Истории о животных🐾

При приближении всадников собака приподняла голову, посмотрев на них глазами, наполненными такой болью, что сердце девушки пропустило удар, а на глаза навернулись слезы… Маша накинула недоуздок на голову лошади и вывела её из денника. Затянув узел чумбура на развязке в проходе конюшни, девушка полюбовалось кобылой. Вороной масти, с ровными белыми носочками на всех четырех изящных ногах, Валахия являлась мечтой многих конников. Взяв в руки щетку, она принялась чистить лошадь, не забывая нахваливать её. Валахия нервно переступала с ноги на ногу, вскидывала голову, прислушиваясь. Маша ласково погладила лошадь по шее, не понимая, что с ней происходит: — Что случилось, Валюша? Что тебя беспокоит? — Разговариваешь с лошадью? — спросил подошедший конюх. — Дядя Веня, с ней сегодня что-то странное происходит, — Маша продолжала гладить лоснящуюся шею лошади. — Её привезли месяц назад, и за все это время она никогда себя так не вела... — Отчего-то тревожно ей, — подметил пожилой мужчина, окинув кобылу опытным взглядом. — Дивно хороша! — И характер у неё замечательный, — подтвердила Маша. — И выезжена прекрасно, до сих пор не понимаю, как прежняя хозяйка могла расстаться с такой лошадью. — Значит, есть скрытый изъян, — задумчиво произнес Вениамин. — В ней нет изъяна! — тут же бросилась на защиту любимицы Маша. Валахия затрясла головой, словно подтверждая слова хозяйки. — Ишь ты, оскорбилась, — улыбнулся Вениамин, удаляясь по своим делам. Подседлав Валахию, Маша вывела её из конюшни. Кобыла внимательно прислушивалась к окружающим звукам, настороженно поглядывая в сторону дороги, за которой виднелся лес. — Именно туда мы сегодня и направимся, — заметив, куда смотрит лошадь, проговорила Маша. — На плацу ты себя прекрасно ведешь, пора познакомится с нашей природой. Маша ловко забралась в седло и, подобрав повод, направила лошадь в сторону леса... В это июньское утро еще не было знойной жары и было приятно проехаться верхом по прохладе. Валахия послушно шла туда, куда её направляла всадница. Временами она останавливалась и тщательно прислушивалась к звукам леса. Пустив лошадь рысью, Маша направила Валахию по тропе, где всегда любила ездить на Градомире. Девушка вспомнила, как два месяца назад её коню поставили неутешительный диагноз, и ей пришлось расстаться с верным другом. Его отправили на ферму в деревню, где воздух был более чистым, и приступы кашля у него были значительно реже. Для соревнований ей нужна была лошадь, и они с тренером начали поиски подходящего варианта. Их поиски закончились в тот день, когда Маша увидела Валахию в одном из столичных клубов края, и, проехав на ней верхом, поняла, что это её вариант. Лошадь была прекрасно выезжена и с добрым нравом. Конный клуб выделил средства, и Валахия сменила дом. Сейчас, вспоминая момент приобретения лошади, Маше припомнилось, как странно вела себя прежняя хозяйка. Она торопилась с совершением сделки, словно хотела поскорее избавиться от Валахии. Что же произошло? Почему хозяйка решила продать такую прекрасную лошадь? Валахия резко остановилась. Маша едва успела удержаться в седле, настолько сильно уйдя в свои мысли. Кобыла замерла на месте, и сколько бы всадница ни пыталась пришпорить её, она не двигалась с места. — Почему ты не хочешь идти вперед? Валахия тихо фыркнула, продолжая стоять на одном месте. Она слегка повернула голову, посмотрев вправо. Маша тоже посмотрела в ту сторону, но ничего, кроме травы и деревьев, там не увидела. Что могло привлечь внимание лошади? — Хочешь пойти в ту сторону? — Маша ослабила повод, предоставив Валахии свободу выбора направления движения. — Будь по твоему… Валахия свернула с тропы и шагом двинулась в ту сторону, откуда доносился едва слышный писк, который вскоре услышала и Маша. Лошадь остановилась возле березы. На траве стояла коробка, придавленная сверху толстыми ветками. Из коробки слышался писк. Маша торопливо спрыгнула с лошади. Сбросив ветки с коробки, она открыла её. Внутри оказались три котенка, едва открывшие глазки. Они жалобно плакали, зовя маму кошку, от которой их оторвали таким жестоким способом. Маша почувствовала, как внутри неё поднимается волна возмущения: — Как можно быть таким жестоким?! — девушка подняла коробку и подошла к лошади. — Валюша, скорее домой! — Невероятно! — воскликнула Ирина Дмитриевна, тренер Маши. — Валюша привела меня прямиком к коробке, — подвела итог своего рассказа Маша. Она торопливо доставила котят в конный клуб к местному ветеринару. Малыши оказались здоровыми, и на двоих уже нашлись будущие хозяева. Третьего малыша вызвалась забрать Маша. Черный котенок с белыми лапками очаровал её своей схожестью с Валахией. Как только котята подрастут, то разъедутся по домам. — Валахия благородная лошадь! — с восхищением проговорила Ирина Дмитриевна. — Люди проходят мимо, а лошадь нет. Тем временем Маша и Валахия с головой ушли в подготовку к грядущим соревнованиям. Клуб ждал от пары высоких результатов. Подготовка к соревнованиям отнимала много времени, и пара всегда тренировалась на плацу. В июле они успешно выступили на местных соревнованиях, заняв второе место в среднем призе. В августе прошли областные соревнования в соседнем регионе, откуда пара вернулась с победой. Впереди их ждал старт в столице края, к которому началась тщательная подготовка. — Маша, жду тебя на плацу через сорок минут, — произнесла Ирина Дмитриевна, заглянув в конюшню. Валахия стояла в проходе конюшни и нервно переминалась с ноги на ногу. Лошадь вздрагивала всем телом, и её громкое ржание разносилось по всей округе. — Тихо! Тихо! — Маша пыталась успокоить кобылу. — Что с ней происходит? — с беспокойством спросила тренер, никогда не видевшая Валахию в таком состоянии. — Она точно так же вела себя в тот день, когда мы нашли котят в лесу, — отозвалась девушка. — Езжай на ней за территорию клуба, возможно, что-то случилось, — Ирина Дмитриевна осмотрелась. — Возьми с собой Вениамина. Спустя двадцать минут два всадника выехали с территории конного клуба. Маша предоставила Валахии быть навигатором в этой поездке. Они миновали ровный ряд домов на окраине города и, выбравшись на дорогу, направились к лесу. Неожиданно Валахия резко развернулась и устремилась вдоль дороги. По шоссе проносились машины, кто-то сигналил, боясь, что всадники могут выехать на дорогу. — Что за блажь, идти на поводу у кобылы! — ворчал Вениамин, не понимая, что или кого они ищут. — Лучше проверить, что так беспокоит Валюшу, чем потом жалеть… — Маша не договорила. На обочине дороги лежала сбитая машиной овчарка. При приближении всадников собака приподняла голову, посмотрев на них глазами, наполненными такой болью, что сердце девушки пропустило удар, а на глаза навернулись слезы. Они нашли причину беспокойства Валахии… ***** Маша спрыгнула с Валахии, продолжая её хвалить. Они только что выступили на региональных соревнованиях в КЮРе среднего приза, и девушка осталась довольна результатом. — Великолепное выступление! — к ним подбежала Ирина Дмитриевна. — Валюша прекрасно чувствует музыку! — заправляя стремена, с восторгом отозвалась Маша. — Это самая прекрасная лошадь во Вселенной! — Это лошадь с большим изъяном! — раздался за спиной у девушки резкий женский голос. Маша обернулась. На рыжей лошади восседала женщина во фраке, готовясь к выступлению. Лицо показалось ей смутно знакомым… — Почему Вы так говорите? — совсем не дружелюбным тоном ответила Маша. — Вы совершенно не знаете Валюшу! Это благородная лошадь… — С изъяном! — женщина прервала речь Маши. — Я прекрасно знакома с этой кобылой! — Бывшая хозяйка… — проговорила Ирина Дмитриевна, узнав прежнюю владелицу Валахии. — Как Вы можете так говорить о ней?! — Маша категорически была не согласна с мнением женщины. — За год владения этой лошадью, она привела ко мне нескольких бездомных собак и кошек, — словно выплевывая слова, ответила женщина. — Предыдущие два хозяина отказались от нее именно по этой причине, как оказалось… — Вы все просто не смогли понять и осознать, насколько благородна эта лошадь! — возразила Ирина Дмитриевна. — Это называется не «изъян», а благородство! К Маше подбежала овчарка и, приветливо махая хвостом, посмотрела на хозяйку преданными глазами. Оскар был именно тем псом, к которому в прошлом году Валахия привела помощь. Поиски хозяина овчарки не дали результата, и Маша решила оставить пса у себя. Дома их возвращения ждал подросший черный котик с белыми лапками, которого Маша назвала Космосом. Вениамин стал гордым хозяином щенка, которого Маша с Валахией подобрали прошлой осенью. У Ирины Дмитриевны появилась трехцветная кошка, привезенная с прошлых соревнований. И еще три собаки и четыре кошки, спасенные Валахией, которым успешно нашли хозяев. И все это называется «изъяном»? — Возможно, это в Вас изъян… — окинув женщину холодным взглядом, Маша повела Валахию прочь от бывшей хозяйки. В тот день Маша и Валахия заняли первое место. Возвращаясь вечером домой после соревнований, Ирина Дмитриевна и Маша услышали, как лошадь бьет копытом по полу коневоза, явно с намерением привлечь к себе внимание. Остановив машину, они поспешно открыли дверь коневоза. Валахия ответила им громким ржанием. Кому-то срочно требовалась помощь… __ ИЛОНА ШВАНДЕР

Скажите, а рай существует для кошек? Для взрослых котов и совсем ещё, крошек? Которых любили, которых убили? Иль тех,что слепыми в ведре утопили? Понятно, что кошки-не люди, конечно, Мы все умираем, всё в мире не вечно. Для смерти не важно: люблю-не люблю, А я тут о кошках каких-то скорблю... Всем с детства известно, со школьной скамьи, Что кошки для нас - это члены семьи. И если, вдруг правда, есть рай для людей, Так может, в нём будет и рай для зверей? Тогда и на небе, я верю немножко - Нас встретит, мурлыча, любимая кошка.

"СЕРЫЙ"...... — Паш, слышь, что ли, Паш? Вроде ходит кто под окнами-то, а? — Да спи, ты. Нужна ты кому — ходить у тебя под окнами…. — Нужна — не нужна, а вроде есть там кто-то. Выглянул бы — мало ли. — Отстанешь ты или нет?! Был бы кто — Серый давно бы залаял. Всё тебе чёрте что чудится. Спи, давай. — Не кричи. Серёжку разбудишь. А Серый твой — пень глухой. Крепче тебя ночами спит. Сторож называется. Если бы пёс, по кличке Серый, мог усмехаться – усмехнулся бы. Но усмехаться пёс не умел. Он просто вздохнул. Вот ведь вздорная баба: пень глухой. И ничего он не глухой. Даже наоборот – только слух у него и остался острым. Зрение подводить стало, да сила былая куда-то утекла. Всё больше лежать хочется и не шевелиться. С чего бы? А под окнами нет никого. Так, капли с крыши, после вечернего дождя, по земле да листьям постукивают. Ну, не облаивать же их? Пёс опять вздохнул. Свернувшись калачиком в тесноватой будке, положив голову на обрез входа в неё, он дремотно оглядывал ночное небо. Сколько лет зимы сменяются вёснами, вёсны — днями летними душными, потом осень приходит — всё меняется, только ночное небо над головой остаётся неизменным. Днями-то Серому некогда в небо пялиться — забот по двору хватает, а вот ночью… Ночью можно и поднять взгляд от земли. Интересно всё же, хозяин как-то сказал, что и на небе собаки есть. Далеко, правда, очень — в созвездии Гончих Псов. Сказал да и забыл. А Серому запомнилось. Вот и смотрит он ночами в небо, пытаясь тех псов углядеть. Да видно и впрямь они далеко — сколько лет Серый смотрит в звёздное небо, а так ни одного пса и не увидел. А как бы интересно было бы повстречаться! На этот случай у Серого и сахарная косточка в углу будки прикопана. Для гостей. Неожиданно для себя, он поднял голову к небу и пару раз обиженно гавкнул. Где вы, собратья небесные? Женский голос: — Паш, Паша! Да проснись же ты! Серый лает. Говорю же тебе, кто-то бродит у дома. Выдь, поглянь. Мужской голос: — Господи, что ж тебе, дуре старой, не спится-то?! Заскрипели рассохшиеся половицы, на веранде вспыхнул свет. Над высоким крытым крыльцом отворилась входная дверь. В её проёме показалось грузное тело хозяина. Позёвывая и почёсывая сквозь синюю просторную майку свой большой живот, отыскал взглядом пса. — Ну, чего ты, Серый, воздух сотрясаешь? Пёс вылез из будки. Виновато повиливая опущенным хвостом, таща за собою ржавую цепь, подошёл к крыльцу. — Не спится? Вот и моей старухе тоже. Всё ей черте что чудится. Эх-хе-хе. Покряхтывая, хозяин присел на верхнюю, не залитую вечерним дождём, ступеньку крыльца. — Ну, что, псина, покурим? Да вдвоём на луну и повоем. Вон её как распёрло-то. На полнеба вывесилась. Пёс прилёг у ног хозяина. Тот потрепал его за ушами и раскурил сигарету. По свежему прозрачному после дождя воздуху потянуло дымком. Серый отвернул голову в сторону от хозяина. Что за глупая привычка у людей дым глотать да из себя его потом выпускать? Гадость же. Небо крупными желтовато-белыми звёздами низко висело над селом. Далёко, за станцией, в разрывах лесопосадки мелькали огни проходящего поезда. В ночной тишине хорошо слышны были перестуки колёсных пар о стыки рельс. Прошедший вечером дождь сбил дневную липкую духоту, и так-то сейчас свежо и свободно дышалось. — Хорошо-то как, а, Серый? Даже домой заходить не хочется. Так бы и сидел до утра. Собеседника вот только нет. Ты, псина, покивал бы мне, что ли, в ответ. Серый поднял голову и внимательно посмотрел хозяину в глаза. Странные всё же создания — люди, всё им словами нужно объяснять, головой кивать. О чём говорить-то? И так ясно – хорошая ночь, тихая. Думается, мечтается хорошо. Без спешки. Пёс, звякнув цепью, снова улёгся у ног хозяина. — Да-а-а, Серый, поговорили, называется. А ведь чую я — понимаешь ты меня. Точно, понимаешь. Ну, может, не дословно, но суть ухватываешь. Я ведь тебя, рожу хитрую, давно раскусил. Вишь, какой ты со мною обходительный, а вот бабку мою — не любишь. Терпишь — да, но не любишь. А ведь это она тебя кормит и поит. А ты её не любишь. Ну, не люблю и что теперь? Хуже я от этого стал? Службу плохо несу? Эх, хозяин… Это она с виду ласковая да обходительная, на глазах. Знал бы ты, какая она злющая за спиной твоей. Думаешь, почему у меня лапы задние плохо двигаются? Её заботами. Так черенком от лопаты недавно отходила – два дня пластом лежал. А тебе сказала – отравился я, когда чужие объедки съел. Да и чужие объедки я не от большой радости ел – она ведь до этого два дня меня голодом на цепи держала. Да приговаривала: «Чтоб ты сдох скорее, псина старая». А ты: любишь – не любишь. С чего б мне её любить-то?! Ты-то, хозяин, хороший. Добрый. Вот и думаешь, что все кругом добрыми должны быть. А так не бывает. Хотя это ты и сам, видимо, знаешь, да вдумываться не хочешь. Наверное, тебе так проще. Только такое добро и во зло бывает. Когда злу ответа нет, оно и творит дела свои чёрные. Да что уж теперь, жизнь прошла, какие уж тут счёты… — А, помнишь, Серый, как ты на охоте меня от кабана-секача спас? Тебе достался его удар клыками. До сих пор удивляюсь, как ты выжил тогда — ведь я твои кишки по всему лесу собирал… Да-а-а. Не ты бы — меня бы тогда и отпели. Помню. Как не помнить. Я ведь тоже думал — хана мне. Не оклемаюсь. Не успей ты меня к ветеринару привезти. Да много чего было, разве всё упомнишь. Ты ведь тоже меня не бросил, когда я ранней осенью под лёд провалился. Дурной я тогда был, молодой. Не знал тогда, что вода может быть стеклянной. Вот и узнал. До сих пор вижу, как ты, словно большой ледокол своим телом лёд взламывал, ко мне пробивался. Я-то ничего, быстро отлежался, а тебя ведь еле откачали. Я, хозяин, всё помню. Потому и хорошо мне с тобой. А вот в твоих, хозяин, семейных делах – я не судья. Хорошо тебе с твоей старухой, значит всё правильно. И жизни тебя учить — не моё собачье дело. — Слышь, Серый, жизнь-то наша с тобой под уклон катится. А, кажется, что и не жили ещё. Как думаешь, долго мы ещё красоту эту несказанную видеть будем? Не знаю. Ты, хозяин, может, и поживёшь ещё, а мои дни-то уж на излёте… Какой-то лёгкий еле ощутимый шорох заставил пса поднять голову. По небу, в сторону земли, вдоль Млечного пути, бежали три больших собаки. Мелкими переливчатыми звёздочками искрилась их шерсть, глаза горели жёлтым огнём. Вот, значит, вы какие, собаки из созвездия Гончих псов. В гости бы зашли, что ли… Собаки словно услышали его мысли. Через мгновение они впрыгнули во двор и остановились рядом с лежащим Серым. — Здравствуйте, братья небесные. Я так долго вас ждал. — Здравствуй, брат. Мы всегда это знали. Мы за тобой. Пришёл твой срок уходить. — Куда? — Туда, куда уходят все собаки, завершив свой земной путь — в созвездие Гончих псов. — У меня ещё есть немного времени? — Нет. Ты здесь, на земле, всё уже завершил. Ты достойно прошёл земное чистилище. Ты познал всё: и любовь и ненависть, дружбу и злобу чужую, тепло и холод, боль и радость. У тебя были и друзья и враги. О чём ещё может желать живущий? — Я хочу попрощаться с хозяином. — Он не поймёт. — Поймёт. — У тебя есть одно мгновение. Серый поднял глаза на сидящего на крыльце хозяина. Тот, притулившись головой к балясине крыльца, смотрел в небо. Ощутив взгляд пса, обернулся к нему. — Что, Серый, плоховато? Странный ты какой-то сегодня. Пёс дёрнул, словно поперхнулся, горлом и выдавил из себя: «Га-а-в…», потом откинул голову на землю и вытянувшись всем телом, затих… — Серый? Ты что, Серый?! Ты чего это удумал, Серый?! Серый уходил со звёздными псами в небо. Бег его был лёгок и упруг. Ему было спокойно и светло. Он возвращался в свою стаю. Впереди его, показывая дорогу, бежали гончие псы. Серый оглянулся. Посреди знакомого двора, перед телом собаки, на коленях стоял хозяин и теребил его, пытаясь вернуть к жизни. Ничего, хозяин — не переживай. Мне было хорошо с тобой. Если захочешь вспомнить меня, погляди в звёздное небо, найди созвездие Гончих псов, и я отвечу тебе. __ Андрей Растворцев.

Ромка пытался сдержаться, переключить свое внимание, но не смог. Когда Вадим Петрович бросил в лицо Анне Павловне кипу бумаг, которые разлетелись по кабинету, он встал, заступил тому путь и сдерживая негодование произнес: – Извинитесь и соберите бумаги! – глаза его смотрели холодно и непреклонно, кисти рук непроизвольно сжались в кулаки, что не скрылось от внимания Вадима Петровича – начальника отдела. Ромка – молодой инженер, работал в фирме первый год. Большими успехами похвастаться не мог, но к порученному делу относился ответственно, нареканий от начальства не имел. Большая заслуга в этом была ведущего инженера – Анны Павловны, которая с первого дня взялась опекать и наставлять Ромку. Она относилась к нему не как к подчиненному, скорее как мать, выговаривая ему за промахи и не жалея похвалы за хорошо сделанную работу. Вадим Петрович Ромку не замечал, но теперь запомнит надолго. Сегодня, ворвавшись в кабинет инженеров в состоянии крайнего возбуждения – похоже получил нагоняй от директора, он потребовал от Анны Петровны срочно исправить ошибки в технической документации соседнего отдела. Срок назвал нереально короткий. На резонное замечание, что это невыполнимо и что ошибки должны исправлять те, кто их допустил – повысил голос. Закончилось все описанной безобразной сценой. Видя решимость молодого инженера, Вадим Петрович сдал назад, в звенящей тишине собрал бумаги, буркнул извинения. Выходя из кабинета, прошипел Ромке: – Я в твоих услугах больше не нуждаюсь. Освободи рабочее место! Свободен! Ромка успокоился, сел за свое рабочее место, свернул файл, открытый на экране – задача, над которой он бился неделю, осталась нерешенной. Файл отправил Анне Павловне на электронную почту и выключил компьютер. – Спасибо тебе, Рома. – Тихо произнесла Анна Павловна. – Забыли мы тут все, что такое человеческое достоинство. Ты хоть нам напомнил. – Она подошла к нему, склонилась над рабочим столом и заговорила негромко: – Не вздумай идти в кадры за документами, заявление по «собственному» – тоже не пиши. Отправил он тебя домой – исполняй приказ. И жди, я тебе позвоню... Погруженный в невеселые размышления, Ромка шел к троллейбусной остановке. Внимание привлекли две девушки, которые грузили переноски в легковую машину. – Молодой человек! – услышал он. Ромка подошел к девушкам. – Помогите нам – у нас там еще две кошечки в переносках, надо вынести их. Сможете? Ромка молча кивнул и направился к двери с вывеской «Ветеринарная клиника». Переноски стояли напротив входа. Взяв обе, он вышел к девушкам, они о чем-то спорили. Когда Ромка подал им переноски, одна из девушек, представившись Полиной, заговорила: – Это бывшие бездомные кошки, мы их стерилизовали и теперь отвезем в приют для животных, но для всех там места не найдется. Вы не могли бы взять хотя бы одну на передержку, все необходимое мы вам привезем? Как не озабочен был Ромка своим будущим, но от него не укрылся добрый взгляд Полины, ее негромкий, приятный голос. Перспектива увидеть девушку еще раз, а может даже подружиться с ней его определенно устраивала, и он кивнул в ответ. ... Кошка с трудом приходила в себя. Ее мутило, боль в животике можно было терпеть, но мерное покачивание переноски в руках незнакомого человека, усиливало тошноту, ее вырвало. Когда ее занесли в незнакомое жилье и открыли дверцу переноски, она с трудом поднялась на ноги и поспешила скрыться за диваном. К вечеру она чувствовала себя вполне сносно, но покидать убежище не думала. Бродячая жизнь научила ее не доверять людям. Она уже жалела, что доверилась той ласковой девушке|, которая подкармливала ее. Помещенную в переноску, ее привезли в заведение, пропитанное болью и страхом животных, сделали инъекцию, от которой помутилось сознание, и она впала в забытье. Очнулась она уже когда ее несли сюда, в эту квартиру, благо здесь было где спрятаться. Человек был где-то рядом, кошка чувствовала его, слышала его шаги и негромкий голос. Мучительно хотелось пить, но выйти на поиски воды она не рискнула. Весь остаток вечера она приводила в порядок шерстку, испачканную последствиями тошноты, и пробовала зализать маленький шов на выбритом животике. Она прислушивалась к голосам, которые доносились до нее, в одном из них она узнала голос девушки, которой так неосторожно доверилась, другой – мужской. Потом голоса стихли – девушка ушла. Только утром, когда еще было темно, она рискнула выйти на разведку. Неслышным шагом, поминутно озираясь, она обошла квартиру, нашла миску со свежей водой, всласть напилась. Рядом стояла миска с влажным кормом, но есть пока не хотелось. За приоткрытой дверью санузла обнаружила лоток. Пошуршав наполнителем, она сообразила для чего он нужен. Так же неслышно подошла к дивану, на котором спал человек. Встав на задние лапки, она долго вглядывалась в его лицо, пытаясь разгадать сущность и характер этого человека. Она уже поняла, что несколько дней ей придется быть рядом с ним. Утром Ромка первым делом проверил миски – корм не тронут, но посудину с водичкой кошка ополовинила, значит выходила. Позвонила Анна Павловна, приободрила, просила потерпеть до конца недели. Что она задумала? Ладно, ему есть чем занять свободное время – Полина посетила его вечером, привезла миски, лоток. корм на первое время и наполнитель. Молодые люди быстро нашли общий язык, и Ромка обещал ей помочь в приюте для животных. Времени до встречи с Полиной было достаточно, и Ромка решил попробовать наладить контакт с кошкой. Первым делом надо выманить ее из-под дивана. Из кусочка тряпки и нитки он соорудил игрушку и бросил ее так, чтобы кошка обратила на нее внимание. Какое кошачье сердце выдержит, когда перед ее носом, подергиваясь, перемещается непонятная субстанция! Надо взять ее на коготок и изучить! С третьей попытки Ромке удалось расшевелить кошку настолько, что он увидел ее лапку, которая пыталась закогтить игрушку. Потом из-за дивана показался любопытный носик и удивленные глазки: – Это, что ли, ты со мной играешь? Я раньше играла сама по себе, листочком, или там - фантиком, а чтоб вот так – никогда. Но ты меня все-равно не обманешь, я к тебе не выйду! – И кошка вновь скрылась за диваном. Домой Ромка вернулся уже вечером. Он весь день помогал девчонкам в приюте для животных. Вместе с пенсионером дядей Сашей они ремонтировали вольеры и клетки для содержания кошек. В конце концов, дядя Саша, заметив, что Ромка постоянно вертит головой в надежде увидеть Полину, сказал, пряча улыбку: – Иди уж, помоги девчонкам. Я тут и один справлюсь... По дороге домой, Ромка прикупил в магазине игрушку для Дымки – так он назвал кошку. Пушистая игрушка с бубенчиком, на резинке, привязанной к гибкому удилищу, стала непреодолимым искушением для кошки и звон бубенчика привлек ее сразу. Не вспоминая об осторожности, она гонялась за игрушкой, забыв о боли, ловила ее перевернувшись на спину поддавала ей задними лапками. Иногда, будто вспомнив что-то, вновь пряталась за диван, но ненадолго. Ромка убедился, что Дымка съела корм, который он оставил ей утром. Открыл еще один пакетик. Дымка подошла к миске только тогда, когда Ромка ушел на безопасное расстояние. Но прятаться после ужина уже не стала, хоть и держала дистанцию. В пятницу Анна Павловна срочно приказала Ромке быть на службе. Состоялось заседание комиссии по трудовым спорам – оказывается и такая структура была в организации. И хоть существовала она номинально, в этот раз ей пришлось поработать по-настоящему – заявление о неправомерных действиях Вадима Петровича подписал весь отдел, руководимый им. В конференц-зале собрались представители всех отделов фирмы. Вердикт вынесли однозначный: начальника отдела освободить от руководства, дни вынужденных прогулов молодому инженеру оплатить в полном объеме за счет Вадима Петровича! К Ромке подходили сотрудники фирмы, хлопали по плечу, одобрительно жали руку. Подошел и директор фирмы:– Молодец, парень! – просто сказал он. – Молодец, что не дал в обиду женщину! – И повысив голос, чтобы слышали все присутствующие, добавил: – пусть и другие запомнят, что власть – это ответственность, а не вседозволенность! Ромка вернулся домой в приподнятом настроении – все наладилось! А по большому счету не из-за чего было и расстраиваться – поступай, как велит совесть и живи с ней в ладу! Люди поймут – кто прав, если это – люди! Он не успел снять обувь, как услышал мелодичный звон – Дымка волокла по полу любимую игрушку, ухватив ее зубами. Опустив игрушку у ног Ромки, она вопросительно мяукнула: – Поиграем, хозяин? В эту ночь она впервые забралась к Ромке на диван, доверчиво приникла головой к его руке и замурлыкала, кажется, впервые в жизни! Ромка, улыбаясь в темноте, ласково провел по мягкой шерстке рукой, Дымка не отстранилась, а замурчала еще громче и сильней прижалась к нему. – Ромка, я же просила собрать кошку, в приюте место освободилось, отвезем ее. – Полина хмурила брови. – А ты даже переноску не приготовил! – Не обижайся, Полинка, мы передумали. – Улыбнулся Ромка. Дымка подошла к дивану, легко на него запрыгнула, прижалась мордочкой к руке Ромки и крепко обхватила ее лапками. Она бросила лукавый взгляд на Полину, словно говоря: – Хозяин – мой! Забрать его у меня - не получится. Правда, есть один вариант – оставайся с нами... __ Тагир Нурмухаметов

Константин Паустовский и его кот О сложных взаимоотношениях Паустовского с котом рассказывала жена Константина Георгиевича Татьяна Алексеевна. Сам Константин Георгиевич в продолжение всего этого ее рассказа молчал. Если кот, — рассказывала она, — вспрыгивает на его рабочий стол и ложится на рукопись, над которой он в данный момент работает, Константин Георгиевич спокойно продолжает писать, располагая строчки сочиняемого им рассказа так, чтобы они обтекали туловище животного, не мешая ему наслаждаться согревающим его теплом настолько лампы. Но вот настает момент, когда незанятая телом кота часть бумажного листа уже заполнена и надо начинать новый. Положение становится безвыходным, и тогда писатель, желая продолжить творческий процесс, кричит: — Таня! Прогони кота! — Константин Георгиевич, это правда? — спросил я. Он молча кивнул. — Но почему же вы сами его не прогоните? — А зачем мне портить с ним отношения? __ Бенедикт Сарнов иллюстрация The Dancing Cat

— Мам, ты что сделала? — дочь почти кричала в трубку. — Какая, к лешему, собака из приюта?! Да еще старая и больная. Да ты сама больная на голову! Нельзя было танцами заняться? Нонна Сергеевна стояла у окна. Она наблюдала, как медленно на город опускается белое марево. Снежинки кружили в хороводе, укладываясь на крыши, садясь на ветки деревьев, ломая свои тонкие лучики под ногами поздних прохожих. Последнее время стоять у окна стало привычкой. Раньше она ждала с работы мужа, который приходил поздно, уставший, с осипшим голосом. На кухне горел мягкий свет, на столе ужин, и разговоры под чашку чая... Постепенно темы для разговоров иссякли, муж стал приходить еще позже. Он стал прятать взгляд, отвечать на вопросы жены скупыми фразами. А однажды… — Нонка, я давно хочу тебе сказать… я встретил другую женщину. Мы любим друг друга, и я подаю на развод. — Как? Развод… а я, Саша, что будет со мной? — Нонна вдруг ощутила пронзительную боль под лопаткой. — Нон, ну мы же взрослые люди. Дети выросли, живут своими жизнями. Мы с тобой прожили без малого тридцать лет. Но мы еще молодые. Посмотри, тебе и мне чуть больше полтинника. Но я хочу чего-то нового, свежего! — А я, получается, старое и пропавшее. Отслужившее срок воспоминание, — прошептала растерявшаяся женщина. — Не преувеличивай. Ничего ты не старая… Но пойми, там… там я чувствую себя тридцатилетним. Прости меня, но я хочу быть счастливым, — муж чмокнул жену в макушку и ушел в ванную. Он смывал с себя старый брак, напевая веселые песенки, а на плечи Нонны давила вселенская тоска… Предательство. Что может быть горше? Нонна не заметила, как пролетело время – развод, Саша уехал к новой избраннице. А в ее жизни наступили серые дни. Она привыкла жить для детей, для мужа. Их проблемы были ее проблемами, их болезни – ее болезнями, их радость и успехи – ее успехами. А теперь? Нонна часами стояла у окна. Иногда она смотрелась в маленькое ручное зеркальце, которое ей досталось от бабушки. В нем она видела то грустный глаз, то слезинку, которая теряется в уже появившихся морщинках, то седой волосок на виске. Нонна боялась смотреть в большое зеркало. — Мама, тебе надо найти для себя занятие, — торопливый голос дочери говорил о том, что она собирается куда-то. — Чем, доча? — тусклый голос матери терялся в телефонных проводах. — Ну, не знаю. Книги там, танцы «Кому за…», выставки. — Да-да, кому за … Мне уже за… — Нонна не могла собрать себя в кучу. — Ой, мам, прости, мне некогда. Удивительно, но сын Лешка отнесся к грусти матери с большим пониманием: — Мам, мне действительно очень жаль, что так произошло. Ты знаешь, мы с Иркой хотим к тебе приехать, может, на новый год. Как раз познакомитесь. Тебе и радостнее с нами будет. Нонна обожала детей, но удивлялась, насколько они разные... Как-то вечером, просматривая соцсети, Нонна наткнулось на объявление: «День открытых дверей в приюте для собак. Приходите, приводите с собой детей, знакомых и родных. Наши питомцы будут очень рады познакомиться с каждым новым гостем! Мы ждем вас по адресу…» Далее было упоминание, что если кто-то хочет помочь приюту, то вот список необходимого. Нонна раз прочитала, второй. — Одеяла, пледы, старое постельное белье, полотенца. Мне как раз надо разобрать все эти завалы. Думаю, у меня есть, что им отдать, — размышляла в ночи Нонна. Стоя у окна, она прокручивала в голове список необходимого, что еще она может купить со своей не очень большой зарплаты. Через десять дней она стояла у ворот приюта. Нонна приехала с подарками. Таксист помог выгрузить бесконечные тяжелые сумки с одеялами и тряпками. Вынул свернутый выбитый ковер и сверток с ковриками. Волонтеры приюта помогали гостям заносить тюки с бельем, мешки с кормом, сумки с подарками для собак. Позже гостей разобрали волонтеры, разбив их на группы. Проводили вдоль вольеров, рассказывая историю каждого жителя этих грустных клеток... Нонна приехала домой уставшая. Она не чуяла под собой ног. — Так, душ, ужин, диван. Подумаю обо всем потом, — сказала себе женщина. Но «потом» не получилось. В голове так и кружились картинки – люди, клетки, собаки. И их глаза... Такие глаза Нонна видела в своем маленьком зеркальце. Глаза, наполненные грустью и неверием в счастье. Особенно ее поразила одна собачка, старая, седая. Она была очень грустная. Лежала себе тихонечко в углу и ни на кого не реагировала. — Это Леди. Японский хин. Хозяйка покинула ее в весьма почтенном возрасте. Леди тоже уже старушка, ей целых двенадцать лет. Говорят, при хорошем уходе они живут и по пятнадцать. Но Леди старенькая, больная и грустная собачка. Таких, увы, никто домой не берет, — волонтер вздохнула и повела гостей дальше. Нонна задержалась возле Леди. Та на нее не реагировала. Она лежала на старом одеяльце, словно искусственная собачка, словно старая грязная игрушка... Всю неделю на работе Нонна вспоминала про грустную собачку. У самой женщины вдруг проснулись силы, и она проявляла активность в работе. — Ведь Леди – это мое отражение. Просто я еще не так стара. Но одинока. Дети разъехались, муж перешагнул через меня, словно я тряпка на асфальте. А я не тряпка! Нет, я не тряпка! Нонна вышла из кабинета и набрала номер приюта. — Здравствуйте! Я была у вас на дне открытых дверей. Вы мне много рассказали про Леди, старую собачку. Помните? — с надеждой спросила женщина. — Да-да, конечно, помню. Вы единственная, кто остановился возле ее клетки. — Скажите, пожалуйста, можно ли ее навестить? — Леди? Невероятно! Конечно, приезжайте! Можно в ближайшие выходные, — волонтер обговорила время визита и отключилась. В этот вечер Нонна снова стояла у окна. Но в этот раз она не грустила, вспоминая прошлую жизнь. Она наблюдала, как во дворе гуляет мужчина с большой собакой. Пес носился кругами по безлюдному ночному двору. Гонял за мячом, раз за разом принося его хозяину. А тот ласково трепал собачью голову. Приближались выходные. — Леди, привет! — Нонна присела на корточки возле собаки. Но та в ответ не шелохнулась. Нонна села прямо на пол. Она была в старых джинсах, которые взяла с собой, чтобы переодеться в приюте. Не придвигаясь к собачке, Нонна стала говорить... Она рассказывала о себе, о своих детях. О том, что она одна в трехкомнатной квартире, которую ей теперь не с кем разделить. Так прошел час. Нонна слегка придвинулась к одеялу, на котором лежала Леди. Потихоньку приблизила к ней руку. Дотронулась до головы. Слегка погладила ее. Собачка вздохнула. Нонна, осмелев, стала гладить собачку размеренными медленными движениями. Леди, подумав, стала подставлять под руку голову. Так появился контакт. Уходя, Нонна поймала на себе внимательный взгляд карих глаз. Собачка смотрела на нее, словно хотела понять, была ли это разовая встреча или...? — Подожди меня, я быстро, — шепнула женщина собачке, закрыла клетку и поспешила к волонтеру. — Ну что, пообщались? — с улыбкой девушка смотрела на Нонну. — Я.. я хочу ее забрать… — от волнения у Нонны сбилось дыхание. — Прямо так сразу? — Да, она откликнулась. Вы говорите, что у таких старушек почти нет шансов. Я хочу дать ей этот шанс. — Нонна, я вас хочу предупредить. Леди, она больная собачка, ей потребуется уход, если вы захотите продлить ее жизнь. А это время, силы и деньги. — Я понимаю. Я вырастила двоих прекрасных детей. И думаю, что справлюсь. Давайте дадим ей этот шанс, — Нонна была убедительна. — Хорошо. Я подготовлю договор. И еще – мы ненавязчиво отслеживаем судьбу наших питомцев. Понимаете, люди разные… — Конечно. Все что вы скажете. Фотографии, видеозвонки, обо всех посещениях врачей я буду вам сообщать. Через пару часов Нонна вошла в квартиру, держа на руках закутанную в полотенце собачку. Она опустила ее на пол. — Ну вот, Леди. Это твой новый дом. Давай учиться вместе, как нам теперь жить. Нонна взяла несколько дней в счет отпуска и вплотную занялась собакой. Ветеринары, обследование, грумер, стрижка когтей, удаление больных зубов... Леди оказалась очень воспитанной собачкой. Нонна для нее постелила пеленки, чтобы в случае необходимости Леди могла справить свою нужду. Выходить на улицу Нонна старалась рано утром и поздно вечером, максимально сократив встречи с соседями. Она хотела, чтобы Леди привыкла к новым условиям, и чтобы ничто ее не напугало. — Мам, ты что сделала? Ты здорова? — дочь почти кричала в трубку. — Здорова. Спасибо, что тебя это волнует. — Мама, какая, к лешему, собака из приюта?! Да еще старая и больная. Да ты сама больная на голову! Нельзя было танцами заняться? — Доча, твоя мама – молодая женщина. Мне всего пятьдесят три года. Я здоровая, красивая, самостоятельная. И не этому я тебя учила! — парировала Нонна. — Но, мам… — Давай без всяких «но» … У тебя своя жизнь, твой брат Алексей тоже далеко. Отец – так вообще сменил меня на почти школьницу. Будь добра, научись уважать и принимать мои решения. Нонна выключила телефон, выдохнула и пошла на кухню. Ей хотелось кофе. — Мам, ну ты даешь! Я бы даже не догадался! Ты просто молодец! Собака из приюта – это достойно уважения. А хватит терпения? — сын поддержал, но его удивлению не было предела. — Леш, вас же я вырастила. Смогла как-то, — засмеялась Нонна. — Смогу. В приюте обещали помочь, если понадобится. Нонна не сказала ни сыну, ни дочери, что во время ночных прогулок с Леди она познакомилась с тем самым мужчиной, который гуляет с большой собакой. Что зовут Дима. Он в разводе, жена уехала в новую жизнь в новой стране с новым мужем. А у него появилась собака... И догадайтесь, откуда? Да-да, Дима встретил своего Абрека в приюте. Абрека туда забрали из отловки. Здоровый породистый пес носился в истерике по городу, когда его поймали. Поиски старых хозяев, несмотря на клеймо, не увенчались успехом. И Дмитрий стал жить с Абреком, привыкая к новым обстоятельствам… — Мам, мы с Иркой приедем к тебе, можно? Я хочу вас познакомить скорее. Она такая классная. Шальная, как ты! Нонна хохотала над словами сына. — Приезжайте, сынок. Мы вас ждем. А тридцать первого числа, когда в дверь позвонили, насторожились сразу две собаки – Дмитрий с Абреком пришли к Нонне и Леди в гости. Сын, увидев такую компашку, обрадовался: — Мам, я не буду ждать ночи, я тебе скажу сразу. Вот моя Ирка. Я ее люблю, ты скоро станешь бабушкой. И еще – мы хотим взять собаку из приюта. Но для начала, наверное, маленькую. Все же ребенок скоро родится... В эту ночь в городе не было грустных окон – поздравления, музыка, смех наполнили город и весь мир радостью. И даже в приютах не нашедшие еще свою семью собаки и кошки наполнялись особым чувством – ожиданием счастья. Так будем же мы все счастливы! И вам, мои дорогие друзья, огромный привет и поздравления от моего славного мальчугана Фила. Я надеюсь, что он уже не помнит, как жил в приюте. Ведь он наслаждается счастьем и купается в нашей любви! Желаю вам счастья! __ Вита Сапфир

Мечты Труса У каждого дворового пса есть мечта. Это домашние собаки ни о чем не мечтают, потому что зажрались, а бездомные преисполнены надежд. Обычно у животины мечты пролетарского размаха, что-то бюджетное: поселиться в чьей-нибудь теплой квартирке на первом этаже, найти бесхозную сосиску или куснуть хотя бы раз на ходу колесо. У пса по кличке Трус была мечта оказаться на южном курорте: сожрать морскую звезду, погонять чаек и зарыться мордой в горячий песок. Каждый раз, наблюдая из-за угла, как очередная семья, обутая в сланцы, запихивает огромные пакеты с вещами, палатки, надувные круги и прочие атрибуты отпуска в машину, Трус скулил от зависти. Особенно он завидовал животным, которые подло ухмылялись, глядя на него из салона машины. — Мам, там собачке плохо, — показывали дети на бедного пса. — Не подходите, он, наверное, болеет, — старались родители отгородить своих чад от воющего зверя и были правы: пес болел. Болел тоской по золотым пляжам и теплому бризу. В этом году Трус решил во что бы то ни стало исполнить свою мечту. — Кому ты там на морях сдался? — уже в третий раз вылизывая банку из-под сметаны, спросил Григорян — старый дворовый пес с одним ухом и половиной хвоста. — А здесь я кому сдался? — ответил вопросом на вопрос Трус, не понимая логики старшего товарища. — Там всегда тепло, шашлыки, воздух такой лечебный, что хоть внутривенно коли, а все равно не помрешь, — мечтательно затянул пес. — Я слышал, там блохи бешеные, размером с яблоко каждая. Солнечная радиация на них плохо влияет, — продолжая работать языком, сказал Григорян. — Где ты это слышал? — От Феликсовича, ну того, который грач. Они же каждый год летают. — Феликсович трепло. Он в прошлом году рассказывал, что женился на попугае, а оказалось, что его жена просто в свежую краску вляпалась, — почесался Трус, вспомнив о собственных блохах. — Проверять я бы все равно не стал, — закончил с банкой Григорян и, зевнув во всю пасть, посмотрел на сородича. — Сиди уж на месте, тут хотя бы все знакомое, проверенное. Ты же с котами дружбу водишь, там тебя за такое порвут местные, если вообще доберешься. — Я не боюсь. — Охотно верю, — сказал старый пес и принялся вылизывать колбасную кожуру. Трус со своей идеей фикс взбаламутил весь двор. Поначалу никто не верил в серьезность его намерений, репутация говорила сама за себя. Но Трус начал составлять завещание. В процессе этого мероприятия вскрылись подробности его незадекларированного богатства в виде свиных ребер, прикопанных за подстанцией. — А как же дети? — спросила у Труса его возлюбленная Кармен на очередном свидании под мостом, перекинутом через овраг, и показала на свежий приплод. — Там мои хотя бы есть? — спросил Трус, глядя на разномастных кутят, напоминающих бойцовских такс с прикрученными ушами от мопса. — Не знаю. Предлагаешь тест ДНК сделать? — Если собственной тени боятся, то мои. — Тогда нет, — печально тявкнула Кармен. Перед отпуском Трус решил сделать все необходимые прививки, поэтому слегка прикусил за штанину одного вредного дядечку, который вечно парковался впритык к подъезду и был груб с окружающими. В тот же день Труса поймали ребята из отлова и вкололи ему весь «витаминный комплекс», а заодно вакцинировали от бешенства и перекрыли доступ к свиданиям, потом дали пинка и выпустили обратно на свободу, пометив позорной желтой биркой. Трус искал поддержки среди знакомых, просил домашних собак замолвить за него словечко перед хозяевами. — Как ты себе это представляешь? — спросил у него ризеншнауцер, когда они с Трусом обнюхивали друг друга во время прогулки. — Семья, позвольте представить вам моего знакомого. Он немного бездомный, но я за него ручаюсь, мы из одной лужи в детстве пили. Давайте возьмем его с собой в Анапу на недельку? — Вроде звучит убедительно, — сказал Трус. — Прости, но мои человеки друг друга порой не понимают, а ты хочешь, чтобы я им на собачьем объяснил. Пару раз Трус добегал до железнодорожного вокзала. Сторонясь полицейских и бомжей, он хотел проникнуть в один из поездов дальнего следования, но, ввиду отсутствия смелости и билета, просто смотрел с перрона. Сидящие за откидными столиками и бесящие своими радостными физиономиями путешественники дербанили пакетики с дошираком и разворачивали фольгу с курицей гриль внутри. «Точно, курица гриль!» — вспомнил Трус прошлогодний долг и побежал во двор искать участкового кота по имени Рыбов. Рыбов как раз возвращался с ежедневного обхода. День выдался скверный. На участке завелись крысы, причем среди котов: кто-то подворовывал у своих сородичей корм. Рыбов нашел следы и весь день выслеживал преступника, но потом понял, что ходит по собственным отпечаткам. Дело и сам Рыбов зашли в тупик. — Рыбов, погоди! — появился перед котом запыхавшийся пес. — Рабочий день закончился, я домой, — обогнув пса, кот пошуршал дальше без остановок. — Рыбов! — гавкнул пес. — Долг платежом красен! — Помню. В работе. Курицу гриль не так просто достать, но Рыбов всегда возвращает долги. Кот любил говорить о себе в третьем лице. — Предлагаю изменить условия сделки, — сказал Трус и поделился с Рыбовым своей мечтой. — От меня-то чего надо? — остановился наконец «участковый». — Я тебе турбюро, что ли? — Рыбов, ты же светило современности. Покровитель слабых и обездоленных, генератор справедливости… — Знаешь, я ведь и сам себе зад могу вылизать, причем буквально. Ладно, решим твою задачу, а взамен поможешь мне поймать воришку, что подъедает из чужих кормушек. А то неравноценный обмен какой-то. — Буитсделано! — отчеканил Трус, не веря собственному счастью. Остаток вечера Рыбов провел в раздумьях. Отправить бездомного пса на курорт — не в лоток сходить. На следующий день началась работа. Рыбов подключил все имеющиеся связи, в том числе беспорядочные. К обеду у него был полный список людей, ни разу не бывавших на югах и проживающих в радиусе пятнадцати километров. Он знал об их привычках, имеющихся аллергиях, финансовом и душевном состоянии, вероисповедании и количестве пломб в зубах. Оставалось вычленить самых лояльных и тех, у кого близился отпуск. Получился короткий список из трех фамилий. Одна фамилия принадлежала приемному семейству Рыбова, пришлось вычеркнуть: скорее Уругвай запустит космическую программу, чем эти люди покинут зону его — Рыбова — кошачьего комфорта. В сухом остатке — пенсионерка Зоя Нефедова и никому не знакомый карьерист Шайбин, который ни разу не выходил из дома. Оба они проживали в одном подъезде. Три дня Рыбов пытался научить Труса произносить по-человечески слово Геленджик, чтобы описать людям свою потребность. Получалось неплохо. Трус осилил «Ге», но потом снова срывался на лай. Он стоял под окнами кандидатов и громко намекал: «Ге-ав-ав-у-у». Поняв, что метод нерабочий, Рыбов украл в одной турфирме рекламу с горячими турами и, засунув Трусу в пасть, отправил на этаж к Шайбину. На пенсию Нефедовой Рыбов особо не ставил. Поцарапав пару раз железную дверь, Трус добился внимания карьериста, однако вместо турпоездки и теплого южного солнца чуть не загремел на очередные сутки в приемник, но вовремя дал стрекача. — Может, просто собачьим мечтам не суждено сбываться? — спросил Трус у усатого товарища, когда они прощались, потерпев очередную неудачу. Но тут сама судьба, видимо, услышала его скулеж. Оба животных почувствовали едкий запах гари, а вдалеке раздался вой сирены. На участке Рыбова лютовал пожар, причем горело в подъезде Нефедовой и Шайбина. Будучи ярым атеистом, Рыбов захотел перекреститься, но не смог. Вместе с Трусом они, не сговариваясь, метнулись в сторону пожара. Горело в самом подъезде. Какой-то электрик-любитель, обучившийся по коротким роликам в сети, решил самостоятельно подключить новую проводку к общему щитку. Огонь быстро распространялся, дым валил дуром, превращая подъезд в газовую камеру. Жильцы боялись выходить, но и в квартирах находиться становилось все опаснее. Постепенно пожар перекидывался на двери, хорошо горела и оставленная соседями на лестничной площадке автомобильная резина. Спасатели выводили людей, Рыбов выводил животных. Трус, как и полагается трусам, смотрел на происходящее с безопасного расстояния. — Ну че там? Всех вывели? — прозвучало в чьей-то рации. — Да, остальные на работе, — последовал незамедлительный ответ. — Погоди, тут, кажись, еще кто-то, — сквозь помехи и шум из рации доносился странный хриплый голос, без конца повторяющий что-то, похожее на «Геленджик». — Здесь пес какой-то в квартиру скребется, наверное, там кто-то остался, возможно, угорел, будем вскрывать! — Добро! Через десять минут из черного зева задымленного подъезда появились двое спасателей с временно отключенной от реальности Нефедовой. Следом за ними пулей вылетел Трус и, не раздумывая, метнулся в сторону импровизированной уличной кухни для кошек. Вылакав всю воду, он принялся за влажный корм. — Так вот кто поджирает у своих! — поймал его с поличным Рыбов. — Отстань, я нервничаю. Когда я нервничаю, то не контролирую голод. А нервничаю я часто. К тому же ты сам просил помочь с поисками, — прочавкал Трус. *** Пожар хоть и нанес ущерб общедомовому имуществу, но жильцам удалось отделаться минимальными потерями, не считая пары дверей, комплекта резины и стойкого запаха гари, въевшегося в стены и потолки. Главное, обошлось без жертв. Выписавшаяся через неделю из больницы Зоя решила, что ей требуется срочная душевная и физическая реабилитация в виде трехнедельного отдыха в гостях у младшей сестры в Туапсе. Перед отъездом женщине предложили принять участие в прямом эфире местного телеканала. Туда же в добровольно-принудительном порядке был приглашен и спаситель женщины — четвероногий бродяга, о котором она ничего не знала. Трус поджимал хвост и прятался от камер, но когда спасенная им женщина заявила, что собирается приютить своего хвостатого ангела-хранителя, воспрял духом и даже что-то там протявкал. *** Через пару дней счастливого Труса провожали к поезду всем двором. От пса требовали гостинцев и историй о дальних теплых краях. А вечером, когда железная многотонная махина несла его вдоль бесконечных зеленых лесов навстречу мечте, Зоя достала из своей сумки что-то объемное, завернутое в фольгу и пахнущее, как самое настоящее счастье. Александр Райн Авторские истории

ПРИСТАНЬ НЕСБЫВШИХСЯ НАДЕЖД По всей Земле шумела весна. Весело перекликались птицы, пахло цветущими садами, теплый ветерок шевелил ветки деревьев и молодую зеленую траву. Вдали, серебрясь в лунном свете блестела река. На опушку березовой рощицы вышел старый кот Мурзик. -Дошел, я наконец дошел - пронеслось в его голове. Знакомые с детства звуки и запахи волной нахлынули на него, впереди сверкали огни родного поселка. Громко билось от радости его маленькое сердечко, а запах, самый родной и приятный запах его дома, звал его вперед. - Вот только отдохну немножко -решил про себя кот - и дальше. - Спешить-то уже некуда, я почти что дома. И он присел в молодой зеленой траве. Отдыхая Мурзик вспоминал события недавних дней. Однажды утром хозяева покормив его усадили с собой в машину. Кота часто брали с собой, поэтому он нисколько не удивился, и на призывное «кис-кис» хозяйки сам запрыгнул на заднее сиденье. Хозяйка села рядом, взяв его на руки и они поехали. Только вот почему-то в этот раз не взяв с собой детей. Ехали они долго. Мурзик то дремал на руках у хозяйки, то уперевшись передними лапками в стекло, смотрел на пролетавшие мимо машины, поля и перелески. Машина остановилась у небольшого соснового леса. Хозяйка высадила его, и достала видимо приготовленную еще из дома белую пластиковую мисочку с кашей, перемешаной с печенкой, которую Мурзик очень любил. Подумав, что они стали просто отдохнуть, кот побежал в ближайшие кусты, по своим кошачьим делам, ведь ехали они довольно долго. Справившись, он медленно потрусил обратно. И вдруг услышал звук отьезжавшей машины. Когда Мурзик вышел из кустов, то рядом уже никого не было и только мисочка с кашей сиротливо белела в придорожной траве. Подумав, что хозяева куда-то отьехали ненадолго и скоро за ним вернутся, кот решил немного перекусить. Поев и по привычке умывшись, он присел в придорожной траве и стал ждать. Шел час, второй, но никто не приезжал и не шел. Мурзик забеспокоился. -Что же это? - Неужели меня забыли? - Здесь, в чужом, незнакомом лесу? - Да нет, такого быть не может. - За мной обязательно вернутся, надо только еще немножко подождать. Прошел еще примерно час, и солнце уже клонилось к закату. - А может они место забыли? - тревожно подумал кот - и теперь ищут меня? - А я здесь в траве. Не дело. – Надо, чтобы меня было издалека видно. И Мурзик сел столбиком, как любил дома на заборе и стал внимательно оглядываться по сторонам. Когда приближался звук автомобиля, бедный кот даже подымался на задние лапки, но никто не останавливался и не обращал на него внимания. Наступил вечер, но за ним так никто и не шел. Перекусив остатком каши, Мурзик вылизав миску и попив водички из лужи в траве снова сел и начал думать. Перебирая в уме разные варианты, он не мог поверить, что его вот так просто бросили, а мысли о возможном предательстве гнал от себя как назойливую летнюю муху. - Не может быть, это какая-то ошибка - успокаивал себя кот. И вдруг, осененный внезапной мыслью он резко подпрыгнул, вскочив на все четыре лапы. - Вот я дурак старый! - Я же так быстро рвонул от дороги в эти кусты! -Наверняка хозяева подумали, что я сбежал. Это же так просто. Мурзик с горечью вздохнул. - Нет чтобы здесь рядышком оправиться - корил себя кот. - А так… - На обратном пути может и пытались найти меня, да видно место забыли. - Не могли же меня просто так бросить. - Я ведь прожил с ними четырнадцать лет и судя по всему меня там любили. Особенно дети. - А старший сын хозяев и рос вместе со мной. - Ну ничего, раз уж так вышло надо брать судьбу в свои руки, вернее лапы - решил кот. - Я ведь еще сильный, я смогу - думал Мурзик. - Смогу найти свой дом. Идти куда-то в ночь было неразумно. И найдя что-то наподобие норы под вывернутой ветром сосной, кот забрался в нее и свернувшись калачиком уснул. Проснувшись наутро он вдруг понял, куда нужно идти. Прямо и чуть левее того места, где всходит солнце. Мурзик и сам не знал откуда эта мысль пришла ему в голову, но был твердо уверен, что идти нужно именно туда. И он пошел. Мысли о еде его еще не беспокоили, и как большинство домашних кошек, он не знал, как ее добыть, решив положиться на случай. Главное было – идти. И он пошел. Мурзик шел от поселка к поселку, полями и лесами. Иногда ему удавалось подкормится на местных помойках, иногда удавалось поймать мышь или птицу. Не раз коту приходилось спасаться и от свор злых собак. Но он не унывал. У него была цель – вернуться домой, дойти во что-бы то не стало. Мурзик представлял, как грустят о нем хозяева, и наверняка плачут дети и эти мысли гнали его вперед. И он шел и шел, оставливаясь лишь на короткий отдых или ночлег. Просыпаясь по утрам, он твердил про себя: - Подождите, мои дорогие. - Я уже иду. - Еще немножко осталось. И кот пускался в путь. Но теперь- то, теперь, все было уже позади. И недели скитаний, и голод и холод по ночам. Мурзик поднялся и собрав остаток сил почти побежал вперед, к виднеющейся в лунном свете реке. Вот и их маленькая пристань на две лодки, где он так часто встречал хозяина с рыбалки, получая свежих рыбешек на обед или ужин. А там, на горке, призывно сверкая освещенными окнами стоял дом, его родной дом, к которому он всей душой эти долгие недели стремился. Кот уже не спеша стал подыматься в гору. Из их дома звучала музыка и веселий смех. Видимо у хозяев были гости. Подойдя к забору, Мурзик понял, что запрыгнуть наверх, как он делал раньше, сейчас не хватит сил, и кот несколько раз призывно мяукнул. Но видимо из-за громкой музыки его никто не услышал. И подойдя поближе он встал на задние лапы и упершись передними заглянул в щель между досками. Во дворе горел свет, дымился мангал а на крыльце.. На крыльце сидели дети, его дети, играя плюшевой мышкой с маленьким пушистым котенком. И ни тени грусти и сожаления не было на их лицах. Новый любимец заслонил для них все и они и все гости весело смеялись, глядя на смешные прыжки маленького пушистика. И тут бедный кот все понял. Не было никакой ошибки, для них он уже вычеркнут из жизни. И надежды не было. Были лишь его наивные мечты, любовь, занимающая все его маленькое сердце и безграничная вера в своих людей. А его маленькая жертва, любовь и преданность здесь уже никому не интересны и не нужны. Как, впрочем, и он сам. Кот собрал последние силы и высоко подняв голову и хвост, не оборачиваясь пошел в темноту, сам еще не зная куда. Светила полная луна, где-то лаяли собаки, в кустах у реки соловей выводил свои трели, дурманяще пахли цветущие вокруг сады, а среди этого праздника весны и возрождавшейся на всей Земле жизни медленно ступая полустертыми подушечками лап, шел старый кот Мурзик. Смертельно уставший, голодный и уже никому не нужный. __ Цевух Игорь