Дом рассказов Александра Райна

предыдущая часть До дома возбужденный Супов бежал вприпрыжку. В голове все смешалось, и адреналин хлестал через край. А еще Петрушкин сказал ему, что монетка одноразовая, и, как только желание исполнится, она тут же исчезнет. Это был один-единственный шанс. Оставшуюся часть ночи Иван провел без сна. Он ведь уже и не надеялся, что кто-то возьмет кисть и примется перекрашивать его черные жизненные полосы в белые. Вдруг вспомнился тот самый день, когда он познакомился с Петрушкиным и остальными обитателями парка. *** В тот вечер Суповы должны были встретиться в парке после работы и вместе пройти те самые десять тысяч шагов, а тут диагноз… Вернее, про диагноз Иван догадывался, просто ждал подтверждения, вот и дождался. Вспомнил, как мать три года за отцом ухаживала, пока сама не выгорела вместе с ним, и задумался. Сложив в голове два и два, он сделал вывод, что ни к чему вместе дожидаться, когда закончится действующий период его лицензии без возможности продления. Пиратскую версию своей ж

Ваня Супов бежал со всех ног. Большая стрелка наручных часов неумолимо приближалась к двенадцати, и если опоздать хотя бы на полсекунды, то двадцать пятый час не настанет. Вернее, настанет, но пройдет мимо, и придется ждать еще сутки. А Супов ждать не мог ― ему позарез нужно было сегодня встретиться со старым другом. Перепрыгнув через клумбу, как опытный барьерист, он приземлился прямо на хвост собаки, отчего та взвизгнула, но Иван не мог остановиться и попросить прощения, хотя и очень хотел. Он пообещал себе, что в следующий раз принесет псу колбасы, если тот снова заночует здесь. Часы показывали без одной минуты полночь, и Супов уже почти достиг дыры в заборе, которая и вела в тот самый двадцать пятый час. Он молил всех возможных богов, чтобы ленивая дирекция парка оставалось такой же ленивой и дополнительный прут не вырос на месте прохода. Со стороны главной аллеи доносились какие-то голоса: громкие и явно нетрезвые женщины заливались истеричным хохотом, им аккомпанировал агрессивны

Все началось с того, что из китайской командировки вернулся журналист Иван Дыров, отправленный туда для взятия интервью у мастера акупунктуры Ляо Чхуня три года назад. Газета, отправившая Дырова, обанкротилась спустя месяц, и его не смогли вернуть домой за счет организации. Дальнейшая судьба Ивана была неизвестна до этого самого дня. Вот несколько видео- и аудиовырезок с допросов за ту неделю, что Дыров провел на родине. В день возвращения Ивана двое слесарей-рецидивистов из управляющей компании, Петров и Иванов (фамилии изменены), решили проникнуть в его пустующую несколько лет квартиру. Мужчины давно следили за объектом и планировали кражу со взломом. Дальше история будет описана с их слов. — Ну, мы ни на что особо не надеялись, максимум какие-то мелкие бытовые приборы, цветмет, может, иконы. Хотели наскрести на литр живительной амброзии, может, на два. На дело решились после дня рождения Вадика (имя изменено), души и тела наши страдали. Никто, разумеется, не предполагал такого разви

Когда Дима предложил отдать наши последние деньги нищему, я, не зная, как реагировать, просто посмеялся и сказал, что нам тогда придется топать до дома пешком. Диму этот ответ, кажется, устроил, так как через минуту он уже поддевал пальцем последний рубль, что никак не хотел выбираться из маленького кармашка кошелька на этот собачий холод. И я его полностью понимал. В такую погоду хотелось ехать домой, сидя в нагретом печкой салоне какого-нибудь Uber’a, но никак не топча заветренную грязь из песка и подтаявшего снега. Лохматый бомж в прожженной сигаретами синей болоньевой куртке и коричневых вельветовых брюках принял деньги как-то безучастно, в ответ лениво осенив нас неполным крестом, невнятно пробормотав что-то о благодарности Всевышнего и нашем вечном здравии. Убрав деньги во внутренний карман куртки, он снова вытянул руку, повернув желтой ладонью кверху. ― Не, ну ты смотри на него. Да он же пропьет все! ― не в силах смириться с утратой, набросился я на Димку, когда мы отошли от муж

Поезд Новый Уренгой — Оренбург еще не тронулся с места, а проводницы уже прикидывали, сколько литров омолаживающего крема нужно заказать к ближайшей остановке, когда увидели, как из здания вокзала в их сторону движется детский вокально-инструментальный ансамбль в составе двенадцати человек и при полном вооружении. Вскоре к поезду стали стекаться пассажиры с мелкими животными, громогласные вахтовики со звенящими пакетами и охочие до общения одинокие пенсионерки. Говорят, что для прохождения ускоренного курса тибетского монаха, достаточно проехать этот маршрут туда-обратно в роли проводника и ни разу не повысить голос. Вскоре двери закрылись, зашуршали пакеты с постельным бельем, затрещал пластик быстрорастворимых супов с запахом нефти и курицы. Титан с кипятком был опустошен за семь минут, а ведь люди еще даже не открыли чай. Первый звоночек прозвенел через полчаса, вернее, это был не звонок, а валторна. — Простите, у нас выступление, детишкам надо репетировать. Мы не сильно громко, мож

Масоны, иллюминаты, тамплиеры… Все эти тайные организации, имеющие власть и инструменты давления на общество, — просто дети по сравнению с куда более древним, сильным, масштабным орденом, о котором мы никогда не говорим с придыханием и никогда не стремимся узнать его тайну. А все потому, что вступить в него очень просто и оно способно открыть перед вами такие двери, о которых масоны могут только мечтать. Дима Доскин не хотел брать этого пучеглазого дистрофика, чья порода звучит как название болезни или индейского племени. Друг вместе с женой решили погреть свои тушки в Египте и как следует прожарить их до золотистой корочки, но вот чихуахуа брать с собой почему-то не захотели, а ведь собачке тоже нужен отпуск. Может, испугались, что псу не понравится отель три звезды, а может, из соображений безопасности — июльское солнце в Африке могло превратить животное в реальный хот-дог. В общем, кое-как уговорили Доскина пострадать пару недель во имя чужого счастья. — Главное, не наступи на него

В Калининграде меня в первый же день напугали, что после восьми вечера лучше держаться освещенных улиц, а в идеале вообще прогуливаться в салоне такси класса «комфорт» в сторону дома. Мол, в темных закоулках встречается обозленная и недружелюбная публика, которая, к слову, не любит туристов. «Лучше представляйся местным, иначе могут предъявить», — сказал мне человек и перекрестил на прощание. Мне было жаль терять вечер, к тому же у меня с детства имеется тяга к приключениям, а приключения — материя сложная, они всегда связаны с риском. Кто не рискует, тот не пьет пиво в десять вечера в потенциально опасных местах. В общем, я очень хотел отведать местного пивка, послушать музыку и решил догулять до одного из кабачков. Оказалось, что найти работающий бар в Калининграде в десять вечера в четверг не так-то и просто. Везде было либо закрыто, либо вот-вот закроется. Ноги завели меня в какой-то темный переулок, где очертания кабака угадывались лишь под определенным углом, а люди выходили из д

У Толика Мохова запела жена. Лучше бы во втором слоге была «и», но там именно «е». Жена начала петь. А главное — так внезапно, после семнадцати лет совместной жизни, когда, казалось бы, друг про друга знаешь такое… что проще застрелить, чем развестись. Обычно звука лишнего не издаст, всё в себе держит. Даже в постели Толику всегда казалось, что он домогается библиотекаря (ну или наоборот), а тут вдруг пение. Поначалу это было безобидным и даже забавным увлечением. Вечера в кругу семьи начали отдавать аристократичностью. Жена брала уроки вокала, по вечерам музицировала на ноутбуке и писала стихи; в воздухе звучали рифмы будущих хитов: «Муж — моей душе холодный душ» или «Анатолий, Анатолий, где конец твоих историй?». Толику нравилось. Он слушал, как поет его немного охрипший соловей, и радовался тому, что жена у него не скучная серая домохозяйка, как у большинства знакомых, а вполне себе увлеченная и обеспеченная целью личность. Об этом он вскоре пожалел. После работы жена все чаще пропа

Ноги сами завели Валеру в строительный отдел. Он ничего конкретного покупать не собирался, просто ходил между рядами со скучающим видом, когда на глаза ему попалась забавная штора для ванны с зелеными котиками. Он уже было протянул руку, чтобы пощупать материал, как вдруг сзади раздался очень серьезный голос: — Не трогай. Сделай два шага назад, развернись и уноси ноги. Валера был не из пугливых, его спортивное телосложение и поставленный удар позволяли дать отпор практически любому хулигану. Повернув голову, он краем глаза заметил болезненного вида существо с замученным взглядом, худым лицом и совершенно белыми волосами. Существо являлось человеком, вернее, тем, что когда-то было человеком. С его плеч свисали какие-то разноцветные лохмотья, покрытые засохшими волдырями монтажной пены. Ногти на руках тоже были разного оттенка: красные, желтые, белые — словно маникюр ему делал клоун. Позже Валера догадался, что это была засохшая краска. От человека несло крепким запахом санитарного герме

Сегодня я чувствовал себя так же, как в веселые студенческие годы: пять минут сидел и смотрел в стену, пытаясь вспомнить, где ночевал вчера и как выглядел мой номер. Начал издалека — почему-то сначала вспомнил завтрак в казанской столовой, а потом мысленно дошел до момента, когда ввожу код на двери. И вот я уже раскладываю вещи и стою под душем, смывая с себя букет ароматов поезда, биг-ланча и такси. События и места так смешались в голове, что внутренняя матрица начала давать сбой, и я стал допускать критические и кретинические ошибки. Например, утром я со стопроцентной уверенностью сунул ключ в личинку замка совершенно чужой двери, будучи убежден, что живу на третьем этаже, а не на пятом, как это было в Ульяновске. Стоял как идиот, упершись лбом в дверь, пихал невпихуемое и злился вслух на «дурацкие замки». А по факту перепутал не просто этажи, а квартиры в разных городах. Нумерация была похожей, и я затупил. Слава богу, дома никого не было — или они сделали вид, что их нет, чтобы стр