Лада Каменская (Гаврилова)

Бабушка моя Аня вышла замуж не по любви. За того, за кого велел отец. Была она старшей дочерью в семье, где из всех детей только один — мальчик, а прадед мой был человек тяжелый: суровый, жесткий и властный. Посватал ее человек знатный, отец сказал: «Пойдешь!» Ослушаться она не посмела. Бабушка моя была мягкая, как тополиный пух. А была у нее притом любовь. Взаимная. Как парень тот просил, чтобы бабушка вышла замуж за него, но... Наверное, прав был мой прадед, отдавая дочь в обеспеченную семью, ведь не мог он знать про 37-й... Про репрессии писать не буду, рассказ мой не про это. Скажу только, что двое малышей в те годы умерли от болезней и голода у бабушки и деда, выброшенных с детьми, в чем были, на улицу — сдохните, вражьи отродья! А потом началась Великая Отечественная война. И ушел на войну сперва муж бабушки. А затем и сын — восемнадцатилетней первенец. Упала бабушка, провожая его, замертво. До последнего мальчишечка еще — первый, любимый, самый умный, самый талантливый из всех е

— Дай сына поцеловать, — хрипел утопленник, — покажи Лешеньку! Покажи сыночка любимого, соскучился я по нему… Впусти меня, Галя, я домой вернулся! Отвори дверь, я домой хочу. Мне холодно, мокро, я продрог на ветру. Галя, впусти, иначе хуже будет! Пожалеешь потом… *** Вадим сидел у постели бабушки, держа ее иссохшую руку в своей. Анастасия Викторовна дышала тяжело, каждое движение ей теперь давалось с огромным трудом. Вадим прекрасно понимал, что совсем скоро любимый человек его покинет — пришло ее время. Поэтому он старался каждую минуту быть с бабулей, которая заменила ему мать, рядом.  — Вадимушка, — прошептала Анастасия Викторовна, с трудом открывая глаза, — послушай меня внимательно. — Я здесь, бабуль. Я тебя слушаю, — отозвался Вадим, стараясь скрыть волнение в голосе. — После того, как меня не станет… съезди к Гале. Вадим нахмурился. Галя? Ему показалось, что раньше он где-то слышал это имя. Кажется, какая-то дальняя родственница, живущая в глуши. — К Гале? Зачем, бабуль?