MEREL | KITCHEN

— Артём, я до сих пор не верю, что мы уезжаем уже через неделю. Это же издевательство какое-то! — грустно протянула Карина, листая календарь в своём телефоне. — Кариш, я сам вне себя. Мне вообще позвонили вчера и сказали: «Возвращайся, у нас здесь завал, иначе мы проект не потянем», — Артём развёл руками и устало опустился на шезлонг, примкнув к жене. Под ногами шелестел горячий песок: они находились на берегу океана — неделю назад прилетели сюда в свадебное путешествие, планируя провести целых полтора месяца. — Зато, — продолжил он, стараясь хоть немного приободрить жену, — шеф обещал приятную компенсацию и отпуск за счёт компании. Может, тогда ещё лучше отдохнём, чем сейчас. Карина печально улыбнулась, смотря на волны: «Главное, что мы вместе. Ну и что, что мечты об идеальном отдыхе чуть скомкались». Ей казалось, что вся эта ситуация — как внезапная гроза в ясном небе. Только-только они стали привыкать к мысли, что у них целых полтора месяца праздника, а вот уже в срочном порядке со

Леся медленно провела рукой по хрустящему, чуть шероховатому покрывалу больничной койки и вздохнула. Коридор за приоткрытой дверью был залит неярким светом, запах хлора и антисептика бил в нос, а в душе царила такая буря чувств, что ей казалось, будто она лежит на вулканической вершине, готовой вот-вот взорваться. Она уже третий день в этом отделении: врачи настаивали на госпитализации, чтобы «обезопасить здоровье пациента и будущего ребёнка» – их слова. Но, как назло, новость о беременности застала Лесю в самый неподходящий момент. Странная слабость, периодические приступы тошноты, сбившийся цикл – все эти сигналы она сначала списывала на переутомление. Потом однажды утром просто не смогла подняться с кровати – голова кружилась, сил не было даже на элементарные дела. Тогда-то она и отправилась в поликлинику, а оттуда её сразу направили в больницу, чтобы «понаблюдать повнимательнее». Леся ни слова не сказала об этом мужу – точнее, бывшему мужу, если смотреть на бумаги. У них была долг

— Ничего я не забываю! — вслух произнесла Евгения Павловна, в который раз обежав взглядом гостиную. Она уже третий день приводила квартиру в блеск, потому что решила устроить званый вечер для своих «подруг». Сколько лет они не виделись вместе? Пожалуй, с момента её последних «особенных» именин, когда Евгении Павловне исполнилось пятьдесят. Но тогда у неё был муж, статус счастливой жены и хозяйки большого загородного дома. А теперь всё изменилось. «Все должны понять, что я по-прежнему на высоте», — подумала она, привычным движением поправляя пышную шевелюру и осматривая расставленные на полках декоративные статуэтки, коллекцию фарфоровых тарелок на стенах и новые шторы. Ей хотелось ошеломить подруг так, чтобы они ничего, кроме «ах» да «ох», произнести не могли. В гостиной запахло новыми салфетками и полиролью для мебели. Евгения Павловна, казалось, сдувала пылинки с каждой поверхности. Она подумывала и до сих пор подумывает показать, что её «королевское положение» не пошатнули никакие

В стареньком двухэтажном доме, расположенном на окраине города Белово, уже несколько часов подряд моросил дождь. Серая морось стекала по оконным стёклам, и при каждом порыве ветра мелкие капли забивали водосток неприятным журчанием. В такой обстановке никто особенно не хотел выходить из дома, и Лера Карпова не была исключением. Однако она не собиралась укрываться дома просто так: Лера действительно плохо себя чувствовала. С самого утра её знобило, а голова будто раскалывалась. Ещё вчера она успела промокнуть, возвращаясь с работы пешком, и это, похоже, дало о себе знать. Весь вечер девушка боролась с нарастающей болью в горле, а ночью почти не спала. В результате, едва рассвело, Лера подняла трубку и с тяжёлым вздохом позвонила в отдел, чтобы предупредить начальницу: на смену она выйти не сможет. Сама по себе Лера никогда не любила болеть — казалось, болезнь всегда заставляла её чувствовать себя беспомощной. Она выросла в семье, где поддержка не приходила сама по себе: отец покинул их

Полина сидела на краю дивана, аккуратно сортируя разложенные перед ней детские платья и шортики. Стопка вещей росла на глазах — большая часть уже не подходила Маше. Девочка вытягивалась словно подсолнух: только успевай менять одежду! Шорты, которые ещё месяц назад болтались на ней, теперь впритык, а любимое розовое платье стало откровенно коротким. Полина вздохнула и подумала, как быстро летит время: оно утекает, словно речная вода через расщелину — не оглянуться, и дочери уже шесть лет исполнилось. Вчера она только училась ходить, а сегодня самостоятельно заплетает косички и говорит: «Мама, я всё умею делать сама». — О чём задумалась, Полин? — раздался за спиной спокойный голос её мужа, Кирилла. Он только что зашёл в комнату и теперь склонился рядом. — Да вот, смотрю на Машины вещи и не верю, что они уже малы. Сама бы не поверила, но, увы, факт налицо. Пора обновлять гардероб. — Я могу помочь. — Кирилл подвинулся ближе, но Полина мягко улыбнулась и подняла на него взгляд. — Ты? Помоч

— Тимочка, я совсем упустила момент с хлебом. Можно тебя попросить забежать в магазин, пока едешь домой? — Лена, прикусив губу, встала на цыпочки и потянулась к верхней полке кухонного шкафчика. Там она искала красивую вазочку под цветы, но почему-то никак не могла её нащупать. — Конечно, без вопросов. Хлеб, говоришь? — отозвался Тимур, подгоняя рукав своей рубашки. — Да. И, может, ещё сливки для чая? Мама твоя любит добавлять их. Не хочется, чтобы она морщилась, когда предложим обычное молоко, — Лена приподняла уголки губ, как будто заранее извинялась за лишнюю просьбу. — Куплю. Сливки так сливки, — Тимур улыбнулся и потянулся к жене, чтобы на миг приобнять её за плечи. — А ты не переживай, что-то мне подсказывает: сегодня всё будет отлично. Он аккуратно убрал с её лица непослушную прядь волос. Лена подумала, что даже в таких будничных деталях — «напомнить купить хлеб» или «попросить купить сливки» — есть своя нежность и трепет, если делать это с человеком, которого любишь. И всё-так

В конце августа, когда ещё палило солнце, а листья только-только начинали желтеть, Станислав сделал то, о чём мечтал почти пять лет: заключил предварительный договор на покупку квартиры в центре города. Дату подписания окончательных документов назначили на середину осени. Его жена, Марина, ходила по комнатам временно арендуемой «однушки» и вздыхала с облегчением, ведь совсем скоро они смогут перебраться в собственное жильё. – Никогда бы не подумала, что нам это удастся, – говорила она, листая каталог с вариантами дизайна кухни. – Только ещё недавно казалось: копим-копим, и конца не видно… Станислав улыбался, глядя на жену. В глубине души он был бесконечно рад, но его беспокоило одно: как сообщить об этом матери, Клавдии Тимофеевне. Она всегда относилась к Марининому вкладу в семейный бюджет с излишним подозрением. А теперь, когда большая часть средств на покупку пошла именно от Станислава, следовало ожидать всяческих комментариев. Они решили навестить Клавдию Тимофеевну в её доме в пр

Кристина с хмурым видом бродила по тесной гостиной, украдкой заглядывая в узкий коридор, который вёл к крохотной спальне. Квартира состояла всего из двух комнат, но одна из них была проходной, что раздражало её сильнее всего. Даже когда Артём, её муж, приносил домой букеты или вкусности, это настроение не исправляло: – Ну почему именно такую планировку сделали? – пробормотала она, оглядываяся по сторонам. – Кто вообще додумался строить проходные комнаты в наше время? Кристина была девушкой городского склада ума, но всегда мечтала о просторе и шике. В её воображении уже давно рисовался уютный домик с мансардой, да хотя бы и на окраине, зато просторный, с участком: – Хоть беседку поставлю, хоть бассейн надувной. Места-то много, – говорила она себе под нос, опершись о подоконник и глядя во двор. Она понимала, что для такого глобального шага нужно иметь хорошую сумму денег. Однако у них с Артёмом пока была лишь эта квартира в центре города, унаследованная от его отца и матери. Артём от ма

Даша проснулась от громкого стука, раздавшегося где-то в прихожей. В первую секунду она не поняла, сон это или реальность: сердце ёкнуло, а потом забилось с удвоенной силой. В квартире, кроме неё, никого не должно было быть. Муж уехал в командировку ещё позавчера, на связь выходил поздно вечером, поэтому новые известия от него не ожидались. Но звук был совсем рядом, за тонкой стенкой спальни. Приподнявшись на локте, Даша зажмурилась, пытаясь стряхнуть остатки беспокойного сна. Во рту пересохло — ночной кошмар, где она в очередной раз бежала по коридорам, похожим на лабиринт из детства, казался ещё живым. Она медленно встала с кровати и выглянула в сторону двери. Во вчерашней домашней футболке было зябко, кожа покрылась мурашками, как только босые ноги коснулись прохладного пола. Снова зазвучал стук — теперь уже явно кто-то возился с замком во входной двери. «Миша? — пронеслось в голове. — Нет, у него же своя пара ключей... К тому же он не говорил, что вернётся так скоро». — Чёрт, — пр

Ольга сидела на ветхой лавке перед маленьким домиком, глядя на закатное солнце. Тихий ветерок лениво трепал её тёмные волосы, а где-то невдалеке кукарекал петух, оповещая деревню о наступающем вечере. Знаете, в деревенской тиши всё звучит особенно ясно — и голоса соседей, и скрип калиток, и даже собственные мысли. С детства Оля жила с Агафьей Платоновной, которую все вокруг называли просто «баба Груня» – прозвище прижилось как ни странно, а старушка не возражала. Родители Оли умерли рано: отец сначала пропал в одной из шахтёрских экспедиций, где пытался заработать денег, а мать — подверженная вечной тоске и мыслям об «лучшей жизни», исчезла вскоре после похорон мужа. Баба Груня, приходившаяся Оле прабабушкой, стала единственным родным человеком. Так и росли они вдвоём в крохотной избушке в селе Ромашково, где каждая травинка и каждый забор хранили чьи-нибудь секреты. В доме было тесновато, старые доски пола скрипели, как бы разговаривая друг с другом: «Слышишь? Мы видели ещё пра-праде