ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ НЕВЕСТКА...

У Вари оказалась непонятная родня. И даже вполне невинные вопросы о папе-маме остались без ответа.
- Ну что вы пристали! – вступился за любимую Ромка. – Мало ли, по какой причине Варенька не хочет об этом рассказывать!
Варенька сидела, молча улыбаясь накачанными губами: а думайте, чо хотите – мне все фиолетово!
- Вот и хорошо! – вырвалось у Инны Валерьевны в ответ на слова сына, что его бросила Варька.
- Мама, ты меня слышишь? – почти закричал Ромка. - Ты не поняла: Варвара от меня ушла!
- К Птибурдукову? – некстати встряла бабушка, до ухода на пенсию преподававшая в школе русский и литературу и славящаяся своим острым языком: современные детки чему хошь научат…
- Ой, извини, – мама быстро «переобулась в воздухе». – Задумалась просто! Да, это горе! И что ты думаешь делать?
- Как это - что? – это опять бабушка. - Что же тут поделаешь, братец ты мой? Остается только горевать!
И Ромка, бросив невидящий взгляд на бабулю, начал горевать…
Девушка сына не понравилась родителям сразу.
- И кого привел! – убивалась после уходы пары мама. – Разве мало вокруг нормальных девчонок?
Такое чувство, что сынок специально выбрал ЭТО, чтобы нас позлить!
- Ты еще скажи, что он мстит вам за испорченное детство! – посоветовала бабушка Анна Аркадьевна, названная начитанными родителями в честь Анны Карениной. – И не бери в голову: они же все теперь думают не головой, а тем, что гораздо ниже…
Ну, а эта ф.ря, видимо, показала ему некоторые неизвестные доселе экзерсисы: он же у нас – парнишка нецелованный… А тут, сами понимаете, что.
И Ромка, действительно, просто исходил слюной, глядя на избранницу.
- Ну, а как иначе расценить все это непотребство? Конечно, мстит! – мама не отступала от своего смелого предположения.
Во-первых, непотребство, хотя и довольно симпатичное, оказалось неместным: по реке плывет топор из села Кукуева…
Да, периферия, а губешки-то накачать успела… Кто бы сомневался!
И в ее поведении родственники ясно увидели цель: отжать столичную квартирку!
Ведь чего еще можно было взять от неказистого Ромки, учащегося первого курса, интеллигентного мальчика из хорошей семьи?
Только московскую прописку!
А такой вариант имелся: баба Аня перебралась жить к сыну, а свою квартиру решила подарить любимому внучку, когда он женится.
И пока эта квартира сдавалась.
Во-вторых, у Вари оказалась непонятная родня. И даже вполне невинные вопросы о папе-маме остались без ответа.
- Ну что вы пристали! – вступился за любимую Ромка. – Мало ли, по какой причине Варенька не хочет об этом рассказывать!
Варенька сидела, молча улыбаясь накачанными губами: а думайте, чо хотите – мне все фиолетово!
А вариантов была уйма: начиная от хронического алкоголизма и заканчивая отбыванием срока в местах лишения свободы.
Тем более, выяснилось, что на свадьбу они не приедут. Точно, в тюрьме… Вот тебе и ...рная наследственность нарисовалась!
- К единственной дочери и не приедут? – поинтересовался папа. - Болеют, что ли? Или денег нет? Вы что – из-за Урала?
Для папы все, что находилось за Уралом-горой, представляло собой совершенно не изведанную территория.
Оказалось, что он почти угадал! Да и кто бы сомневался!
- Ладно, отец: отстань! – вмешалась мама. - Не приедут и не приедут!
В обычном разговоре продвинутая бабушка обязательно добавила бы свое любимое «и хр.. бы с ними»! Но тут поостереглась: все же, смотрины, как-никак…
И еще девушка оказалась с претензиями: я такое не ем!
Это они услышали в ответ на предложение отведать милой гостье наготовленной снеди: силь ву пле и бон аппети!
"Елы- палы!" – с тоской подумала Анна Аркадьевна, собственноручно крошившая ингредиенты для салата.
- С такими размерами си... ты должна есть все, а не кобениться, как муха на стекле!
А вслух вежливо поинтересовалась:
- А какое вы, барышня, едите?
Хотя ей хотелось вывалить плошку с салатом прямо в отк.ровен ное деколь.те избранницы внука.
Оказалось, что и салат оливье, и шпроты, и курица и испеченный по случаю дорогой гостьи торт ей в пищу не годятся!
Все немного помолчали, пока Ромка обводил всех торжествующим взглядом: вот смотрите, какую необычную девушку я вам привел!
Думали ли вы, что когда-нибудь породнитесь с таким чу...ом? То-то же!
Первой нашлась бабушка:
- Могу оторвать листок от кочана капусты – может, хотя бы, это пожуете? А то неудобно так сидеть за столом…
- Ничего, я и так могу посидеть! – снизошла до ответа красивая Варя и хлопнула без «закуси» бокал сухонького…
И это были практически, единственные ее слова за весь вечер…
М -да: влип хлопчик по самое «не балуй»…
- Ну, ничего! – заключила бабушка-педагог, когда молодые ушли, сообщив, что скоро будут подавать заявление. – Придет в себя и все оценит трезво. А пока – пусть любятся…
Но в себя внучек не пришел… И тогда родня решила немного схитрить: а давайте сделаем в этой квартире ремонт?
Да, евро! Или евразио – как пожелаете!
В надежде немного потянуть время и отсрочить ненавистную свадьбу: может, получится?
А потом квартиру, если Рома не одумается, можно оформить только на внука, а ей – шишь с маслом.
И их расчеты оказались верными: красивая Варенька срочно полюбила другого. Какая неожиданность – кто бы мог подумать!
И не просто полюбила, а срочно вышла за него замуж! И Ромка, узнав об этом, просто «слетел с катушек».
Учеба была заброшена, интерес к жизни исчез совершенно: целыми днями сын лежал на диване лицом к стене – это была настоящая клиническая депрессия, когда люди уже перестают есть и мыться.
Поэтому, пришлось прибегнуть к помощи специалиста. Хорошо еще, что на двое стоял июль, и была пора летних каникул.
Приехавшая шустрая тетка-психиатр – ехать в клинику сын наотрез отказался – выписала пару рецептов, подробно расписала лечение и оставила свой номер телефона для экстренной связи.
А потом, зажав в руке вожделенный конверт – для этого, собственно, все и затевалось! – спешно убыла к очередному больному: видимо, пс.их..ов, нынче, развелось немерено…
И сын начал постепенно приходить в себя.
Родители и баба Аня старались угодить бедному мальчику:
- Ну, что ты хочешь, Ромочка? Только скажи! Хочешь, колесом пройдемся? Причем, все сразу!
Но Ромка ничего не хотел: ведь у него из жизни исчезла доминанта. Да, главный смысл существования молодого человека: его Варюха!
А без этого все происходящее было совершенно незначительным – безрадостным и серым.
И даже квартира, к тому времени уже полностью отремонтированная, его не привлекала:
- Один я там жить не буду – ремонт-то делался для Вареньки!
Варенька, все время Варенька! Приворожила она его, что ли?
- Может, и так! – вздыхала баба Аня, не верящая во всю эту экстрасенсорную чепуху. – Столько времени прошло, а он – как опоенная лошадь!
Ромка, действительно, изменился после бегства любимой: иначе это не назовешь!
Да, после бегства, вранья - точнее, умолчания - и использования приличного мальчика в качестве трамплина!
Но сын и внук пресекал эти разговоры «на корню», не допуская, чтобы о его любимой говорили гадости: да, Ромка продолжал любить «понаехавшую Варю», к тому времени уже ставшую москвичкой, и надеяться.
- Сынок, ну сходи ты на свидание, что ли! Девчонок вокруг – полно! Что ты уперся рогом, как баран?
Так и будешь все вечера сидеть один? – предлагали родители.
- Да, так и буду! А она обязательно вернется!
Мама Инна даже стала ходить в церковь и ставить свечи Чудотворцу, хотя была атеисткой: ведь помочь в данной ситуации им могло только чудо – дело-то зашло слишком далеко…
- Ну, что – неужели опять вызывать психиатра? – перешептывалась родня. – Это уже были не шутки, а навязчивость, что ли, или манИя, как называла манию продвинутая бабушка.
А дальше-то что? Продуктивная симптоматика, как именуют в психиатрии бред и галлюцинации? И та самая шизуха.
Хотя, может, хоть в армию с таким диагнозом не возьмут. Хотя и на хорошую работу тоже потом не устроиться: фиг тебе, а не справка из психдиспансера!
Это была печалька. Но решили пока погодить: может, все потихоньку образуется…
Да, само-собой.
Как там говорится на Востоке: торопись медленно…
Так, ни шатко, ни валко прошло время учебы. И уже перед защитой диплома Ромка вернулся из ВУЗа в необыкновенно хорошем расположении духа.
Даже не так: было видно, что его просто переполняет счастье! Казалось, вот он сейчас откроет рот, и счастье вырвется наружу оглушительным радостным криком.
Мама тайком перекрестилась:
- Спасибо, Боженька – дошла моя молитва!
Неужели сын избавился от чар противной Варьки? И, наконец, «положил глаз» на нормальную девушку- москвичку?
А вот и фигушки вам всем три раза:
- Моя Варенька вернулась!
- Откуда? - удивилась хором родня.
- Отовсюду! – радостно прокричал Ромка.
Оказалось, что эта мер...кая девка успела побывать замужем и вернуться в «свободное плавание», но уже не одна, а «с прицепом».
- У нее – очаровательная трехлетняя дочка! – захлебывался от радости теленок-сын.- Я сегодня же переезжаю к ним: Варюха меня позвала!
- В Кукуево? – поинтересовалась Анна Аркадьевна.
- Зачем? У нее прекрасная двушка рядом с метро: получила при разводе!
«Ай, молодца! – подумала бабушка. - Отличная периферийна хватка – фиг ты теперь ей зубы разожмешь…»
- Одумайся, сынок! - попыталась воззвать Ромку к разуму мама. – Она же тебя сама бросила! А ты к ней бежишь по первому свисту!
- Да она просто ошиблась, мамочка! А теперь поняла, что все это время любила только меня!
«Как же, ошиблась она, - зло подумала Инна. – Держи карман шире! А сын-то совсем ...рак оказался… Ты смотри, как бывает…»
Вскоре Ромка ушел. Точнее, уехал: к тому времени у него было уже собственно авто.
И сначала все было хорошо: сын ежедневно звонил и рассказывал о своей счастливой жизни – он уже приступил к работе.
Но это стало происходить все реже и реже: и звонки, и продолжительность разговоров – чувствовалась опытная рука мастера.
Да, я мстю и мстя моя страшна… Ой, не простила Варька ту капустку. Ой, не простила... И вы еще меня попомните, дорогие москвичи…
И теперь уже родители первыми звонили сыну.
А в один из дней, на вполне невинный вопрос, когда они собираются порадовать их своими родными внуками, Инна Валерьевна услышала совершенно неожиданный ответ:
- Никогда!
- А что, Варька больна? – всполошилась женщина.
- Нет, Варюха совершенно здорова! Просто мы решили, что внуков вам не покажем!
Они решили… Только не говори, что и ты в этом принимал какое-то участие! Да, аукнулась капустка-то…
Отрыжка - на всю Ивановскую…
Ошеломленная мама помолчала немого, чтобы прийти в себя, а потом сказала:
- Ну, что – мы примем любое ваше решение. Значит, так тому и быть: живут же люди и без внуков.
И отключилась, находясь в совершенной прострации: неужели так можно поступать с родителями?
А Рома, впервые за долгое время командированный позвонить родакам, тоже не ожидал такой реакции от милой и доброй мамы.
Ведь предполагалось, что она начнет упрашивать, умолять и просить прощения за содеянное.
А он бы потом снизошел и милостиво согласился допустить их к родному дитятку: Варька-то уже была беременна! И, кроме его родни, помощи им ждать было неоткуда: и физической, и моральной, и материальной.
А теперь – что? Да, это он не туда завернул…
- Ну, что, – в комнату вошла Варька. – Поговорил?
- Да, то есть, нет!
- Это как?
- Поговорил, но не договорился!
- Но ты их припугнул, что внука не увидят?
- Припугнул, а они не испугались: не увидим – ну, и ладно!
- А с деньгами-то что? У нас в кармане – вошь на аркане!
- А до денег даже не дошло! Придется брать кредит!
- А отдавать с чего?
Это было верно: зарплата у молодого специалиста Романа Сергеевича была пока не очень высокой. А Варюха, вообще, не работала.
И до беременности любимой на скромную жизнь им хватало. А теперь перестало: прихоти разные, туда-сюда. Да и о приданом для малыша нужно было побеспокоиться.
К тому же, он прекратил всякое общение с родней по настоятельному требованию жены – да, они уже расписались. И вот – такое…
- Но ты же сама настаивала на этом!
- Да, настаивала. Но насчет денег можно было договориться: общаться незачем - просто пусть переведут нам на карту!
Тебя, вообще, за чем посылали? А ты, в на..туре, все уделал!
- Я уделал? – неподдельно удивился Роман.
- А кто же? – нагло произнесла красивая Варя. – Меня там даже рядом не стояло! Поэтому нечего валить с больной головы на здоровую!
И, хлопнув дверью, ушла в другую комнату: последнее слово осталось, как всегда, за ней.
А Рома сидел и думал: а, может, он, действительно – этот самый трамплин? И родители с бабушкой правы?
Думать об этом не хотелось. А надо, Рома, надо.
Поэтому, шевели извилинами: ведь лучше поздно, чем никогда…
==================================================
....... автор - Ольга Ольгина

МАЛЕНЬКАЯ, ДА, УДАЛЕНЬКАЯ...

- Леша, сделай что-нибудь со своей дочерью! Невыносимо просто, – кричала Олеся, закрывая собой шестилетнюю дочь Катю. – Сколько можно? Варе твоей шестнадцать, на десять лет моей старше, а ума, как у дошкольника!
Алексей сидел за столом и отчаянно думал, как же ему все это надоело. Надоели скандалы и ссоры. До недавних пор он не хотел видеть и слышать, что дело далеко не в его дочери и в ее подростковом кризисе, а в самой Кате и Олесе. Только вот принять эту правду было очень сложно.
...Два года назад Алексей с Олесей решили съехаться, но после долгих раздумий, было принято решение жить все-таки на женской стороне, потому что «Олесе было так удобней». Алексей особо не противился: женщина у себя уже обустроила быт и переезжать, да еще и с маленькой дочкой от первого брака, в холостяцкую квартиру (можно сказать не обжитую) было бы гораздо сложнее.
Бывшая жена Алексея сразу взбунтовалась. И по поводу пустующей квартиры, которая, на минуточку, была его личной по документам. И по поводу «новой пассии». И по поводу трудностей в общении с дочерью, в чем всегда был виноват, со слов бывшей супруги, сам Алексей.
- Пап, я не хочу с ней жить, – взмолилась Варя по телефону, - Я с тобой хочу.
- Варя, я не могу тебя просто забрать к себе. Твоя мать и тебя, и меня на клочья разорвет, – отвечал Алексей, пытаясь максимально сгладить углы.
- Папа, ну пожалуйста. Ты ведь сам сбежал от нее, но меня хоть не бросай, – продолжила умолять Варя.
- Доча, такие вещи надо, как минимум, всем троим обсуждать. Да, я ушел от твоей матери, потому что жить с ней в одном доме невозможно. Ты сама сколько раз видела, чем заканчивались наши скандалы. Но еще раз повторюсь, что такие вещи просто так не решаются.
- Но я же могу решать сама, с кем мне жить!
- Тем не менее просто уходить от матери нельзя. Прояви хоть немного уважения к ней. У нее сложный характер, но она тебя любит. Поговорим с ней, если ты не передумаешь и решим, ладно?
Их семейный разговор состоялся через неделю, и буквально с первых секунд перерос в большой скандал. Алексей приехал вечером, чтобы обсудить проживание дочери, но бывшая супруга была против. Категорически.
- И куда ты Варю тащишь? К своей бабе и ее прицепу? Вообще из ума все выжили. Варя, не пущу! Хоть что делай со мной, но не пущу!
- Запретить ты мне не сможешь, мама. И я буду жить с отцом.
- Не смогу? Значит, через суд буду решать, докажу, что отец тебя по притонам таскает!
- Ну что ты говоришь такое, Оля, – вступился Алексей, – По каким притонам? Мы с Олесей строим семью. Она адекватная женщина. Сама с ребенком осталась одна, с пониманием относится, что и я с ребенком буду.
- Супер. Пусть все думают, что ты отец-одиночка. Отличный план. Вообще меня за дуру выставить оба решили? Да кому там Варя сдалась? Где она там ютиться с вами в двушке будет?
- Хватит орать, Оля, – повысил тон Алексей, – Это решение Вари. Я не против. Захочет жить на два дома – без проблем. Ребенка у тебя никто не отбирает. Варя уже взрослая, чтобы самой решать, где ей хорошо.
- В таком случае, – в сердцах прокричала Оля, – Если ты сейчас уйдешь, Варвара, то в мой дом можешь не возвращаться. Ты поняла? Я тебе больше не мать, а ты мне не дочь!
- Ну и пожалуйста, – съязвила Варя, поднимаясь со стула, чтобы уйти в свою комнату собрать вещи. – Папа, можешь меня подождать? Я быстро соберусь.
- В коридоре буду, – бросил в след Алексей, а сам прошептал Оле, – Ты за своими словами следить когда начнешь, истеричка? Всю семью до белого каления довела.
- Валите оба, раз я такая плохая! – так же тихо прошипела Оля и ушла в ванную.
Конечно, никто так и не узнал, что испытывала в тот момент Оля. Она и сама когда-то ушла из дома, сбежала от отца-тирана, а мать ее после не пустила на порог. Теперь она поступает точно так же, и понимая свою мать, и не понимая ее одновременно.
Алексей перевез Варю в квартиру Олеси. Поначалу Варя с маленькой Катей быстро нашли общий язык, даже подружились. Варя стала помогать Олесе и по дому, и со сводной сестренкой: выходила с ней гулять, собирала в сад.
Но прошло время и Катя изменилась. Пока никто не видел, Катя превращалась в совершенно другого ребенка. И становилась совсем не милой и добродушной тихоней. Варя пыталась выходить из ситуации мирно, чтобы не провоцировать конфликт. Но Катя все больше и чаще доводила старшую сестру, отчего обстановка накалялась все сильнее.
- Ты мою куклу выбросила! – топала ногами Катя и захлебывалась слезами.
- Ерунды не говори, я бы твои игрушки не тронула, – Варя пыталась успокоить девочку.
- Что у вас случилось? – хором произнесли Олеся и Алексей, прибежавшие на шум в спальню девочек
.
- Куклу...выбросила! – ревела Катя.
- Варя? – строго посмотрел на свою дочь Алексей.
- А что сразу Варя - то? Пап, клянусь, никуда я эту ее куклу не девала. Я вчера игрушки помогала убирать в ящики, куклы никакой не было. Да и зачем мне вообще ее выбрасывать?
- Тебе она не нравилась! Ты сама сказала, что она дурaцкая, – продолжала рыдать Катя.
- Говорила, ну так все же знают, что кукла дурацкая. Звук у нее раздражающий.Не только меня же одну он бесил. Папа, Олеся, чего вы молчите? Вы же сами батарейки сколько раз вынимали, пока Катя в саду была!
- Это не повод выбрасывать чужие вещи, – холодно сказала Олеся.
- Да не выбрасывала я! – взмолилась Варя. – Папа, ты хоть скажи!
- Не знаю, Варя. Куда тогда кукла пропала? Не растворилась же?
- Я откуда знаю!!!
Злосчастная кукла нашлась через неделю, в проеме между каркасом кровати и постельным бельем. Упасть случайно туда не то что кукла, даже маленькая игрушка не смогла бы. Варя была уверена: Катя засунула эту куклу туда сама.
Когда пропажа обнаружилась, девочка просто смотрела на нее. Не радовалась находке, не пыталась извиниться за ту истерику. Просто забрала куклу и кинула ее в ящик с игрушками, холодно и как-то не по-детски отстраненно. Варя была в шoке. Она поняла, что большинство истeрик, которые закатывает Катя, происходят намеренно.
Подобные ситуации повторялись все чаще и каждый раз Варя оказывалась виноватой.
- Леша, поговори с Варей. Хватит доставать Катю. Она ее задирает. Спать мешает по ночам, специально вещи ее прячет. Видно же, что доводит. Я понимаю пубертат, ревность и все такое, но я на это не подписывалась.
- Олесь, я уже говорил и не один раз. И знаешь, что Варя мне каждый раз говорит? Что Катя сама ее провоцирует!
- Ага, шестилетка провоцирует подростка. Самому-то не смешно?
- Ну, знаешь ли. В шесть лет некоторые со взрослыми за гаражами всякую гадость пробуют.
- Хочешь сказать, что моя дочь как шпана?
- Нет, этого я не говорил, но нельзя обвинять только мою дочь.
- Конечно, давай обвинять только мою! Знаешь, Леша, я хотела создать семью, приняла твою дочь, как родную, а ты мне в ответ: твоя Катя - хулиганка. Спасибо! – Олеся демонстративно поклонилась, словно стояла не перед гражданским мужем, а перед барином.
После этого Олеся не разговаривала с Лешей несколько дней, а мимо Вари проходила так, словно той не существует. Катя в свою очередь поступала точно так же.
А однажды случилось событие, поставившее жирную точку и на их отношения и на дружную семью. В тот день Варя вернулась со школы раньше обычного. Олеся, нарушившая молчание, попросила падчерицу приглядеть за Катей, чтобы сбегать в магазин. Варя согласилась.
Катя лежала на полу и разукрашивала раскраски фломастерами. Варя в это время сидела на кровати в телефоне и листала ленту социальной сети. Секунда и Катя начала громко рыдать, бросая фломастеры в стену. Варя, испугавшись, резко подскочила с кровати:
- Что случилось?
- Отстань! – прокричала Катя.
- Да блин, я просто спросила у тебя, что случилось. Чего ты рыдаешь?
- Я сказала тебе – отстань! Ненавижу тебя! – Катя швырнула раскраску в сторону и начала еще громче рыдать, завывая.
В это время дверь в квартиру открылась и домой зашли Олеся с Лешей, они как раз встретились у подъезда. Катя стала плакать еще сильнее и, как только увидела мать, ринулась к ней в ноги.
- Что опять у вас тут происходит? – Леша нахмурил брови.
- У Кати спросите, я без понятия, – абсолютно спокойно произнесла Варя, чем удивила отца.
Раньше она сразу пыталась оправдываться, а тут ни один мускул на ее лице не дрогнул.
- Леша, сделай что-нибудь со своей дочерью! Невыносимо просто, – кричала Олеся, закрывая собой шестилетнюю дочь Катю. – Сколько можно? Варе твой шестнадцать, десять лет разницы, а ума, как у дошкольника!
- Давайте все успокоимся и попытаемся разобраться. Катя, что у вас случилось? – Леша опустился на колени перед девочкой.
- Она...она раскраску мою...и фломастеры, – ловя воздух ртом, произнесла Катя, – разбросала!
- Вранье, – все так же спокойно сказала Варя.
- Какого...ты себе позволяешь? – снова закричала Олеся. – Чем тебе моя дочь не угодила?
- Вы слишком хорошего мнения о ней. И о себе, Олеся, – сказала Варя и посмотрела в глаза сначала мачехе, а затем отцу. – Папа, можно тебя на минутку, пожалуйста?
- Мы не закончили! – кричала Олеся.
- Я с вами больше обсуждать ничего не буду, – сказала Варя и ушла в спальню.
- Варя! – попытался остановить ее Леша.
Он выглядел растерянно и не знал что ему делать. То ли пойти за дочерью, то ли успокаивать Олесю и Катю. Но внутренний голос направил его следовать все-таки за дочерью.
- Варя, объяснись, пожалуйста. Так себя вести нельзя. Никакого уважения к старшим, – строго сказал Леша.
- Давай так. Я хочу отсюда съехать. Поедешь ли ты со мной или нет, я не знаю. Искренне надеюсь, что ты все-таки примешь мою сторону, – вдруг совершенно по-взрослому заговорила Варя.
- Варя, какую «твою» сторону? Отстань ты от Катьки, пусть сидит спокойно. Чего ты ее доводишь постоянно? Видишь же, что маленькая еще. Нет, я понимаю тебя, конечно, ты не подумай. И ревность, и новая...сестра появилась. Но так себя вести нельзя. Ты же взрослая, ты старше.
- Прикольный ты. От одной сбежал, чтобы к другой такой же прийти. На вот, полюбуйся на вашего ангелочка, а я пока сумку буду собирать.
- Что это?
- Телефон, разве не видишь? Там видео, «плей» нажми и посмотри. Можешь сначала посмотреть, но запись почти двадцать минут шла. Я перемотала на самый интересный момент.
Леша включил видео и сдвинул брови, а затем бросил вопросительный взгляд на дочь, хотел было начать говорить, но продолжил смотреть. На видео Варя делала вид, что листает ленту соцсети, а сама снимала камерой сидящую на полу Катю. Весь спектакль, который разыграла маленькая девочка, был сохранен в памяти телефона.
- Жаль, что я раньше не додумывалась ее выходки записать, может ты мне и раньше бы поверил, – не поворачиваясь тихо произнесла Варя. – Я ведь сколько раз тебе говорила, что не трогаю ее. Я реально была рада, что у меня сестра появилась. Думала, что семья будет нормальная, ну, знаешь, семейные праздники без скандалов, всякие поездочки.
- Варя...прости. Она ведь маленькая, понятно, что я даже без сомнения смотрел на ее слезы и истерики.
- Маленькая, да удаленькая, ха-ха, – кинула язвительный смешок Варя в сторону отца. – Короче, пап, ты как хочешь, но я ухожу.
- К матери? – тихо спросил отец.
- Нет, конечно. Чтобы она меня пилила полжизни за то, что ушла, а потом еще полжизни за то, что как собака на порог вернулась? Нет, спасибо. К бабушке поеду, а потом посмотрим. Уж надеюсь, не бросишь?
- С ума сошла что ли? Конечно нет. Хочешь к бабушке – поезжай. У тебя ключи от квартиры же есть, там вещи оставь.
- Думала не предложишь, – рассмеялась Варя. – А ты?
- У тебя есть куда идти, не ерничай. А я тут дела доделаю и вечером приеду к тебе, договорились? Только в щитке надо свет включить, в подъезде. Справишься?
- Коне-е-ечно, – протянула Варя и гордо с сумкой вышла в коридор.
...Катя как ни в чем ни бывало сидела в зале и смотрела телевизор, Олеся проводила холодным взглядом падчерицу и не проронила ни слова. Как только Варя вышла за дверь, она так же холодно повернулась к Леше:
- Что, за дочуркой побежишь?
- А есть варианты? – тоже холодно спросил Леша.
- Как минимум принять правильное решение. Она не даст нам житья, Леша. Так и будет Катюшку доводить постоянно. Я лично не хочу, чтобы дочь моя невротиком была. А тебя люблю, – внезапно смягчила тон Олеся.
- Сильно любишь?
- Очень, – Олеся обняла Лешу и положила голову на плечо.
- Настолько, что готова закрыть глаза на свою избалованную дочь, которая устраивает театр одного актера? – Леша стояла столбом, опустив руки, позволяя себя обнимать, но не отвечая взаимностью.
Олеся оттолкнула мужчину, стукнув ладонями в грудь.
- Что ты такое говоришь? Что там твоя Варя неблагодарная тебе наплела? Поверил ей, а не мне и Кате!
- Конечно, и самое ужaсное, что не сделал этого раньше.
- Она тебе всю кровь выпьет, как твоя бывшая. Им место в одном гнезде этим змеям. Как ты этого не понимаешь!
- Так, Олеся, погоди. Посмотри-ка сюда, – Леша заблаговременно переслал видео себе, пока Варя собирала вещи.
После просмотра он взглянул в глаза Олеси, которая стояла в полной растерянности:
– Ну, как тебе кино?
- Она что, дочь мою снимала? Вообще в своем уме? Я на нее заяву накатаю!
- Ой, не драматизируй. Тебя только это сейчас волнует? Совсем плевать, что Катя подставила Варю? Как ты там всегда говорила про разницу в возрасте и дошколят?
- Я не вижу в этом подставы. Твоя дочь начала снимать видео тогда, когда ей удобно было! Вот и все.
- Пусть будет так, – Леша пожал плечами и направился в спальню.
- Стой, ты куда!
- Собираться.
- Ну и вали к своей дочери! Так и будешь ей сопли подтирать! Деваха взрослая, ты уже немолодой, тебе семью строить надо, а ты за ней носишься!
Леша остановился в проходе и наградил Олесю злым взглядом. Внутри у него бушевала гроза, молнии метались туда-сюда, но он сдержалс я. В браке с Олей подобные манипуляции и выпады происходили регулярно. И вот, снова это повторяется.
Этот взгляд Олеся будет вспоминать еще долгие годы, когда маленькая Катя стала взрослеть и начала манипулировать уже матерью, устраивая сцены, подставляя Олесю в школе, во дворе, в подъезде, перед участковым, которого несколько раз вызывали соседи.
- Чем будем ужинать? – Леша зашел к себе в квартиру и обратился к дочери.
А чем ужинают в случаях, когда отцы от своих женщин сбегают? – улыбнулась Варя. – Ты как вообще сам?
- Я? Не поверишь, но прекрасно.
- Я думала ты будешь страдать...
- Тоже так думал, но оказалось, все проще. Хорошо, что все вышло, как вышло. Не хочу так жить. Десять лет с твоей матерью, с этой почти что на те же грабли, – Леша на секунду задумался, а потом встряхнулся, как будто сбросил с себя мерзкого паука, – Нет, спасибо, лучше помогу тебе в универ поступить, а там дальше видно будет. Хватит с меня этих любовных приключений.
Олеся через несколько месяцев пыталась дозвониться до Леши, вымаливая прощения. Один раз даже написала Варе в мессенджере, но та через минуту после прочтения отправила Олесю в черный список. А после и Леша заблокировал все контакты бывшей подруги.
Варя же после окончания школы поступила в университет в другом городе, а Оля, как и клялась, перечеркнула все отношения и с дочерью и бывшем мужем. Несмотря на попытки помириться, Варю всегда встречали насмешки и оскорбления. Поэтому единственным человеком, который провожал Варю в другой город, был отец...
================================================
....... автор - Одиночество за монитором

Р А З В О Д...

Ну, так случилось. Бывает. Не сошлись характерами.
Посетите канал: Загадка существования
Советую прочитать: Старый кот
Ну, так случилось. Бывает. Не сошлись характерами.
Не смогли уступить друг другу. Короче говоря, обычная история.
Разбежались и поделили всё имущество. Жене досталась собака, а бывшему мужу кот.
Они вместе выросли. Котёнка и щенка разом взяли, когда поженились.
Такие вот дела. Всё остальное мужчина оставил. Просто, ушел с котом в руках. Благо дело, у каждого была своя машина.
Снял он маленькую студию и начал жить. Вот только кот загрустил. И лежал всё время на подоконнике. Смотрел в окно. И не ел почти. Похудел. Мужчина стал возить его по врачам. Но те диагноз поставить не смогли. Просто витамины, и системы с всякими смесями. Короче говоря, денег много потрачено, а толку мало получено.
Тут бывшая жена позвонила. Ну, как бывшая.
Развод то, дело не одной минуты.
Даже, без собственной квартиры по нынешним временам займёт приличное время.
Так что, бывшая жена позвонила и объяснила, что у неё большая проблема возникла и она помочь просит, если не в тягость.
А дело было вот в чем. Собака её есть перестала, почти всё лежала в прихожей и тяжело вздыхала. Женщина возила пса по ветеринарам, но толку с этого было мало.
Всё худел пёс и худел. Вот она и решила попросить мужчину, чтобы он своего кота привёз ненадолго. Может, поможет.
Ну, что делать? Ведь развод не означает, что люди становятся врагами.
Иногда и друзьями остаются. Так вот это, был именно тот случай.
Мужчина взял кота и поехал.
А когда он опустил своего пушистика на пол в квартире, где они раньше жили, то пёс бросился к своему старому товарищу.
Они прыгали и бегали друг за другом. И перевернули абсолютно всё в квартире. А потом намаявшись отправились перекусить и уснули рядышком.
Ну, не забирать же кота, пока он спит. Не разлучать их так жестоко. Надобно вам, дамы и господа, сказать, что женщина и мужчина очень своих питомцев любили. Так что, пока те спали они тихонечко пошли в кухню, и приготовили себе перекусить по-быстренькому.
А к обеду и маленькую бутылочку коньячку на радостях женщина достала. Было что отпраздновать. Питомцы то, кушать начали.
Ну, так и просидели за столом до вечера, а вечером мужчина уже и не поехал на новую съёмную квартиру. Пёс с котом спали и сопели тихонечко.
Не будить же их, согласитесь, дамы и господа.
Так что, пришлось ему остаться до утра.
Да и куда ехать на ночь глядя?
Тем более, что за руль после выпивки ни-ни.
Вот так и отменился развод.
А вы говорите, не сошлись характерами. Не поделили чего-то там.
Всё они правильно поделили. Всё лишнее за двери.
А всё правильное, то есть, кота и собаку – в дом. И не разлучать.
Потому, как же иначе?
Иначе, никак.
==================================================
....... автор - Олег Бондаренко

- АЛЛО, ВЫ, СЛУШАЕТЕ?

Просто хочу открыть вам глаза…
--------------------------
Тамара сидела за кухонным столом и думала, что делать. «Простить не смогу. Нельзя вот так взять и простить предательство. А с другой стороны, разве я плохо жила все эти годы? Квартира в центре Москвы, сытая жизнь. Не на что жаловаться. И всё же…»
***
В школе Тамара была отличницей. Просто так воспитали родители, что всё нужно делать хорошо.
А вот Марк учился на тройки по всем предметам, кроме математики. Тут он был асом, побеждал во всех олимпиадах. Ходил он вечно растрёпанным. Была у него дурная привычка запускать пальцы в волосы, когда что-то не получалось. Чуть сутулился, смешные очки в толстой роговой оправе придавали ему вид ботаника. Девушки его не интересовали, думал только о теоремах и формулах.
Однажды Марка случайно толкнули на перемене, очки слетели и разбились. На уроке он близоруко щурился на доску. Тамара вдруг обратила внимание на его профиль - профиль греческого полководца, с выразительным подбородком, прямым носом, красиво очерченными губами и пушистыми ресницами вокруг глаз.
От удара в плечо она вздрогнула.
- А он ничего, без очков прямо красавец, - прошептала ей в ухо подруга Марина.
Тамара смущённо отвела глаза, но через несколько минут снова смотрела на Марка. После уроков она подошла к нему и сказала, что без очков ему гораздо лучше.
- Линзы не пробовал носить?
На следующий день в школу он пришёл без очков, но и не щурился. Тамара поняла, что родители купили ему линзы.
- Так лучше? - спросил он её на перемене.
- Намного, - улыбнулась Тамара.
С этого дня они начали встречаться. Он увлечённо рассказывал о теоремах и формулах, а она не сводила с него влюбленных глаз. Подтягивала его по русскому и литературе.
Ему, победителю математических олимпиад, были открыты двери многих ВУЗов. Из-за Марка Тамара вдруг изменила своё решение поступать на филфак в родном городе и поехала в Москву, лишь бы быть с ним рядом.
Учёба в университете подходила к концу, родители Тамары настаивали на её возвращении домой. Она потеряла всякую надежду остаться с Марком. Но перед самым отъездом, он всё же сделал ей предложение, неловко встав на колено и протянув кольцо в коробочке, как в добром старом кино.
Марк поступил в аспирантуру, стал преподавать в университете первокурсникам. Молодым дали комнату в семейном общежитии для преподавательского состава, с маленькой кухней и ванной.
Тамара была посредственной студенткой, кроме работы учителем ей ничего не светило. Через полтора года она родила девочку и уже не вернулась в школу. Марк защитил кандидатскую, получил престижную премию за доказательство какой-то сложной теоремы. Тамара сидела дома и воспитывала дочку.
Статьи Марка печатали в международных журналах. Его даже приглашали читать лекции в Гарвард. Присвоение степени доктора физико-математических наук стало новым этапом его карьеры. Тамара искренне радовалась успехам мужа, ведь в этом была и её заслуга. Из общежития они переехали в квартиру в центре Москвы.
Знакомые считали их семью образцовой, ставили в пример своим детям. Вся жизнь Тамары вращалась вокруг Марка и дочери Агаты, которая выросла в настоящую красавицу, рано вышла замуж за подающего надежды молодого художника.
Но всё рухнуло в один день. Тамара собиралась готовить обед, когда зазвонил телефон. Она подняла трубку и приветливо ответила.
- Вы жена Марка Шумова? Я звоню, чтобы предупредить вас. Ваш муж вам изменяет. Не бросайте трубку, - попросила доброжелательница, хотя Тамара и не собиралась этого делать. - У него был роман с моей дочерью. Бедную девочку еле вытащили из депрессии, когда он её бросил. Сейчас он встречается с молодой преподавательницей. Они вместе ездят на конференции… Алло, вы слушаете? Просто хочу открыть вам глаза…
В трубке давно звучали короткие гудки, а Тамара всё держала её в руке. Она не относилась к людям, которые верят сплетням, поэтому решила убедиться во всём сама. Пришла в университет, нашла аудиторию, в которой Марк читал лекцию, и стала ждать.
Наконец, двери аудитории распахнулись, в коридор высыпала шумная толпа студентов. Марк прошёл мимо Тамары, не заметив её. Он никогда не смотрел по сторонам. Когда он зашёл в кабинет, Тамара выждала несколько минут и открыла дверь. Марк целовался с красивой молодой женщиной...
***
«И что мне делать?» - в который раз задавала она себе вопрос, сидя на кухне и уставившись на обои в мелкий цветочек.
Тамара вздрогнула, когда услышала, как в замке повернулся ключ.
«Обед не успела приготовить», - всполошилась по привычке Тамара и тут же успокоилась. - Зачем? Пусть теперь готовит другая». Она достала из кладовки чемодан и пошла собирать вещи.
- Ты решила все свои платья отнести в химчистку? – спросил Марк, войдя в спальню.
Тамара услышала в его голосе не удивление, а насмешку. Она прямо посмотрела на мужа.
- Это твои вещи. Ты уходишь отсюда.
- Почему? Куда? – Вот теперь, наконец, он удивился.
- Ты ещё спрашиваешь? Я сегодня заходила в университет, видела тебя с ней… Красивая. Ты мог бы сам рассказать мне, а не ждать, пока это сделают другие.
- Что рассказать? Какие другие? – Теперь Марк волновался.
- Нашлись добрые люди, рассказали о твоих изменах со студентками, молодыми преподавательницами. Признайся, будь мужиком.
- Я не понимаю… - Марк отвёл взгляд.
Тамара села на кровать рядом с чемоданом, закрыла лицо ладонями и заплакала.
- Тамара, - Марк подошёл к ней, тронул за плечо.
Она дёрнулась, сбрасывая его руку.
- Я всю жизнь посвятила тебе, избавляла от хлопот, чтобы ты занимался доказательством своих теорем, выглядел достойно. А ты… Ты был уверен, что я никуда не денусь. У меня ничего нет. Всё это твоё… – Тамара обвела рукой спальню, - куплено на твои деньги. Я могу только вести хозяйство, больше ни на что не способна. Ты перестал замечать меня, как мебель, - говорила она сквозь слёзы.
- Мне некуда идти, а тебе есть. Как ты думаешь, твоя любовница позволит разменять нашу квартиру? – Тамара закрыла чемодан и поставила перед мужем. – Всё. Иди к ней.
- Вот тут ты ошибаешься. Я никуда не уйду. Хочешь, уходи сама.
Тамара словно почувствовала удар под дых. Она смотрела на мужа и не могла сделать вдох.
- Ты приведёшь её сюда, в нашу квартиру? Ляжешь с ней на нашу кровать? Господи, я не узнаю тебя.
Мгновение они смотрели друг другу в глаза. Потом Тамара вышла в прихожую. Она ждала, что он остановит её, но Марк молчал. Как в бреду, Тамара вышла из квартиры. Она села на лавочку у подъезда, ноги не держали. Волнение и потрясение последних часов дали о себе знать.
- Тамарочка, вы не заболели? – рядом остановилась соседка.
Тамара покачала головой. Она достала из сумочки, без которой никогда не выходила из дома, телефон и вызвала такси. Нечего рассиживаться и мозолить соседям глаза.
- Мама? Ты одна? Что случилось? – спросила Агата, когда Тамара приехала к дочери.
- Я ушла от отца. Можно пожить у тебя, пока не придумаю, что делать дальше? – Тамара тяжело опустилась на пуфик.
- Как ушла? Почему?
- У него молодая любовница. Я не могу делать вид, что ничего не случилось. Он известный человек. Не хочу, чтобы за моей спиной шептались и сплетничали. Скоро все узнают. – Тамара закрыла лицо руками.
Агата принесла стакан воды.
- Живи, конечно, только… Витя работает дома, он не любит, когда ему мешают. Он и своей маме не разрешает к нам приезжать без предупреждения. А тут ты… Может, тебе лучше вернуться домой, помириться с отцом? Или пока пожить в гостинице? – осторожно спросила дочь.
Тамара не верила своим ушам. Оберегала дочь от забот, хлопот по дому. А она дальше прихожей не пустила её, предложила пожить в гостинице. Что ж, как воспитала дочь, то и получила.
- Ты права. Так действительно будет лучше. Не сообразила сразу, что можно поехать в гостиницу. – Тамара поднялась с пуфика.
- Я сейчас вызову такси. – Агата бросилась в комнату за телефоном.
Она вскоре вернулась и сказала, что такси отвезёт мать в хорошую и недорогую гостиницу.
- Спасибо, – Тамара вышла из квартиры.
Почему это произошло с ней? Когда она проглядела дочь? Может, не нужно было пороть горячку, уходить от Марка? Надо было остаться, потребовать размена квартиры… Но возвращаться унизительно. Тамара поехала в гостиницу.
Утром она проснулась и не сразу вспомнила, почему ночевала не дома. А когда вспомнила, случившееся накануне обрушилось на неё с новой силой. Было всё и ничего не осталось. Почти пятьдесят. И никому не нужна, даже дочери.
Есть не хотелось, хотя со вчерашнего дня во рту не было и маковой росинки. Невыносимо сидеть в номере гостиницы и оплакивать свою жизнь. Тамара вышла на улицу, села в сквере на скамейку. «Что дальше? На что жить? Я ничего не умею, кроме как вести домашнее хозяйство. Денег надолго не хватит».
Взгляд упал на оставленную кем-то старую газету «Работа для вас». Кто-то подчеркнул несколько объявлений, кто-то их просто вырвал. Тамара стала читать. С проживанием предлагали работу нянями и домработницами. «Жена профессора работает домработницей». От этой мысли Тамару передёрнуло. «Может попробовать репетитором?» Марк часто ездил заграницу, Тамара занималась с ним английским, хоть в этом какой-то опыт есть.
Она нашла киоск, купила свежую газету и вернулась в гостиницу. Репетира английского искали многие. Тамара выбрала несколько объявлений, где не указывались требования по возрасту и опыту работы.
Но позвонить не получилось. Заряд телефона был почти на нуле. Завтра утром, когда Марк уйдёт на работу, она съездит домой, заберёт кое-какие вещи и зарядное устройство. Настроение поднялось и сразу захотелось есть.
Утром Тамара поехала домой. Первым делом поставила телефон на зарядку и стала собирать вещи. Мобильник неожиданно зазвонил. Несколько секунд Тамара раздумывала, глядя на незнакомый номер. Если у мужа или дочери проснулась совесть, то, что им мешает позвонить со своего номера? Боятся, что она не ответит?
- Я слушаю, - ответила Тамара.
- Вы жена Марка Львовича Шумова? Ваш муж в кардиологическом отделении… Инфаркт… Он просил позвонить вам.
Тамара хотела спросить, почему ей, ведь у Марка теперь другая жена, но передумала и просто поехала в больницу. Марк обрадовался ей, когда Тамара вошла в палату.
- Тамара, прости. Мне стыдно, что наговорил тебе... Возвращайся. Я обещаю, что этого не повторится.
- А как же твоя…
- Она бросила меня. Тамара, я совершил ошибку… Мне плохо без тебя…
Она приходила к Марку каждый день с куриным бульоном в термосе. Он быстро шёл на поправку, морщины на лице разгладились. Однажды Тамара подошла к палате, только хотела открыть дверь, как услышала радостный голос Марка:
- Анечка, как я рад, что ты пришла. Я думал, что ты меня бросила…
Тамара присела на диванчик в холле отделения. Получалось, он снова обманул её.
- С вами всё в порядке?
Тамара подняла голову. Перед ней стоял пожилой доктор. Он отвёл её в ординаторскую, напоил чаем, а она всё рассказала ему. Он слушал, не перебивая.
- Обида и ненависть разъедают душу, убивают её. Обратитесь лучше к юристу, он подскажет, как решить вашу проблему. В свою очередь я постараюсь донести до вашего мужа, чем ему грозят отношения с молодыми женщинами. Инфаркт он уже заработал.
- Спасибо. Я так растерялась, что не знала, за что хвататься.
Тамара вернулась домой. В больницу к Марку она больше не ходила. А через два дня доктор позвонил ей. Молодая любовница испугалась, что придётся ухаживать за престарелым мужем и всё-таки бросила его. Ночью у Марка случился новый приступ…
На его похороны пришли почти все преподаватели университета, студенты. Говорили много добрых и хороших слов.
После похорон Тамара уехала домой, в свой родной город. Что ей делать в Москве без Марка? Начать жизнь сначала никогда не поздно.
--------------------------
«Моя мама говорила: «Никогда не жертвуй собой ради других». С годами я понял, в чем глубокий смысл этой фразы: если вы жертвуете собой до конца, от вас ничего не останется. Экономя себя, свою энергию, вы способны отдавать по чуть-чуть, но многим. Тем, кто будет нуждаться в вас завтра»
... Карл Лагерфельд
=======================================================
....... автор - Галина Захарова

К У Ш А Т Ь...

Три большие собаки переглянулись. И одна, самая большая и выглядевшая совершенно зверски, опустилась вниз и лизнула маленького, дрожащего и худого котёнка...
Он протолкался между тремя огромными и жутко злыми собаками. И те, с изумлением взирая на наглеца, отошли в сторону и дали ему место. И тогда...
Тогда, давясь кусками каши и мяса, он тихонько заплакал. Он ел, глотая кусочки мяса и горькие слёзы...
Три большие собачьи морды с клыками и глазами, мечущими искры и злость, просто потому, что они были здесь для охраны, переглянулись.
И одна, самая большая и выглядевшая совершенно зверски, опустилась вниз и лизнула маленького, дрожащего и худого котёнка.
Тот посмотрел вверх и зашипел. Потом схватил кусок мяса побольше и потянул его за собой, падая время от времени и выпуская обед изо рта, чтобы пошипеть на этих собак.
А чего они? Встали вокруг и смотрят. Он, может, и маленький, но очень злой и решительный! А кроме того, так шипеть умеет, что только держись!
И тогда одна большая собачья морда наклонилась вниз и, подняв малыша в воздух вместе с украденным куском мяса, понесла в дальний конец двора, где и спрятала за ящиками, давно уже сложенными здесь.
После чего все трое сели... Охранять малыша. Пока он там ел и время от времени появлялся снаружи, чтобы пошипеть на этих противных псов…
Тогда одна из собак подходила и облизывала его, а он топорщился и отбивался:
Ишь, чего удумали! Он не кто-нибудь... Он большой и страшный кот. О как!
Пошипев немного для порядку, упав пару раз на своих слабеньких лапках, он возвращался назад, чтобы доесть. Он давно уже не ел. Даже не помнил, когда это было последний раз. Вот голод и погнал его сюда...
Когда он уснул, одна из собак осторожно вытащила из-за ящиков маленькое, лёгкое и худое тельце и, улегшись с ним в свою будку, свернулась калачиком вокруг пушистого малыша.
Тот открыл глаза и сказал:
- Мама.
Потом потянулся и, лизнув собачий нос, уснул...
Так они и воспитывали его, по очереди. Не знаю, как у вас, дамы и господа, но у этого кота было три мамочки. Три огромные и злющие собаки.
Люди… А, что люди? Хозяева, содержавшие этот склад, так никогда и не увидели большого кота, которого три собаки прятали лучше, чем охраняли двор.
Они согревали его в зимние холода и приносили ему в будку свои тарелки с едой. И он отвечал им самой искренней любовью и привязанностью. И наверное...
Наверное, они очень хорошо воспитали его и передали все свои собачьи навыки, потому что...
Когда двор со складом продали и приехал отлов, чтобы забрать теперь не нужных никому собак, выяснилось, что псы были такими большими и страшными только потому, что находились за забором, из-за которого они и лаяли, страшно скалили зубы и прыгали.
А когда мужики с длинными палками с хомутом на конце вошли и стали надвигаться на них, они испуганно заскулили и забились в самый угол двора, прижавшись друг к другу.
Они плакали и кричали, понимая то, что сейчас случится. Но и в эту, последнюю, минуту они закрыли собой ту будку… Именно ту, в которой прятался их сыночек.
Они прижимались друг к другу и закрывали собой вход в эту самую будку, и трое здоровых мужиков не обратили внимания на маленький вход... Ведь им очень точно сказали, что собак три. И всё...
Но это было не всё. Всё ещё только начиналось...
Потому что из-под собачьих лап вдруг вылетел комок шерсти, из которого торчали мощные лапы с когтями и клыки!
А коты, они не прыгают на ногу или руку...
Хватило всего одного удара кошачьих когтей по морде впереди стоящего мужика, чтобы тот, дико заорав и схватившись за лицо, бросился к выходу. Вслед за ним побежали и два других...
На следующий день приехали люди из собачьего приюта и полиция. Собаки стояли, прижавшись друг к другу, а впереди, широко расставив лапы, стоял их сын. И он так смотрел...
Он так смотрел, что полицейские остались снаружи.
- Мы не пойдём, - сказал один из них. - Вы сами посмотрите. Он же их защищает и не даст никому подойти...
И тогда во двор вошла самая пожилая и опытная женщина, проработавшая в приюте много лет.
Она спокойно подошла к коту и, остановившись в метре от него, достала аппетитно пахнувшую курочку. Потом присела на корточки и, разломав на несколько кусков тушку, положила её на землю.
Женщина посмотрела на кота и сказала:
- Я не со злом пришла. Давай поговорим. Но, может, вы сперва покушаете?
И собаки, услышав в её голосе доброту, бросились к еде. Они были очень голодны. Хотел есть и кот, но он так и стоял, широко расставив лапы. Он охранял своих мам.
Какая тут еда? Самое главное, чтобы их никто не обидел.
А пожилая женщина смотрела на кота и почему-то плакала. Она вытирала слёзы бумажной салфеткой.
- Ну, надо же такое... - сказала она. - Надо же, кот охраняет трёх собак. Дорого бы я заплатила, чтобы услышать эту историю...
Когда собаки поели, ей удалось уговорить их пойти с ней в машину. Кот шел рядом и подозрительно смотрел на окружающих.
В приюте пришлось выделить им отдельный большой вольер. Кота совершенно невозможно было отделить от собак. Они начинали так биться и кричать, что сердца у женщин, а в приюте обычно работают женщины, не выдерживали этих криков.
И кот поселился со своими мамами. А вскоре...
За ними приехали.
История о коте, защитившем трёх больших собак, стала очень хорошо известна. Теперь они все вчетвером живут на небольшой ферме, где охраняют овец.
Ну, не то, чтобы охраняют... Небольшое стадо пасётся тут же, рядом. Скорее, они присматривают за овцами.
И счастью собак нет предела. Потому что они все вместе. Все три мамы и их ребёнок. Но, кроме этого, семья, забравшая их из приюта, завела ещё раньше кошечку... Прелестную, белую, с голубыми глазами.
И теперь у них четверо котят. Видели бы вы, дамы и господа, как большой кот по имени Лев гордится своей семьёй! Как он облизывает кошечку и котят, а ещё...
Теперь у каждой собачьей мамочки есть по своему котёнку, которых они таскают по двору и играют. А их кошачья мама спокойно спит в это время, потому что она совершенно точно знает - на собак можно положиться.
А вечером, когда овцы загнаны в деревянный сарай на ночь, и дружная семья садится за стол, стоящий во дворе под раскидистым деревом...
Три большие и добрые собаки собираются вместе и садятся рядышком. Они смотрят на закат, который, как говорят, в этом месте самый красивый в мире, и рядом с ними сидит их любимый кошачий сынок.
Кот по имени Лев...
Они время от времени наклоняются и лижут его, а он тихонько и ласково шипит на них и мурлыкает, потому что он уже большой. Он давно вырос, а они, мамы эти, с ним, как с маленьким...
Ну, честное слово, позор какой-то!
Так они и живут. Три большие, добрые собаки и их родной кот...
И я вот, что думаю, дамы и господа... Почему мне всё чаще хочется уйти в одну из моих сказок и никогда больше не возвращаться?
Остаться там, где люди понимают язык животных и где всегда в последнюю минуту приходят на помощь. Там, где животные и люди сидят рядом и смотрят на закат. И ничего им больше не надо.
Где любовь, нежность, вера в добро, всегда возвращаются. И где зло всегда наказано, но...
Кого я обманываю? Ведь это всего лишь сказки...
Сказки для взрослых, которые так и не перестали быть детьми.
==============================================
....... автор - ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

ПРОСНУВШИСЬ НОЧЬЮ, АНЯ НЕ НАШЛА МУЖА РЯДОМ...

А потом услышала из ванной странный шёпот...
-----------------------------------
Анна проснулась посреди ночи в холодном поту от кошмара и обрадовалась, что это всего лишь сон. Инстинктивно потянулась рукой к мужу, чтобы почувствовать рядом родное тепло и поскорее успокоиться.
Но с удивлением обнаружила, что супруга рядом нет. Более того, его половина постели была холодной, а это означало лишь одно - Геннадий давно уже встал и покинул спальню.
Всё это было странным. Потому что бессонницей её супруг никогда не страдал, а даже наоборот, спал всегда очень крепко и утром с трудом вставал по будильнику на работу. Дел у него тоже никаких ночью быть не могло. Не было привычки у Геннадия ни перекусывать по ночам, ни сидеть в компе, как это практикуют некоторые мужчины, скрывая от жены свои привычки игромана. И работать Геннадий ночью не мог. Да и необходимости такой у него никогда не было.
Аня встала, накинула лёгкий халатик и решила отыскать пропавшего в тишине квартиры супруга. Света нигде не было, что тоже было странным.
Женщина заглянула на кухню, но она была пуста. В туалете мужа тоже не оказалось. Аня уже было собралась отыскать свой сотовый и набрать номер Геннадия, чтобы наконец-то выяснить, что случилось и куда он делся в три часа ночи, даже не предупредив о том, что уходит.
Но, проходя мимо ванной комнаты, услышала какие-то звуки. Аня не спешила открывать дверь, чтобы понять, что там происходит.
Она прислонила ухо к щели между дверью и косяком и замерла.
Геннадий очень старался быть тихим, но Аня поняла сразу - супруг с кем-то полушёпотом разговаривает по телефону, сидя в темноте.
- Это невозможно… По крайней мере сейчас, - шептал кому-то Геннадий.
Затем воцарилась тишина. Вероятно, супруг в этот момент слушал своего собеседника. Или собеседницу?
"Это что за дела такие?" - растерянно подумала Аня и ещё плотнее прижала ухо к двери.
- Нет, наследственные дела ещё не завершены. Ты же знаешь всё сама. Сроки я тебе называл. Хватит нервничать, дорогая. Нужно всего лишь подождать. Да, набраться терпения и подождать. Ну не надо так, зайка. Я тоже скучаю, - продолжал беседу Геннадий.
"Дорогая? Зайка??" - удивилась Аня и едва сдержала себя, чтобы тут же не распахнуть дверь и не двинуть хорошенько этой дверью мужа по лбу.
- Зачем ты мне звонишь сюда? Это опасно! Если жена что-то заподозрит, она примет меры, которые всё испортят. Все наши планы сразу разрушатся. Я понимаю, что ты скучаешь. Знаю, как тебе сейчас одиноко. Но что же делать? Если мы хотим, чтобы всё получилось, нужно набраться терпения.
Геннадий опять замолчал, слушая собеседницу. Аня уже не сомневалась - у мужа есть лю.бов.ница. Но, судя по тому, что ей удалось услышать, это было не самым страшным обстоятельством. Сейчас она поняла, что супруг вознамерился не только уйти к другой, но и обогатиться за счёт жены.
"Вот он правильно сказал - я должна подстраховаться, принять меры, которые никогда и никому не позволят меня облапошить", - с горечью подумала Аня.
Геннадий между тем продолжал.
- Да нет, конечно! Не сплю. Как с ней можно спать, она же как ледяная баба. Вечно в своём трауре. Да и после тебя мне никто не нужен, - шептал он.
Аня не стала больше слушать, как её муж воркует с неизвестной соперницей. Того, что услышала, уже было достаточно.
Она вернулась в спальню. Нужно успокоиться, взять себя в руки и понять, как действовать дальше. Нельзя показывать Геннадию, что она всё знает. Теперь в зоне риска была не только её семейная жизнь, но и весь бизнес и недвижимость, что оставил ей отец.
Принять тот факт, что самый близкий человек оказался предателем, очень непросто. Но Анна всегда себя считала сильной. И когда мама покинула этот мир, не справившись с тяжёлой болезнью, двадцатилетняя Анна стойко вынесла тяжёлый удар судьбы. И когда отец несколько месяцев назад не вернулся из деловой поездки, сердце не выдержало напряжённого графика, она тоже держалась, знала - у неё есть надёжное плечо, близкий и родной человек, муж Геннадий.
А теперь получалось, что она одна в целом свете. Нет больше никого, кто мог бы служить ей поддержкой и опорой. Анна даже ребёнка не успела себе родить за пять лет брака, потому что Геннадий постоянно твердил, что ещё не время. Что нужно заниматься делом, развивать бизнес отца, помогать ему во всём.
Геннадий вернулся и тихонько, боясь разбудить жену, лёг рядом. Засопел сном праведника уже буквально через пять минут. Аня же так и не смогла больше сомкнуть глаз до самого рассвета.
- Надо же, какое хладнокровие. И цинизм, - грустно приговорила про себя женщина.
Её отец Андрей Петрович владел сетью строительных магазинов, и в последнее время бизнес отца только развивался. После свадьбы с Геннадием они оба стали работать у отца. Аня - юристом, а муж - в системе транспортной доставки товара покупателям. Отец был доволен тем, что дочь с зятем поддерживают семейный бизнес.
- Всё вам останется после моего ухода, поэтому старайтесь, вы работаете на своё будущее, - часто говорил Андрей Петрович супругам.
Аня с мужем стали строить загородный коттедж. Сейчас она подумала о том, что интуиция её не подвела. Что-то подсказало ей не переоформлять до поры до времени земельный участок на себя.
Когда-то давно его приобрёл Андрей Петрович, хотел построить на нём большой дом для своей семьи. Но его мечте так и не суждено было сбыться. Сначала заболела жена, Анина мама, а потом и вовсе эта идея потеряла свою актуальность.
- Стройтесь на моём участке, - предложил он дочери и зятю.
- Ань, давай землю переоформим на нас, чтобы всё было как положено, - предложил ей тогда Геннадий. - Всё-таки мы свои деньги и силы будем вкладывать. А земля не наша, вдруг твой отец захочет жениться, и тогда в случае его см.ерти плакал наш коттедж.
Но Аня всё тянула, сама не понимая, почему рука не поднималась это сделать. А теперь от души поблагодарила судьбу за этот подарок. Одной проблемой меньше.
- Анют, а когда ты уже вступишь в наследство? - начал за завтраком Геннадий.
- Мы, по-моему, об этом уже говорили. И ты прекрасно знаешь сроки. Что тебе так не терпится-то? - еле сдерживаясь, чтобы не показать мужу, что всё о нём знает, ответила Аня.
- Ты что, заболела? Бледная какая-то, может, тебе к врачу сходить? Вон и аппетита нет, к еде не притронулась, - заботливо проговорил Геннадий, проигнорировав её последние слова.
- Не надейся. Я здорова, - сухо ответила Аня.
- Ну зачем ты так? Если это юмор, то плохой. Такой мне не нравится, - обиделся муж. - Ты вот не думаешь о нашем будущем, а я уже подумал. И неплохой вариант, между прочим, нашёл.
- Да? И какой же? - Аня поняла, что сейчас муж начнёт её обрабатывать, чтобы после получения ею в наследство нескольких строительных магазинов отца и его большой квартиры в центре города она пошла на его условия.
- Вот смотри - бизнес отца процветал именно потому, что во главе всего стоял он сам - умелый бизнесмен и стратег. Уже сейчас мы видим с тобой, как упали продажи, чувствуется, что нет руководящей руки. Мы, Анечка, в этом плане дилетанты. Сможем ли мы вывести на прежний уровень этот бизнес - спорный вопрос, - начал издалека Геннадий.
- Ну-ну, интересная аналитика. Я пока не заметила, что что-то не так с бизнесом папы. И, честно сказать, собираюсь продолжить его дело. И если нужно будет, найму грамотных менеджеров. В чём проблема-то?
- А проблема в том, что мы с тобой должны сами построить свой собственный бизнес, а не пользоваться тем, что создал когда-то Андрей Петрович.
- Оч-чень интересно! И какой же наш с тобой бизнес ты видишь в будущем?
- Сеть автосервисов. Я уже сделал подборку предложений в этом сегменте. Анечка, ты знаешь, что я работал в этой сфере до встречи с тобой. Я в этом хорошо разбираюсь. Да и моё образование инженера тоже поможет мне.
- Сеть автосервисов, вот, значит, как. Интересно, интересно… А с квартирой отца что прикажешь делать? - продолжала Анна выяснять планы мужа на то, как прикарманить её собственное имущество.
- Ой, а с квартирой вообще всё просто. Мы её продадим и наконец-то достроим наш коттедж. Только я тебя прошу, давай уже оформим землю на нас.
- На тебя, например?
- Можно и на меня. Почему - нет? Я же муж, глава семьи. Буду непосредственно заниматься строительством, контролировать всё, - уверенным голосом продолжал Геннадий.
Судя по всему, он уже поверил в то, что всё у него выгорит. А добившись своего, оформит развод с Аней, получив половину всего, на что сейчас не имел никаких прав.
- Я подумаю, - сухо ответила она. - Тебе пора на работу. А я сегодня задержусь. Действительно, надо сходить к врачу. Что-то я расхандрилась совсем в последнее время.
Окрылённый и полный надежд Геннадий уехал на работу. А Анна приступила к выполнению своего плана.
Она набрала номер, который взяла из телефона мужа, пока тот был в душе. Благо, он от неё не скрывался и пароль в последнее время не менял. Абонент, которому супруг звонил в три часа ночи, был записан у него как «Борис рыбалка».
- К сожалению, не знаю твоего имени, поэтому назову тебя рыбка, - набрала она номер лю.бовницы Геннадия. - Я Аня, а точнее - ледяная баба, а ещё точнее - жена твоего Геннадия.
- Зачем звонишь? - казалось, та даже не растерялась.
- А сказать хочу тебе, рыбка, всё, он твой. Можешь его забирать. Мне он теперь без надобности. Только хочу предупредить, Геннадий гол, как сокол. С чем пришёл ко мне, с тем и уйдёт. С одним чемоданчиком.
- С чего это? Он имеет право на половину всего, что у тебя есть! - уверенным тоном объявила неизвестная Ане рыбка.
- Нет, не имеет. Даже, квартира, в которой мы с ним живём, является моей добрачной собственностью. Так что - зря надеялась, акула. А от себя добавлю - совет вам да любовь! - Аня отключилась.
Потом она подала документы на развод. Нужно было развестись до того, как Аня вступит в наследство. Чтобы у её наглого и бессовестного пока ещё мужа не возникло даже мысли посягнуть на её собственность.
Вечером уже знающий обо всём от своей зазнобы Геннадий увидел у двери свои чемоданы.
- Аня, давай поговорим. Прошу тебя, - попытался он спасти ситуацию.
- О чём? О том, как долго ты меня обманываешь? Или о том, что вы вместе со своей лю.бовн.ицей хотели меня оставить без наследства? Или о том, какая я ледышка в постели? О чём ты хочешь со мной поговорить? И стоит ли? Думаю, что нет. Ты свободен. Развод оформят очень быстро, я договорилась. Так что нас больше ничего не связывает.
Лети, птичка. Свободного тебе полёта!
====================================================
....... автор - ИРИНА

САНИТАРОЧКА...

— Красильникова, вы опять тут? Ну что вы за мной таскаетесь, душа вы моя тягомотная! — Андрей Юрьевич одним быстрым движением, как будто змея метнулась за добычей, нырнул под смешную панамку в красно–белую полоску и уставился в глаза низенькой, худощавой, в простом летнем платьице девчонке. — Красильникова, ну пойми же, наконец! У нас не богадельня, а серьезный институт. Ты не поступила, экзамены не сдала, сама знаешь, так чего ж ты хочешь?! Господи! Перепутать всю анатомию, наговорить какой–то чепухи, а потом чего–то ждешь?!
— Дайте мне второй шааанс, — опять заныла девчонка, вынула из маленького кармашка носовой платок, быстро вытерла нос. Платочек был белый, с голубенькой каймой и цветочками по уголкам.
«Трогательно, — подумал Андрей. — Ишь! Как ведь чувствует, что не люблю, не переношу я женских слез!»
— Никаких шансов. Попробуйте на следующий год, душа моя, а пока, хотите, я вас санитарочкой устрою в больницу? Работа грязная, тяжёлая, но зато уж посмотрите, так сказать, изнутри, где работать хотите. Вы–то все, — Андрей Юрьевич оглядел полный студентов двор института, — все представляете себе халат белоснежный, блестящие инструменты, коридор, всё стерильно и солнечно, и вы идете, такие все полубоги, киваете пациентам, а они на вас смотрят умоляюще, приниженно. Так?! — профессор опять поднырнул под девчушкину панамку, замер. — Сколько ж у тебя веснушек, Красильникова! Ну любит тебя солнышко, всю зацеловало.
И вдруг хохотнул. Ему стало весело и от этих нежных, светло–охристых веснушек на девичей коже, и от того, что солнце ее, эту Дашку Красильникову, целует взахлеб, и от того, что сегодня у жены день рождения, и они поедут на дачу, а там окуньки, щучка ходит, зубастая, ловкая, попробуй, поймай! И пчелы в ульях сидят, жужжат возмущенно, а Андрюша с ними разговаривает, уму–разуму учит.
Дарья изумленно подняла голову, прищурилась. Профессор, а смеется… Странно. И вообще всё это неправильно, нехорошо! Она так готовилась, а всё перепутала, смутилась перед комиссией, мяла потными руками билетик, глаза поднять боялась. Ну что ж такое…
— Ээээ… Извините, я не над вами смеюсь. Вы, Дарья, очень красивая девушка, — разоткровенничался Андрей Юрьевич. — Фух, а давайте–ка по мороженому! Не могу, жара какая, а! — Он оттянул воротничок рубашки, зажав подмышкой свой потрепанный портфельчик. — Да не краснейте! Я же вас не в ресторан зову или в кордебалет, а просто съесть мороженое. Так, вот вам деньги, — он покопался в кармане брюк, весь взмыленный под шерстяным пиджаком, взопревший, вынул скомканные бумажки. — Идите и купите себе и мне по мороженому. Я вас на лавке буду ждать. Вот там! — профессор махнул рукой в сторону.
Даша прищурилась, пожала плечами.
— А какое вам взять? — тихо спросила она.
— Любое. И побыстрее. А то вместо профессора останется мокрое место, а оно, душенька, никогда не устроит вас санитарочкой. Бегом, Дарья!
Он с удовольствием наблюдал, как Дашка действительно припустилась своими худыми, маленькими ножками к мороженщице.
— Ну девчонка совсем, как есть, ребенок! — покачал он головой. — Откуда ж такая на нашу голову?!..
Усевшись на скамейку и пристроив рядом портфель, Андрей Юрьевич вынул из кармана пиджака носовой платок. Он, в отличие от Дашиного, был огромный, в крупную сине–зеленую клетку, совершенно уродливый. Промакнув лоб и протерев шею, профессор поморщился. Противно! Противно быть потным, уставшим и старым. Противно ощущать своё величие рядом с этой веснушчатой, нежной девочкой. И не потому противно, что хочется с ней флиртовать, нет! Упаси, Боже! Андрюша любит свою жену больше жизни, на студенток никогда не засматривается. Просто жалко, что жизнь прошла, и остается только любоваться чужой жизнью, молодой, смелой, как эта Красильникова, упрямой и уверенной. И всё у них, этих Красильниковых, впереди, и кажется, что они будут лучше нас, поизносившихся, плешивых, отслуживших своё…
Андрей Юрьевич всё ещё внимательно смотрел на подошедшую Дарью. Та смутилась.
— Почему вы так меня изучаете? Вот мороженое, я вам пломбир взяла… — Девушка протянула мужчине завернутый в бумажку холодный брикетик.
— А себе? Себе что? — профессор с досадой оглядел пустые руки девчонки. — Я же сказал, чтобы два взяли. Ну вот, вы уже не слушаетесь! Как же дальше? Что дальше? А я вам скажу! — Он страшно выпучил глаза, сделавшись похожим на ту самую щуку, которую собирался выловить завтра в прудике у дома. — Ни–че–го! Вам велено, а вы не делаете! Вам говорят, а вы не слушаете! Вы…
— Нет! Нет, я поняла! Я сейчас! Сейчас! — красно–белая панамка опрометью кинулась обратно к мороженщице, купила второй пломбир, прибежала обратно. — Вот! — И плюхнулась на скамейку рядом с профессорским портфелем.
— Ешьте, — приказал Андрей Юрьевич. — А потом до свидания. У меня много дел, мне ещё супругу на дачу везти, грузиться, узлы–свертки–котомки носить. Ешьте–ешьте! А вы сейчас куда?
Дарья вытерла пальчиком уголок рта, пожала плечами. Мороженое было всем не вкусное, приторно–сладкое, слишком жирное. От него только пить захочется…
— То есть как не знаете? Вы же где–то обретаетесь? — возмущенно топнул ногой Андрей Юрьевич. Вот опять он будет волноваться, что она бесхозная…
Даша подумала, что если бы у него была борода, то профессор вполне сошел бы за старика Хоттабыча. Очень похож, даже удивительно.
— Обретаюсь, — согласилась девчонка. — Я у тётки пока остановилась. Но сегодня к ней приезжает родня, из Воркуты, кажется, а я, значит, уйду. Не резиновая же квартира.
Да, тетя Лена так и сказала, что, мол, Даш, ты совесть–то поимей, квартира не резиновая. Не поступила — уезжай. И весь разговор.
— Домой поедите значит? Где вы живете? Откуда к нам? — доедая мороженое, поинтересовался Андрей Юрьевич.
— Да не важно. Вы лучше примите меня, а? Ну устройте ещё один экзамен, ну я вас очень прошу! — принялась за своё Даша. — Я могу и три билета рассказать, и четыре, просто тогда я испугалась, в голове всё перепуталось и…
— Ой, бросьте. Вот это никак нельзя, душенька, чтобы в голове все путалось, — погрозил пальцем профессор. — А как же будете потом, на работе–то? Тоже испугаетесь и вырежете человеку не аппендикс, а, скажем, селезенку. Нет! Это немыслимо!
— Да ну как же можно вырезать одно вместо другого? — вытаращила глаза Даша. — Это же разное всё… А хотите ещё мороженое? Хотите два? — схватила она за руку профессора, тот вырвался, возмущенно фыркнул.
— Не хочу. И вам не советую. Излишества это. Прощевайте, Дарья Красильникова. Мне пора, жена ждет. А вы на следующий год приходите, сейчас уж всё.
Встал, раскланялся и пошел по аллее сквера прочь, даже не оглянулся, а девчонка в бело–красной панаме, удрученно вздохнув, так и осталась сидеть на скамеечке. Там, в кустиках, она припрятала свой чемоданчик, малюсенький, как будто игрушечный или бутафорский.
«Всё… Это и правда всё… — сокрушенно всхлипнул усыпанный веснушками носик, ручки безвольно легли на коленки. — Дома засмеют. И так никто не верил, что на врача стану учиться…»
В Краснознаменном, небольшом поселке полугородского типа, который был разделен изгибающейся лентой шоссе на две вечно враждующие половины «городских» многоэтажек и сельских домиков с веселыми наличниками и петушками на крыше, никто и правда не верил, что махонькая, похожая на кузнечика Дашка поступит в медицинский и когда—нибудь вернется с дипломом, станет разгуливать по местной больнице в белом халате и давать ценные указания медсестрам, самой молодой из которых было сейчас под шестьдесят.
Молодежь из краснознаменской больницы бежала без оглядки. Ни инструментов, ни условий, окна, и те до сих пор старыми колготками зимой затыкали, а главврач как будто свято верил, что от всех болезней непременно помогут спиртовые припарки. Поэтому запасы спирта таяли с невероятной силой, и он, главный врач, Николай Фомич, имел вид весьма прискорбный: красный, распухший, с синими прожилками нос, отекшее лицо, глаза с огромными мешками под ними, темные, сухие губы. Он редко обходил свои владения, «не считал себя обязанным», новеньких, «современных», на работу не принимал, всегда был в плохом настроении. А Даша решила пойти ему наперерез, готовилась, но всё завалила — и русский, и биологию с генетикой… Видно, не судьба…
Андрей Юрьевич уже скрылся из глаз, а Даша всё сидела на скамейке и держала в руках палочку от мороженого.
«Теперь пить хочется…» — рассеянно подумала девушка, вытащила из кустов свой чемоданчик, огляделась и пошла к остановке. Успеть бы на электричку, да и там, в поселке, не в темноте ж идти.
Даша боялась ходить вечером одна, шарахалась от каждого куста, всё ей чудились приведения и духи. Это от бабушки, болтливой выдумщицы, которая в детстве пугала Дашку демонами и лешими. Маленькая Дашенька укрывалась с головой и дрожала, прислушиваясь к ночным звукам: скрипнет досочка в заборе, хрустнет ветка, упадет на землю с глухим стуком яблоко, закудахчут куры, заполошный петух примется кричать ни свет ни заря, залают собаки где–то в подворотне — а Дашка уже покрылась холодным потом, вжалась в перину и едва дышит. А за стеной, там, в бабушкиной комнате, раздавался мощный, с присвистом и перекатами храп деда. Дед что–то бормотал во сне, ругался и ворчал. И это вдруг успокаивало кузнечика–Дашу. «Ну кто полезет к нам в дом, если у нас спит такой дедушка!» — думала она и наконец тоже засыпала…
А теперь деда нет, сгинул в той самой больнице, не спасли от воспаления легких. Николай Фомич вместо уколов прописал свои вечные припарки. Дед угас за двое суток, до самого конца храбрился, хорохорился, пытался ругаться, а потом затих. Дашенька, её мама и бабушка испуганно смотрели, как разгладились ворчливые морщинки на дедовом лице, как разжались руки, выпустив наружу складки одеяла.
— Ну вот и всё, — пробасила сзади санитарка, Тамара Егоровна. — Отмучился…
Деда нет, а вот темная дорогу до дома от станции всё там же, и кусты, и деревья, и заброшенные кирпичные домики, в которых, наверное, полным–полно нечисти. И мимо этого бредет маленькая фигурка, тащит свой чемоданчик, всхлипывает. Ну почему так? Почему этот Андрей Юрьевич ей не поверил? Она бы не подвела, она бы стала лучше всех! Правда!
«Не добрали баллов, душа вы моя. Бывает. На следующий год приходите!» — как будто оправдывался в голове у Дашки профессор. И что она к нему прицепилась? Зачем? Да не зачем, просто она почему–то ему доверяла. Зря, выходит…
Понурую фигурку догнал какой–то паренек, зашагал рядом, наклонился, забрал чемодан. Даша сначала вздрогнула, хотела закричать, потом узнала — Вовка.
— Ты чего здесь? Караулишь? Ты же не верил, что я поступлю, да? — с вызовом бросила она. — Отдай, я сама понесу. Отдай, говорю, чемодан!
— Охолонись, кнопка! — буркнул парень. — Да я больше всех за тебя кулаки держал, поняла? И ругал тебя самыми последними словами. Тетка позвонила твоим, сказала, что ты обратно едешь, вот я и вышел встречать. Расстроилась?
Он вдруг остановился, бредущая следом Даша налетела на него, забарахталась в крепких, горячих объятиях, а потом тоже выпростала в стороны свои тоненькие ручки, обняла Вовку, прижалась щекой к его груди и заревела, по–детски, горько–горько.
И тогда он, Вовка, наконец–то её поцеловал. Три года собирался, на станции, когда в институт провожал, почти решился, но потом стушевался, отвернулся, сделал вид, что ищет что–то в кармане, а теперь поцеловал.
Вышло как–то неловко, мокро и смазано, как будто два птенца клюнулись, Даша нахмурилась, замерла на миг, а потом сама потянулась к парню, тот вытянул губы трубочкой, наклонился.
— Это, конечно, плохо, но я рад, что ты вернулась, — прошептал Вовка, когда поцелуи закончились, и все между ним и Дашей стало понятно. — Но, если бы ты там осталась, я бы к тебе приехал, точно!
Даша кивнула. Хорошо. Всё хорошо. Деда только жалко и мечту…
… Морщась от влетающей в окно воробьиной трескотни, всё в том же шерстяном костюме, чуть постаревший, но живенький и как будто чем–то озабоченный, Андрей Юрьевич выхватил у Надюши, занимающейся списками поступающих, эти самые списки, стал судорожно листать.
— Так! Карасева, Карцева, Каракатина… Ох, дал же Бог фамилию… Дальше: Кержакова, Кепланова, Куницына, Куркина, Куйбышева… — Он быстро водил своим костлявым пальцем по столбикам фамилий, недовольно хмыкал.
— Вы что–то конкретное ищите? — спросила Надежда, устало сняла очки, подышала на стекла, вытерла их носовым платочком, белым, с голубой каемочкой и цветочками по углам.
— Откуда у вас он?! — строго спросил профессор.
— Кто? — испугалась Надя.
— Платок.
— На базаре купила. Там ещё были с желтыми цветками, но мне такой больше нравится. А что? — Надя смущенно спрятала в сумочку платочек.
— Ничего! — огрызнулся Андрей Юрьевич. — Куклова, Колбина, Костякова, Кюрай–Бон… Господи! Да где ж она?
— Кто, Андрей Юрьевич? — Надя совсем разволновалась, погладила свой выпирающий животик.
— Не нервничайте. Вам нельзя нервничать! — приказал профессор. — Красильникова Дарья. Мне нужна такая абитуриентка. Где она?
Он посмотрел на беременную Надю, та виновато пожала плечами, потом вынула из сумочки яблоко, принялась жевать. От волнения ей всегда хотелось есть.
— Нет её, вот что! Не приехала! А я ж из–за неё Таечке, супруге своей, все нервы вымотал. А она, эта Красильникова, не приехала! Вот народ! Мечта у неё, призвание! И не приехала. А я ж тогда декану нашему звонил, просил, чтоб вне конкурса, умолял, тот уперся, мол, нет мест. Всех я растревожил, ничего не сделал, а она и не приехала в этом году. Вот и верь этим студентам! Вы им, Надюша, не верьте, хорошо?
Надя кивнула. Не станет она никому верить, больно надо!
Андрей Юрьевич был вскоре замечен и у вывешенных списков поступивших, в очках и с недовольным лицом.
— Ищете кого–то? Протеже? — засмеялась доцент Фадеева, вредная, обиженная на весь мир женщина. — Ну, не всем сегодня повезло, не всем.
— Да никого я не ищу! — вырвал свою руку из доцентовских цепких пальчиков профессор и зашагал прочь, к тележке с мороженым.
Купил пломбир, уселся на ту самую скамейку, стал сосредоточенно жевать.
— Ну и ладно, — наконец решил он. — Так ей и надо. А у меня щучка в прудике и окуньки. И у жены опять день рождения, вот!..
И почему из всех неудачников он запомнил именно Красильникову? Многие же пытались и пытаются его подкупить, уговорить, просят о милости, а он запомнил только её. Наверное, потому, что она ничего не предлагала взамен. Совершенно ничего, только обещала хорошо учиться. Наивно и странно, а ещё как–то чисто. Вот потому и запомнил. Ну теперь уж ни к чему. Прошлое..
…Таечка, нарядная, счастливая, смотрела на мужа. Мужчины жарили на улице шашлыки, пели под гитару, говорили о рыбалке и футболе. Женщины вместе с именинницей сидели на веранде профессоркой дачи, смеялись и листали модные журналы.
Всё шло хорошо, как обычно, а потом Андрей Юрьевич вдруг как–то осел, бледный, трясущийся, стал хватать ртом воздух.
Все разом засуетились, стали щупать его пульс, посыпались диагнозы. Тая и не заметила, как уже сидит в машине, а Андрюшина голова покоится на её коленях. Машина куда–то едет, уже совсем темно, вдоль дороги нет фонарей, и становится страшно.
— Что с ним, а? Что? Скорее же! Скорее! — шепчет Таисия, крепко схватив мужа за руку. А тот как будто спит, стонет только иногда.
— Сердце, наверное. Да что ж такое! — сидевший за рулем друг семьи, Игорь, выругался, вглядываясь вперед, в месиво фар и стоящих по обочине людей. — Почему стоим? Нам срочно проехать надо! — закричал он, опустив стекло.
— Вертай взад, — шлепая губами, ответил какой–то старик. — Бензовоз перевернулся, всю дорогу перегородил. И кто им права выдает, молокососам этим! — плюнул и пошел куда–то, а Игорь выскочил, догнал его, схватил за рукав.
— Ближайшая больница где? Больница мне нужна, отец. Куда ехать?
— Дык назад и в объезд, к поселку. Там, конечно, больница — одно название, но других нет. А чего? Рожаете? — кивнул дед на скрючившуюся над мужем Таечку. — У нас в деревне повитуха есть, ловкая, вмиг разродится краля твоя. Позвать?
Но Игорь его уже не слушал. Развернув машину, помчались «в объезд».
— Ну вот как так–то, Таисия?! Ни лекарств, ничего в доме нет! Сапожник без сапог, прости, Господи! — ругался Игорь. — Ну не дети уже, надо понимать!
Игорь, Паша, Виктор с женой… Да все, кто были сегодня в гостях у Андрея Юрьевича, к медицине не имели совершенно никакого отношения, могли разве что корвалол дать или аспирин найти в аптечке. Тая, женщина творческая, филолог, тоже в лекарствах не разбиралась, всегда полагалась на мужа, а тут…
Женщина слушала, как распекает её Игорь, кивала, хотя совершенно ничего не понимала, только гладила Андрея по голове и плакала.
До поселковой больницы, серого трёхэтажного здания с желто–зелеными разводами плесени под кое–где облупившейся штукатуркой, доехали ближе к ночи.
— Где у вас тут приемный покой? — крикнул сидящему на лавке дворнику Игорь. — У нас, похоже, инфаркт! Врача зови! Зови, говорю, врача!
Дворник слабо дернулся, скривился весь, как будто ему дали съесть лимон, зябко передернул плечами.
— У нас тут везде покой, барин! Везде, где хошь. Инфаркт? Это который микарды? Старуха моя от него померла. Да… Да… — заплетающимся языком стал он рассказывать, как хоронил свою «старуху», как плакали над могилкой её сестры, как…
— Хватит! Я сказал, зови врача! Светила Гиппократовские где тут у вас?! Тая! Беги внутрь, пусть каталку везут! Андрей, потерпи, родной, потерпи… — приговаривал Игорь, похлопывая друга по щекам.
Таисия поднялась по ступенькам деревянного крыльца, дернула рукой дверь. Та оказалась заперта. Тогда женщина принялась барабанить руками по доскам, топать и кричать.
Наконец за дверью что–то клацнуло, к ней вышел Николай Фомич, как обычно, заспанный, краснолицый, с крепким запахом перегара, от которого у Таи закружилась голова.
— Ну чего шумите–то, черти? Женщина, не топайте так, голова раскалывается. Ну чего у вас тут? Да не частите! — закричал он на Таю, та замолчала, выпрямилась, а потом, оттолкнув доктора, пошла внутрь…
… Андрей Юрьевич лежал в пустой, холодной палате. За окнами едва–едва забрезжил рассвет. Он пробивался сквозь обклеенные бумагой окна, полз по выкрашенным в грустный голубой цвет стенам, потом стекал на пол и терялся в темном цвете линолеума.
— Тая… Таечка… — позвал мужчина, повернул голову. Что с ним, где он, почему вокруг так некрасиво и пахнет хлоркой? Почему болит голова и в груди печет?
Жена сидела рядом, на жёстком металлическом стуле, и спала. Андрей хотел дотронуться до её руки, но не смог пошевелиться, застонал и закрыл глаза.
И тут двухстворчатая дверь палаты открылась, внутрь прошла какая–то женщина в синем халате и с косынкой на голове. Слишком большой халат на худой её фигурке болтался мантией, но женщину это не смущало. Она поправила косынку, тихонько подошла к лежащему на койке мужчине, быстро посмотрела на спящую женщину, покачала головой.
— Водички? Давайте, попьем водички! — склонилась она над профессором, осторожно приподняла его голову. — Ой…
— Красильникова?! Вы?! — изумленно спросил Андрей Юрьевич усыпанный веснушками носик. Носик кивнул, губы улыбнулись.
— Я, Андрей Юрьевич. Но вы бы не волновались. Наш Николай Фомич сказал, что инфаркта не было, что–то другое. Но вам нельзя волноваться. Вот, попейте. Ох, какой вы бледный…
Она поднесла к его губам стакан, мужчина сделал несколько глотков, благодарно кивнул.
— Дарья, что вы тут делаете? Я искал вас в списках, два года искал, а вы… Ну как же так, Красильникова?! — возмущенно зашептал он, но Даша прислонила палец к своим губам, велела профессору замолчать.
— Я приеду. В этом году обязательно приеду. Просто… Просто тогда, в тот раз, я вернулась, и Вова встретил меня на станции, а потом мы поженились, у нас родился Сережка. Он был такой маленький, что я не смогла от него уехать, понимаете?.. И вот, я устроилась санитаркой, как вы говорили. Я многому научилась и…
— Где, Дарья?! В этой дыре? Что это вообще за больница? — застонал Андрей Юрьевич. — Чему здесь можно научиться, Даша? Это ужасно!
— Ужасно, — согласилась санитарка. — Вот поэтому я и решила стать врачом. Стану, приеду сюда и всё–всё поменяю!
— Или сопьешься, как этот ваш врач, что меня смотрел, — усмехнулся профессор. — Кошмар!
— Я тоже раньше так думала, Андрей Юрьевич, — Даша поправила под головой больного подушку, подоткнула одеяло. — Я мечтала его прогнать, а самой всё здесь поменять. А когда стала тут работать, поняла, что он тоже хочет, но нет уже сил… Он писал, требовал, жаловался, но… Таких больниц очень много, очень! До нас пока не дошла очередь.
— Да её ломать надо, эту вашу богадельню! Ломать! — разошелся профессор, приподнялся на локте, стал бить кулаком по одеялу. — Плесень и сквозняки, никакого ухода. Ничего!
— Андрюша! — встрепенулась Таисия. — Андрюша, не надо так кричать! Тебе нельзя. Успокойся!
Даша улыбнулась.
— Вы похожи на Хоттабыча, — сказала она. — Бороду вам бы только и…
— Что?! Что?! Красильникова! Вы, Красильникова… Вы…
— Я. Я Красильникова. А вы профессор, и никакой вы не Хоттабыч. Ну простите меня, простите! Я сейчас врача позову. Таисия…
— Фёдоровна.
— Таисия Фёдоровна, пойдемте, я вам чай налью. С пряниками. Будете пряники? — Даша совершенно просто, как будто знала эту женщину сто лет, взяла её за руку, повела куда–то. — Да не волнуйтесь вы так. У нас хороший врач, только устал он очень… Устал…
… — Колька?! Ты? — профессор удивленно смотрел на стоящего перед ним мужчину, сутулого, неказистого, лохматого. Николай Фомич давно не носил белую шапочку, да и белый халат его стал серовато–желтым, замызганным, как вся его жизнь.
— Я, друг, я… Узнал? Значит не совсем я пропал! — Врач засмеялся, да как–то невесело.
— Как же ты здесь? Тут же совершенно невозможно работать, Коля! Ты же такие надежды подавал! И вдруг здесь… Спился? — кивнул сам себе Андрей.
— Спился. Только в обратном порядке, Андрюш. — Коля сел к нему на кровать, почесал затылок. — Сначала тут воевал, всё пытался людям хорошо сделать, а средств нет, лекарств нет, ничего нет. Вот и махнул на всё рукой. И ведь молодые приходили, работать устраивались, а я понимал, что и они здесь погибнут, вот всех и гнал. Остались только закаленные старухи да я. Вот и все надежды, Андрюша. Такие дела. А Дашка эта все уши мне про тебя прожужжала, стрекоза! Готовится, поступать будет. Мальчонка у неё, правда, совсем маленький, ну ничего, решат как–то. Ты уж там её научи хорошо, чтоб мне смена была.
— Коля… Коля… Да, Красильникову я научу. Всему научим, не обидим. Но ты… Да как же?! Ну надо бороться, Коля! Надо писать! Просить! — Профессор раскраснелся, стал заикаться от волнения.
— Надо, милый. Надо. Ты пока уймись. Потом повоюем. Потом. Отдыхай. Ну вот… Опять пульс у тебя расшалился! Не хватало ещё приступа…
Николай Фомич дождался, пока Андрей уснет, тихонько вышел из палаты, встал у окна в коридоре, стал смотреть на запущенный, неприбранный садик. Нет, всё же хорошо, что он тут, хорошо! И с Андреем свиделись. И все на своих местах, все там, где они нужнее.
— Николай Фомич, идите позавтракайте! — окликнула доктора Даша. — Давайте, уж десятый час.
— Иду, Дашка. Иду. Профессор твой спит, нормально всё будет.
Даша кивнула…
…Андрей Юрьевич стоял и с какой–то немыслимой гордостью читал вот уже в пятый раз знакомую фамилию в списке, висящем за стеклом.
«Красильникова Дарья Ивановна». Поступила. Теперь будет Николаю Фомичу смена. Дождаться бы только. И он дождется. Непременно. Ну а пока Андрей впрягся в нудную затею обустройства больницы в Краснознаменном.
— Эх, Коля, Коля! Всегда был гордым, помощи не принимал. А теперь придется! — Андрей Юрьевич улыбнулся и направился к тележке с мороженым. Он, Андрюша, ещё ого–го! Горы свернет, если захочет! Правда–правда!..
=================================================
....... автор - Зюзинские истории

ОЖИДАНИЕ ЛЮБВИ...

- Счастливая ты, Анька, такие два мужика тебя без памяти любят… А меня хоть бы кто… Время летит, а ничего путного в личной жизни, - со вздохом сказала подружка Ани Валя.
- Перестань, Валера – друг нашей семьи. И у нас прекрасные отношения, - попыталась было возразить Аня, но Валя прервала её:
- Ага, только они, два эти друга даже дрались на вашей свадьбе? Или забыла?
- Нет, ну тогда Мишка мой просто лишнего выпил… - возразила Аня снова.
- Ну, ты мне-то только не рассказывай сказки, я ведь там была! Оттого жених и перепил, что не мог терпеть грустного взгляда своего лучшего друга. Ни для кого не секрет был, что Валерка тоже без ума от тебя.
- Не сочиняй, мы только друзья. Ты же знаешь, что мы с Мишей со школы вместе, вот и решили пожениться после института. А Валерка – свидетель. Он, если хочешь знать, обоих нас любит. За Мишку со школы горой…
- Ясно. Ты не хочешь признавать очевидного. А я бы вот на твоём месте выбрала Валерку. Он и симпатичнее, и спортсмен, и свою фирму открыл. Он успешнее! – откровенно помечтала Валя.
- Да, он фирму открыл и сразу на работу взял Мишу, а потом меня. Вот это и есть дружба! – горячо ответила Аня.
- Конечно, взял Мишу, и тем более тебя, чтобы всегда ты на глазах у него была. Он же дышать не может без тебя… - не унималась Валя, - эх, меня бы кто так любил…
- Меня так Мишка любит… - ответила Аня, и я не жалуюсь на свою личную жизнь. Вот если бы не любил, то может быть и подумала бы о Валере…
- Ну, наконец-то, согласилась. Вот только ты Мишку не любишь, а жалеешь. Вечно он в претензии к тебе, что ты его недооцениваешь, а сам боится конкуренции Валерки. Ведь постоянно тебя к нему ревнует! Сама же говорила! – сказала Валя, - и терпишь его ревность, потому что жалеешь его, а за что его жалеть?
- Он хороший. И меня любит, - Аня посмотрела куда-то вдаль, и лицо её стало грустным, - правда, раньше всё как-то радужнее было, а в последние годы он стал выпивать. И здоровье его от этого резко ухудшилось…
- Потому что друг Валера не отпускает вас. Он и работу хорошую дал, и повышение другу, и всякие льготы, и поощрения, и Мишка твой избаловался, купаясь в лучах любви шефа, но вы-то оба знаете, откуда эта любовь.
- Я как-то говорила Мише: давай уедем. Куда-нибудь, всё равно. Будем жить далеко и зарабатывать хоть и меньше, но ни от кого не зависеть… - всхлипнула Аня, - а он не решился. Только озлобился и стал больше пить. И всё больше ревнует, дурак. А мы уже скоро на пенсию выйдем. И всё равно не успокоится.
- А что дочка говорит ваша? Не зовёт к себе в область? Ехали бы поближе к ней, мол, там внуки скоро будут… - посоветовала Валя.
- Не хочет он работу бросать. До пенсии не так много осталось, а он тут привык. И заработок хороший… - прошептала Аня, - да и такого друга поискать ещё надо. Если бы не ревность Мишки, то всё было бы хорошо. Ведь всё на пустом месте, Валюша, ты хоть мне веришь?
- Я-то верю. Но как посмотришь на Валерку, как он всегда на тебя глядит, то и поверишь в вечную любовь. И вот чего вы ноете с Мишей? Ты - от беспочвенных упрёков, он – от ущемлённого самолюбия! А про Валерку хоть раз подумали? Каково ему всю жизнь безответно любить женщину? Да ещё жену друга? Если бы не друг, так он давно бы тебя увёз на край земли, и никто не помешал бы ему. Но какое у него чувство долга! А, может, просто дурак…
- Нет, думаю, что от уважения ко мне. И к моей любви к Мише, - ответила Аня.
- Потому что он думает, что ты Мишу своего любишь так же, как он тебя. Но согласись, это не так! Ты только жертва обстоятельств. И привыкла к Мишке с детства. Втемяшила себе в голову, что так надо. И любишь – до гроба. Валера хоть и женат был два раза, а всё равно не сложилось у него нормальной семьи. Видно, не смог найти такую же как ты… Хорошо, хоть сын есть от первого брака… - рассуждала Валя.
Женщины замолчали. Аня вытирала слёзы, а Валя обняла за плечи подругу. Они сидели на скамейке у больницы, где находился на лечении Миша. Пристрастие к алкоголю уже не раз давало о себе знать.
На работе Валера несколько раз грозился увольнением, но Мишка так и не смог бросить выпивать, а здоровье его с юности не было богатырским.
Миша так и не смог в этот раз вылечиться, и вскоре умер.
Аня с трудом ходила на работу, понимая, что хоть это её заставляет утром встать и выходить на улицу. Она почти не плакала, но изменилась: похудела, глаза стали строже, улыбка исчезла с лица.
- Ты хоть варишь себе что-нибудь? – беспокоилась Валя, приходя с сумками с провизией, - давай-ка, я тебе супчик свой фирменный сварю.
- Спасибо, Валюша, - обнимала её Аня, - ну, неужели ты думаешь, что я не смогу супа сварить? Просто мне не хочется есть одной…
- А мы с тобой вместе и поедим! – не успокаивалась Валя, ставя на плиту кастрюлю, - ты бы хоть в санаторий поехала, что ли? Там тебя накормят, полечат, бассейн, процедуры всякие… Очень отвлекает. И общество!
- Одни пенсионеры со своими болячками, и я туда же. Только со своим горем, - махнула рукой Аня, - дома отсижусь.
- Ну, тебе виднее… Ну, а как шеф? - осторожно спросила Валентина.
- А что шеф? Куча работы, как всегда. Он неутомим. Но последнее время активно вводит на свою должность сына. И правильно. Мы не вечные, пора детям место уступать, - ответила Аня.
- И всё? Хоть как-то мог бы помочь тебе хотя бы с той же путёвкой в хороший санаторий? – спросила Валя.
- Да не надо, неудобно просить теперь. Он и так с похоронами помог. Всё организовал и сделал. И материально многое взял на себя. Куда ещё просить? – ответила Аня, - мне нужно время. Ведь так говорят?
- Тебе неудобно, а мне удобно, - ответила подруга.
- Ты не выдумывай, Валя. Не вмешивайся. Прошу, - погрозила ей пальцем Аня. Они пообедали вместе и Валентина ушла.
Однако через неделю Валера вызвал Аню к себе.
- Анечка, как твоё самочувствие? – спросил он, - ты после такого события должна думать о себе. Давай-ка в отпуск? Не отказывайся! Вот есть отличное предложение, глянь. Пансионат в Кисловодске, самый крутой. И там бесподобный воздух!
- Так. Как я понимаю, тут побывала Валентина. Говорила же я ей… - покачала головой Аня.
- Нет, нет. При чём тут кто-то? Тебе нужно поехать. Отказ не принимается. Путёвка за счёт работы. Вы давно не ездили никуда с Мишей из-за его самочувствия. И ты должна теперь заботиться о себе, - настаивал Валера.
- Не знаю, одной мне как-то непривычно… Хотя, большое спасибо, Валерочка, ты столько много для нас делаешь. Делал…
- И буду делать, - Валера подошёл к Анне, взял её руку и поцеловал, - ты же знаешь, сколько вы для меня значили. Я всегда был с вами, и надеюсь, что мы с тобой и дальше будем дружить. Главное - быть рядом.
Он отошёл к окну кабинета и посмотрел на поднимающееся над деревьями солнце.
- Аня, я не хочу больше молчать. Прошло полгода после ухода Миши, - он повернулся к ней, посмотрел ей в глаза и подошёл к столу.
- Вот путевка. Собирайся. Это приказ. Мой приказ на твой отдых. Чтобы послезавтра мы выехали.
Аня уставилась на него, ничего не понимая.
- Я лично провожу тебя. Никому не доверяю. А тут останется мой сын, Сашка, - серьёзно сказал Валера, - утром послезавтра я заеду за тобой. Накануне позвоню.
Аня собралась, вышла к машине. Шофёр доставил их с Валерой до аэропорта. В дороге они почти не говорили, Валера принимал телефонные звонки, а в самолёте они задремали.
В пансионате Валера проводил Аню до номера.
- У нас отдельные номера, но мы рядом. Если что надо – звони. Я ведь тоже решился немного задержаться, мне, как и всем нормальным людям, тоже нужен отдых, Анечка. На ужин идём вместе!
Аня кивнула и улыбнулась, наверное, впервые за долгое время.
Отдых был незабываемым. Кроме прогулок по парку и минеральных ванн, они посетили с экскурсиями окрестности и увидели местные красоты природы.
- Как отреагируют в коллективе на наш совместный отдых? – спросила однажды Аня.
- Я в командировке. Это ты на отдыхе. Но если и узнают, мне всё равно. Кажется, мы уже не в том возрасте, чтобы чего-то опасаться, не так ли, Анечка? – ответил Валера.
Она кивнула. А он продолжил:
- Я так и не нашёл свою половинку, лишь сделал несчастными двух женщин. Одно мне оправдание: я обеспечил их материально. Но ты не можешь не знать, что я всю жизнь болен только тобой… И никогда не терял надежды в глубине души.
- Да, я не могла не знать, так как мой муж мне всегда об этом напоминал в самой прямой и грубой форме… - вздохнула Аня.
- Значит, я и тебе отравил жизнь. Извини… - покачал головой Валера, - но я мог бы скрасить наши пенсионные годы. И реабилитироваться в твоих глазах.
Он притянул Аню к себе и поцеловал нежно, как ребёнка, прижав к своей груди.
- Если ты сделаешь меня счастливым, будучи со мной остаток жизни, то я буду заботиться о тебе, как только смогу… Не отказывай мне, Анечка, иначе я не смогу жить дальше… Слишком много я ждал. Всю жизнь.
Он уткнулся в её пушистые локоны, с наслаждением вдохнув аромат духов. Она обняла его за плечи и поцеловала.
Последнюю неделю отдыха они жили в одном номере. А вернувшись домой, Анна переехала к Валере в загородный дом. Она перестала работать, Валера тоже передал дела сыну, оставшись в составе руководства фирмой.
Теперь они жили для себя. Ездили отдыхать, приглашали в гости детей, занимались внуками и своим садом. По субботам Валера топил баню, Анечка пекла пироги с картошкой, которые особенно нравились Валере.
- Ты бы хоть друзей пригласил в баню или на шашлыки, - сказала однажды Аня.
- Потом как-нибудь, - отмахнулся Валера, - мне и с тобой хорошо. С друзьями я и так всю жизнь общался. А вот с любимой – только сейчас. Такое счастье: тишина, покой и моя Анечка рядом… И больше мне ничего не нужно.
Он обнимал Аню и целовал ей руки. А она счастливо смеялась, гладя его по макушке, словно ребёнка, и неизменно спрашивала:
- Что тебе приготовить на ужин? Заказывай!
====================================================
....... автор - Елена Шаламонова