Лютик

Село Ильинский Погост выглядело запущенным. Дороги после грозы развезло, и машина Михаила чуть было не застряла на повороте на улицу, на которой предположительно, жил теперь Анатолий. Наконец, подъехали к облупленному бараку. На лавочке, под раскидистым деревом сидела одна единственная старуха и один за другим, загибала пальцы на руках. Михаил подошёл к ней уточнить, какой это дом — вывески на нём не было. Старуха, не бросая своего занятия, коротко ответила ему. Возвращаясь, он открыл дверцу машины и протянул руку Линде. Она посмотрела на грязную дорогу и опасливо выставила ногу в светлой босоножке. Дверь подъезда была открыта, оттуда один за другим, выскочили два облезлых кота. Запах плесени и кошачьей мочи не выветривался годами, несмотря на постоянно открытую дверь и сквозняки. Глянув на старую лестницу, Линда посмотрела на мужа. — Наверх? — Нам туда не надо, нам сюда, — показал он на ободранную дверь, — квартира номер один. — Звонка нет, — Линда пыталась найти место, куда можно пос

— Ты сумочку забыла, — запыхавшись, Михаил протянул Линде её сумку и кивнул в сторону платформы, где скрылся бродяга, — это Гришка наш. Он тебя напугал? — Он угрожал мне ножом! — ощутив подступающие слёзы, всхлипнула она. — Да? — удивился Михаил, — наверное, злой с похмелюги. Поймаю, урою. Обычно он парень мирный. Ну ты чего, мать? Успокойся. Он обнял её. — Ничего себе, «мирный»! — всё ещё дрожа, прошептала она, прижавшись к нему. Вдруг Михаил её поцеловал. Она ответила, но после, отстранилась и не оглядываясь, побежала к платформе, из-под которой выглядывал Гришка. Когда она поднималась по ступенькам, бродяга жалобно протянул: — Прости, красавица! Я ж не знал, что ты Михал Валентиныча жена! Линда ничего не ответила ему. Она села в подошедшую электричку и посмотрела в окно. Михаил всё ещё стоял там, где она его оставила, и смотрел, как ей показалось, на неё. «Дурак какой», — думала она, забыв и про мужа, и про Аню. «Ишь, блаженная» — решила бабушка напротив, глядя на улыбающуюся своим

Когда Линда впервые увидела её, она сразу почуяла неладное: девушка стояла на выходе с оптового рынка, опираясь на сварные заграждения и смотрела в одну точку. Казалось, что она вот-вот упадёт. — Тебе плохо? — подошла к ней Линда, — да ты совсем продрогла! На улице был конец ноября, снега ещё не было, зато с северо-запада дул промозглый ветер, от которого хотелось поскорее спрятаться. Хоть на девушке было длинное пальто, но оно было демисезонным. Она повернула к Линде красное от слёз и холода лицо: — Что? — Тебе плохо? — повторила Линда, — давай, я отведу тебя домой! — У меня нет больше дома, — всхлипнула девушка. От отца-прибалта Линде досталось имя и внешность: высокий рост, светилые волосы и такие же брови и ресницы. Зато от матери она унаследовала доброе сердце — с самого детства она спасала бездомных котят и щенков, находя им новый дом. Она никогда не могла пройти мимо несчастных, и в этот раз встретив девушку, которой некуда было идти, не задумываясь, пригласила к себе. Линда жи

За окном разливался тёплый и немного душный южный вечер. Евгения курила на балконе отеля. Ей было скучно. Пойти куда-то потанцевать или развеяться она не могла. Она привезла сюда свою мать, та во времена своей молодости часто бывала здесь, в небольшом курортном посёлке на берегу реки Хоста. Сейчас многое изменилось: проложенное дополнительно полотно железной дороги сделало невозможным проход на большинство пляжей, знаменитая тисо-самшитовая роща была уничтожена огнёвкой, завезённой с заражённым посадочным материалом к Олимпиаде. Хоста была не та. Но мать Евгении просила привезти её именно сюда, решительно отвергая Турцию и Египет. Может быть, боялась самолётов, а может, хотела посетить места своей юности. Но когда они добрались, оказалось, что изменилась не только Хоста, но и Александра Фёдоровна: — с возрастом она перестала выносить жару! Муж Евгении отказался поехать с ними, сославшись на срочные дела, и теперь ей приходилось одной ходить на пляж. Мать в это время разгадывала кр

Однажды Нина поехала проведать родителей. Удивилась, насколько разрослось клaдбищe за то время, что она там не была. Она шла и читала надписи на могилках, на некоторых из которых пока не было надгробий. Новый некрополь в отличие от старого, был почти не защищён от солнца — лишь кое-где росли посаженные любящими руками растения: там туя, здесь сирень. То ли дело на старом погосте, где упокоились её родители: за сто с лишним лет настоящий лес вырос! Нина с удовольствием нырнула в тень. Ей оставалось немного пройти по аллее и свернуть направо, у заметной цыганской могилы — огромной чёрной плиты, на которой сидел в бронзовом кресле и держал в руках трубку бронзовый цыганский барон. Перед ним стоял бронзовый столик с намертво приваренной рюмкой, где всегда плескалась водка, иногда разбавленная дождём. Другая огромная гранитная плита стояла у барона за спиной. Вдруг Нине почудилось — словно шепчет кто-то. Было лето, и ей подумалось, что может это птица какая. Прислушалась: не птица. Звуки

Вылет задержали почти на час, что, конечно, не добавляло оптимизма. — Из-за чего они задержались? — шептала мужу Татьяна. — наверняка, нашли какую-то неисправность! Надо было ехать на машине! — Ну, так и хорошо, что нашли, — отвечал Кирилл, — было бы хуже, если бы это обнаружилось после. На обломках. Представив себе дымящиеся на поле обломки самолёта, Татьяна почувствовала приступ тошноты от страха. — Кирилл! Ну ты же знаешь... специально, что ли? — легонько стукнула она мужа по плечу, — прекрати. — Я не понимаю, — искренне признался Кирилл, — чего ты боишься? Если что и случится, мы ничего не успеем почувствовать. Хлоп. В лепёшку. Моментально! — Кирилл!!! — простонала Татьяна, — замолчи! Татьяна ненавидела полёты, и натурально страдала, если возникала необходимость провести в воздухе несколько часов. Она пробовала расслабляться с помощью алкоголя, но тогда к психологическим добавлялись и физиологические проблемы. Тот день, когда Татьяне с мужем предстоял перелёт, она ожидала с ужасом

Алёна собиралась на свидание и волновалась как в юности. Шутка-ли — почти два месяца переписки! Николай давно предлагал встретиться вживую, но она не могла предстать перед ним абы как. Даже когда он предложил пообщаться по видеосвязи, она соврала, что не имеет технической возможности. Потому что считала, что ещё не готова. Недостаточно хороша. Полтора месяца она худела с тренером, посещала косметолога и массажный кабинет. И вот когда коллеги по работе стали делать комплименты, Алёна назначила дату, в полном соответствии с рекомендациями астролога из дамского глянца. За день до свидания она забежала вечером к подруге, Александре. Та была в курсе виртуального романа Алёны, и волновалась не меньше. — Ну наконец-то, Буся! — открывая дверь, шепнула она, — проходи! Я сейчас с клиенткой по телефону закончу... ты разувайся пока! "Бусей" подруга называла её со школы, потому что фамилия у Алёны была Бусырина. После она вышла замуж, и фамилию поменяла. После развода она оставила фамилию мужа, но