НИКИ-ТИНА

Как-то наш сын пришёл домой позже дозволенного времени. Открыв дверь, я растерялась. На пороге сидел огромный пёс, а сын поспешно заявил: – Это моя собака Макс. Он будет у нас жить. Вот именно заявил, а не спросил разрешения. И ещё объяснил, что собаку продавал «нехороший» человек, он бил её и обижал. На меня внимательно и жалостно смотрел полугодовалый щенок немецкой овчарки. Шерсть рыже-чёрного окраса была настолько длинной и густой, что выглядел он, как медвежонок. Наша собачонка Джуля прожила в семье уже шестнадцать лет. Две собаки для небольшой квартиры – это многовато. Но что поделать, не выставлять же на ночь глядя на улицу. На следующее утро я улетала на неделю в командировку. – Постарайся до моего возвращения найти других хозяев для собаки, – наказала я строго. Но всё же рано утром перед отъездом в аэропорт сама вывела Макса на прогулку, накормила и поставила ему воду. Пёс вёл себя безукоризненно, послушно выполнял все мои команды. Командировка получилась трудной, о собаке я д

- И домой вовремя, поняла?- Окрик мамы цапнул Маринку за пятки, но она этого уже не заметила. Летела по лестнице, перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки внизу пролета. Скорее во двор! Там девчонки и воля! Наконец-то! Ведь сидеть за инструментом три часа в день даже летом – это же только взрослым в голову может прийти! Зачем? Вот будет осень и тогда – пожалуйста! Все равно на улицу не сунешься. Дождь, слякоть… А сейчас? Ой, люди добрые, – только и гулять! Но мама твердит, что без практики Маринка в консерваторию не поступит. Но ведь это еще когда будет?! Вот и сидит Маринка по утрам, тарабаня по клавишам и подгоняя минутную стрелку на часах: «Давай же ты быстрее! Что так медленно топаешь?» Третий этаж. Маринка спрыгнула с очередной ступеньки и замерла прислушиваясь. Тихо. Значит, можно. Заветная дверь.Только бы хозяева ключи в замке не забыли, а то ничего не увидишь. Так уже бывало. Маринка прижалась щекой к старой обивке и легкий сквозняк прошел по ресницам, когда она загл

— Если к моему приезду её не будет дома, я вызову органы опеки, полицию, всех вызову! — выпалила Дина. — Если ты так поступишь, то ты мне не дочь, — тихо, но твёрдо сказала мать. …Дина и Кристина — сёстры. Дина старшая. Рассудительная, толковая, никаких забот с ней не было родителям ни в детстве, ни в подростковом возрасте, ни, тем более, потом. Сама училась, сама всё делала без напоминаний, маме помогала и вообще чувствовала себя давно уже взрослой. Чего не скажешь про Кристину. Полная противоположность. Родители — Василий Павлович и Наталья Сергеевна её безбожно баловали, ведь она младшенькая, да ещё родилась слабая, недоношенная, всё время с ней приключались разные хвори, ей требовалось хорошее питание, витамины, отдых, игрушки: надо же отвлечь бедного ребёнка от грустных мыслей. Дина «всё понимала». Жалела сестру, тоже проявляла участие, но стала замечать, что со временем та научилась манипулировать родителями, да так ловко, что они ничего не замечали. Но Дина — другое дело. Перед

Алина и Василий собрались в воскресенье посетить театр. Давненько уж не бывали: всё работа да забота… В субботу в областном театре показывали пьесу Булгакова «Бег». Прекрасный автор, знаменитое, интересное произведение. Тем более, содержание несколько подзабылось. По правде говоря, Василию хотелось спокойно провести вечер дома, ехать-то далеко. Лучше бы он посмотрел сериал «Улицы разбитых фонарей». Эх, да ладно, обещал супруге, придётся ехать. Сын уехал на вечеринку с друзьями. Начали собираться в театр. Алина поставила большую кастрюлю с водой на огонь, суп с мясом решила сварить. Пошла в комнату, открыла шкаф, стала вынимать да примеривать кофточки. – Вася, какая мне лучше подходит: розовая или зелёная? – поинтересовалась мнением мужа. – Да обе подходят, надевай любую, что ты копаешься, опоздаем на спектакль из-за тебя, – ответил муж. Он уже сидел в костюме перед телевизором. – Сейчас, сейчас, – ответила Алина, сходила на кухню, вернулась в комнату, надела розовую кофту, побрызгалась

Ирина, после окончания торгово-экономического техникума, проходила практику в старом продуктовом магазине. Работа ей нравилась, всегда с людьми, да и заработок не помешает, и приодеться надо, и подарки родителям купить, с пустыми руками в гости не поедешь. Заведующей магазином, Александре Александровне, нравилась эта ответственная и работящая девушка из провинции, которая пыталась угодить покупателям, не смотря на их сварливый характер. Часто Александра Александровна ставила на пятиминутке в пример девушку. -Вот Ирина у нас просто молодец,-говорила она.-Находит общий язык с самыми строптивыми покупателями и всегда, пожалуйста да спасибо, только от нее и слышно. Берите пример с нее и не грубите покупателям, а делайте, как Ирина,-улыбнулась она.-Я видела, как она плевалась под прилавок и возмущалась, а покупателю улыбнулась и сказала< Пожалуйста>. И это не просто похвала,-добавила заведующая.- Это премия. И она вручила девушке голубенький конвертик с деньгами. Как-то раз в магазин достав

Моросил мелкий затяжной противный дождь. Начало сентября было хмурым и серым, как и люди, собравшиеся на кладбище. Они стояли у могилы, наблюдая за всем происходящим и каждый думал о скоротечности жизни и неожиданной кончины Станислава, такого еще молодого и красивого. Нина Петровна, жена покойного, стояла рядом с сыном Дмитрием, приехавшим из Лондона на похороны отца, и матерью, которая год назад проводила в последний путь мужа, отца Нины. Нина до сих пор не могла поверить в случившееся и осознать, что это происходит наяву. Она ждала, что сейчас все закончится, и она опять станет той Ниной, которую так любил Стас. Нина стояла и думала, как это произошло. Зачем? Стас ушел ночью от инфаркта, без слов, без боли, просто уснул, хотя ни дня не болел и никогда не жаловался на здоровье. Почему? Они ведь совсем молодые, собирались отметить серебряную свадьбу. Зачем Бог наказал их так сурово и горько. Жили дружно и скромно. Но почему именно он? Почему мерзкие люди, убийцы, пройдохи живут, замер

Уютное, новое, ротанговое кресло-качалку, дополнял наброшенный на него с роскошной небрежностью, шикарный плед верблюжьей шерсти, толстый, клетчатый, теплый-теплый, царь пледов. Мечта холодных, зимних вечеров. Женщина положила тонкую руку на спинку кресла, оно послушно легко качнулось, вперед-назад, вперед-назад. Кресло приглашало в гости, в негу и покой, садись дорогая, меня сделали для тебя. -Спасибо, но погоди, дай оглядеться.- Дом был новый, большой и красивый. Можно было пройтись по кругу, заходя в любую комнату. Ширина и высота террасы легко позволяли проехать вокруг дома на велосипеде. Кресло стояло в той части террасы, что выходила на берег Финского залива. С этого места открывался вид, о котором женщина мечтала, и часто видела во сне. До воды метров пятьдесят пустынной, песчаной отмели. В окно нагло стучался, обычный для ноября, питерский снег с дождем. На террасе было тепло, комфортно, немного пахло свежим ремонтом. - Всё как ты хотела, я же угадал? – За спиной женщины раз

Ещё затемно Кирилл Николаевич слыхал, вроде кто-то шастает вокруг дома. Он оторвал голову от подушки и прислушался. "Тихо. Можа, медведь?" "Да нет, кабы Потапыч сюда добрался, так шуму бы наделал поболе. Либо волки?" С рассветом Кирилл Николаевич засобирался к коровке, раньше Варька её доила, но нынче с новорождённой ей надлежит возиться. А у бабки ноги совсем негожие и хозяин сам взял на себя эту обязанность. И только мужчина показался на пороге, как его тут же скрутили двое и затащили снова в хату, а выбитая из рук доёнка под молоко, так и покатилась по мёрзлой землице. - Ружьё есть? - грубо спросил один из нападавших. - Есть. - сразу признался старик. - Вон, на гвозде у входа. А в сенях еще висит, за тулупом. Подхватившиеся женщины во все глаза смотрели на непрошеных гостей, но Кирилл Николаевич давал им знаки, чтобы помалкивали, вроде в рот воды набрали. В сени за ружьём мужики вышли вдвоём ,и тогда Варвара Петровна напала на мужа, произнося каждое слово шёпотом: - Зачем ты и Варь

Виктория, шла с рынка с полной сумкой. Наконец-то нашла время сходить на рынок, купить телятину, овощи и главное яблоки, из всех фруктов она любила больше яблоки, иногда сливы, но яблоки ела постоянно. Вот и сегодня с полной сумкой она стояла и не могла перейти дорогу, а машины всё шли и шли. Она медленно пошла, чтобы не терять время и перейти дорогу прямо около остановки. Задумалась: «Что-то сын перестал звонить, позвонить самой? По телефону разве поговоришь?». Ну вот,. Кажется, машин нет, вот и остановка, и автобус как раз подходит! Толчок, визг тормозов, сумка полетела в сторону. Она не поняла, почему она сидит на земле. Из красной машины выскочил мужик с бешеными глазами, что-то орал, потом схватил ее в охапку, втолкнул в машину, вслед полетела сумка. Пока она приходила в себя, машина уже ехала. Мужик продолжал орать, что тёткам, которые не видят и не слышат, надо сидеть дома на печке, - старым перечницам. - У меня нет печки, - Произнесла она, переводя дух, - Я не перечница и не