Живые страницы

Антон всегда гордился старшим братом и с раннего детства брал с него пример. За столом ел только то, что ел Витя, даже если это ему не нравилось. Если брат выбегал на улицу без шапки, то и Антон сдирал свою с головы. Мама заставляла старшего сына немедленно надеть шапку, а то Антон простудится. Разница между братьями была в шесть лет, но для Антона она равнялась целой жизни. И почему бы маме не родить его хотя бы на два-три года пораньше. Виктор уходил гулять с друзьями, а младшего брата с собой не брал. - Я тебе не нянька. Меня с тобой пацаны засмеют, - снисходительно сказал он. Антон начинал реветь - Прекрати! А то не буду больше рисовать с тобой. И Антон тут же замолчал, словно его выключили. Витя хорошо рисовал. Антон завороженно следил за быстрым движением карандаша по листу бумаги, пробовал тоже, но у него выходили каракули. Тогда Витя садился рядом, и терпеливо объяснял брату, как нужно держать карандаш, с какой силой делать нажим. Они сидели рядом, и для Антона это были самы

Аня терпеть не могла своё тело. С детства она была пухленькой и очень завидовала худеньким ровесницам. Сколько она ни пыталась похудеть, сидеть на разных диетах, сбросить вес не получалось. - Перестань издеваться над собой. Ешь нормально. Кому надо, тот всё рано тебя полюбит, неважно, худенькая ты или полненькая. Любят не за внешность, а за душу и характер, - утешал Аню отец. - Мама никогда не была худышкой, но это не помешало мне полюбить её. Женщина должна быть мягкой и уютной. - Хорошо тебе говорить. Ты не поправляешься, сколько бы ни съел пирогов. Почему я не пошла в тебя? – жаловалась Аня. - И чего ты вдруг начала худеть? Влюбилась что ли? – спросила вдруг мама. Аня потупилась. - Я вот тоже была влюблена в школе, страдала. А ему нравилась другая девочка, самая красивая в классе. А потом окончили школу, я не стала видеть его каждый день и успокоилась. А лет через пять-шесть встретила его на улице. И ты знаешь, обрадовалась, что у нас ничего с ним не вышло. - Почему? – спросила

Семья у Вари была дружная. Когда она училась в третьем классе, у неё родилась сестра Ксюша. Роль старшей сестры и маминой помощницы Варе очень нравилась. Она с удовольствием гуляла с коляской, пока мама готовила обед или убиралась в квартире. Когда Ксюша подросла, в садик её не брали, потому что группы переполнены, а воспитателей не хватает. Никто не хотел работать с детьми, а получать копейки. Заведующая садиком пообещала взять Ксюшу, если мама устроится к ним на работу. Мама, конечно, согласилась, хотя проигрывала в зарплате, по сравнению с прежней работой. Ксюша родилась слабой и болезненной. Над ней всегда тряслись. В саду она была под постоянным маминым присмотром. После школы Варя часто забегала к маме на работу. Не все дети любят запеканку и салаты, какао и кисель, а Варя их обожала. Мама оставляла ей порции, от которых отказывались дети. И Варя отрывалась по полной. Наевшись вкусной запеканки, она забирала Ксюшу домой и до прихода мамы сидела с сестрёнкой. Ксюшу она любила. Эт

Марьяна была симпатичной девушкой двадцати семи лет. В её жизни всё было как в песне: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает…» Она нравилась многим парням. Но большинство из них хотели всего и сразу, в смысле - переспать. А чего тянуть? Время такое. Нельзя упускать возможности. Упустишь их (возможности), так и потеряешь, воспользуется ими кто-то другой. Росла Марьяна в женском царстве. Её воспитанием занимались бабушка и мама, интеллигентные и правильные женщины. Её и назвали в честь прапрабабушки, которая воспитывалась в институте благородных девиц, в той, другой России. Дедушка умер рано, а мама рассталась со своим мужем, когда Марьяне было всего двенадцать лет. С детства она любила читать книги, в которых романтические герои защищали честь своих любимых, шли на всё, чтобы спасти их от холода, голода и напастей. И Марьяна мечтала о такой любви, чистой и самоотверженной, со свиданиями и поцелуями украдкой при луне. Она была девушкой современной, всё знала и понимала,

- Ой, я боюсь. – Алла остановилась перед подъездом. - Чего? Моих родителей? – спросил Егор и взял за руку подругу. - Что я им не понравлюсь, - призналась Алла, виновато и испуганно глядя на Егора. - Не бойся. Вот увидишь, всё будет хорошо. Я же люблю тебя. И твоим мужем буду я, а не родители. Пойдём, - Егор потянул девушку к подъезду. - Маму зовут Виталина Генриховна. Запомнила? - инструктировал он её. Алла медленно повторила. - От волнения я точно забуду или перепутаю, - честно призналась она. - А отца… - Евгений Иванович, - радостно выпалила Алла. – Хорошо, хоть у твоего отца простое имя. Откуда у твоей мамы такое отчество? Твой дед немец? - С чего ты взяла? Они зашли в подъезд, и Егор вызвал лифт. - Её назвал отец, мой дед в честь жены. Он говорил, что она была очень светлым человеком. Актрисой. Жалко, я её не застал, она рано умерла. Его род имел английские корни. Лифт остановился и приветливо открыл двери. Молодые люди зашли в кабину. - Не волнуйся. Я с тобой, - сказал Егор и при

Мария ходила из угла в угол по квартире. Уже первый час ночи, а дочери всё нет. Конечно, она достаточно взрослая, двадцать четыре года. Не первый раз задерживается так поздно. Но раньше всегда звонила матери, чтобы не переживала. А сегодня телефон с обеда выключен. И что она должна думать? Как любая нормальная мать, Мария переживала и накручивала себя, представляя мыслимые и немыслимые ситуации. Не просто же так отключила телефон и пропала? Девушка молодая, симпатичная. Что угодно могло случиться. Где её носит? С кем? Мария не ханжа, никогда ничего не запрещала дочери. Единственное, о чём всегда просила – звонить. Нет, что-то случилось. И что делать? Где её искать? Любая мать переживала бы на её месте. Мария снова и снова набирала номер дочери. Безрезультатно. Она уже дошла до последней капли терпения, когда в замке повернулся ключ. Мария бросилась навстречу дочери. - Катя, ну разве так можно? Я вся извелась. Что случилось? - Мам, ну что ты переживаешь? Я не маленькая, - начала оправ

Дмитрий шагнул из вагона на платформу и сделал глубокий вдох. В родном городе даже воздух не такой, как в любом другом месте на земле. А побывал он во многих городах и странах. И всегда тянуло сюда. Он шёл по знакомым с детства улицам, замечая малейшие изменения. Вот и его двор внутри четырёх кирпичных пятиэтажек: двух длинных, с пятью подъездами, и двух коротких, с двумя входами. Двор просторный, разделённый на две части: детскую площадку с разноцветной горкой, песочницей и несколькими простыми турниками. Раньше здесь были качели и железная полусфера, именуемая паутинкой. От падения с неё у Дмитрия остался шрам над бровью. Другую половину двора занимало огороженное футбольное поле, с воротами и баскетбольной стойкой. Зимой поле заливали под каток. Раннее утро во дворе никого. Был бы мяч, Дмитрий обязательно бы послал его в ворота, как делал раньше. Эх, счастливое было время. Серёга уехал куда-то в Сибирь, женился, двое детей у него. А Ваня уже второй раз отбывает срок на зоне. Да,

Ольга давно чувствовала, что их отношения с Максимом дали трещину. Чувства остыли, любовь уступила место привычке, разговаривать стало не о чем, накопились претензии и обиды. В воздухе витало напряжённое затишье, как бывает перед грозой. Она заняла выжидательную позицию, обманывая себя, что сё наладится. Начнёшь разбираться, и вскроется что-то такое, с чем уже не сможешь мириться. И что тогда? У них ведь дочь растёт. О ней нужно думать. Ольга готовила, поддерживала в квартире порядок, следила, чтобы дочь не загуливалась допоздна и вовремя делала уроки. У дочери в последнее время появились свои девичьи секреты. Что делать, взрослеет. А муж… Муж отдавал зарплату. И этим его участие в жизни семье и исчерпывалось. Он в последнее время не выпускал телефон из рук. Сидел, уткнувшись в него, словно подросток. Внезапно Ольга заболела. Подскочила температура, голова раскалывалась, всё тело ломило. Она попросила мужа приготовить ужин. Дочка снова где-то пропадала с подругами. - Да ладно, чаем с

Ксения лежала на верхней полке плацкартного вагона и смотрела в потолок. Она то представляла, как встретится с Никитой, как он обнимет её, то считала стук колёс на стыках рельс, чтобы уснуть. Где-то в конце вагона снова заплакал ребёнок, и женщина на нижней полке заворочалась, завздыхала нарочито громко, словно ребёнок мог услышать этот недовольный вздох и замолчать. Наконец, плач смолк, и вагон погрузился в сон. Кроме Ксении. - Та-да-дам, та-да-дам, - стучали колёса. - Триста двадцать шесть, триста двадцать семь, - вторила им Ксения. «А вдруг он забыл меня? - от этой внезапной мысли она сбилась со счета. - Целый год прошёл. Он звонил всего раз, успел сказать пару фраз ни о чём. Но если бы не любил, вообще не позвонил бы…» - Ксения поёрзала на жёсткой полке, успокаиваясь. «Жалко, что в армии не дают пользоваться сотовыми телефонами. Если не звонить, то хоть переписываться бы разрешали. Это больше похоже на живой разговор, чем бумажные письма. Ничего. Совсем скоро мы увидимся и нагово

Вера часто вспоминала тот роковой день, когда погиб муж. Всю свою оставшуюся жизнь она корила себя, что послала его тогда на дачу. Осень выдалась сырая и холодная. Их с мужем единственная дочка простыла. А на даче есть малиновое варенье из ягод с собственного участка. И баночка янтарного свежего мёда, подаренного пчеловодом из деревни. Как она могла забыть их, когда уезжали в город и закрывали на зиму дачу? Конечно, можно купить варенье и в магазине. Но своё-то лучше. Вера попросила мужа съездить на дачу после работы, забрать варенье и мёд. Хотела, чтобы дочь скорее поправилась, не пропускала школу. Когда Валера ехал назад, небо обложило тучами, начался сильный дождь. Он опытный водитель, но на дороге полно других машин и неадекватных водителей. Один такой сильно спешил, на перекрёстке решил проскочить на жёлтый свет и на полной скорости врезался в его машину. Её выкинуло на встречную полосу под колёса грузовика. Тогда пострадало много машин, а погиб только Валера. Он умер на месте. А