Мужчина + женщина-?

Начало. -Сидит твоя, в шляпе,-выглянув в окно, сказал Борис,-вяжет. Странная. Сидит одна и улыбается, как будто миллион выиграла. Может думает , что ты её видишь? А? Вань? Про твою зазнобу говорю. -Сказано язык без костей. Лепишь абы што. Ну какая она моя? -Носки вон тебе связала. Чегой-то нам с Аркашкой не связала. Смотри Иван,-засмеялся Борис,- может носки то, они приворотные. Они энти бабы... От них всякое можно ждать. Ведьмы. Привяжет тебя носочками к себе и погубит, как Мусенька Аркашу. -Губить меня уже дальше некуда, поздно. Она, эта жизнь, в этой братской могилой уже погубила. -Ну ты сравнил. Баба, она если займётся тобой вплотную... Потому я с бабами на безопасном расстоянии. Ну их к лешему, одна погибель от них. -Во завёлся. То к Евгену клеится, то к Ивану,-не выдержал Аркадий,-и всё про баб, всё про баб. - А о ком же ещё? Ни о нас же с тобой?. Говорят они наши вторые половинки, да в гробу я видел такие половинки. От них спасаться надо. А ты чё, Аркаш, мне рот затыкаешь?

Начало. После обеда Иван вышел во двор. Пройтись бы, оглядеться, где эта лазейка на волю. Борис сказал, за кустами жасмина она. В это время старики в основном отдыхают, потому любопытных лазанием в кустах Иван не привлечёт. Да вот, и искать нечего, видимо не один Борис к лазейке дорожку протоптал. Не будет он в долгий ящик поездку к могиле Олюшки откладывать , завтра после завтрака и отправится. Кажется поговори он с нею, посиди у могилы, да в церковь при кладбище зайдёт, обедню по Оле закажет, глядишь и легче станет. Идти в палату не хотелось. После обеда и Аркадий, и Борис, и даже общительный Евгений не прочь вздремнуть. Иван не привык к дневному сну, тут бы ночью заснуть, а лежать и в потолок пялиться не хотелось. Он присел на скамейку у клумбы. Тюльпаны вперемешку с нарциссами цвели буйным цветом, залюбовался. Вспомнился палисадники Оли, один у дома, другой во дворе, красота невероятная. Очень любила Олюшка цветы и он понимал эту её любовь, красиво. Всё таки весна его

Начало. Аркадий покряхтел, повздыхал, посмотрел на стариков и понял, все как один смотрят на него, ждут его исповеди. Он махнул рукой, как будто от кого-то отмахивался и сказал: -Ну да ладно, расскажу и начну сначала, чтоб вы знали насколько я был счастлив и насколько... Знать бы когда эту соломку подстилать, чтобы не падать больно. Да разве человеку ведомо то время, когда её стелить? Думаешь так лучше, а оно, это "так", таким боком вывернется, хоть сразу в петлю. Грешным делом, порывался залезть в неё спасительницу,-засмеялся Аркадий,-думал сбежать от душевной боли, да видно не судьба мне было удавиться. Стою на табуретке, уж и с петлёй на шее, а кот подошёл к табуретке, запрыгнул на неё и давай тереться о мою ногу, мол иди, корми меня. Отвлёк от петли. Засмеялся я, подхватил кота и... С тех пор, не-а, не было такого, чтобы хотел на себя руки наложить. Каким я был счастливым, думаю никто и никогда не был таким счастливым. Да видимо за счастье тоже надо платить, да только заплати

Начало. -А-а-а, в нашем полку прибыло? Славненько, славненько. Меня Евгением Петровичем зовут,-протянул руку Ивану, вошедший в комнату невысокого роста худенький мужчина, а точнее, старик. -Иван,-пожал почти что детскую ладонь Евгения Иван Ильич. -Хорошо. Вижу Иван, человек вы непосредственный и это даже хорошо. Люблю людей простых, бесхитростных. -И как это видно?-пожал плечами Иван. -Лицо у вас такое... Как бы это сказать... -Евген, хватит умничать. Без тебя таких умных пруд пруди,- буркнул подвыпивший Аркадий,-Тут у всех возраст мудрости. Под старость лет мудрости нахватались, а доживаем в богадельне. -Вот так всегда, перебьёт, слова не скажи,-улыбнулся Евгений. Похоже Евген не обижался на Аркадия, привык, когда его обрывают,-понял Иван. Со слов Аркадия, человек животное, которое ко всему привыкает. Неужели и он привыкнет? Смирение с участью узника стардома и тот Иван, которым он когда- то был боролись между собой. Кто победит Иван не знал и верить, что привыкнет, не хотелось

-Ну что? Что? Когда ты с ним поговоришь? Он же твой отец, не мой. Вот ты с ним и говори,-остановили Ивана крики Эммы. Нет, не было у него привычки подслушивать, выходил из туалета и услышал. Дверь комнаты сына и невестки закрыта, но Эмма говорила громко, как будто специально, чтобы Иван её услышал и он приостановился. Нет, сначала хотел уйти, подслушивать разговоры... Он же не баба какая, чтобы быть настолько любопытным, но понял, речь о нём, потому ... -Тише, Эмм,-пытался успокоить жену Виктор,-не кричи, поговорю. -Когда? Когда ты наконец скажешь?! Разродишься наконец! Когда!?-нервничала Эмма,- Одни обещания! Сколько можно? Не могу больше. Ты понимаешь, не мо-гу. Думала свыкнусь, нет. Нормальный человек к такому не может привыкнуть. Как хочешь, но сегодня же, сегодня поговори с ним. В конце-то концов, не на улицу же мы его выставляем. Или ты хочешь , чтобы мы из-за него развелись? Он же унитаз через раз смывает! Говори ему, не говори. Жуёт с открытым ртом, чавкает. Раздражает он мен

Начало. Опять пошёл снег. Утро выдалось хмурым. Такое чувство, его тело проснулось, а сам Роберт нет и даже холодная вода, которой он по утрам умывался не взбодрила его. Одна надежда на чай и на работу по уборке снега. Надо прочистить дорожки и откинуть снег по периметру дома. Дом деревянный, особого ухода требует. Очень привык Роберт к дому, казалось и дом привык к нему. Не так давно он в нём живёт, а кажется всегда здесь жил. Так бывает и с людьми. Встретишь человека, поговоришь с ним и кажется ты знал его всю жизнь, а бывает проживёшь целую жизнь с человеком и чужой он, чужой до мозга костей и ищи в нём, не ищи точки соприкосновения душ... Нет, чужой. Через неделю наступит Новый год. Праздник. Все понимают, с его наступлением ничего не изменится, никто не верит в чудо, но все его ждут. Таков человек. В нём навсегда остаётся капелька детства, которая хочет верить в чудо, иначе жизнь была бы скучна, неинтересна, пресна. Пусть не чудо, а его ожидание, но оно скрашивает будни ч

Начало. "За" и "против" мучили Роберта бессонницей. Неужели люди могут так притворяться? Неужели он попал в лапы бандитов, и станет средством их наживы, и дни его свободы сочтены? Бежать? Куда? Если всё так, как он думает, то ему не убежать. Как же плохо, что он не может заглянуть в свою судьбу и узнать точно, по его ли душу рядом с ним Мансур? Или он ошибается и Мансур тот человек, которому действительно нужна его помощь? Если Мансур враг, то после его разоблачения здесь появятся люди, которые скрутят Роберта и увезут в своё логово, а если Мансур друг, то ничего такого не произойдёт. Время, нужно время. Только оно расставляет всё по местам, оно наводит порядок и в мыслях, и в делах, и в душе. Если Мансур уйдёт, а он окажется человеком нуждающийся в его помощи , то он, Роберт этого себя не простит. Мансур должен остаться до тех пор, пока не разъясниться суть его пребывания в доме Роберта. Бессонница со стрессом изрядно поработали над Робертом. Встал он рано, на время не смотрел,

Начало. С подозрением на воспаление лёгких, Мансура забрали в больницу. На утро в палату Мансура пришла медсестра с капельницей. Она вводила в вену Мансура иглу и как-то уж странно и подозрительно посматривала на него. -Всё нормально?-спросил её Мансур. -Можно было бы сказать "нормально", если бы лёгкое не воспалилось. Мансур улыбнулся, брови на лице медсестры подпрыгнули от удивления и она воскликнула: -А я смотрю, ты - не ты! А это ты! Во, дела. А ты не так прост, как мне тогда показалось. Мансур попытался вспомнить девушку, но безрезультатно. Она ему не знакома или когда-то была знакома, но сейчас он её не помнит. Он молчал, как говорится, когда не знаешь что ответить лучше промолчать, чем мямлить в оправдание всякую чушь . Тем более, ему не в чем оправдываться. Или есть в чём? -Ну хватит придуриваться. Слился, а теперь чего уж, я уже и замуж вышла. Мансур пожал плечами, дескать знать её не знает, а она не унималась. -Денис, прекрати уже, останемся друзьями, на том и ... Слуш

Начало. -Маска? А что с маской? О чём она тебе говорит? И какая это маска? -Маска на человеке, на мужчине. Странная и даже страшная. Видимо она меня тогда поразила, если вдруг я о ней вспомнил. "Двуликий Янус-божество", -так сказал мне человек, когда я удивился этой маске, но она скорее была трёхликой и совсем не была похожа на бога древнеримской мифологии, такая отвратительная, привлекающая к себе внимание. -"Почему именно эту маску ты выбрал?"- Спросил я его. Он ответил, что это и есть истинное лицо каждого человека. Что человек постоянно меняет маски на лице и даже трёх масок ему мало. -Погоди, погоди Мансур, не уходи далеко от этого человека, давай поговорим о нём, может ты ещё что-то вспомнишь. Как считаешь, ты знаешь этого человека? -Думаю что знаю, иначе я бы не говорил с ним и откровенно не удивлялся бы его маске. Но я не помню его. Тем более, сейчас я вижу его в маске. - А ты? Ты в маске? Как ты себя видишь? -Да, я тоже в маске. Такие знаешь ли чёрные очки, они скрывают

Начало. Озираясь по сторонам, мужчина покорно шёл рядом с Робертом. Именно покорно, но покорность не всегда была чертой этого человека и это Роберт прочитал в нём. Его поломали, сломали тот стержень, который делал его личностью. Таких тяжёлых случаев у Роберта не было и сможет ли он помочь восстановить человека в человеке, не факт. Возможно здесь нужны настоящие специалисты, врачи, психологи, но в то же время Роберт понимал, нет, он знал, точно знал, не вернут они мужчине его самого. Если начнут лечить его при помощи медикаментов, он навсегда останется инвалидом. И потом, боязнь людей не пойдут на пользу человеку, которого окружат множество людей и не только специалистов по психиатрии, полиция тоже им займётся, а с полицией у него не лучшие воспоминания. Когда мужчина помылся, сбрил бороду, обнажив впалые щёки, на вид ему было приблизительно столько же лет, сколько и самому Роберту. Рубцы от побоев на его теле говорили о том, почему он боится людей и почему боится, что полиция вернё