Про "знатока советской экономики" Сафронова
#экономика ,
#СССРВ левой тусовке определенной популярностью пользуется «профессиональный экономист» Сафронов, который считается знатоком советской экономики. Его частенько зовут к себе в качестве эксперта деятели типа Рудого, его лекции всячески популяризируются и т.д. Вся эта левоютубная братия игнорирует, что этот «экономист» открыто отрицает диалектику и руководствуется индуктивизмом. В своих размышлениях он идет от частного факта к общему выводу и даже не задумывается над истиной марксизма о том, что общее довлеет над частным. Правда, и у самих левых знание диалектики сведено к пресловутым трём законам, которые они всюду приплетают, подобно Пикейным жилетам, усматривающим всякую новость как повод объявить Черноморск вольным городом.
Пусть заигрывания Сафронова с левой публикой и его просоветские заявления не сбивают с толку. Сафронов — объективист, следовательно, все его экономические выводы внепартийны, а значит, буржуазны. Леваки читали что-то у классиков о партийности наук, но так и не разобрались, что это такое, сводя партийность к искажению и фальсификации фактов. Получается, если историк не врёт, «объективен», то он «наш».
Хотя наряду с фальсификациями и искажениями буржуазия использует и куда более тонкие приёмы.
Например: объективизм, когда научная методология подменяется «идеологической беспристрастностью», которая как бы обеспечивается посредством принципа «золотой середины». Его адепты противопоставляют двум противоположным суждениям третье, «компромиссное». Скажем, современные троцкисты учат, что и Сталин «в чём-то» ошибался, и Троцкий ошибался, что Сталин был «в чём-то прав», как и Троцкий, а потому давайте-ка выкинем все ошибки, соединим все правильные выводы — и дело в шляпе! Так забалтывается антагонизм троцкизма и сталинизма-большевизма эпохи диктатуры пролетариата. В реальности истина существует объективно, а не посередине того или иного спектра субъективных заблуждений.
Другой пример: позитивизм и скептицизм, когда историки утверждают, что «правду мы уже не узнаем», «историю пишут победители», «здесь можно наблюдать лишь отдельные факты» и т.д. И вместо исторического познания предлагают изучение «цифр» и «исторических документов», зачастую архивных фальшивок.
Буржуазия активно использует корпорацию учёных для оболванивания масс. Не секрет, что в развитых буржуазных странах религиозное мировосприятие утрачивает прежние позиции и на смену попам в черных рясах приходят позитивисты в белых халатах. Под видом так называемой «научной картины мира» проталкивается всё тот же дряхлый идеализм и агностицизм, но в новых, позитивистских одёжках. В особенности это касается физиков с их безумными теориями о чёрных дырах, параллельных реальностях, тёмных материях, физических пустотах, космической инфляции, струнах и т.д. «Битва экстрасенсов» нервно курит в сторонке. Естественно, это не случайность, такой порядок вещей выгоден капиталистам, когда познаваемость объективной реальности по факту отрицается, а теория познания заменяется на математические модели и «изящные» формулы. В результате чего в умах людей сеется разруха, а марксистские истины отвергаются из-за того, что «скучные».
Партийность определяется не «нейтральностью» исследователя (живя в классовом обществе, нельзя быть «по-настоящему» нейтральным), а тем, соответствует ли объективной действительности его изыскания или нет. Дело в том, что всякая значимая деятельность в классовом обществе неизбежно носит классовый характер. И классовость определяется не субъективными представлениями кого бы то ни было, не происхождением субъекта или его местом в системе общественного производства, а тем объективным значением, пользе какого класса результаты этой деятельности служат. Условия борьбы классов таковы, что она не терпит нейтралитета, она затягивает в водоворот своего движения всё многообразие общественной практики. Разумеется, в сфере научного знания истина всегда идёт на пользу прогрессивному классу, даёт ему или понимание необходимости борьбы за освобождение, или инструменты этой борьбы. При этом, конечно, есть и такие объективные истины, влияние которых на классовую борьбу минимально, однако это не касается общественных наук.
Причём в современных условиях какие бы дифирамбы ученый ни пел марксизму, но если в научной работе он им не руководствуется, то гарантированно проводит буржуазную идеологию.
Вернемся к Сафронову. В ноябре 2020 г. в прокат вышла антисоветская поделка «Дорогие товарищи!», посвященная событиям в Новочеркасске 1962 г. По этому поводу Сафронов выступил с видео, в котором изложил причины, которые, с его точки зрения, привели к росту цен, спровоцировавшему новочеркасский бунт.
«Как со многими хрущевскими реформами, это была смесь объективных обстоятельств и волюнтаризма властей», — объяснил Сафронов в начале видео.
Оказывается, «реформы» Хрущева, т.е. разрушение централизованного планирования, имели под собой некие объективные обстоятельства. Что это за обстоятельства такие?
«В 1953 году наследникам Сталина досталась система обеспечения горожан продовольствием, сложившаяся за 20 лет до этого, во время первой пятилетки», — издалека начинает Сафронов.
«Тогда проблему получения нужных для пропитания рабочих и экспорта объемов сельскохозяйственной продукции решили довольно жёстко, — заявляет Сафронов, — начиная с 1928 года договора с крестьянами становились всё менее и менее добровольными, пока в 1933 году они не были заменены обязательными поставками. Колхоз был обязан сдать государству заранее определенное количество продукции по заранее определенным ценам. Эти цены назывались заготовительными и были не только ниже рыночных цен, или, как их тогда называли, цен колхозного рынка, но и меньше себестоимости производства. Другими словами, экономического смысла колхозу продавать хлеб и мясо по таким ценам не было никакого».
Сразу следует заметить, что выбор периода 1928 — 1951 гг. для анализа не вполне отвечает научному методу, поскольку охватывает разные экономические периоды развития страны.
Сафронов утверждает, что социалистическое государство обдирало колхозников, эксплуатировало их, принуждая сдавать хлеб за гроши. И демонстрирует цифры, где говорится, что в 1933 г. закупочная цена за центнер зерна составляла 8,4 рублей, в то время как себестоимость — 22,9 рубля. Эти данные взяты из работы Малафеева 1964 г. «История ценообразования в СССР (1917 — 1963)». Доверять этому источнику резона нет, так как социальный заказ в те годы был на оправдание разрушительной политики Хрущёва за счёт очернения политики Сталина. Но дело даже не в этом, а в спекулятивном характере самой величины себестоимости в условиях отношения города и деревни при диктатуре пролетариата и принципиальной невозможности установления «справедливой цены», которая предлагается взамен рыночной.
Подсчёты хрущевских экономистов, на одного из которых ссылается Сафронов, спекулятивны по своей сути. Установить справедливую цену для колхозников невозможно в принципе, Сталину это было хорошо известно, поэтому он стремился ликвидировать сам товарный обмен между городом и деревней.
По сути Сафронов лакирует либеральный тезис о том, что сталинская индустриализация, поразившая своими успехами весь мир, осуществлялась за счет разграбления деревни. Да что там индустриализация! Вон, исходя из хрущевской статистики, в 1953 г. при той же закупочной цене в 8 рублей себестоимость зерна составляла уже 63 рубля! В 7 раз больше! Почему себестоимость растёт, когда при росте производительности труда она должна падать, Сафронов зрителям не объясняет. Получается, что при Сталине колхозники должны были непрерывно нищать, однако же они почему-то богатели: в 1956 г. реальный рост доходов крестьян (с учетом выплат и льгот) по сравнению с 1913 г. вырос в 6 раз. Наверное, как обычно у либералов, вопреки тирану…
Допустим, закупочная цена сельхозпродуктов была действительно в разы ниже, чем их себестоимость, но ведь Сафронов умалчивает о том, сколько социальных благ советская власть давала колхозникам! Взамен на свои продукты колхозники получали: сельские поликлиники с бесплатным обслуживанием, детские сады, школы; в село присылали из города агрономов, ветеринаров, зоотехников и прочих специалистов. Думается, если обсчитать все эти блага в рыночных ценах, то «убыток», который якобы несли крестьяне от государства, окажется отрицательным!
И материальное положение селян улучшалось бы быстрее, если бы не собственнические инстинкты, когда они, подстрекаемые кулацкими элементами, забивали скот или прятали хлеб. Но и здесь Сафронов словно воды в рот набрал, и в результате у него вырисовывается такая картина, будто государство бездушно «выжимало соки» из деревни!
Заявляя: «Если цифра среднедушевой доли мяса в убойном весе в 1928 году была на 5% выше таковой в 1951 году, стало быть, сталинское сельское хозяйство неспособно расти, удовлетворять потребности граждан и годится только для поддержания голодного военного пайка, а советское руководство, готовясь к войне, специально сделало из страны полуголодный, но дисциплинированный лагерь»
Сафронов пытается изобразить дело так, что при росте населения и росте его потребностей снижение потребления демонстрирует отсутствие развития сельского хозяйства. Уместнее было бы говорить о недостаточном развитии, о том, какие объективные факторы этому мешали, да и то учитывая массу других данных: валовой сбор зерновых, валовое поголовье и тому подобное. В РФ сегодня наблюдается рост потребления (за счёт импорта) при деградации сельского хозяйства.
Буржуазный экономист Сафронов делает вид, будто существует «чистая», политически стерильная экономика. Поэтому рассматривая экономику СССР в отрыве от истории, от политики государства, игнорируя те факты, что в стране осуществлялась диктатура пролетариата, строилась материальная база коммунизма, он и приходит к ложным выводам. Экономика и политика не существуют по отдельности, это хорошо поняли ранние буржуазные исследователи, в частности Монкретьен, который, собственно, и ввёл в научный оборот сам термин «политическая экономия». Частная собственность не может существовать без разветвленного аппарата насилия, тюрем, лагерей, карцеров, сторожевых постов и т.д. Поэтому рассматривать экономические отношения (т.е. в нашем случае отношения удержания населения в состоянии хронического неэквивалентного обмена товара «рабочая сила» на товар эквивалент «деньги») вне организованного насилия, т.е. политики, невозможно. Однако же, поскольку это очевидно всякому последовательному человеку, политэкономию с академической кафедры заменили на «чистую» экономику и «чистую» политологию. И если бы Сафронов последовательно стоял на марксистских позициях, то он, берясь освещать советскую экономику, неизбежно должен бы был разъяснить зрителю политику большевиков, показать, какая политика пришла ей на смену и почему.
Вместо комплексного анализа массы показателей (продолжительность жизни, обеспеченность жильём, образованием, медициной, товарами широкого потребления и т. д.), Сафронов привязал уровень жизни к подушевому потреблению… мяса. Кстати, с мясом тоже интересная история. Сафронов утверждает, что животноводство в СССР было убыточным, нерентабельным для колхозов. Якобы за период с 1928 по 1950 валовое производство мяса в стране увеличилось только на 5%. На самом деле, только в период с 1940 по 1953 гг. товарное, а не валовое производство мяса в колхозах увеличилось в 2,2 раза.
Сафронов трактует эффективность сельского хозяйства СССР с рыночной точки зрения, путая производство, потребление и эффективность. Он некорректно избирает период рассмотрения потребления мяса в СССР, подтасовывает цифры, чтобы «подтвердить» свои измышления. Более того, обвиняет в новочеркасских событиях… Сталина:
«Ролик пока что является самым популярным из всех моих видео, зрителям он в целом весьма понравился, но, разумеется, нашёлся небольшой процент отбитых сталинистов, которые роликом оскорбились. Оскорбило их главным образом то, что я не стал валить всё на волюнтаризм Хрущёва, а показал, что частично кризис в сельском хозяйстве был вызван политикой Сталина».
Сафронов как экономист умалчивает, что после 1953 года перспектива плановой закладки основ коммунистического общества была отброшена и заменена программой потребительского обеспечения. Предложение Сталина о постепенном переходе к продуктообмену между городом и деревней вместо товарного обращения, одобренное XIX съездом КПСС, было отброшено, и была принята программа расширения товарооборота под лозунгом «расширения советской торговли». Сфера деятельности Госплана в советской экономике всё больше сокращалась с расширением экономических прав союзных министерств в 1953 г. и с расширением полномочий директоров предприятий и министров союзных республик в 1955 г. Система централизованного директивного планирования в форме закона, унаследованная от сталинского периода, перестала существовать с 1955 г. и была заменена новой системой «согласованного планирования» Госпланом, союзными и союзно-республиканскими министерствами. А Сафронов всего этого «не замечает», опускаясь в своих рассуждениях ради обывателя до его же уровня. Сафроновское «не валить всё на волюнтаризм Хрущёва» — буржуазный объективизм. Это попытка замолчать тот факт, что вместо сокращения сферы действия товарного производства и товарооборота по мере продвижения к коммунизму КПСС приняла программу её дальнейшего расширения. С выдвинутой Сталиным перспективой подъёма групповой собственности колхозов до уровня всенародной собственности было покончено. Вместо этого была принята точка зрения Хрущёва на дальнейшее «слияние» колхозной и государственной собственности.
На канале «Держать Курс» (где Сафронова рекламируют) в ролике о причинах гибели Союза сказано: мол, не совпадала высокая идея с низким уровнем развития производительных сил. Иначе говоря, СССР не мог не «развалиться». Конечно, автор канала, как и Сафронов, «забыл» упомянуть только, почему стройки-пятилетки, социалистические отношения, война-разруха, восстановление-космос – всё совпадало, а потом вдруг нет. Впрочем, у Сафронова всё ещё проще: реформы 50-х запустили рыночные механизмы в экономике СССР. И это было хорошо! Правда, оказалось недостаточно хорошо, чтобы всё нормально заработало, поэтому социализму настал естественный конец. Очень удобная позиция. Очень «объективная».
Корни её — в перестроечной лжи и клевете, которую Сафронов, Комолов, Бузгалин и Колганов прилежно воспроизводят вслед за Агангебяном, Адамовичем, Заславским, Лацисом и прочими антисталинистами и антисоветчиками. Ведь смогли они в конце 80-х убедить людей в изначальной порочности советской политики на селе, в детерминированной отсталости наших колхозов от западных фермерских хозяйств. Мол, у нас сельское хозяйство — это чёрная дыра, пожирающая огромные деньги и взамен приносящая одни убытки. Сегодня эта инсинуация весьма популярна. Её признаёт подавляющее большинство буржуазных экономистов и все отрицающие сталинский период «марксисты». Сафронов в их числе.
Описывая канву событий 1962 года в Новочеркасске и делая выводы, Сафронов излагает их внепартийно. Кончаловский тоже так считает. Сафронов поддерживает и дополняет Кончаловского, подводя теоретическую базу под точку зрения буржуазии — сталинская экономика нежизнеспособна, а пока на деле диктатура буржуазии как-то человечней выглядит…
Краткая выдержка из статьи "Обыкновенный ревизионизм экономиста Сафронова" -
https://prorivists.org/54_antisafronov/
Комментарии 1