Лариса Савченко

Стол не должен стоять «голым», это древнее славянское поверье. Столу вообще придавали огромный смысл; стол - «престол дома», главный символ человеческого жилища. Стол - сакральное место приема пищи. Обиталище жизненной энергии. Еда - это жизнь. А «человеческая», цивилизованная, «вареная», приготовленная пища - это знак принадлежности к человечеству. Не просто еда; еда на возвышенном пространстве, чистом и подготовленном. Стол - напоминание о культуре рода и уважении к еде. Стол - место сбора семьи, близких людей. Объединяющий символ. За столом не только и не просто ели. Обменивались информацией после еды. Обсуждали важные решения. Вспоминали предков. Внимали родительским наставлениям. Сватались, проводили праздники, поминали ушедших… И вот интересное правило: стол не должен стоять «голым», так считалось. Пустой стол - тревожный символ голода, бедности и даже смерти. Ведь на столе лежали и ушедшие, дожидаясь погребения. Конечно, не надо держать стол накрытым. Но что-то хорошее обязател

Сегодня, дорогие мои, поговорим о важности бережного отношения к произносимым словам. говорить о своих домашних конфликтах и вообще о своей семейной жизни. Говорить о своих домашних конфликтах и вообще о своей семейной жизни. Конечно,многие из нас любят общаться и обсуждать свои проблемы друг с другом. И на первый взгляд это неплохо. Так многие склонны рассказывать своим друзьям о проблемах и неладах в семье. Так преп. Геннадий Костромской говорил: «Чего между вами в семье бывает, не выноси из дома своего в люди, и если что увидишь или услышишь худое вне дома, того не вноси в свой дом». Но к большому сожалению, может случается так, что именно близкие знакомые и разрушают семьи. Не стоит делиться даже с самыми близкими подругами сильной радостью — вольно или невольно они могут позавидовать и это отразится на семье. Зависть очень сложное чувство и тяжёлый порок. От него не так-то легко избавиться. К сожалению от зависти до пожелания плохого всего полшага. А вопросы, которые возникают

Была середина июля, солнце светило как прожектор на допросе, платформа раскалённая, как сковорода. Всё шло по летнему сценарию: длинная стоянка, поезд южного направления, народ расслабленный, в сандалиях, с детьми и мирными матами в обе стороны. В воздухе — запах металла, железнодорожной пыли и персиков из пакетов. Я с напарником — обычная локомотивная бригада. Ни романтики, ни пафоса. Просто люди, которые водят поезда. Пока пассажиры гуляют, мы цепляемся к составу, проверяем тормоза, соединяем рукава. Всё рутинно и по инструкции. Но если долго стоишь на платформе, даже ты, взрослый мужик в спецовке, поневоле начинаешь наблюдать за жизнью окружающих, как в аквариуме. На этот раз внимание привлекла молодая мама лет тридцати и мальчишка, не больше семи. Он, судя по всему, уже проиграл три раунда в борьбе с реальностью. Кричал. Плакал. Швырялся игрушкой в воздух. Всё вокруг не устраивало. Мама его уговаривала, как могла: то конфетку суёт, то мультик на телефоне показывает, то обещает, что