Код красоты

— Я подходила к нему, просила: дайте мне любую работу. Хоть эпизод. Хоть крошечную роль. А он, даже не глядя в глаза, отвечал: «Это решают режиссёры». Ни благодарности, ни прощания. Только холодная вежливость, — вспоминает актриса Елена Папанова. Сейчас ей — 70. Она — дочь легендарного актёра, которого знала и любила вся страна. Но в театре это давно не заслуга, а, скорее, помеха. Елена никогда не «пробивалась» через связи. И, возможно, именно это однажды сыграло против неё. Она с детства знала, что будет актрисой. Росла за кулисами, слушала папины рассказы — о войне, репетициях и премьерах. Но когда впервые решилась озвучить мечту, мама сразу охладила пыл: «Ты некрасивая. Героинь не сыграешь». Слишком простое лицо, слишком «домашняя» внешность — не для афиш. Девочку это ранило, но не остановило. — Ну и что, что не героиня. «Страшненькие» в театре тоже нужны, — спокойно сказала тогда Лена и пошла к своей мечте. Провал на экзаменах в МХАТе стал ударом, Алла Тарасова лично заявила: «Вы о

— Кто это вообще? — написала Виктория Боня в ответ на выпад девушки, которую теперь называют «невестой Лепса». А мы — зрители этого многоактного шоу — снова принялись обновлять ленту. Потому что когда светская хроника скатывается в личные обиды и намёки на «3 тысячи евро», становится и неловко, и любопытно одновременно. И да, это та самая Аврора Киба. Та, что недавно наехала на Киркорова, а теперь — на Боню. Причём с размахом. Если вы вдруг пропустили первый акт этой мыльной оперы, напомню: всё началось в шоу «Мастер игры». Филипп Бедросович не сдержался и резко поинтересовался, зачем «эта девочка» пришла на проект: «Ты же понимаешь, что как личность не существуешь?» Аврора — не из пугливых. Ответила на «наезд» уверенно: «Я выросла как принцесса. Образована. Из обеспеченной семьи. Лепс делал мне предложение четыре раза». Звучало дерзко. А дальше — больше. В шоу «Злые языки» Виктория Боня с присущей ей лёгкостью рассказала о судьбе отца Авроры. Мол, обанкротился, ушёл, долги остались. У

— Я тебя спасу! — сказал он, обнимая её в падающем лифте. Тогда Люба впервые подумала: вот он, тот самый. Она ещё училась во ВГИКе, когда произошёл тот случай. Лифт, в котором они с Марио Риберо спускались после визита к знакомым, неожиданно сорвался и пролетел несколько этажей вниз. И в момент, когда могло случиться непоправимое, юноша из Колумбии инстинктивно прижал Любу к себе, прикрывая собой. Лифт чудом остановился. А она поняла: с ней человек, который ради неё готов на многое. Путь к сцене для Полехиной оказался ни лёгким, ни прямым. После школы она, как просила мама, поступила в харьковский техникум, чтобы получить «нормальную» профессию. Но уже через год всё бросила — и, ничего не сказав родным, поехала в Москву. Во ВГИК опоздала, приём уже закончился. Осталась без крыши над головой. Устроилась дворником, получила крошечную комнату в подвале и начала готовиться к следующему году: днём мела улицы, а вечерами заучивала монологи, тренировала дикцию с камушками за щекой. Настырная,

— Почему бывшая? Ты не моя бывшая, ты моя настоящая. Я тебя люблю, — произнёс с полуулыбкой Прохор Шаляпин, глядя Анне Калашниковой прямо в глаза. А она засмеялась в ответ, легко и привычно: — Приняла бы обратно… у него тоже очень много квадратных метров! Всё выглядело как очередная шутка в эфире с продюсером Герой Иващенко. Но в голосе слышалась странная смесь иронии, ностальгии и чего-то ещё, что сложно точно назвать. Может быть, воспоминания? Когда-то их называли самой обсуждаемой парой российского шоу-бизнеса. Роман начинался красиво, развивался стремительно, а закончился громко и болезненно. Они ровесники. Она — эффектная блондинка с амбициями. Он — певец с тягой к драме и женщинам постарше. Их история стала шоу, кульминацией которого стал тот самый тест ДНК: ребёнок Анны оказался не от Прохора. Хотя... он знал. Он ушёл громко, с обидами и обвинениями. Она — не менее эмоционально, с рассказами о договорённостях и подставе. В итоге Калашникова стала героиней мемов и таблоидов, а Ша

Она родилась не в Голливуде, а в Альбукерке, штат Нью-Мексико. В юности Лорен Венди Санчес мечтала о телевидении, писала для студенческой газеты, потом освоила эфиры, получила лицензию пилота, основала аэрокинокомпанию и вела репортажи с вертолёта. У неё трое детей от двух мужчин и ни капли иллюзий. А в 55 лет она вышла замуж за одного из самых богатых людей планеты. 27 июня 2025 года на острове Сан-Джорджо-Маджоре в Венеции Лорен Санчес стала женой Джеффа Безоса. Свадьба длилась три дня, а весь город превратился в площадку для одного из самых громких торжеств года. Кто-то назвал это браком по расчёту. Кто-то — зрелой историей любви. А кто-то просто шепнул: «Он купил ей Венецию». Знакомство с миллиардером произошло благодаря бывшему мужу Лорен — голливудскому агенту Патрику Уайтселлу. Он познакомил её с Безосом на одной из вечеринок по случаю их совместного проекта. Тогда Лорен была замужем, а Джефф — в браке с Маккензи Скотт. Уже в 2019 году в сети появились сообщения о разводе Безоса

— Думаю, я сейчас опозорюсь на всю страну, но… — SHAMAN сделал паузу, как будто взвешивал каждое слово. Зал замер. А потом он выдохнул: — Мы пара. Мы вместе. Мы любим друг друга. Так начался роман, о котором теперь говорит вся страна. Ярослав Дронов, он же SHAMAN, — артист, которому не привыкать к вниманию. После громких хитов, государственных наград и сотен сольников он стал не просто певцом, а символом новой волны патриотической эстрады. Но одно дело — слушать его песни, и совсем другое — следить за личной жизнью артиста, которую скрыть почти невозможно. А она, надо признать, у SHAMAN бурлит не меньше, чем график гастролей. Объявление о романе с Екатериной Мизулиной прозвучало эффектно: сцена, зал, поцелуй, громкое «мы вместе». Казалось бы, о чём тут спорить? Но публика разделилась. Одни восхищались смелостью пары, другие шептались: не пиар ли? В новой программе «Судьба человека» SHAMAN честно признался: до предложения руки и сердца пока не дошло. И причина не в сомнениях, а в зрелом

— Всё хорошо. Всё будет хорошо, — тихо шептал он жене в полутёмной комнате. — Я придумал Ассоль. Значит, не зря жил. Каждый год в ночь выпускных в Санкт-Петербурге по Неве идёт корабль с алыми парусами. Он появляется сквозь темноту под светом прожекторов, словно выходит из самой повести Александра Грина — сказки, которую знал каждый ребёнок в нашей стране. Но тот, кто её сочинил, прожил совсем не сказочную жизнь. Он умер в нищете, почти забытый… Александр Грин, тогда ещё Гриневский, родился 11 августа 1880 года в маленьком провинциально городке под Вяткой, в семье ссыльного польского дворянина и русской медсестры. Отец пил, был груб с сыном. Мать, измученная болезнью женщина с пророческой тоской в глазах, однажды сказала маленькому Саше: «Ты будешь бродягой». И она оказалась права. Когда мальчику было двенадцать, мама умерла от туберкулёза. С новой женой отца отношения не сложились. Грин рос одиноким, нелюдимым. Его прозвище в школе — Грин-блин — позже превратилось в литературный псевд

Она могла бы стать легендой театра, блистать на голливудских вечеринках, жить в замке с любимым мужчиной. Но вместо этого Изабель Аджани выбирала одиночество, сцену и своих демонов. 27 июня актрисе исполняется 70. И даже сейчас, когда она появляется на публике — взгляд всё равно прикован к ней. Она словно не стареет, но за этим лицом без возраста — целая жизнь боли, отказов, бегств и разочарований. Первый раз Изабель влюбилась в 15. Он был старше, играл с ней в театре, казался всем. Но потом появился другой — и ещё один. Дюссолье, Юстер, Трюффо… Они восхищались её одарённостью, называли чудом, а потом — обижались, что не могут её удержать. В свои 20 она уже была звездой, хотя всё ещё жила с родителями и боялась сказать отцу-алжирцу, что беременна. С Марлоном Брандо она провела всего одну ночь. Наутро он оставил ей подарок — зеркало и пулю. «Если хочешь смотреть только на себя, лучше застрелись», — подписал он. Она не застрелилась — но с тех пор не любит зеркала. Режиссёры видели в ней

Она живёт в Лондоне, мечтает о Москве, списывает ежедневно по 100 евро с маминой карты — и уже разбирается в мужской щедрости. Анджелине Смерфит — 13. У неё фамилия ирландского миллиардера, мама — Виктория Боня, роскошное образование, каникулы в Монако и почти гарантированное многомиллионное наследство. Всё это звучит как сказка, если не знать одну деталь: каждая встреча с мамой заканчивается слезами. После расставания с сыном миллиардера Александром Смерфитом, Виктория осталась одна с дочерью. Брак так и не был зарегистрирован, но союз длился семь лет, и какое-то время казалось, что всё идёт к свадьбе: был и брачный контракт, и совместная жизнь в Монако, и ребёнок. Но отношения не выдержали повседневности. Постоянные разъезды Виктории, европейская модель «каждый сам за себя», отсутствие поддержки и бытовое напряжение — всё это неустанно копилось. «Я стала воспринимать его как соседа. Он не проявлял любви, не заботился. Всё было ровно. Без ссор, но и без тепла», — вспоминала она. И ког

На торжестве мама сияла в платье «царицы», а невеста — в топе и без букета. После этого многие подумали: свадьба позади, можно выдохнуть. Но оказалось, интересное только начинается. Особенно когда речь идёт о семье Волочковых. Прошло несколько недель — и стало ясно: штампа в паспорте у новобрачных всё ещё нет. Как и смены фамилии. Венчание было, праздник отгремел, а вот официального брака — нет. Почему? Ариадна ответила откровенно: «Я не хочу быть просто дочерью Волочковой. Я — репетитор по французскому. И хочу, чтобы меня знали по профессии». Фамилию она решила оставить. И мама, несмотря на громкие фразы вроде «надеюсь, у неё хватит ума не менять фамилию», с решением дочери согласилась. Или сделала вид, что согласилась. Судя по всему, самостоятельность для Ариадны — не поза, а цель. Без «Горько!», без росписи, без толпы родственников со стороны жениха. Даже венчание они устроили отдельно, заранее, и втайне от балерины. Хотя теперь мама говорит, что одобряет всё, что делает её взрослая