Вася Бернер

Утром ветер никак не хотел униматься, он свистел и выл в каменной кладке СПСа, гонял по горе пыль, песок и каменную крошку. После восхода солнца воздух немного потеплел, перестал колоть пронзительными холодными иголками, но приятного всё равно было мало. Мы отворачивались от постоянного плотного воздушного потока, кутались в плащ-палатки, пытались пристроиться за стенками и поесть чего-нибудь, желательно без песка на зубах. Внизу, за рекой, выла движками и пылила колонна техники. За вчерашний день мы прошли от Барака некоторое расстояние. Теперь бронегруппа выдвигалась на наш рубеж по дороге на дне ущелья. Из соседнего с нами СПСа вылез Витя Щербина. Рожа у него за сутки обросла серой щетиной, в щетину набилась горная пыль. Витёк стал похож на какое-то чудище, наверное, на такое же, как я. Не знаю, что его сподвигло, но он вылез из СПСа, уселся на песок и затеялся разбирать пулемёт ПКМ. Витя поднял крышку ствольной коробки, вынимал детали, одну за другой, нежно и вдумчиво протирал их л

На высоту 2411 Седьмая рота забралась в полной темноте. От кишлака Вумарз, с отметки 2065 м.н.у.м., бойцы прошагали 909 метров. Максимальный уклон 71,9% Средний уклон 36,7% Увеличение высоты 346 м На горе солдаты принялись располагаться на ночлег. В качестве обязательной программы требовалось устроить какие-нибудь укрытия, иначе с наступлением светлого времени суток душманы могли «поиграть в тир» с любой горки на которой не было Девятой или Восьмой роты прикрытия. К моему глубокому огорчению, у нас было всего две роты прикрытия, а горок расплодилось вокруг дохрена и сверху. И душманов тоже. Это Панджшер, дядя! Вымотанные подъёмом бойцы ёжились в мокрых от пота гимнастёрках под пронзительным горным ветром, пытались в темноте хоть что-то сообразить насчет ночлега. Проще всего было попробовать найти и использовать ранее построенные укрепления (СПСы - стрелковые полевые сооружения), но они могли оказаться заминированными. За время приключений в горах я успел сделать печальное личное наблюд

По команде Замполита Седьмая рота прекратила гулять по кишлаку Вумарз и подалась в горы на ночевку. Время поджимало нас, заставляло поторапливаться с подъёмом, но уставшие солдаты тащили набитые железом вещмешки, как шахматисты: е-два, е-два. Чем ближе к экватору находится точка на глобусе, тем быстрее там проваливается за горизонт солнце по вечерам. Соответственно, быстрее наступает тёмное время суток. Кишлак Вумарз, расположен гораздо ближе к экватору, чем моё любимое Бухалово, а также Убля, Вобля и другие географические объекты, широко известные в русскоязычном мире. По причине близости мерзопакостного экватора, темнота подкралась к нам слишком рано, на часах было какое-то смешное, детское время, может быть несчастных семнадцать-тридцать, а солнце уже приладилось спускаться с небосвода за горы, в чашу Чарикарской долины. Были бы мы сейчас в Минске, а ещё лучше, в привычном для меня Бухловске, у нас имелось бы в запасе почти три часа светлого времени до наступления темноты. Для измуч

На окраине кишлака Вумарз наша рота «паслась» в винограднике примерно час. Многие бойцы были призваны из сельской местности Узбекистана, а значит, понимали толк в сельскохозяйственных культурах. К тому же они являлись «старослужащими» и показывали пример «молодняку», как надо себя вести «на выпасе». Благодаря их глубокой внутренней культуре, плантация винограда понесла минимальный урон, мы почти ничего не сломали, единственное что сделали – поделились с душманами урожаем в свою пользу. Местных жителей в Панджшере не было, их эвакуировали власти Афганистана, поэтому виноград принадлежал душманам, а мы немножко у них «отщипнули долю малую», может каких-то несчастных три или четыре центнера. Не сдохнут они от такой потери, а если вдруг сдохнут, ну дык нам Комбат Есипенко именно это и приказал при постановке боевой задачи. На наше счастье, по итогу выполнения боевой задачи в винограднике, никто из наших солдат не пострадал. Обычно, после обжорства немытыми фруктами и ягодами, народ жестко

Седьмая рота медленно поднималась по раскаленному солнцем каменистому склону. Второй взвод, во главе с Рогачёвым, ценой неимоверных усилий поднялся на триста пятьдесят метров от уровня реки Панджшер. Это были не самые крутые горы, а всего лишь прелюдия к ним, однако мне и этого хватило, я с ужасом смотрел на маленькие фигурки бойцов Девятой роты, двигавшихся вверх, в даль, к страшным коричневым скалам. Блин, какой архангел-мучитель занёс каждого из них в горнострелковый батальон? За что им такое наказанье? Наша рота двигалась не по самым жутким кручам, тем не менее, Рогачёв очень быстро выбивался из сил, объявлял привал, заявлял, что в ногах правды нет – она где-то между, после чего садился на тропу, хрипел лёгкими, матерился, проклинал жару, тяжелый вещмешок, хозяина вещмешка и всё, во что попадал взглядом. Казалось бы – чего там такого! Подумаешь, триста пятьдесят метров! Начали мы подъём с высоты 2005 м над уровнем моря, прошагали километр при этом поднялись на высоту 2355 м н.у.м.

Во время проведения построения, постановки задачи и инструктажа, тяжеленные вещмешки валялись на каменистом пляже, у нас под ногами. Если бы они висели на наших плечах, наверное, вдавили бы нас своим весом в грунт «по пояс». После команды Майора Зимина, бойцы подняли с камней «поклажу», с матюгами и прочими «прибаутками» загрузили себе на спины, выстроились в колонну по одному и двинулись в сторону бетонного моста. Рогачев шагал по каменной россыпи, я следовал за ним на расстоянии семи метров, как он приказал. Пулемёт я взял в «положение при стрельбе на ходу», согласно «Руководству по 5,45-мм … ручному пулемёту Калашникова» то есть повесил за ремень на правое плечо, стволом вперёд, дослал патрон в патронник и потопал: топ-топ-топ… четыре шага - вдох, один шаг – выдох, четыре шага - вдох, один шаг - выдох. Вот оно, блин, началось! Началась Первая боевая операция! По мосту мы перешли через реку Пандшер, упёрлись в склон горы. По нему вверх уходила тропа. Длинная вереница зелёных, сгорбле