Светлана Рязанова

— Ну что ты делаешь, бестолочь?! Свекровь вырвала из рук Марины бутылочку с искусственным молоком и с яростью выплеснула содержимое в раковину! — Говорили ей, рожай мальчика, наследника! А она девку в подоле принесла! Теперь еще и кормить нормально не может! Марина смотрела в зеркало на незнакомку. Темные круги под глазами, потухший взгляд, резкие морщинки – полтора года жизни с родителями мужа состарили ее лет на десять, стерев улыбку и энергию. Эта женщина в отражении была живым приговором ее браку, который доживал последние дни. Она была художественным дизайнером, талантливым и увлеченным. Работала удаленно, создавая красоту на экране лэптопа. Поначалу Марина даже не подозревала, как это обернется против нее. Для свекрови, Валентины Сергеевны, ее профессия была лишь "баловством". Непонятным сидением за "компуктером". — Картинки рисует, — фыркала она перед соседками, давая понять, что у невестки уйма свободного времени для домашних дел. Сам переезд стал результатом настойчивых уговор

Глава 1 – Катенька, какая же ты умница. Талант! Талант! Браво. Сколько себя она помнила, всегда и всюду звучали эти слова. И всякий раз эти слова резали её ножом по сердцу. Ведь она была не Катя, а Люба. Катя – это её младшая сестра. И всегда хвалили все вокруг только её. Катя была умница, красавица и талант, а она, Люба, пустое место. И знакомые и незнакомые люди источали комплименты Кате. А что же доставалось ей? Ничего. Это было очень несправедливо. «Почему всем так нравится моя сестра? Чем она лучше меня? Чем?» – не понимала Люба. «А может всё потому что она младше, вот и любят её больше?» – мелькала спасительная мысль. Кате было 5, Любе – 7. И она уже училась в школе, а значит, была взрослой и рассудительной дамой. Люба была старательна. Она хорошо училась и занималась бальными танцами. Педагог её очень хвалил. Но, не смотря на это, Катей всё равно восторгались больше. Принесёт она с садика каляку-маляку, родители не нарадуются и весь вечер обсуждают это событие, будто та нарисова

— Мам, а можно омлет? — спросил Женя, глядя на меня своими наивными, светло-карими глазами. Простой вопрос. Простейшее желание. И всё же каждый раз, когда он это говорит, у меня где-то в груди что-то щёлкает. Не больно. Просто щёлкает. Как напоминание. Да, умею я делать только омлет. Да, я — домохозяйка. Да, я — не та, кем когда-то хотела стать. Но ведь не в этом ли был смысл жизни? Муж, ребёнок, уют. Я так думала. Когда-то. До тех пор, пока не поняла, что уют, оказывается, нужен только мне. Говорят, омлет — это еда утренних надежд. Быстро, просто, сытно. Идеален, чтобы начать день. Но есть в нём что-то одинокое, правда? Он никогда не бывает праздничным блюдом. Он — про повседневность. Про выживание. Про «я справлюсь одна». Сначала я не замечала. Максим задерживался, говорил — «работа», «совещание», «аврал». Потом появилось «не трогай меня, устал». Потом — «я не хочу есть это», и он уходил в ресторан. А Женя... он всё ещё тянулся к нему. Старался. Мальчик с золотым сердцем. Он не пони

Петька – человек слова. Такое прозвище пристало к мальчику, когда он ещё учился в школе. И было это и справедливо и в то же время совсем наоборот. Дело в том, что парнишка немного заикался и был ещё от природы застенчивым. Успевал он по предметам не очень хорошо, учителя больше ставили ему оценки за письменные работы, чтобы не смущать у доски, раз мальчик немного заикается. Но увы, одноклассники всё равно посмеивались, хоть и без зла над тем, что из Пети слова «клещами не вытянешь», уж очень молчаливым был парень. Однако, если что-то доверяли ему сделать, то всегда свои обещания и поручения Пётр выполнял отлично, и можно было и не проверять. Так и пристала к нему эта кличка, и Петя совсем не обижался на ребят. Семья у Пети была самая обыкновенная. Отец и мать работали в колхозе, и воспитанием внука в основном занимались бабушка и дед, где Петя чаще и жил – на краю небольшого посёлка. Несмотря на застенчивость был Пётр влюблён со школы, и все об этом знали. Аня училась хорошо, была акти

— Мам, что с ним возишься, он тебе никто, чужой сын. Ты бы так Никите с Кириллом рада была, — дочь недовольно отвернулась, кидая в ведро свежевырытый картофель. Клубни глухо стукались о железо, с недовольством укладываясь на дно. — Чужих детей не бывает, Ася, — сухо ответила мать, стараясь не показать своё раздражение. Татьяна Николаевна взялась за вилы, резко воткнула их в сухую землю и потянула черенок к себе. Небольшие жёлтые шарики тут же показались из-под земли. — И вещи, пожалуйста, не отдавай ему наши, может, я третьего рожу. Мать усмехнулась: — Ты, третьего? Жалко тряпки? — Жалко! У него есть родственники. Отец даже имеется. Я эти тряпки своими руками заработала, не спала, Кольку в ясли сдала, ему двух не было. А ты! Дочь подскочили и, бросив клубень в ведро, бросилась к дому. Татьяна Николаевна воткнула вилы в землю и, упершись в них руками, тяжело вздохнула. Дочь ревновала, злилась, пытаясь образумить мать, а она не хотела этого слышать. За три года жизни одной, здесь в п