Смена деятельности

Можно быть лучшим из лучших, быть патриотом своей профессии, любить ее всей душой и служить ей от чистого сердца, провести сотни и тысячи успешных операций, быть неоспоримым примером — и утратить всё в одночасье…
У ведущего хирурга Андрея Ковалева задрожали руки. Он сам всегда учил молодых, что всех на свете не спасешь, что, если ты выложился на все сто и сделал все от тебя зависящее, но проиграл, унывать нельзя. Надо жить дальше, работать и стараться еще лучше. А тут сам сломался после одной операции.
— Андрей, ну елы-палы, ну сколько можно? Ну не твоя же вина, сам же все прекрасно понимаешь. Да — молодая, да — хорошенькая, но она сама дотянула до последнего, хотя очевидно, что скоряк надо было сразу вызывать. Ты же не боженька, чтобы с того света вытаскивать, и не робот, чтобы такие операции в два щелчка делать, ну.
— А в Эмиратах роботы уже операции вовсю делают! Вот им и надо доверять этих ангелочков, а не старым обезьянам вроде меня…
— Да за одну такую старую обезьяну можно целый завод с этими роботами отдать! Ну всё, иди, я тебя на две недели в отпуск отправляю. Тремор пройдет, вернешься к работе, а там и забудется потихоньку, — выпроваживал главврач лучшего хирурга за дверь.
Но ничего не прошло. Руки продолжали трястись, и Ковалев продолжал тонуть в своем проклятии. Тут не то что других оперировать — себя бы не вскрыть во время бритья и стрижки ногтей. Его стали снимать с графика операций, просили выступать в качестве консультанта; на работу Ковалев часто приходил невыспавшийся и с запахом. Молодые коллеги с сожалением и страхом смотрели на своего вдохновителя, который чах на глазах, как забытый всеми на подоконнике горшок с «женским счастьем». Никто не хотел такого исхода для себя.
Ковалев прошел обследование. Невролог, эндокринолог, ревматолог. Ничего.
— Дело не в физиологии, все у вас в голове, — объяснил в конце концов психотерапевт и прописал препараты.
Таблетки на время снимали симптом, но убивали координацию, плавность движений, скорость мысли. С алкоголем — та же история. Всё летело к чертям. Две недели отпуска превратились в три месяца.
— Андрей, я поговорил с Фирсовым, он тебя предлагает оставить в качестве ведущего консультанта, будешь все то же самое делать, только чужими руками, — снова принимал у себя Ковалева главврач.
— Не буду, Толь, не буду, — произнес хирург, повесив голову на грудь. Глядя на ритмичный ход своих пальцев, он не мог сдержать слезу. — Я так не смогу, — дрожь с рук, казалось, распространилась на все тело, голос тоже начал дрожать. — Если я в больнице, значит, должен работать, а не языком чесать! Не мое это. Боюсь, сил не хватит со стороны наблюдать. Это вам тогда меня связать придется, чтобы я за инструмент не хватался! — сквозь всхлипы прорывался гнев.
— Ну и что ты мне предлагаешь? — начал терять терпение начальник. — Я тебе помочь хочу!
— Спасибо, — буркнул врач, вставая со стула и направляясь к двери.
— Андрей, ну погоди ты!
— Хватит… — дверь кабинета бесшумно закрылась, и Ковалев ушел.
Его не стали рассчитывать, надеясь на скорое возвращение в строй.
Время — лучший врач, но даже оно не лечило своего коллегу. Не дожидаясь, пока накопления окончательно растают и жена сама начнет аккуратно намекать, Ковалев стал подыскивать работу. По совету психиатра он решил на время полностью сменить деятельность. Попросился к брату на стройку. Занялся ремонтом квартир.
«Такое же наведение порядка во внутренностях, но на этот раз в бетонных и без возможных последствий», — так он себя успокаивал, приступая к первому объекту.
Но последствия были. В пятьдесят восемь с гипсокартоном в руках не попрыгаешь. А тем более — без должного опыта. Хирург не справлялся. То дорогой материал повредит, то собственную спину, да и тремор от усталости только усиливался. Бросил.
Перепробовал всякое: что-то продавал, что-то чинил, водил машину, охранял — лишь бы не связанное с медициной, но нигде подолгу не задерживался. А тут сосед по парковке предложил устроиться к нему в ателье.
— Ну а что такого? Людей зашивал, а тут бесчувственные тряпки. К тому же на машинке можно и с тремором, а не получится, так всегда есть шанс исправить. Мне ответственный человек нужен.
Доводы Ковалеву показались разумными, и он согласился. Сложно было вернуться на уровень подмастерья, но хирург не жаловался. С ниткой и иголкой как-то приятнее, чем со шпателем. Пусть и отдаленно, но схожесть профессий чувствовалась.
Потекли рабочие будни. Ковалев снова штопал, кроил, укорачивал, убирал лишнее, облагораживал. Работал аккуратно и с самоотдачей. Клиентам нравилось, Ковалев был при деле. Поток стал плотнее, выручка чуть больше. В больнице потеряли всякую надежду на возвращение хирурга и готовили место для специалиста из другого города.
Сумрак неопределенности уже почти рассеялся, когда однажды за стеклянной дверью ателье нарисовался низенький, худосочный человечек с мерзкой улыбкой и пластиковым пакетом в маленьких сухих ручках.
— Это Карманов. Та еще дрянь. Все нервы нам поднимет, — предупредил начальник Ковалева, когда заметил знакомую фигуру.
Карманов вызывал к себе ненависть со скоростью звука. Если душа человека — это загадка, то этот ребус можно было отгадать с трех слов.
— Подшить брюки, вторник, — бросил клиент на заваленный тканями стол свой пакет.
— Не раньше четверга, — отодвинул в сторону пакет Ковалев.
«Лучше быстрее сделать, чтобы этот хрен свалил в туман», — пришло сообщение на телефон Ковалеву от начальника, который находился в метре от него.
— Хорошо, ко вторнику будет готово, — сдался хирург и предложил снять мерки.
— Так посмотрите. Не обязательно мерить, если вы нормальный специалист, — гнул свою линию Карманов, вытащив брюки из пакета и приложив к себе.
— Мы так не угадаем, надо глянуть, как они на вас сидят, как к ботинкам подходят, напуски…
— Так смотрите, — требовал Карманов.
Не привыкший к такому тону Ковалев пытался спорить, но его затыкали и просили «не учить ученого».
Через десять минут отрицательная энергия Карманова запустила короткое замыкание в ателье, и сработала пожарная сигнализация. Хорошо, что мастер успел зафиксировать длину.
Во вторник все было готово. Ковалев сделал в точности как просил клиент, и уже взялся за другую работу, но Карманов заявил, что всё надо переделать.
— Что-что? — прочистил ухо пальцем хирург. — Переделать?
Слово звучало как иностранное. Ковалев не понимал, чего от него хотят. Все было выполнено точно по заданию, как в назначении, вернее, как в заявке.
— Вы недостаточно укоротили, и шов у вас кривой, — настаивал клиент. — Переделывайте.
— Но вы не даете нормально снять мерки.
— Пе-ре-де-лы-вай-те.
Ковалев вопросительно посмотрел на начальника, но тот лишь пожал плечами. Хирург был в шоке. Он и раньше слышал жалобы в свой адрес, но чтобы таким повелительным тоном…
Еле переступив через себя, мастер снова пытался уговорить Карманова сделать нормальные замеры, он даже предлагал по старой привычке сделать это под наркозом, но тот и слушать ничего не хотел.
Пришлось повиноваться требованию. На следующий день штаны были готовы.
— Не так, — мотал головой Карманов. — Вы что, не видите, что одна штанина на полсантиметра короче другой?
Ковалев достал сантиметровую ленту и сделал замер при клиенте. Разницы не было.
— Я на глаз вижу, что короче.
«Да у тебя одна сторона мозга на полкилометра короче, сволочь!» — бесился внутри себя врач, забирая в очередной раз брюки на переделку.
— А можно еще мне расшить талию?
«Я тебе морду скоро разошью», — беззвучно произнес Ковалев.
Карманов приходил три раза в неделю в течение месяца, задавая настроение всему рабочему дню. Каждый раз он находил новые причины для критики и вносил новые идеи. Брюки его напоминали Собор Святого Петра в Ватикане и уже ничего общего не имели с первоначальным проектом. Мастер ушивал, распускал, делал напуски, но Карманову по-прежнему не нравилось.
— А мы не можем просто вернуть ему деньги? — спросил хирург у начальника после очередного визита капризного клиента.
— Не можем. Один раз попробовали, так он потом ходил и жалобы писал. Нас чуть помещения не лишили. Потерпи, пожалуйста. Он еще пару раз придет, ну,может,три — и переключится на новую жертву. Хобби у человека такое — кровь пить.
Ковалев пообещал потерпеть. Но кульминация кармановской трагедии была достигнута раньше. Утром в понедельник его наглость перешла на новый уровень, и он заявил следующее:
— Вас кто вообще учил шить? Представляю, что было бы, если судьба занесла вас не в ателье, а в операционную. Вы бы там такого наворотили, что за всю жизнь от позора не отмылись бы.
От такого заявления у Ковалева сломалась пополам иголка. Мозг отключился, оставив тело наедине с инстинктами. Хирург молча встал со стула, замахнулся и с воплем дикого индейца послал кулак в сторону клиента, но в последний момент передумал и ограничился хорошей пощечиной. Шлепок напомнил звук лопнувшей резинки от трусов. По десятибалльной шкале «смертельности» удар был на полтора, но Карманов все равно некрасиво развалился на полу, как груда дров.
— О господи боже мой, что я наделал? — дыша так, словно только что выплыл с глубины Марианской впадины, хирург переводил взгляд с Карманова на свои руки. Вдруг он заметил, что тремор пропал. Полностью.
— Быть не может…
Не веря своим глазам, Ковалев достал кошелек и сбегал в супермаркет, располагавшийся на их этаже, где купил виноград, и, взяв одну ягоду, сделал надрез. Затем при помощи пинцета и обычной иглы он провел тест, соединив две стороны разреза, не проронив ни капли сока.
— Вставай, вставай, мой хороший, пойдем скорее, купим тебе новые брюки или, если хочешь, весь костюм, — откачивал нашатырем и новыми пощечинами Карманова хирург. Тот что-то невнятно кричал про суды и про то, что на брюках надо бы заменить пуговицы в цвет, но Ковалев не слушал. Он купил ему новый костюм, отдал половину жалования за месяц и вернулся в больницу.
— Ты где так отдохнул? — удивился главврач, когда заметил в глазах своего лучшего хирурга прежний огонек и убедился в полном исцелении недуга.
— В ателье, — признался Ковалев.
— В ателье? — хихикнул начальник, решив, что ослышался. — В отеле, наверное, ты хотел сказать. В Турцию ездил с семьей?
— Да нет, это в торговом центре на нулевом этаже. Я там швеей работал.
— Ты же шутишь, да?
— Какие уж тут шутки, Толь. Голову освободил, теперь полный порядок.
— Правда? Ну никогда бы не подумал, что смена деятельности творит такие чудеса, — всерьез задумался главврач. — Может, мне тоже попробовать? Как думаешь? Уже полгода на таблетках сижу. От стресса всё никак долг перед женой нормально не могу выполнить. Ну, я думаю, ты понимаешь, о чем речь… — смущенно поделился он со старым другом.
— Понимаю… Можно попробовать. Карманов как раз новым костюмом недоволен, принес на переделку вчера, я тебе дам номер начальника, думаю, он тебя возьмет на полставки.
Александр Райн