Д В О Е...

Сквозь сон Михаил услышал на кухне звон посуды, и там что-то скворчало. Стало приятно и тепло на душе, детство вспомнилось. Миша открыл глаза. Вещи не разбросаны, а аккуратно сложены, на стуле висят юбка, блузка, жакет, колготки, белье. Вчера стали раздеваться, едва зайдя в квартиру. Всё раскидали. Интересно: входную дверь хотя бы закрыли?
Михаил с наслаждением потянулся: ночь была жаркая, у него такой, честно говоря, никогда не было. А если уж совсем честно, то и ночей с женщиной было не так много. Он всё хотел серьёзных отношений, жениться пора, но вот как-то не получалось.
Миша оделся и пошлёпал на кухню.
— Привет.
Она взглянула на него, улыбнулась:
— Привет, герой-любовни

НЕ ВЕДЬМА, А ЖЕНЩИНА...

Полина грустно смотрела на огонек свечи, одиноко стоящей на столе. Тот иногда подрагивал от неосторожного дыхания, но гаснуть не собирался. Вынужденное безделье обрушило настроение до состояния легкой прострации.
— Надо было хотя бы телефон на работе зарядить, — Полина тяжело вздохнула.
При всех прелестях достижений технического прогресса, банальное отсутствие электричества сводило к нулю и прелесть, и сами достижения. Без тока в розетке, оказалось, нельзя ни пообщаться, ни развлечься, ни даже поесть.
— И кто придумал электрические плиты и духовки? — горько вздохнула Полина.
На остатках заряда батареи телефона Полина только и успела, что найти свечи. А потом телеф

ЧУЖАЯ ТЁТКА...

— Вот значит как, не хочешь помогать? Тогда ты не бабушка, а чужая тётка! И незачем чужим тёткам видеться с моей дочерью! — прищурившись, произнесла дочь Алла.
Елена Ефимовна, молча грустно смотрела на Аллу, но таким речам уже не удивилась. С тех недавних пор, как у дочери с мужем завелись деньги, она стала меняться прямо на глазах. Алла изо всех сил задирала нос, постоянно подчёркивала, что теперь может себе позволить, то одно, то другое, ранее ей недоступное. А мать… Мать стала для неё «чужой тёткой»…
***
Елена Ефимовна находилась на пенсии, однако продолжала работать на дому: репетитором по русскому языку. Ученики к ней ходили толпами. В основном она готовила детей к пос

УЖ ЗАМУЖ НЕВТЕРПЁЖ...

– Дим, ты скоро приедешь?
– Скоро. Уже на финише.
– Ну, давай, не задерживайся! Разговор тут есть.
– Что-то случилось? – заволновался Дмитрий.
– Да как тебе сказать… ещё не случилось, но поговорить надо, – Галя явно была взволнована, но судя по всему, катастрофы пока не произошло.
Через пятнадцать минут глава семьи уже заходил в квартиру.
– Что тут у вас случилось? – осторожно спросил он у жены.
– Переодевайся, мой руки, там не нужно прям всё бросать и спасать Вселенную, – она поцеловала мужа и слегка подтолкнула в сторону ванной.
Вскоре он завершил все необходимые процедуры, переоделся, и вышел в гостиную.
– Идём, – жена повела его в комнату дочери. Майка сиде

ПРИ ВСЕХ...

— Зачем ты мне это говоришь?
— А что такого? Это же правда. На правду не обижаются, — пожал плечами муж.
Римма отчаянно боролась со слезами: нельзя плакать! Стыдно. Что люди подумают?
«Да плевать уже на то, что они подумают», — вдруг пронеслось в голове женщины, и она поняла, что у неё не осталось никаких сил это терпеть…
***
Отец Риммы некогда занимал хорошую должность и был довольно влиятельным человеком, в определённых кругах. Правда, достатка в семье всё равно никогда не было. Не смотря на солидно звучащую должность и немалые обязанности, зарплата у отца не была большой. А мама Риммы зарабатывала и того меньше. А запросы у отца были большие. Ему в первую очередь покупала

ЛЮБИМЫЙ МУЖ...

- Ань.. а чего у тебя муж такой сердитый? – полушепотом спросила я.
- Кто? – изумилась Аня. – Егорка? Да ты что! Он добрейшей души человек. Просто неразговорчивый, и всё.
- Ань… прости, а как вы познакомились? Ну, если совсем неразговорчивый.
Она улыбнулась и тыльной стороной ладони смахнула волосы со лба...
Мы познакомились с Аней на кондитерских курсах. Я готовила всегда из рук вон плохо, могла испортить даже яичницу. Вкусно готовил у нас в семье муж. Вкусно, но редко – в основном мы пользовались доставкой готовой еды.
Время от времени мне становилось стыдно, что я умудряюсь испортить самое простое блюдо, и я записывалась на какие-нибудь курсы. На курсы, где меня просто

МУЖЧИНА В ДОМЕ...

Татьяна медленно брела по дороге. ей было все равно, что ветер унес платок с шеи, и теперь он, легкий, светло–розовый, как утренний туман, освеченный утренним солнцем, парит высоко в небе, играет с ветром и исчезает далеко–далеко. Плевать, что в босоножки набились камешки и колют ноги, а надоедливые слепни так и норовят искусать её загорелое, сильное тело.
Таня не обращала внимания на то, что соседки кивают ей, не слышала, как они здороваются, предлагают свежего козьего молока.
Просто для Тани мира больше нет, его не существует. Уехал вместе с Петром. Не вернется больше. А впереди только серая, вязкая пустота. Как жить теперь? Что делать?
Разламываться, трескаться он нач

- ОТДАЙ НАМ ОДНУ ИЗ ДВОЙНИ...

Двенадцать беременных женщин из резаной марли складывали тампоны. От избытка свободного времени помогали роддому.
– Ох, там бабенка в родилке эти тампоны стоя крутит. Зашитая. Говорю ей – "лежать ведь надо", а она: "Не могу. Привычная к делам, так и не лежится." А ведь никто не заставляет, – рассказывала женщина средних лет с перманентными кудряшками.
– Да-а. Дома дел невпроворот, а мы тут прохлаждаемся. И все потому, что врачиха у нас такая рехнутая. Другие вон ни на каких учетах не стояли, приехали, да и рожают. Мой там умаялся – девки, хозяйство. А я тута... Сказал, с сыном возвращайся, – крикливая бабенка говорила порывисто, тампон не получался, она со зло

ВЫБИРАЙ СЕБЕ РОВНЮ...

- Леш, а куда ты меня привел? Это что, музей что ли? — надменно фыркнула Надя, осматривая прихожую.
- Тише, Надь. А то мама услышит, будет неудобно, ты же понимаешь… — Леше неожиданно стало стыдно перед девушкой, хотя раньше родительская квартира казалась ему вполне уютной и негативных чувств не вызывала.
- И что? А что я такого сказала? Пусть слышит, может хоть задумается над тем, что пора вот эту рухлядь на помойку отправить! — с этими словами девушка пнула дверцу шифоньера, стоявшего в прихожей.
- Что вы себе позволяете, девушка?! А ну немедленно прекратите! Вы не у себя дома! — неожиданно в прихожей появилась невысокая, немолодая, но очень стройная

Я НЕ ОТДАМ ТЕБЕ СВОЮ ЖЕНУ...

Олег лежал на диване и пялился в телевизор. Иначе этот процесс не назовешь ― он совершенно не следил за тем, что творилось на экране. Кто-то что-то готовил, зрители смеялись, а ведущий через слово рекламировал спонсоров. Вряд ли это может вызвать интерес у здравомыслящего человека. Но и переключать канал Олег не видел смысла. Он вообще мало в чем видел смысл в последнее время. То ли виной тому была депрессия, то ли отчаяние, Олег и сам не знал. Да и ему было наплевать.
― Как ты можешь смотреть эту ерунду?
В комнату вошел его старший брат Володя. Он скинул ноги Олега на пол и плюхнулся рядом.
― Может, ты хоть сегодня свою пятую точку от дивана оторвешь? Заколеб

ЕСТЬ ОДНО УСЛОВИЕ...

- Дорогая, я хотел кое о чем с тобой поговорить.
Дмитрий ласково смотрел на свою невесту, которая в очередной раз выискивала то самое свадебное платье. Казалось, что она побывала во всех свадебных салонах города, изучила все картинки в интернете и просмотрела все каталоги. Но пока то самое платье не находилось.
Алиса хотела, чтобы оно было сказочным. Чтобы такое, как в ее мечте. Правда, пока она и сама не понимала, о чем мечтала, и с поиском из-за этого возникали трудности.
Но главное, что Дима сказал, что все оплатит. Любое платье за любую цену. Алиса вообще думала, что ей крупно повезло. Ведь ее история напоминала историю Золушки.
Алиса была из бедной семьи. Родите

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СЕМЬЮ, ДЕТКА...

- Очень мило, - Ольга Геннадьевна смерила взглядом Полину, молодую жену сына Никиты, - ну проходите, садитесь за стол.
Никита что-то шепнул на ушко жене, подбадривая. Полина, стройная, светло-русая девушка, не собиралась бояться и глаза вниз не опускала.
- Спасибо, Ольга Геннадьевна, счас только руки помою. Где у вас ванная?
Хозяйка приподняла брови, смелость девушки сбила ее с толку.
... (художник Вера Эвери)
Когда Никита объявил, что женился, и они временно будут жить у родителей, Ольга Геннадьевна, стучала ладонью по столу: - Я против! Я категорически против!
Теперь она наб

ЛЮБОВНИЦА ОТЦА...

По школьному коридору быстро шагала Ольга Андреевна. Она проскочила учительскую, ни на кого не глянув, зашла в кабинет директора, плотно прикрыла за собой дверь.
– Марь Семеновна, Марь Семёновна... Вы одна? Хорошо... Разговор у меня, – она бухнулась на стул.
Директор ещё не отложила свои бумаги, а взволнованная завуч уже продолжала:
– Вы можете какие-нибудь меры к трудовику принять? Можете? Не знаю, рублем его наказать или выговор. Поговорить, может...
Мария Семёновна подняла на нее удивлённые глаза. Она хорошо знала своего завуча, была когда-то Ольга ее ученицей. Привыкла к ее деловой холодности, строгой честности, некой педагогической суровости и спокойствию.
Ольга н

МАЛЬЧИК ОБИДЕЛСЯ...

– Не понимаю, – Игорь заметно нервничал, – с какой стати ты собралась оформлять квартиру только на себя?
– А на кого еще? – удивилась Кира.
– На меня. Или я тебе никто? Мы все-таки третий год живем вместе.
– Да, но мы ведь не женаты. Кто даст гарантию, что через месяц или через год ты не захочешь жить с кем-нибудь еще?
– Не говори ерунду!
– Это не ерунда, а обычная логика.
– Логика? У тебя? Ах, да… Женская…
– У тебя и такой нет…
– Поссориться хочешь? – вспыхнул Игорь.
– Не хочу. Говорю, как есть…
***
Они познакомились, когда Кира была в командировке. Освободилась раньше времени, пошла прогуляться по незнакомому городу, посмотреть достопримечательности.
В парке

- НАДО ЖЁНУШКУ ТВОЮ ПЕРЕВОСПИТЫВАТЬ,

- сказала свекровь, заявившись в гости.
— Гости в доме, а стол как для нищих подаяние. Или у тебя это норма?
— Норма - это когда в гости не поесть за чужой счёт приходишь, а пообщаться, — резко ответила Ольга, убирая пустую тарелку. — И это не подаяние, а ужин.
Галина Сергеевна нахмурилась, прищурив глаза. За её спиной Илья пытался делать вид, что сосредоточен на телефоне, но уголки его рта дёргались от напряжения.
— Сынок, ты слышишь? — Галина Сергеевна обернулась к нему. — Твоя жена какая грубиянка. Так со старшими не разговаривают.
— Мам, не начинай, — пробормотал Илья, не поднимая головы.
— А что не начинай? — голос Галины Сергеевны уже набрал