда мы их поместим? -Ну, мама, пожалуйста! -Да все равно все не придут, – подсказал из другой комнаты папа. – Сделаешь им фуршетный стол, пусть бесятся, не за столом же им сидеть. -А родственники как же? -Родственников на другой день, – миролюбиво предложил папа. – И тут уже не обойтись без скатерти, салфеток и семи блюд... На том и порешили. Конечно, Игорь боялся, что Лида откажется и не придёт, особенно потому, что денег на подарок у неё не будет. Все знали, что она из многодетной семьи, мать её библиотекарь, а отец пьяница, сладости Лида видит только по праздникам, а куртки донашивает за старшей сестрой. Поэтому, когда Игорь подошёл к Лиде, чтобы пригласить её на день рождения, он скороговоркой произнёс: -Я хотел бы попросить у тебя особый подарок: не можешь мне срисовать один рисунок на обложку пластинки? Лида не поняла, что от неё требуется, и Игорь объяснил, что собака порвала обложку от пластинки, и есть только обычная белая, а ему это не нравится. -А у вас что, магнитофона, что ли, нет? – спросила она недоверчиво, потому что все знали, что отец Игоря – владелец сети ресторанов в городе, и уж у них в доме точно только самая новая техника, а не старые проигрыватели. -Да есть, – отмахнулся Игорь. – Но я люблю слушать именно пластинки. Так что, нарисуешь? По рисованию у Лиды была пятёрка, а её работы частенько висели не только на школьных, но и на районных выставках. -Ладно, – согласилась она. – Нарисую. На дне рождения, пока половина ребят играла в приставку, а другая половина смотрела фильм на видеомагнитофоне, Игорь показал Лиде, Мишке и ещё двум девчонкам, которые зачем-то за ними потащились, проигрыватель и пластинки. Слушал он разную музыку, но больше всего любил Битлов, как и папа, и обложку именно их альбома порвал на кусочки пёс по кличке Бублик. Лида сначала скучала: проигрывателем никого не удивишь, даже если он необычный, как у Игоря, но когда заиграла музыка, она застыла, вытянулась в струнку и слушала сосредоточенно, словно звучал марш или что-то такое. Мишке музыка надоела, и он ушёл рубиться в приставку, а девчонки решили устроить дискотеку. В комнату набились и другие, принялись извиваться и дёргаться, словно ударенные током, только Лида сидела на краешке его кровати всё так же не двигаясь. Через несколько дней после дня рождения она подошла и спросила: -А можешь дать пластинку послушать? Я осторожно, честное слово! -Это папины, – тут же нашёлся Игорь. – Он не разрешает их никому давать. Но ты можешь приходить ко мне слушать когда угодно. -Как-то неудобно, – смутилась Лида. -Неудобно штаны через голову надевать и на пололке спать, одеяло падает, – спародировал отца Игорь. – А остальное всё удобно, так что даже не думай, приходи, и всё. Так началась их дружба, сначала замешенная на общей любви к легендарной группе, а потом уже существовавшая и сама по себе, без всяких там условностей и уловок. -Игорь, тебе что, правда, интересно с этой девочкой? – недоумевала мама. – Она же бессловесная, смотрит тебе в рот и кивает каждому слову. Я, конечно, понимаю, что вы, мужчины, такое любите, но это уже слишком. Что у вас может быть общего, она же нищенка? Слава, скажи ему – правильное окружение необходимо формировать с детства! Вот говорила я, что нужно перевести его в лицей! -Мам, я не хочу ездить на другой конец города, – заныл Игорь. – Мне и в этой школе хорошо, и учителя нормальные, сама слышала, что репетитор сказала: произношение у меня отличное и словарный запас богатый, не в каждой школе такой дают. Уже не в первый раз мама заговаривала о лицее, а Игорь не хотел туда переводиться, и не только из-за Лиды, а вообще: ему и правда нравилось в его школе. -Да пусть кружит девчонке голову, – отозвался папа, – дело молодое. -Ничего я не кружу! Игорь разозлился и почувствовала, как у него покраснели уши, и от этого разозлился ещё больше. Но этим разговором он получил почти год свободы, когда мама хоть и закатывала глаза, когда он приводил домой Лиду, но про лицей больше не заговаривала. А в девятом классе мама как-то зашла в комнату, когда он активно изучал особенности Лидиной фигуры, и после этого всё и случилось. Сначала Игорь подумал, что пронесло, потому что когда Лида убежала домой, мама ничего ему не сказала. И вечером, когда вернулся отец, тоже было тихо. А через три дня отец сообщил: -Пляши, парень, мы переезжаем в Москву. -Как в Москву? – не понял Игорь. -Вот так. Расширяюсь я, решил там ресторан открыть. Да и тебе поступать скоро, не здесь же учиться, а в Москве знаешь, какая конкуренция, надо заранее готовиться. Я уже и насчёт лицея договорился, и репетиторов нашёл. -Я не поеду, – сказал Игорь. -Ну а куда ты денешься? Деваться действительно было некуда. Лида, когда узнала, плакала, он обещал, что доучится и приедет за ней, увезёт с собой. Лида как-то по-взрослому вздыхала и говорила: -Никогда ты больше не приедешь... На прощание он подарил ей ту самую пластинку, для которой она нарисовала обложку и под песни которой они в первый раз поцеловались. Понятно было, что вся эта идея с Москвой исходила от мамы. Игорь сильно на неё обиделся, да и на отца тоже. Поэтому когда в десятом классе одноклассник поехал учиться в Лондон, сказал отцу: -Я тоже в Лондон хочу. Мать принялась плакать, причитать, что как он там один, не хотела пускать. Игорь знал, что у него был старший брат, который родился с больным сердцем и умер через год, а потом мама долго не могла забеременеть, и был достаточно взрослым, чтобы понимать, что мама боится и его потерять, но думал об этом даже с некоторым злорадством. В Лондоне ему понравилось. Он обошёл все знаковые места, связанные с его кумирами, начал курить, сменил причёску и менял девчонок каждую неделю. Ему хотелось забыть Лиду, и выбирал он девушек совсем другого типажа, но каждая из них быстро ему надоедала. Продолжилось это и позже, когда он вернулся в Россию и стал помогать папе с ресторанами. К тому времени у него за плечами было двое более менее продолжительных отношений: одни с гречанкой, которая вцепилась в него словно клещами и не хотела отпускать, другие с однокурсницей Джейн, бледной британской девушкой с пушистыми светлыми волосами. Мама, как только он вернулся, принялась подбирать ему подходящих невест, и Игорь совсем перестал бывать дома, поселившись в подаренной отцом на совершеннолетие квартире. Мама обижалась, звонила ему, Игорь не брал трубку. Отец просил его быть мягче, на что Игорь отвечал: -Она хотела, чтобы я стал успешным? Я им стал. А женить у неё меня не получится, пусть зарубит себе это на носу. Когда ему написал Мишка, Игорь не сразу понял, кто он такой – фотография на аватарке никак не совпадала с образом в памяти. Но когда они разобрались, Игорь обрадовался и на приглашение бывшего одноклассника приехать на встречу выпускников, хотя и не был им, ответил утвердительно. Она смотрела на него с улыбкой, и ни капельки не злилась, в отличие от самого Игоря. -Привет, – выдавил он. – А ты совсем не изменилась. Это была правда, Лида была всё такой же худенькой, бледной, с голубыми прожилками вен. Только волосы теперь были длиннее. С того момента Игорь перестал замечать других. Они говорили и говорили. Лида и правда была замужем, но уже развелась, и ребёнок у неё был всего один, десятилетний сын Игорь. Услышав своё имя, Игорь смутился, но не мог отрицать, что ему было приятно. -Поехали со мной, – вдруг сказал он, сам понимая, как глупо это звучит. – Бери сына и поехали, в Москве всяко лучше, чем здесь. -Ты так и остался мечтателем, – грустно произнесла она. -Я правильно понимаю, что это значит «нет»? Лида ничего не ответила. И засобиралась домой. А он так не остановил её, не нашёл слова, чтобы убедить остаться. -А вот я поеду с тобой, – улыбнулась Аржанова. – В какой гостинице остановился? -В «Центральной», конечно. -Давай я тебя провожу, – игриво произнесла она. Игорь даже спросить не стал. Он вызвал такси, и они уехали. Когда постучали в дверь, он подумал, что это уборка номеров или что-то такое, и удивился, что так поздно. «Может, напутали», – решил он. На пороге стояла Лида. В том же платье, волосы собраны в хвост, ноздри раздуваются от гнева. -И где она? -Кто? -Аржанова эта! Сначала мужа у меня увела, а теперь и за тебя взялась? Игорь рассмеялся. -Да нету тут никакой Аржановой. Ну, хочешь, иди проверяй. Он отступил, Лида вошла в номер. Осмотрелась, немного успокоилась, присела на стул. -Мне Юлька позвонила и сказала, что вы вместе уехали. -Я довёз её на такси до дома, как настоящий джентльмен, и на этом всё. -И даже не целовались? Он поднял руки и дурашливо произнёс: -Не виновен! -А что так? У неё и губы накаченные, и ещё кое-что. -Я сюда не за этим приехал, – ответил Игорь. -Зачем тогда? Со мной, что ли, повидаться, через пятнадцать лет вспомнил о своём обещании? -А ты ждала, получается? -Больно надо! Забыла тебя на следующий же день! -Ну и славно, я тоже не сильно долго тебя помнил. -Ну, я пойду тогда? -Иди. Только... Может, сначала пластинку послушаем? -Пластинку? -Ну да. Я проигрыватель привёз. Лида сощурилась, посмотрела на него насмешливо и спросила: -То есть ты меня забыл, но проигрыватель сюда притащил? -Получается, так. Она взяла сумку, которую бросила у входа, достала оттуда что-то и протянула Игорю. Это была та самая пластинка, обложку которой она перерисовывала и которую он подарил ей на прощание. -А ты меня забыла на следующий день, но пластинку все эти годы хранила? – подыгрывая Лиде, насмешливо спросил Игорь. Она пожала плечами. Он достал пластинку из конверта, бережно провёл по ней пальцами – идеально, ни одной царапины. Поставил её на проигрыватель, включил. В номере зазвучала музыка. Не сговариваясь, они подошли другу к другу: он положил руки ей на талию, она ему на плечи. Они закружились в медленном танце, словно на выпускном балу, которого у них никогда не было. На бледных щеках Лиды разгорелся румянец, сердце у Игоря грохотало, словно после стометровки. Время перестало существовать, и было уже неважно: почему он забыл о своём обещании и почему она сказала, что никуда с ним не поедет. «All You Need Is Love» – звучало из динамика проигрывателя, и оба они поминали, что так оно и есть... (Автор Здравствуй, грусть)

СТАКАН ТВОРОГА И 5 МИНУТ! ТВОРОЖНЫЕ БУЛОЧКИ С НАЧИНКОЙ — ТАКИХ В МАГАЗИНЕ НЕ КУПИШЬ ИНГРЕДИЕНТЫ (на 16 шт.): ТЕСТО: ✅ Творог — 250 г ✅ Сливочное масло — ... Полный спиcок ингредиентов...