Предыдущая публикация
Пенсионерка встретила школьную любовь и ушла от мужа
Обычная жизнь
Последние лучи осеннего солнца лениво скользили по стенам маленькой кухни, освещая простую обстановку — полированный стол с парой чашек, старый холодильник в углу, пестрые занавески на окне. За столом сидела женщина лет шестидесяти, задумчиво помешивала ложечкой дымящийся чай. Её звали Галина Николаевна.
Взгляд Галины блуждал по кухне, цепляясь за привычные мелочи, давно ставшие частью ее жизни. Вот магниты на холодильнике — сувениры из поездок, которые они с Михаилом Петровичем, ее мужем, привозили еще в молодости. А вот его кружка — большая, с отколотой ручкой. Он пользовался ею каждое утро вот уже лет тридцать.
Галина вздохнула. Привычный мир, привычный быт. Сколько они уже так живут?
— Ты чего там застряла? — из гостиной раздался хриплый голос мужа, вырывая Галину из воспоминаний. — Чай стынет небось. Пошли уже, "Поле чудес" сейчас начнется.
— Иду, Миш, — тихо отозвалась она. — Задумалась просто.
Они смотрели "Поле чудес" его каждую пятницу вот уже сколько лет? Галина и сама не помнила. Этот ритуал въелся в их жизнь, став таким же привычным, как утренний кофе и вечерние бутерброды. И таким же безвкусным.
— Ты бутерброды-то будешь? — спросила Галина, протягивая мужу кружку. — Я сделала твои любимые, с докторской.
— Давай сюда. Спасибо, мать, — Михаил взял бутерброд, не отрывая взгляда от экрана. Леонид Якубович уже начал свое традиционное приветствие.
Галина присела на краешек дивана, отхлебнула чай. И снова погрузилась в свои мысли. Не об игре, нет. О прошлом. О юности. О несбывшемся.
Она вспомнила школу, десятый класс. Анатолия, высокого кудрявого парня, по которому сходили с ума все девчонки. И она в том числе. Как они гуляли после уроков, взявшись за руки. Как он нес ее портфель и смущенно улыбался. Как сделал ей предложение на выпускном, а она...
А она испугалась. Струсила, сказала, что нужно подождать. А потом он уехал в другой город, поступать в институт. И как-то все сошло на нет, заглохло.
— О, смотри, как мужик загадку отгадывает! — воскликнул Михаил, тыча пальцем в экран и вырывая Галину из воспоминаний. — Совсем народ отупел. Элементарные вещи не знают.
Галина кивнула. Ей было все равно, кто там и что отгадывает.
Внезапно ее взгляд упал на стопку писем на комоде. Верхний конверт был распечатан — наверное, Михаил забирал почту. Галина встала, подошла поближе.
На конверте значилось: "Приглашение на встречу выпускников". Руки сами потянулись к письму, развернули его. Глаза забегали по строчкам: "Дорогие однокашники! Приглашаем вас на встречу школьных друзей в честь 45-летия выпуска..."
Сердце забилось чаще. Школьные друзья... Анатолий... Неужели он тоже будет там?
— Мишенька, — Галина повернулась к мужу, сжимая конверт в руках. — Слушай, нас тут на встречу одноклассников зовут. В следующую субботу. Может, сходим, а? Вспомним молодость.
Михаил оторвался от телевизора, недовольно покосился на жену:
— Ты чего удумала, мать? Куда я пойду, на фига мне эти одноклассники сдались? Небось все уже старые да страшные, только расстраиваться. Сиди дома лучше.
— Нет, Миш. Я пойду. Хочу увидеть ребят, пообщаться. Это важно для меня, пойми. А ты как хочешь — можешь и дома посидеть.
Она ждала возражений, но Михаил лишь пожал плечами:
— Ну и иди, раз приспичило. Только не думай, что я тебя на своей машине повезу. Вон, на автобусе доедешь, не барыня.
Последняя фраза отозвалась горечью в сердце Галины, но она постаралась не подать виду.
А в голове уже начинал созревать план. Встреча выпускников... Увидеть Анатолия... Поговорить, вспомнить былое. Может, это ее второй шанс? Или просто возможность на один вечер вернуться в юность, когда все еще было впереди и сердце было полно надежд?
Встреча с прошлым
Субботний вечер выдался на редкость морозным и ясным. Галина, кутаясь в пуховый платок, торопливо шагала по улице, то и дело поскальзываясь на обледенелом тротуаре. Сердце ее колотилось от волнения и предвкушения. Сегодня она увидит ИХ. Одноклассников, друзей юности. И его... Анатолия.
Ресторан "Ривьера", где назначена была встреча, светился огнями и шумел голосами.
— Галка, ты ли это? — раздался вдруг звонкий женский голос. — Вот так встреча! Сколько лет, сколько зим!
Галина обернулась и охнула. На нее смотрела Светка Соловьева, ее лучшая подруга и напарница по школьным проказам. Постаревшая, погрузневшая, но все с тем же лукавым прищуром карих глаз.
— Светка! Боже мой, дай я тебя обниму! — Галина кинулась к подруге, стиснула в объятиях. И слезы сами собой хлынули из глаз — слезы радости и ностальгии.
Следующий час прошел, как в тумане. Объятия, поцелуи, бесконечные "а помнишь?". Одноклассники подходили, узнавали, охали.
Галина смеялась, обнималась, слушала истории из жизни бывших одноклассников. Кто-то хвастался внуками, кто-то — новой машиной. А она все вертела головой, высматривая в толпе знакомый силуэт. Но его все не было.
— Толик-то придет, как думаешь? — спросила вдруг Светка, лукаво улыбаясь. Она-то всегда знала о чувствах подруги.
Галина вспыхнула и опустила глаза:
— Не знаю... Столько лет прошло, мы и не общались почти. Может, он и не помнит ничего...
Светка фыркнула и хотела что-то сказать, но ее прервал громкий мужской голос:
— Друзья, прошу внимания! Давайте поприветствуем еще одного нашего дорого товарища — Анатолия Сергеевича Князева! Он специально прилетел к нам из самой Москвы!
Галина замерла.
Он был все такой же. Высокий, статный, только виски чуть поседели. И улыбка... Господи, эта улыбка! Такая же лучистая, такая же родная.
Анатолий не сводил с нее глаз. Шагнул навстречу, рассекая толпу, как корабль волны. И вот он уже рядом, совсем близко.
— Здравствуй, Галя, — тихо произнес он, и от звука его голоса у нее подкосились ноги. — Вот мы и встретились. Спустя столько лет.
— Здравствуй... Толя, — Галина смотрела на него снизу вверх, не в силах отвести взгляд. Все остальные будто перестали существовать — были только они двое.
Они стояли так, молча, не замечая ничего вокруг. Пока Светка деликатно не кашлянула:
— Ну что, пойдемте за столы? А то ведущий уже зовет.
Анатолий словно очнулся. Кивнул, улыбнулся и подал Галине руку:
— Идем? Нам о многом нужно поговорить.
И она пошла. Вложив свою ладонь в его, чувствуя сквозь кожу жар его пальцев. Боже, как это было знакомо! Словно и не было этих бесконечных лет порознь.
За столом их посадили рядом. И весь вечер они говорили, не умолкая. Вспоминали школу, учителей, смешные случаи. Анатолий рассказывал о своей жизни — работе, путешествиях.
— Я ведь всю жизнь тебя любил, Галь, — вдруг тихо произнес Анатолий, накрывая ее руку своей. — Ты была моей первой любовью. И, кажется, единственной.
У Галины перехватило дыхание. Слезы снова подступили к глазам, но она смаргивала их, боясь разрушить момент.
— Толь, я... Я ведь тоже... — начала она срывающимся голосом. — Всегда...
Он не дал ей договорить. Поднес ее руку к губам, нежно поцеловал побелевшие костяшки пальцев:
— Я знаю, милая. Знаю. Мне Светка рассказала. Прости, что тогда уехал. Бросил все... Бросил тебя. Думал, ты не любишь, раз отказала. А сейчас понимаю — просто побоялась.
— Толенька, — прошептала она, судорожно сжимая его пальцы. — Я ведь всю жизнь о тебе думала. Каждый день. И корила себя, что отпустила. Что не решилась.
— Ничего, Галочка. Теперь мы снова вместе. И я не отпущу тебя, слышишь? Ни за что не отпущу.
Остаток вечера прошел, как в тумане. Они танцевали, прижавшись друг к другу. Смеялись, вспоминали молодость. И не сводили друг с друга сияющих глаз.
А потом, когда гости начали расходиться, Анатолий отвел Галину в сторону. Взял ее лицо в ладони, вгляделся пристально:
— Галь, я понимаю, все сложно. У тебя семья, муж. Но я не могу снова тебя потерять. Просто не могу. Давай... Давай попробуем? Дай нам шанс. Дай мне шанс любить тебя, как ты того заслуживаешь. Прошу.
И Галина не нашлась, что возразить. Она закрыла глаза. И тихо прошептала:
— Да. Давай попробуем, Толя. Я... Я тоже хочу быть с тобой. Несмотря ни на что.
Он судорожно выдохнул. Обнял ее, зарылся лицом в волосы. А потом мягко отстранился, заглянул в глаза:
— Тогда я буду ждать. Приходи завтра в шесть, к кафе на берегу. Помнишь, как мы там целовались в старших классах?
Галина засмеялась сквозь слезы:
— Еще бы не помнить! Как я могла такое забыть!
— Вот и отлично. До завтра, любимая. Я буду ждать.
Анатолий нежно коснулся губами ее лба. И ушел, растворяясь в морозном воздухе. А Галина осталась стоять, бессильно привалившись к стене ресторана. Сердце ее пело. Она чувствовала себя пьяной — не от вина, нет. От счастья.
Разрыв изнутри
Следующие несколько дней Галина жила, как во сне. Встречи с Анатолием, долгие разговоры в кафе, прогулки по знакомым с юности улочкам. Она чувствовала себя девчонкой, сбежавшей с уроков на тайное свидание.
Анатолий был нежен, внимателен и… настойчив. Он не скрывал, что хочет быть с Галиной, несмотря на ее замужество и возраст.
— Галочка, давай уедем? — горячо шептал он, сжимая ее ладони. — Куда-нибудь далеко, где никто нас не знает. Начнем новую жизнь, только ты и я.
Галина тонула в его глазах, млела от прикосновений, но что-то внутри нее противилось. Какое-то смутное чувство вины, долга перед мужем и семьей.
Михаил, конечно, заметил перемены в жене.
— Ты где шляешься целыми днями? — хмуро спросил он как-то вечером. — Дома все брошено, ужин не готов. Что за дела, Галка?
Галина вспыхнула. Раньше она бы принялась оправдываться, извиняться. Но сейчас внутри поднималась незнакомая волна протеста.
— Не кричи. Я взрослый человек и имею право на свои дела. Хожу, где хочу и с кем хочу, — ответила она ровно.
Михаил опешил. Насупился, засопел и ушел в другую комнату. А Галина осталась стоять посреди кухни, чувствуя странную смесь вины и… облегчения.
Она все чаще вспоминала слова Анатолия про новую жизнь. Представляла, каково это — уехать, оставить все позади.
В очередной раз, оставшись наедине с Анатолием в кафе, Галина не выдержала. Разрыдалась, уткнувшись лицом в ладони.
— Толенька, я так больше не могу! Эта двойная жизнь, обман, чувство вины… Оно меня разрывает, понимаешь? Я теряю себя!
Он крепко обнял ее, прижав к груди. Гладил по волосам, целовал мокрые от слез щеки.
— Тише, родная. Тише. Я ведь уже сказал — нам незачем прятаться и врать. Уедем, начнем все сначала.
Галина замотала головой, давясь рыданиями:
— Не могу, Толя! Не могу так с Мишей… Он ведь ни в чем не виноват. Да и куда я поеду, зачем? Старая дура, возомнила себя девочкой…
Анатолий мягко взял ее за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза:
— Перестань. Ты не старая и не дура. Ты — женщина, которую я люблю. Которую всегда любил. И если твой муж за столько лет не научился ценить тебя — это его проблемы. Ты заслуживаешь счастья, Галя. И я хочу подарить его тебе.
— Я согласна, — тихо произнесла она, глядя Анатолию в глаза. — Поговорю с Мишей. Объясню ему все, попрошу понять. А потом… Потом буду готова уехать с тобой. Куда скажешь.
Теперь оставалось самое сложное — поговорить с мужем.
Решение
Михаил что-то заподозрил. Бросал на жену испытующие взгляды, хмурился, молчал. А в один вечер не выдержал:
— Ну и что у тебя стряслось? Ходишь сама не своя, будто привидение увидела.
Галина вздрогнула. Подняла на мужа усталые глаза:
— Нам нужно поговорить, Миша. Серьезно поговорить.
Он напрягся. Сложил руки на груди, всем своим видом выражая готовность слушать.
Галина судорожно вздохнула. И начала — сбивчиво, путано, запинаясь. О встрече выпускников, о вспыхнувших заново чувствах. О желании что-то изменить в жизни, пока не поздно.
Михаил слушал молча. Только желваки на скулах ходили ходуном да пальцы побелели от напряжения.
— Что ты хочешь этим сказать? — глухо спросил он, когда Галина выдохлась. — К чему весь этот бред про чувства и перемены?
Она зажмурилась. Вот оно. Момент истины.
— Я ухожу, Миша. К Анатолию. Прости, но я больше так не могу. Мне нужно… Нужно что-то другое.
Повисла звенящая тишина. Галина боялась открыть глаза, встретиться с мужем взглядом. Ждала криков, упреков, скандала.
Но Михаил молчал. Долго, мучительно. А когда, наконец, заговорил, голос его звучал устало и… обреченно:
— Что ж. Уходишь, значит. К этому… хрычу московскому. Бросаешь мужа, дом.
Галина вскинулась было, хотела возразить. Но Михаил предостерегающе поднял руку:
— Погоди. Дай сказать. Я ведь знаю, Галя, что не идеален. Не уделял тебе должного внимания, не дарил цветов-конфет. Думал — зачем? Ты ж моя жена, никуда не денешься…
Он горько усмехнулся, покачал головой:
— Дурак был. Не ценил, что имел. А теперь, видишь как… Прознала ты другой жизни, захотелось страсти-мордасти. Что ж, не держу.
У Галины слезы подступили к горлу. Господи, и это говорит ее Михаил? Вечно хмурый, неразговорчивый, скупой на эмоции?
— Миш, я… Прости меня, — сдавленно произнесла она. — Я не хотела тебя обидеть. Так получилось. Но пойми — я должна! Должна дать себе этот шанс, хоть на склоне лет.
— А ведь я люблю тебя, Галка, — вдруг тихо сказал он, не глядя на жену. — Всю жизнь любил. Только видно, не умел показать. Думал, само собой разумеется…
Она порывисто встала, обняла мужа со спины. Уткнулась лбом ему в плечо.
— Прости… Прости, Мишенька.
— Иди, — глухо произнес он, по-прежнему не оборачиваясь. — Раз решила — иди. Но помни: я всегда буду ждать. Если вдруг… Если не сложится. Возвращайся. Дом твой — всегда твой.
Всё заново
Жизнь с Анатолием оказалась совсем не такой, какой Галина себе представляла. Первые недели она плыла на волнах эйфории, упиваясь внезапно обретенной свободой и смелостью. Но постепенно романтический флер спадал, обнажая реальность.
Анатолий много работал, пропадал сутками. А когда приходил — был уставшим, раздражительным. Галине же оставалось одно — сидеть в четырех стенах, в чужом городе, без друзей и знакомых.
— Толь, может, мне тоже найти какое-то занятие? — робко спрашивала она за ужином. — Я ведь не привыкла без дела сидеть.
— Не выдумывай, — отмахивался он. — Какая работа в твоем возрасте? Отдыхай, занимайся домом. Тебе ведь этого хотелось — покоя и заботы.
Галина вздыхала. И правда, хотелось. Но отчего же тогда на душе так тоскливо?
Она все чаще вспоминала Михаила. Их тихие вечера, неспешные разговоры. То, как он хмурился над кроссвордами, как ворчал на политиков с экрана телевизора.
Анатолий, словно почувствовав ее настрой, стал еще более хмурым и отстраненным. Они почти перестали разговаривать, каждый жил своей жизнью.
А однажды Галина случайно наткнулась на переписку мужа в телефоне. Какая-то Лиза, судя по всему — молодая и симпатичная, строчила ему игривые сообщения. А он отвечал ей в том же тоне.
У Галины будто пол из-под ног ушел. Вот оно значит как? Вот для чего ей дали "свободу" — чтобы бегать налево?
Анатолий даже отпираться не стал. Развел руками, мол, прости-прощай, само вышло. Люблю тебя, но и Лизоньку бросить не могу. Видишь ли, у нас серьезно все.
Галина только горько рассмеялась. Вспомнила Мишины слова про "хрыча московского" и его сомнительные мотивы. Как в воду глядел.
В тот же день она уехала. Сама не знала куда — просто села на первый попавшийся поезд. Смотрела в окно невидящим взглядом, прокручивала в голове последние месяцы.
Боль от предательства Анатолия мешалась со стыдом и острой тоской по Михаилу. По тому, что было у них когда-то. По уютной тишине и надежности семейной жизни.
Нет у нее теперь никого и ничего.
Галина вышла из вагона, вдохнула полной грудью холодный осенний воздух. И впервые за долгое время почувствовала, что дышит свободно.
Впереди ждал новый путь. Непростой, незнакомый, полный вызовов. Но теперь у нее хватит сил принять их. Уж лучше одной, но быть честной с собой, чем жить во лжи.
Дзен Канал Наблюдательница
#наблюдательница
Источник
https://dzen.ru/watchersbay?share_to=link
https://dzen.ru/watchersbay?share_to=link
Следующая публикация
Комментарии 4
Ничего!
Вытерев грязные ноги о человека,с которым прожита жизнь на глазах "любимого",чего ты,дура старая,ждала?!