Предыдущая публикация
А мама… Она всегда была слишком сентиментальной.
Бабочки, цветочки, облака на небе или лебеди в пруду – все становилось предметом ахов-вздохов. Анна эту манеру матери выражать свои чувства терпеть не могла. Характером она пошла в своего отца. Тот был мужчиной суровым, справедливым и к сантиментам не склонным, как ей казалось. Для Ани так и осталось загадкой, каким образом такой человек, ценящий свое время и уважающий науку, мог выбрать в жены столько легкомысленное создание, как ее мать.
Она лишь знала, что познакомились родители у моря. И это знакомство было очень странным. Они не сказали друг другу ни слова. И даже ни разу не встретились в то лето лицом к лицу…
Дед Анны привез свою дочь на побережье Черного моря после того, как девочка лишилась матери, чтобы отвлечь впечатлительного ребенка от утраты. Матери Ани, Соне, было на тот момент пятнадцать. Она верила в алые паруса, ждала своего принца и совершенно не понимала, почему мама ушла из жизни так рано. Это стало огромным ударом для нее. Она часами сидела на берегу, вглядываясь в горизонт и гадая, есть ли что-то за тем порогом, который мама ее уже перешагнула.
Именно там, на скале, нависшей над бухтой, ее и увидел впервые отец Ани. Он работал в спортивном лагере неподалеку от того места, где нашли приют в доме хлебосольных друзей Соня с отцом. Ему едва исполнилось двадцать, и он тоже мечтал о том, что встретит девушку, которая тронет его сердце.
К Соне подойти он так и не решился. Приходил каждый день к скале, любовался на девушку издали, и слушал, как она поет иногда, даже не задумываясь о том, что кто-то может услышать это пение.
Пела Соня обо всем на свете. Песни, которые знала или те, что сама придумывала. Музыка лилась из ее души свободно и привольно. Это было единственным способом для Сони излить свое горе и принять то, что случилось.
Пение и книги…
Она всегда любила читать. Запоем проглатывала одну книгу за другой, не разбирая, подходит ли она ей по возрасту или нет.
Отец не запрещал. Он искренне считал, что литература не может нанести вреда ребенку. Библиотеку свою он собирал тщательно, любовно, с большим знанием дела. Точнее, пополнял ее. Были в этой библиотеке книги, которые принадлежали когда-то его отцу и деду. Удивительным образом пережили они своих хозяев. В маленьком саду, под разросшейся вишней Сонин дед зарыл перед революцией большой сундук, в который были осторожно уложены самые драгоценные экземпляры из его библиотеки. Была там семейная Библия, и Псалтырь, принадлежащий когда-то Сониной прабабушке. Были книги Пушкина, изданные через несколько лет после злосчастной дуэли. А еще там были ноты. Романсы, вальсы, какие-то детские пьески, которые Соня потом с удовольствием наигрывала долгими зимними вечерами, вспоминая своего деда, который был врачом и умел ценить жизнь, как никто из тех, кого она знала.
Незнакомец, наблюдавший за ее бдениями на скале, гадал, что за книгу приносит она с собой и читает с таким упоением. Ему невдомек было, что книга была не одна. Кто-то вез на отдых чемоданы с нарядами, а Соня и ее отец – с книгами.
Отец Ани, Олег, думал, что девушка, которой он любовался издалека, не замечает ничего вокруг. Ему казалось, что она вообще не принадлежит этому миру, настолько странно она себя вела. И лишь когда он, придя как-то утром, по сложившейся уже привычке, на место, откуда хорошо была видна скала, не застал там своей мечты, Олег понял – девушка была реальностью. На том месте, где она обычно сидела, на камне лежала книга, а в ней Олег нашел записку.
«Дорогой рыцарь! Вы так тихо охраняли мой покой все это время, что я решилась заговорить с вами. Пусть и не лично, а через это письмо. Спасибо вам за такт и деликатность! За то, что вы не потревожили меня. Возможно, вам хотелось это сделать. Я даже почти знаю, что хотелось. Но вы смогли сдержаться, и я благодарна вам за это. Надеюсь, что мы встретимся вновь в другое время и в другом месте. Вы можете написать мне, если хотите. Адрес вы найдете на обороте записки. Я буду ждать вашего письма».
Так начался их роман. Почти безнадежный, ведь они разделены были не только пространством, но и временем. Олег учился в институте в родном городе, и аккуратно, через день, писал той, кого видел перед собой так же ясно, как и в те дни, когда она сидела на скале и пела морю.
Отец Сони обо всем знал. Затею дочери о переписке он не одобрял, но мешать ей не стал. Попросил лишь держать в курсе решений.
- Почему ты не запрещаешь мне, папочка? – спросила у него Соня, пряча счастливые глаза.
- Разве можно запретить любовь, дочь? Нельзя уберечь птичку, держа ее в клетке. Ты только с виду хрупкий ребенок, но душа твоя порой тверже стали. Я это знаю. Если бы не ты, мы оба потерялись бы в той тьме, которая пришла в наш дом, когда не стало мамы. Ты не дала мне погрузиться в эту темноту. Помнишь, как ты приходила и просто сидела рядом, когда мне было совсем плохо? Как просила почитать тебе что-нибудь, а когда у мен срывался голос, говорила, чтобы я не плакал, потому, что маме там будет очень плохо от этого. Почему ты так говорила?
- Не знаю, папа. Я просто так чувствовала.
- Так странно… Но именно тогда я понял, что нельзя держать любимых, привязав их к себе. Я видел, как ты таешь на глазах, пытаясь помочь мне. Но сама ведь тоже тосковала по матери… И тогда мы с тобой собрали чемоданы…
- Пап, как ты думаешь, а любовь… Она какая?
- Я не скажу тебе. Ты узнаешь все сама. В этом деле не может быть советчиков и судей. Я могу только попытаться уберечь тебя от ошибки, но мне почему-то кажется, что ты ее не сделаешь. Ты так много читаешь, что я уверен, знаешь обо всем этом куда больше меня. Так?
- Нет, папа. Ты прав. У каждого свой опыт. И я пока еще ничего не знаю. Но очень хочу узнать!
- Тогда, не спеши! Это единственный совет, который я дам тебе.
- Спасибо…
Соня читала отцу отрывки из писем Олега, и ждала…
Они встретились впервые лицом к лицу, когда Соня училась на третьем курсе консерватории. Олег приехал в столицу, чтобы познакомиться с Сониным отцом и просить у него руки его дочери.
- Я постараюсь сделать ее счастливой…
- Это хорошо., - кивнул Сонин отец. – Хорошо, что ты не обещаешь всего и сразу. Я не поверил бы тебе… Кто обещает много, как правило, потом делает мало.
- Я люблю ее…
- Я знаю.
Свадьба была очень тихой и скромной. У Олега не было родни. Маму он потерял рано, а отца не знал вовсе. Бабушка, которая воспитывала его, ушла из жизни в тот самый год, когда Олег впервые увидел Соню на берегу моря. Может быть поэтому эти двое так хорошо поняли и услышали друг друга. Познав горечь утраты, они открыли свои души для любви, жаждая ее, и зная, что лишь она дарует жизнь.
Еще одним читателем в доме стало больше. Олег пристрастился к чтению вслед за тестем и женой. Он помогал отцу Сони пополнять библиотеку и беречь то, что было уже собрано до него. Теперь в большой трехкомнатной квартире на проспекте Мира целая комната была отведена под кабинет, уставленный книжными шкафами.
Аня росла среди книг с того дня, как ее впервые принесли в квартиру деда из роддома. Ее колыбель стояла в кабинете рядом с рабочим столом отца. Она слушала сказки, которые ей читали по очереди родители и дед, и училась любить книги.
Для нее не было страшнее проступка, чем порвать или измять страницу. Она бережно и трепетно, как и ее дед, снимала с полок книги, пробегая пальчиками по корешкам. Так же искала в них ответы на свои вопросы, не ограниченная в выборе, так же, как когда-то и ее мать.
Библиотека была для Ани любимым местом в доме. Она могла часами сидеть, забравшись с ногами в потертое дедово кресло, и шелестеть страницами, полностью погружаясь в тот мир, что дарила ей книга, лежавшая на коленях.
В отличие от матери, Аня не была столь чувствительной. Скорее ее характер можно было бы назвать прагматичным. Она не стремилась к возвышенным чувствам, но при этом очень любила поэзию. И с удовольствием читала античных философов, пытаясь понять хоть что-то о жизни и ища ответы на вопросы, которые не давали ей покоя. Любовь она считала почти мифом, а влюбленность, видя ее у других – презирала.
- Вздыхает так, что парта ходуном ходит! – жаловалась она матери на подругу. – Я ей сказала подойти уже к нему и признаться! Что тут сложного?!
- Анечка, ну что ты! Разве так можно?!
- Ну да, нам далеко до Татьяны Лариной, да и не вышло ничего хорошего из той затеи, тут ты права. Но чем просто вздыхать, лучше бы делом занялась.
- Каким же? – таила улыбку Соня, глядя на взъерошенную, словно воробушек, дочь.
- Учебой! Какая ей любовь?! Всего-то пятнадцать! Сиди, и вздыхай в тряпочку!
- А ты становишься злой, Анюта.
- Я становлюсь умной!
Соня не раз порывалась рассказать дочери о своей истории любви, но всякий раз ей что-то мешало, и она откладывала этот разговор.
А Аня видела, как относятся родители друг к другу, но ей казалось, что они совершенно не подходящая пара. Немного взбалмошная, вечно куда-то летящая и спешащая мама, то в немыслимом концертном платье, то с обмотанным шарфом даже дома горлом. И отец – всегда в строгом костюме и неизменном галстуке. Его ночные бдения над бумагами в кабинете и упрямая морщинка, которая появлялась всякий раз, когда он принимался за новый проект. Отец был человеком слова и дела, а мама… Мама была беспечным эльфом. Так казалось Анне.
Она не знала, что мама ее, хрупкая, нежная, почти невесомая, дважды поднимала своего отца, Аниного деда, после инсульта. Не боясь никакой работы, она оставила театр, несмотря на то, что к тому времени была уже примой, и сама ухаживала за ним, наотрез отказавшись от сиделки. И ее усилия не остались без награды. Деда Аня помнила очень хорошо, хоть и ушел он, когда ей едва исполнилось семь.
Маму Аня оценила по достоинству, лишь после того, как вышла замуж и столкнулась с самым страшным кошмаром, который только может испытать женщина.
Ее долгожданный сын, которого Аня буквально вымолила у неба и врачей, родился с диагнозом, который чуть не поставил точку в его крошечной на тот момент, жизни.
Первые прогнозы были совсем не утешительным, Аня рыдала, забыв о своей сдержанности, и бегающие вокруг нее медсестры ничего не могли с ней поделать. Не помогали ни успокоительные, ни уговоры.
Угомонилась она немного лишь после того, как в палату вошла ее мать. Кто и как пропустил ее туда, куда хода не было никому, кроме персонала, так и осталось загадкой. Софья Павловна окинула взглядом творящуюся вакханалию и рявкнула так, что сестры испуганно замерли, а Анна икнула и перестала плакать:
- Хватит рыдать! Нашла время! Ребенка спасать надо!
В ее голосе было столько непонятной Анне ярости, что она испуганно сжалась в комок, глазея на мать и не понимая, чего еще ждать о нее.
- Аня, вставай! Живо! И приведи себя в порядок! Тебя врач ждет уже полчаса под дверью, чтобы поговорить, а ты истерику свою нянчишь вместо Славика!
Аня машинально сделала то, что ей приказали, и поплелась к раковине.
- Холодной водой! В себя придешь! – Соня не унималась.
В два счета она навела порядок в палате, отпустив медсестер, и принялась за дочь.
- Переоденься. У тебя вся сорочка мокрая от молока. Ты сцеживаешь?
- Нет. Мне запретили кормить…
- Это временно. Нужно сохранить молоко.
- Как?! Мама, меня не допускают к Славику!
- И это тоже временно. Анна, успокойся! Я не узнаю тебя! Именно сейчас, когда ты так нужна сыну, ты решила взять за пример не отца, а меня?! Глупо! Ты нужна ребенку! Он все чувствует!
- Мама, что ты говоришь?! Ты послушай себя! Что он может чувствовать?! Он где-то там… Лежит один… И…
- И ждет тебя! А ты стоишь тут и кричишь на меня, как будто я виновата в том, что случилось!
- Нет… Не ты… Это я…
- Аня, послушай меня! – Соня взяла дочь за плечи и слегка встряхнула ее, приводя снова в чувства. – Это природа. Такое случается. И никто в этом не виноват! Но если ты будешь продолжать в том же духе, то станешь виноватой в том, что твой мальчик так и не узнает, каково это, когда мама рядом… Иди к нему!
- Меня не пустят!
- Кто сможет тебя остановить? – грустно улыбнулась Соня дочери. – Покажи мне этого героя. Посмеемся вместе. Иди!
И Аня пошла… Через кабинет главврача, со скандалом, но она прорвалась в реанимацию, где боролся за жизнь ее сын.
Одна операция, вторая, третья…
Ане казалось, что им не будет конца. Но пришел момент, когда ей сказали, что теперь все зависит только от нее. Нужна длительная реабилитация, которая будет стоить немало, если делать ее так, как это необходимо.
- Квот будет недостаточно. Но и они смогут дать вам очень много. Хотите результат лучше – ищите возможность. Ваш сын будет жить. Мы сделали для этого все, что могли. Вопрос теперь в качестве этой жизни. Думайте!
Что тут было думать? За несколько лет, которые Аня провела с матерью по разным городам и больницам, она усвоила лишь одно. Полагаться можно только на свои силы и силы тех, кто любит тебя. Муж, мама, отец… Они были рядом всегда, поддерживая ее на плаву тогда, когда хотелось с головой уйти в это болото отчаяния, и не слышать бесконечного и страшного:
- Завтрашний день покажет.
Аня ненавидела это выражение. Ей казалось, что этот завтрашний день просто тролль, который пляшет перед ней, дразня и гримасничая, снова и снова, не давая Ане сделать шаг вперед и увидеть за его спиной такое желанное послезавтра…
Славик рос слабеньким, болезненным мальчишкой, но, как и мать, обожал книги. Он читал запоем все, что приносила ему в палату бабушка, и просил еще. Детские полки были давно исследованы им вдоль и поперек, и он упорно подбирался к дедовым раритетам, которые хранились в закрытом шкафу.
И Аня, складывая в коробки книги из этого шкафа, знала о желании сына. Она старалась не думать о том, как мечтала, что ее сын будет так же сидеть в старом дедовом кресле с книгой на коленях. Как возьмет он в руки томик Пушкина и спросит у нее, что такое ять и почему теперь книги обходятся без этой буквы.
Она сняла с полки тот самый томик, бережно огладила корешок и собралась было уже положить книгу в коробку, но не удержалась и открыла ее.
- Мама! Смотри! Что это?!
Листок бумаги, исписанный мелким, неразборчивым почерком, заставил Соню замереть и перевести дыхание:
- Это папина рука… Дай мне, Анечка!
Буквы скакали перед глазами, и Соне пришлось на минуту зажмуриться, чтобы подавить головокружение и сосредоточиться.
«Сонечка, родная моя! Я не знаю, сколько еще мне отмеряно и как сложится твоя жизнь. Рядом с тобой хороший человек и в Олеге я уверен, как в самом себе. Но в жизни бывает всякое. Поэтому, я оставляю тебе этот список. Здесь самые дорогие книги из нашей библиотеки. Если что-то случится с тобой, Олегом или Анютой – продай их без раздумий. Цены я указываю нарочно, чтобы ты понимала, с поправкой на время, сколько может стоить та или иная книга. Так же, здесь есть имена и адреса тех, кто готов будет выкупить у тебя эти книги честно и без проблем. Я знаю этих людей. Им доверять можно. И не жалей! Книги – это драгоценность. Это твое наследство. Но есть нечто куда более ценное. Жизнь – твоя и твоих близких, любовь и надежда. Их не купить за деньги, но иногда последние нужны, для того, чтобы дать толчок к чему-то большему. Построить дом, например, где всем будет тепло и уютно. И потом, не оставь ты тогда на берегу свою любимую книгу, Олег не нашел бы тебя и не случилось бы твоей жизни. Такой, какой ты ее узнала. Ты отдала одну книгу, а получила во много-много раз больше. Не так ли? Живи! Дыши! И помни – я люблю тебя!»
Соня глянула на цены, проставленные отцом рядом с названиями книг, и ахнула.
- Анюта! Ты посмотри! Нам за всю библиотеку предложили меньше, чем за эти несколько книг… У нас на все хватит! И на реабилитацию, и на то, чтобы снять жилье в Петербурге на все то время, пока Славик будет ее проходить... Ты понимаешь?!
- Понимаю, мам… - Аня отобрала у матери томик Пушкина.
- Анечка, он самый дорогой из этого списка…
- И пусть! Он останется! Это дедово наследство! И мне кажется, что я знаю, зачем он положил список именно в эту книгу. Помнишь, как часто он читал мне ее? А потом учительница в школе удивлялась тому, что я безошибочно ставлю ударения в самых трудных словах и наизусть цитирую целые главы из «Медного всадника».
- Помню…
- Я хочу, чтобы у Славика тоже была такая возможность.
- Хорошо. Ты права! А теперь, давай найдем те книги, которые есть в списке, и вернем остальные на полки.
Славик, заглянув в кабинет, так и не поймет, почему будут плакать, обнявшись, мама и бабушка. Но уже через год, пройдя полный курс реабилитации, он устроится в старом дедовом кресле, возьмет в руки томик, который позволит достать из шкафа мама, и спросит:
- Мам, а это что за буква? Странная такая… Смешная. Ты знаешь, как ее читать?
- Конечно, знаю! И тебя научу. Слушай!
И снова зазвучат в тиши кабинета строки из бессмертной поэмы. И еще один человек их услышит, поймет и узнает, какая великая сила сокрыта в слове.
(Автор: Людмила Лаврова)
Следующая публикация
Нет комментариев