Жизненные истории

- Скажи ещё, что тебя мама не пускает! - Продолжает горячиться Настя. Ира знает, Кирилл ей нравится. Очень. Ей и самой нравится один человек. Валера. Правда, в школе они не особо общаются. А здесь был бы повод познакомиться поближе. - Почему не пускает? Наоборот, говорит: "Иди, веселись, Иришка. Какие твои годы!" - И что тогда?! - Настины глаза становятся совсем огромными, удивлённо-требовательными. - Правда, не понимаешь? - Ира прищуривается. - Ну как я её одну оставлю? Она меня сама растит, без отца. Делает для меня всё, подработки берёт. - Ну и? - Настя не понимает. - Это нормально, Ир. Это просто жизнь. Ты - её ребёнок. Она сама тебя рожала, ты не просила. И делает то же, что делают все другие родители. Все ли? Ира вдруг вспоминает мамины глаза, когда ей позвонили из детского садика, что Ира заболела, и у неё перед тихим часом поднялась температура. Мама примчалась тут же, хотя начальник не отпускал. Как же она смотрела тогда на дочь. В её глазах было столько тревоги, что Ира сама немного испугалась, хотя до этого было совсем не страшно, просто очень сильно болела голова и хотелось спать. Ира вообще часто болела тогда, и маме пришлось уйти с очень хорошей работы, потому что терпеть сотрудницу, постоянно уходящую на больничные, никто не будет. Откуда она это знает? Нет, мама не жаловалась. И, тем более никогда не упрекала Иру. Девочка просто услышала однажды её разговор с подругой. - Рит, нельзя было уходить с такого места. С твоими способностями ты бы сделала там карьеру. И зарплата. Людмила Фёдоровна посидела бы с внучкой, не развалилась. - Валя, во-первых, когда ребенок болеет, ему мамина забота нужна. А во-вторых, ты же знаешь, как моя мать относится к Иришке. - Конечно. Помню, как она метала громы и молнии, когда ты сказала, что хочешь оставить ребёнка, как требовала, чтобы избавилась от дочери. - Тогда ещё непонятно было, мальчик или девочка, но мне это казалось не таким важным. Главное, это маленький живой человечек, родной, мой. Как можно? Мама с тех пор так и не смирилась с этим моим решением. Ну и пусть. Я всё сделаю, чтобы Иришка была счастлива. Маму тогда вынудили написать заявление по собственному желанию. Другую работу она нашла быстро. Вот только работать она там вынуждена была больше, а платили меньше, и ей постоянно приходилось брать какие-то подработки. Зато, на больничный с ребёнком можно было уйти без проблем. Правда, Ира потом выросла, окрепла и болеть стала гораздо меньше, но, как говорила тётя Валя, свою возможность мама уже упустила. - Ну, знаешь, Ирочка, подруги так не поступают! - Настя уходит, обиженно хлопнув дверью. Мама никогда не запрещала Ире приглашать кого-то в гости. Не ругалась даже тогда, когда девчонки вытаскивали из шкафа её вещи, играя в принцесс или модельное агентство. Это сейчас Ира понимает, что никаких особенных красивых и дорогих вещей у мамы никогда не было. Просто им, малявкам, тогда все взрослые платья казались необычными. Той же Насте подружек в дом водить не разрешали. - Убираться потом за нами. Вот ещё. Мама сказала, нет. - Она по-взрослому поводила плечом. А Ирина мама не ругалась, и убирала вместе с дочерью стихийно возникающие при постройке домиков из одеял и подушек беспорядки. И пекла вкусное домашнее печенье, щедро угощая им дочкиных друзей. Все... А когда Иру пригласила на день рождения, которое отмечали в кафе, самая популярная девочка класса Вероника Максименкова. - Мама, я не пойду. - Ира испуганно смотрела на мать. - Скажу, что заболела. - Почему? Тебе ведь хочется пойти, я вижу. - Хочется. И Вероника, если я не приду... Да, эта девочка могла настроить класс против любого, кто ей не понравится. Но Ире, как ни странно, она благоволила и, если и не делала её своей подругой, то обижать никому не позволяла. - Мам, я не смогу подарить такой подарок, которые дарят все. Это дорого, у нас таких денег нет. - Ты пойдёшь. - Решительно сказала тогда мама. - Пойдёшь ради своего и моего спокойствия. Потом Ира узнала, что то платье, красивое и дорогое, которое мама приносила накануне померить и в котором собиралась пойти на праздник восьмого марта на работе, вернулось обратно к тому, кто его продавал. И на торжественный вечер мама отправилась в своём обычном офисном костюме. Вероника потом ушла из их класса, но Ира до сих пор училась спокойно, поддерживая со всеми одноклассниками ровные отношения. Вот тебе и просто жизнь. А этот Новый год. Он для мамы и так какой-то грустный. Тётя Валя переехала в другой район на краю города, там построили новые дома, и они с мамой теперь почти не встречаются. Так, созваниваются иногда. И на работе опять сложности. Не только у её мамы, вообще. Может быть, их даже будут закрывать. Ира видит, что мама старается держаться, но ей трудно. Поэтому и тормошит её то и дело. Они вместе убрали квартиру, достали с антресолей ёлку, нарядили. Ира теперь всё время маме подсовывает рецепты из интернета, спрашивает, что готовить будут. И Насте не понять. Ира знает, что мама не обидится на неё, если дочь уйдёт отмечать праздник с друзьями. Только девочка сама не сможет. Не сможет оставить её одну. Она не предательница какая-то. А с мальчишками, между прочим, можно потом договориться пойти в кино или в кафе. Каникулы длинные, увидятся ещё. * * * * * - Как там наша утка? Ира смотрит на маму с улыбкой. Она повеселела. Наверное, на работе налаживаться начинает. Последний день перед праздником они вечером вместе салаты резали, смотрели старый фильм, его всегда в это время показывают, каждый год, смеялись. И сегодня мама приготовила наряды себе и Ире, положила в холодильник шампанское. - Детское покупать не будем. - Подмигнула дочери. - Тебе уже пригубить можно, а там ещё сок есть. - Иришка, как же я тебя люблю! - И я тебя, мамочка! Ира и подарок приготовила. Тонкий серебряный браслетик под мамино блестящее платье. Специально выбирала именно под него. Положит среди ёлочных ветвей. Сюрприз. Они с самого Ириного детства так делают. Вернее, сначала только мама, а потом, когда девочка стала постарше, тоже начала прятать сначала самодельные открытки, потом, купленные на сэкономленные деньги, милые безделушки. Что с того, что нет Деда Мороза? Если хочется подарить радость близкому человеку, очень просто самому им стать. В хлопотах день пролетел незаметно. Зимой темнеет быстро. Вот уже и гирлянду на ёлке включили. - Мам, смотри, сегодня почти во всех окнах разноцветные огоньки! Мама встала рядом, обняла за плечи. - Да. Праздник. Людям всё равно его хочется, Иришка, даже если не всё в жизни ладится. Звонок в дверь прервал разговор. - Мам? Мама пожала плечами, но Ире вдруг показалось, что она смутилась немного. - Здравствуйте, девицы-красавицы! Не ждали? А я к вам! Через рощи и дубравы, через реки и озёра, полями широкими, лесами густыми добирался, чтобы поздравить! Ира с изумлением смотрит на стоящего на пороге Деда Мороза. Ну мама! Ну даёт! Да, к маленькой Иришке как-то приходил Дед Мороз, да не один, со Снегурочкой. И песенку она им пела. И подарок тогда они принесли, кукольный домик, о котором она так мечтала. Но сейчас. Ира переводит взгляд на маму. Она стоит счастливая и смущённая одновременно и смотрит на Иру и неожиданного гостя. - Стишок требовать не буду, а вот подарочки подарю! И Дед Мороз вручает Ире и маме по блестящей коробочке. Но не уходит почему-то. - Что же ты. - Говорит Ире мама. - Не интересно? Давай вместе откроем. - Давай. - Соглашается девочка. Они начинают разворачивать блестящую бумагу. - Мамочка! Телефон! - Ира бросается маме на шею. - Тот самый! Спасибо, мама! Мама держит в руках коробочку со своими любимыми духами и смотрит на Деда Мороза. - Спасибо, Володя. Да ты раздевайся, проходи. Ира кладёт коробочку с телефоном на стол, смотрит, как Дед Мороз снимает шубу, шапку с прикреплённой к ней окладистой бородой, отлепляет белые брови и остаётся в светлом свитере и джинсах. Он старше мамы, но глаза весёлые, с искоркой, и гладко выбритое лицо делают мужчину моложе. - Иришка, знакомься, это Владимир. Отчества он не признаёт. Мы работаем вместе. Он сегодня захотел нас с тобой вот так поздравить. А я хотела вас раньше познакомить. Но потом мы подумали, что такой повод хороший - Новый год. Отметим все вместе и как раз... - Вы решили... - Улыбка почему-то сбегает с лица девочки. Ну, не хочется улыбаться. Совершенно не хочется. И ничего особенного не произошло, а изнутри вдруг захлёстывает обида. И выплёскивается наружу. - Я из-за тебя с Настей поссорилась! К Кириллу не пошла! Думала... Не хотела, чтобы ты одна... А ты! Мама пытается остановить, но Ира уже срывает с вешалки куртку, суёт ноги в сапожки и выбегает, захлопнув за собой дверь. - Ира! Шапку! - Доносится вслед беспомощно и отчаянно. Не нужна ей шапка. Это мама не знает, что Ира каждый раз снимает её за углом. И пусть взрослые не говорят, что они так не делали раньше. Когда человек начинает сам, добровольно, надевать шапку, это означает, что он постарел. Ну, или просто вырос. Хотя, между прочим, на улице холодно. Может быть, Насте позвонить? Только вот телефон, её собственный, старенький, остался дома, там же где и этот новый. Ира идёт через двор и не замечает воробьём сидящего на ограде парнишку. - Эй! - Окликает он. - Постой! - Чего тебе? Он встаёт, и Ира видит, что мальчик выше неё. Ничего так, симпатичный. Он пристально разглядывает Иру, а потом произносит. - А я тебя узнал. - А я тебя нет. Вообще первый раз вижу. - Ты её дочь, да? - Кого её? - Ну, этой женщины, с которой отец встречается. Я вашу с ней фотографию у него в телефоне видел. - Твоего отца Владимир зовут? - Ага. Владимир Семёнович. Как Высоцкого. Певец такой, и поэт. - Знаю. - А меня Пашка. Ты чего молчишь? - А что говорить? Ты знал, что они встречаются? - Знал. Отец сказал. Правда, фотографию не показывал. Я сам случайно увидел. Он меня сегодня с собой звал. Только я не пошёл. - Не пошёл? - Усмехнулась Ира. - Вижу. - Официально не пошёл. - Паша неловко поводит плечом. - Глупость какая-то, как смотрины. Я сказал, что лучше с бабушкой Новый год встречу. - А мама? - Она yмepла, когда я ещё маленький был. Я ему сказал, что с бабушкой буду, а бабушке сказал, что с отцом пойду. Хотел сам, дома. А потом подумал, что одному сидеть, и тошно стало. Вот и пошёл за ним потихоньку. Пришёл, а что делать дальше, не придумал. А ты чего как ошпаренная выскочила? - Не знаю. - Она смотрит на Пашу и не может понять, нравится он ей или нет. Глупый какой-то. Зачем было отказываться, а потом идти следом и прятаться? Хотя, можно подумать, она сильно умная. Человек к маме в гости пришёл... - Просто я из-за мамы сегодня к ребятам одним не поехала на праздник, с подружкой поругалась. Мне жалко было, что она одна останется. А тут твой отец... - Понятно. - Ничего тебе не понятно! - Сердится Ира, и обида вспыхивает в ней с новой силой. - Ты хотя бы знал, а мне мама вообще ничего не сказала. Думаешь, не обидно? - Обидно, наверное. Знаешь, раз мы и без них уже познакомились, пойдём погуляем. Пусть они сами там разбираются. - Пусть. - Мстительно соглашается Ира. - Идём. Только не вздумай звонить своему отцу. Иначе, считай, что мы с тобой не только познакомились, но уже и поссорились тоже. - Хорошо, не буду. - Спрятав телефон в карман, соглашается Паша. - Давай в центр, посмотрим на ёлку! - Смотри, какая! Красиво, правда? Они доходят до площади быстро, но Паша всё время косится на девочку, потом снимает с себя шапку. - Возьми. Холодно. - Мне не холодно. - Упрямится Ира. - А как же ты? - У меня капюшон тёплый. Врёт. Никакой он не тёплый, такой же, как у неё самой. Она косится на Пашу. Почему-то приятно, что он отдал ей свою шапку. Для Иры ещё никто ничего такого не делал. Только мама, но это совсем другое. У Паши звонит телефон. - Отец. - Не отвечай. - Просит Ира. Паша укоризненно смотрит на неё, но слушается. А там, у них дома, Владимир тоже смотрит на Риту. - Не отвечает. Не волнуйся, Рит, если она с Пашкой, то всё хорошо будет. - Если... С чего ты вообще взял, что она с ним? - Что я, родного сына не узнал по-твоему? Ты же в окно видела, что они вместе ушли. - Он вдруг улыбается. - Упрямился, упрямился, а всё равно пришёл. Это возраст у них такой, Рита. Всё хорошо будет, вот увидишь. - Ой, Володя, всё равно страшно. Она теперь думает, что я специально так всё подстроила, чтобы её к друзьям не пускать. А я ведь не возражала совсем. Просто не знала, как сказать ей, что мы с тобой... Она привыкла за столько лет, что мы только вдвоём. - А я Паше сказал. Но он никак не отреагировал, а я не стал напрягать. Подумал: пусть свыкнется немного с этой мыслью, обдумает. Он вообще рассудительный у меня. - А Иришка добрая. Ты, наверное, подумал, что она избалованная какая-нибудь. Но нет, она заботливая и, знаешь, Володь, благодарная. Это сегодня просто получилось так. - Я же говорю, возраст. Рит, ты не переживай. Она мне понравилась. Хорошая девочка. А вот я ей, кажется, не понравился. - Она растерялась просто. Володя, а позвони ещё раз. Паша вопросительно смотрит на девочку и на телефон. Она отрицательно качает головой. - Ой, смотри, Кирилл! Что это он здесь? И родители его. Кирюш, привет! - Ира машет рукой. - Привет, Ир! - Он подбегает к ним. - Мам, я сейчас! А у меня родители никуда не поехали, представляешь! Теперь вместе отмечаем. Вот пришли погулять! - А как же ребята? Настя? - Пацаны поняли всё. А Настю вообще не отпустили. Ладно, я пойду. С Новым годом вас! Держите хлопушку. У нас ещё есть. Он суёт в руку Паше большую золотистую трубку и убегает к своим. - Выходит, зря мы поссорились с Настей. - А, может быть, и ушли зря? - Может быть. У нас утка в духовке. И новый салат... Первый раз делали. Вкусный. Паш, а пойдём к нам. - Пойдём. - Он пожимает плечами. - Раз уже все всё знают. А то двенадцать скоро. * * * * * - Говорил же, что придут. - Ну, говорил, говорил. Володь, помоги лучше утку порезать. Ира с Пашей сидят на диване, разбираются с новым телефоном. - А галерею ведь тоже можно перекачать? - Конечно. А это та самая Настя? - Ну да. Мам, а можно мы в двенадцать хлопушку хлопнем? Это нам Кирилл подарил. Мы его на площади встретили. Он тоже с родителями отмечает. - Слышал, с родителями. - Рита многозначительно посмотрела на Владимира. И крикнула в комнату. - Можно. Но убирать последствия будешь сама. - Я помогу. - Раздался голос Паши. - Я и сама справлюсь. Мам. - Ира заглянула в кухню. - Можно тебя на минутку? - Извини, Володя. Рита вышла. - Мам, что делать с подарком для Пашки? Получается, для него ничего нет? Мы же не знали. - Иришка, прости меня. Это я виновата, что так получилось сегодня. Мне надо было всё рассказать раньше. - Да ладно, мама. Он, кажется, ничего так, этот твой Владимир. А Пашка вообще классный. - Спасибо, доченька. А подарок для Паши есть. Мы ведь надеялись, что он будет отмечать Новый год с нами. - А, ну хорошо тогда. - Ира развернулась на одной ножке. - Паш, ну что, получается? - Получается. За столом сидят четверо. На столе оранжевые доспехи покинувших поле кулинарной брани мандаринов, на полу золотистые кружочки из бабахнувшей вместе с бoем курантов хлопушки. На запястье Риты тонкая серебристая ниточка браслета. У Иры и Паши в ушах по одному новому Пашкиному наушнику, подключённому к Ириному телефону. Они смотрят друг на друга, и сейчас им кажется, что они всегда сидели здесь вот так вместе. А почему бы и нет? Пусть так и будет. В конце концов, в этом ведь даже нет ничего необычного. Просто жизнь. Автор: Йошкин Дом. Пишите свое мнение об этом рассказе в комментариях 👍 И ожидайте новый рассказ совсем скоро ☺

Очередь дружно загалдела. Лене стало еще тоскливее. Похоже, что здесь придется просидеть не один час. Да ладно бы ещё просидеть! Сидячих мест не наблюдается. Ждать придётся стоя. Если только очередь немного рассосётся и места освободятся, но, похоже, надеяться на это глупо, так как последней Лена пробыла недолго. Народ только прибавлялся. Девушка стояла, прислонившись спиной к выкрашенной зелёной краской стене и терпеливо дожидалась своей очереди. Это надо же было так разболеться, что пришлось в поликлинику идти! Здесь она бывала крайне редко и до этого не представляла, как сложно попасть к простому терапевту. Из поликлиники Лена вышла, чувствуя себя гораздо хуже, чем когда пришла в нее. Ладно, хоть в больничной открыли на несколько дней, есть возможность отлежаться. Похоже, за время выстраданное в очереди у неё вновь поднялась температура. Девушка собиралась пойти к автобусной остановке и тут увидела, как шедшая впереди неё маленькая сухонькая бабушка поскользнулась на обледеневшей дорожке и закачалась. Лена была девушкой спортивной, и с реакцией у нее было все в порядке. Поэтому, рванув вперед, она поддержала бабушку за локоть и не дала упасть. -Спасибо, доченька. Чуть не распласталась. Я, похоже, до остановки дойти не смогу. С моими-то ногами.... -Давайте я вас провожу, - предложила Лена натягивая маску на лицо, чтобы не заразить случайную знакомую. Бабушка оказалась весьма словоохотливой и, пока они шли до автобусной остановки, много о себе рассказала. Ее звали Мария Никифоровна, и жила она совсем одна. Болели ноги, рассыпались суставы, и часто приходилось ездить в поликлинику. Мария Никифоровна с Леной сели в один автобус и вышли на одной остановке. Оказалось, что живут они совсем рядом. Бабушка показала окна своей квартиры и предложила Лене заглядывать к ней. -Иногда, если не сложно, а то уж очень тоскливо одной живется. Лена заглянула. Как только почувствовала себя лучше она вспомнила о Марии Никифоровне и заглянула на огонек. Квартира у бабушки оказалась хорошей, двухкомнатной, но больно уж грязно в ней было. Не было сил у бабушки на уборку, да и глаза уже почти не видели. Лена вызвалась помочь и за пару часов отдраила все до блеска, а потом еще и за продуктами сбегала. Мария Никифоровна нарадоваться не могла, -Ты такая добрая, Леночка, спасибо тебе. Мне очень неудобно просить, но, может быть, еще как-нибудь заглянешь. Для меня весь поход за хлебом это целая история. -Да приду, конечно. Что мне, трудно, что ли, - улыбнулась Лена. Она работала продавцом-консультантом в салоне сотовой связи с графиком два через два, поэтому свободного времени у девушки было предостаточно. А Мария Никифоровна такая хорошая. Просто, старушка "божий одуванчик". Помочь ей только за радость. Как-то, придя к бабушке с огромными пакетами продуктов Лена застала Марию Никифоровну очень серьёзной. Бабушка разливала чай по маленьким чашечкам и, торжественно поставив вазу с конфетами посередине стола, предложила Лене присесть. -Дочка, у меня есть к тебе разговор, можно сказать, даже деловой, - хихикнула старушка. - Ты так много мне помогаешь, что я уже и представить не могу, как буду без тебя обходиться. Но ведь и ты не обязана делать это просто так. Ты знаешь, что такое договор пожизненной ренты? -Ну так, в общих чертах, - присела на краешек табуретки Лена. -В общем, смысл там в том, что ты сейчас будешь за мной ухаживать, ходить за продуктами, убираться, возить меня в поликлинику. Может быть, придется тратить немножко своих денег на меня. Но зато потом, после моей смерти, эта квартира отойдет тебе. Предложение было очень заманчивым. Лена жила в съемной однушке и накопить на собственное жилье у нее никак бы не получилось. А ухаживать за Марией Никифоровной несложно. В принципе, она и так этим уже занимается. Лена помолчала и видя ее задумчивость Мария Никифоровна поспешила продолжить: -Если что, мы этот договор оформим официально. Вот прямо завтра пойдём к нотариусу и оформим. А жить ты можешь ко мне переехать. Зачем тебе за съём платить? -Нет, к вам я не перееду, - твёрдо заявила Лена. - Не пугайтесь так. Я не отказываюсь. Я согласна на ваши условия. Но только жить я буду там же, где и сейчас. Какое-то личное пространство всё же должно быть. Мария Никифоровна подсуетилась быстро. И когда они с девушкой пошли к нотариусу, оказалось, что договор уже оформлен. Оставалось только его подписать. Жизнь Лены сильно поменялась. Если раньше она помогала Марии Никифоровне просто из сострадания, то теперь это была ее работа. И она неслась к бабушке по первому свистку, а "свистела" та часто. Оба своих выходных Лена проводила у Марии Никифоровны и даже в рабочие дни по вечерам бежала к ней. Бабушка зачастила в поликлинику и просиживать длинные очереди стало для Лены привычным делом. К тому же, аппетиты старушки значительно выросли. Она больше не желала питаться простыми продуктами, как было тогда, когда покупала их на свою пенсию. Теперь Мария Никифоровна требовала свежего мяса, копченой рыбки и морепродуктов. И все это Лена должна была покупать на свои деньги. Так что, уплатив за собственную квартиру и купив все необходимое Марие Никифоровне, у Лены на себя ничего не оставалось. Но девушка не унывала. Обладая жизнерадостным характером она на всё умела смотреть с юмором. А что ей ещё надо? Перекусить и салатиком можно. И вообще, меньше есть - стройнее фигура будет. Фигура и правда стройнела. И подруга Лены Юля, работавшая вместе с ней в салоне сотовой связи, подкалывала девушку. -Ты уже как собака гончая стала. Загоняла тебя твоя старуха. Одни глаза остались. -Ой, да ладно, - сверкнула Лена своими огромными веселыми глазами. -Нормально все. Зато знаешь, я влезла в джинсы, которые были мне малы еще совсем недавно. Это же здорово! -Конечно, здорово, - смеялась Юля, - можно и на одежду не тратиться. Тем более у тебя на нее и денег не остается. Ой, смотри, смотри, какой парень идет, - сменила Юля тему разговора, глядя сквозь стеклянную витрину на проходившего мимо красивого молодого человека в модной кожанке. Он, кажется, к нам заходит. Ну всё. Он мой! Лена приняла боевую стойку и нацепила на лицо дежурную улыбку. Она давно пыталась подцепить себе симпатичного парня. Лена такой ерундой не страдала, поэтому, улыбаясь, собралась наблюдать, как подруга будет охмурять клиента. Однако, красивый парень направился именно к ней. -Девушка, а не могли бы вы мне помочь? Мне нужна новая сим-карта. Старая размагнитилась. -Конечно, конечно, - подскочила Юля. У нас как раз имеются красивые номера. Но, как бы подруга не старалась переключить внимание на себя парень общался только с Леной. А когда купил сим-карту, широко ей улыбнулся. -Девушка, а вы до скольки сегодня работаете? Может быть, покатаемся вечером по городу или сходим куда-нибудь? Юля сглотнула, услышав слово «покатаемся». Значит, он еще и с машиной? -А нашей Лене некогда. Она бабушке помогает, - ехидно сказала она. -Ну нет, почему. Этим вечером я свободна, - зарделась Лена. Парень понравился ей тоже. Его звали Алексей. Когда Лена после окончания рабочего дня вышла из салона сотовой связи он уже дожидался её, сидя в своей машине. Вечер пролетел, как одно мгновение. Лена с Лёшей оказались настолько "на одной волне", что им было очень комфортно друг с другом. Они смеялись и шутили, лишь звонки Марии Никифоровны часто отвлекали девушку. Лёша поинтересовался, и Лена всё ему рассказала про договор пожизненной ренты и про одинокую бабушку. -Ну теперь мы с Марией Никифоровной конкуренты, – веско заявил Алексей. -Это как? – заморгала глазами Лена. -Ну, что как? Мы оба будем бороться за твоё внимание, потому что я хочу с тобой встречаться. Лена уже не краснела, как в начале, когда Лёша предложил ей покататься на машине. Ей казалось, что она знает его всю жизнь, так они были похожи. Мария Никифоровна недовольно стояла возле окна, сжав губы в тонкую сухую линию. Она ждала Лену, ждала уже второй час и начинала злиться. Старушка просмотрела тот момент, когда Лена появилась, так как ждала ее из-за угла дома, а Лена доехала на машине прямо до подъезда и вошла в квартиру открыв дверь дубликатом ключа. Мария Никифоровна вздрогнула, но быстро пришла в себя. -Аааа, вот и ты. Соизволила, наконец, появиться. Что-то ты редко, голубушка, начала ко мне заглядывать. Вчера совсем не появилась и сегодня поздно пришла. Твой рабочий день уже пару часов как закончился. -Мария Никифоровна, - пропела Лена, - я такая счастливая. Я встречаюсь с парнем, он классный! Лучший на свете! -Вот, значит, как, - скорбно поджала губки старушка. - А я? На тебя у меня времени совсем не останется? -Да что вы такое говорите? У меня времени на всё хватит. Сейчас я быстренько приберусь в квартире, сварю вам суп. Продукты вот, я уже принесла. Всё будет как прежде, просто теперь я не буду у вас засиживаться, чтобы мне и на Лёшу время оставалось. -Лёша, значит, - кивнула Мария Никифоровна. - Ты что, и сейчас с ним была? А что-то я не видела, как ты к подъезду подошла. -Потому, что Леша подвез меня на машине. -О, твой парень при машине? Это хорошо. Будет на чем в поликлинику ездить. А то старая я уже, по автобусам мотаться. А что ты на меня глазами хлопаешь? Если у тебя с твоим Лёшей всё серьёзно, то ему это тоже нужно. Квартиры, ты знаешь, на дороге не валяются. Алексей спокойно отнёсся к тому, что теперь и ему придётся помогать Марии Никифоровне. Он был такой же лёгкий и неунывающий, как сама Лена.И незаметно как-то получилось, что теперь часть и его жизни была подчинена расписанию старушки. В поликлинику теперь возил ее он. И даже в те дни, когда Лена была на работе, парень терпеливо отсиживал с бабушкой все очереди и ходил с ней по магазинам, придерживая под ручку. Потом и он часть своей зарплаты начал тратить на хотелки бабушки, аппетиты которые росли не по дням а по часам. Алексей зарабатывал хорошо и родители у него были хоть людьми и простыми, но жили в достатке. В принципе, в квартире Марии Никифоровны парень не нуждался, но раз уж Лена за это взялась, он был готов ей помогать. Так прошло полтора года, и как-то, летним солнечным днём Лена ворвалась к Марии Никифоровне, сияя ярче, чем то солнышко на небе. -Мы с Лёшей подали заявление в ЗАГС. Через месяц у нас свадьба! Мария Никифоровна, поздравьте меня! -Поздравляю, чё ж, - прошамкала старуха уже давно понимающая к чему дело идет и обдумавшая все плюсы и минусы предстоящего брака Лены. Сейчас ей жилось очень даже неплохо, да что там неплохо - прекрасно. Так не живут даже ее знакомые ровесницы имеющие детей. На детей так-то "где сядешь, там и слезешь". Они по первому зову не бегут, как Лена с Лешей. Только предстоящее их бракосочетание пугало старушку, и она решила немного подтянуть гайки. Когда до свадьбы оставалось меньше недели, Мария Никифоровна попросила молодых приехать к ней вместе. Усадила на диван и, важно вышагивая перед ними, как надсмотрщик спросила: -А какие у вас планы? Что вы собираетесь делать после свадьбы? -Вот об этом я тоже хотела с вами поговорить, - потупила глаза Лена. - Мы с Лёшей уедем на полторы недели. Его родители подарили нам путёвки в свадебное путешествие, так сказать. Но вы не переживайте, я на это время Юлю попрошу к вам приходить. -Видала я твою Юлю, - отмахнулась Мария Никифоровна. - Не нужна она мне здесь. У меня есть мысля получше. Во-первых вам какие-никакие, но денежки на свадьбу надарят. Вот, думаю, вам они зачем? А у меня гляди-ка, обои везде отваливались. Так вот, я предлагаю на эти деньги сделать в этой квартире ремонт. А что, рано или поздно она всё равно вам отойдёт. А что касается вашего свадебного путешествия, так купите ещё одну путёвку, с вами поеду. Привычное весёлое выражение лица Лены сменилась на недоумение, а у Алексея челюсть отвалилась. -Мария Никифоровна, побойтесь Бога, мы в Турцию едем. Там жара, вам не понравится. -Ничего, потерплю как-нибудь. Я-то за границей ни разу в жизни не была. Хоть перед смертью что-то увижу. -Нет, ну это уже перебор Мария Никифоровна, - помотала головой Лена. - Я почти всю свою зарплату трачу на вас. И Лёша нет-нет, да что-то купит. А вы ещё и хотите свадебные деньги забрать. Мы так не договаривались. -Это, конечно, тоже, - поддакнул Лёша, - но меня больше волнует путешествие. Мы вас с собой не возьмём, и точка. Это наш медовый месяц и мы не собираемся нянчиться с вами. -Вот, значит, как, - рассердилась старуха. - А вот тогда фигушки вам, а не моя квартира. Пойду к нотариусу и расторгну договор. -Ну и шут с вами, - вспылил Алексей. - Расторгайте, что хотите. Зато мы с этого момента свободны. Пойдем, Лена, - схватил он девушку за руку. Мария Никифоровна растерялась. К такому повороту событий она совсем готова не была. Она думала, что своей угрозой расторгнуть договор вынудит молодых выполнить ее требования. Они обувались в прихожей, а старушка кричала вслед; -Вы подумайте, подумайте хорошенечко. Время у вас пока есть. Я до свадьбы вашей ничего предпринимать не буду. Но уж коль не возьмете меня с собой, не обессудьте. -Мария Никифоровна, не возьмем. И это окончательно. Можете прямо завтра расторгать ваш договор, - отчеканил Алексей и они с Леной вышли из квартиры. На следующий день на работу Лена пришла немного грустнее обычного. Юля, завидовавшая подруге "чёрной завистью", подумала, что у них не всё гладко с Лёшей. -Что-то случилось? Ты что такая? Вы что, с Лёшей поссорились? - масляным голосом спросила она Лену. -Да нет, Лёша тут ни при чём. Это всё, Мария Никифоровна... Нехорошо как-то получилось. Ты представляешь, что она хочет? Чтобы мы свадебные деньги ей на ремонт квартиры отдали, а потом ещё с нами в свадебное путешествие поехать. Конечно же, мы с Лёшей отказались, а она грозится разорвать договор пожизненной ренты. Бог с ним, пусть разрывает. Но она-то сама, как без нас справится? Я уже к ней привыкла и со всеми ее выкрутасами смирилась. -Во бабка дает! -расхохоталась Юля. - Увидела в вас лохов и решила воспользоваться по полной. Представляю себе картинку - вы летите в Турцию вместе с этой старой каргой. Юля смеялась так, что у нее заболел живот, а потом на полном серьезе сказала: -Слушай, Лен, ну нельзя же быть такой дурой. Не может она с тобой этот договор расторгнуть. Ты уже столько денег на неё потратила. Денег и сил. Иди к ней и пригрози судом, что потребуешь вернуть все вложенные в неё средства. Бабка мигом передумает. Хотя, походу, уже, - Юля с ухмылкой смотрела на кого-то, вошедшего в дверь салона сотовой связи. Стоявшая спиной Лена обернулась и увидела входившую Марию Никифоровну. Бабушка выглядела плохо, под глазами черные круги, будто не спала всю ночь. -Здравствуйте, Мария Никифоровна! А как это вы до нас своими ножками дотопали? Вы же сейчас только на машине можете ездить? -съехидничал Юля. Но Мария Никифоровна не обратила на нее внимания и не удостоила даже взглядом. Она подошла к стоявшей за прилавком Лене и хлюпнула носом. -Леночка, дочка! Прости ты меня, дуру старую. Не нужно мне свадебных денег и в Турцию я вашу не поеду. Вы же мне как родные стали. Полюбила я вас. Договор расторгать не буду. И пока поедете отдыхать, спокойно подожду. -Лена, перевожу. Мария Никифоровна хочет сказать, что уже не сможет жить без своих рабов. Она слишком привыкла к прислуге. Но всё это она красиво прикрывает словом "любовь" - вмешалась Юля. Старуха сердито зыркнула на неё выцветшими глазами, а Лена не слушала подругу и уже улыбалась. -Да, Мария Никифоровна, конечно. Мы все погорячились немного. Всё останется по-прежнему, но немножечко ослабьте свою хватку. Нам с Лёшей нужно больше времени проводить вместе. Мы же будем молодожены. -Конечно, конечно, дочка, - улыбалась Мария Никифоровна. - Как скажешь, так и будет. Автор: Ирина Ас. Хорошего дня читатели ❤ Поделитесь своими впечатлениями о рассказе в комментариях 🎄

- Что в этот раз? - Изводит меня с Витей! Знает, что завтра праздник и специально гадости делает! В очередной раз все приготовления коту под хвост. Ты только посмотри, что она там устроила. - А Витя где? - Ушел на работу, - дочь поморщилась, - подработку взял. Ты уж с ней поговори, а лучше... - глаза Леры блеснули, - забери ее к себе. Не могу я так жить. - Не поедет, - Люда вздохнула. - Никогда она не соглашалась и не согласится. - Ну ты попробуй ее уговорить, - почти умоляюще прошептала дочь, - хотя бы на день. Завтра ведь праздник. Двадцать пять лет Вите. Мы и гостей позвали... Ну как так? Люда кивнула. Решила успокоить дочь. - Попробую. Где она? - В зале, - Лера взяла куртку, - я пока прогуляюсь... С подругами пообщаюсь и Витю после работы встречу. До вечера. Ладно? - Иди уж, - махнула рукой мать. Дождавшись пока дочь оденется, закрыла за ней дверь. Идти в зал не спешила. Тянула время. Решила перед разговором попить воды, а может чего и покрепче. На кухне у дочери был бардак. Грязная посуда грудой лежала в раковине. Обеденный стол был заляпан чем-то липким. На полу красовались разводы от кофе, крошки и кожура от картофеля. Мусорное ведро было перевернуто, а дверца шкафчика с посудой открыта. На кухне неприятно пахло пригоревшей кашей. На газовой плите стояла почерневшая кастрюля. Люда открыла окно, впуская свежий февральский воздух. Не спеша вымыла руки и взяла веник, чтобы подмести мусор. «Уберусь, а потом с ней поговорю, - решила женщина. – Время есть». Через час кухня блестела. Вся грязь была убрана, посуда перемыта. На газовую плиту поставила ковшик с молоком, чтобы сварить какао. Настроение поднялось. Из зала послышалась громкая музыка и Люда вздрогнула. Разговора с матерью хотелось избежать. Никогда эта женщина никого не слышала и не понимала. Всю жизнь нервы всем трепала. Двоих мужей в могилу свела своими выходками. Говорили, что с возрастом успокоится, а она словно дурнее стала. Годы явно не пошли ей на пользу. И как Лера с зятем ее терпят? Хотя куда им деваться с подводной лодки. Квартира то бабкина, другой нет. Снимать жилье нынче дорого. Да и неразумно. Как на свою квартиру откладывать? Хотя она, Люда, молодец. При первой возможности сбежала от матери, куда глаза глядели. Вышла замуж за кого пришлось. Думала, что любовь навсегда, а он, не выдержав испытания пеленками при первой возможности указал на дверь. Не нагулялся, сон сильно любил и свободу. Это Люда потом поняла, с годами. Пришлось к матери возвращаться. Та, вместо того чтобы утешить, высмеяла. Мол, а я предупреждала что так будет, а ты мои слова в штыки воспринимала. Сбежала от нее Люда второй раз не выдержав упреков. Сняла комнату в общежитие и жила какое-то время спокойно. Потом долго думала о том, почему сразу так не поступила? Зачем устроила фарс со свадьбой, безотцовщину родила. С матерью вроде отношения тогда наладились. Жили раздельно и для ссор не было причин. В гости к ней приходила раз в месяц, Леру с собой брала. Все-таки какая бы не была мать, но она остается матерью. Лера бабушку не сильно любила, пугалась ее грозного взгляда и слишком грубых движений. Во время таких визитов пряталась за Люду и все посматривала на дверь, готовая в любую минуту сбежать. Но оно и понятно. Не каждый выдерживал общество Элеоноры. Что уж говорить о ребенке, на которого смотрят так, что кровь в жилах стынет. Людмила сварила какао и присела на стул. На кухне уже было слишком холодно, пришлось вновь подняться и закрыть окно. «Сейчас выпью кружку и поговорю с ней, - подумала Люда, - молодые вернуться только вечером. Время есть». Музыка затихла и Люда сделала глоток, наслаждаясь сливочно-шоколадным вкусом. Почти как в детстве. Что-что, а вот в плане питания всегда был порядок. Элеонора всегда заботилась о том, что в холодильнике не было пусто. Чтобы свежий хлеб на столе был и молоко настоящее, а не это разлитое по бутылкам неизвестно где. Люда вспомнила, как мать нашла где-то молочницу. Ездила к ней в деревню за молоком. Для внучки, как она объясняла, потому что так надо. Люда с благодарностью принимала помощь. Тяжело было одной. Платить за комнату в общежитие, поднимать дочь на ноги. Да и с работой было туго. Но тогда трагедией это не воспринималось. По молодости со всем почти можно было смириться. И эта комната воспринималась не как убогое жилище, а как островок свободы. Никто не контролировал и не упрекал ее ни в чем. Когда дочь перешла в пятый класс, Люда познакомилась с мужчиной. Эдик был бедным художником из провинциального городка. Как и многие переехал в столицу за лучшей жизнью. Жил он в полуподвале жилого дома и кажется, был счастлив. Его скромное жилище больше походило на мастерскую. Повсюду холсты, краски, кисти, какие-то крепежи, мольберты, шары и гипсовые скульптуры. Здесь же в маленьком помещении был старый трухлявый диван и маленький столик со стулом, за которым он обедал. Готовил Эдик на переносной плите редко, в основном перекусывал на ходу, покупая себе что-то в местной булочной. Людой был очарован почти сразу, назвал ее своей музой. Ухаживал как мог. Люда сдалась быстро, решив, что это любовь навсегда. Своей матери говорила, что встретила талантливого художника, и чтобы та не смеялась над ней, наврала с три короба, что он богат и знаменит. Мать, конечно же, отнеслась к новому роману дочери скептически, но с внучкой посидеть не отказывалась. Не забывала при этом раздавать советы и наставления. Не нравился ей новый роман дочери. Люда вновь почувствовала себя любимой и желанной, днями и ночами пропадала в мастерской Эдика. Позировала ему, краснея и смущаясь, при этом чувствуя себя кем-то вроде успешной актрисы. Роман длился всего год, а потом сошел на нет. Люда перестала вдохновлять Эдика, и он нашел себе новую музу. К слову, его новая пассия была в два раза старше его, и была не так хороша собой. Но у нее все же было то, чего не было у Люды – деньги и связи. Эдик довольно быстро поднялся вверх. Стал успешным. Его работы вдруг стали востребованы и обсуждаемы критиками. Успех бывшего любовника не радовал, обида на него не исчезла даже спустя года. Через пару лет Эдик пришел к Люде в гости. Похвастался, что уезжает в другую страну. Решил по старой дружбе отблагодарить бывшую музу. Спросил, что она хочет. Обещал любое желание выполнить. Деньги предложил. Люда уставшая снимать комнату, подачку приняла. Гордость гордостью, а жить в собственной комнате гораздо приятнее, чем ежемесячно искать деньги на ее съем. Выкупила метры и по-настоящему ощутила свободу. Элеонора, узнав о том, что произошло, назвала ее глупой и неразумной и именно такой Люда себя и ощутила, когда поняла, что упустила такой шанс. - Квартиру лучше бы попросила. Не обеднел бы твой художник. Лера восторга матери также не разделяла. - Живем как бомжи. Общая кухня, туалет, душ. Вечные пьянки у соседей. Друзей некуда позвать, а парней тем более. Засмеют. Люда обижалась. Не понимала ее ни мать, ни дочь или не хотели понимать. Но с первой она редко общалась, а вот с дочерью приходилось мириться. И чем старше становилась Лера, тем больше случались между ними скандалы. А уж когда у дочери появился этот Витька, будь он неладен, Лера совсем обезумела. - Я даже пригласить его не могу! Никогда мне замуж не выйти! Помру в этом клоповнике, как старая дева. А все по твоей вине. Лучше бы ты тогда у того Эдика квартиру просила. Права бабушка была. Там хоть сами себе хозяевами жили. Краснеть перед людьми не пришлось бы. Долго бесновалась дочь. Сетовала на свою жизнь и никак не могла порадоваться тому, что у нее есть. - Как имея столько прадедов за спиной, не иметь как минимум двадцать квартир сейчас? Как можно рожать ребенка, не подготовив ему квадратные метры? - А Витька твой что? У него тоже все плохо с жильем? Что же он тебя к себе не заберет? – Дулась в ответ на Леру Люда. Специально острый вопрос задала, знала уже ответ. Мать Витьки, фифа без гроша, невзлюбила Лерку с первого взгляда. Свое отношение не скрывала и за словами не следила. - Лицо слащавое, фигуристая девка, да к тому же безотцовщина, - сказала она прямо за столом во время знакомства, - такая гулять на стороне будет. - По себе судите? – Возмутилась Люда, решив заступиться за дочь. - Приживалок мне тут еще не хватало, - оскорбилась сватья. – Правду говорю. Аль мозгов сыну хватит... прислушается. - Ясно. Кто чем наполнен, то и проецирует. - Одно то, что мы знакомимся с вами в моей квартире, говорит уже об очень многом. – Ответила женщина. Лерка расплакалась. Витька, шикнув на мать, вывел невесту из-за стола. А Люда осталась сидеть. Вспомнила свою мать. Та, тоже та еще язва. Ни за словами не следит, ни с чувствами людей не считается. Так что сватья не напугала. Впрочем, оно может и хорошо, что та так себя повела. Сразу видно, кто перед тобой сидит. Отгородиться и общение сократить. Вычеркнуть человека из своей жизни и забыть про него. Люда уже проходила этот этап со своей матерью, так что и Лера справится. Молодые стали думать, где бы им съехаться. Несмотря на страхи и комплексы дочери, жизнь в общежитие Витьку не напугала. Напротив, он был рад и этому. Но тут на горизонте замаячила другая проблема. Молодым негде было дать волю гормонам и насладиться ночью обществом друг друга. Тут и вспомнили про бабушку, которая к тому моменту воспринималась чуть ли не врагом. Элеонора, привыкшая жить одна, внучку с мужем встретила нормально. Но не удержалась, чтобы не съязвить по поводу ситуации. Но и тут ее быстро осекли. - Моя доля тут есть. Не дашь им жить, на разделение счетов подам, а там заселю кого из тюрьмы, временную прописку оформлю. – Пригрозила Люда своей матери и невольно объявила тем самым войну. Первое время Витя с Лерой жили нормально. Закрывались в своей комнате и внимание на бабушку не обращали, хотя та старалась наладить контакт. Жили с ней как соседи. По сути, квартира превратилась в коммуналку. Ничем не лучше общежития, в котором жили. Кухню, туалет, ванную приходилось делить с бабушкой. Элеонора, чтобы выжить молодых, начала гадить. Не смывала за собой, наводила беспорядок на кухне, оставляла грязь, включала на всю громкость музыку. Лера с Витькой все терпели. Все же делить комнату вдвоем куда приятнее, чем втроем. А также была цель накопить на собственное жилье. Люда, чтобы утешить дочь, пыталась успокоить ее. - Рано и поздно, квартира тебе достанется. Так чего же вам мучиться? Снимите жилплощадь и живите себе, а там видно будет, что и как... - Я сейчас хочу жить, а не ждать, когда она помрет. А платить за съемную квартиру огромные деньги вообще глупо. Беднеть пока другие богатеют. И опять начались бесконечные обвинения. Жалобы на судьбу. Лера смотрела на ровесниц, у которых уже были свои квартиры, машины, хороший стабильный заработок и совсем не замечала тех, кто, как и она пытается выжить в тех условиях, что имеются. Но Люда уже на нее не обижалась. Разве можно злиться на человека за то, что он мечтает жить как все? В своей квартире, со своим мужем. Разве она не вела себя также со своей матерью, не желаю ту даже выслушать и воспринимая все ее слова в штыки. Из комнаты вновь раздалась громкая музыка. Люда, вырываясь из воспоминаний, смахнула с плеч невидимые пылинки и встала. «Пора». Мать сидела на диване с пультом в руке. Увидев Люду, прибавила громкость, показывая свой протест. Посреди зала на четырех стульях стоял деревянный гроб. От увиденного стало не по себе, по телу Люды пробежались мурашки, и она невольно поежилась. Элеонора, заметив испуг в глазах дочери, только усмехнулась и что-то сказала. Расслышать ее не удалось. Элеонора щелкнула пультом и экран погас. В комнате воцарилась тишина. - Зачем? Для чего ты это все делаешь? – Спросила Люда мать. Элеонора отвернулась. - Вы же все этого и ждете. - Чего? - Моей смерти, - ответила она с обидой в голосе. – Мешаю я всем, тебе, внучке, Вите этому... Мужьям своим мешала. Вот и подумала, может мне и пора туда... - Элеонора указала на потолок. - Гроб купила, чтобы не кремировали. Деньги оставлю, уж уважь меня хоть раз. Не поленись. Люда почувствовала неприятный ком в горле. Наверное, мама ждала, когда ее начнут отговаривать. А иначе зачем эта провокация? - Хорошо. Одежду подготовь. - Какую? - В чем хоронить тебя будем, - стараясь контролировать голос, произнесла Люда. – Лучше тебе сегодня помереть. Завтра все-таки у Витьки праздник. Двадцать пять лет ему. А что... Ты лучше вот прямо сейчас ложись. – Люда подошла к гробу и откинула крышку. Элеонора сглотнула и отвернулась. - Ну... Давай, вперед. Я помогу тебе залезть. - Ладони вспотели, крышка гроба выскользнула и захлопнулась. Женщины вздрогнули. Люда, еле сдерживая слезы, опустилась на пол. Закрыла глаза и зажмурилась, стараясь не разрыдаться. «За что мне это все? Что за жизнь такая?» Элеонора, всегда стойкая и грубая, неожиданно всхлипнула. - Уходи. Люда не сдвинулась с места, а мать все продолжала рыдать. И от ее слез на душе стало еще гаже. Больше сдерживаться не было сил. Рыдали долго. Не разговаривали. Да и слов не было. Что тут скажешь. Словно коллективно ума лишились. Одна гроб себе заказала, вторая залезть туда предложила. Так себе провокативная терапия. Агрессивный способ достучаться до человека, который давно закрыл двери. Ну, а что еще она могла? Как бороться с матерью, которая никого не слышит и ничего не говорит. Только гадит и гадит. Точно не старая мудрая женщина перед ней, а избалованный подросток. Первой сдалась Элеонора. - Я жить хочу, - вытерев покрасневшие глаза, произнесла довольно тихо. – И не враг я вам. Сами меня такой сделали. Люда расслышала каждое ее слово, но отвечать не стала. - Уходи. Не буду больше вытворять подобное. – Пообещала мать. – Уеду. Живите тут. Радуйтесь. Но Люда не сдвинулась с места. Посмотрела на деревянный гроб, а затем на мать. Неожиданно дошло. И это осознание было хуже всего. Элеонора тоже пыталась до нее докричаться. Только методы у нее другие. Необычные. И гроб этот тому прямое доказательство. А может и не надо было с матерью бороться. Может надо было попробовать ее понять? Ведь двери Люды для матери тоже были давно закрыты. Так чем она лучше? И дочь свою против нее невольно настроила... - И куда ты поедешь? – Голос Люды охрип. Элеонора устало вздохнула и отвернулась. Некуда ей было идти. Одна сама у себя осталась. И винить некого. - Может ко мне? В гости... - Люда предложила неуверенно. Знала, что мать откажет. Никогда Элеоноре не нравилась та комната в общежитии. Всегда она презирала дочь за решение жить отдельно. Показывая свой характер, даже не потрудилась ее хоть раз навестить. Впрочем, ради справедливости, ее там не ждали. Люда, переборов себя все-таки решила сделать еще один шаг на встречу. Надоело враждовать и лелеять свои обиды. Ведь сама не лучше. Так кого судит? Собственную мать? - Может и к тебе. – Мама улыбнулась. – Давно пора посмотреть, как ты живешь. Там хорошо? Люда выдохнула с облечением. Встав с пола и присев к матери на диван, взяла ее руки в свои. - Очень. Рядом есть сквер... Разбиты палисадники. Летом сажают цветы, очень красиво. Особенно вечером, когда жара спадает и зажигаются фонари... Элеонора прикрыла глаза. Она не слушала что говорит дочь. А наслаждалась тем, что они сейчас рядом. Лед тронулся, и она смогла до нее «докричаться», хоть и выбранный способ ее вовсе не красил. Автор: Adler. Спасибо, что прочитали этот рассказ 🎅 Сталкивались ли вы с подобными ситуациями в своей жизни?

Исключение – когда в доме гости. Ну, не нравилось ей это время. Вот уже несколько раз подряд, когда в доме были гости, Верба ночью начинала подвывать. Может потому, что кормили её в этот период как-то нерегулярно, хозяйка забывала о ней, закрученная встречей гостей. А потом доставалось и собаке немеряно, стол ломился от мясного, а все кости кому – конечно, ей, Вербе. Зубы у Вербы были уже не те, что в молодости, но кости от этого не стали менее вкусны. Она переедала, а от этого болел живот и все нутро. Может и поэтому, а может и – нет. Раньше она крутилась среди гостей, как юла. Очень любила детей, их игры, но опасалась. Однажды соседский мальчишка случайно попал в нее из рогатки, перебил ногу. Верба хромала до сих пор. Вот тогда и стала Верба сторониться детей. Сделала вывод – с ними надо осторожнее. И если в молодости ещё порой забывалась, то сейчас, с годами, вспомнилось. То ли усталость накатывала, то ли нога, в которую попали из рогатки опять начала болеть. Но теперь у нее уже не возникало желания развлекаться играми. Верба была стара. Она иногда бродила по двору за хозяйкой и бегала по своим нуждам в самый дальний угол двора, за вишняком. Это и была самая далёкая её прогулка. Она уже не выходила за калитку, не совала носа в свой лаз под забором. Зачем? И вот опять гости! Во двор вваливалось шумное знакомое семейство. Вербу потрепали, поздоровались и она ушла за конуру, хотелось спать. – Стареет наша Вербочка! – грустно сказала только что приехавшая дочь хозяйки. – Так уж и лет-то ей сколько ..., – подтвердила мать, – Чай уж не будет выть опять? Надеюсь... Все переглянулись. После обеда приехал старший сын хозяйки. А с ним какое-то совсем маленькое создание – его внучка. Её Верба видела впервые. – О, собатька! Собатька, собатька, дай лапку! – мило прочирикала девочка. Верба посмотрела на удивительное создание в жёлтом платьице, развернулась и ушла за конуру. Понаехали ... Вечером девочка, уже одетая в штанишки, нашла лежащую за конурой Вербу, присела рядом на корточки. – Ну, дай лапу! Задина да? Не дашь? Ну и ладно, ну и не буду с тобой дружить ... Верба этой ночью опять решила повыть. От тоски. Выходила хозяйка, ругалась шепотом. Верба послушалась – задремала до утра. На следующий день взрослые члены семьи поразъехались, а вот маленькая гостья Лерочка осталась. Она, хоть и обещала не дружить с собакой, но все равно от скуки часто разговаривала с ней. Шепелявя, не выговаривая некоторые буквы, она рассуждала довольно по-взрослому: – Я знаю почему ты воешь. Ты, наверное, тоже по маме скучаешь, как и я. А ты смотри на облака и думай, что мама там. Мне сказали – она там. Но я не очень верю. Наверное, она в том доме осталась, где мы раньше жили, а теперь переехали. Я найду этот дом, вот увидишь... Верба понимала, что есть в словах девочки истина. Она верила ей, хоть совсем и не понимала, о чем та говорит. Но беседы эти стали частыми. Иногда к ней подходила хозяйка, обнимала её и тоже ей о чем-то говорила. Успокаивает – понимала Верба, хоть и не понимала зачем. Верба не стала выть по ночам. Через некоторое время Верба так привыкла к этой юной гостье, что уже сама ждала её на крыльце по утрам. Сонная, собака выползала из конуры и, почти закрыв глаза, переходила на крыльцо. Лера почти всегда просыпалась первая, тихонько, в ночной рубашке, отворяла дверь и немного говорила с Вербой. Что-то хорошее говорила, хоть Верба и не понимала что, но было приятно, что нашла она такого утреннего собеседника. Лера выносила ей печенье или кусок булки. Верба их ела не всегда. Потом девочка уходила в дом опять – по утрам было зябко. И Верба перебиралась опять к конуре, дремала. Скоро проснется хозяйка и принесет нормальную миску еды. Но вот однажды случилась такая странность: Лера вышла значительно раньше. Верба была еще в конуре. Она вылезла, услышав лёгкие шаги. Лера была одета, обута в сандали, за спиной рюкзачок. Говорила что-то не так нежно, как всегда, а более решительно, а потом направилась к калитке, помахала Вербе рукой и ушла. Верба прикрыла глаза, но уснуть не смогла, охватило волнение. Она вскочила вдруг на ноги, побежала по двору, по забору, пытаясь разглядеть девочку за ним. Но девочки уже не было видно. Верба завыла. Выла она долго, выла под самой дверью, потом лаяла тоже продолжительно. Но хозяйка не вышла. Утренний сон крепок. И Верба юркнула в лаз. Следы девочки она обнаружила легко. Они пахли, как чистое белье на верёвке хозяйки, как нагретая солнцем кожа и как сладкое молоко. Запах детства невозможно описать, невозможно перепутать с дурманящими летними запахами цветов, и Верба его чувствовала. Она спокойно побежала по тропинке, прямо к реке. Опасность она почувствовала ещё раньше, чем услышала первый всплеск воды. Нога болела очень. Так далеко Верба давно уже не ходила, но она припустилась, принюхиваясь, ещё быстрее. И с размаху, с бегу, со всей прыти, на которую была способна только в далёкой молодости она нырнула в воду. Сначала ушла с головой, с непривычки, но вынырнула. В реке барахтала ручонками маленькая Лера. Она тонула. Верба подплыла к ней и та, вытаращив глазенки, вцепилась в шерстяную спину спасительницу. Верба направилась к берегу. И как только девочка оказалась на берегу, Верба вернулась за плывущей вдаль одеждой. Сил было совсем мало, она уходила под воду, выныривала. Догнала только одну какую-то вещь и повернула на берег, сцепив зубы, таща со злостью то, что удалось спасти. И уже по камышиному берегу, хромая, волоча мокрым хвостом по земле, отправилась к девочке. Лера совсем голенькая на коленях стояла на мостках и во все глаза смотрела на неё. – Верба, Вербочка! А как же без кофты-то я? Кофта-то уплыла. И сандали. Как же я теперь без кофты к маме пойду? Она неумело выжала штаны и разложила их на мостках. Потом они сели рядом, прижавшись к друг другу. – Понимаешь, – заговорила Лерочка, – Я думала, я дойду до мамы. Я видела – мальчишки здесь купались, тут мелко. Хотела на том берегу одеться и дальше к маме идти. Я одежду высоко держала,вот так, – она задрала ручку вверх, – Я знаю куда идти. Город называется – Урал. Мы там жили раньше, – она вздохнула, – А оказывается – тут глубоко. И теперь без кофты и рюкзака я не смогу до мамы дойти, понимаешь? Но ты уже их не поймаешь, вон они как далеко уплыли. Рюкзачок и ещё что-то виднелись внизу по течению реки. Верба посмотрела на них и на этот раз поняла, что Лера очень хочет их догнать, жалеет. Но Верба была взрослая собака и рассудила абсолютно правильно: нет, это уже для нее не реально. Да и девочку надо вернуть домой. Только домой. Мир для Вербы существовал вот в этом пределе леса, их села, полей, и центральной точкой всего ее мира был – её двор. Только туда и можно стремиться. А эта глупышка зачем-то ушла из этого уютного мира. Зачем? Верба сидела, смотрела на бегущую воду и думала. Как давно она не была здесь, у реки! А сейчас она смотрела вдаль и понимала: наверное, есть такая сила, которая заставила её маленькую хозяйку уйти со двора и забраться в реку. И вспомнила она, как однажды, ещё в молодости, привела её к реке тоже огромная зовущая сила. В эту ночь она ощенилась. Уже не впервые, и первые её кутята выросли с ней. А это был второй её помет. Утром, проснувшись, кутят она не увидела. Ещё совсем слабая после родов, она бросилась по следам хозяина, по запаху своих кутят. Он был очень похож на запах человеческого дитя, за которым она бежала сегодня. Хозяин был у реки. – Верба! Да чтоб тебя! Как нашла-то? – в руках он держал тряпку с пишащими внутри кутятами, – Эх! – махнул он рукой, – И куда мы их девать будем? Столько беспородных дворняг, а? Зачем они тебе? Верба его не слушала, она крутилась под ногами, переживая за пищащее в мешке потомство. – Ну, да ладно, пошли, раз уж так. Он положил мешок на землю, Верба за шкирку подхватила одного из щенков и пошла вперёд, все время оглядываясь и очень волнуясь за остальных. – Да иду я, иду, – ворчал хозяин. Сейчас, вспоминая это, Верба даже поискала глазами кутят. Их, конечно, быть тут не могло. Но Верба понимала, девочку привела сюда, наверняка, такая же вот сила. Она повернулась к девочке и положила лапу ей на колено, провела и положила опять, проявляя участие, и как бы говоря, что понимает всё и сочувствует. – Верба, ты мне лапу даёшь? Да, спасибо... – Лерочка как будто очнулась и решительно встала, – Пойдем, Верба, – Лера натянула сырые штаны, – Пойдем, а то замёрзнем. Только ты бабушке ничего пока не рассказывай, ладно. Она ругаться начнет. Я сама потом расскажу. Они возвращались во двор. Впереди шла Верба, строго оглядываясь на маленькую бегунью, а за ней босиком, в штанах и с голым торсом, маленькая Лера. Она махнула Вербе рукой и тихонько зашла в дом. Верба дремала у конуры, пока хозяйка не клацнула перед ней железной миской. – Опять ночью выла! Эх ты! Слышала я сквозь сон, слышала! Вот возьму и не буду сейчас кормить! Ребенка мне ведь напугаешь! Верба проголодалась сегодня особенно. Набросилась на кашу. А уже к обеду хватились сандалей, кофты... – И рюкзак тоже уплыл, – со вздохом призналась Лерочка прабабушке и все рассказала. Верба не вникала, просто что-то слышала. В обед получила огромный шмоток вкусного мяса. А вечером, когда Лера уже спала, её хозяйка вышла на крыльцо и позвала Вербу к себе. Она плакала. Старая хозяйка обняла собаку, как не обнимала уже давно. – Ох, Вербочка! Ох, голубушка ты моя! Век благодарна буду! Чтоб было-то, если б не ты, чтоб было-то! И думать не хочу! – она раскачивалась сидя на крыльце и обняв Вербу, – Вот ведь горе-то какое. И не знаешь, как ребенку об этом горе сказать. Жена у внука-то померла, а ей все не говорили, что матери нет. И от похорон увезли подальше, сюда вот. А вот сегодня я уж сказала. Надо было сказать. Нельзя умалчивать. И пусть осудят они меня, но сказала ... Взяла грех на душу. А Верба, казалось, все поняла. Нет, точно все поняла. Все именно так, как она и думала. Девочку к реке погнала та самая особая сила, которую чувствовала в себе и она, собака. Это чувство, эта сила сильнее страха смерти, потому что ради нее и существует вся жизнь. Ее ничем нельзя измерить, потому что её не бывает слишком много. В моменты, когда чувствуешь в себе её прилив, ты можешь совершить все что угодно, нет границ. Вербе, собаке, было всё-всё понятно. Она успокоилась и начала дремать тут же на коленях у все ещё плачущей старой хозяйки. Не знала собака только одного – названия этого чувства, этой всемогущей силы. А люди называют ее – любовь. Вот только понимали бы все также глубоко, как это понимала собака по имени – Верба .... Автор: Рассеянный хореограф. Хорошего дня читатели ❤ Поделитесь своими впечатлениями о рассказе в комментариях 🎄

– И тут же в открытую дверь ворвался горячий воздух и клубы дыма. – Эх-хе-хе, потеплело, как на Юге, знаю-знаю, Змей-Горыныч прилетел. Не рано ли? – Баба- Яга слезла с печи, потянулась, чуть не оступилась на сломанной половице. - Однако первым будешь, ишь, как услышал о празднике, так и примчался, - Яга распахнула дверь, - токмо в избушке у меня не поместишься, больно громоздкий, как-никак три головы. - Здорово, Яга, мы пунктуальные, поэтому и первые. У нас тут пассажир есть, глянь, кого доставили. - То же мне, доставили! Телепало всю дорогу, - недовольно высказал Кощей Бессмертный. - Ну, ты еще поворчи, безбилетник, скажи спасибо, что с собой прихватили, а то из своего замка только после Нового года пришел бы. - Ладноть вам, нашли время, - цыкнула на них Яга, - гостей жду, лучше помогите, печку растопить. - Да, пожалуйста, волшебства на одну минуту – и печка готова будет, - похвастался Кощей. - А нам вообще раз плюнуть, - громыхнул голосом Горыныч, и в один миг дыхнул огнем на печь, растопив ее. - Ну, спасибо, Горынушка, - приплясывая, радовалась Яга, - хорошо с тобой, ты как горелка керосиновая… - А вот и мы! – Возле избушки, по протоптанной тропинке, шли две красавицы в голубых узорчатых шубках. - Ишь, щеголихи какие! – Проворчала Яга. – Явились! - Чего-то я не признаю вас, - Кощей смотрел подслеповатыми глазами. - Настя я, из сказки «Морозко». - А я Василиса Прекрасная, неужто не узнаешь?! Мы ведь тоже с тобой в сказках были. Кощей Бессмертный приободрился, выпрямился, взял Василису под локоток. – Э-эээ, нет, Кощей, ты ко мне не придвигайся, мы теперь в другой сказке. Да и муж у меня законный есть. Кощей оставил Василису и засмотрелся на Настеньку. – Вот для кого злато-серебро храню, все тебе, красавица, отдам. - Не смотри так, не умасливай, муж у меня есть… да и сказки у нас с тобой разные. - Нечего лясы точить, беритесь-ка за квашню, пироги печь надо, - распорядилась Яга. - Хорошо, бабушка, скажи только, где у тебя мука, сито, дрожжи… Яга обмякла, присела на крылечко, подперев морщинистое лицо суховатым кулаком. – В кои-то веки бабушкой назвали… тепло-то как, - Яга расчувствовалась, даже слезу смахнула. - Ну что ты, бабушка, разве нам трудно, ты же… хорошая. Яга еще больше расчувствовалась, подобрела, перестала ворчать. – А где же третья? - забеспокоилась она. - Иду-иду! – Среди ветвей мелькнула Варвара-краса, длинная коса. – Вот она я, убежала от батюшки, царя морского, тоже хочу новый год встречать. Похлопывая рукавицами, слегка прихрамывая, появился Леший. За плечами - мешок с ягодой замороженной, грибами сушеными. – Несу, несу, к праздничному столу! - Спонсор ты мой, чего бы я без тебя делала! – Яга похорошела, поправила платок, сменила старый фартук на новый. Кощей Бессмертный, получив отказ от Василисы и Настеньки (к Варваре не посмел подойти, царя морского испугался), приобнял Бабу Ягу, сделав вывод, что она вполне еще ничего… Тут же прилетело ему увесистой палкой по плечу. Леший, метр с кепкой, сверкнул глазами из-под мохнатых бровей. – Ты чего к чужой бабе клеишься, доходяга залетная?! Покажешься раз в год… а я туточка каждый день околачиваюсь, ягодой, грибами снабжаю… Баба Яга, услышав спор, так и села, в аккурат в ступу. – Батюшки-светы, то ни одного, то сразу двое! - Кто там? – Крикнули все хором услышав, как поскрипывает снег. - Это я иду, Новый год вам несу! – У избушки появился Дед Мороз. - Проходи, родимый, без тебя и праздник не праздник. А где же Снегурочка? - Так вот она я! – Русоволосая красавица закружилась, поднимая легкий снежный вихрь. Баба Яга вдруг расплакалась. - Ты чего, бабушка? – спросила Снегурочка. - Жалко… ты же из той сказки, где весной от солнышка таешь, а я не хочуууу, - заревела Яга. Снегурочка рассмеялась. – Так то же весной будет, а сейчас зима, праздник, давайте праздновать. Да и не растаяла я вовсе, я ведь каждую зиму прихожу… - Правда? – Да ты на елках у деток спроси. Как крикнут: «Сне-гу-ро-чка!» - так я и прихожу. Кощей, Змей Горыныч и леший хором позвали Снегурочку. - Да здесь я, здесь, ну вы прямо как маленькие. - А что-то я Ивана не вижу, без него ведь ни одна сказка не обходится, - хватился Леший. – Помню-помню, не раз его за нос водил, ох и плутал он у меня в лесу. - Так вот же они! – Крикнула Василиса и кинулась к Ивану. - И у Настеньки Иван, ох и много Иванов в сказках, - озаботилась Баба-Яга, как же вы их не путаете? - Да разве же можно любимого с кем-то спутать! – Ответила Настенька и пошла навстречу своему Ивану. - А вот еще один Иван на Сером волке! Легок на помине! – Прогрохотал Змей-Горыныч. - Батюшки! А куда же я всех вмещу? Избушка-то маленькая! – Сокрушалась Яга. - Посторонись! – Кощей отстранил гостей и принялся за волшебство. – На время праздника избушку твою расширим, хоромы будут. Заскрипели полы, зашевелились бревна, затрещал лес, раздвигаясь, - избушка расширилась, вытянулась в длину и поднялась в высоту, появились столы и лавки. - Удивил, Кощеюшка, - восхитились гости. - А то! – Гордо заметил Кощей. – Я ведь архитектурных дел мастер, замок себе вон какой отгрохал! - А печка-то маленькой осталась! – Крикнула Василиса. – Хватит ли все пироги испечь? - Хватит! – Позади раздался веселый голос Емели. Он сидел на дымящейся печке, посмеиваясь. - Ну, тогда пир горой! – Обрадовались Василиса, Настенька и Варвара. - А где же остальные? – Забеспокоилась Яга. – Сказок-то много, все обещали приехать. - Будут-будут, Ягуша, - ластился Леший, - все приедут, только бы сказки не перепутать, а то ведь давеча филин пролетал, так известил, что на Дзене про нас напишут… так что не хочется оплошать. - Батюшки-светы, - всплеснула руками Яга, - мало того, что каждый год показывают нас по телевизору, так еще и напишут… Она отряхнула фартук, поправила платочек, похлопала себя по щекам, чтобы порозовели, улыбнулась, блеснув вставленным зубом (подарок себе к Новому году) и с улыбкой сказала: - Ну, вы уж там не обессудьте, читатели дорогие, ежели чего не так. Мы старались. Здоровьица вам, пирогов на каждый стол, гостей долгожданных… ну и… не шалите там и про нас читайте! ___________ Завьюжило в лесу, снег с деревьев полетел, скрылась избушка, не видать совсем за ветвями. Только горит огонек где-то в глубине, не каждый его разглядит и поймет, что там за огонек… А ведь это сказочный огонек из нашего детства… Автор: Татьяна Викторова. Пишите свое мнение об этом рассказе в комментариях ❄ И ожидайте новый рассказ совсем скоро ⛄

И что делать? Не пешком же идти. До города она и к ночи не доберётся, да ещё с тяжелым ведром полным ягод. Возвращаться на дачу? Тоже идти два километра. Нет уж, увольте. Легче попутку поймать. Но машин на дороге было мало, все торопливо проезжали мимо. И зачем только согласилась поехать на дачу. Всё жадность наша, даром дают, непременно надо брать. *** На дачу её вчера позвала хирургическая сестра Светлана. - У нас много ягод в этом году уродилось, некуда девать. Смородина крупная, ветки вниз клонятся под их тяжестью. Никогда такой не было. Ещё крыжовник есть. - Варенье сварите, компоты закрутите, - предложила Марьяна. - Наварила уже. Да и с прошлого года полно осталось. Дети выросли, разъехались, а нам куда много? У соседей самих полно. На машине отвезём. Мы, правда, ночевать хотели остаться, но до города автобус ходит, сможешь уехать. Оденься попроще, сапоги резиновые возьми, если нет, я дам. И Марьяна согласилась. - Лен, я завтра на дачу за смородиной поеду, ты не давай Стасу часами за компьютером сидеть. И покорми его. Я постараюсь вернуться пораньше. - Нафига куда-то ехать? На базаре полно ягод, - недовольно сказала дочь. У неё были свои планы на выходной день, и сидеть дома с братом ей не улыбалось. - Так-то оно так, только предлагают бесплатно. Ты сначала заработай деньги, а потом трать их. - Ну ладно, - скривилась Лена. - Тогда вечером мы с Танькой гулять пойдем, ладно? - Шантажистка, - улыбнулась Марьяна. Лене пятнадцать, влюбляется уже. Стасику десять. Он никуда не уйдет из дома, будет за компом сидеть до посинения. «Хорошо бы его с собой взять, хоть свежим воздухом подышал бы. Жалко, корзинки нет, придётся ведро взять, чтобы ягоды не помялись», - думала Марьяна, прикидывая, в чём завтра поедет на дачу. Стасик, конечно, наотрез отказался ехать. Светлана с мужем заехали за ней в восемь утра, дети ещё спали. Ехали чуть больше часа. Светлана показала большой участок, с яблоневыми грушевыми и сливовыми деревьями, с кустами смородины... Провела экскурсию по дому, в котором можно и зимой жить. Светлана сказала, что так и сделают с мужем, как только выйдут на пенсию. Дышалось за городом легко, а красота вокруг радовала глаз. Осмотревшись и попив чаю, Марьяна пошла собирать ягоды. Были они действительно крупные и удивительно вкусные, особенно чёрная смородина. Чуть больше часа ушло, чтобы наполнить ведро, ещё и сама наелась так, что набила оскомину. Пришлось снять платок и проложить ягоды, чтобы не смешивались. Варенье наварит, желе. Она бы сразу домой поехала, но Светлана не отпустила, пока обедом не накормила. От ягод и свежего воздуха аппетит действительно разыгрался. И Марьяна с удовольствием поела сваренного на скорую руку супа и гречки с сосисками. Муж Светланы отвёз её на остановку, сказав, что минут через двадцать приедет автобус. Марьяну насторожило, что автобус должен вот-вот подойти, а на остановке никого не было. Но муж подруги успокоил, сказав, что в субботу мало кто возвращается с дачи. Зато в воскресенье все ломанутся в город, на работу, в автобус будет не влезтьВот так и осталась Марьяна на остановке с ведром ягод. *** Прошло полчаса, а автобус так и не пришёл. Желающих уехать в город тоже не было, спросить было некого. Марьяна начала переживать и думать, что делать. Она нервно ходила взад-вперёд, ругая себя, что не сообразила спросить, когда придёт следующий автобус по расписанию, сколько ей тут ждать. Единственный выход – поймать попутку. Решившись, Марьяна встала на обочине и выставила руку. Несколько машин проехали мимо, но внедорожник остановился. - Вам куда, в город? Садитесь, - сказал мужчина, опустив стекло. Марьяна медлила. Был бы он не один, с женой, она не раздумывала бы. - Чего испугались? Разве я на грабителя похож? Да и брать у вас нечего, ведро разве что. Так у меня этого добра на даче тоже завались. Или лицом не вышел? Так как? Едем, или будете ждать более красивого водителя? Автобус, если не пришёл вовремя, то его не будет. Тут так. - А последний когда? – спросила Марьяна. - В семь, если будет. До вечера будете тут сидеть? Ну, как хотите, тогда я поехал. – И он стал поднимать стекло. - Подождите! – остановила его Марьяна, метнулась к остановке за ведром и вернулась к машине. Пока мужчина ставил ведро в багажник, Марьяна села на заднее сиденье. - Э, так не пойдёт. Садитесь вперёд, - сказал он. Помявшись, Марьяна пересела на переднее сиденье. - Другое дело, а то разговаривать неудобно. Я вас здесь не видел никогда. В гости приезжали? - Да, знакомая за ягодами пригласила. Спасибо вам большое, что согласились подвезти. А то я уж не знала, что делать. Муж знакомой до остановки подвёз, а сам вернулся на дачу. Они с ночёвкой приехали. А я не могла остаться, у меня дома дети. Вы меня до города довезите, а дальше я сама. - Сама, - передразнил мужчина. – Как вас зовут? А то не знаю, как к вам обращаться. - Марьяна. А почему вы остановились? Все проезжали мимо. - Красивое имя. Мою бабушку так звали. А я Фёдор. С автобусами беда. Часто приходится кого-нибудь подвозить. А то и целая машина народу набьётся. Я бывший военный. По ранению комиссовали, вернулся домой. Квартира от родителей осталась, дача. Сначала продать хотел, а потом втянулся, душой тут отдыхаю. Да и не люблю сидеть без дела. Как вас муж отпустил одну? Я бы такую красавицу ни за что одну не отправил, да ещё с ведром. - Это вы, Фёдор, таким способом хотите выяснить, замужем ли я? Не замужем. Но у меня двое детей. - Ух ты. Вы богатый человек. А я вот один. Раньше хоть родители были, а теперь никого, ни жены, ни детей. - Что так? – удивилась Марьяна. – Женщины любят военных. Фёдор заразительно рассмеялся. - Так получилось. Вовремя не женился, а потом ни одна женщина не согласилась уезжать со мной и мотаться по гарнизонам. Познакомился с одной, любовь у нас была. Она приехала, посмотрела и через неделю сбежала. Потом была сестричка одна в госпитале. Остроглазая, симпатичная. Чуть не влюбился, а она замужем оказалась. Вот и остался один. Ничего, я привык. Пока силы есть, работаю на даче. А куда деваться? А ваш муж где? - Не знаю. Ушёл, когда сыну год исполнился. Нашёл моложе. Так они ехали и разговаривали. - Вон остановка автобуса, можно здесь меня высадить, - сказала Марьяна. - Нет уж, довезу до дома. Мне спешить некуда, никто меня никто не ждёт. А двадцать минут ничего не изменят. Говорите адрес. Марьяна сказала. - А номер квартиры? - А зачем? – спросила Марьяна. Фёдор снова рассмеялся. У дома Марьяна вышла из машины, поблагодарив своего спасителя. Он предложил донести до квартиры ведро, но она отказалась. Шла к подъезду, стараясь идти прямо, не сгибаясь под его тяжестью. Когда взялась за ручки двери, оглянулась. Машина уже уехала, и Марьяна испытала разочарование. Она тут задом виляла, а он и не смотрел даже. «Размечталась»,- отругала она себя. Подходя к своей двери, Марьяна услышала музыку. Дочь с подружкой кривлялись перед зеркалом под звуки мирового шлягера. - Что так долго? – увидев мать, спросила Лена. - Так получилось. А Стасик где? - В комнате у себя, где же ещё. Ну, мы пойдём? - Обедали? Ягод бы поели. Вкусные, - нахмурилась Марьяна. - Потом, - отмахнулась дочь. - В девять, чтобы дома была! – успела крикнуть дочери Марьяна. Она зашла в комнату к сыну. Он сидел в наушниках перед монитором. Она подошла сзади и сняла с него наушники. - О, мам! – обернулся он. - Так и сидишь весь день? Погулял бы. Ты ел? – вздохнула Марьяна. - Да, - ответил сын и снова надел наушники. Марьяна устала. Ведро с ягодами так и осталось стоять в прихожей. Отдохнёт и займётся ими. Не переодевшись, она прилегла на диван. И вскоре задремала. Её разбудил Стасик. В первую секунду подумала, что заснула на дежурстве, и тут же вскочила на ноги. - Мам, к тебе пришли, - сказал сын. Марьяна обернулась к двери и увидела Фёдора. - Вы забыли в машине куртку, - сказал он. - Надо же, я и не заметила, - обводя растерянным взглядом квартирку, сказала Марьяна. Она вспомнила, что в машине действительно сняла куртку, бросила её на заднее сиденье. «Вот растяпа. Не переоделась, растрёпанная. Что он обо мне подумает?» Она подошла и забрала у Фёдора куртку. - Ну, я пойду, - сказал он. - Ой, что же это я… Я вас сейчас обедом накормлю. Вас никто ведь не ждал, а у меня суп есть и вареники… - Вареники? Не откажусь, - согласился Фёдор. Марьяна согрела суп, поставила чайник. Фёдор ел и нахваливал. Марьяне было приятно смотреть, как он ест. А вот муж никогда не благодарил её за обед. Ни разу не сказал, что вкусно. - А как вы узнали номер квартиры? – спросила Марьяна. - Я же военный, хоть и бывший. Не такие проблемы решал. Просто набрал номер самой первой квартиры в вашем подъезде, спросил, в какой квартире живёт Марьяна. Вас здесь хорошо знают. - Это, наверное, Мария Семёновна. Я медсестра, многие приходят ко мне давление измерить, укол сделать. Знаете, пожилому человеку неохота часами сидеть в очереди в поликлинике. - Всё очень вкусно. Спасибо большое, - сказал Фёдор. - Это вам спасибо, что привезли меня. Сейчас ещё стояла бы на остановке и ждала автобус. - Подобрал бы кто-нибудь. Я бы хотел… Не будет наглостью с моей стороны, если я приглашу вас в кино? Фёдор пристально смотрел на Марьяну. Отказывать ему не хотелось. Почему не сходить? И Марьяна согласилась. Во вторник, после дневной смены они с Фёдором ходили в кино. Потом он провожал её домой. - Вы не находите, что теперь, как порядочный человек, я должен на вас жениться. Мы провели в машине наедине целых полтора часа, - сказал он. - Да, серьёзный аргумент. Только у меня двое детей. Их бы надо спросить, - смутилась Марьяна, но шутку поддержала. - Обязательно. В ближайшие выходные приглашаю всех вас ко мне на дачу. Шашлыков поедим, дети воздухом подышат. Было легко, будто знали друг друга сотни лет. А Марьяна уже не верила, что такое возможно. Думала, что в её жизни никогда уже ничего не будет. А теперь Фёдор даже на дачу её пригласил. - Ягоды я умею собирать, а вот всё остальное… - Думаешь, я работать вас зову? Шашлыки сделаю, дети со мной ближе познакомятся. Всю неделю Марьяна ходила счастливая и окрылённая. Лена встретила сообщение о поездке на дачу в штыки, а вот Стасик не возражал. Из любопытства Лена тоже поехала. Фёдор много рассказывал о службе в горячих точках, и Стасик слушал его, открыв рот, ходил за ним хвостом. Лена тоже перестала дуться и задавала вопросы. - Не переживай. Она поймёт со временем тебя, - успокоил Фёдор. Глядя на Фёдора и детей, Марьяна со страхом думала, что если бы не поехала тогда на дачу, вовремя пришёл бы автобус, она не встретила бы Фёдора. Ничего бы не было. И как она жила без него? На ум пришли слова песни: «Представить страшно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь…» Устав от одиночества, два человека встретились на дороге, чтобы больше не расставаться. Случайность? Случайностью было бы, если бы они не встретились. Когда в начале сентября Светлана снова предложила поехать на дачу за сливами, Марьяна отказалась. - Спасибо, в прошлую поездку к тебе я встретила свою судьбу. С дачей... Автор: Живые страницы. Хорошего дня читатели ❤ Поделитесь своими впечатлениями о рассказе в комментариях 👇

Исключение – когда в доме гости. Ну, не нравилось ей это время. Вот уже несколько раз подряд, когда в доме были гости, Верба ночью начинала подвывать. Может потому, что кормили её в этот период как-то нерегулярно, хозяйка забывала о ней, закрученная встречей гостей. А потом доставалось и собаке немеряно, стол ломился от мясного, а все кости кому – конечно, ей, Вербе. Зубы у Вербы были уже не те, что в молодости, но кости от этого не стали менее вкусны. Она переедала, а от этого болел живот и все нутро. Может и поэтому, а может и – нет. Раньше она крутилась среди гостей, как юла. Очень любила детей, их игры, но опасалась. Однажды соседский мальчишка случайно попал в нее из рогатки, перебил ногу. Верба хромала до сих пор. Вот тогда и стала Верба сторониться детей. Сделала вывод – с ними надо осторожнее. И если в молодости ещё порой забывалась, то сейчас, с годами, вспомнилось. То ли усталость накатывала, то ли нога, в которую попали из рогатки опять начала болеть. Но теперь у нее уже не возникало желания развлекаться играми. Верба была стара. Она иногда бродила по двору за хозяйкой и бегала по своим нуждам в самый дальний угол двора, за вишняком. Это и была самая далёкая её прогулка. Она уже не выходила за калитку, не совала носа в свой лаз под забором. Зачем? И вот опять гости! Во двор вваливалось шумное знакомое семейство. Вербу потрепали, поздоровались и она ушла за конуру, хотелось спать. – Стареет наша Вербочка! – грустно сказала только что приехавшая дочь хозяйки. – Так уж и лет-то ей сколько ..., – подтвердила мать, – Чай уж не будет выть опять? Надеюсь... Все переглянулись. После обеда приехал старший сын хозяйки. А с ним какое-то совсем маленькое создание – его внучка. Её Верба видела впервые. – О, собатька! Собатька, собатька, дай лапку! – мило прочирикала девочка. Верба посмотрела на удивительное создание в жёлтом платьице, развернулась и ушла за конуру. Понаехали ... Вечером девочка, уже одетая в штанишки, нашла лежащую за конурой Вербу, присела рядом на корточки. – Ну, дай лапу! Задина да? Не дашь? Ну и ладно, ну и не буду с тобой дружить ... Верба этой ночью опять решила повыть. От тоски. Выходила хозяйка, ругалась шепотом. Верба послушалась – задремала до утра. На следующий день взрослые члены семьи поразъехались, а вот маленькая гостья Лерочка осталась. Она, хоть и обещала не дружить с собакой, но все равно от скуки часто разговаривала с ней. Шепелявя, не выговаривая некоторые буквы, она рассуждала довольно по-взрослому: – Я знаю почему ты воешь. Ты, наверное, тоже по маме скучаешь, как и я. А ты смотри на облака и думай, что мама там. Мне сказали – она там. Но я не очень верю. Наверное, она в том доме осталась, где мы раньше жили, а теперь переехали. Я найду этот дом, вот увидишь... Верба понимала, что есть в словах девочки истина. Она верила ей, хоть совсем и не понимала, о чем та говорит. Но беседы эти стали частыми. Иногда к ней подходила хозяйка, обнимала её и тоже ей о чем-то говорила. Успокаивает – понимала Верба, хоть и не понимала зачем. Верба не стала выть по ночам. Через некоторое время Верба так привыкла к этой юной гостье, что уже сама ждала её на крыльце по утрам. Сонная, собака выползала из конуры и, почти закрыв глаза, переходила на крыльцо. Лера почти всегда просыпалась первая, тихонько, в ночной рубашке, отворяла дверь и немного говорила с Вербой. Что-то хорошее говорила, хоть Верба и не понимала что, но было приятно, что нашла она такого утреннего собеседника. Лера выносила ей печенье или кусок булки. Верба их ела не всегда. Потом девочка уходила в дом опять – по утрам было зябко. И Верба перебиралась опять к конуре, дремала. Скоро проснется хозяйка и принесет нормальную миску еды. Но вот однажды случилась такая странность: Лера вышла значительно раньше. Верба была еще в конуре. Она вылезла, услышав лёгкие шаги. Лера была одета, обута в сандали, за спиной рюкзачок. Говорила что-то не так нежно, как всегда, а более решительно, а потом направилась к калитке, помахала Вербе рукой и ушла. Верба прикрыла глаза, но уснуть не смогла, охватило волнение. Она вскочила вдруг на ноги, побежала по двору, по забору, пытаясь разглядеть девочку за ним. Но девочки уже не было видно. Верба завыла. Выла она долго, выла под самой дверью, потом лаяла тоже продолжительно. Но хозяйка не вышла. Утренний сон крепок. И Верба юркнула в лаз. Следы девочки она обнаружила легко. Они пахли, как чистое белье на верёвке хозяйки, как нагретая солнцем кожа и как сладкое молоко. Запах детства невозможно описать, невозможно перепутать с дурманящими летними запахами цветов, и Верба его чувствовала. Она спокойно побежала по тропинке, прямо к реке. Опасность она почувствовала ещё раньше, чем услышала первый всплеск воды. Нога болела очень. Так далеко Верба давно уже не ходила, но она припустилась, принюхиваясь, ещё быстрее. И с размаху, с бегу, со всей прыти, на которую была способна только в далёкой молодости она нырнула в воду. Сначала ушла с головой, с непривычки, но вынырнула. В реке барахтала ручонками маленькая Лера. Она тонула. Верба подплыла к ней и та, вытаращив глазенки, вцепилась в шерстяную спину спасительницу. Верба направилась к берегу. И как только девочка оказалась на берегу, Верба вернулась за плывущей вдаль одеждой. Сил было совсем мало, она уходила под воду, выныривала. Догнала только одну какую-то вещь и повернула на берег, сцепив зубы, таща со злостью то, что удалось спасти. И уже по камышиному берегу, хромая, волоча мокрым хвостом по земле, отправилась к девочке. Лера совсем голенькая на коленях стояла на мостках и во все глаза смотрела на неё. – Верба, Вербочка! А как же без кофты-то я? Кофта-то уплыла. И сандали. Как же я теперь без кофты к маме пойду? Она неумело выжала штаны и разложила их на мостках. Потом они сели рядом, прижавшись к друг другу. – Понимаешь, – заговорила Лерочка, – Я думала, я дойду до мамы. Я видела – мальчишки здесь купались, тут мелко. Хотела на том берегу одеться и дальше к маме идти. Я одежду высоко держала,вот так, – она задрала ручку вверх, – Я знаю куда идти. Город называется – Урал. Мы там жили раньше, – она вздохнула, – А оказывается – тут глубоко. И теперь без кофты и рюкзака я не смогу до мамы дойти, понимаешь? Но ты уже их не поймаешь, вон они как далеко уплыли. Рюкзачок и ещё что-то виднелись внизу по течению реки. Верба посмотрела на них и на этот раз поняла, что Лера очень хочет их догнать, жалеет. Но Верба была взрослая собака и рассудила абсолютно правильно: нет, это уже для нее не реально. Да и девочку надо вернуть домой. Только домой. Мир для Вербы существовал вот в этом пределе леса, их села, полей, и центральной точкой всего ее мира был – её двор. Только туда и можно стремиться. А эта глупышка зачем-то ушла из этого уютного мира. Зачем? Верба сидела, смотрела на бегущую воду и думала. Как давно она не была здесь, у реки! А сейчас она смотрела вдаль и понимала: наверное, есть такая сила, которая заставила её маленькую хозяйку уйти со двора и забраться в реку. И вспомнила она, как однажды, ещё в молодости, привела её к реке тоже огромная зовущая сила. В эту ночь она ощенилась. Уже не впервые, и первые её кутята выросли с ней. А это был второй её помет. Утром, проснувшись, кутят она не увидела. Ещё совсем слабая после родов, она бросилась по следам хозяина, по запаху своих кутят. Он был очень похож на запах человеческого дитя, за которым она бежала сегодня. Хозяин был у реки. – Верба! Да чтоб тебя! Как нашла-то? – в руках он держал тряпку с пишащими внутри кутятами, – Эх! – махнул он рукой, – И куда мы их девать будем? Столько беспородных дворняг, а? Зачем они тебе? Верба его не слушала, она крутилась под ногами, переживая за пищащее в мешке потомство. – Ну, да ладно, пошли, раз уж так. Он положил мешок на землю, Верба за шкирку подхватила одного из щенков и пошла вперёд, все время оглядываясь и очень волнуясь за остальных. – Да иду я, иду, – ворчал хозяин. Сейчас, вспоминая это, Верба даже поискала глазами кутят. Их, конечно, быть тут не могло. Но Верба понимала, девочку привела сюда, наверняка, такая же вот сила. Она повернулась к девочке и положила лапу ей на колено, провела и положила опять, проявляя участие, и как бы говоря, что понимает всё и сочувствует. – Верба, ты мне лапу даёшь? Да, спасибо... – Лерочка как будто очнулась и решительно встала, – Пойдем, Верба, – Лера натянула сырые штаны, – Пойдем, а то замёрзнем. Только ты бабушке ничего пока не рассказывай, ладно. Она ругаться начнет. Я сама потом расскажу. Они возвращались во двор. Впереди шла Верба, строго оглядываясь на маленькую бегунью, а за ней босиком, в штанах и с голым торсом, маленькая Лера. Она махнула Вербе рукой и тихонько зашла в дом. Верба дремала у конуры, пока хозяйка не клацнула перед ней железной миской. – Опять ночью выла! Эх ты! Слышала я сквозь сон, слышала! Вот возьму и не буду сейчас кормить! Ребенка мне ведь напугаешь! Верба проголодалась сегодня особенно. Набросилась на кашу. А уже к обеду хватились сандалей, кофты... – И рюкзак тоже уплыл, – со вздохом призналась Лерочка прабабушке и все рассказала. Верба не вникала, просто что-то слышала. В обед получила огромный шмоток вкусного мяса. А вечером, когда Лера уже спала, её хозяйка вышла на крыльцо и позвала Вербу к себе. Она плакала. Старая хозяйка обняла собаку, как не обнимала уже давно. – Ох, Вербочка! Ох, голубушка ты моя! Век благодарна буду! Чтоб было-то, если б не ты, чтоб было-то! И думать не хочу! – она раскачивалась сидя на крыльце и обняв Вербу, – Вот ведь горе-то какое. И не знаешь, как ребенку об этом горе сказать. Жена у внука-то померла, а ей все не говорили, что матери нет. И от похорон увезли подальше, сюда вот. А вот сегодня я уж сказала. Надо было сказать. Нельзя умалчивать. И пусть осудят они меня, но сказала ... Взяла грех на душу. А Верба, казалось, все поняла. Нет, точно все поняла. Все именно так, как она и думала. Девочку к реке погнала та самая особая сила, которую чувствовала в себе и она, собака. Это чувство, эта сила сильнее страха смерти, потому что ради нее и существует вся жизнь. Ее ничем нельзя измерить, потому что её не бывает слишком много. В моменты, когда чувствуешь в себе её прилив, ты можешь совершить все что угодно, нет границ. Вербе, собаке, было всё-всё понятно. Она успокоилась и начала дремать тут же на коленях у все ещё плачущей старой хозяйки. Не знала собака только одного – названия этого чувства, этой всемогущей силы. А люди называют ее – любовь. Вот только понимали бы все также глубоко, как это понимала собака по имени – Верба .... Автор: Рассеянный хореограф. Хорошего дня читатели ❤ Поделитесь своими впечатлениями о рассказе в комментариях 🎄