Предыдущая публикация
"Союзники"
В 1237-1238 гг. монгольское нашествие катком прокатилось по землям Северо-Восточной Руси. Одна из причин поражений русских ратей, по мнению современных исследователей, видится в предательстве Ярослава Всеволодовича, отца Александра Невского.
Д.В. Чернышевский в работе «Русские союзники монголо-татар», опубликованной 2004 году пишет: «Аргументами в пользу предположения о союзе Ярослава Всеволодовича с Бату-ханом как о причине похода монголов на Северо-Восточную Русь являются, кроме вышеизложенных:
- характер князя Ярослава и его отношений со старшим братом Юрием II;
- характер действий Юрия II при отражении нашествия;
- характер действий монголов зимой 1237-1238, который невозможно объяснить без предположения о помощи местных русских союзников;
- характер действий монголов после похода во Владимирскую Русь и последующего тесного сотрудничества с ними Ярослава и его сына Александра Невского».
Но и, конечно же, краеугольным камнем версии «союзничества» Ярослава является то, «что все летописи, оказавшиеся в пределах досягаемости московских князей и впоследствии царей, были подвергнуты редактированию именно в части изображения поведения родоначальников династии». Короче, опять «длинная рука Москвы». Попробуем разобрать некоторые положения версии «предательства и союзничества» Ярослава.
Во-первых, в основе версии о том, что все «переписали и проредактировали», лежит мнение Г.М.Прохорова, о «творческом характере работы Лаврентия» относительно рассказа о Батыевом нашествии. На эту версию и опирается Д.В. Чернышевский. Б.М.Клосс опровергает гипотезу о более позднем редактировании Лаврентьевской летописи. Исследователь пишет: «Однако, обращение к Троицкой летописи, независимо от Лаврентьевской передающей их общий источник, не подтверждает этого мнения: Троицкая в рассказе о событиях 1237—1239 гг. совпадает с Лаврентьевской. Более того, все специфические особенности рассказа о Батыевом нашествии в составе Лаврентьевской летописи (идейная направленность, литературные приемы составителя) органично вписываются в историко-культурный фон XIII в. и не могут быть выведены за пределы хронологических рамок этого столетия».
На утверждение Д.В.Чернышевского: «Поэтому доверять молчанию русских летописей – невозможно», следует достаточно простой ответ. Летописец описывает те эпизоды, которые, по его мнению, заслуживают наибольшего внимания. А молчание насчет Ярослава вполне объяснимо тем, что ключевые события происходили с участием Юрия Владимирского и весь интерес хрониста был направлен именно на действия великого князя, а не его брата. Взятие монголами Владимира и побоище на Сити, с точки зрения повествования, являются куда более важными факторами, чем то, где в это время находился Ярослав.
Во-вторых, отношения между Юрием и Ярославом были скорее лояльными, чем враждебными. Инцидент, о котором пишет Чернышевский, как о заговоре Ярослава против Юрия, произошел в 1229 году и был связан с Новгородом и вокняжением в нем Михаила Черниговского: «Ярослав Всеволодич по смущению клеветников злобствовал тайно на брата Юрия, якобы Михаил Всеволодич в Новгороде посажен, а он изгнан по промыслу Юриеву». Конфликт удалось достаточно мирно и быстро уладить: «И веселясь целую седмицу, разъехались с любовию».
Можно сказать, что накануне Батыева нашествия братья разделили сферы влияния. Ярослав занялся Новгородом, Псковом Киевом и борьбой с Михаилом Черниговским, а Юрий ему в этом помогал. В 1230 году при посредничестве Владимирского князя Ярослав помирился с Михаилом: «Ибо Михаил был не прав, нарушая крестное целование Ярославу, и Ярослав хотел идя на Михаила», но «послушал Ярослав брата своего старейшего Юрия и отца своего митрополита, и епископа Порфирия, и заключил мир с Михаилом, и была радость великая».
Мир был недолог. Уже в 1232 году рати Юрия и Ярослава вторгаются в пределы Черниговского княжества: «Пошел великий князь Юрий к Сереньску, и стоял станом у села Уполозы, и вернулся во Владимир; Ярослав же и Константиновичи пошли к Сереньску, пожгли город, люди же бежали; и, повоевав многие иные места, возвратились восвояси».
Можно сказать, что с 1232 года Михаил Черниговский отказался от притязаний на Новгород, что Ярославу развязало руки. В 1236 году отец Александра Невского вместе с новгородцами занимает Киев, но ненадолго: «Потом пришел Ярослав Суздальский и взял Киев у Владимира, но не смог его удержать и пошел снова в Суздаль».
Стоит так же отметить и то, что Юрий Всеволодович не был наивным политиком. Он прекрасно знал своего брата и знал, что от него можно ожидать. Если бы что-то замышлялось против него, он, скорее всего про это узнал бы. Вышеупомянутые события 1229 года тому подтверждение. А здесь, Юрий до самого своего конца на реке Сити «ожидал к себе брата своего Ярослава с полками». Видимо, Ярослав не давал никаких поводов сомневаться в своей лояльности и как следствие этого, и не было никаких договорённостей с Бату.
В-третьих, Д.В.Чернышевский пишет: «Союз с Ярославом Всеволодовичем позволял монголам не только решить проблему развала изнутри русского сопротивления, проводников в незнакомой стране и обеспечения продовольствием и фуражом, он так же объясняет загадку отступления татар от Новгорода, уже 250 лет занимающую умы русских историков. Незачем было идти на Новгород, управлявшийся дружественным монголам князем».
И здесь сразу возникает вопрос. «Дружественный князь» благодаря монголам спас Новгород, но совершенно забыл договориться о спасении своей «коренной вотчины» Перяеславля. В.А.Кучкин пишет: «Третий Всеволодович, Ярослав, до 1238 г. владел Переяславским княжеством. Территория последнего включала Переяславль Залесский, Дмитров, Тверь, Зубцов, Кснятин и Нерехту».
Переяславль был взят монголами после очень упорного сопротивления. Рашид ад Дин отмечает: «Город Переяславль, коренную область Везислава, они взяли сообща в пять дней». Далее, монголы продолжали разорять земли своего «союзника»: « Переяславль, Юрьевъ, Дмитровъ, Волокъ,. Тфѣрь; ту же и сынъ Ярославль убиша». Очень странные договоренности и «союзнические обязательства» друг перед другом, когда один союзник разоряет другого, а тот другой, оказывает ожесточённое сопротивление. Осада Преяславля крупными силами противника в течение пяти дней и гибель сына Ярослава в Твери тому подтверждение.
Вероятнее всего, Ярослав в феврале 1238 года находился в Новгороде, но указание оборонять свои вотчины дал. Это вполне соответствует логике поведения других русских князей во время монгольской компании. Юрий отказался оборонять Владимир и уехал собирать войска. Михаил Черниговский и Даниил Галицкий не стали лично принимать участие в защите Киева. Даниил поручил оборону столицы своему воеводе Димитру. То есть, и здесь нет никаких оснований говорить о том, что Ярослав договорился с Бату.
В-четвертых, достаточно сомнительным выглядит и следующий тезис: «Действия Ярослава, в 1239 г. совершившего походы не только против литовцев, но и в Южную Русь – против черниговцев – выглядят просто выполнением союзнического долга перед монголам.». Поход на черниговцев: «В то же лето Ярослав пошел к Каменцу, взял город Каменец, а княгиню Михайлову с большим полоном привел к себе», это не выполнение «союзнического долга», а отголоски междоусобной борьбы с Михаилом, начавшиеся еще до монгольского нашествия. По просьбе Даниила Галицкого семья черниговского князя была отпущена, что лишний раз подтверждает не выполнение «союзнического долга», а обычные межкняжьи «разборки».
В пятых, так называемое «последующее тесное сотрудничество с монголами Ярослава и его сына Александра Невского», вытекает из того, что Ярослав первым признал Бату как своего сюзерена, но это случилось в 1243 году, а не в канун нашествия 1237-1238 гг. «В лето 6751 (1243). Великий князь Ярослав поехал в Татары, к Батыю, а сына своего Константина послал к кану. Батый же почтил Ярослава великой честью, также и мужей его, и отпустил его, сказав: «Ярослав! будь старшим всем князьям русского племени». Ярослав же вернулся в свою землю с великой честью».
Вполне возможно, что русские князья, как северные, так и южные не воспринимали монгол «всерьез и надолго». Да и сами монголы давали к этому восприятию повод. С 1238 по 1240 год не было крупных войсковых акций со стороны завоевателей. Были локальные: взятие Переславля-Русского, подход Менгу к Киеву, и вполне вероятно, что все это и давало основание считать монгольское нашествие как один большой разорительный набег. А от набега можно было скрыться, убежать, переждать, а там, как-нибдь «рассосётся». В данном случае показателен диалог Даниилы Галицкого с Бату: «И сказал ему Батый: «Даниил, почему ты раньше не приходил? А сейчас пришел — это хорошо». А знаменитая фраза галицкого князя: « О, злее зла честь татарская!», говорит о том, что «не рассосалось» и верховенство монгол придется признать.
Итак, исходя из вышесказанного можно отметить, что в во время монгольского нашествия на земли Руси ни о каком «договоре» и «союзнических» отношений Ярослава с Бату говорить не приходится. Вся «вина» Ярослава заключается в том, что он первый среди ведущих русских князей сориентировался в сложившийся обстановки и признал сюзеренитет Бату. За ним потянулся Даниил Галицкий и Михаил Черниговский. Именно из факта того, что владимирский князь первым признал верховенство монгол, и вытекают лояльные отношения Бату к Ярославу и его потомкам, а не как следствие «союзнического договора» во время нашествия.
Михаил Фомичев
Следующая публикация
Комментарии 4
Ведь нас в школе учили о рецессивных и доминантных генах. Гены азиатские, (как и африканские, например ) - доминантные. Или и тут что-то не то и не так?.