Истории из жизни

‒ Ну, тебе виднее, ‒ усмехается Роман, отворачивается. Дальше смотреть на жену ему не хочется, не интересно. Ирина, ещё придирчивее поглядев на себя, наконец, выключает свет и ныряет под одеяло. Потянувшись к мужу, она хочет поцеловать его, пожелав спокойной ночи, но Рома делает вид, что уже спит. У Ирки замерзли ноги, пальцы ледяные, всё потому, что Ромкина мама, Мария Фёдоровна, к которой они приехали, чтобы отпраздновать завтра её день рождения, на ночь, зимой и летом, в любую погоду, открывает балкон, уверяя, что так лучше, а то ей душно и сны снятся кошмарные. Ну, её комната – её дело, тут уж Ирина помалкивает, но сквозняком тянет по всему дому, тем более, что на улице минус пятнадцать… Раньше бы Ирина, пробежав босиком от ванны до их с мужем комнаты, сунула бы ножки под его одеяло, к горячим, большим ступням, прижалась бы к нему целиком, обняла, слушая, как стучит Ромино сердце, затаилась и уснула, а он боялся бы убрать руку из-под её головы, не желая тревожить Ирин сон… Но это раньше... Ира, совсем не желая засыпать, задумалась, вспоминая, когда они последний раз были ласковы друг с другом. Год назад? Два? Даже и не вспомнить … Семь лет их супружеской жизни в этом году, а внутри как будто всё вымерло, завяло. Женщина повернулась к стенке, не желая больше рассматривать небритое Ромкино лицо. У кровати стоит тумбочка, на тумбочке – их с мужем свадебное фото. Смешные такие, как будто и не они вовсе, а какие-то другие люди… В день свадьбы, вернее, утром, Ира узнала, что беременна, матери ничего не сказала, Роме тоже. И так хватало нервотрёпки. О будущем ребёнке знала только Ирина сестра, Юлька. Той тогда было двадцать девять, а Ире двадцать шесть. ‒ Чего-чего? Это я сейчас правильно поняла? ‒ услышав тайну, зашептала Юлька, скомкала Ирино лицо в своих теплых, пахнущих кремом ладонях, улыбнулась, приподняв брови. ‒ Это я теперь тётка, да? Ирина растерянно закивала, но призналась, что очень боится. ‒ А чего тут бояться?! Ребенок Ромин? Ромин. Ты замужем? ‒ тут Юля посмотрела на часы, засуетилась. ‒ Почти замужем, но если мы опоздаем, то так и останешься невестой, а Рома найдёт себе в окрестностях дамочку пошустрее. Так, ускорились! Не, ну хорошо же! Девять месяцев – и ты мать! У вас, я смотрю, не заржавеет! Нашей матушке только не говори, а то весь праздник насмарку! ‒ Юля помогла сестре затянуть платье, потом, подумав, ослабила корсет. ‒ А вот фату, дорогая, придётся оставить. Грех совершён, дева нечиста. Себе возьму! Юля нацепила на причёску полупрозрачную, кружевную фату, стала кружиться по комнате. ‒ Нет, Юлька! Отдай! Ну давай же сюда! ‒ испуганно оглянулась на дверь Ирина. ‒ Зря что ли покупали?.. Свадьба прошла превосходно, веселились, кидали букет, было много тостов. Ромины и Ирины родители чинно восседали за столом молодых, чокались и улыбались. Ира старалась не пить шампанского, подменяла его на сок… После свадьбы Ирина с мужем стали жить в доставшейся ему от бабушки квартире на Оболенском. ‒ Ну, на первое время эта двушка – нормально, ‒ рассуждал Рома. ‒ А там купим побольше, надо только чуть-чуть подождать. Ирина кивала, а про себя думала, что ждать-то тут долго не придётся, когда родится ребёнок, ему нужен будет простор… Недели через три, после того, как молодожёны вернулись из свадебного путешествия, Мария Фёдоровна заметила, что Ира слишком много ест. Отозвав её на кухню, якобы помочь помыть посуду, женщина усадила невестку за маленький стол, села сама и прямо спросила: ‒ Ты ждёшь ребёнка, Ира? Иринка растерялась, потому что не хотела никому говорить про беременность, пока не пройдет хотя бы два месяца, не хотела обнадёживать, ведь мало ли, что случится… ‒ Ну, я же спросила! Что ты так смотришь? Говори как есть! ‒ строже повторила Мария Фёдоровна. ‒ Да, ‒ кивнула невестка, улыбнулась. ‒ Какой срок? ‒ не разделяя Ириного восторга, уточнила Мария Фёдоровна. ‒ Полтора месяца всего, я… ‒ сказала Ира, потом, вспомнив, что в сумке у неё есть фотография с УЗИ, хотела показать свекрови, но та даже смотреть не стала. ‒ Так, это сейчас не к месту. Отец пробил Ромочке место в посольстве, он тебе не говорил, но скоро вам ехать надо. А там, за границей, ну какие беременности, Ира?! Мало ли что случится, Рома будет отвлекаться, дергаться, ты ему всю карьеру можешь загубить! ‒ Ну что вы такое говорите? ‒ опешила Ира, стоя с черно-белым снимком в руках. ‒ Беременность – нормальное состояние, везде есть врачи, мы же не в Сахару едем. Хорошо всё будет, поверьте! ‒ Хорошо? Для кого? Ты знаешь, что значит быть дипломатом? Я уважаю твою профессию, Ира, учить детей – это похвально и там, за границей, ты тоже была бы уместна, но не с пузом же! Мы с мужем позволили себе завести Ромочку, когда всё устаканилось, утряслось, мы поняли, что больше никуда не поедем, переселились в большую квартиру и тогда… В общем, я дам координаты, ты сходишь, покажешься, тебе скажут, что и как сделать. ‒ Я не буду делать аборт, ‒ Ирина пожала плечами. ‒ Это наше с Ромой дело, как мы решим, так и будет! ‒ Ваше с Ромой? Ну смешно, ей-богу! Это твоё дело – быть мудрой и дальновидной женой. На первом месте должна стоять карьера мужа, его благополучие, на втором здоровье мужа, на третьем, ‒ Мария Фёдоровна задумалась, загибая пальцы, ‒ на третьем его удовлетворённость браком, а уж потом ты. Рома человек публичный, а тебя вон уже разносить стало, того гляди, пойдут пигментные пятна, и куда тебя? Не показывать? Ерунда! Не дури, Ира, сделай, как говорю. Опять же и тебе карьеру надо строить, стаж нарабатывать, а ты сразу в декрет решила… Да и странно, Рома у нас воспитан в строгости, в целомудрии, его ли этот ребёнок? Ирина даже задохнулась от этих слов. Рома и целомудрие – два далёких друг от друга понятия, уж ей, Ире, это хорошо известно! ‒ Родишь, я потребую тест ДНК, имей в виду. Я не позволю водить нашу семью за нос! ‒ Мария Фёдоровна отвернулась и принялась вытирать посуду. Ира, красная, злая, закусив губу, вышла из кухни, хотела поговорить с мужем, но тот о чём-то спорил с отцом в кабинете, отвлекать их не хотелось… … ‒ Ириш, бери на работе расчёт, мы улетаем. Решилось наконец-то! ‒ радостно выпалил с порога Рома, вернувшись вечером с работы. ‒ В смысле? Ром, я только перевелась в другую школу, мне дали вести класс, кружки… Куда мы улетаем? Мне не дадут отпуск. ‒ Ир, ты замужем за человеком с большим будущим! Ну на кой тебе эти классы, эти кружки, если нас ждут в посольстве. Документы уже оформляются, вылет через две недели, так что… ‒ Куда? ‒ растерянно спросила Ирина, Рома ответил. Она сначала просто смотрела на него, потом вдруг завизжала, предвкушая огромные перемены в жизни… … Дня через два Ира побежала с работы в женскую консультацию, тянуло живот. ‒ Ну, надо полежать недельки две, чтобы малыш закрепился как следует. Да и тонус у вас ‒ будь здоров, капельницы будем ставить. Сейчас в дневной стационар вас направлю, полежите. И обязательно больничный. ‒ Нельзя мне сейчас больничный, новая работа… Да и улетаем мы с мужем, он у меня дипломат…‒ пожала плечами Ира, одеваясь. ‒ Может, я таблеточки попью какие? ‒ Ирина, включите-ка голову, куда это вы собрались уезжать?! Ваше состояние сейчас достаточно опасное. Я могу отпустить вас домой, некоторые не любят больничных стен, я понимаю, но надо вынашивать, слышите! Выносить – это такая же трудная работа, как и родить. И не слушайте тех, кто говорит, что беременность – это совершенно нормальное состояние. Да, нормальное, но когда она первая, то организм ещё не знаком с этими изменениями, он прилаживается, старается, давайте ему поможем! Вы теперь ответственны не только за себя! — строго одернула пациентку доктор. Ира позвонила сестре, но та была занята, сказала, что перезвонит завтра. Обсуждать что-то с матерью Ира не хотела, у них были достаточно натянутые отношения, слишком уж отличались характеры, мнения, взгляды… У Ирины были знакомые девочки, которые месяцами лежали в больницах, вынашивая ребенка, они не вставали вообще, всегда пребывали в горизонтальном состоянии чтобы не усугубить начавшиеся нарушения. А вдруг у Иры будет так же?! А как же Рома, работа, их семейная жизнь?!.. … ‒ Ну, решилась? ‒ увидев на пороге невестку, Мария Фёдоровна кивнула. ‒ А я так и знала, что прибежишь, как только Рома с тобой новостями поделится, ‒ Мария Фёдоровна велела Ире пройти в комнату, открыла секретер, вынула из ящичка записную книжку, стала медленно листать её, ища нужный номер. ‒ Вот, скажешь, что от меня. Романа не волнуй лишний раз, у него сейчас самая горячая пора будет, проверки всякие, документы готовить надо. Матери что-то говорила? ‒ Нет, я пока никому. Юле только… ‒ Скажешь, самопроизвольное прерывание. Успеть бы… Ох… Мария Фёдоровна очень переживала: за Романа, его карьеру, за то, как расскажет подругам и коллегам, что сын теперь большой человек, что вот с женой улетел в другую страну, будут там жить и работать. А за невестку что переживать?! Здоровая, спортом в юности занималась, авось обойдётся!.. … Ира вздохнула, потянулась, отвернула от себя свадебную фотографию. Та была из другой жизни – счастливой, полной надежд, планов, счастливых вспышек, а теперь… Теперь Рома хочет ребёнка, а Ирина не может забеременеть. У него всё в порядке, у неё нарушен гормональный фон. Она устала пить таблетки, сдавать кровь, устала отвечать любопытным знакомым, что они с Ромой «работают» над тем, чтобы стать родителями… Юле тогда, перед самым отъездом, она сказала, что никакого ребенка не было, просто ошибка лаборатории… ‒ И когда ты это сделала? ‒ не глядя на сестру, спросила Юля. ‒ Что сделала? Я же тебе говорю, ничего там не было! ‒ упрямо твердила Ира, всё накладывая и накладывая себе сахарный песок в чашку. ‒ Десятая, ‒ машинально отметила Юля. ‒ Не слишком ли будет сладко? Хотя, видимо, жёны дипломатов всё ощущают по-другому… ‒ Юлька! ‒ Ну всё, что уж теперь говорить! Надо ж оказаться такой ду… ‒ Не обзывайся! Я сделала, как считала нужным! ‒ выпалила Ира. ‒ Да я про себя. Я племяшке уже игрушку купила музыкальную… Думала, побольше будет, подарю… Ещё чаю?.. …За границей Ира, преподаватель математики, работала в школе для детей представителей посольства, но только не по специальности, а просто вела кружок лепки, всем очень нравилось, всем, кроме самой Ирины... Рома занимался рабочими вопросами, ходил в костюме и научился медленно пить горький черный кофе, как делают это коллеги постарше… А когда вернулись домой, муж заговорил о семье, о детях. Ира была не против, тем более, что у Ромкиных друзей было по три-пять детей, это считалось почетным, хорошим делом. ‒ Ну и нам отставать не надо, ‒ говорил он, а мать поднимала тост за тостом на очередной годовщине их свадьбы, говоря, что давно пора ей стать бабушкой. Вот и в прошлом феврале, когда Ира и Ромка приехали к свекрови, чтобы отметить её день рождения, началось: внуков бы… А когда ты… Ира, а вы думали… «Еще бы советы стала давать, как именно это делается!» ‒ ворчала Ирина, расстегивая в выделенной им с мужем комнате чемодан и раскладывая на полке в шкафу одежду. ‒ Ир, а что ты ерепенишься? Что возмущаться? ‒ аккуратно развесив рубашку, пожал плечами Рома. ‒ Я тоже считаю, что пора нам завести ребенка. Надо тебе провериться, выяснить, почему не получается ничего. Ира кивнула… Ей назначили большой список обследований и анализов, Рома почитал потом результаты, покачал головой. Ирина слышала, как в тот вечер он звонил матери. ‒ Привет… Да, сходила она… Ну тут вообще кошмар, мам! Куда ни кинь, везде отклонения. Завтра пойдём на консультацию, что дальше-то делать? Ну, я не знаю, здорова вроде, ничего не болит… Мария Фёдоровна что-то говорила, Рома кивал, косясь на дверь, за которой стояла Ира и всё слышала. ‒ Для тебя это правда так серьезно? ‒ чуть позже спросила Ира, поглаживая мужа по спине. ‒ Что? ‒ Ну, дети. ‒ Да. Пора, Ира. Это определённый шаг в росте нашей семьи. Вот и начальство стало интересоваться, не собираемся ли мы рожать. ‒ Прям так и интересуется? Это когда? На совещаниях? ‒ убрала руку Ира, выпрямилась. Не так давно муж перешёл в отдел, где делами правила женщина, весьма красивая и хваткая Лора Бальмонт, как узнала от знакомых Ирина. ‒ В личных беседах разумеется! Ир, я не понимаю, что за придирки? Давай, беременей уже, рожай, не порть стране статистику! ‒ включил ноутбук Роман, отвернулся, стал смотреть какие-то мультики. Ира, было, потянулась к нему, но Рома буркнул, что устал, что хочет просто отвлечься. ‒ Ну, не вопрос! ‒ кивнула Ира. ‒ Так начальству и скажи: не можем, у нас мультики! ‒ Ой, да ну тебя, ты душная такая последнее время стала! — отмахнулся Роман. ‒ Скучная, вот прям «училка», как она есть! ‒ Ну разведись! ‒ вспылила Ирина. ‒ Найди другую себе, свежую. И ушла на кухню, а Рома, покачав головой опять сосредоточился на нарисованных человечках… К врачу на консультацию по результатам обследования Роман попасть не смог, позвонил Ире, когда она уже входила в кабинет, сказал, что не успевает. Ирина даже обрадовалась, лучше уж без него, спокойнее. Зато пришла Ирина сестра, постучалась, села рядом, уходить не захотела. ‒ Извините, но у нас врачебная тайна, ‒ пожала плечами врач. ‒ Ничего, пусть Юля останется, от неё секретов нет. ‒ Хорошо. Тогда вот что я вам скажу… После всего услышанного Юля молча встала, вышла из кабинета. Ира окликнула её, но сестра даже не обернулась. Ира догнала её уже на стоянке, дернула за плечо, развернула к себе. ‒ Ну а что мне тогда было делать?! Кто знал, что такие последствия будут?! Так было лучше для нашей с Ромой поездки, семьи, так сказала Мария… ‒ Ах, вот кто у нас тут главный советчик! ‒ Юля захлопнула дверцу машины, развернулась. ‒ А сейчас она что говорит? Можно рожать? Ничему это не помешает? Ир, тогда и сейчас это твое дело, но я сомневаюсь, что твой муж обрадуется, узнав, что ты решила все за него, а мне обидно, что ты тогда соврала мне. Ир, я думала, мы подруги, а теперь уж и не знаю… Извини, но мне неприятно. Ира отвернулась. Так трудно угодить всем ‒ и себе, и Юльке, и свекрови, и мужу… Стараешься, а выходит не очень… — Ладно, не реви. Не самый плохой у тебя случай, сказали же! Садись, я подвезу! ‒ Юля кивнула на заднее сидение, Ира послушно села. ‒ Домой? — Нет, мне на работу, олимпиада сегодня у девятых, мои участвуют, ‒ вытирая слезы, прошептала Ирина. — Ну не пуха… ‒ пожелала Юля, высадив сестру у ворот школы. ‒ Мужу всё расскажи, слышишь?! Серьезное дело-то! Ирина помахала в ответ. Ничего она Роме не расскажет! Это было её личное дело, она тогда приняла решение, и точка… … В квартире свекрови всегда плохо спалось. Ира ворочалась, ей снились кошмары, скрипел матрас, то и дело сваливалось на пол одеяло. — Ну хватит уже! Что ты как корова! ‒ гаркнул Рома. Ира затихла. Она только что проснулась и поняла, что плакала во сне. — Ром, ты что так грубо? Я просто кошмар видела. Пожалел был лучше! — Жалеть? Ир, а ты не находишь, что тебя только и надо, что жалеть? Куча болячек, бесплодие это, гормоны пачками пьёшь… А меня кто пожалеет? ‒ вдруг разозлился мужчина. ‒ Я брал в жёны женщину, думал, что нормальную, здоровую, холил, лелеял, берег, всегда лучшее тебе старался достать, оберегал от всяких неприятностей. А что в итоге? Семь лет живём, и никакого прогресса. — Шесть, Рома, ‒ села на кровати Ирина. ‒ Годовщины ещё не было. — Не придирайся. — Извини, но здоровье ‒ непостоянная величина, оно может ухудшаться и улучшаться, в чем я виновата?! Ира уже не говорила, она кричала, стоя посреди спальни и смотря на мужа сверху вниз. — Ну, женщинам виднее, что мешает им стать матерями! ‒ дверь распахнулась, на пороге стояла Мария Фёдоровна в халате. ‒ Извините, но Ира так орала, что я проснулась, испугалась даже, что вы дерётесь. Всякие споры тут вообще неуместны, Ирина. Причина твоих сегодняшних проблем кроется в прошлом, ведь так? Что там такого было, что теперь Роме приходится столько платить за твоё лечение? Я думаю, мы должны знать! Ира широко распахнула глаза, удивленно раскрыла рот. Ах вот как теперь?! Мария Фёдоровна в кусты решила спрятаться, свалить всё на невестку?! Не выйдет! — Мам, ты не волнуйся, слышишь?! Ну где там твои капли, хочешь, я принесу? — вскочил Роман, стал натягивать халат, запутался в рукавах, беспомощно посмотрел на жену. Ира пожала плечами. — Ну что ты стоишь? Видишь, маме из-за тебя плохо! Принеси воды! Ира! Она принесла воду, накапала Марии Фёдоровне капли, унесла стакан. А потом стала одеваться, не смущаясь ни свекрови, ни мужа. — Ты что, Ирина?! Ты куда собралась? — Мария Фёдоровна уже опять стояла на пороге комнаты, раскинув руки. — Не пущу! Мужу карьеру загубить опять хочешь? Рома ждёт новое назначение, там абы кого не берут, там… — У Ромы есть хорошая мама, хорошая начальница, которая ему сочувствует, у Ромы есть карьера. Я считаю, что я тут лишняя, — пожала плечами Ира. — О моей карьере, жизни, моих проблемах мало кто здесь думает. Я вышла замуж, устроилась на работу, это было для меня очень волнительно, ведь дали вести восьмой класс, я только-только познакомилась с ребятами, узнала, как лучше с ними себя вести, но нет, у Ромы карьера! Мы уехали. — Как будто тебе было плохо там! ‒ вскричал Роман. — Было плохо, очень плохо, потому что я понимала, что всё это нестабильно. Сегодня я работаю здесь, завтра не работаю, а что дальше? Вернулись, я опять ищу работу, стараюсь всем угодить, устроились, живём, но новая беда — Рома решает, что надо родить ребёнка. И не получается… Год, два, три… У меня проблемы. Да, здоровье никуда не годится, опять камень в сторону Роминой карьеры? А вы, Мария Фёдоровна, не хотите ничего сказать? Нет? Свекровь отрицательно покачала головой. — Ну тогда я сама скажу. Тогда, на нашей свадьбе, Рома, я уже была беременна. Совсем маленький срок, я думала пока тебе не говорить, подождать, ведь всякое бывает… Но Мария Фёдоровна догадалась, посоветовала сделать прерывание. — У тебя были проблемы! — вскричала Мария Фёдоровна. ‒ К этому всё шло! — Нет, позвольте по порядку! Проблемы начались, когда вы стали мне капать на мозг, что я мешаю поездке Ромы, его будущему, что «куда ж я с пузом»! Вот тогда начались проблемы, и врач велела мне ложиться на сохранение. — Подожди, Ир, я что-то не успеваю, — Рома сел на кровать, потер лицо. — Я правильно понимаю, что ты скрыла от меня беременность, потому что хотела поехать в загранку? Да? И избавилась от ребёнка, потому что он мешал тебе поехать? — Я еще раз повторяю тебе, Рома, что твоя мама… — Нет, не нужно мне повторять. Мало ли, что говорит моя мама! У меня еще есть дяди и тёти, есть начальница, есть коллеги. Ты их всех будешь слушать? Ты приняла решение, потому что так сказала моя мама? Он вдруг рассмеялся, хлопнул себя по коленям, вскочил и стал ходить туда-сюда по комнате. — Твоя мать сомневалась, что ребёнок от тебя, сказала, что будет делать тест на отцовство, — тихо добавила Ирина, отойдя в уголок. — Ну, знаешь, раз свекровь сказала… Ир, ну как ты могла?! Как могла мне ничего не сказать?! Я на тебе женился, думал, всё вместе теперь, как одно целое, а ты… — Ну знаешь, ты тоже только и делаешь последнее время, что оскорбляешь меня! То вес, то ещё что-то не нравится, не подступись к тебе стало! ‒ огрызнулась Ира. — У начальницы фигурка получше? Ира схватила сумку и, хлопнув дверью, ушла. — Ну и пусть, сынок. Сейчас не иди за ней, ну куда она денется?! Вернется! От таких людей не уходят, если только ты её выгонишь, — мягко положила свою руку сыну на плечо Мария Фёдоровна. — Был бы отец жив, такой бы разгон ей устроил, мама не горюй! Жена такого человека, а ведет себя как малолетка! Ром, а, может, есть у неё кто, а? Вот от тебя и рожать не хочет… Ты бы проверил, она никому деньги не перечисляет? А то эти учительницы… Мужчина, сбросив руку матери, бросился одеваться. — Выйди! ‒ гаркнул он. — Что? ‒ тоненько переспросила Мария Фёдоровна. — Выйди, я сказал! По-моему, тут о моей карьере больше всех печёшься ты! А если бы я стал слесарем или водителем, тогда что? Ваш с отцом мир бы рухнул? Не оправдал бы я почетного титула вашего сына? Зачем ты постоянно вмешиваешься, мама?! С кем мне дружить, куда поступать, где работать, рожать или не рожать нам ребенка… Зачем ты лезешь, когда не просят?! Ирка глупая была, ты ей наговорила всякого, небось, что меня и уволить могут, а я ж так об этой поездке мечтал… Да? Говорила? Мария Фёдоровна поджала губы, отвернулась. — Понятно. И когда вы всё успеваете это обговорить, решить, сделать?! Значит так, больше в мою жизнь не ногой. — Рома, сынок, а мне-то теперь что делать, а? Отца нет, ты меня прогоняешь, я-то теперь кому нужна буду? — растерянно спросила женщина, пока Роман завязывал кроссовки. — Я подумаю и решу, — бросил ей с порога мужчина и захлопнул дверь… Он увидел Ирину сидящей на лавочке у соседнего подъезда. — Не уехала? ‒ спросил Рома, устроился рядом. — Нет, ключи забыла, — пожала плечами Ирина. — Ну понятно. Свекровь не напомнила, ты и не подумала, да? — язвительно ответил Роман. — Ром, прости меня… Мне не нужны были эти поездки, правда! Нет, конечно, интересно, но и так было бы хорошо… Давай всё заново начнём, а? Ну, постараемся, я ещё раз обследуюсь и рожу нам ребёнка, а? Ира немного заискивающе посмотрела мужу в глаза, но тот только махнул рукой. — Там видно будет, а пока мне уехать надо, месяца на два–три. Вернусь, решим, что дальше. — С этой едешь? — тихо спросила Ирина. — С кем? — Со своей Лорой? Мне Кондакова Виолетта рассказала, что у вас тёплые отношения с новой начальницей… — Кондакова твоя сорока. Но да, с ней. А что мне скрывать, собственно?! Лора Михайловна и я уезжаем, есть некоторые поручения, есть работа, что тут такого? Или ты хочешь с нами? Извини, на жён мест нет, — отрезал Рома. — Всё, спать пойдём, а то сидим тут у всех на виду, как два осла. — Почему осла? — спросила Ира, обняв мужа и думая, что он сейчас поцелует её. — Потому что я так сказал. Всё, домой! — Роман отстранился, сдернул руки жены со своей шеи, как будто эти прикосновения обжигали его… Мария Фёдоровна, наблюдавшая за сценой примирения из окошка, тут же кинулась к себе в комнату, выключила свет и затаилась. Она слышала, как вернулась молодёжь, как захлопнулась дверь в их комнату, потом всё стихло. — И что теперь–то? Сказал он ей или нет про Лору? — растерянно пожала она плечами и тоже легла досыпать… Через неделю Роман уехал в командировку, оставив Ирину одну в их квартире на Оболенском. Мария Фёдоровна предлагала невестке пока перебраться к ней, но Ира не согласилась, сославшись на то, что неудобно добираться до работы. Прошёл месяц, за ним второй, третий, Рома писал ,что задерживается, появились дела особой важности, присылал иногда фотографии, а потом, накануне Ириного дня рождения, написал, что хотел бы развестись с Ирой, потому как, всё обдумав, он пришёл к выводу, что их жизнь зашла в тупик, а у него, у Романа, теперь будет полноценная семья с ребёнком. — И зовётся она Лора… — протянула Юля, приехавшая по первому зову сестры. — Ну и чего ты лежишь? Что тут слёзы лить? Прямо алмаз потеряла что ли? Разводись, имущество поделите, и живи припеваючи. А дальше видно будет. — А что там видно, а, Юль? Может, мне к вам переехать? Хотя нет… Куда я ещё, и так друг у друга на головах живёте… — Ну а что по поводу этой квартиры? — Юля осмотрелась. — Он её с барского плеча дарит тебе? — Да конечно… Вряд ли. Юль, это я во всём виновата, да? — Ира села на кровати, сестра обняла её, положила голову на плечо. — Не знаю. А что бы изменил этот ребёнок? С ним ещё больше хлопот, сейчас бы в школу пошёл, надоедал уроками… А Лора была бы рядом вся такая свободная, без обременения… Я тут её в интернете нашла, — Юля вынула телефон, стала листать фотографии. — И что? Даже смотреть боюсь! — прошептала Ира. — А ничего. Мелкая, полная, вся как пышка. Вот, смотри! — сунула ей под нос снимок сестра. — Да ладно! А мне говорил, что я поправилась! И вот теперь променял на такую… Уууу, Юлька, ну где была моя голова тогда, шесть лет назад?!.. Развели их тихо и быстро, Лоре и Роману не нужна была шумиха, всё–таки не дворники, а люди на ответственных постах… Роман попросил бывшую супругу освободить квартиру, потому что туда должны были въехать Лоркины родители, а сам Рома перебирался к жене на Ленинский проспект. — Ну куда же я пойду, Рома? У моих нет места, давай хоть эту квартиру разменяем на две, а? Я понимаю, квартира тебе по наследству досталась, я на неё не претендую, но может… — начала, было, Ирина, но в разговор тут же встряла Лора. — Извини, дорогая, но раньше надо было думать. Сними комнату, в конце концов! Ты взрослая женщина, разберёшься. Ром, пусть она уйдет, меня тошнит от её духов! — прошептала на ухо мужу женщина. Роман показал Ире на дверь… На первое время Ирина, как не странно, договорилась пожить у Марии Фёдоровны. Та последнее время хворала, нужно было вызывать врачей, ждать их, открывать двери, записывать всё, что надо, ходить в аптеку, а у Иры в школе каникулы, много свободного времени. Они мала разговаривали, помня, что друг другу почти враги. Но их объединяло одно – стойкая неприязнь к Лоре. Та, с недоразвитой верхней губой, прямо как у героини «Войны и мира», колобочком каталась по их жизням, выскакивая то тут, то там. Новая невестка Марии Фёдоровне сначала приглянулась — интеллигентная, хваткая, очень на саму Марию похожая, а потом не заладилось у них как–то, мелкие тёрки, мнения, прения, а уж перед отъездом, когда Лорка уговорила мужа выпросить у матери серьги с рубинами и колье к ним, Мария Фёдоровна окончательно разочаровалась в новой невестке. — С чего вдруг?! — рассердилась женщина. — Сервизы забрала, шкаф даже забрала, а теперь за украшения принялась? Нет! — Ну мам, это же семейная реликвия, передаётся от женщины к женщине, вот Лора имеет право на… — А пусть сначала до моих похорон доживёт, а потом заимеет право. Я смотрю, Ромочка, нашлась наконец та, кто тобой крутить будет?! Передай ей, что ничего я ей не дам. Счастливого пути! Мария Фёдоровна захлопнула за сыном дверь, часто задышала, что–то шепча. Ирине о драгоценностях Мария Федоровна ничего не сказала, но стала смотреть на бывшую невестку добрее. Их сплотило одно – Лора. — Хорошо, что они уехали всё же, — то и дело кивала сама себе Мария Фёдоровна. — Пусть подальше живут, а то как–то тяжело с этой Лоркой. Ира помягче, человечнее что ли. Потом Лора ещё звонила, предупредила, что придут за комодом и секретером, заберут на реставрацию, просила, чтобы свекровь убрала все личные вещи. Вид уплывающей из квартиры мебели окончательно добил Марию Фёдоровну, она слегла, трясущимися руками набрала рабочий номер Ирины, попросила приехать, долго извинялась, просила прощения, потом просто тихо заплакала… — Ну, Мария Фёдоровна, пора принимать лекарства, — бодро стучалась теперь в соседнюю комнату по утрам Ирина, вносила поднос с таблетками и тёплым сладким чаем в большой чашке. — Как вы? — Опять ворочалась всю ночь. Ир, а может вернется Рома ещё, а? Ну как ты думаешь? — К вам конечно. А я теперь свободная, ко мне ему дороги нет. Ирине разрешили не принимать гормоны, она снова немного похудела, стала чувствовать себя какой–то легкой, точно спину выпрямила. — Мария Фёдоровна, я на курсы теперь буду ходить, вторник и пятница. Они вечером, поздно, — сообщила Ира, раскладывая по тарелкам пюре и аккуратно помещая рядом тушёную печёнку. — А что за курсы? По работе? — Да, повышение квалификации. Окончу, может быть тогда перейду в колледж или вообще замахнусь на ВУЗ. Но правда, у меня нет степени… — Степень – дело наживное. А знаешь, — тут Мария Фёдоровна, положив вилку, подняла вверх указательный палец. — Сделаем мы тебе степень. Я позвоню своим знакомым, найдем тебе руководителя, защитишься. И Лора тебе в подмётки тогда не сгодится! — Да ну что вы! Тут же совсем другое – она родит скоро, а это покруче любой степени! — махнула рукой Ирина. — Ну посмотрим, кого она ещё родит, — нахмурилась свекровь, снова принялась есть… … На курсах к Ире стал постоянно подсаживаться один мужчина, преподаватель в какой–то школе в центре Москвы. Садился, будто случайно задевал её тетрадь локтем, извинялся, здоровался, задавал какие–то вопросы, Ира неохотно отвечала. Новые знакомства в её планы совершенно не входили. Мужчину звали Иванков Тимур Андреевич. — А может быть вас проводить до метро? — наконец решился он продолжить знакомство. — Темно совсем, пешком вам одной идти опасно! — Да вы что! — рассмеялась Ира. — Снег, всё бело кругом, света много. Да и район тут людный. Не надо, спасибо. — Ну а просто проводить? — Нет. — Понятно, тогда я пойду рядом, потому что мне в вашу сторону, — не отставал Тимур. — А что вы делали у нас в институте? — вдруг спросил он, помогая Ире надеть шубку. — Я? Аааа, ну я решила защититься, вот, нужно же как–то всё продумать, написать… Вот… — пожала плечами Ирина. — Вы у Аринского? Хороший человек, очень хороший. И учёный прекрасный, — открыв перед женщиной дверь, продолжил Тимур. — А вы знаете, что он разводит кенаров? Да, такая вот слабость… — Не знала, но замечала у него на пиджаке иногда перышки, всё думала, откуда… — улыбнулась Ира. Тимур ей нравился, нравилось его спокойствие, какая–то простота, но не та, когда лезут в душу, как в карманы, а добрая, достойная простота, пропитанная уважением и чувством собственного достоинства. — Пригласит в гости, обязательно идите! Это что–то с чем–то! Так, вам до какой станции?.. Они не заметили, как добрались до дома Марии Фёдоровны, потом не заметили, как первый раз поцеловались, вернее Тимур смело и быстро сделал это, а Ира растерянно на него смотрела… Мария Фёдоровна с любопытством наблюдала румянец на щеках своей жилички, замечала, как похорошела невестка, а потом как–то сразу вся сникла. — Ты чего? Расстались что ли? — не выдержала свекровь. — Нет, но я готовлюсь. Даже на занятия не хожу… Из–за него… — не удивившись осведомленности женщины, ответила Ира. — Не нравится что ли? — Я не должна ему нравиться. Ему семью надо, деток, — пожала плечами Ирина. — За него всё решила уже, да? Однажды мы с тобой накуролесили, сейчас хоть не делай ошибок! — вздохнула Мария Фёдоровна. — Я скажу ему всю правду и попрошу оставить меня в покое! — Ирина, глядя в окно, заметила входящего в подъезд Тимура, кинулась к двери, схватила пальто и выскочила на лестницу. А Мария Фёдоровна пошла к себе, опять ломило спину… — Я сейчас тебе всё скажу, а ты не перебивай меня, хорошо? — схватив гостя за лацканы пальто и прижав его к стене, протараторила она. — Ну может быть, мы хотя бы в кафе сходим, там посидим, а то тут как–то неудобно… — огляделся Тимур. — Нет, я буду говорить здесь… Ира рассказала про бывшего мужа, про ребёнка, поезду за границу, про то, чем всё это обернулось, и как обстоят дела сейчас. — Шансов нет. Я не хочу больше семей, этих игр, не хочу, чтобы от меня чего–то ждали, а потом уходили к другим. Поэтому давай расстанемся, — заключила она, отвернулась. — Ты всё опять решила за всех… — с грустью ответил Тимур. — А может мне не нужны дети? — Все так говорят, а потом перетекают к нормальным женщинам. Уходи прямо сейчас. — Хорошо. — кивнул мужчина. — Ты любишь гитару? — крикнул он уже снизу. Ира посмотрела через перила, пожала плечами… Они больше не встречались. На курсах Иванков перевёлся на другой поток, в институте Ира его тоже не видела. Профессор Аринский пару раз приглашал её к себе домой, познакомиться с женой и канарейками, но Ира отказывалась, боясь, что наткнётся там на Тимура… Ирина боялась и в то же время надеялась забыть Иванкова, было и было, идём дальше! Но нет, он мерещился ей на улице, в метро, автобусе, магазине… — Да позвони ты ему! — уговаривала Мария Фёдоровна. — Ну как маленькие! — Нет. — Он звонил тебе вчера, я забыла сказать, — выпалила то, что вертелось на языке, свекровь. Ира вздрогнула, разлила чай на юбку, принялась вытирать, но пятно только еще больше расползалось по ткани. — Что хотел? — Ничего, так, просто… — отвела глаза Мария Фёдоровна. — Я уж не лезу больше никуда, дала слово же… Но Мария Фёдоровна не могла «не лезть», уж такая натура… … Однажды, в солнечный, наполненный звоном мартовской капели полдень, когда Ирина только–только вышла из метро и хотела уже повернуть на свою улицу, она заметила группу людей с музыкальными инструментами. Из колонки, стоящей прямо на талом снегу, лились звуки гитары, рядом парень отбивал ритм на там–таме, ещё один паренек с рыжими волосами пританцовывая, держал вторую гитару. Первым музыкантом оказался Тимур. Он, расстегнув кожанку и лихо забросив шарф назад, смотрел на Иру, играл «Pretty woman» и пел. Играл превосходно, а вот пение – было явно не его «коньком». Но Ира впечатлилась, растаяла, тем более что вдруг в руках музыканта появился букет гербер. — С днём рождения, Ир, — прошептал мужчина. — И насчёт детей я договорился, у меня пять племянников, нам отдадут одного… Ну Ир, не плачь, ну вот… Зачем ты плачешь?!.. Вокруг собрались зрители, кто–то хлопал, другие кричали: «Горько»… Ирина, закрыв глаза, спрятала лицо в меховом воротнике куртки Тимура. — Ну горько же, ребята! — кричали кругом. — Невозможно горько!.. Ох, горько и страшно было начинать всё сначала, страшно и радостно, страшно и очень приятно, потому что это новый шанс стать счастливой!.. Они расписались после защиты Ириной диссертации. Ира переехала к мужу на Нахимовский проспект. Мария Фёдоровна очень сокрушалась, что теперь останется одна, но не долго длилась её свобода. Скоро вернулась Лора с Романом, они потом долгое время жили с Марией Фёдоровной, потому что ребенку была нужна бабушка, а Лоре свобода. Рома разрывался между своими женщинами и сыном, мечтал опять куда–то уехать, но пока об этом не могло быть и речи, Лора ждала второго ребёнка… … — Ира, ты? — Рома едва узнал бывшую жену, пока стояли в очереди в цирк. — Роман? Надо же, какая встреча! Познакомься, это мой муж, Тимур. — Очень приятно… — Рома пожал протянутую ему руку. — А вы, что, детство решили вспомнить? — спросил он, чувствуя, как сын дергает его руку. — А где Лора? — поинтересовалась в свою очередь Ира, оглядываясь. — Дома, — ответил Роман и заметил прячущуюся за Ирино пальто девочку. Ей было года четыре. — Ваша? — кивнул он на ребёнка. — Нет, взяли напрокат, — серьезно ответил Тимур. — А то в цирк без детей не пускают. Хочешь, тебе тоже возьмём? —Нет, у меня свой есть… Гена! Гена, ну куда ты делся?! — заорал Рома. — Мы сейчас поедем домой! А ну вернись! Но Генка уже улепетывал, выхватив у кого–то воздушный шарик и то и дело оглядываясь в ожидании погони. — Ну тогда удачи! — помахал им Тимур. — Сашка, садись пока на плечи ко мне, а то затопчут! Девочка с готовностью протянула отцу руки и, смеясь, уже сидела на самом верху, размахивая флажком. Ира фотографировала их, а потом оглянулась, но Рому так и не увидела. Он изменился, уставший такой… Теперь они каждый сам по себе, у них свои семьи, супруги и дети, вымоленные, выпрошенные у судьбы, выбранные, любимые и самые лучшие. Они идут по жизни и делают новые ошибки, прощают, целуют их на ночь детей и молят Бога, чтобы Тот хранил их и оберегал. И да преумножится их счастье, у каждого своё! автор: Зюзинские истории

-Наталья, да побойся Бога! Откуда в моей квартире мог взяться твой шкаф? Всё, что находится в моём жилье- моё, и ничего, помимо твоих шмоток тебе тут не принадлежит. -Да вы что? А ничего, что мы эту мебель с Артёмом для малыша покупали? Вам ли об этом не знать! Не переживайте вы так, я только своё заберу, ваше мне не нужно. Сейчас газель приедет, я кроватку детскую заберу, и комод. Ну и вещи тоже. – Я всегда знала, что ты змея. Только попробуй хоть что-то отсюда вынести, и я тебя по судам затаскаю! – Только попробуйте мне помешать, и по судам мы будем ходить вместе. На жильё я не претендую, а вот ребёнок мой – законный наследник, и я это легко докажу, если захочу. Хотя бы из уважения к Артёму и его не родившемуся ещё сыну давайте разойдемся мирно. Ничего не сказала Галина Ивановна, только зло сверкнула на Наташу глазами. Хабалка! Нахалка! Нет, не зря же сердце материнское неспокойно было, когда привёл Артемка в дом эту девицу! А ведь какой скромницей казалась! Любила ли Галина сына так, как любила деньги? Не сказать, что сын был нелюбимым. Она его несомненно любила, но всё же денежки Галочка любила больше. Она и Артемку сильно полюбила, когда он открыл свою небольшую мастерскую по ремонту автомобилей. Артём мать очень любил. С самого своего рождения любил той самой любовью, когда и дышать трудно от одного только взгляда на предмет своего обожания. Хвостиком ходил он за матерью, а она только кривилась, ну что это за ребёнок такой- и шагу ступить не даёт. Работать Галочка не любила. Не для того она рождена, чтобы жизнь свою на работу растрачивать. Для работы есть муж, и коли решил жениться, то будь добр, обеспечивай супругу. У мужа Галочкиного отлично получалось зарабатывать деньги, и свой талант он успел передать сыну. Когда Артём стал сам работать и зарабатывать, его отец со спокойной душой ушёл на тот свет, перед этим дав наказ сыну, мол теперь ты ответственный за мать, люби её, береги, и сделай так, чтобы она ни в чем не нуждалась. Хорошим сыном был Артём, правильным. Рано работать начал. И себя обеспечивал, и мать. Конечно, не так много он зарабатывал, как отец, но всё же лучше, чем ничего. Потом мастерскую Артём открыл, машины стал ремонтировать, да так хорошо у него получалось, что информация о талантливом пареньке разошлась далеко за пределы городка. Через несколько лет накопил Артём на небольшую квартирку, ремонт сделал, стал жить отдельно от матери. У Галочки в то время только- только жизнь личная налаживаться стала, вроде как мешает ей сын. Не дело это, когда взрослый парень с мамой живёт. Хоть и стал сын отдельно жить, а от помощи мама не отказалась, напротив, аппетит ещё сильнее стал. Да Артем и не против, есть деньги- поможет, а нету- так найдёт, одолжит, но всё равно поможет. Когда Артем познакомился с Наташей, Галочка словно почувствовала в ней угрозу. Ещё чего доброго сын помогать перестанет! Такое лицо трагическое сделала, так морщилась и кривилась, что молодые поспешили уйти домой. И ведь права Галина оказалась. Иссяк поток помощи, так, иной раз перепадёт что Галочке, а остальные денежки на девку эту тратит Артем. Глупенький ведь, наивный. Как его Галочка отговаривала, чтобы не спешил в квартиру её вести, так нет, не послушал, привёл. Вместе жить стали. И ладно бы просто жили, так эта, прости господи, ещё и забеременеть умудрилась! Хорошо, что расписаться не успели, а то ещё и наследство делить бы пришлось! Как раз в тот момент, когда Наталья забеременела, бушевала волна заморской болячки. Посовещавшись, Артем с Наташей решили, что поженятся позже, когда снимут всё ограничения, а то что это за свадьба, где и жених, и невеста в масках? Цирк, а не бракосочетание. Беременность протекала хорошо. Наташа через месяц должна была уйти в декретный отпуск. Пара готовилась к рождению малыша, покупала приданное. Молодые решили, что если не успеют пожениться до рождения сына, то Артем его просто усыновит, а свадьбу сыграют позже. Как так получилось, что молодой, здоровый с виду мужчина сгорел от этой болезни всего за неделю, не понял никто. Сначала заболела Наташа. В её положении единственный выход- ложиться в больницу. Наташу увезли на скорой, а Артем остался дома. Началось всё с лёгкого недомогания и небольшой температуры. Ему бы лечиться, да работы много, маме деньги нужны, да и семью содержать надо. А в таких условиях, когда не понятно, что будет дальше, каждая копейка на счету, вот и не стал Артем внимания обращать на плохое самочувствие и самоизоляцию. Работа оказалась важнее здоровья. Как Галочка убивалась на похоронах, как плакала, рыдала, да рвала волосы на голове! Все оказались виноваты в смерти её сына, а самая главная виновница- Наташа. Она его заразила, больше некому. Из за неё он на работу пошёл, ей же от него только деньги и нужны. И ничего, что Наташа и знать не знала, что на работе Артем, а вот она, Галочка, мама любящая, прекрасно знала, что болеет сын, но тем не менее сама его на работу отправляла, мол расходишься, всё пройдёт. Не прошло и 9 дней с момента похорон, как Галина начала переживать, что в квартире её сына живёт посторонний человек. Всеми правдами и неправдами начала она выживать Наташу из квартиры. Да Наташа и сама понимала, что она тут лишняя, не даст ей житья Галина. Она и сама хотела съехать в свою комнату, да только на нервной почве появилась у Наташи угроза вык дыша, и её снова положили в больницу. Пока Наташа лежала в больнице, Галина быстренько сменила замки, чтобы не дай бог Наташа что лишнего не прихватила. Только вот что странно, как только Наташу выписали, и она пришла собирать вещи, у Галочки резко ухудшилось самочувствие. Наташа только и успела свои вещи в сумку сложить, и то не все. Когда в другой раз Наташа пришла за вещами, оказалось, что новый шкаф, купленный для малыша, Галочка успешно продала, а оставшуюся детскую мебель отказалась отдать. Мебель Наташа забрала. Свои вещи тоже. Как ни ухитрялась Галочка, как не выдумывала, что ей плохо, а все равно Наташа сделала по своему, и забрала то, что посчитала нужным. Ничего лишнего, только то, что купили они с Артёмом вместе для малыша. На внука Галина смотреть не пришла. Зачем он ей? Совершенно чужой ребёнок, а то, что он имеет отношение к её сыну, ещё надо доказать. Наташа ничего доказывать не стала. Родила, и записала сына на себя. Не хватало ещё унижаться и идти на поклон к этой женщине, которая любит только себя. Сама воспитает. Галина в положенный срок быстро продала и квартиру, и бизнес сына. Ну а как иначе? Она мать, которая осиротела, осталась без финансовой поддержки сына. Как дальше жить? Ей деньги нужны, не идти же на работу, в самом то деле! Хорошо, что есть родители- пенсионеры, хоть немного, но помогают. Да мужчина есть. Хоть и не живут вместе, женат он, да с паршивой овцы, как говорится. Знакомые удивляются- и как эту Галю земля носит? Мужа в могилу свела, сына тоже, от внука отказалась, и живёт спокойно. Да нормально её земля носит, не перевернулась ещё. Наташе советуют через суд добиваться установления отцовства и пенсии, а она не хочет. Зачем? Сама справится. Если бабушка отказалась от внука, зачем навязываться? Историю прислала моя подписчица Наташа. Все имена реальные, Наташа решила ничего не менять. Автор: Язва Алтайская

Молодые все оформили, ипотека у них. Въехали в новую квартиру, ремонт сделали. Дядя на новоселье был, сидел на почетном месте. Через год мальчик у ребят родился, Лёней назвали. Потом крестили, и дядя Леня стал крестным отцом – так приятно. Мужчина один живет. Когда-то тоже был женат, страстно избранницу любил и в счастье верил. Прожили вместе три радостных года, на четвертый беда пришла: увлеклась жена начальником, ушла от своего Леонида. И пришли черные деньки, когда жить не хочется. Бывшая жена безжалостной оказалась – раза три за вещами приезжала. Леонид сидел на диване в тяжелой тоске, а она складывала одежду и мелкие вещи в пакеты и болтала: «Ничто не вечно, и ты привыкнешь, Леня, без меня жить. Может, другую найдешь, во всяком случае – искренно тебе желаю». Если бы не приходила, тогда легче. А ей, наверное, радостно было его мучить. Уходя навсегда, сказала: «Забери, Леня, ключи. Мне больше не нужны. Обниматься не будем. Не поминай лихом»! Вот так один остался. Не женился, хотя некоторые женщины бы с радостью за него пошли: без вредных привычек, зарабатывает хорошо, воспитанный мужчина, спокойный, трудолюбивый. А он жил один, и ничего менять не хотел. Племянница пришла: «Деньги, дядя Леня, нужны. Моему машина нужна, потому что на работу далеко ездить. Мы кредит второй оформляем, не хотелось бы много брать. Знаешь, какие проценты? Может, половину стоимости дашь? Мы все тебе вернем, не беспокойся». Потом маленький праздник устроили – машину обмывали. Муж племянницы радовался, как ребенок. А дядя Леня сидел и думал: «Если она решит второго родить, то я расплачусь досрочно за машину». Подумал, но не сказал. Через несколько месяцев заметил у племянницы животик – ребеночка ждет. Значит, прибавление семейства. Пришел к ребятам дядя Леня, сказал торжественно: «Деньги снял, вот они». И положил на стол, муж и жена замерли. Дядя Леня с интонацией Деда Мороза: «Это вам, чтобы кредит за машину досрочно закрыть». Племянница заплакала, дядю обняла. Ее муж крепко руку пожал: «Вы святой человек, самый родной». Очень хорошие слова – радостно слышать. Время пройдет, и дядя Леня поможет старшему сыну своей племянницы с квартирой. Пока силы были. А потом уволится, пенсия потому что. Устал дядя Леня, сколько можно работать? Редко с племянницей встречался, некогда ей. Сама пришла, села на диван. Дядя Леня подумал, что за помощью. А она вдруг встала, достала домашний халат, в ванной переоделась: «Ты, дядя Леня, не возражай. Но я окна у тебя помою и всю квартиру тоже. А ты полежи или погуляй. Я с собой еду принесла, пообедаешь». Дочь у Лени появилась, и внуки тоже. И зять у него хороший. Полноценная семья у дяди Лени. Наверное, заслужил. Добро всегда вернется, если, не жалея, выпустишь его в мир. Вернется добро, обязательно вернется. Автор: Георгий Жаркой Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

Тина заскочила к маме со своими ключами, чтобы спрятать подарочек под ёлку. Всё надо было сделать очень быстро. Ещё ведь и к подружкам забежать надо успеть, поздравить. Хорошо хоть не ко всем по очереди – договорились встретиться у Машки. А вечером они с Ильёй придут встречать Новый год сюда, к маме, и Тина посмотрит на реакцию матери, когда та найдёт под ёлкой свои любимые французские духи. Она надеялась, что мать не пригласит своего очередного молодого любовника встречать с ними Новый год. Все они были какими-то неинтересными. Не вписывались в их семью. И когда мама уже угомонится?! Всё-таки почти пятьдесят. Сорок восемь лет. Вот Тина определилась сразу, и на всю жизнь. Они с Илюшей идеальная пара. Засовывая коробку подальше, Тина зацепилась часами за провод гирлянды, начала вырываться и почти уронила ёлку. Вот же растяпа! Почти не считается: придерживая плечом наряженное дерево, она кое-как разъединила часы с гирляндой, и поставила ёлку на место. Надо бы проверить, горит гирлянда, или нет. Где у матери розетка? Тина уже три года тут не жила, успела подзабыть. Розетка нашлась в углу, за креслом. Любит мама себе сложности создавать, конечно. Тина пыхтя отодвинула кресло и полезла втыкать провод. Ёлка горела. Отлично! Она ничего не испортила. Вытащив вилку из розетки, Тина уже хотела выбраться из-за кресла, как вдруг хлопнула дверь, и послышались голоса. Ну вот! Надо же было маме прийти сейчас. Да ещё и не одной. А говорила, будет на работе до вечера. Испортила весь сюрприз. Тина уже хотела выскочить и закричать, что она тут. Что это она – сюрприз. Мама напугается, или обрадуется, а потом они посмеются. Но девушку кое-что остановило… голос спутника матери. Он был знаком ей до боли. Илья? А он-то что тут делает? Нет, надо выбираться, а то получается, как в плохом кино. Наверное, мама попросила её мужа с чем-то помочь… они же семья, чему удивляться? Только тому, что ей никто ничего не сказал… То, что Тина услышала дальше, заставило её окаменеть. Двое в комнате целовались, да так страстно и самозабвенно, что впору было позавидовать. Её Илья никогда так не целовал. Тина, придерживаясь рукой за стену, поднялась на непослушные ноги. Повернулась. Они всё ещё её не видели – так были заняты друг другом. Да, не показалось. Это и правда был её муж. Лживый неверный муж. - Я вам не мешаю? – стеклянным голосом спросила Тина. - Валя?! – воскликнула мать. - Что ты тут делаешь? – пробормотал Илья. - Забавно… только тебя хотела об этом спросить. А ты… - она повернулась к матери. – Не зови меня Валей, сколько можно говорить. Она долго безуспешно пыталась выйти из квартиры. Чуть не подралась с двумя самыми близкими людьми – так она думала о них ещё пять минут назад. Илья и мама всё пытались её остановить, успокоить и что-то объяснить. - Уйдите от меня! Пропустите! Не трогайте меня! Да убери руки, козёл! В конце концов она поняла: не отпустят. Чувствуют вину и волнуются. Сволочи. Тина вернулась к ёлке, достала подарок для матери, рывком распечатала упаковку. Взяла флакон, зажала в руке, подошла к ним и пшикнула каждому в лицо. - Ай… что ты делаешь?! Что это? – начал фыркать Илья. Мать, успевшая закрыть глаза, пальцем провела по лицу, снимая духи, а потом по своей шее, под скулами. - На. – Тина впечатала духи матери в грудь, жалея, что не может пробить насквозь. – Подарок тебе на Новый год! Она вышла из дома и пошла, куда глаза глядят. Телефон непрерывно звонил. Тина отключила его и сунула во внутренний карман. Подальше. Чтобы не было соблазна посмотреть, кто звонит. Или ответить. Видеть никого не хотелось. Кажется, планировалась встреча с подругами… и с каким лицом она на неё придёт, на ту встречу? Что скажет девчонкам? Домой идти тоже не вариант. Ведь туда придёт Илья. И вообще, квартира его, а Тина, наивная, думала, что это их общий дом. Как она так ошиблась? Как вообще возможно настолько ошибиться в человеке? Семья… идеальная пара… а он спит с её матерью, господи, ужас-то какой! Интересно, давно? Да какая разница! Пакость! Пакость! Мерзость! С матерью всё ясно, у неё слабость к молоденьким. Все парни Риты моложе её лет на десять-пятнадцать. Так, она уже начинает оправдывать мать! Это ни в какие ворота. Поступить так с собственной дочерью… нет этому оправдания! Вопрос в другом: куда Тине сейчас идти?! А пойдёт-ка она в бар! Что делают люди 31 декабря? Правильно! Празднуют. Новый год встречают. Вот она и встретит. Сидя за стойкой, Тина методично напивалась. Это не решит её проблему, конечно. Зато не так больно. - Девушка, мне кажется, вам хватит. – участливо сказал бармен. Тина взялась за стакан, который он пытался убрать, и сказала, глядя прямо на него: - Я застукала своего мужа целующимся с моей матерью. Он изменяет мне. С моей матерью! – она разделяла слова потому, что была чуть подшофе, и чтобы придать им вес. – Так как? Хватит мне, или нет? - Сейчас налью ещё. – покачал головой бармен. – Угощаю. Сочувствую вам, девушка. Тина кивнула и стала ждать очередной стакан. Внезапно справа от неё деликатно покашляли, и приятный мужской голос сказал: - Простите… я думал, у меня самый отвратный Новый год. Но вы победили. Тина вздохнула и повернула голову. Рядом с ней, на соседний стул, присел мужчина. Лет тридцати, приятный, с лёгкой небритостью. Он смущённо улыбался. Тина не любила разговаривать с незнакомыми людьми. Вдруг он маньяк какой-то? Но что она теряет сейчас? В данную минуту, когда жизнь её кончена. Когда всё, что она считала хорошим и надёжным, родным и близким, перевернулось и утонуло в одночасье. Может, маньяк – это то, что ей нужно в этот момент. - Окей. – сказала Тина. – Рассказывайте. - Моя невеста ушла от меня к своему начальнику. Сегодня. – признался парень. – Я Роман, кстати. - Тина. – представилась она. – Да. Ваша история явно не дотягивает. Ну, будем. И она потянулась чокнуться с Романом. - А Тина это?.. - Валентина. Терпеть не могу своё имя! Выбрала вариант более-менее… Рома усмехнулся. Ну, точно маньяк! Они долго сидели в баре и говорили о своих проблемах. Много выпили, но им казалось, что их не берёт. - А пойдём гулять? – предложил Рома. – И больше не будем о них говорить. - А пойдём! – согласилась Тина. Она была настолько пьяна, чтобы не бояться идти гулять с незнакомым человеком. Точнее, с тем, с кем только что познакомилась. Тине казалось, что перестав обсуждать своих любимых предателей, они споткнутся. Не смогут общаться дальше. О чём говорить-то? Но неожиданно оказалось, что болтать они могут на любые темы, легко и непринуждённо, словно сто лет знакомы. - У нас столик был забронирован в ресторане. – сказал Роман, когда они уже обошли пол-Москвы. – Лена готовить не любит, а доставку презирает. Может, пойдём? Новый год встретим? - Туда, где ты собирался встречать с невестой? - Ну, да. А что такого? Действительно, а что такого? И они пошли. - Почему презирает доставку? Боится, что ей курьер в еду плюнет? – поинтересовалась Тина. Роман расхохотался, да так, что им пришлось остановиться. Когда он успокоился, то сказал: - Нет. Не поэтому. Считает, что доставка - это развлечение для бедных. - А вы богатые? Он ушёл от ответа на вопрос и сказал: - Слушай, мы же условились о них не говорить! - Хорошо. – Тина пожала плечами. – Идем в ваш ресторан. Ресторан был каким-то крутым. Но у Тины не было сил удивляться. Она спокойно села за стол. Они проводили старый год. Потом встретили Новый. Потом она всё-таки напилась – рано начала, спасибо матери и мужу. Последнее, что Тина помнила – себя на удобном заднем сидении автомобиля. И лес, который они проезжали. Нет, он точно маньяк! Утром Тина проснулась одна на огромной кровати. В углу стояла небольшая ёлочка. На окнах были красивые шторы. Она прошлась по комнате, и нашла за одной из дверей туалет с ванной. Ого! Ничего себе. Что это за санаторий? Ладно. Надо привести себя в порядок, а потом она разберётся. В ванной висел шикарный халат, но Тина проигнорировала его. Вытерлась, оделась в свою одежду, и вышла из комнаты. Она оказалась на втором этаже большого особняка. Спустившись, Тина увидела Рому, сидящим с чашкой кофе перед телевизором в большой гостиной. В углу комнаты стояла большая шикарная ёлка. Шикарная, под стать всему дому. Он услышал шаги и встал: - Вот она! Спасительница моя. Что тебе предложить? Воды? Кофе? Шампанского? С Новым годом, кстати! - А почему я спасительница? – удивилась Тина. - Ну… ты спасла меня вчера от тоски. От вселенской тоски, я бы сказал. Она прошла, села рядом с ним на диван и сказала: - Кофе! Тина думала, что явится по меньшей мере официантка, или горничная, но Роман встал с дивана, сходил куда-то, погремел чем-то, и принёс Тине кофе, и тарелочку с бутербродами. - В этом доме нет персонала? – спросила она. - Ты чего! Праздник же! Отдыхают люди. - Офигеть… - сказала Тина, и набросилась на завтрак. Когда она поела, ей вдруг стало смешно. - Ты чего? - Я думала, ты маньяк. Рома наклонился к ней и спросил таинственным шепотом: - Так может, и правда маньяк? И они рассмеялись на пару. - Я вот чего не пойму! Твоя невеста, как я понимаю, фанатка богатства. Так вот же, у тебя всё есть! Почему она ушла от тебя? - Ну… она ушла тоже к небедному. И там у неё любовь. А меня Лена не любила. Тина подумала и сказала: - Ну и дура! - Так что, отвезти тебя домой? Вызвать такси? Или побудешь ещё в гостях у маньяка? – спросил Рома, серьёзно посмотрев на неё. Она подумала. И решила остаться. Навсегда. Желаю всем Новогоднего чуда! (Автор Ирина Малаховская-Пен)

Совершенно отчаявшись выйти на улицу через дверь и не горя желанием опустошать мочевой пузырь в ведро, фельдшер принимает единственно-верное решение — лезет в окно. Но, оказавшись на улице, герой этой истории, решает сначала проверить, что там с дверью, а уже потом бежать в туалет. А вот это решение оказалось в корне неверным. Дело в том, что зимним утром — в потёмках, фельдшер не мог увидеть на снегу следы довольно крупного зверя, которыми был усеян весь двор. Тигр (огромный самец) лежа на крыльце, прямо под дверью, смотрел на фельдшера холодным, но в то же время неагрессивным взглядом. Быстро оценив ситуацию фельдшер понял, что добежать обратно к окну он, при всём желании, не успеет… В течение примерно десяти минут, новые знакомые изучали друг друга, благо в туалет фельдшеру уже не хотелось — эта нужда отпала сама собой, как только взгляды тигра и человека встретились. Видимо тигр понял, что человек, стоящий перед ним, угрозы не представляет и пошёл на сближение. Вы когда-нибудь чувствовали как ваше сердце обрывается и падает вам в штаны? А вот фельдшер это очень хорошо прочувствовал! Всё-таки взяв себя в руки, наш герой вдруг замечает на шее тигра стальную удавку — «подарок» китайских браконьеров. Такие ловушки китайцы ставят на оленей и прочую живность, но иногда и тигр может попасться и вырываясь приобретёт такой вот «ошейник». Проволока уже достаточно глубоко впилась в кожу зверя и появились множественные нагноения. Это же в каком отчаянии должно находиться дикое животное, что бы обратиться за помощью к человеку? Так или иначе, фельдшер всё понял и две недели тигр жил у него в сарае, получал лечение и мясо. Местные жители очень с этим помогли. Безучастных почти не было. Все процедуры по обработке раны тигр переносил с завидным терпением и ни разу не проявил никакой агрессии.

"Мужичьё на вид испитое. Всё, как у нас," - подумала она, впервые взглянув на стоящих у трактора колхозников. Она неловко кивнула им, чувствуя стыд за свой непрезентабельный вид: в зеркало с семи утра себя не видела, только в отражении стекла грузовой кабины. Знала она, что растрёпана и юбка вся пыльная, пятно впереди от мороженого - проехался рожком ребёнок на станции. Да и вообще не мылась трое суток пути в поезде. Мужчины, в свою очередь, расшаркавшись, глазели на неё, как на заморскую птицу, даже поснимали с шевелюр кепки-восьмиклинки и прижали их к себе в знак почёта. Едва Оля скрылась за дверью, как накинулись они с вопросами на водителя: - Это что ещё за птица, Шурик? Откель взял? - Председатель попросил встретить на станции. Наша новая агрономша, после техникума девушка. - Вот эта вот сопля молодая? Она, что ль, за работой нашей следить будет? - Выбирай выражения! - остудил его Шурик, - человек издалека приехал и не по своей воле, распределили её к нам. Девочке и так тяжело. Оля оставила в коридоре сумку и постучалась к председателю. - Входите! Она толкнула дверь. В кабинете было светло, из-спины председателя заливалось в помещение послеобеденное солнце. - Здравствуйте... - И вам не хворать. Мужчине было немного за пятьдесят. Коротко остриженные усы и светлые, почти прозрачные глаза - это первое, что заметила Оля. Волосы его, как и усы, были белыми, словно лён, выжженными на деревенском солнце. Он смотрел на Олю приветливо и мягко, по-отцовски. Мужчина оправил пиджак на округлом и сбитом теле. - Так это вы у нас, значит... - Агроном Ольга Макарова! Пришла оформляться! - звонко и взволнованно отрапортировала Оля. - Ух, как щебечешь, хе-хе. Ну что ж, давай посмотрим на твои документы. Оля протянула ему паспорт и диплом, другие бумаги из техникума. - Председатель взялся изучать их с улыбкой. - Макарова Ольга Игнатьевна... - медленно прочёл мужчина. - А меня, кстати, Иваном Алексеевичем величают. - Иван Алексеевич, - повторила Ольга. - Запомню. Пока он что-то выписывал из документов, Оля рассматривала стоявший на его столе прозрачный графин, наполненный светло-рубиновым напитком. Даже слюну сглотнула - так пить хотелось, да и кушать тоже. Иван Алексеевич словно прочёл её мысли, поднял быстрый взгляд: - Устала с дороги? Давай я тебя компотом напою, жена только утром сварила. Малиновый с нотками красной смородины, освежает! - Благодарю. С радостью. Запыхалась я. Председатель нагнулся под стол и выполз оттуда с чистым стаканом. - Хе-хе, ничего... День-другой, и оклемаешься. Наливай сколько хочешь. Оля залпом выпила сладковатый напиток. Председатель пролистал до конца её паспорт. - Не замужем, значит? Ничего, жениха мы тебе быстро найдём. Вот у нас тут из армии Николай вернулся, замечательный парень, чем не жених? — сказал он с улыбкой, не скрывая своего намерения. Оля, однако, сдержала ответную улыбку, и взгляд её стал серьёзным. Видела она этих мужчин, на отца насмотрелась... Себе зарок дала замуж не выходить. Она ответила сухо: - Спасибо, не надо. Я сюда работать приехала, а не замуж выходить. - Ну, как знаешь! - развёл руками председатель. - Но тут не только работой пахнет, девочка, но и жизнью, а какая жизнь без любви? Я тебя не заставляю, не тороплю, но Коля и правда парень хороший. Авось присмотришься, - закончил он, подмигнув. Оля поджала губы и ничего не ответила. - Тэкс! Ну, думаю, с обязанностями завтра начнёшь знакомиться, наш главный агроном Никита Фёдорович тебе всё объяснит, покажет фронт работ. Пока сильно нагружать тебя не будем... Два поля дадим под твою ответственность. В самое пекло ты попала! Как раз начался сбор урожая. - Можете на меня рассчитывать! Не подведу! - заверила его Оля и председатель опять выдохнул по-домашнему мирно: "хе-хе". Понравилась ему звонкая и симпатичная девчонка. Сразу видно, что руки у неё так и чешутся поработать, себя показать. - Я сейчас прикрикну, не пугайся, - предупредил её Иван Алексеевич и напряг глотку, как петух: - Зоя!!! Орешкина!!! Зооояяяя! Оля выпрямилась, как струна. Пыталась она прикрывать плащиком своё пятно на юбке. Председатель пояснил: - Это учётчица наша. Она тебя проводит на постой. Будешь в квартирке жить. Видела длиннющие дома на въезде? Вот там-то. Сам для тебя выбил. Вода в доме, не колодец какой-нибудь - уже благо. А на весну у нас стройка запланирована - недалеко от нашей конторы будут строить двухквартирные дома, фундамент уже залит. Дай Бог замуж выйдешь, тогда точно получишь собственное жильё. Зоя! - Ииидуу! - пропели из коридора. Оля услышала стук каблуков. Появилась Зоя - молодая женщина лет тридцати, с ленивым выражением на лице. Очень средненькая внешне, но явно пытающаяся быть заметной, яркой. Председатель их познакомил и велел учётчице сопроводить Олю на квартиру. Зоя довела её до перекрёстка, с которого виднелись дома. По пути как-то ревностно расспрашивала о личном: откуда? есть ли муж? нравится ли здесь? Смерила её напоследок оценивающим взглядом. Оле она не понравилась, сразу чувствовалась со стороны Зои какая-то женская конкуренция, хотя Оля и повода не давала. - Постучись в первую квартиру, там тётя Катя, хозяйка, она тебе всё покажет. До завтра... Оля. Хм... Оля уже приготовилась к тому, что все женщины здесь будут её недолюбливать, но тётя Катя, по возрасту чуть ли не бабушка ей, оказалась очень радушной. Квартирка была вполне благоустроенной, видно, что хозяйка постаралась: и половики чистые настелила, и скатерть новую на стол. Скромно, но чисто. - А подушки с одеялами есть у тебя? - уточнила она. - Ничего нет. И постельного тоже. Но я куплю! Мне суточные выплатили и подъёмные, разберусь. - Вот ещё! Всё я дам тебе! У меня этого добра навалом. Как же твои родители не подумали, без белья отпустили ребёнка... - Да не нужна я родителям. Сирота, считай, - улыбнулась невесело Оля. Тётя Катя покачала седой головой и проворчала что-то нечленораздельное себе под нос. Похлопала её по плечу и прошла дальше, к кровати, чтобы подвигать её непонятно зачем - должно быть, просто хозяйская привычка всё в своих руках держать. - Ничего, теперь не пропадёшь, может здесь и останешься... Прошлый агроном, паренёк, сбежал через три года, сверкая пятками. Всё твердил - глушь, глушь, холодрыга... Тебе как у нас? - Красиво, - не соврала Оля. - И люди тут простые, хорошие. - Это так! А деньги прибереги, вот начнёшь личную жизнь обустраивать... Мужа нет у тебя, да? - Нет. - Ах, не замужем! - всполошилась обрадованно тётя Катя. - Да мы тебе тут жениха найдём! Вот в соседней деревне Коля из армии вернулся. Хороший парень, прям загляденье! Поженитесь, дом построите, заживёте! Опять Коля-Николай! Неужели тот же самый? Ну прямо-таки местная звезда! - Спасибо, но мне это не интересно, - ответила она прямо. - Ох уж эта девичья скромность! Ты вот что: располагайся и ко мне заходи. Покормлю тебя, горемычную. Продуктов дам маленько из погреба. И вообще - мой огород - твой огород. Заходи, девочка, не стесняйся, рви что хочешь. Без ничего дитё приехало, Господи... Так и попала молодой специалист в удалённый уголок нашей родины, где всё казалось новым и незнакомым. Повезло ей и с начальством, и с тётей Катей, которая, словно мать, взяла её под своё крыло. Оля была готова к любым трудностям, в будущее смотрела с оптимизмом, но сдержанно, как и положено девушке, только что вышедшей из стен учебного заведения. В отличие от многих, попавших после учёбы подобные отдалённые места, Оля не лелеяла мыслей поскорее отработать диплом и вернуться в родные края. Там она никому не была нужна. Мать с отцом выпивали, отец избивал её и братьев всё детство. Оля была младшей, натерпелась. Начала Оля знакомиться с работой, ездить по бригадам, притиралась с трактористами и комбайнёрами, которые весьма неохотно поначалу слушали её профессиональные советы. Старший агроном, Никита Фёдорович, катал её на своём мотоцикле по полям, показывал что и как. Оля поражалась расстояниям. - Как же я без вас буду одна столько километров преодолевать? - А у тебя права есть на управление транспортным средством? - Нет конечно... - Ну, кто-нибудь да подкинет до места. Или на велосипеде. Я всю молодость педали крутил, здоровее будешь! Слух о том, что новая агроном не замужем, быстро облетел всю округу. И везде, где бы не знакомилась Оля с бригадами, ей твердили: - А у нас Коля из армии вернулся! Замечательный парень! Чем не жених? Все везде говорили об этом Николае, словно он был героем-освободителем, возвращённым с фронта, хотя служил он всего два года в армии. Учётчица Зоя ажно молнии метала, беззвучные правда, если Олю пытались при ней заочно засватать за Николая. Ревновала, завидовала. Оле уже и самой стало любопытно: кто же это такой, раз все так его рекламируют? И где он вообще? Почему она за две недели так ни разу его и не видела? Однажды её отправили в другую бригаду на машине. За рулём сидел молодой парень: соломенный чуб кучерявый из-под кепки торчит, глазища, как и у большинства местных, светло-светло голубые, яркие, словно солнце их выжгло. Сложен был тоже недурно: про таких говорят - косая сажень в плече. Хорош! Ничего не скажешь! - И откуда к нам припорхала такая бабочка? - спросил её парень, улыбаясь, оголяя белоснежные зубы. - Курская, - сухо ответила Оля. Ей не нравилась такая чрезмерная самоуверенность. Парень же, поняв вскоре, что Оля не очень разговорчива, ничуть не огорчился. Всю дорогу между бескрайних полей он рассказывал ей про свою жизнь. - Девчонок у нас тут хватает - выбирай любую! Сами в руки прыгают. Вот одна есть, соседка моя, так прямо на шею вешается, умоляет замуж взять! - Неужели? - Ага, прохода нет от них. И учётчица наша, Зойка, проходу не даёт. Я потому и появляюсь возле вас редко, уж больно назойливая. Виданное ли дело - десять лет разницы в возрасте? Совсем сдурела баба... Ещё и ребёнок у неё. Нет уж, увольте. И вообще я я не спешу. А куда? Только в армии отслужил, энергии и сил хоть отбавляй, хочу погулять ещё на свободе, да и не встретилась ещё та единственная... Так, развлекаюсь с ними, не более. И тут Олю осенило. Спросила, не выдержав: - А тебя, случайно, не Колей зовут? Парень, удивившись, замолк на мгновение. А потом улыбнулся: - А ты откуда знаешь? - Да так... Наслышана о тебе немало. Она была почти уверенна, что это и есть тот "замечательный" Николай, за которого её все сватают. - Вот ведь как... - сказал Коля, останавливая машину на краю поля, в точке назначения, - а ты, агрономша, ничего такая, симпатичная. Оля фыркнула и отвернулась. - Может погуляем как-нибудь с тобой? Приглашаю на танцы. - И не мечтай! - остудила его пыл Оля и спрыгнула на укатанную колею дороги. Гордо задрав чернявую голову, она, не оглядываясь, зашагала в сторону бригады. Таких самовлюблённых наглецов ещё поискать! Так продолжались неделя за неделей - бравый Николай, при встречах, всё пытался завоевать внимание Оли, звал её на танцы и просто погулять, но она не хотела даже разговаривать с ним. Только зима прошла спокойно, Оля почти не видела Николая, не сезон. Когда весной сошёл снег и Оля тщательно готовилась к своей первой посевной, начали возводить те самые дома, о которых упоминал председатель. Тут-то и объявился Николай - привёз для строящегося дома материалы. Оля стояла на крыльце конторы, отдыхала во время заслуженного перерыва. - Эй, агрономша! - крикнул ей Николай и помахал кепкой, - пошли со мной, по пятаку положим на каждый угол дома для счастья! Нам здесь жить! Оля от такой наглости даже ногой притопнула: - С тобой?! Никогда! И спряталась за дверью конторы. Посевная пошла. Каждый день судьба сталкивала её с настырным Николаем. Но парень как-то охладел, возможно, обиделся на её неприступность. Колхозники не уставали над ними подтрунивать. А Оле он очень нравился на самом деле... только внешне. Ну может и не только... Всё-таки есть в нём харизма! Заводной, весёлый, душа компании! Сопротивлялась она своим мыслям, гнала прочь, да разве сердцу прикажешь? В один день поехала она на велосипеде в поле, проверить что и как, а там у работников как раз обед был, и Коля с ними. - Давайте с нами, Оля, не побрезгуйте! - предложили ей. Оля присела. - Чайку не изволите, агрономша? - поинтересовался Николай. Оля согласно кивнула. Николай дал ей чашку и принялся наливать из чайника горячий чай. Кто-то толкнул его нечаянно и чай выплеснуло Оле на руку. Она выронила чашку, взвизгнула. Николай испугался. - Сильно ошпарилась? Прости, не хотел! Покажи! Дайте холодной воды скорее! Оля махала рукой и приплясывала. Николай увидел её покрасневшую кожу, начал дуть на неё и всё извинялся. А Оля вдруг посмотрела на него лукаво, прищурила с задором глаза свои карие, и выдала: - Ну что? Всё! Испортил девку, теперь женись! Вся компания взорвалась от хохота. - Ты так не шути, а то завтра же в загс поведу, - усмехнулся Коля, поливая её руку холодной водой из бидончика. - А я и не шучу. Кому я теперь нужна такая? - Мне нужна! - тотчас заверил он её. До чего же красивыми и яркими были его глаза на фоне безмятежного неба! И как сияли азартом! - Ну всё, тогда решено? Завтра в загс? - А поедем! В тот день Николай провожал её после работы. Было поздно. Завязался непринуждённый разговор и поняла окончательно Оля, что его напускное бахвальство и смелость - лишь маска, за который скрывается добрый, чуткий и трудолюбивый человек. - А как же девчонки твои? Скучать не будешь? - спросила Оля. Она казалась себе такой маленькой и хрупкой по сравнению с ним. Они стояли около её забора, прикрытые густыми сумерками и низко склонёнными ветками черёмухи. Выделялись на тёмно-синем, почти чёрном небе, черёмуховые листья и среди них, как затаённые маленькие изумруды, поблёскивали соцветия ягод, отражая гладкой поверхностью свет далёкого фонаря. - То я лишь хорохорился, хотел набить себе цену, - признался Коля. - Ты вон какая сидела - на вид городская, неприступная... Понравилась мне с первого взгляда, вот и молол всякую чушь, хотел тебя покорить. Стыдно мне теперь. Не такой я на самом деле. - А какой? - А я... однолюб, - сказал он как-то совсем просто, с детской наивностью во взгляде. Ольга рассмеялась. - Зря ты так... - обиделся Николай. - Сколько девчонок до тебя перевидел, а после нашей первой встречи даже смотреть не могу ни в чью сторону... Словно приворожила ты меня. - И даже никого не целовал с того лета? Николай поднял глаза к веткам черёмухи и, растопырив пальцы, начал подсчитывать: - Ну если не считать Машку, Глашку и нашу злобную Зойку... - перечислял он, еле сдерживая смешинку. - Ах!.. - отстранилась Оля и, не осознавая, ударила его легонько по плечу. - Шучу! - взял её за руку Коля и, прокружив словно в вальсе, притянул к себе. Оля замерла, не в силах отвести взгляд от его губ. Даже если и правду он сказал насчёт девушек - пусть. Сегодня - пусть... - Никого у меня не было и не будет больше... кроме тебя, - взволнованно сказал Николай. Он склонился и поцеловал её - просто, легко... Так целуют нечто очень дорогое: например, только собранную и ещё тёплую пшеницу или так прикасаются к вкуснейшей воде из родника. Этим невозможно до конца насладиться. Но Оле хотелось большего. Она обвила руки вокруг его шеи, и повисла на нём, таком сильном, не чувствуя от восторга ног... Она ещё никому так не доверяла, а ему решила доверится целиком. Через месяц они поженились. Через полгода въехали в свой новый дом - тот самый, в основании которого Коля разложил на счастье пятачки. Ещё через год у них родился сын... затем дочь... ещё одна дочь. Так и живут до сих пор. Сорок лет вместе. И счастливы. Наверное, всему виной пятачки. (Автор Анна Елизарова)

Люся дояркой работать пошла, домашним хозяйством управляла. Всё говорила, что родилась в деревне и умирать здесь будет, даже моря никогда не увидит. Витя подрастал, во всём помогал сестре: курочек кормил, пол в доме подметал, готовили вместе с сестрой. Мальчика все в деревне любили, белехонький такой, голубоглазый - ангелочком называли. Только очень худенький, все переживали, уж не больной ли мальчишка, советовали, чтобы Люська врачу показала, но некогда ей, работает с утра до вечера. Мальчишка часто к старикам-соседям забегался, когда сестра на работу уходила. Как-то заезжал в деревню в гости дальний родственник Люськиных соседей, отметили встречу хорошенько. Увидел Андрей мимо проходившую девушку молодую, красивую, розовощекую и сразу же решил жениться. В гости к ней зашёл, предложил стать его женой. А что Люське думать, в деревне нет подходящих женихов, годы идут, восемнадцать уже. Рада она, что семья будет, согласилась, не раздумывая. Так и стали жить втроём. Вот только не любил Андрей Витюшу, всё воспитывать пытался, Люся всегда каменной стеной вставала за братика, так и ей попадало. Шли годы, Люся двоих сыновей родила, брата очень любила, он в школе хорошо учился, Люсе хорошим помощником был, а Андрея ненавидел, не мог дождаться, когда уехать сможет. Люся никогда не жаловалась на жизнь, хотя и улыбки на её лице люди не видели. Но все говорили хорошо, что замужем, Андрей трактористов работает, детей своих любит, а что ещё надо, не у каждого в доме мужик есть, а выпить все деревенские любят. Вот и дождался Витька - поехал в город учиться, в деревню не собирался возвращаться. Окончил училище, в армию призвали. Люськины парни подрастали на радость маме, но о Вите она думала всё время, переживала, как жизнь его сложится, помочь ничем не могла, только молитвами. Вот и армейские дни позади, Витя сообщил сестре, что женится, в Зеленоградске жить будет. Очень просил, чтобы Люська приехала, да куда ей: семья, хозяйство, муж не пускает. Присылал брат Люське письма часто, фотографии. Переживала сестра, что женился Витюша на женщине лет на 10 старше его, по фотографиям понятно, хоть и не рассказывал. Однажды пришла телеграмма от Вити, сообщил, что в больнице, очень плох, просил сестру, чтобы попрощаться приехала. Люська ничего и слышать не хотела, не помнит, как собиралась, как добралась, всё плакала, вспоминала братика маленьким-не помнил он материнской ласки, рос без отца, работал с ранних лет. Себя винила, что не настоял, чтобы он в деревню вернулся, она бы сберегла, а так ведь даже не знает, что случилось. После долгого пути Люська увидела перед собой брата живого, здорового. Стоял, наглец и улыбался со словами: "Ты же, сестра, никогда бы просто так не приехала, а теперь погостить, с женой моей познакомиться и море увидишь!" Долго гонялась и била сумкой обезумевшая женщина брата, надо же так обмануть, а теперь смеётся, носится, словно конь по полю. Вскоре выбилась Люська из сил, села и снова плакать начала, только теперь от счастья, что с Витюшей всё хорошо. Неделю гостила Люська, на море насмотрелась, жена Витина ей понравилась, хоть и старше, но любила Витеньку, заботились о нём, сообщила, что ребёнка ждут. Возвращалась Люська домой счастливая, не знала она, что можно так хорошо отдохнуть, порадоваться жизни, даже простила брату его шутку.

Дочке у них Олеське, двенадцать лет, Олеговой падчерице тоже двенадцать. Такой возраст, переживает Татьяна, как девочка принимает Олега? Всякое ведь бывает, она смотрит на родную внучку, Олеську уж с ней -то мучается Ирина, никого не признаёт Олеська, это сейчас, а дальше, что будет? Ирина узнала, что Олег приезжает с семьёй, да откуда -то узнала, что хотят девочку оставить, принеслась ноздри раздувает, орёт чтобы Олеську Татьяна к себе взяла. - Она ваша родная внучка, каких-то привечаете, а с родной не хотите посидеть. -Ирина, да как же так? Сама не пускаешь Олесю... -Пусть у вас побудет, я хоть отдохну... И ведь именно тогда ей отдых понадобился, когда Олег собрался приехать, а как она с двумя подростками здесь будет, никто не хочет знать... Приволокла Олеську, та вещи побросала, унеслась к подружкам... Дочка Татьянина, Нина, позвонила, узнала, что Ирина Олесю привезла, в слёзы, мама других детей привечает, вон у Олега вообще, Олеська здоровая, вторая чужая девчонка, а своих родных не берёт... Да никому не отказывала Татьяна Егоровна, просто никто и не спрашивал привезла и дочка своих близнят, а они, шебутные непослушные. Что за дети сейчас пошли? Стыдно Татьяне, родные внуки, а такие...не воспитанные, все трое. Да ещё и чужая девочка, а что она сыну откажет что ли? Позвонил, попросил, редко о чём просит, собрались с Ольгой с женой, поехать отдохнуть на две недели, девочку одну не оставишь, Ольгины родители далеко на севере, оба работают ещё... Конечно, она согласилась. Вот и ждёт с волнением как будет справляться? Всю жизнь в школе проработала, ученики любили и любят её, а поди ж ты, со своими родными внучатами и боится не справится. Олег приехали к вечеру. Ольга в жизни оказалась не такой, как на фото, чуть выше Олега, на каблуках ещё, подумала Татьяна Егоровна рост-то не маленький, без каблуков бы, как раз вместе выглядели. Неужели и в жизни так ходит? Брючный костюм, видно не из дешёвой ткани, туфли опять же, не привычно такое наблюдать, девчонки -то в кроссовках всё бегают, да в тапочках без каблуков. Суровая видно, ну вот, Олежке понравилась, лишь бы не от тоски и одиночества сунулся, словно в омут... Очень уж хочется, чтобы в любви и согласии сын жил, как она, Татьяна с мужем своим, Михаилом, отцом Олежкиным и Ниночки... Пожала руку сноха новая, по - мужски прям, никаких тебе объятий, это Ирка, хоть и шебутная, но душевная, прибежит, слово мам, с языка не слазит, а ведь уже давно, два года как с другим живёт, мальчишку родила от того, а всё мамкает... А эта нет, эта суровая, сухая какая -то. Но, красивая да, на артистку похожа, неужто Олежка на красоту повёлся? А как же душевность? Не красота главное, ну да ладно, бог с ней главное, чтобы хорошо жили. А вот и внучка новоявленная, ну видно, что в мать тоненькая высокая, одно лицо с матерью. Яной представилась, не капризничает, сумку свою сама взяла, стоит ждёт, смотрит выжидающе... Проводила в дом, с сыном обнялись, он вроде застеснялся, наверно перед женой неудобно, она-то вон какая, строгая, серьёзная. Побыли немного, отдохнули и собрались обратно, ночью самолёт. -Олежек, не побыли даже. -Мам, мы из отпуска приедем и побудем, не переживай Ольга с работы прям, мы её забрали с Янкой, она даже не переоделась, ну всё, мам...Если денег не хватит напишешь, я ещё переведу. -Да ты что? Как не хватит, ты что... А Нина с Ириной и не подумали, что детей кормить надо, кольнула мысль, Олежка молодец, позаботился, видимо Ольга его так решила, ишь ты, всё продумано у неё. Отчего-то Татьяна искала изъяны в новой снохе. Остаток дня и вечер прошли вроде бы неплохо. Девочки познакомились, но не проявили друг к другу интереса. Олеська показывала всем видом, что она здесь главная, близнецы баловались, Яна сидела тихонько в телефоне. -Бабушка, - Татьяна вздрогнула, услышав чужой голос, - давайте я посуду вымою, вы скажите, что ещё помочь. -Нет, не надо отдыхай. -От чего? – удивилась Яна, - я не устала. Девочка оказывалась всегда рядом, что бы не начала Татьяна делать, новоиспечённая внучка была тут, как тут. Вот привязалась назойливая какая, - думает Татьяна Егоровна, пошла бы хоть вон на речку бы сходила. А Яна уже собирает смородину быстро и ловко, стараясь не стрясти ягоду. увидела Олеська, тоже пришла, выпросила баночку мол, собирать буду. Да не хватит у неё терпения собирать, такая егоза, нет собирает, даже с Яной о чём-то говорят. Близнецы тоже прибежали просят банки, собирать ягоды… Ты гляди – ка, а? Руки все помыли перед едой, Олеська не замолкает такая же болтушка, как и мать, близнецы тоже трещат. -А давайте в игру поиграем – говорит Яна. - Ещё не лучше, игры за столом ой, что сейчас будет. Только рот открыла, чтобы пресечь все эти игрища, как девочка продолжает. - Когда я ем, я глух и нем, кто первый заговорит за столом, тот за всеми посуду весь день моет. -А если не заговорит никто? - спрашивает Олеська. -Нууу, тогда каждый за себя. -А мы не умеем, - говорят близнецы, да и Татьяна хотела сказать, что это ещё, кого там они намоют, а ей потом перемывай, да эта девочка опять за своё, - а мы научим, правда Олеся. И Олеська, смотрите – ка, кивает, учительница тоже, хоть бы за собой научилась со стола убирать, ну ни к чему Ирина не приучает ребёнка. Дети молча ели, да ещё и на перегонки, близнецы -то, смотри как стараются, то приходится уговаривать, с ложечки кормить, а то смотри, всё под чистую съели, да в голос сказали, что они первые. Смеются девчонки, вот кто посуду будет мыть. Татьяна попробовала было прогнать их всех с кухни, пошутили мол и хватит, да куда там, эти вцепились, мыть сами будем. Внутренне содрогаясь от того, что сейчас будет с её кухней, Татьяна вышла на улицу, чтобы перевести дух. Хохот, выкрики. Заходит кухня блестит, посуда скрипит. -Бабуль, мы пол помыли, что ещё сделать? – Это Олеська, которая палец о палец... которая… Не ожидала Татьяна Егоровна, что будет гордиться внуками, а ведь это Яна, девочка эт, внучка не родная. -Бабушка, а можно я блинчики пожарю утром? Олеся хочет научиться. Татьяна чуть не икнула от неожиданности кивнула молча, надеясь, что забудут до утра, а утром проспят до обеда… Проснулась Татьяна от сдавленного хихиканья и запаха блинчиков. Бегом на кухню сидят, счастливые. -Бабушк, мы тебя заждались, – пищат близнецы, - мы уже блинов нажарили, девочки нам разрешили тоже мешать тесто, мы вот так вилками, дррр, делали, потом ещё будем. -Бабуля, идём пить чай… Что с детьми творится? Огород вечером поливают, сами моются, весь день заняты, то одно спросят поделать, то другое… Нина позвонила спрашивает, как ребята? -Да книжку вон читают. -Чего? -Девочки им по очереди читают, приключения Тома Сойера, а они слушают затаив дыхание. -Мам…а ты точно про наших детей говоришь? -Точно, – смеётся Татьяна Егоровна. Нина с мужем приехали вечером за ребятами, те в слёзы, с сёстрами весело. А дома опять сидеть в четырёх стенах. -Тётя Нина, оставьте ребят, они такие классные – просит Яна, Олеська поддакивает. Олеська? Которая терпеть не может их? Обзывает головастиками, она стоит в обнимку с одним из близнецов и просит оставить… -Это всё Яночка, – шепчет Татьяна Егоровна. – Нина ты бы видела они же ей в рот заглядывают, они всё делают вместе. Чудо, а не дети. -Может…может на речку их всех свозить? – спрашивает неуверенно муж Нины, он просто не узнаёт своих мальчишек. И все дружной толпой бегут в машину и едут на речку, и даже там, даже на реке, не надо бегать и кричать до хрипоты, дети ведут себя прекрасно… -Как вы так приучили своих деток, все такие воспитанные, – говорит нервная женщина, которая не может справиться с одним мальчиком, - правду говорят, чем больше детей, тем лучше. Что они сами себя воспитывают. Нина с мужем улыбаются…Все думают, все четверо - это их дети. -А я рано одна начала дома оставаться, - рассказывает вечером Яна Татьяне Егоровне, - мама же на работе, командировки были, как тоже откажется она? Карьеру строила, чтобы меня кормить, папа женился на другой, уменьшили алименты, потому, что там ребёнок родился, жена его подала на алименты. Меня к себе не брал, да я сама справилась. Мама плакала, а что делать? Я бы и в этот раз сама справилась, да дядя Олег сказал, что ему совесть не позволит отдыхать, зная, что ребёнок то есть я, в жару, в квартире сидит…Они меня с собой хотели взять, но что это за свадебное путешествие получилось бы? С ребёнком, что смеяться. Какая рассудительная, -думает Татьяна Егоровна, - а не оттуда ли сухость Ольгина, что одна тянула лямку, не может пока расслабиться… Перед сном обняла всех бабушка Таня, Яну тоже, прильнула девочка к ней на секундочку… Ах ты ж батюшки, да ребёнку тепла хочется… Мама -то, видимо аскет, то-то она смотрела, как близнецы Нину обнимали… Вскоре и Яна привыкла, что бабушка обнимает ребят, сядут, облепят бабушку и сидят, слушают её рассказы о работе, об учениках, кто кем стал. Ирина позвонила, за Олеськой приехать, та в слёзы, остаться просит. -Поди устали там, я же знаю какая она… -Хорошая, Ирин, я тебе сейчас расскажу… -Уедете, а я скучать буду, -говорит Татьяна Егоровна. -А мы у тебя бабушка жить останемся – говорят близнецы. -Не угрожайте бабушке, - шутят девочки, весело, спокойно у них. Приехали Олег с Ольгой радостные, загорелые. Ольга даже вроде немного мягче стала. Татьяна заметила, как несмело обняла Яна мать и как Ольга неумело прижала к себе дочку. -Научится, она научится, подумала Татьяна Егоровна и…обняла Ольгу… -Сестричка моя, я буду скучать, - плачет Олеся, пап, тёть Оля, а можно к вам приезжать в гости. -Конечно, в голос говорят Ольга с Олегом. -И мы, и мы, - заявляют близнецы. На следующий год, наблюдала Татьяна Егоровна, как свободно и тепло обнимает Ольга Яну, ребятишек, Олеську. Оттаяла, с удовольствием думает Татьяна. -Мам, представляете, мы ей с Олежкой говорим поехали с нами, а она нет упёрлась, к бабушке в деревню, - и это та Ольга, сухарь, да нееет... Улыбается Татьяна Егоровна, прижимая к себе внучку Яночку вспоминает, как боялась год назад этой встречи… -Ба, а Олеся когда приедут? -Выехали, Нина звонила… -Всё родители, пока…я пошла, мне надо вещи разложить, да и вообще… Улыбаются взрослые, глядя на маленькую хозяюшку, аблюдая, как Яна схватив тряпку вытирает невидимую пыль...Бабушкина помощница. -Спасибо за внучку, – шепчет Татьяна Егоровна Ольге. (Автор Мавридика д.)

Пинали, толкали, однажды даже дали в глаз ручкой и он потом долго болел, а теперь стал плохо видеть… И сил нет никаких сидеть на одной месте, у двери, на привязи. Ей бы немножко походить, полежать где-то. Кости затекли, лапки плохо слушались. Вот, повернулся ключ. Сейчас начнется… - Тварь! Дрянь! Уродка! Опять лужу напрудила, сволочь. Ну, сейчас я тебе задам! – остроносым носком сапога модная дама пинала съежившуюся в комок собаку… Мотя закрыла глаза. Она не сопротивлялась, не пыталась укусить. Ей хотелось одного: быстрее умереть. Чтобы этот ад на земле закончился. Где-то там, в уголках памяти, хранились добрые воспоминания. Она жила в другом месте. Где были веселые люди и чудесная маленькая девочка. Ее кормили вкусным, разрешали спать на диване, долго с ней гуляли. Она не поняла, почему это все закончилось. Если бы Мотя различала человеческую речь, она бы услышала разговор людей: - Мы не может брать за границу собаку. Сами на птичьх правах. - Жаль ее. - Ничего, сестре моей отдадим, я деньги буду присылать, так что все хорошо. А дочка… Дочке новую Мотю купим. Вот так решилась судьба годовалой английского бульдожки… В день отъезда хозяев она залезла в чемодан. Достали. Тогда что есть мочи обхватила лапками ноги мужчины и жалобно завыла. Ребенок плакал, но родители были неумолимы: с собой не возьмем. А потом в дверь зашла она. Ее новая хозяйка. И Мотя интуитивно поняла: ее никогда не полюбят. Молодая женщина даже не пыталась ее погладить. Привязала и увела. Дома встретили дети. Но они были другими. Не как та девочка. Два злых мальчика. Им нравилось пинать, щипать, всячески обижать Мотю. Гулять с ней выходили крайне редко, а если она без сил желала лужицу, издевательства продолжались. Кормили тоже не тем, к чему привыкла собака. Перловая каша, кости. А воды часто забывали налить. Особенно тяжело Моте было летом без воды. Она задыхалась, привязанная к двери. Дети подходили, протягивали ей миску, а когда Мотя пыталась жадно лакать, со смехом отбирали и снимали все на телефон. Когда ее новой хозяйке звонил брат, та елейным голосом ворковала в трубку: - Ну что ты, Петечка! Даже не переживайте! Как сыр в масле катается! Не нарадуемся на нее. Спит на диванах, говядину парную на рынке берем, такая красавица! Похожая на скелет Мотя тем временем сидела привязанная к двери, подслеповато глядя на людей. Она никак не могла понять своей маленькой и чуткой собачьей душой, что она все-таки сделала не так… В это же время в этом же городе Н., раздавался надрывный плач. Рыдала восьмилетняя девочка. Отец с матерью беспомощно стояли рядом, пытаясь обнять, утешить, но их слова были бессильны. На белоснежной кружевной простыни лежала их мертвая собака Белла, английский бульдог бело-апельсинового цвета. Ее тельце было еще теплым, и мокрым от слез ребенка... - Солнышко! Вставай, пожалуйста. Ты так долго спишь, моя малышка! Ну, вставай, мы гулять пойдем! Хочешь, я тебе мороженку дам? Как ты любишь. Или… может, конфет? Целую вазу! Я знаю, тебе их нельзя. Но ты же всегда пыталась стянуть одну со стола. А теперь я тебе все разрешу скушать, только встань, пожалуйста! Милая моя, белочка, встань! – кричала девочка. - Она умерла, Алиса. Доченька, родная, успокойся! Надо похоронить ее! – молодой мужчина пытался взять собаку на руки, но девочка не отпускала. - Не дам! Не дам закопать! Она там одна совсем будет, ей станет холодно и страшно, не дам, уходи, папа, ты плохой! Вся семья находилась в шоке. Их любимица еще с утра была веселой и жизнерадостной. Привычно бегала по траве. Гуляли, смеялись с маленькой хозяйкой. Пришли домой. И тут судороги, пена изо рта. Потом выяснилось, в их районе отравили еще пять собак. - Я бы этого гада собственными руками придушил! За собаку! – не выдержав нервного срыва дочери, заплакал ее отец. Девочке пришлось вызывать скорую помощь. Потом, когда она пришла в себя, отец с матерью похоронили их любимую собаку. Алиса стояла возле холмика с букетом цветов, а потом вдруг легла и обняла его. Только она больше не плакала. Из веселого, активного жизнерадостного ребенка девочка превратилась в куклу, у которой будто кончился завод. Нет, она по-прежнему прекрасно училась, посещала волейбольные тренировки, встречалась с друзьями. Но родителей пугала пустота в глазах. И дома девочка могла часами сидеть с фотографией собаки, не разговаривая. Напуганные состоянием любимой дочери, от которой осталась одна оболочка, мать с отцом пошли к психологу. - Что вам сказать, дорогие? Сильнейшее эмоциональное потрясение. У людей в возрасте или у кого сердце слабое так можно и инфаркт получить. Были примеры. У одной дамы кошечка умерла. А она ее пуще жизни любила. Вот и сразу плохо стало. Время идет, вашей дочке лучше не становится. Мой вам совет: купите собаку. Забавный щенок отвлечет, - советовала специалист с прической а-ля Монро. - Да купили бы уже! Хоть десять щенков. Слышать ничего не хочет. Пробовали тут съездить, там тоже бульдожки родились. Хотели ей сюрприз сделать. Ну, в комнату заходим, там щеночки копошатся. А дочь на них посмотрела, лицо руками закрыла и выбежала из той квартиры. Потом три часа ее успокоить не могли, - вздохнул отец Алисы. - С собакой у ребенка была сильная эмоциональная связь? – поинтересовалась специалист. - Не то слово. Росли вместе. Белла ее даже однажды от хулиганов спасла. Кушали в одно время. Гуляли, играли. Она как хвостик за Алисой ходила. И до чего мощная собака, ни разу не дернула поводок, когда дочка ее вела. Даже если вокруг собаки лаем заливались, она невозмутимо стояла, на них не реагировала. Со школы ее ждала всегда. За час сядет у двери и вздыхает. Потом оближет всю. Спала то в ногах у нее, то рядом. Лучшие друзья были. Те люди, что нашу собаку отравили… Грех так говорить, но будь они прокляты! Они нашу дочку этим уничтожили! Вы не представляете, что было, когда собака билась в судорогах. Как кричала Алиса… Она и сейчас плачет, ночью плохо спит, – мать девочки зарыдала, уронив голову на колени и закрыв руками. К слову, визиты к специалисту ничего не дали. Дочка упорно не желала возрождать себе радость к жизни. Она сильно похудела. Глядя на фарфоровые щечки, почти прозрачные, родители вспоминали, какой здоровой и красивой была их дочь. Они пробовали поговорить, но натыкались на глухую стену. А однажды Алиса сказала: - Если будете меня по врачам водить, я уйду от вас. Я здорова. Не надо мне таких психологов. Просто… Я не могу жить без нее. Простите меня… Отчаявшись помочь ребенку всеми доступными способами, родители отправились в храм. Стоя перед ликом святых, мать и отец просили Господа о чуде, которое сделает их малышку прежней. И то самое чудо не опоздало явиться… Стоял теплый осенний день. Под ногами лежала палитра разноцветных листьев. В воздухе звенело свежесть, прохлада, смешанная с запахом костров. Алиса вместе с мамой гуляли. - Хочешь, в магазин зайдем? Купим тебе игрушку. Или что хочешь, то и купим, - обнимала дочь молодая женщина. - Не хочу ничего. Просто пойдем и все. И мам. Давай вон той тропкой пройдем, там красиво, старый парк, - улыбка девочки получилась немного натянутой. Они свернули с привычного маршрута. И тут из-за поворота вышли четверо. Женщина с хищным выражением лица и в кожаном пальто, а также двое мальчиков-подростков. Четвертой была собака. Жалкое, несчастное существо ковыляло, припадая на левый бок. Мать Алисы замерла. Это была копия их собака Беллы! Но какой… Несчастной, изможденной. И тут она почувствовала, как напряглась рука дочери. Глянув в ее лицо, она увидела, как девочка сильно побледнела, а из ее глаз покатились крупные прозрачные капли. - Мотька сосиску жрет! Поди, кто-то шашлыки жарил. Смотри, аж давится, уродка! – захохотали подростки. - Всякую заразу подбирает. Ох, и надоела она мне! – вздохнула дама в пальто. Потом они заметили, что не одни. Увидела прохожих и собака. Воспаленным глазом ей показалось, что там та самая девочка из ее прошлого. Сердце тревожно забилось, готовое выскочить. Лапки подогнулись, и Мотя упала, забыв о сосиске. В этот момент Алиса, как была в нарядном небесного цвета пальто и белых колготках, метнувшись к собаке, упала на колени и обняла ее за шею. Все остальные замерли, шокированные. - Этто что? Уведите девочку свою, видите, собака наша паршивая! – выдохнула незнакомка с подростками. Те просто открыв рты, смотрели, как обнимаются ребенок и собака. А Мотя плакала. Ее высохшее тельце сотрясалось, но звуков не доносилось. Она забыла, что такое, вот так погладить и прижать к себе. Алиса подняла залитое слезами лицо. Но, несмотря на потоки слез, ее мать рассмотрела абсолютно счастливые глаза. Те, которые они с мужем уже отчаялись увидеть. Прежние глаза своего любимого ребенка… - Простите, это ваша собачка? – осторожно начала она диалог. - Ага. Наша. Любимая. Вот, брат за границу укатил, нам оставил. А мы теперь возись. Заботимся о ней. Гуляем. Сынишки мои ее так любят! – комкая перчатки и глядя в сторону, начала хозяйка Моти. - Очень вы ее любите. Бедное животное не сегодня - завтра умрет. Больное, голодное, забитое. Взрослая собака. Почему Алиса отказывалась от щенков? Нет, все что угодно, лишь бы никогда не видеть больше ее печальных глаз. Попробуем забрать эту Мотю, - подумала мама девочки, а вслух произнесла: - Можно вас на минуточку? – женщина в пальто отошла с ней в сторонку. Ее сыновья кидались друг в друга шишками. Алиса и Мотя по-прежнему сидели рядышком, практически не шевелясь. Золотистые локоны девочки разметались по плечам. - Видите ли, в чем дело… Полгода назад умерла наша собака, Беллочка. С той поры нашу дочку как подменили. Вы сама мать, поймете, какого это, видеть страдания ребенка и не знать, как помочь. Мы предлагали ей разных щенков, но, увы, ей никого не надо. Она просто чахнет на глазах. Сейчас я увидела невероятное: дочь будто вновь почувствовала интерес к жизни, я увидела это по ней. Я прошу, умоляю вас. Любые деньги. Продайте нам вашу собачку. Хотите, я на колени встану? – произнесла умоляюще мама Алисы. - Да ладно вам. Какие колени? Вон, дочка у вас так шикарно одета, а не жалея нарядных своих вещей прямо на землю уселась, да еще и собаку грязную гладит. Любые, говорите… Сейчас я с мальчуганами посоветуюсь. Мы ж ее любит, Мотеньку-то нашу, - дама отодвинулась к сыновьям. - Алиса… Встань, дорогая. Я… может быть, я смогу что-то сделать. Мы заберем эту собачку, милая, - мать обняла дочь. Ответом ей был благодарный взгляд счастливых глаз, из которых лилась вся синь небес. А Мотя просто лежала, уткнувшись крупной головой в колени ребенка. - Дети мои! Вон та баба чокнутая хочет нашу Мотьку купить для своей девчонки. Зачем она им понадобилась, такая страшная, ума не приложу. Причем хоть сколько заплатить готова. У богатых свои причуды. Что делать будем? Я бы от нее избавилась хоть сейчас, надоела, сил нет, гадина. Но ваш дядя Петя звонит из Германии, интересуется. Да и деньги регулярно шлет на корм этой твари. Ну, они не ей идут, конечно. Это нам, так сказать, за моральный ущерб. Просто если я ее продам, он же их слать перестанет? Опять тут деньги реальные предлагают! – женщина в нетерпении даже стала чуть подпрыгивать на месте. - Мама, да продай ты ее! Дядя Петя вообще ничего не узнает. Скажем, у нас она. Если надумает приехать, сообщим, что убежала. Да он и деньги-то шлет, чтоб себя виноватым сильно не чувствовать. Они ж там себе давно другую собаку завели. А тут деньги. Мама, ты мне айфон обещала. Вот и продавай ее. Но дешево не отдавай, раз им именно она нужна, любые деньги заплатят! – изрек старший сын. - Эээ. Мы тут надумали. Сердце кровью обливается, но готовы помочь в вашей беде. Берите Мотю. Недорого, за 70 тысяч всего. Кровиночка наша, роднуля! – хозяйка Моти пробовала впервые в жизни погладить на публике собаку, но та дернулась от прикосновения, как от удара. Без возражений мать Алисы предложила сразу пойти к банкомату. Она вспомнила, как муж хотел поменять какую-то деталь в машине. Деньги были отложены на это. И 70 тысяч за взрослую больную собаку, когда в разы дешевле забавные здоровенькие щенки, это, конечно, много. Но… Пусть Алиса станет прежней. Для этого не жаль любых денег. Потом хозяйка написала бумагу о продаже собаки. И трио бодрым шагом удалилось в сторону. Мать и дочка остались вместе с собакой. - Ой, а как мы ее поведем-то… Надо же поводок, - женщина растерялась. Алиса вытащила из кармана поводок. - Вот, мамочка. Это от Беллы. Она хотела, чтобы я его сохранила! Мотенька, пойдем домой, - Алиса погладила собаку, и они не спеша пошли по городу. По дороге мама девочки позвонила мужу и попросила съездить купить миски, игрушки, мясо и все, что нужно для собаки. - Наконец-то! Алиса рада? Дорогая, как ты ее уговорила на щеночка? Спасибо небесам, наша малышка оправилась от горя! – рассмеялся в трубку мужчина и отключился. - Это не совсем щеночек, - не успела сказать ему жена. А Мотя была счастлива. Она старалась идти прямо и красиво, хотя от голода подгибались ноги, практически не видел слезившийся глаз, да и отвыкла она уже ходить, все время сидела на привязи. Стоя перед незнакомой дверью, Мотя вдруг почувствовала каким-то своим собачьим нутром, что когда-то здесь жила собака. Похожая на нее. Так любившая эту маленькую ласковую девочку. Она даже будто увидела светящийся силуэт похожего на нее бульдога на площадке и услышала слова на их особом, собачьем языке: - Меня звали Белла. Только береги ее, слышишь? И люби за нас двоих! Мотя кивнула головой. Дверь распахнулась. Собака вся сжалась при виде незнакомца. Папа Алисы изумленно смотрел на исхудавшую больную собаку, которая, съежившись, смотрела на него одним глазом. А рядом стояла дочь. Она смеялась. Впервые за полгода. И на щеках, как и прежде, играл румянец. Исчезло выражение затравленного зверька из ее самых красивых в мире голубых глаз. Он не задал ни одного вопроса. Просто наклонился на корточки, взял Мотину лапку и произнес: - Ну, привет, собака! Заходи домой, будем мыться, кушать, спать. Добро пожаловать! - Она тебе понравилась, папочка? Мотя? – вопрошающе посмотрела Алиса. - Конечно, любимая. А отмоем, так твоя Мотя всех краше станет! Все у нас теперь будет хорошо! Пока жена и дочь возились в ванной, он позвонил другу-ветеринару со словами: - Серега, срочно к нам. Мы собачку дочке взяли. Да не, не щенка. Тут глазик ей подлечить надо, так осмотреть, не сломано ли чего. Ее избивали, похоже. Давай дуй к нам! Только быстрее, чтоб хоть ничего с ней не случилось! Впервые это ночью Мотя спала, не вздрагивая при каждом шорохе, на чудесном мягком диване, вымытая и накормленная. Только ей было немного стыдно. Она так жадно ела то мясо… Хотела культурно и красиво, но не удержалась, набросилась, давилась даже. Просто ей так хотелось поесть. А рядом спала самая замечательная в мире девочка. Чьи пахнущие карамельками ручки трогательно обнимали собаку за шею. Мотя открыла глаз (второй пока заклеили, чтобы подлечить) и лизнула маленькую хозяйку в щечку. Та улыбнулась во сне и еще крепче прижалась к собаке. С утра дома звенел детский смех. Отец и мать по квартире как на крыльях летали. Они не знали, кого целовать больше: дочь, или эту собаку, которая подарила им счастье. Месяц понадобился на восстановление. Лечение, прекрасное питание, забота, а главное, любовь, сделали свое дело. Мотя превратилась в ту, кем и была – элитного представителя своей породы, красивую здоровую собаку. Алиса больше не плачет, только иногда тревожно ищет глазами Мотю или просыпается ночью, чтобы посмотреть, рядом ли она. Мотя повсюду следует за ней. Они неразлучны. Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛

Катя и Сергей были обычной, в меру счастливой семьей. Восемь лет в браке. Дочка недавно в школу пошла, муж иногда закидывал удочки на то, чтобы завести второго ребенка, но Катя упорно делала вид, что не понимает намеков. Она до сих пор с содроганием вспоминает то время, когда родилась Ксюша. Муж целыми днями на работе, она одна с ребенком в крошечной комнатушке, на оплату которой уходила половина зарплаты. Вздохнуть свободнее удалось после того, как Кате по наследству перешла бабушкина квартира. Тогда Кате казалось, что это - настоящие хоромы! Она даже нашла довольно выгодное хобби, чтоб побыстрее накопить денег на ремонт в квартире. Днем она сидела с ребенком, а по ночам шила. Иногда в гости приезжала мама, присматривала за дочкой, помогала по хозяйству. Единственная, от кого помощи не было никогда, зато была масса претензий, была свекровь. - Ой, ну как вы там, молодые родители? Все у вас хорошо? Я видела фото с прогулки, разве можно без шапочки? Куда твоя жена смотрит? – звонила она сыну и нелестно высказывалась о невестке. - Мам, ну тепло ведь. Зачем кутать? – откровенно недоумевал он. - Она бестолковая, а ты подкаблучник! И дите у вас глупым станет, если голову застудит! - Так приезжай, сама будешь одевать и гулять. - Ну конечно! А то у меня других дел нет! Это Катькина мать - лодырь, только и делает, что у вас трется! А у меня времени нет разъезжать по гостям. Сергей благоразумно молчал о том, как его мать отзывалась о них (как о беспечных родителях). Но Катя и сама понимала, что теплых и дружеских отношений со свекровью не получится. В общем-то, она была не против этого. Чем дальше она от них, тем дружнее и счастливее их брак. Так продолжалось все восемь. Свекровь приезжала редко, так как любой приезд подразумевал подарки, а у нее «не печатный станок дома стоит». Катя настолько привыкла общаться с матерью мужа пару раз в год, на расстоянии, что была мягко говоря удивлена, когда муж объявил, что его мама приезжает погостить. - Катюш, мама всего на недельку приедет, ну максимум на две. У нее в квартире ремонт, краской пахнет, грязь, пыль. А у нее астма, ты же знаешь. Не на улице же ей жить. - Ну вообще-то у нее там дочь неподалеку живет, могла бы к ней заселиться, - Катя пыталась зацепиться хоть за что-то, чтобы избежать столь заманчивой перспективы. - Ну ты же сама знаешь, у Дашки одна комнатушка, они и так там друг у друга на голове сидят. Да и как с ее болезнью в тесноте – будет приступами мучиться. А у нас все-таки двухкомнатная, просторная квартира, с ремонтом. Ей тут будет комфортнее. Да и нам полегче станет. Она и тебе с хозяйством поможет, и дочку в школу проводит. - Как ты все красиво расписал. Только вот слабо верится, что твоя мама будет мне помогать. За восемь лет она помогла мне примерно… ни единого раза, ничем! - Ну котенок! Это всего на пару недель. Ну пусть поживет, тебе жалко, что ли? - Ладно. Мне не жалко. Но если она посмеет делать мне замечания в свойственной ей хамской манере, поедет дышать краской или дочке своей на голову, в однушку! - Но она же никогда… - Я сказала – сразу поедет! Никаких советов по готовке, никаких нравоучений, никакого вмешательства в наши с тобой личные отношения. Ни-че-го! Понял? Заранее с ней все это обговори. И даже не привози ее, если она не согласится. - Ладно! – муж не стал спорить, так как понимал – Катя права. Мама не стеснялась в выражениях, когда хотела поддеть невестку. Нельзя было сказать, что она ненавидела жену сына, но возможность уколоть ее, выставить заразой криворукой, не упускала. Катя молчала и не реагировала лишь потому, что семейные встречи случались крайне редко. Мама должна была приехать через неделю. Пришлось сделать некоторые перестановки в комнате дочки, чтобы бабушке было удобно и комфортно. Бабушка приехала рано утром и сразу начала наводить свои порядки. - Ой, это что вы мне тут поставили? Раскладушку что ли? - Это диван, Зинаида Петровна! Вам на нем будет удобно, – Катя старалась изобразить заботу, но получалось слабо. - А ты б сама на нем поспала! Он же жутко неудобный. Пусть Ксюша на нем спит, а я на ее кровати. Мне кажется, она куда удобнее. - Это детская кровать и она на ваш вес не рассчитана. - Ты что это, намекаешь на то, что я толстая? Ты? Да ты, дорогая, видать себя в зеркало не видела. Мне кажется, с нашей последней встречи ты набрала не меньше десятка. - Я повторяю, это детская кровать, для вас приготовлен диван. В шкафу две свободные полки и пустые плечики – развесите и разложите свои вещи. – Катя говорила ровным и четким тоном, боясь проявить хотя бы одну эмоцию в ответ на явные провокации свекрови. Ведь стоило ей хоть как–то отреагировать, и их скандал в пару секунд превратится в цепную неуправляемую реакцию. Выйдя из комнаты, Катя схватила мужа под руку и потащила в кухню. - Я тебя предупредила. Один выпад – и поедет с таджиками квартиру красить, - заворчала она. - Я поговорю с ней. Только ты тоже ее не цепляй. Может и правда диван не удобный? – отбивался муж. - Напомнить тебе, на чем мы спали до того, как в эту квартиру переехали? Или может вспомнишь, как твоя мама насмехалась над нашей нищетой, в то время, как сама в квартире мебель обновляла? - Я поговорю с ней, - повторил Сергей и скрылся в комнате дочки, которая теперь стала гостевой. Видимо, разговор действительно имел результат, целую неделю свекровь молчала и Катю не трогала. Однако, пошла вторая неделя, а на скорый переезд свекрови не было и намека. Третья неделя пролетела под молчаливое негодование Кати, а к концу четвертой она готова была взорваться праведным гневом. - Сереж, ты говорил, что она приедет на неделю. Максимум на две. - Ну кто же знал, что эти таджики такими криворукими окажутся. Мало того, что медленно работают, так еще напортачили с покраской. Пришлось переделывать. Ну котенок, она же нам не мешает, верно? - Ага, но и не помогает. Спит до обеда, полхолодильника сметает, берет мои вещи. Я ей говорила, но не царское же дело меня слушать. Так что давай, подключайся. - Ты не сможешь ее выгнать, ты же у меня слишком добрая, - подлизывался муж. - Я с удовольствием ее выставлю и отвешу ей волшебный скоростной пендель на дорожку. Единственное, что меня сейчас останавливает - уважение к тебе. Если не хочешь его потерять – урезонь свою мать! Она месяц живет, хоть бы раз что купила. Хоть печенюшек к чаю. Только критикует мои блюда и метет все, что я покупаю. - Ну у мамы всегда был плохой аппетит. Она не любит суп, а от макарон поправляются. А она за фигурой следит. - Странная диета, не находишь? Кофе с пирожным как родной залетает, а макароны видимо из вражеского лагеря, сразу на задницу откладываются. - Ну перестань! Тебе жалко, что ли? - Нет, но я иногда тоже хочу чай попить. Иду с работы, уверенная, что дома есть сладкое, а оказывается, что из сладкого только сахар и ее приторные улыбочки. - Хорошо, поговорю с ней. Кате не было жалко ни пирожных, ни других продуктов, но ее раздражала бесцеремонность свекрови и стремление пожить за чужой счет. Почему–то мама Кати даже просто в гости с пустыми руками не приходила, а эта готова у ребенка последнюю вкусняшку отнять. Но Катя надеялась, что все это скоро закончится, потому терпела, хотя к концу месяца начинал дергаться не только глаз, но и все лицо. Проблема была еще и в том, что свекровь много лет жила одна. Видимо, привыкла ни в чем себя не стеснять. Например, она могла повесить выстиранное нижнее белье на самые неожиданные места – спинку стульев, двери, батареи. Мало того, что это было неприятно, так она еще и оскорблялась, когда ее просили убрать это и повесить на балкон. - Так у вас балкон вечно открыт. Белье будет все в пыли. Это ужасно вредно! Я не собираюсь всякие микробы цеплять из-за ваших капризов. - Мам, ты не понимаешь, что ли? Я все-таки мужчина, твой сын, мне не очень хочется видеть твое белье на спинке кухонного стула. - Ой, какие мы нежные! Напомнить тебе, что я видела и твои трусы, пока ты жил со мной? - Мам, хватит! Это последнее замечание. Не хочешь сушить на балконе – суши утюгом! - Ага! Ты в своем ли уме? Утюгом, чтобы пар меня добил? Ты не забыл, что у меня астма? - Ну как-то надо этот вопрос решать? - Я могу не стирать! - Ну вот уж нет, - вмешалась в диалог Катя, - стирать вы будете. И еще, Зинаида Петровна, дорогая, не стесняйтесь пользоваться душем и ванной, мы не так много за воду платим. Не бойтесь, можете хоть каждый день мыться. - Это ты сейчас на что намекаешь? – свекровь приготовилась отстаивать свою поруганную честь. - Ни на что, кроме того, что вы за время пребывания у нас всего два раза в душе были. А за окном не январь. Может вам неудобно? Мочалка плохая, мыла нет? Я готова вам помочь. - Ты меня обвиняешь в нечистоплотности? Сергей! Ты будешь молча слушать, как твою мать открыто оскорбляют? - Мам, Катя же как лучше хочет, - покраснел сын. - Я просто выясняю, может вам у нас не комфортно? – перебила мужа Катя. - Может у дочери лучше будет? - Вот уж такого не ожидала! – крикнула мать и скрылась в своей комнате, громко хлопнув дверью. - Сереж, а не загостилась ли у нас твоя маменька? – накинулась на Сергея жена. Сергей изменился в лице, но постарался взять себя в руки, чтобы жена не заметила его обреченного вида. - Ну она же скоро съедет, - сглотнул он. - Сереж, она молодая женщина, при этом совершенно не следит за гигиеной. Я уж не говорю тебе о том, какие сюрпризы она порой оставляет, берегу твою нежную психику. Но если так будет продолжаться, я запрещу ей жить с Ксюшей в одной комнате. Это опасно для ребенка. Кроме того, дочка жалуется, что бабушка жутко храпит! - Ну ладно тебе, прям жутко… - Знаешь, я на пару ночей тебя к ней отселю. Проверишь! Ребенок не высыпается, а ведь она в первом классе, для нее и так сейчас сложное время. В обед она теперь не отдыхает, еще и ночью не спит. Либо ты решаешь вопрос с матерью, либо сам с ней в комнате жить будешь. А я с дочкой в нашей спальне. Понял? - Понял… Я поговорю с ней. - Сереж, смени пластинку, эта уже заезжена. – уходя, бросила Катя. Прошел еще один месяц, начался третий. Намеков на то, что мама собирается съезжать, не было. Катя уже отчаялась намекать и ругаться с мужем. Сергей тоже стал какой-то странный. Перестал спорить, постоянно обещал поговорить с матерью, но ничего не менялось. - Сергей, я все понимаю, ремонт затянулся. Пятый раз его переделывают. Но! За три месяца вполне можно было покрасить стены, положить линолеум и натянуть потолки! Ты уж извини, но я не глупая. Дело не в ремонте, да? Давай рассказывай! Или я сейчас еду домой к свекрови, сама все доделываю и перевожу ее. Все! Мне надоело! Она меня достала! - Ну, котенок. Там просто у соседей трубу прорвало, как раз перед самым окончанием ремонта. Залило все, и мамину квартиру, и ниже этажом. Я тебе не хотел говорить, чтобы не расстраивать. Но ей придется у нас еще пожить. Там месяц только сушили все, обдирали и теперь вот начали заново… Кате хотелось биться головой о стену от безвыходности положения. Она видела, что муж либо недоговаривает, либо привирает. Но усталость и раздражение уже настолько захватили ее, что она боялась устроить скандал, который положит конец не только пребыванию свекрови в ее доме, но и ее семейной жизни. Кате казалось, что еще немного и она выставит свекровь и мужа за дверь, чтоб наконец зажить в тишине, чистоте и спокойствии. Дочка тоже постоянно спрашивала, когда уедет бабушка. Начала проситься с ночевкой ко второй бабушке, хотя раньше не любила ночевать вне дома. Теперь же едва ли не каждый день она просилась оставить ее у второй бабули. Ситуация складывалась безвыходная, и неизвестно, сколько бы еще на оставалась таковой, если бы однажды Катя не пришла с работы пораньше и не подслушала любопытный разговор. - Доча, да отправлю я тебе денег, не ори! Квартиранты сказали, что у них там проблемы какие-то. Отдадут. Нет! Я не могу их выставить, придется других искать. А это время! Что? Как мне тут? Нормально! Хотя эта зараза порядком истрепала нервы. Нет! Я не могу ее послать, я живу у нее. А брат твой подкаблучник, тоже не смеет ей слово вякнуть. Ладно, давай. А то скоро эта мегера с работы явится, будет по шкафам шарить, проверять сколько я съела. Кате казалось, что на нее рухнул метеорит. Хотя подслушанное сразу делало ситуацию логичной и понятной. Свекровь к ним переехала, в свою квартиру пустила жильцов, а денежки дочке отправляет. Всем хорошо, все довольны! А что до Кати - мегеры, так на нее и внимание обращать не стоит. Кате привиделось, что если б сейчас ей под руки попался муж, она бы его пополам разорвала голыми руками. А уж свекровь - на мелкие кусочки покрошила. Чтобы не расплескать злость на мужа, Катя решила тихо выйти и дождаться его у подъезда. Ксюша сегодня ночевала у ее матери, поэтому сборы свекрови должны пройти так, как запланировала Катя. Ничего не подозревающий Сергей с улыбкой шел от машины к дому. Он издалека заметил супругу, сидящую на лавочке, но не удивился, тому, что она его встречает у дома, чего за все восемь лет брака не бывало. - Привет, котенок! А ты что не заходишь? – подошел Сергей. - Да вот, тебя жду, - равнодушно ответила жена. - Зачем? Соскучилась? - Конечно! В глаза хочу твои посмотреть, перед тем, как вырву тебе их ко всем чертям! – вдруг гаркнула Катя, подпрыгнув на скамье. - Что у вас там опять случилось? - У нас? Ничего! А вот у вас с мамой сегодня переезд. В ее квартиру. Квартирантов выставите, или к Дашке попретесь, мне все равно. В моем доме вашей ноги больше не будет! - Какие квартиранты? – Сергей прокололся уже на первой фразе, так как врать он не умел. - Такие! Я все знаю, хватит выкручиваться! - Ну зайка! Ты же знаешь, Дашка живет очень плохо, ребенок маленький, работать она не может. А сейчас еще муж ее не работает. Им не на что жить. Вот мама и придумала сдавать свою квартиру, а деньги им отдавать. Хоть какая-то помощь… - А почему эта благодетельница не с ними живет? - Ну Кать, что ты ерунду несешь. Куда она поедет. У нас и места больше, и условия лучше. - И ни копейки мы за это все не просим, да? – У Кати внутри все клокотало. - Зайка, давай домой зайдем и там поговорим? - Давай! Как раз вещи соберешь. Свои и мамины! И сегодня же съедете. Оба! - Ты что, выгоняешь меня? - Ты меня обманывал три месяца. Я устала. Хватит! Это моя квартира и я хочу жить в ней с комфортом. – прошипела Катя. - Ага, твоя, которую я обставил! – выпалил Сергей. - Которую я обставила на деньги, полученные от шитья! Если помнишь, я шить начала, когда дочка маленькая была. В отличие от твоей сестрицы я не ныла, не садилась матери на шею, а работала! - Ой. Ну не заводи свою шарманку. Святая Екатерина! Катя с мужем поднялись в квартиру, где их ждала мать. Она услышала, как они скандалят у порога и подготовилась защищать сына и нападать на невестку. Но Катя опередила ее. - Дорогие гости, а вам хозяева не надоели? – Катя кипела, словно разогретый чайник. - А что такое? – казалось, Зинаида Петровна была искренне удивлена негодованием невестки. Ее желание скандалить испарилось, едва она увидела, как решительно настроена Катя. - Вам домой-то не пора? Вроде ремонт закончился! Я вам больше скажу, и ремонт закончился, и мое терпение, и время вашего бесценного пребывания у нас! - Ну и что? Мне у вас хорошо! Я не планирую уезжать. Тем более, теперь ты все знаешь, да и привыкли все уже друг к другу. Три месяца живем душа в душу! – выдала свекровь. - А ну-ка быстро собрала свои манатки и за дверь! – Катя перестала сдерживаться и заорала во всю силу своих легких. Терпеть присутствие родственницы мужа она больше не могла и не хотела. И так за время пребывания в гостях «мамы» у нее сдали нервы. Муж решил вступиться, но моментально прикусил язык, едва Катя перевела на него яростный взгляд. Она взяла телефон и пошла звонить Даше, золовке, чтобы та срочно приехала. - А что случилось? У меня ребенок спит! – заартачилась женщина. - С ним муж может посидеть, ты прекрасно умеешь водить! - У нас бензина нет, ты меня заправишь? - Сама заправишь! И так уже привыкла на чужой шее кататься! Чтобы через полчаса здесь была. Спустя час недовольная золовка ввалилась в квартиру. - Ну и что за срочность? К ее приезду Катя уже собрала вещи мужа и побросала в сумку все с полок свекрови, несмотря на их попытки возражать и уговаривать. - Забирай своих родственничков! Я думаю, ты достаточно накопила денег от съема материной квартиры, теперь сможешь содержать свое семейство! - Не поняла… - А я и не удивляюсь! Я замучилась тащить на себе эту приживалку и этого вруна. Все! Хватит! Мать тебе помогает, вот и забирай ее себе. А брат твой вроде и зарабатывает даже сам, вообще выгодное приобретение! - Кать, у тебя крыша что ли поехала? Никого я забирать не собираюсь! У тебя вон какие хоромы, денег у вас навалом, могла бы и потерпеть! А мы живем плохо, муж не работает, ребенок маленький. - Муж твой уже три месяца сидит, не работает и не ищет работу. А зачем? Ведь есть денежки от съема! Ничего! Теперь найдет работу! Посмотри сколько плюсов сразу! - Мать не может у меня жить! Мой Игорек против, они не поладили! - Да ты что? Какое совпадение! Мы с ней тоже не поладили. Но никого ж это не смутило! - Он бы не согласился с ней жить! - Да плевать я хотела! Препирательства продолжались еще около получаса. В итоге, Даша, психанув и обозвав Катю неблагодарной сволочью, забрала мать с ее вещами и уехала. Сергей остался. Катя не настаивала. Выгнать его ей хотелось только первые полчаса скандала. Он, конечно, обманул ее, но ведь не из худших побуждений. Кате не хотелось сейчас скандалить. Она молча развернулась и пошла спать. Скандалить она не любила, любые выяснения отношений давались ей с трудом. А тут такое представление. Небось все соседи ухом к стенам прилипли! Сейчас она была выжата, как лимон. Не было даже ощущения победы. На следующий день Катя получила гневное сообщение от золовки. Похоже та всю ночь его сочиняла. Отвечать не было ни сил, ни желания. С утра они с мужем устроили генеральную уборку в квартире, как раз был выходной. После обеда забрали дочку от мамы и отправились с ней в парк, а позже вернулись в свою квартиру. - Даже не верится… - Катя не стала пояснять, что имела ввиду, но Сергей и так все понял. Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛