Александр Синягин

26 мин. ·

​

СУМАСШЕДШИЙ МАРШРУТ
Первый маршрут, идущий от р-на Садовый до Перми 2, всегда отличался особой лихостью и бешеной быстротой. По ходу было ощущение такое , что ты не в автобусе, а в танке. А что будет танку? Да ничего!
Главная фишка с изюминкой проявлялась на дамбе у Южного кладбища, когда два конкурирующих маршрута гнали наперегонки с нарастающей скоростью, визжа резиной на повороте. Водитель страстно рыча изрыгал матюки у себя в кабине , а пассажиры гремя костями катились по салону то влево, то назад.
Вспоминая восьмидесятые, точно помню что такого не было , хотя автобусы были не юркие Маны как сейчас, а старинные Икарусы, тяжелые и неповоротливые. Водители получали по триста рублей ( для сравнения доллар тогда стоил 1 рубль, а у фарцовщиков рублей 5, но не более 7) и крепко держались не только за баранку но и за работу. Могучие машины шли ровно, сильно не разгоняясь, и резко не тормозя, водитель понимал, что везет людей. Тогда было сознание , была и совесть.
Все изменилось в девяностые. Пришел Его Величество Рынок! Где важно график – деньги , пассажиры не главное, то есть заплатил, и ты уже больше нам не интересен. Зная что этот маршрут бешенный, я всегда стою боком по ходу движения, широко расставив ноги и крепко держусь за поручни: не важно стоит автобус или нет. Главная задача состоит не в комфорте, а в том, что бы от рынка и до садового доехать без синяков и ссадин, при постоянных рывках и толчках «савраски».
Вот и в этот раз успешно и не спеша пройдя дамбу, так как после многочисленных жалоб бдительных пассажиров водилы стали вести себя несколько осторожнее, я подумал что все уже позади и скоро финиш.

ЖЕВАЧКА

Из серии: ЖВАЧКА, ДЖИНСЫ, РОК-Н-РОЛЛ

Молодежи наверное будет удивительно, и смешно но… жвачка в
СССР , в наши школьные годы была чем-то недостижимо заоблачным. Время это
сейчас называется Брежневский застой. Мы жили если не за железным занавесом
(времена Сталина) , то за толстой портьерой, от Европы и других стран-
континентов , которых посещало очень ограниченное счастливое меньшинство, и то
в основном страны демократии.​ Где и была эта самая недостижимо-сказочная заграничная жУвачка. Ее
привозили из-за рубежа некоторые единичные граждане нашего города, от них
вернее через их детей, жидким ручейком она и расходилась по Перми. Впервые мы
познакомились с другом Сергеем Ф. с этой самой жевательной резинкой в школе
примерно в классе четвертом, это 1974-75 гг. Продавали ее там же в школе из под
полы ребята постарше , и стоила она по моему по 2 рубля за пластик, пластики
входили в пачку из пяти штук, а те в блоки, мы конечно покупали на
сэкономленную мелочь, и чаще пластик на двоих, деля его пополам. Потом уже
делили кому из нас достанется бумажка с иностранными буквами на картинке. Перед
тем как зажевать долго обнюхивали запретно вожделенный заграничный запах мяты
через фантик, не решаясь открыть импортное сокровище. Мысленно представляя себя
этакими крутыми ковбоями, жующими и лихо надувающими пузыри. Потом все-таки
разделив на задней парте перочинным ножиком Сергея, и подражая более старшим,
или более состоятельным ученикам начинали жевать, и особенно усиленно на
перемене, что бы все видели, на нас жадно смотрели другие ребята, а мы
понтовались надувая пузырь, и громко лопая перед носом завидующих товарищей.
Конечно не хорошо, но… вот так. Резинку продавали не только в школе, еще была
точка у магазина коллекционных марок «Филателия» на ул. Карла Маркса, перед
входом. Особо ценилась ароматная американская life savers, Wrigle spearmint и
doblemint ( два последних названия продаются и сейчас), помню и немецкую
особенно с вишенками, была и югославская, и даже экзотическая греческая. Через
некоторое время у продавцов тинеджеров появились польские пластики Лелик и
Болик, они особо ценились потому что были с картинкам которые не повторялись.
Тут был целый увлекательный процесс, их коллекционировали, обменивались, и
продавали друг другу, закладывая в альбом для марок. Позже появились
югославские жевательные сигареты в тонких пачках, это считалось вообще огромным
шиком первое время, похвастаться и покрутить перед носом слегка завидующих
друзей жевательную сигарету, обернутую в фантик из псевдо сигаретной бумажной
оболочки почти как настоящую.

Но это все запад, а
Советская же резинка мне впервые попалась при поездке в Прибалтику в конце 70-х
. Её продавали прямо в магазине , и называлась по моему Калев, точно не скажу.
И вообще нам подросткам Пермякам Прибалтика казалась почти настоящей
заграницей, с аккуратными улочками, и симпатичными магазинчиками, так уютно и
гостеприимно просто фантастика. Хотя легкая обида была. При покупке дефицита в
одном из магазинов продавщица мне сказала

- Молодой человек, надо свой знать язык!

- Я приезжий – ответил, тетеньке за прилавком, слегка смутившись, что не говорю
по литовски.

И она посмотрела на меня так… с превосходством, тут я впервые почувствовал
«Дружбу Народов», повеяло холодом. Да…

И вот именно в те подростковые годы думаю, у нас появилось робкое мнение что
Запад круче, раз у них есть жУвачка, а у нас нет. Позже оно все больше и больше
укреплялось в наших неокрепших умах когда мы стали понимать, что такое техасы
–джинсы-левиса, а так же слушать на заезженных лентах отцовских магнитофонов
переписывая друг у друга западные поп, и диско группы Бони –М, АББА, Цероне, и
конечно рок Дип Перпл, Слейд, Юрай Хип , были конечно прибалтийский Зодиак, а
так же «По волне моей памяти» – Тухманова, но это редкость , в основном звучало
по радио и кругом , также писалось официально на винил Кобзон, Лещенко, Зыкина,
да фестиваль Красная Гвоздика. А от туда всеми правдами и неправдами шло
зарубежное музло почти потоком, все круче, и круче. Но это уже в старших
классах, и потом.

Ажиотаж на жевательную резинку спал, если мне не изменяет память только в
олимпийский 1980, когда по приезду в Москву помимо шипящих в маленьких
бутылочках газировок Пепси и Фанта, я увидел в киоске свободно продающиеся
пластики жУвачки Апельсиновая, а так же Клубничная. Ну, наконец то… мы то же
можем, вздохнул я тогда.

ДИАЛОГИ В СЕТИ.
Тяжко быть на соцсайте модератором в группе, причем бесплатно, и годами. Постоянно что то требуют, кому-то чем-то по гроб обязан и т.д.. Помимо того что выносят мозг в группе , лезут и в друзья , и пишут петиции некоторые весьма назойливые Вот диалог с некто Анной Т., из серии "Родственная Душа"

Начало переписки в чате.

Дома у Поэта

Однажды зимой, а может в начале весны в середине девяностых, вечером на работе Алексея зазвонил телефон. Он уже оделся и почти ушел... А, проклятье! Кто это может быть: Шеф с новым заданием? Они это любят в конце дня грузить работой. Страшные люди, работоголики и карьеристы, одно слово, госслужба. Нет , не возьму трубу, пошли все к черту , скоро шесть. А может это Славка или Генка приглашают в кабак? Он протянул руку и снова убрал. Нет, подождем, вдруг надоест? А телефон посылал и посылал тревожные трели. Алексей внимательно смотрел на аппарат, прислушиваясь к интуиции. Пытался поймать через электромагнитное поле волну опасности. Нет, аппарат не излучал, ничего плохого, но был настойчив и неумолим. Женщина, решил Алексей, и очень знакомая, только такая может так долго и упорно трезвонить не вовремя и доставать уставшего человека. А что если? Ну да, это она. Брать, не брать? Нет, надо ответить, чувствует что я здесь. У них просто фантастическая интуиция, у этих женщин. Алексей, выдохнув воздух, взял трубку. И глубоким бархатистым голосом произнес:
- Приемная морга, – он так часто отвечал после шести, на том конце испуганно бросали трубку, понимая что им спешить не следует, и вообще они попали не туда. Лишние отсеивались сразу, и только избранные, кто был в теме, продолжали разговор.
- Алеша ты? Ну, слава богу! Я тебя поймала! – это была Марина.
- Да, я уже ушел.
- Подожди, сегодня нужно помочь одному человеку. У него сломался настенный телефонный аппарат, отремонтируй, ты же инженер - сказала Марина.
- Ну, так пусть отдаст в мастерскую, недорого возьмут.
- А это долго?
- Неделя , если у них нет завала – ответил Алексей
- Ну ты что, издеваешься? Это несерьезно. Он известный человек, постоянно на связи.
- А что у него нет параллельного?
- По - моему нет, человек небогатый, живет скромно, поэт – ответила Марина.
- А, поэт? Да уж, эти творческие люди, гуманитарии. У них все через одно место в хозяйстве, а в технике так полный хаос, – ответил Алексей.
- Алеша не уходи в строну, ты поможешь?
- Ладно, поехали, артисту надо помогать.
- Он Поэт, а не Артист ! Это Ребусов! – сказала Марина.
- Да ты что? Почему сразу не сказала, такому надо помочь, талант – ответил Алексей.
-Где встречаемся?
- На улице Карла Маркса, у Пушкинской библиотеки, в семь. Там у него племянница работает, она нас проводит – радостно проговорила Марина и положила трубку.

Алексей послушно отправился в ванную. Вернувшись, он увидел, что медная сковородка со стены была уже на плите. На кухне пахло маргарином, и Алла шустро мешала картошку на сковороде. Алексей знал из научно-популярной литературы что на медной посуде не готовят, вредна для желудка. Но промолчал, давать женщине советы на кухне смерти подобно, тем более в гостях.
- Спасибо, я лучше по кофейку, недавно поел, - торопливо сказал Алексей.
- Как вам будет угодно – сказала Алла. И поставила чайник на плиту , слава богу не медный.
- Как вы быстро все починили. Вы где работаете?
- В Главном Управлении Всех Управлений, - ответил Алексей.
- Понятно, думаю дураков там не держат, спасибо Вам , что я должна?
- Пусть это будет спонсорская помощь Пермской Поэзии , - сказал Алексей, вспомнив обстановку в коридоре, и вообще.
- Как то неудобно, может все-таки что ни будь…. А?
- Нет, нет, все нормально, это вам подарок - повторил Алексей.
Марина пытаясь сменить тему и сделать обстановку непринужденной, достала из сумки тонометор. Настоящий врач всегда имеет этот важный прибор при себе. Мало ли что?
- Алла, давай померяем, ты жаловалась что утомляемость и искры из глаз временами.
Алла послушно села, дав руку Марине. Та застегнула липучки на руке и приступила к работе.
- Удивительно! Все нормально – произнесла Марина.
-Да видимо все прошло, это было вчера, - сказала Алла
- Алексей давай померяем тебе .
- А мне-то зачем? Я не жалуюсь.
- Не спорь, здоровье превыше всего! – Марина сделала строгий взгляд.
- Да, да! – поддержала Алла.
Алексей покорно дал руку, спорить с врачом, вошедшим в роль было бы крайне неумно. Давление у него тоже оказалось в норме. И чтобы ему не стали еще что-нибудь измерять он спросил.
- А Ребусов? Он как к столу не подойдет?
- Нет, он что-то сегодня не в духе. Если что, принесу второе к нему в комнату - ответила Алла.
-Понятно.
Алексей налил кипяток и бросил ложку кофе , потом сахар, подумав что от воды ему плохо не станет. Главное ничего тут не есть, тогда уйду живым. И приступил к кофепитию.
Девушки заговорили между собой о какой-то неразделенной любви Аллы и жестокого молодого человека. Марина посоветовала его забыть, что было крайне разумно. Но Алла почему-то не могла.
Алексей налив второй бокал кофейку, расслабился и слушал в пол уха, зная что в дамский чес лучше не вникать, через пол часа можно тронуться умом. Еще они говорили о работе в библиотеке, о дрязгах и сложностях и о разном другом. Какие чувствительные, и не приспособленные к жизни люди, размышлял Алексей, как улетевший поэт Ребусов, что не от мира сего его племянница. Они жили здесь вдвоем: ни жены, ни детей, как понял Алеша у Ребусова не было. Через некоторое время Алексей сказал что ему надо домой, Марина засобиралась тоже.
Алла вспомнила про несколько кусков торта в холодильнике к чаю. Алексей и Марина быстро и радостно отказались, сославшись что уже поздно и надо спешить.

Как-то еще в советское время, когда поэты Серебрянного века были если не под запретом то замалчивались (их не печатали) , поэтому мало кто знал их стихи . Однажды группа филологов окончивших когда-то пермский универ , отмечали встречу в одном из ресторанов города, и ним подошел официант, прислушавшись к беседе спросил
- А вы кто будете по профессии?
-Мы филологи, отмечаем дату окончания вуза .
И тогда он произнес примерно такие строки.
"Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья,
Я их любил, те странные пути.
Где нет надежд и нет воспоминанья..."
И попросил:
- Вспомните или догадайтесь кто автор? Я потом подойду. если угадаете, презент.
Все задумались, судрожно перебирая в голове разных поэтов . И только один из них мужчина в черной водолазке и  очках, знавший множество стихов, поэм, эпиграмм  известных а так же неизвестных поэтов воскликнул:
- Это же Гумилев!
Все обрадовались, а подошедший официант очень удивился, и вынес им дополнительный графинчик от "заведения". Неожиданно, да? Молодежь не поверит, а те кому сейчас за пятьдесят и за шестьдесят подтвердят, что в застойные годы можно было среди таксистов, официантов и других хлебных тогда профессий встретить кого
угодно.

© Copyright: Александр Синягин, 2019