- К ней, к кому же еще, - лениво растягивая слова, ответил Михаил и пошел дальше.

Он бы на мотоцикле поехал, да сломался его транспорт.Таисья будто ждала, стояла у ворот, плечом опершись на потемневшие от времени доски.- Вот, - начал Михаил, - пришёл, принимай, как говорится, хватит, отбегался, сдаюсь.Дрогнули ресницы молодой женщины, смотрит на Михаила, так смотрит, будто вспоминает всю свою жизнь.***- А я выше всех! – кричит десятилетняя Таська, забравшись на дерево. Местные ребятишки после школы, как воробьи, уселись на фруктовых деревьях заброшенного сельского сада. Сад этот известен еще до сороковых годов. А нынче, в шестидесятых, почти забросили. Растет там разная мелочь, но ребятня ранетке рада. А больше всего в прятки любят играть, да по деревьям лазать.- Таська, слезай, - кричит старшая сестра Тоня, - вот я тебе, - она грозит кулачком, обещая разобраться с непоседливой девчонкой.Треснула ветка и с шумом упала Тася, пролетев несколько метров и больно ударившись о землю. Может и обошлось бы, да старое поваленное дерево лежало рядом, вот его и задела. Лежит девчонка, будто онемела от страха, глаза безумные, губы трясутся, ручонки тянет, будто зацепиться за что-то хочет, не понимая, что уже всё, на земле лежит.Сбежались испуганные ребятишки, поднять пытаются, не знают, глупые, что не надо ее трогать. Кричит Тася, напугала всех.Увидели Захара Зыкова, он неподалеку овец пас, как раз лошадь запряжена была. Подкатил, глянул и понял, что покалечилась девчонка.С той поры Таисью куда только не возила мать. Сначала в районе операцию сделали, нога-то у нее сломана была, да так неудачно, что никак выправить не могли. Потом в область ездили, еще одну операцию сделали. И снова никакой надежды, что восстановится. «С этим тоже живут, еще как живут, вырастет девчонка, родить сможет», - сказал доктор и отпустил домой.С этими словами и вернулась Клавдия с дочерью в деревню. Больше всех жалела девчонку бабушка Фрося, всё ногу разглядывала, шептала что-то, траву прикладывала, надеялась, пройдет хромота. Но Тася так и осталась хромой.В школе, нет-нет, да и крикнут вслед: «хромоногая». Некоторые так и звали «Таська хромоногая», будто забыли ее фамилию.А жить, как все, хочется, бегать хочется, играть со всеми, как и раньше, хочется. И вот забывает с годами Таська, что не как все она, бежит за ребятишками, догнать не может. А чтобы легче бежать было, руками помогает, машет ими, будто птица крыльями, а взлететь не может.- Чисто пташка, - плачет бабушка Фрося, наблюдая за внучкой, - руки-то как крылья.Ее потом из жалости некоторые бабули так и звали: «птаха». Она и правда на птицу похожа, особенно когда бежит. Шею вытянет, стремится вперед, хромает и руки непроизвольно – будто взмах крыльев.Вот так однажды шла домой из школы, увязалась за ребятишками, догнать норовит, а не может.- Эй, хромоножка, садись, поехали, - Миша Весёлкин догнал на велосипеде, остановился и на багажник показывает, - садись, давай, подвезу. - Велосипед у него новый, сам накатался, хочется похвастаться, вот и остановился, пожалел Тасю. И она остановилась, не верит, неужели ей говорят. Тасе уже тринадцать тогда было.Смотрит на Мишу, волосы у него выгорели на солнце, чуб взъерошен, сам курносый – обычный мальчишка. А для Таси красивый. Садится сзади, цепляется за Мишу и бормочет: - Вот спасибо. А у нас велика нет, мамка всё обещала купить с получки, вот и жду…- Зачем тебе велик? Ты же хромая. Как ездить-то будешь? – нажимая на педали, крикнул Мишка.- Так я хоть чуть-чуть, хоть самую капельку, уж больно хочется, - отвечает Тася, а сердечко замирает от радости.С той поры стал Мишка для нее светом в окошке. Еще не знала, что это, зачем это она думает о нем, но старалась задержаться в школе, чтобы Мишку увидеть. Он старше на пару лет, у них уроков больше, вот и караулила.А Мишка что? Да забыл он уже как прокатил Тасю, у него свои – мальчишечьи дела. На велике погонять, в лапту поиграть, на острова с пацанами сгонять.Так прошло три года. Ушел Миша в армию, и два года не знал и не догадывался, что думает о нем простая девчонка, выходит за околицу, вглядывается вдаль – не едет ли автобус, который привезет Мишу.
А он приехал по весне, такой же белобрысый, только без чуба - не отросли еще. И первым делом в райцентр поехал. Само собой, с родителями повидался, с друзьями покатался, на речку наведался, а потом в райцентр на весь день.
Все два года вспоминалась ему зеленоглазая девчонка Аля. Еще школьниками на районный спортивный слет ездили, там он ее и увидел. Спортивная такая девчонка, прыжки в длину - лучше всех, бегает тоже здорово. Но Миша сказал тогда: «все равно догоню». И догнал ее. Дыхание пытается восстановить, обхватил руками и не отпускает. А она, смешливая, вырвалась, да еще дразнить пыталась, посмеиваясь.
И ничего не успело завязаться до армии, только вокруг дома культуры, в который она на танцы ходила, кружил на мотоцикле, в надежде что выйдет и заметит его. Не заметила.
И вот сейчас ждет возле дома культуры, Аля там кружок танцевальный ведет, смотрит на дверь и сердце от волнения пляшет.
- Аля! Это я. Говорил же, из армии вернусь, на тебе женюсь.
Смеется. – Опоздал ты, жених, замуж я выхожу. Да и с чего ради за тебя выходить? – она насмешливо посмотрела на него. И вроде взгляд ее всё сказал, но Миша не поверил. Оставил мотоцикл и как тогда, на соревнованиях, подбежал к ней, обхватил, как в плен взял. – Аленький, я ведь только тебя люблю, подумай хорошо… за кого ты там собралась… за местного?
- Пусти, дурачок, - вырвалась она, - не за местного, и не тебе чета, Паша у нас на практике, поженимся, уедем.
Побледнел Мишка, понял, что опоздал, а может упустил. И так ему обидно стало, что до армии насмехалась над ним и после армии насмехается. А разве он не мужик? Чем он хуже этого практиканта?
Кинулся снова к Але. – Слушай, не знаю, как там у вас будет, может слиняет он скоро… не верю я этим городским, у них на каждой практике новая девчонка… ждать тебя буду, попомни мое слово: дождусь тебя.
От горячего признания дрогнула Аля. Паша ведь не говорил таких слов, он все как-то тихо, аккуратно, а тут Мишка, как ураган, налетел, впору задуматься.
Вернулся Михаил расстроенный. Родня вокруг крутится, все поздравляют с возвращением, стол накрыли, отмечают Мишкин приезд. А он, как туча, про Алю думает.
Вечером ушел в клуб, с парнями повидаться, размяться немного. А там Тася. Ростом выше, почти вровень с Мишкой, стоит у стеночки, смотрит на Мишу, взгляд его поймать хочет. А он увидел и даже не поздоровался. Выросла Тася. Обычная она. Кто-то может сказал бы: некрасивая. Ну или незаметная. Нет той грации как у Али, и глаза светло-карие, хоть и теплый взгляд, и скулы немного выделяются. И та же хромота.
- Миша, здравствуй, - сама подошла она к нему, - с возвращением тебя. А я ждала.
- О-оо, здорово, Тимофеева, не узнал тебя. Ну ничё ты так вымахала, - он окинул ее взглядом. «Грудастая», - подумал про себя Мишка.
- Ага, - улыбается Тася. И смотрит так виновато, будто сама понимает, не оправдала его ожиданий, хотя он ничего и не ожидал.
- Ну пошли хоть потанцуем, - он лениво взял её за руку.
- Ой, Миша, не умею я, - она посмотрела себе под ноги.
- А-аа, я и забыл, у тебя же нога… ну ладно, давай постоим…
- Миша, а помнишь, ты меня на велосипеде катал… один раз подвез, а потом еще раз прокатил, а помнишь, как мы в школе…
- У меня голова не дом советов, чтобы всё помнить…
- Миша, а знаешь, о чем я мечтаю…
- Ну?
- На мотоцикле с тобой прокатиться.
- Ха! Запросто. – Мишка и сам был рад выйти из душного клуба, где молодежь «тряслась» под громкую музыку.
Мотоцикл Мишке купили еще до армии, и он им гордился. Перекатал всех знакомых пацанов и девчонок, даже ребятня цеплялась, и он не отказывал. А вот Тасю – никогда.
- Ну садись, держись только.
Он поехал сначала медленно, потом прибавил скорость и стало прохладно от встречного ветра.
- Не замерзла? – крикнул он.
- Нисколечко, прячась за его теплую спину, - откликнулась Тася. Она забыла обо всем: о своей покалеченной ноге, о доме, о ровесниках, о работе… только Миша, его теплая спина, будто щит, ограждала ее от всех печалей и передряг.
Остановились у Тасиного дома. Она стоит рядом – довольная, дыхание перехватило, что Миша рядом. Заглушил мотоцикл, стоит, топчется на месте. А от Таси прямо жар идет, такая она теплая… и он приблизился к ней, почувствовал два манящих бугорка, не выдержал и поцеловал ее.
Замерла Тася, не трепыхается, кажется, дышать перестала. А ему что? Он ведь из армии, да и в темноте не видно. А она обхватила его шею руками, целует его лицо, шепчет ему: - Мишенька, Мишенька, люблю тебя…
Потом отпрянула, будто опомнилась, стыдно стало за свой порыв, она ведь девчонка стеснительная, да еще нога…
- Да ладно, чего уж там, бывает, - сказал Мишка, - ты это, не думай там лишнего, другую я люблю, вот так. Ну бывай.
Он уехал, а она осталась у ворот, оглушенная его словами. Слезы катятся градом, а она даже не всхлипнула. Со злостью ударила по ноге: - Что же ты такая неуклюжая, - прошептала Тася и пошла домой.
Бабушка Фрося не спала, услышала, как пришла внучка, вздохнула, потому что всё поняла.
Месяц Мишка не видел Тасю, не до нее ему было, он в район ездил. Как на работу каждый вечер ездил, хорошо, что всего десять километров. Терпеливо ждал, когда же Аля заметит его. А потом психанул, узнав, что свадьбу наметили.
Но свадьбы не случилось. Аля сама передала через подружку, что ждать Михаила будет у дома культуры в воскресенье. Мишка, как угорелый, кинулся в райцентр, и не видел он, как смотрела вслед ему, мчавшемуся на мотоцикле, Тася. Сердце готово было выскочить и за ним побежать.
По глазам Алиным пронял все Мишка, да она и сама в двух словах рассказала, что уехал Павел, и причина вроде уважительная: родители переезжают, отец у него пост важный занимает (теперь уже будет занимать этот пост, повысили его).
Усмехнулся Мишка. – И ты называешь это уважительной причиной? – Но увидел глаза девушки и замолчал. Ей проще оправдать парня, которого любила, чем обвинять.
- Ладно, забыли, скажешь, когда готова за меня замуж выйти, - пообещал Михаил вполне серьезно.
- А чего тянуть? – она посмотрела на него. «Настырный какой, - подумала она, - лет пять уже по мне сохнет». – Осенью можно расписаться.
- До осени пара месяцев осталась, надо заявление подать, да к свадьбе готовиться.
Мотоцикл Мишкин чаще других тарахтел в деревне, рад был лишний раз прокатиться и показать, какой он важный и довольный. Всё сбылось: женится на девчонке, которую любит.
Где-то в начале августа приехал как обычно на свидание к Але, ну и обсудить дела свадебные, а дома сказали, что уехала она.
- Куда уехала?
Мать глаза прячет, говорить не хочет, Мишка ей вроде как по душе пришелся, знает, что любит Алю. Но раз уж сама Алевтина не скрывает, то можно сказать. К тому же Аля все равно признается.
- Миша, уехала она, в город уехала.
- Так мы же заявление хотели подавать.
- Не будет заявления, не хочет Аля.
- Как это «не хочет»? Мы же договорились!
Женщина развела руками. – Не знаю, что там у вас произошло…
- Да у нас все нормально…
- Уехала она к Паше… вот так, видно любит его до сих пор.
Мишка, как пуля, вылетел из дома, не помнит, как к мотоциклу подбежал.
- Миша, погоди, - Алина мать следом торопится, - не гони так, ради Бога, а то случится еще чего…
Но Мишка газанул так, что соседские куры врассыпную кинулись. Всё выжимает из своего мотоцикла, мысли как табун лошадей скачут, в виски стучит ему. «Дурак, - думает он, поверил... кому поверил, сразу же видно, бегает за своим городским… и так понятно было».
У самой деревни повернул резко вправо, лужу объехать хотел. Лужу-то объехал, да упал вместе с мотоциклом. Сел, ощупал себя, вроде цел… заплакал. Не то, чтобы как ребенок, а просто от отчаяния.
Домой уже пешком пришел, ведя мотоцикл, и сам прихрамывая. Мать охает, бегает вокруг, заставляет к докторам ехать, машину хочет искать. Но Мишка отказался. Правда, на другой день, сходил в свой медпункт. «Ничего, заживет, - сказали ему, - немного похромаешь и всё пройдет».
Днем Михаил не пошел на работу, больничный у него. Всё про Алю думал, даже сходил на почту, позвонил ей домой, мать то же самое сказала.
Ночью не спалось, думал про себя, про Алю и про Тасю. Нога ныла, вот и вспомнилась ему Тася, она ведь давно хромает. Так и живет с хромотой. «А вдруг и я хромым останусь?» - испуганно подумал он.
Но хромота вскоре прошла, будто и не было. Мысли об Але тоже ушли. Не совсем, конечно, но легче жить стало.
И тут Тасю снова повстречал. Он и раньше ее встречал, но не замечал, счастливым был. Смотрит ей в глаза и понимает, что все это время ждала она его. Он Алю ждал, а она его ждала. И как-то теплее Михаилу стало, от того, что кто-то любит его и ждет. А то что хромая, так это ладно, подумаешь, он сам недавно хромоногим был.
- Как живешь, Тася?
- Да все хорошо, - отвечает, а у самой в глазах печаль.
Берет он ее за руку. – Выходи сегодня вечером, ну как стемнеет, на скамейке посидим.
И она, как завороженная, кивает ему, соглашается.
Не считала она, сколько ночей они на скамейке сидели, обнявшись, а как похолодало, пробрались на чердак, где свежее сено заготовлено, там еще старый отцовский тулуп остался. Самого-то отца у Таси давно нет, а тулуп так и лежит.
Обнял Михаил девушку, прижался к горячему телу, услышал снова ее признание, и повело его… разомлел… разве же не мужик он, Алька сколь его мучила, все говорила, «до свадьбы нельзя», а он, истомленный, тыкался ей губами в шею, дыхание перехватывало.
И вот Тася… ну и что, что хромая, сейчас это не чувствуется…
***
- Птаха моя, не начудила ли ты, - спрашивает бабушка Фрося. Она с малых лет за внуками приглядывает, да разве углядишь за ними. Вот и тогда с дерева сорвалась, а теперь вот тоже… сорвалась… пришло время, вскружила любовь голову.
Опускает глаза Тася, хоть и сердце замирает от воспоминаний о Михаиле, надеется, что поженятся они, обещал ведь Миша. Да и ребенка она ждет от Миши.
Неделю не видела Михаила, как будто пропал. Все глаза проглядела, прислушивается к звуку мотоцикла. Но все мимо едут, нет Миши.
Вот уже месяц прошел, Тася все глаза проглядела, а домой к нему идти стыдно. Днем в магазин идет торопливо, прихрамывает, рука непроизвольно поднимается, будто крыло раненой птицы.
Встретила, наконец, Мишу, поймала, можно сказать, у ворот его друга.
- Ну что ты караулишь меня, - с досадой говорит он, - ну покувыркались малость, так ведь ты не маленькая, да и сама хотела. А насчет жениться… женюсь я, но не на тебе. Теперь уж точно женюсь… на Але.
Тася ничего не сказала, стояла, как будто ноги к земле прилипли, так и смотрела вслед мотоциклу, пока не скрылся из виду.
Алевтина после разрыва с Михаилом вернулась все же в райцентр. Совершенно расстроенная приехала, не сложилось у них с Павлом, родители уж больно важные, не приняла мать Павла Алевтину.
- Упустила ты парня, - упрекнула Нина Ивановна, мать Али, - Миша так тебя любил, так любил, он бы и слова не сказал…
Аля выпрямилась, тряхнула пышной прической. – А он и сейчас не скажет, раз Пашка такой безвольный, за Мишку выйду.
- Ой, смотри, девонька, скачешь ты как блоха на гребешке, - упрекнула мать.
- Мам, ну тебя не поймешь. То Мишенька хороший, то блохой меня обозвала.
- Делай, что хочешь, - сказала Нина Ивановна.
И Михаил женился на Алевтине и уехал из деревни.
Прошел без малого год. Тася родила дочку, уже месяц девочке. Так и живет с бабушкой и матерью. Старшая сестра Тоня приходит в гости. И также бабушка называет ее птахой, сравнивая с раненой птицей.
Михаил тем временем почти полгода мается, извела его Алевтина своими капризами. То одет не так, то купил не то, то в город давай переедем. А Михаил не хочет, боится, что в городе снова переметнется к Павлу. Думал, Михаил, что забыла она его, а по глазам видит, что не забыла. И думал он, что и сам не упрекнет за прежнюю любовь, а получается, упрекает. Измучился весь, даже плечи опустились, на мотоцикле кататься не тянет.
И вот пришел как-то домой с работы (они с Алей избушку снимали), а жена вещи собрала. – Хочешь, здесь оставайся, а хочешь, домой возвращайся, - говорит ему, - развожусь с тобой…
- К этому своему поедешь? – со злостью спросил Михаил.
- А хоть и к нему. Он тоже одумался, поторопились мы, да и мать Паши мнение поменяла, так что улыбнется мне счастье.
- Непутевая ты, как была насмешница, так и осталась, тебе жизнь чужую растоптать, раз плюнуть…
- Ой, кто бы говорил, сам-то кинулся за мной вприпрыжку, никакой гордости у тебя… в общем, развод… и хорошо, что детей нет у нас, не хочу от такого слюнтяя как ты…
Дыхание перехватило у Михаила от таких слов, и как она могла такое сказать, разве сделал он ее плохое, разве не любил ее… выбежал, чтобы не сорваться в тот момент, калитку пинком открыл, хотел сразу уехать, да опомнился.
После развода Михаил вернулся в деревню.
- Миша, бабы сказывают, что дитё у Таисьи хромой от тебя, - сказала мать, накормив сына и присев рядом для разговора.
- Говорят, в Москве, чего там… кур вроде доят, - буркнул недовольно Михаил, - слушай больше.
- Ох, сынок, а ведь на правду похоже. И как же тебя угораздило, связаться не с теми: одна хромая, другая удалая, всё на сторону смотрит, вот до чего дожили. - Она вздохнула. - А дитё не виновато, твое это дитё, знаю я, так что держи ответ.
- Мать, ну хватит, и так башка трещит от всяких мыслей.
Через недели две оклемался Михаил, успокоил душу рыбалкой, да работой, даже как-то Тасю увидел с коляской – только издали, даже поздороваться не успели. Вспомнил он горячие ночи, шепот ее и как в глаза смотрела, ну как собачонка заглядывала. «Эта уж точно верной будет, - подумал Михаил, - да и дитё ведь мое, как ни крути, а признать придется.
И вот теперь, поправив фуражку, направился к дому Таисьи. Так бы он на мотоцикле поехал, но сломан был его железный конь, вот и отправился на своих двоих. А чего церемониться, Таська любит его, только помани, сразу согласится.
И вот уже в дому подошел, а она, тут как тут, будто ждала его. Это Михаил так подумал, он ведь уверен, что она не забыла его.
А она, и правда, не забыла. А как забудешь, дочка ведь от него теперь.
- Ну что стоишь, смотришь, принимай гостя. – Он снял фуражку. – Говори, когда расписываться, я готов.
Вздохнула Таисья. – Дочку признать – это хорошо. Я уж подала на алименты, поди, не откажешься от родной дочки…
- Дак чего отказываться, сам знаю, мое дите, вот и предлагаю жить…
- А жить мы будем раздельно, - она слегка подтолкнула Михаила, - ты иди, Мишенька, иди, домой иди. А то вздумается тебе снова за Алей побежать, а я ведь догонять не умею, хромая я… иди, иди, Миша.
И он, растерянный, побрел домой, оглушенный отказом. А она, услышав плач детский, кинулась домой. Бежит и руками взмахивает, шепчет на ходу: - Вот и всё, вот и хорошо, бегу, моя кралечка, счастье мое…
И похожа она в этот момент на раненую птицу, наконец взлетевшую… а потом склоняется над кроваткой и солнце золотит ее волосы, и такая он счастливая и красивая, как Мадонна.
Автор: Татьяна Викторова. Группа Жизненные истории
Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/lifestori (нажав: "Вступить" или "Подписаться")
ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ
Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤