История | Скучно не будет

"Братцы! За Родину!" — звонкий девичий голос вдруг раздался среди грохота боя.. Казаки, только что залегшие под шквальным огнем, как один поднялись с земли. А впереди, размахивая санитарной сумкой вместо знамени, бежала хрупкая девчонка в гимнастерке не по размеру. "Малышка!" — пронеслось по цепи. Казаки на мгновение застыли, а потом, словно подхваченные невидимой волной, в едином порыве ринулись на врага. Так началась легенда о медсестре Анне Давиденко. Хотя началась она гораздо раньше, в маленькой хате под Азовом. В Пешково все знали дом Давиденко по звукам мандолины. С раннего утра до позднего вечера тонкие струны выводили то казачьи напевы, то городские романсы. Пятилетняя Анюта могла часами сидеть на завалинке, подбирая мелодии. "У меня отец был немного музыкантом, — вспоминала Анна Афанасьевна. — Вечерами, после работы в поле, доставал свою старую гармонь. А мать пела, голос у неё был как степной ветер, вольный и чистый. Может, от них и мне эта любовь к музыке передалась". В школ

В автомобиле пахло цветами. Франц Фердинанд украдкой поправил воротник, июньская жара в Сараево заставляла его потеть в плотном мундире. София сидела рядом, чуть-чуть напряженная, но с легкой улыбкой на губах. Она знала, как муж ненавидит эти официальные визиты. — Скоро всё закончится, потерпи, — шепнула она ему. Эрцгерцог благодарно сжал её руку. Четырнадцать лет брака, а она до сих пор умела читать его мысли. Сегодня, 28 июня 1914 года, был особенный день, ровно четырнадцать лет назад они дали клятву друг другу, наперекор всей империи. — Хороший галстук ты мне выбрала, — сказал он невпопад. — Вечером отметим наш праздник по-настоящему, одни, в тишине. София кивнула. Она привыкла к его неуклюжим проявлениям нежности. Знала, что за этой фразой скрывается гораздо больше, чем он способен выразить словами. Улицы Сараево были заполнены любопытными. Кто-то приветствовал их, кто-то просто глазел. Австрийский наследник престола приезжал не каждый день. — Смотри, там продают сливы, — сказала С

"Стенки артерий пропитаны известью настолько, что при ударе пинцетом издают звук, как при ударе по кости," — с недоумением записал патологоанатом, вскрывавший тело Ленина в январе 1924 года. Даже видавшие виды врачи были удивлены: сосуды мозга вождя революции превратились буквально в каменные трубки. Но самое необъяснимое то, что с такими артериями человек должен был впасть в глубокую деменцию задолго до ухода из жизни, а Ленин сохранял ясность ума почти до конца. Как такое возможно? Советские врачи списали все на усиленный атеросклероз, но правда оказалась гораздо необычнее. У вождя мирового пролетариата было редчайшее генетическое заболевание, которое медицина смогла определить только в 2011 году, спустя 87 лет после его кончины. Маленький Володя Ульянов появился на свет в Симбирске весной 1870 года, и уже тогда с ним было что-то не так. У мальчика была непропорционально большая голова, короткие и слабые ноги, и из-за этого он постоянно падал и не мог удержать равновесие. А когда рас

Топот ног разносился эхом по пустынным улицам Рима. Лоренцо Бернини, обычно изысканный и утонченный, сейчас был похож на дикого зверя. В руке его сверкал металлический прут, в глазах горел убийственный огонь. Впереди в панике убегал его младший брат Луиджи. — Я тебя прикончу! — кричал Лоренцо, не помня себя от ярости. Мраморная пыль всегда покрывала его одежду и руки, но сегодня эти руки жаждали не камня, а крови. Луиджи, добежав до собора Святого Петра, думал найти там убежище. Но разъярённый старший брат настиг его у входа и ударил тяжелым прутом. Привратники в страхе наблюдали, как великий скульптор, любимец Папы Римского, готов был забить родного брата. — Прекратите! Именем Господа! — кричали они, боясь подойти. Но разве может услышать голос разума человек, ослеплённый ревностью? А ведь Лоренцо Бернини был на вершине славы и признания. С десятилетнего возраста его талант поражал всех, кто видел его работы. Само провидение отвело ему особую роль в истории искусства. Когда маленький

В истории Советского Союза была лишь одна женщина, сумевшая пробиться в высший эшелон власти и удержаться там дольше недели. И нет, это не великая революционерка Александра Коллонтай и даже не космонавт Валентина Терешкова. Звали эту даму Екатерина Фурцева, и была она не только членом Президиума ЦК КПСС, но и блистательным министром культуры. Настолько блистательным, что даже язвительные мхатовцы прозвали ее "Екатериной Великой". Но ни одна великая женщина не обходится без драм, и Фурцева не стала исключением — ни в политике, ни в личной жизни, ни в отношениях с собственной дочерью Светланой, ставшей вечной тенью своей яркой матери. Родилась будущая "Екатерина Великая" в городке Вышний Волочек, в семье потомственной ткачихи. Мать ее, Матрена Николаевна Фурцева, не умела даже подписываться (ставила крестик), зато обладала житейской мудростью, которой обзавидуются многие академики. Так что корни у девочки были крепкие, и когда она в 15 лет пошла работать на ту же ткацкую фабрику, что и м

Александрия встретила его ослепительным солнцем. Иван Яковлевич Билибин стоял на палубе парохода «Саратов», сжимая в руке потрепанный чемодан. Вот и закончилось мучительное трехнедельное путешествие... Он оглянулся на толпу русских эмигрантов, спускавшихся по трапу. Где-то среди них была она, его Людмилица, его неразделенная любовь. — Скажите, куда нас теперь? — спросил у него седой господин в потертом пальто. — В неизвестность, — усмехнулся Билибин и вдруг почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Ночью он напился до беспамятства. Сколько бутылок кислого вина понадобилось, чтобы забыться? Три? Четыре? Не так уж важно. Золотые запонки были последней ценностью, которую он готов был отдать за глоток забвения. Ему, выдающемуся русскому художнику, звезде «Мира искусств», пришлось покинуть родину ради женщины, которая предпочла ему другого... Очнувшись утром в лагере для беженцев в Тель-эль-Кебире, Билибин обнаружил рядом с собой журналиста Александра Яблоновского. Друг приготовил ему я

В 1929 году в Ленинграде началась странная охота: не милиция ловила преступников, а бандиты с Лиговки, державшие в страхе весь город, сами шли сдаваться властям. Некоторые из них умоляли отправить их в Соловки, лишь бы подальше от города. Причиной этой странной капитуляции стала Паулина Онушонок, первая в СССР женщина-начальник отделения милиции. За её голову матерые бандиты предлагали огромные деньги, но никто не мог её выследить. А всё потому, что днём Паулина сидела в милицейском кабинете, а ночью превращалась в бездомную старуху, выведывающую все тайны преступного мира. И когда на рассвете неприметная нищенка исчезала из притона, через час туда врывались милиционеры с точной информацией о каждом бандите... Паулина Онушонок, урожденная Сеглина, появилась на свет в 1892 году в беднейшей латышской семье. Её отец Ян гнул спину на немецкого барона, а сама малолетняя Паулина подрабатывала, чтобы не протянуть ноги с голоду — не самое радужное детство, скажу прямо. Неудивительно, что в 190

На радиаторах их джипов красовалась не эмблема британской армии, а астролябия — древний навигационный прибор. Вместо уставных нашивок они носили странные буквы PPA. Командовал ими не бравый английский полковник с моноклем, а близорукий русский инженер-сахароварщик с бельгийским паспортом. Они пили в три раза больше воды, чем полагалось по нормативам, плевали на субординацию и устраивали такие дерзкие рейды по тылам противника, что Африканский корпус Роммеля начал считать их не военным подразделением, а бандой призраков. "Личная армия Попского" — подразделение, насчитывавшее всего несколько десятков человек, — умудрилась уничтожить 34 самолета, 112 грузовиков и взять в плен 600 солдат противника. И всё это под руководством человека, который в начале войны даже не мог вступить в британскую армию из-за своего паспорта… От сынка-мажора до пустынного волка Владимир Пеняков появился на свет божий в Бельгии в 1897 году, когда его отец, русский металлург, уже вовсю наслаждался прелестями эмигр

На картине, написанной художником, она была счастлива и молода. Круглое лицо, ясные глаза, чуть вздернутый нос. Не красавица, но притягательная. Илья Ефимович долго вглядывался в портрет, а потом отвернулся – слишком больно было смотреть на Наталью такой, какой она была пятнадцать лет назад. Сегодня весенним утром 1914 года он обнаружил, что его гражданская жена исчезла из дома. Не оставила ни записки, ни объяснений. — Наталья! — позвал он, обходя комнаты большого дома в Куоккале, хотя знал, что ответа не услышит. На глаза попалось объявление, которое она когда-то повесила в прихожей: «Ударяйте в гонг, входите, раздевайтесь в передней». Написано от руки, размашистым почерком. Объявление было одним из многих, которыми она украсила их общий дом. Наталья считала, что гости должны знать правила поведения. Художник устало опустился в кресло и закрыл глаза. В голове возникла давняя сцена – Вера Алексеевна, первая жена, стоит посреди их петербургской квартиры, гневно сжимая кулаки. — Останешь

— Я был турецкоподданным! — с усмешкой произнес высокий мужчина, развалившись в кресле редакции «Гудка». Напротив сидели двое молодых людей. Один с глазами, полными иронии, второй задумчивый, с острым карандашом в руке. Илья Ильф и Евгений Петров внимательно слушали рассказчика. А тот, словно актер на сцене Одесского оперного, жестикулировал и раскрашивал свой рассказ яркими красками. Жизнь Остапа Шора была настоящим авантюрным романом, который просился на страницы книги. Писатели переглянулись — такого героя им не придумать, его могла создать только сама Одесса. Шел 1927 год. Никто из присутствующих не догадывался, что этот разговор положит начало рождению самого обаятельного литературного жулика двадцатого века. Дитя приморского города В богатом особняке на Канатной улице 1897 года зажглись огни – семья коммерсанта Вениамина Шора праздновала рождение сына. Как водится в семьях среднего достатка, мальчику дали имя Осип, но никто так его не называл. С младенчества он был для всех Остап