Adler

Светлана с самого утра придумывала разные отговорки, чтобы не идти на новоселье к племяннику. Дело было в его жене и ее родителях. Лично Светлане невестка сестры казалась высокомерной, надменной, хладнокровной женщиной. Выводы имели крепкое основание. Подкреплялись и поддерживались беседами с сестрой, которая о своей невестке всегда отзывалась с возмущением и в долгих разговорах по телефону могла часами рассказывать о том, почему не радуется браку сына и что конкретно с Тасей не так. В списке недостатков, который мысленно составила Галя, на первом месте числились родители Таси. Которые, по ее мнению, были грубыми, злыми и невоспитанными. Свое отношение к ним она не скрывала. Видимость дружбы не делала. Ради справедливости стоит отметить, те первые начали кидать камни в чужой огород. - Виктор возможно  будет неплохим мужем для какой-нибудь продавщицы из ларька, но не для нашей Таси. Мы откровенно этот брак не одобряем. И, честно говоря, не раз советовали дочери забыть парня. Сами поним

Валя была девочкой скромной, покладистой, послушной, доброй и немного наивной. Верила, что все люди такие же как она. Для каждого находила оправдание. Даже для брата, который ее задирал и обижал без какого-либо повода. Мама брата никогда не осекала. Молча наблюдала за тем, как один ребенок, издевается над другим. Называла это уроком жизни и воспитанием воли. Если надоест Вальке издевки брата, то отпор даст. А раз не отвечает ему, значит устраивает все. Правда все это было отговорками для посторонних. Отпор брату давать было нельзя. Иначе можно было получить. Мать не пренебрегала физическими наказаниями. И ремень в руки брала, и на гречке заставляла стоять. Потому Вале приходилось терпеть и тычки, и подзатыльники от Гены. Да и совестно ей было на родного неразумного брата нападать. Он был еще маленьким и не понимал, что делает. Где-то в книгах вычитала, что на зло злом нельзя отвечать, только добром. А добро всегда побеждает зло. В еще кто сеет только доброе с чистой совестью живет. А

На свадьбе Марины Павел чувствовал себя на редкость отвратительно. Он сам себя презирал за то, что не может порадоваться за нее, не может искренне поздравить и пожелать счастья. В какой-то момент ему даже в голову пришла шальная мысль – сорвать свадьбу. Громко крикнуть, что он против этого брака. Однако глядя на то, как радуется подруга детства, как светятся ее глаза, а улыбка не сходит с ее лица, взял себя в руки. Ради Марины он старался держать себя в руках. Удавалось это с трудом. Все время в голову лезли гадкие мысли о том, что происходит большая ошибка. Что ее жених Дмитрий не питает никакой любви к невесте. Как был бабником, так и остался. А она словно привороженная не хочет этого замечать. Паша, не хуже придирчивой вечно недовольной бабы, замечающей чужие огрехи, подмечал то, как вальяжно Дмитрий себя ведет на собственной свадьбе, как фривольно общается с другими женщинами. И это общение больше напоминает флирт, нежели стандартный обмен любезностями. Но кажется, кроме Павла, э

Нина Кирилловна с самого утра стояла у плиты. Готовилась к приезду дочерей. Настроение было хорошим. Даже можно сказать сказочным. Давно она себя не чувствовала столь беззаботно. Хотелось жить, радоваться, наслаждаться каждой минутой, любить и быть любимой. И теперь у нее есть повод быть счастливой. И есть возможность сделать счастливыми других. Однако, когда пришли дочери и узнали причину, по которой их сегодня позвали, случилось то, о чем Нина и подумать не могла. Ну, как не могла... Могла. Предполагала, что дочери будут сомневаться в правильности ее решений. И все же надеялась, что ее поймут. Рассказав о том, по какому поводу собрались, вместо поздравлений, Нина услышала обвинения. Младшая еще держалась, а вот старшенькая высказала все что думала. - Шестьдесят лет тебе! Шесть-де-сят! Тот возраст, когда люди уже должны уметь соображать и трезво смотреть на мир. – В глазах Веры читался одновременно ужас, осуждение и злость. – Подумать только! Ты хоть понимаешь, что собираешься натвор

Анна последние полгода жила счастливыми воспоминаниями из детства. Там, в прошлом, было безопасно, хорошо, уютно и спокойно. Очень часто Аня возвращалась мыслями в, казалось бы, обычный день. Мама готовила ужин и пела какую-то песню, дома пахло едой, свежезаваренным чаем. Аня сидела на диване подогнув под себя ноги и смотрела какой-то музыкальный мультфильм. Вот-вот должен был вернуться папа с работы. Когда он придет, они сядут за стол и будут общаться. Воспоминания о своем детстве помогали Ане отвлечься от действительности, которая больше напоминала кошмарный сон, чем реальность. И всего на пару мгновений ей удавалось вырваться из происходящего и вернуться назад, в прошлое, в безопасность. Вторым счастливым воспоминанием был отдых у бабушки на даче. Аня летом проводила много времени с бабушкой. Помогала в огороде, или играла с ребятами, которых тоже на лето отправляли на природу. Многое из памяти развеялось, но Аня хорошо запомнила день, как вечером сидела с бабушкой на кровати, расс

- Деда надо навестить, - у Вероники Анатольевны дрожал голос, она готова была вот-вот расплакаться. – Помирать собрался со дня на день. Все очень плохо. Лида ждала, когда мать выговориться. Поездка в гости к бабушке и дедушке не входила в ее планы. Тем более что жили старики далеко за городом. В деревне. Дед Иван вырос там, женился, забрал к себе бабушку. Там же в деревне родилась у них дочь Вероника. И там же большую часть детства провели Лида с сестрой. Вспомнив сестру, Лида спросила: - А Ира к деду поедет? Ты ей звонила? Если поедет, то когда? Не хотелось бы ее видеть. Мама, словно ждала такого вопроса, тут же расплакалась. Знала, как Лида относится к ее слезам. Начала говорить о дружбе, любви, кровных узах. Мол, негоже с родной сестрой врагами быть. Жизнь она порой бывает такой страшной, что надо бок о бок держаться, спины друг другу прикрывать. - А мы с ней не враги. – Сказала Лида. – Мы с ней никто. Материнское сердце Вероники Анатольевны безусловно ранили слова младшей дочери.

С Верой уже почти как три года не общался сын. Не отвечал на звонки, игнорировал сообщения. Словно вычеркнул мать из своей жизни. Вера много и часто плакала по этому поводу. Она и представить не могла, что родной сын в один день перечеркнет всякое общение с ней. А еще она чувствовала свою вину, но поделать с этим ничего не могла. Невозможно попросить прощение у того, кто не хочет слышать. Хотя раньше Вера не понимала причину, по который сын ограничил с ней общение. Считала, что таковой нету. По крайней мере отчаянно себя убеждала в этом. Ведь какая может быть веская причина для того, чтобы вычеркнуть мать из жизни? Ну не та же незначительная ссора с невесткой? Вера Полину не то, что не любила, скорее относилась к ней насторожено. Казалось невестка сама себе на уме. Вообще Вере много чего казалось. И то, что ее сын Леша с ней несчастлив и то, что невестка им пользуется, и что плохо живут они, питаются неправильно и многое прочее. Вера всегда считала себя человеком тактичным и никогда и

У Анфисы Игоревны первое январское утро началось со слез. Это было необычно, так как Анфиса не привыкла рыдать, сетовать на жизнь, жалеть себя. В ее жизни случалось всякое, но все трудности она старалась переносить стойко, мужественно. А тут, накрыло, да так, что женщина еще долго не могла успокоиться. Так и лежала целый час рыдая в подушку. До слез ее довел сын. Точнее его ложь. Он писал, что они с женой опоздали на самолет и вряд ли теперь прилетят в гости. Для Анфисы это сообщение означало, что она проведет все праздники в одиночестве. Но проблема была не в этом, а в том, что сын лгал. Накануне Нового года он звонил и говорил, что их самолет задерживается. Анфиса никогда не летала на самолетах, аэропорты видела только в фильмах и понятия не имела, как все устроено. Однако ее очень смутило, что самолет, на котором должны были прилететь ее сын с невесткой, сначала задерживался, а потом улетел без них.  Очень хотелось верить, что сын говорит правду. Когда только увидела сообщение, сра

Для Веры Павловны пожелания о здоровье не были пустым звуком. Вот уже как тридцать пять лет она работала в областной больнице и успела увидеть всякое. Многое проносила через свое сердце, плакала, расстраивалась. Со временем зачерствела, отстранилась, но к пациентам по-прежнему относилась тепло. И все же, несмотря на опыт, Веру всегда задевали одинокие люди. Их было очень жаль. Она считала, что никто не должен оставаться один на один с болезнью. Поддержка со стороны вообще очень много значит, особенно когда речь касается здоровья. Вера раньше полагала, что никогда не останется одна. Сейчас же, глядя в окно на заснеженные улицы города, ощутила на душе тоску. Этот Новый год она должна была провести в стенах своего дома, а не больницы. Уже как четыре года в ночь с тридцать первого на первое она выходила на дежурство, не обижалась на хитрых коллег, которые, словно по мановению волшебной палочки, заболевали. С кем-то менялась сменами. И все для того, чтобы в праздник не оставаться одной, не