В Петров день начинают покосы делить. Ни раньше, ни позже. У кого полосы, тот не беспокоится. А у кого земли было мало, едут с атаманом на земли запаса. Казаков не ограничивали землёй: сколько можешь, столько и бери. Атаман отмеряет: "Вот тебе, вот это твоё. Бери и коси в этом году, на следующий год обратно получишь"...
У каждого казака заимка была, пашня обязательно на заимке.
Пашню вспахал, а покоса маловато. Берите, запас большой был. В этом отношении они были не обижены. Казакам, у которых родились сыновья и дожили до призывного возраста, им нарезают 15 десятин земли, по закону положено как призывнику. Если 5 сыновей у казака, то на пять и нарезается. Живи, раздувай своё хозяйств, делай, что хочешь, всё зависит от тебя: как потопаешь, так и полопаешь.
И без команды атамана никто литовкой не махнёт. До Петрова дня никто не имел права травинку скосить. А сейчас, на 9 мая уже начинают литовкой бороздить. А это строго запрещено было. До Петрова дня трава подойдёт, семена наберут силы, осыпятся для будущего урожая, чтобы и на следующий год трава была. Жили не одним днём. Поверье такое есть: подкосили траву у коров. Молоко у коровы до первого укоса. А там оно на убыль идёт и притом резко. Всему было время, всему прислушивались, что наработано было веками. Сено поставили - хлеб убирать.
Осенью редко кто молотил, клали в скирду, а зимой молотили, вставали в 4 часа ночи и - пока не уберут всё зерно.
Вязали снопы, чтобы зерно дошло, затем скирдовали. Жали серпом. У кого косилка, то работали ей. А снопы всё равно делали. Без снопов-то как? Просохнуть... Из-под молотилки сразу на мельницу Там пшеничка была как на подбор, чистая, как золото. Хорошо жили в то время...

По книге "История станицы Чарышской" (2012 год)
Продолжение следует..
Михаил Александрович Поливаев. Мастеровые люди тоже были. Мастера были хорошие. Мой дедушка Егор Степанович Деев - столярничал, изготовлял рамы, наличники, буфеты, столы… Любой казак всем ремеслом владел, мог сделать всё необходимое по хозяйству. Умел и хомут сделать, седло, чтобы спину лошади не попортило, чтобы не свалиться с лошади.
Шлеи, узды – всё сами. Я удивлялся, даже после войны пришли старики, смотрю, а Афанасий Фёдорович Козлятин садится и шорничает, хомутики там делает, батюшка мой, гужи, шлеи. Смотрю, сосед Иван Фёдорович, садится, шорничает. Случай такой был: один дед сшил для моего коня нагрудник, без него нельзя было ездить. А он оказался неудачным, не подходил для коня и внушал недоверие. Я несу мастеру его неудачное изделие, а дедок, тоже мастер подзывает меня к себе: - Ну-ко иди
сюда. Я подошёл, на нагрудник – «дай-ка его сюда». Он даже его не мерил на коня, сказал подъедешь завтра. Ему не понравилось как тот дедок сделал нагрудник вживульку.
Я утром подъехал, он застегнул его, «там батюшки мои, он прям смеётся на коне». Вот тебе и всё. Мастер есть мастер! Я знаю, что кузница была у Стрельцовых. Семья у них была большая. Овдовев их
мать, сама содержала кузню и командовала. Она же в кузнечном работала, делала всё, что было необходимо. При нашей жизни мельником был Подорванов Игнат Павлович. Он приехал с равнины
сюда. Хозяина не помню. Держал мельницу и Ворогушин Дмитрий Николаевич. В Красноярке была мельница. Все мельницы были загружены работой. Работали только на воде. У нас только по реке Тулате 3-4 мельницы было. Были мельницы на Красноярке, на Усть Дубровной…
В Тулате, да и во всех казачьих посёлках преобладали дома - связь, крестовых домов строили мало. Было два крыльца: хозяйственное и парадное. Хозяйственное - туда в ограду, и обязательное парадное для гостей. Крылечко всегда помыто, чистенькое. Зимой парадным крыльцом мало пользовались. Ходили через хозяйственное. А только оттепель
начинается, парадное крыльцо всегда открыто, можно и посидеть на солнышке. Располагались дома в особом порядке и в этом был особый смысл. К примеру - идёт улица. А вот этот дом окошки в улицу. Для чего это было? Если, в случае тревоги вестовой побежал оповещать казаков тебе видно и этому тоже. По такому принципу ставили в станице дома. И парадное крыльцо тоже на улицу смотрело. Ниже нас сейчас два дома старинных сохранилось. В первом дому окошки на север, а тот на солнышке стоит. Эти дома сохранились как экспонаты. Улица идёт, а окошки в улицу.
В пост, что готовили, что ели?
Раньше соблюдали диету – в мясоед ели всё мясное до отвала и пельмени, и котлеты. Пост начинался – рыбу можно, сусло делали.
Сусло. Сусло – это что-то вроде компота, но вкуснее, подвид мёду жиденького. Рожь немного солодят /зёрнами/. Насолодь подсушивают и мелят на мельнице. Ржаная масса замешивается в глиняные корчаги. Например: в нашу печку вошло бы 4 корчаги. В течение недели корчаги вытаскивают, мешают, подливают водички. И как только всё это
уварится, корчаги открывают и сливают сусло. Затем сусло по желанию можно вскипятить с бояркой, черёмухой и т.д. Получался очень вкусный продукт. Когда сусло заканчивается, накопляют квас. Его тоже помногу делали. В пост ели рыбу. Её покупали целыми коробами. Ели ячменную кашу с постным маслом. В ходу была пшённая каша. Употребляли её с постным маслом. Маслобойка была у Чирковых. Стариков не помню как звали, а детей звали Василий Васильевич, Дмитрий Васильевич, были и дочери. Для масла сеяли коноплю, лён, про подсолнух никто не знал. Льна сеяли много. Из льна изготовляли холст на одежду, мешки, постное масло. Конопля тоже была необходима для хозяйства: из неё делали верёвки, постромки…
Работы в пост.
Готовились к посевной, готовили дрова, женщины ткали, пряли,
шили одежду, шабуры /основа льняная, шерсть/. Обували сами себя.
… Жили по приметам. Говорили: «Какое Благовещение было, такая будет и пасха». У нас был один старик Степан Леонтьевич Ворогушин. Он был как барометр. Дело было при колхозной жизни. Подходит посевная и к нему потихоньку, чтобы не было свидетелей, обращается председатель колхоза. - Дед, что нынче делать? - Нонче, сыночки, сейте, день на упёшку сторону. Чтобы не загубить посевы, если лето будет сухое, то старались сеять на лугах, пониже. Таким образом дед помогал агрономам угадывать места, выбирать лучшие сроки посева. До сих пор дом его стоит в Тулате.
После революции проведение религиозных праздников было запрещено, и потому эти праздники и всё, что с ними было связано, мы знаем мало.
Пасха.
Накануне её, в субботу, жгли пни. Ребятня днём всё приготовят, вечером
поджигают. Желательно старые пни. Пни пластают до самого утра. Такие были свечи, но пожаров не было. С чем это было связано, не знаем.

Рассказ Поливаевой Наталии Дмитриевны. Моя мама мне объясняла, почему люди наряжались, ходили из дома в дом начиная от святок. Она говорила, что иудеи продали и искали Иисуса Христа. А вперёд, когда мать его рожала, она пряталась, чтобы не попасть в лапы иудеям. Поэтому весь мир нарядился, чтобы не могли опознать Христа среди них. Нарядятся шуликины, ляльку сделают нарошно, это всё говорит о том, что прятались от иудеевхристопродавцев.
После революции запрещали исполнять церковные обряды, но мы бегали. До ВОВ пышно справляли Святки. Заходишь в любой дом, и никто, и никогда не отказывал в приёме. Были случаи, поревёт /поругается/, а всё равно люди не уходят.
В Крещение тому, кто наряжался, необходимо было купание в Иордани, чтобы смыть грехи. Того кто ходил ряженным могли поймать и напарить веничком, а затем и искупать. Но большинство купались сами.
Рождество. 6 января утром рано бегут за молчальной водой. Молчком туда и обратно.
… Я была маленькая и прошу бабушку, чтобы взяла меня с собой в церковь. Спрашиваю у бабушки: -А как причащаются? - Ты будешь говорить: «Грешна, батюшка, грешна». Я в крик: «Пошто я грешна? Я не воровала ничего, нигде… Она всё равно: - «Всё равно ты будешь говорить, что грешна, а то не возьму тебя в церкву». Сходила я в церковь, и первый раз в жизни причастилась. Нравы того времени.
Рассказывает М.А. Поливаев.
Расскажу я про случай, который для меня памятен. Баловались мы с ребятами, я и махнул камень, а он полетел не туда, куда надо, а прямо в окошко соседу, и стеколко изломал. Ну и бегу... Вроде всё успокоилось. Сидим мы около старых могилок, копаемся. А хозяин окошка выследил нас, прут взял и потихонечку подошёл к нам. Хвать меня за
ухо. Штаны снял и давай «починять». Родители рядом были, но не заступились. Раньше чужой человек мог наказать ребёнка за дело по справедливости. После этого к Антону Ивановичу всегда относился с уважением и обиды не помнил, знал, что наказан
за дело. При встрече он иногда меня похлопывал по плечу и говорил: - Молодец, Мишка, молодец!
А я тогда не заревел, не заплакал, так как знал, что я виноват. Нынче время не то, измельчал народ: чуть, что на тебя и телегу накатают за то, что поругал хулигана, который себя ведёт нагло… Люди жили везде. По Белой речке жили. В вершине Белой речки жили калмыки. Посёлочек был на Усть Кедровке. Много легенд, в то время, было о Яшке-калмыке. Вот
одна из ряда легенд о нём: Яшка- калмык был богач. У него было много лошадей, скот разводил. Но самое интересное, что он со своими работниками, алтайцами жил в одной юрте. Дом срубил
крестовый. Зимой люди едут в лес, пускает ночевать в него, а сам в юрте спит. Не знаю, зачем он поехал в Чарыш, но, обратно, когда стал переплывать реку, начал тонуть в Чарыше. Своему богу молился, тот не помог, а Николе помолился, его и выбросило из воды на берег. Он поверил русскому Николе. Весной, как празднуют весеннего Николу, он идёт в церковь и ведёт с собой скотину: коров штук пять, лошадей –
в дар церкви. Ставил самую богатую свечку.
Наталья Дмитриевна Поливаева: «Отец рассказывал, что калмыки нанимались к нему косить. Они помогали многим не безвозмездно. Кроме калмыков жили ещё и казахи. Они т.е. калмыки не любили казахов, как и те их тоже.
Михаил Александрович Поливаев
Три аула стояло в Алексеевке: большой аул, малый и на усть-кержацком тоже аул стоял. Домов у них не было жили в юртах. В результате общения с русскими начали домишки строить. Дома неуютные, но всё равно дома. Жили грязно. Многое переняли от
русских: стали капусту садить, помидоры. Раньше разводили лошадей и овец. Готовили сочни, лапшу, если была мука. Выращивали ячмень. Когда обмолотят, мелют в деревянной ступе пестиком. Поджарят немного и варят как кашу. Ячневая это и есть талкан. Другой раз не варят, а на листу поджарят и прямо сухой, жаренный едят, чай пьют. Ячмень - это самая неприхотливая и выносливая культура. Весной её начинают сеять на тёплых местах.
…Казаки без церкви не жили. Для них закон, чтобы в первую очередь церковь была. Все торжественные праздники справлялись в церкви. Каждый праздник имел свое место. Троицу мы справляли в Тигиреке, там был престольный праздник. У нас престольный праздник был на Николу, так как храм был Никольский. В Яровском тоже церковь была.
Праздник. Куда бегут люди? В церковь. Что случилось. Куда бегут люди? В церковь. Большой колокол – на пожар. Провожали на службу - церковь.
В Егорьев день казаки вели своих коней к храму. Священник окроплял лошадь, чтобы она в строю была крепче, выносливей, здоровая.
Выше сегодняшнего клуба стояла церковь, перед ней была большая площадь. Звали ее Ростань. Площадь, где происходили сцены прощания, проводы казаков на службу, на войну. Провожали на службу. Каждая казачка держится за стремя коня своего мужа, своего
любимого. У церкви батюшка благословляет служивых, и до поскотины родственники провожают казака. После это место называли коп, там была большая береза.
Там казак садится на коня, и только его и видели. Путь был – Яровское, Тигирек, Андреевский и до Зайсана ехали на конях. По этому маршруту им предоставлялась ночевка, корм для лошадей, пропитание.
Строили церковь казаки, строилась самыми лучшими мастерами. Лес подбирали, куда с добром. Строили на общественных началах, никто за церковь ни копейки не брал. Помещение церкви было большое, как в Чарышском. И в Тигиреке, и в Яровском храмы были таковые, по подобию Чарышской. В 1932 году нашу церковь начали зорить. Сбросили кресты, сняли колокола, унесли все. А как там было красиво и богато! Имущество неизвестно куда ушло, никто не помнит его дальней судьбы. В 1939 году построили электростанцию, и церковь перевезли на электростанцию, и она у нас прослужила всю войну. Тулата и Малый-Бащелак, села, где
были электростанции. В этом смысле церковь пошла на пользу. Перевезли ее, сложили как надо. Когда закрыли церковь, с год она стояла как школа. Были торги церковным имуществом. Вещи, ткани, одежды священнослужителей люди покупали. Знаю, что ребятишки, которые учились в школе, носили в кулацкий амбар все иконы. Бросали, как
попало, как хлам. Священник Колокольников работал счетоводом в колхозе, а когда стали его притеснять, он уехал в Абу, но в Абе его всё же посадили. Почему закрыли церковь? Все шло сверху, и постепенно многие люди пошли против Бога. Раз пошли против, значит Бог не нужен, и не нужны тогда и храмы. Где-то вскоре в помещение храма прошли выборы, и храм отдали под школу. Снимали колокола – народ плакал и проклинал тех, кто совершал (сотворял) это преступление: «Да чтоб вам и вашим детям и никому на земле покоя не было». Старухи там горько плакали. Жалко, одна святыня была, которой все поклонялись и старые, и малые. Без нее и жизни не стало. Раньше никто не завтракает пока не придет из
церкви. Какая тогда дисциплина была, потребность быть и исполнять все обряды. Была дружба, человек был чище. Если нагрешил, то каясь старался грешить меньше. Это дисциплинировало. Человек, который снимал колокола, который взял на себя грех, в годы войны охранял
пленных немецких офицеров, и один из них убежал из-под караула. Чтобы избежать суда, этот человек застрелился. Его сын выучился на судью, но погиб. Другой был электриком. Упал со столба, стал инвалидам. Умер. Может правда, а может быть, просто совпадение, но такая судьба постигла осквернителя храма и его потомство. На месте церкви ставили клуб. А в годы войны он сгнил, так как в нем хранили зерно.
Другой пришел также в негодность. Стали строить сегодняшний клуб. Экскаватором начали копать, выкопали кости, фуражку, сапоги, какой-то атаман был, выкопали усы, женские принадлежности. Там кладбище было, хоронили знаменитых людей и священников. Поставили клуб, убило двух человек, так как взорвался котел. Еще одна примета…
#казаки