Рассказы Мила Шилова Мил Рэй

Одна женщина ходит к нам в клинику каждую весну-лето. Каждый раз она приносит котят, все новых и новых. Котят лечит, раздает и в следующем году приходит снова. За год ровно 1 раз, но пачкой по 5-7 малышей, иногда даже разных возрастов. Но нет, она не из тех, у кого «кошечка ежегодно испытывает "радость" материнства». И не из тех, кто специально ходит подбирает котят. И не из тех, у кого в квартире много мурчаще-хвостатых. Ей просто достался такой кот. И кличка у него такая... говорящая — Мазай. Сначала кот носил домой своих котят. Где-то на стороне гулял и приносил. Как весна к концу подходит — так начинается. Всегда черных нес, таких же, как он, как будто другие у него и не получались. Может быть и чужих воровал, чтоб только черные были, кто ж на даче там разбираться будет. Когда он приносил всех (по одному в день, мол, хозяйка так и было, ровно столько, а плюс-минус один — кто ж заметит) и делал перерыв на несколько дней, котята собрались в большую коробку и везлись в клинику. Лечить — вакцинировать — раздавать. Если кот прервался — значит всех, кого хотел уже притащил. Потом хозяйке надоело. Однажды в дождливый осенний день Мазай приехал на кастрацию. Весной все радовались. До конца мая. В конце мая бедная женщина влетела в клинику и поставила коробку с котятами на стол, устало проговорив «Вы представьте себе, этот стервец чужих котят теперь тащит! Зато хоть разноцветных теперь!».

Галя еще раз проверила закрыты ли окна, спички спрятала и, присев у зеркала, говорила, отделяя слова от губ движениями помады: - Светочка, мама пошла в парикмахерскую. Позвонит приятный мужской голос, скажешь: «Мама уже вышла». Это парикмахер… Позвонит противный женский голос, спросит: «А где Галина Петровна?"… Это с работы. Скажешь: «Она пошла в поликлинику… выписываться!»… Не перепутай. Ты девочка умненькая. Тебе шесть лет. - Будет семь, - поправила Света. - Будет семь. Помнишь, кому можно открывать дверь? - Помню, - ответила Света, - Никому. - Верно! А почему нельзя открывать, не забыла? - Бабушка говорит: «По лестнице нехорошие бандиты с топорами ходят, прикидываются водопроводчиками, тетями, дядями, а сами непослушных девочек топят в ванне!» Правильно? - Правильно. - А бабушка придет, ей открывать? – спросила Света, откручивая кукле ногу. - Бабушка не придет, она на даче. Приедет завтра. - А если сегодня? - Я сказала: завтра! - А если сегодня? - Если сегодня, это уже не бабушка, а бандит! По домам ходит, деток ворует. Еще есть дурацкие вопросы? - Нету вопросов! – ответила Света, внимательно глядя, куда мать прячет от нее французские духи. - Вроде порядок, - Галя цепким взглядом таможенника ощупала отражение в зеркале, - Буду часа через два. Нет, через три! - Так долго обстригать будут? Ты не слон! - Не обстригать, а стричь. Это плохой мастер все делает тяп-ляп, а хороший мастер, - Галин голос потеплел, - настоящий мастер все делает хорошо, поэтому долго. Никому не открывать! Мать чмокнула Свету и, хлопнув дверью, ушла. Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула на голову кукле, приговаривая: - Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо! Тут раздался звонок в дверь. Света побежала в прихожую и звонко спросила: «Кто там?» Хриплый голос ответил: - Открой! Это я – твоя бабушка! - Здравствуй, бабуля! А зачем таким страшным голосом говоришь? - Да, простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай! - Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня! - А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице и ноги сильно болят! Света набросила на дверь цепочку. - Бабушка, - задумчиво сказала она через дверь, - я открою, а ты – бандит? - Какой еще бандит?! – бабушка закашлялась. - Обыкновенный. Сама говорила. Прикинешься бабушкой и в ванне утопишь! Приезжай завтра, будешь бабушкой! Старушка спустилась на ступеньку, заплакала: - Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит! Бессовестная! Когда мать с отцом будут? - Папа после работы, - донеслось из-за двери, - А мама пошла выписываться к парикмахеру. - Куда? – бабушка вскочила, - Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут! - Бабуль! Бабуль! – пробивался из-за двери детский голосок, - Ты не умрешь! Мама сказала, ты сначала всех нас похоронишь! - Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь! В это время по лестнице подымался мужчина в сапогах и спецовке. Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился: - Кого оплакиваем, бабуля?

Одна моя знакомая, мать троих детей, недавно снова вышла замуж. И как ей это удалось — для меня большая загадка. Нет, дело не в том, что многодетных матерей не берут замуж. Берут, если любят! Просто, сколько я её помню по первому браку, она всегда была «самой плохой матерью и самой плохой женой». Несколько раз в «прошлой» её жизни я была у неё дома. Помню её всегда уставшей, замученной, растерянной. У неё то подгорала каша, то младший по часу ходил в описанных колготках, а она разрывалась между ним, средним с его уроками, плитой, и руки не доходили поменять мокрое. Ещё нужно было успеть приготовить ужин, потому что скоро муж придёт с работы, как-то прибраться, потому что он любит порядок. Она хватала игрушки, распихивала их по коробкам. Мелкий опять разбрасывал… Параллельно включала интернет, что-то рассылала по почте — она ещё и подрабатывала, потому что зарплаты мужа не очень-то хватало… И всё это превращалось в какой-то бесконечный унылый хаос. Приходил муж, смотрел на беспорядок и мимоходом кидал фразу: — Дай коту воды! Сделай хоть что-нибудь полезное... Полушутя-полусерьёзно. Но я эти его слова хорошо запомнила. И моя подруга бросала почту, поварёшки, описанные колготки и с виноватой улыбкой наливала коту в миску воду. Чтобы сделать это единственное полезное за день. А я тогда сделала глупость. Чтобы как-то разрядить обстановку, тоже полушутя предложила бросить всех этих котов и недоделанный ужин, собрать детей, накраситься (это жене) и сходить в кафе. — Я и своих прихвачу. — Старая она уже краситься! — отрезал её муж. Тоже как бы в шутку... Я смотрела на эту женщину и с ужасом понимала, что она вообще-то младше меня. И если она старуха, то кто тогда я?

«Если бы вы знали, сколько я похоронила друзей, которые вели здоровый образ жизни… 1. Болезни приходят не от того, что экология плохая, вода грязная, еда пластиковая и мы мало двигаемся. Отнюдь! Это — первое. Болезни не зависят от того, живёте вы в городе или в деревне. Поверьте, человеческий организм — идеальная машина по адаптации к любым условиям и пище. Вот мы, селяне, не можем есть вашу городскую порошковую пищу, пить вашу воду и дышать вашим воздухом. Но не потому, что всё это грязное, а потому что это другое, непривычное нашему организму. А вы у нас в горах дрищете, пардон, от нашей родниковой и речной воды, от коровьего молока, баранины и остального, и от нашей высоты, и от давления ваши головы трещат, как арбузы. Но (!) не там и не там — не плохо! Просто у нас среда обитания разная. Вы — адаптированы здесь, а мы — там. В горах так же болеют, как и в городе, успокойтесь. А в городах так же есть долгожители. 2. Второе: Если человек живёт в гармонии с природой, молится, медитирует, занимается йогой, ест пророщенные зёрна пшеницы, то это не означает, что он будет жить 100 лет и помрёт здоровым! Отнюдь! С чего вы взяли, что если жить на берегу моря в позе лотоса, то болеть не будешь? Если бы вы знали, сколько я похоронила друзей, которые вели исключительно здоровый образ жизни! ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЗДОРОВЫЙ!!! Среди них спортсмены, врачи, целители и люди, круглосуточно работающие над своим духовным ростом. Некурящие, непьющие — они умирали от рака.

Одна женщина средних лет привезла к себе свою бабушку, которая от старости ослепла. Ей было девяносто лет: сухонькая старушка с натруженными руками. Она этими руками всю жизнь копала огород, доила корову, кормила овечек и кур, стирала, мыла, стряпала… Ручки как птичьи лапки высохли. И этими лапками бабушка теребила платочек; сидела на диване и платочек теребила. И из невидящих глаз сочились скупые старческие слёзы. Вроде бы ее перевезли в лучшие условия: туалет тёплый, диван, столик с тарелкой... Дом продали в деревне и живность тоже. Как слепая старушка будет одна жить? Вот внучка и взяла ее к себе. Бабушка работала всю жизнь. Сейчас может на диване отдохнуть! Но старенькая труженица не привыкла сидеть без дела; она погибала без работы. И стало происходить вот что: бабушка ощупью мыла посуду. Женщина приходила с работы и перемывала тарелки. Сами понимаете, что там намоет слепой человек девяноста лет. Но приходилось делать это втайне от бабушки. Та ведь думала, что хорошо посуду моет, помогает. И просила оставить ей работу на день: посуду для мытья… Мол, ты не мой, я помою сама!

— Валя, ну это невозможно. Ну сил же никаких нет. Шестой месяц я замужем за Отаром, шестой месяц меня обсыпают розами, шестой месяц я счастлива и шестой месяц я живу в адском общежитии ((( У нас едят, пьют, смотрят телевизор, а иногда и остаются на ночь все. По-моему, весь Тбилиси. Ладно, к троюродному брату шестой сводной сестры покойной бабушки Ламары на неделю к нам, то карданный вал купить в столице, то зуб вылечить, я привыкла. К дяде Ростому, шестиюродному свату, приезжающему раз в месяц на 3 дня на медицинский осмотр у известного профессора, я тоже привыкла. Родственники, я понимаю. Но почему к нам постоянно ходят все его друзья садика, школы, ясельной группы, роддома, института, работы, я не понимаю. И это грузинское «ахлобели»? Что это за степень кровного родства такая — «близкий»? Я поняла, что друг – «мегобари», это человек, с кем у тебя крепкая дружба. А «ахлобели» — это весь остальной город, который может прийти к тебе на обед без приглашения, потому что он «близкий». Нет, нас тоже тянут в гости, но я не могу 6 раз в неделю завтракать, обедать и ужинать у чужих людей. А люди могут(( И, господи боже мой, они любой повод, любое случившееся, сообщают сразу всем и всей компании. У Резико пропала собака – всему району обзвон, всем друзьям, каждому. Шесть минут – собаку нашли. Да они целым городом вышли ее искать, собака наверно просто как я хотела полчаса побыть в одиночестве. Щас. Нашли, обцеловали до полусмерти. Потом всю ночь праздновали порвали два баяна. Собака лежит под ванной, оттуда доносятся звуки «господи, за что». Потом у Резико испортился электрический чайник – звонок нам и всем. Что делать с чайником? Купить новый 50 долларов сейчас, увы, нет. Собрались, купили 12 литров пива, 40 хинкали, 2 кг копченого сулгуни, свежий тархун и молодой редис на закуску. Обсудили. Весь вечер обсуждали. Для скорейшего достижения консенсуса трижды спели Мравалжамиер. Пока в час ночи не позвонил дядя Гурам, отец Резико, и не сообщил тостующим, что чайник починил, там проводок отошел. И так постоянно, Валя. Хотя что я тебе рассказываю... Купата притащил глиняного гномика огромного. Говорю зачем он нам, не знаю, отвечает. Ехал с моря на машине, дедушку на дороге жаль стало, купил две штуки. Вот один вам. И можно я у вас переночую, а то я дома с Макой переругался, она меня выгнала и еще можно что-то от головной боли – она гномика второго об нее разбила и болит. (Полгода пытаюсь выяснить как имя Купаты – никто не помнит, говорят он Купата с первого класса школы, а до школы они не пили и потому туда дальше память плохая). Заур приходит, топчется в прихожей, потом просит посмотреть программу «Шеф повар». Мама его сериал смотрит, папа политические новости, за телевизор и так ругань, а компьютер сгорел. Конечно садись смотри, дорогой, какие могут быть разговоры. Мой телевизор – твой телевизор. Вано просто так не приходит никогда. Он приходит обсудить новый экспонат в своей коллекции перочинных ножей. Ну как он может купить его, когда не знает мнения самой дорогой ему половины города. Имеется ли шпенек для быстрого выброса и надежен ли лайнер-лок для фиксации лезвия. Уже даже я, покупая нож для хлеба, могу оперативно на глаз прикинуть, отвечает ли объект уровню твердости в 58 HRC по шкале Роквелла.

Дедушка оставил мне в наследство 20 тысяч долларов. Я летела домой, чтобы обрадовать мужа Но у двери я услышала его разговор с сестрой, от которого у меня подкосились ноги... Аня сидела в приёмной нотариуса, нервно теребя в руках паспорт. Сердце колотилось, как у пойманной птицы, хотя поводов для страха, казалось бы, не было. Просто деньги. 20 тысяч долларов. Сумма, которая казалась ей, медсестре с зарплатой, едва хватающей на жизнь, астрономической. Двадцать тысяч, оставленных ей дедом Николаем. Вспоминался его тихий голос, морщинистое лицо, добрые глаза, всегда смотревшие на неё с какой-то особенной теплотой. В детстве он часами читал ей сказки, мастерил деревянные игрушки, учил различать птиц по пению. А потом, когда Аня выросла, он всегда интересовался её делами, выслушивал жалобы на тяжёлую работу, подбадривал, говорил, что она сильная и обязательно справится. И вот теперь — наследство. Неожиданное, словно привет из прошлой, более счастливой жизни. Нотариус, сухощавая женщина в строгом костюме, наконец вышла из кабинета и жестом пригласила Аню войти. Процедура заняла не так много времени. Когда всё было закончено, нотариус протянула ей документы. — Вот, — сказала она, — всё готово. Деньги скоро поступят на ваш счёт. Аня взяла документы, поблагодарила и вышла на улицу. Осенний воздух показался особенно свежим. Двадцать тысяч долларов. Это не просто деньги. Это возможность. Возможность немного передохнуть, подлатать дыры в семейном бюджете, может быть, даже купить что-то давно желанное, как новый диван или стиральную машину. А ещё Аня мечтала о небольшом отпуске. Она представила себе, как расскажет обо всём Максиму. Ему тоже сейчас нелегко, работает на двух работах. Он, конечно, обрадуется. Вместе они решат, как лучше распорядиться деньгами. Аня улыбнулась. Вот и повод устроить сегодня вечером небольшой праздник. Идти до дома было недалеко. Аня шла неспеша, наслаждаясь первыми лучами осеннего солнца. В голове строились планы, мечты, надежды. Ей вдруг показалось, что жизнь налаживается. Подходя к двери, она услышала приглушённые голоса из их квартиры. Может быть, Максим вернулся раньше, и к нему зашла Олеся. Но что-то в этих голосах заставило её насторожиться. Она остановилась у двери, приложила ухо. Голоса стали различимыми. Это были Максим и Олеся. — Ну что? — говорил Максим. — Как думаешь, получится у неё выманить? — Конечно, получится, — отвечала Олеся. — Куда она денется? Ты же её муж. Скажешь, что деньги нужны на общее дело, на развитие семейного бизнеса. Она и отдаст. — Да я вообще не понимаю, — продолжал Максим. — С чего это дед ей деньги оставил? Что, больше некому было? Мне, например, я же её муж. Я должен контролировать семейный бюджет. — Ну ты же знаешь, она его внучка. Он её всегда больше любил, — сказала Олеся. — А деньги? Что деньги? Она же замужем. Значит, деньги не её, а ваши общие. — Вот именно, — подхватил Максим. — Общие. Значит, и мне они тоже причитаются. А то она сейчас начнёт строить из себя благодетельницу. Всё себе загребёт. Аня стояла, как громом поражённая. Слова, словно ножи, вонзались в самое сердце. «Выманить? Деньги не её, а ваши общие». Неужели это всё правда? Дыхание перехватило. Все мечты и надежды рассыпались в прах. — Ну, конечно, она же теперь богачка. Целых двадцать штук. Как думаешь, быстро расколется? — говорил Максим с какой-то неприятной хищной ноткой. — Ну, Анька у нас добрая, долго сопротивляться не будет, — ответила Олеся с лёгким смешком. — Ты же знаешь, как я мечтаю о своей студии маникюра. А там аренда, оборудование. Сама понимаешь, ей же для семьи не жалко будет. — Конечно, не жалко, — самодовольно протянул Максим. — Мы ей объясним, что это в общую копилку, на наше будущее. Олеся захихикала. — Ну ты даёшь, Макс. Ладно, главное, чтобы всё получилось. А то я уже устала сидеть без денег, а тут такая удача свалилась. Аня прислонилась спиной к стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Она всегда считала Максима и Олесю своей семьёй, близкими людьми, которым можно доверять. Она делилась с ними своими радостями и горестями, поддерживала их в трудные моменты. А они? Они плели за её спиной интриги, мечтая как бы забрать у неё последние деньги. Аня глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Она выпрямилась, вытерла слёзы, выступившие на глазах, и нарочно громко хлопнула входной дверью, чтобы они услышали. Максим и Олеся сидели на кухне, пили чай и о чём-то оживлённо беседовали. Увидев Аню, они замолчали и посмотрели на неё с натянутыми улыбками. — А, Анечка, ты уже дома! — воскликнул Максим, стараясь придать своему голосу непринуждённый тон. — Мы тут с Олесей чай пьём, обсуждаем разные дела. Аня вошла в кухню, стараясь не выдать своих чувств. Она поставила сумку на пол и села за стол. — Да, я уже дома, — спокойно ответила она. — Что обсуждаете? — Да так, ничего особенного, — уклончиво ответила Олеся, избегая её взгляда. — Максим мне тут кое-какие идеи подкидывает. Максим подмигнул Олесе и повернулся к Ане. — Мы тут думаем, как нам лучше распорядиться твоим наследством. Ведь это же, по сути, деньги на будущее, на нашу семью. Нужно всё хорошенько обдумать, чтобы не прогореть. Аня молчала, наблюдая за ними. Она видела, как они нервничают, как пытаются скрыть свою ложь. Ей стало противно от всего этого лицемерия. — И какие у вас идеи? — спросила она, стараясь, чтобы её голос звучал ровно и спокойно. — Ну, у Олеси есть отличная идея насчёт студии маникюра. Ей нужен стартовый капитал, чтобы начать своё дело. Мы могли бы ей помочь, дать часть денег из твоего наследства. Ведь это же вложение в будущее, в развитие нашей семьи. Аня посмотрела на Олесю, которая сидела, потупив взгляд, и делала вид, что смущается. — А ты что скажешь, Олеся? Ты действительно считаешь, что я должна отдать тебе часть своих денег? Олеся подняла глаза и посмотрела на Аню с виноватым видом. — Ну, Ань, я понимаю, что это твои деньги, и ты можешь распоряжаться ими как хочешь. Но я действительно очень мечтаю о своей студии. И если бы ты мне помогла, я была бы тебе очень благодарна. Аня молчала, обдумывая их слова. Она хотела дать им шанс, хотела посмотреть, как далеко они готовы зайти в своей лжи. — Я подумаю, — наконец сказала она. — Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Максим и Олеся обменялись взглядами. И Аня поняла, что они не ожидали такого ответа. Они думали, что она сразу же согласится отдать им деньги. — Конечно, Анечка, подумай, — сказал Максим, стараясь скрыть своё разочарование. — Мы же не торопим тебя. Главное, чтобы ты приняла правильное решение. Решение, которое будет на благо нашей семьи. Аня встала из-за стола и пошла в комнату. Ей нужно было побыть одной. Она знала, что её жизнь больше не будет прежней. Она больше не сможет доверять Максиму и Олесе. Закрывшись в комнате, Аня прислонилась к двери и закрыла глаза. Она чувствовала себя преданной и обманутой. Но вместе с тем она чувствовала и какую-то новую силу, внутреннюю уверенность в том, что она сможет со всем справиться. Она больше не будет наивной и доверчивой. Аня научится защищать себя и свои интересы. И она докажет Максиму и Олесе, что они ошиблись.

Первый муж, за которого выдали когда-то Ефросинию, смешливую и задорную девку, Никон Осечкин — пропал в тайге на третьем году после свадьбы. осталась от Никона память — дочь Анна, рослая да пышнотелая, в мать.  Второго — ухаря и гуляку Василия — присушила Евфросинья не могучим своим телом, а тем добром, что сумела нажить.  Вдовый, серьезный, пожилой плотник Семен Кулагин стал третьим. Добрую пятистенку срубил он на пасеке, рядом со старой Евфросииьиной халупой. В халупе были поселены куры и поросенок. Но, жадный не по годам на работу, надорвался Семен Петрович, ворочая в одиночку тяжелые бревна. А Евфросинья выла, обижаясь на вечное свое вдовство.  В утешение остался Евфросинье дом, просторный и светлый.  Мимо пасеки через выгары убегала на север просторная дорога — трасса. Трасса кормила Евфросинью. Приисковое Управление облюбовало чистенькую пятистенку, под «заезжее» для трактористов и экспедиторов.  За крышу и за тепло под крышей платило деньги Управление.  Иннокентий Пятнов пришел на пасеку в потемках. Не помнил, как одолевал последние километры дороги, превратившейся в липкое месиво из глины, мокрого снега и воды. Впереди, далеко видимый с косогора, замерцал драгоценный огонек. Замерцал и потух— это Евфросинья, ложась спать, погасила лампу. И тогда, Иннокентий заставил себя идти дальше.  Иннокентий прижался горячим лбом к закрытой двери, постучал плохо слушающейся рукой.  — Не ко времени тебя бог дает! — негостеприимно объявила Евфросииья, отмыкая заложку.— Я уже спать собираюсь. Обожди, сейчас лампу зажгу  Зашлепав босыми ногами по полу, пошла к печке — пошарить на шестке спичек.  — В самое бездорожье угадал ты, парень! Нешто погодить нельзя было?  Он тут же, возле двери, опустился на пол. Евфросинья, зажгла фитиль, лампу поставила повыше — на перевернутую крынку.  — Ты чего? — оторопев, спросила она.  Иннокентий сидел на полу, бессильно уронив голову, дышал тяжело.  — Простыл я, видать, хозяйка... Трактор застрял на Светлой, я груз выручал. Простыл... В реке провозился долго. Грязи вот принес в дом...—Он медленно ворочал глазами, видя только огромные босые ноги Евфросиньи.  — Грязи принес... Не серчай...— повторил он и закрыл глаза.  И Евфросииья всплеснула руками, точно наседка крыльями, захлопотала:  — Не знаю, как тебя звать, скидавай одежонку-то свою, мокрая она совсем. Я тебе на нарах сейчас постелю. Как на грех, в самоваре углей не осталось, а тебе чаю с медом и с малиной надо.  До нар, прикрытых широким сенником, Иннокентий добрался сам. Неподатливую, тяжелую от влаги одежду стаскивала Евфросииья.  Двое суток не отходила Евфросииья от Иннокентия. 

-Я поеду на море один, а ты будешь ухаживать за моей матерью, - заявил муж Люба поставила тяжелую сумку и прошла в кухню. Она привезла свекрови Нине Михайловне обед, а заодно и ужин, и даже завтрак. -Куда мне столько? Люба, зачем затрамбовала все полки в холодильнике?! Я привыкла есть свежеприготовленную еду, как всегда! - возмутилась Нина, нисколько не обрадовавшись такой заботе. Люба быстро раскидала судочки по полкам и втерла со лба неприятную испарину. -Не смогу я вам привозить все по часам. Наймите кухарку или пусть ваш сын Вова для вас готовит! - выдала Любаша. -Вова в отпуск едет. Ему положено отдыхать, он весь год на вас с детьми работал! - заявила свекровь, посмотрев на Любу с недоумением. -Решайте с сыном вопрос. Мне самой дурно с утра, а тут вы еще! И, кстати, - Люба на минуту остановилась. - Раньше вы были не такой противной. -Что?! Люба, ты как смеешь меня оскорблять?! - вскрикнула Нина Михайловна. Люба не хотела спорить. У нее голова и так шла кругом. Невестка забрала сумку и быстро вышла из квартиры, оставив Нину Михайловну стоять с отрытым ртом посреди кухни. Люба шла к автобусной остановке и думала о том, что из-за ее недуга у них с мужем срывается долгожданный отпуск. Они с мужем ездили к морю каждый год. Этот курортный сезон не стал исключением. Люба и Володя уже оплатили номер в отеле, в котором останавливались несколько лет подряд. Люба купила новый купальник, тщательно готовилась к поездке, а Володя созванивался с друзьями, чтобы отдохнуть обычной веселой компанией. Но планы изменились резко и неожиданно: Любе стало плохо на работе прямо время смены, на кассе. Она загремела в больницу и там узнала то, что нужно срочно делать операцию. Конечно, мысли о море отошли на второй план... Дома ее ждал муж. Люба припозднилась, так как весь день провела в больнице, а потом Любаша успела прилететь домой и отвезла свекрови еду. Привычные заботы сегодня ее утомили вдвойне и еще больше расстроили. Люба вошла в квартиру и услышала, как ее муж Вова на кухне гремит ложкой, с силой постукивая ей по тарелке. -Вов, ты чего тут шумишь? - сказала она мужу, увидев как Вова энергично перемешивает суп. -Ты, Любаня, перегрелась на солнце, как я погляжу! - гаркнул на нее мужчина, бросив ложку в тарелку с недоеденным супом. - Ты что матери моей сегодня наговорила? Мать верещит, что я должен возить ей еду или найти няньку! Володя встал из-за стола и обошел жену стороной, бросив презрительный взгляд. Ужин на столе так и остался нетронутым. -Вов, нужно найти сиделку. Я не хочу больше к ней ездить. Да и не смогу. И наш отпуск тоже придется отменить, - выдала Люба. -Что это значит? - негодовал Вова, не понимая в чем причина такого поведения жены. Любе стало обидно. Выходит, муж и забыл, что вчера ей стало плохо на работе. -Вова, я была у врача. Ты запамятовал или неудачно пошутил сейчас? - она уперла руки в бока и уставилась на мужа. -Не забыл! Но причем здесь моя мать и мой отпуск? Люба сказала все, что настоятельно рекомендовал ей лечащий врач. Вова слушал внимательно, но выражение лица не становилось другим. -Ну, все ясно. Лечись, раз надо, - заключил муж, не видя ничего страшного. -Это же не смертельно? -Нет. Но обслуживать маму как раньше я не смогу. Мне нужно будет восстановиться, - снова повторила Люба. Муж сказал, что попросит их старшего сына помочь Нине Михайловне. И насчет отпуска у него тоже было решение... -Оставайся дома, лечись, Люба. В отпуск поеду один, а ты присмотришь за моей мамой, дистанционно конечно. Все равно же будешь для себя готовить? И на ее долю сваришь чего-нибудь. А наш сын отвезет. Пусть тоже поучаствует, - заявил муж. Любовь неимоверно устала. Слабость от плохого самочувствия усиливала летняя городская духота. Но и нервы разгулялись, и обида подступила. -То есть, ты спокойно поедешь отдыхать? - Люба не могла понять, как ее Вова говорит такие ужасные вещи. -Люба, я уже внес оплату, как всегда. Плюс билеты на поезд. Это же такие деньжищи! -Отмени. Билеты сдай. -Там сейчас ситуация изменилась. Отмена брони - это штрафы. А твои билеты сдам, конечно. Там половину, наверное, вернут. Не больше... -Штрафы? Половину вернут?! Вов, ты себя слышишь? Я в больницу ложусь, а ты только об отпуске думаешь! - прикрикнула Люба. -Люба! Я устал, мне нужен отдых! Я вернусь через неделю. А потом еще с тобой поедем, если захочешь, - твердо сказал муж и вышел из кухни. Люба осталась одна. Она объявила бойкот Володе. Его суп вылила, а тарелку поставила перед мужем на журнальный столик в гостиной. -У нас не ресторан. Помой за собой посуду, раз ты уже поел, - выдала Люба. -Люб, ты чего? Обиделась? - спросил Вова. Люба молча ушла в спальню и закрыла за собой двери. -Ясно, как обычно! - выдавил Вова. В эту ночь мужчина спал на диване, но и это не вразумило Володю.

Моя жена иногда бывает совсем отбитой, но в остальное время она просто идеальная женщина для меня. Я, когда только женился, предупреждал маму умерить свой пыл — она, как принято сейчас говорить, довольно токсичная и любит контролировать всё, до чего дотянется. Однажды я вернулся с работы и оказался в эпицентре тайфуна. Как оказалось, мама раздобыла копию наших ключей, пришла днём, переложила какие-то вещи, выбросила из шкафов продукты вроде устричного соуса (и всё, что ей незнакомо), заменила дверной коврик и залила моющими средствами сантехнику, чтобы моя «ленивая» женушка наконец-то прибралась.