Предыдущая публикация
"Препровождает дни своя в беззаконных гульбищах з бабами" - "Птенец гнезда Петрова" в Сибири
Выходец из незнатного рода каширских дворян, потомков выезжего польского шляхтича Семена Писаря, Григорий Скорняков-Писарев (1675 — после 1745) начал государеву службу на исходе XVII века «при комнате» царицы Прасковьи Федоровны супруги царя Ивана V Алексеевича. Направленный вскоре «в ученье салдацкому строю», он в 1696 году был зачислен рядовым в бомбардирскую роту гвардии Преображенского полка.
Последующие два года Григорий Григорьевич провел в Берлине, изучая механику и инженерное дело.
В 1699 году он получил чин сержанта, в 1700-м — прапорщика, в 1704-м — поручика. Его ротным сослуживцем числился не кто иной, как питавший глубокое пристрастие к артиллерийской стрельбе Петр I.
Служба в привилегированном гвардейском подразделении отнюдь не была синекурой. На долю Григория Скорнякова-Писарева выпало участие во многих походах Северной войны. На исходе 1710-х годов благополучно уцелевший при осадах десяти крепостей, отличившийся при Полтаве за что и произведен в капитан-поручики.
Впоследствии Григорий Скорняков-Писарев генерал-майор, обер-прокурор петровского сената, директор Морской академии, автор первого русского сочинения по механике, руководитель строительства Ладожского и прокладки Лиговского каналов.
После смерти Петра I Скорняков-Писарев в 1727 году примкнул к партии, желавшей воцарения одной из двух дочерей Петра I и Екатерины и препятствовавшей браку Петра Алексеевича с Марией Меншиковой. Расплата была жестокой. 6 мая 1727 года, в самый день своей смерти, Екатерина I подписала указ о наказании группы лиц, уличенных в попытке воспрепятствовать восшествию на престол будущего Петра II.
По итогам трехдневного следствия Григория Скорнякова-Писарева приговорили к лишению чинов, конфискации имущества, наказанию кнутом и ссылке в Жиганское зимовье Якутской области, совершенно безлюдное место за Полярным кругом в 800 верстах от Якутска.
Человеком, невольно изменившим к лучшему жизнь ссыльного, стал капитан-командор Витус Беринг. В 1730 году, возвратившись в Петербург, начальник Первой Камчатской экспедиции представил в Сенат предложения о путях более интенсивного освоения северо-востока Сибири и Камчатки. Проект знаменитого мореплавателя получил высочайшее одобрение.
В числе мер, предложенных капитан-командором, предусматривалось создание в городе Охотске мощного порта — морских ворот России на Тихом океане. Решение об этом было принято весной 1731 года. Согласно правительственному распоряжению, Охотский край выводился из-под ведения Якутска и образовывал самостоятельную административную единицу.
Новая область получила не общепринятое название «провинции», а наименование «правления». Руководитель же охотской администрации был назван не «воеводой», как повсюду в России, а «главным командиром». Кандидатура на пост главного командира «Охоцкого правления» обсуждалась недолго. По предложению Ягужинского им был определен Григорий Скорняков-Писарев.
Бесправный обитатель Жиганска в одночасье превратился в управителя гигантской территории, включавшей побережья нынешних Охотского и Берингова морей, Анадырский край, Камчатский полуостров. По существу, под управлением формально так и не освобожденного из ссылки Григория Григорьевича оказалась вся северо-восточная оконечность Европейско-Азиатского континента.
Согласно инструкции, утвержденной Сенатом 30 мая 1731 года, бывшему обер-прокурору надлежало построить в Охотске морскую пристань, организовать заселение города служилыми и мастеровыми людьми, «переведя» 50 крестьянских семейств из Илимского уезда, завести в округе хлебопашество. На главного командира возлагалась также обязанность построить несколько кораблей, проложить дорогу до Якутска, учредить в Охотске навигационное училище.
Основанный еще в середине XVII века город Охотск к началу 1730-х годов представлял собой небольшое полузаброшенное селение, в котором проживало около 30 человек. Посетивший эти места в 1726 году Витус Беринг так описывал город, негаданно ставший местом службы бывшего обер-прокурора:
«Охоцкой острог рубленой в заплот, ветхой. Во оном остроге в восточной стороне проезжая башня, ветхая, без верху. Подле той башни, в полуденной стороне три избы черные, ветхие, где живут комиссары. В том же остроге амбар... где кладетца всякая казна».
Получив назначение и обосновавшись первоначально в Якутске, Григорий Скорняков-Писарев с присущей ему энергией и размахом взялся за дело. Он незамедлительно приступил к формированию команд переселенцев, закупил большие партии продовольствия, а также семян ржи, ячменя и овса для будущих посевов, начал изыскательские работы на трассе дороги. Кроме того, под руководством бывшего начальника Морской академии вовсю развернулось строительство судов для сплава грузов в Охотск по рекам.
Создание первой русской морской базы на Тихом океане продвигалось стремительно. Уже к 1737 году отстроили здания присутственных мест, возвели часть портовых сооружений, завершили оборудование верфи. Население города превысило 300 человек. Адъюнкт Степан Крашенинников, побывавший в Охотске в 1740-е годы, отметил, что «строением сие место превосходит все прочие остроги, ибо дома по большей части изрядны и в линию поставлены, особливо же казенные».
Энергичная административная деятельность, сопровождаемая склоками с руководством Второй Камчатской экспедиции и якутскими начальниками, отнюдь не исчерпывала занятий Григория Скорнякова-Писарева в городе Охотске.
Не по своей воле очутившись на самом краю империи, Григорий Григорьевич не упустил шанса воссоздать на берегах Тихого океана многие внешние формы культурного быта Санкт-Петербурга начала 1720-х годов. Должность, на которую оказался вознесен ссыльный, предоставляла ему уникально широкие возможности для организации досуга по привычному образцу.
Увы, стереотипы поведения, являвшие собой бесспорную норму в среде "птенцов гнезда Петрова", вызвали весьма неодобрительный отклик у закоснелых в невежестве жителей Охотска. Вот что писал о времяпрепровождении Скорнякова-Писарева служилый человек охотского гарнизона Алексей Грачев:
«Всегда имеет у себя трапезу славную и во всем иждивении всякое доволство, утучняя плоть свою. Снабдевает и кормит имеющихся при себе блядей, баб да девок, и служащих своих дворовых людей и непрестанно упрожняетца в богопротивных и беззаконных делах:
приготовя трапезу, вина и пива, созвав команды своей множество баб, сочиняет у себя в доме многократно бабьи игрища, скачки и пляски, и пение всяких песней. И разъезжая на конях з блядями своими по другим, подобным себе, бабьим игрищам, возя с собою вино и пиво, и всегда обхождение имеет и препровождает дни своя в беззаконных гулбищах з бабами»
Но дело было не только в насаждении в городе вольных нравов. «Беззаконные гулбища», в угаре которых находил отдохновение Григорий Григорьевич, соседствовали с тяжелейшим положением рядовых обитателей Охотска. А.Грачев имел достаточно оснований обвинить бывшего обер-прокурора в том, что тот «никакова об нас попечения и сожаления не имеет». Между тем конец развеселой жизни господина главного командира был уже не за горами.
Роковую роль в сибирской карьере бомбардира сыграл его конфликт с вновь появившимся в тех краях Витусом Берингом. Именно сообщенные капитан-командором сведения легли в основу очень неблагоприятного для Скорнякова-Писарева доклада Адмиралтейств-коллегии, представленного в декабре 1737 года непосредственно императрице Анне Иоанновне. 25 декабря императрица распорядилась сместить Григория Григорьевича с должности.
На его месте государыня пожелала видеть «добраго и совестнаго человека». Подобрать отвечавшую подобным требованиям кандидатуру оказалось непросто. Лишь в июне 1739 года главным командиром Охотского правления определили находившегося в ссылке в Мангазее бывшего генерал-полицмейстера А.Э. Девиера. 10 августа 1740 года Антон Эммануилович появился в Охотске.
Давний «приятель» Григория Григорьевича по окружению Петра I, «подельник» артиллериста на процессе 1727 года, вместе с ним подвергшийся жестокому истязанию кнутом, Девиер не стал предаваться сентиментальным воспоминаниям. Действуя в точном соответствии с петербургской инструкцией, он арестовал Скорнякова-Писарева и занялся скрупулезным разбирательством его упущений по управлению краем. Это было последнее злоключение, выпавшее на долю Григория Григорьевича.
Впереди был государственный переворот 1741 года, реабилитация, возвращение чина генерал-майора и указ императрицы Елизаветы Петровны от 23 апреля 1743 года, повелевавший «Григорию Скорнякову-Писареву... жить в доме своем и к делам никуда его не определять».
По материалам: Серов Д.О. «И сочиняет у себя бабьи игрища…» Из жизни Григория Скорнякова-Писарева, бомбардира и обер-прокурора.
Следующая публикация
Нет комментариев