Мария Крашевская

Февральские туманы

Раннее февральское утро. Нина сделала глоток кофе и невольно сморщилась: в этом баре не умеют варить кофе. Рейс задерживается, какая-то поломка. Обещают или починить автобус за тридцать минут, или отправить другой. Допив кофе, Нина выбросила стаканчик в урну, вышла на улицу. Светает. Непроглядный туман, как в то утро, когда ее родители погибли в авиакатастрофе.
Нина вернулась в зал ожидания, поискала свободное место, села возле двух пожилых женщин. Одна что-то читала в телефоне, а другая дремала.
Читавшая вдруг сказала:
– У меня подруга в той аварии выжила. Муж погиб, а она осталась жива, хоть и обгорела сильно.
Дремавшая женщина открыла глаза.
– Что за авария?
– Вот, читаю новости. Сегодня тридцать пятая годовщина катастрофы. Самолет из Минска летел в Ленинград, через несколько минут после взлета совершил аварийную посадку в лесу. Моя подруга с мужем были на том самолете, летели в Ленинград в свадебное путешествие. Он погиб, она чудом выжила…
Нина стала задыхаться. Она снова вышла на улицу, немного прошлась, почувствовав слабость и головокружение, опустилась на влажную скамейку.
Каждый год после той аварии они ездили с тетей, сестрой матери, на место катастрофы. Добраться до памятника в лесу зимой было нелегко. Помогали жители близлежащей деревни. И сегодня за небольшую плату егерь отвезет ее на своем внедорожнике на место аварии. Тети прошлым летом не стало, и сейчас Нина едет одна, возможно, в последний раз.
Она достала из сумочки небольшой лист бумаги, как будто хотела еще раз убедиться, что страшный диагноз ей не приснился. Она развернула направление на операцию в областную онкологическую больницу. Завтра начнется борьба. Возможно, она проиграет. И в следующем году никто не расчистит снег с металлической таблички с именами погибших в той уже далекой авиакатастрофе.
Туман начал рассеиваться. Выглянуло солнце. По громкой связи объявили, что автобус починили, и пассажиры могут продолжить свой путь.