Легкое чтение: рассказы

― О, Варька, молодец, хороший себе завтрак сделала. Овсянка на воде? Без сахара? ― сказал Андрей, заходя на кухню. ― Да, на воде и без сахара, как и положено худеющей, ― вздохнула Варя и съела вторую ложку ненавистной каши. Андрей достал из холодильника колечко ароматной копченой колбасы и откусил с аппетитом. ― Хлеб свежий у нас есть? Белый, который с семечками? ― Есть, я вчера специально для тебя купила. Возьми в хлебнице. ― Ох, вот не жена, а просто золото. Спасибо, люблю тебя. ― Правда любишь? ― Конечно. Но вот похудеешь, и буду еще больше тебя любить. Андрей отрезал кусок хрустящего хлеба с семечками и, помахивая колечком колбасы, отправился в комнату смотреть телевизор. Варя осталась один на один с тарелкой безвкусной каши и вздохнула еще раз. До чего же ей невкусно, и как хочется сейчас поесть то, что правда любит: колбасу, хлеб, майонез, пирожок, а потом еще чай с вафлями или рулетом. Но нет, она в очередной раз встала на путь похудения и не готова отступать. И не потому, что е

― Пожалуйста, забери ее! Я так больше не могу. Ни секунды не выдержу. Умоляю, забери! ― Дианочка, что случилось? Кого забрать? ― Машу забери. Я так больше не могу! ― Диана, я ничего не понимаю! Что-то случилось? Я приеду через час. Но ты объясни, что происходит! ― Я просто больше так не могу… Эвелина держала телефон в руках, нервно поглядывая на время. Двадцать минут назад ей в слезах позвонила Диана. Эвелина не была ей сестрой, их вообще не связывали родственные узы. Но они были лучшими подругами еще с детского сада… * * * Диана родила Машу четыре года назад. И почти сразу после выписки из роддома муж собрал вещи и ушел жить к другой женщине. «Я не думал, что с детьми так будет сложно», ― сказал он на прощание и захлопнув за собой дверь. Диане пришлось проходить весь путь материнства одной. Маша была «ручным» ребенком, хвостом ходила за матерью, да и спала крайне плохо. Как только дали место в саду, Диана сразу же побежала к делопроизводителю зачислять дочь. Уже через две недели Маша

Григорий струсил, когда узнал, что девушка младше него на целых двенадцать лет. Ему тридцать, ей — восемнадцать. Да, она совершеннолетняя, в ее сторону можно как минимум смотреть, но все же разница в возрасте смущала. Плюс — она еще и студентка, пришедшая к нему учиться. С какой стороны ни глянь — некрасиво, непорядочно, неприлично. Ну вот что он сможет предложить ей, той, которая так мистически ворвалась в его жизнь? Он ей должен дисциплины читать, разработку рудных месторождений преподавать! Должен зачеты и экзамены принимать, конспекты проверять, а не думать о том, какой у нее чудесный медный оттенок волос и безмерно красивые малахитовые глаза. А мистика заключалась в том, что он видел Нину до того, как она стала студенткой техникума, где он преподавал уже пятый год. Случилось это за два месяца до ее поступления. Григорий, глядя из окна трамвая на толпу пассажиров, выхватил взглядом миниатюрную красавицу, щурившуюся от солнца. И его словно током ударило тогда: «Мне бы такую встретит

― Оль, ну ничего страшного, чуть потеснишься. Это же твоя родная сестра, ― в голосе матери не было и намека на просьбу, это был приказ. ― Мам, что, значит «потеснюсь»? Это наша квартира, мы живем здесь с Кириллом, куда нам тесниться? ― Ну а что ей ― в общаге это прокуренной ютиться? А снимать мы не потянем. Ты видела, какие сейчас цены на съем? Все! Я сказала: Вика будет жить у тебя. И мне так спокойнее. Ребенок будет под присмотром. ― Мам, мы так не договаривались! ― Сейчас договорились. Мы семья, и должны помогать друг другу. ― Что? Семья? Кто бы говорил. Вспомни, как… ― Все, мне некогда. Как билеты возьмем ― я тебе сообщу. Разговор оборвался. Оля стояла по среди кухни с телефоном в руке и не могла поверить в то, что сказала мама. Она была в шоке от наглости и беспардонности родственников. Впрочем, чему тут удивляться… * * * Оля всегда была нелюбимой старшей дочерью. Когда мать второй раз вышла замуж и родила Вику, Оле пришлось резко повзрослеть. «Ты уже большая, и должна мне во всем

— Мне с тобой скучно, — заявил муж. — Ты совсем обабилась. Располнела. Я не хочу искать другую, и у меня никого нет на стороне, клянусь. Но и продолжаться так больше не может. Я хочу восхищаться своей любимой женщиной. А тобой я восхищаться увы, не могу. Марина часто заморгала, пытаясь согнать с глаз слезы. Вот как муж отплатил ей за почти пятнадцать лет совместной жизни! — И что ты предлагаешь? — спросила она. — Разводиться? — Думаю это будет лучшим решением... — А дети? — Я буду им помогать. Забирать на выходные. — Вот так просто! — зло оскалилась Марина и смахнула слезы. — Тебе наскучила жена, и ты готов бросить детей! Стать воскресным папой! Нет у тебя ни стыда, ни совести... * * * Марина и Сережа познакомились на свадьбе. Троюродная сестра Марины выходила замуж, а среди приглашенных со стороны жениха был Сережа. Несмотря на разницу в десять лет, Марина сразу поняла, что Сережа — ее судьба. Умный, галантный и образованный, он походил на принца из сказок. — Эх, куда тебе за такого з

Зима пришла неожиданно быстро. Вчера ещё была унылая слякоть, грязные лужи, холодный ветер, а сегодня двор покрылся пушистым белым одеялом, и сугробы выросли почти до колен. Воздух стал звенящим, морозным, пропитанным запахом дыма из чужих труб. Серёжа стоял у окна и рисовал пальцем узоры на запотевшем стекле. Каждый год зимой стекло покрывалось тонким слоем льда, и он любил царапать его ногтем — получались снежинки, хоть и не такие красивые, как настоящие, зато его, личные. Он любил зиму. Особенно такую — пушистую, сверкающую. Ему казалось, что снег светится изнутри, и если присмотреться, то в каждом сугробе можно увидеть крошечных невидимых фей. Они прятались между искрящимися снежинками, перелетали с сугроба на сугроб, оставляя за собой тонкие, едва заметные следы. Иногда, если долго-долго смотреть, можно заметить, как кто-то невидимый шевельнул снежинку или тихо вздохнул, поднимая лёгкую пудру морозного воздуха. Феи наверняка жили в самых больших сугробах, кутались в снежные одеяла

— Ты сегодня особенно хороша. В этом красном плаще, словно героиня из фильма про любовь. Хотя почему из фильма. Ты и есть героиня. Да и история наша — один в один как в кино. Правда, непонятно пока, с хорошим концом или плохим, — медленно и даже немного грустно сказал Александр. — Хм, — беззаботно улыбнулась Марина, расстегивая тот самый плащ, — смотри, милый, а у меня под ним почти ничего нет... Сегодня она действительно была особенно хороша. Белая блузка, на которой едва застегнуты только пара нижних пуговиц, короткая юбка. Такая, что казалось, она вот-вот оголит ее прекрасные длинные ноги полностью. Туфли на шпильках. Эти туфли выглядели одновременно и изящно, и вызывающе. И они безумно шли Марине. И чулки! Ах, именно эти чулки так сводили с ума ее страстного любовника. Красивые, шелковые, отделанные шикарным дорогим кружевом, да еще и на подтяжках. Именно чулки когда-то давно, лет десять назад, так зацепили Сашу, что он до сих пор не мог налюбоваться своей красавицей, не мог наслад

Александр Сергеевич Петров за всю свою жизнь дрался раз пять, не больше. Не любил, да и попросту не умел. И кто бы мог подумать, что его последняя драка состоится в таком неподходящем месте, как это. Ну правда, кто же устраивает потасовку на ступенях в ожидании Самого Главного Суда? Но причина была более чем уважительная — Лена! *** Лена была любимой женой Саши. Его вторым крылом, половинкой души, единомышленницей и просто его женщиной. Она появилась тогда, когда он уже окончательно смирился с тем фактом, что всю жизнь проживет один. Если уж в юности с женским полом не сложилось, так чего ожидать в преддверии сороковника. Саша и раньше-то был, как говорится, «обнять и плакать». Худенький, маленький, очкастенький. Правда, умный. Так всегда говорила его мама, светлая память. Но и ум у Александра был какой-то непрактичный. Он много читал, много знал, увлекался астрономией, но вот как все это применить на практике, понятия не имел. Хорошо хоть мама в свое время настояла на экономическом об

Начало здесь> Утро понедельника для Марины всегда было тяжелым, и это не оказалось исключением. Она шла на работу и ненавидела весь белый свет. А еще день хлебный, значит, и народу будет толпа. У магазина ее ждал Петр. Марина даже шаг сбавила. Что ему снова надо? Но мужчина имел вид помятый и покаянный. — Марин, я того… Извиниться. Что-то нашло на меня. Ты уж извини. Марина улыбнулась. — Да ладно, проехали. Чего потрепанный такой? — Ай, вчера друзей старых встретил, посидели немного. — Так может, пивка? Петр замялся на минуту: — Да я без кошелька. Просто извиниться хотел. — Ну, занесешь потом… Петя взял пивка, потом подумал, и водочки добавил. — Ну, я забегу, ты до скольки? — До семи. — В семь и забегу. Петя подмигнул ей, а у Маринки резко настроение вверх пошло. А что? А вдруг? Вдруг и у нее получится стать, наконец, счастливой. Что было, то прошло… Петя к семи не появился. Зато появился с утра через день. Вид снова помятый… — Марин, ты это, не обижайся. Друг зашел, никак не мог уйти.

Марина с силой захлопнула дверь. По-другому она просто не закрывалась. Нет, ну сколько раз можно говорить, чтоб поправили? — Мариночка! Мариночка, постой, не закрывай! Марина шумно выдохнула, кого там еще черти несут? Ее рабочее время закончилось. Посмотрела на дорогу. Ну, точно, тетка Курьяниха бежит, только пыль столбом. Марина не то чтобы не любила ее, а старалась не пересекаться. Когда-то, по молодости, встречалась с сынком ее, Петькой. Гуляли, у речки сидели, а потом он в город уехал. Маринка ждала, ждала, пока не услышала, как Курьяниха бабам говорит: — Да зачем эта деревенская ла.худра моему Пете? Он в городе с хорошей девушкой встречается. Даст бог, поженятся, и останется Петя в городе. Маринка тогда, как слова эти услышала, хотела в город ломануть. Разбить нос этому самому Пете, но бабуля отговорила. Правильно сделала, конечно. А то Маринка, когда злая, может таких дел натворить. Бабули нет уже несколько лет, Маринка уже давно взрослая, Петьку один раз только и встретила, года