Аквариум

Смена деятельности Можно быть лучшим из лучших, быть патриотом своей профессии, любить ее всей душой и служить ей от чистого сердца, провести сотни и тысячи успешных операций, быть неоспоримым примером — и утратить всё в одночасье… У ведущего хирурга Андрея Ковалева задрожали руки. Он сам всегда учил молодых, что всех на свете не спасешь, что, если ты выложился на все сто и сделал все от тебя зависящее, но проиграл, унывать нельзя. Надо жить дальше, работать и стараться еще лучше. А тут сам сломался после одной операции. — Андрей, ну елы-палы, ну сколько можно? Ну не твоя же вина, сам же все прекрасно понимаешь. Да — молодая, да — хорошенькая, но она сама дотянула до последнего, хотя очевидно, что скоряк надо было сразу вызывать. Ты же не боженька, чтобы с того света вытаскивать, и не робот, чтобы такие операции в два щелчка делать, ну. — А в Эмиратах роботы уже операции вовсю делают! Вот им и надо доверять этих ангелочков, а не старым обезьянам вроде меня… — Да за одну такую старую обезьяну можно целый завод с этими роботами отдать! Ну всё, иди, я тебя на две недели в отпуск отправляю. Тремор пройдет, вернешься к работе, а там и забудется потихоньку, — выпроваживал главврач лучшего хирурга за дверь. Но ничего не прошло. Руки продолжали трястись, и Ковалев продолжал тонуть в своем проклятии. Тут не то что других оперировать — себя бы не вскрыть во время бритья и стрижки ногтей. Его стали снимать с графика операций, просили выступать в качестве консультанта; на работу Ковалев часто приходил невыспавшийся и с запахом. Молодые коллеги с сожалением и страхом смотрели на своего вдохновителя, который чах на глазах, как забытый всеми на подоконнике горшок с «женским счастьем». Никто не хотел такого исхода для себя. Ковалев прошел обследование. Невролог, эндокринолог, ревматолог. Ничего. — Дело не в физиологии, все у вас в голове, — объяснил в конце концов психотерапевт и прописал препараты. Таблетки на время снимали симптом, но убивали координацию, плавность движений, скорость мысли. С алкоголем — та же история. Всё летело к чертям. Две недели отпуска превратились в три месяца. — Андрей, я поговорил с Фирсовым, он тебя предлагает оставить в качестве ведущего консультанта, будешь все то же самое делать, только чужими руками, — снова принимал у себя Ковалева главврач. — Не буду, Толь, не буду, — произнес хирург, повесив голову на грудь. Глядя на ритмичный ход своих пальцев, он не мог сдержать слезу. — Я так не смогу, — дрожь с рук, казалось, распространилась на все тело, голос тоже начал дрожать. — Если я в больнице, значит, должен работать, а не языком чесать! Не мое это. Боюсь, сил не хватит со стороны наблюдать. Это вам тогда меня связать придется, чтобы я за инструмент не хватался! — сквозь всхлипы прорывался гнев. — Ну и что ты мне предлагаешь? — начал терять терпение начальник. — Я тебе помочь хочу! — Спасибо, — буркнул врач, вставая со стула и направляясь к двери. — Андрей, ну погоди ты! — Хватит… — дверь кабинета бесшумно закрылась, и Ковалев ушел. Его не стали рассчитывать, надеясь на скорое возвращение в строй. Время — лучший врач, но даже оно не лечило своего коллегу. Не дожидаясь, пока накопления окончательно растают и жена сама начнет аккуратно намекать, Ковалев стал подыскивать работу. По совету психиатра он решил на время полностью сменить деятельность. Попросился к брату на стройку. Занялся ремонтом квартир. «Такое же наведение порядка во внутренностях, но на этот раз в бетонных и без возможных последствий», — так он себя успокаивал, приступая к первому объекту. Но последствия были. В пятьдесят восемь с гипсокартоном в руках не попрыгаешь. А тем более — без должного опыта. Хирург не справлялся. То дорогой материал повредит, то собственную спину, да и тремор от усталости только усиливался. Бросил. Перепробовал всякое: что-то продавал, что-то чинил, водил машину, охранял — лишь бы не связанное с медициной, но нигде подолгу не задерживался. А тут сосед по парковке предложил устроиться к нему в ателье. — Ну а что такого? Людей зашивал, а тут бесчувственные тряпки. К тому же на машинке можно и с тремором, а не получится, так всегда есть шанс исправить. Мне ответственный человек нужен. Доводы Ковалеву показались разумными, и он согласился. Сложно было вернуться на уровень подмастерья, но хирург не жаловался. С ниткой и иголкой как-то приятнее, чем со шпателем. Пусть и отдаленно, но схожесть профессий чувствовалась. Потекли рабочие будни. Ковалев снова штопал, кроил, укорачивал, убирал лишнее, облагораживал. Работал аккуратно и с самоотдачей. Клиентам нравилось, Ковалев был при деле. Поток стал плотнее, выручка чуть больше. В больнице потеряли всякую надежду на возвращение хирурга и готовили место для специалиста из другого города. Сумрак неопределенности уже почти рассеялся, когда однажды за стеклянной дверью ателье нарисовался низенький, худосочный человечек с мерзкой улыбкой и пластиковым пакетом в маленьких сухих ручках. — Это Карманов. Та еще дрянь. Все нервы нам поднимет, — предупредил начальник Ковалева, когда заметил знакомую фигуру. Карманов вызывал к себе ненависть со скоростью звука. Если душа человека — это загадка, то этот ребус можно было отгадать с трех слов. — Подшить брюки, вторник, — бросил клиент на заваленный тканями стол свой пакет. — Не раньше четверга, — отодвинул в сторону пакет Ковалев. «Лучше быстрее сделать, чтобы этот хрен свалил в туман», — пришло сообщение на телефон Ковалеву от начальника, который находился в метре от него. — Хорошо, ко вторнику будет готово, — сдался хирург и предложил снять мерки. — Так посмотрите. Не обязательно мерить, если вы нормальный специалист, — гнул свою линию Карманов, вытащив брюки из пакета и приложив к себе. — Мы так не угадаем, надо глянуть, как они на вас сидят, как к ботинкам подходят, напуски… — Так смотрите, — требовал Карманов. Не привыкший к такому тону Ковалев пытался спорить, но его затыкали и просили «не учить ученого». Через десять минут отрицательная энергия Карманова запустила короткое замыкание в ателье, и сработала пожарная сигнализация. Хорошо, что мастер успел зафиксировать длину. Во вторник все было готово. Ковалев сделал в точности как просил клиент, и уже взялся за другую работу, но Карманов заявил, что всё надо переделать. — Что-что? — прочистил ухо пальцем хирург. — Переделать? Слово звучало как иностранное. Ковалев не понимал, чего от него хотят. Все было выполнено точно по заданию, как в назначении, вернее, как в заявке. — Вы недостаточно укоротили, и шов у вас кривой, — настаивал клиент. — Переделывайте. — Но вы не даете нормально снять мерки. — Пе-ре-де-лы-вай-те. Ковалев вопросительно посмотрел на начальника, но тот лишь пожал плечами. Хирург был в шоке. Он и раньше слышал жалобы в свой адрес, но чтобы таким повелительным тоном… Еле переступив через себя, мастер снова пытался уговорить Карманова сделать нормальные замеры, он даже предлагал по старой привычке сделать это под наркозом, но тот и слушать ничего не хотел. Пришлось повиноваться требованию. На следующий день штаны были готовы. — Не так, — мотал головой Карманов. — Вы что, не видите, что одна штанина на полсантиметра короче другой? Ковалев достал сантиметровую ленту и сделал замер при клиенте. Разницы не было. — Я на глаз вижу, что короче. «Да у тебя одна сторона мозга на полкилометра короче, сволочь!» — бесился внутри себя врач, забирая в очередной раз брюки на переделку. — А можно еще мне расшить талию? «Я тебе морду скоро разошью», — беззвучно произнес Ковалев. Карманов приходил три раза в неделю в течение месяца, задавая настроение всему рабочему дню. Каждый раз он находил новые причины для критики и вносил новые идеи. Брюки его напоминали Собор Святого Петра в Ватикане и уже ничего общего не имели с первоначальным проектом. Мастер ушивал, распускал, делал напуски, но Карманову по-прежнему не нравилось. — А мы не можем просто вернуть ему деньги? — спросил хирург у начальника после очередного визита капризного клиента. — Не можем. Один раз попробовали, так он потом ходил и жалобы писал. Нас чуть помещения не лишили. Потерпи, пожалуйста. Он еще пару раз придет, ну,может,три — и переключится на новую жертву. Хобби у человека такое — кровь пить. Ковалев пообещал потерпеть. Но кульминация кармановской трагедии была достигнута раньше. Утром в понедельник его наглость перешла на новый уровень, и он заявил следующее: — Вас кто вообще учил шить? Представляю, что было бы, если судьба занесла вас не в ателье, а в операционную. Вы бы там такого наворотили, что за всю жизнь от позора не отмылись бы. От такого заявления у Ковалева сломалась пополам иголка. Мозг отключился, оставив тело наедине с инстинктами. Хирург молча встал со стула, замахнулся и с воплем дикого индейца послал кулак в сторону клиента, но в последний момент передумал и ограничился хорошей пощечиной. Шлепок напомнил звук лопнувшей резинки от трусов. По десятибалльной шкале «смертельности» удар был на полтора, но Карманов все равно некрасиво развалился на полу, как груда дров. — О господи боже мой, что я наделал? — дыша так, словно только что выплыл с глубины Марианской впадины, хирург переводил взгляд с Карманова на свои руки. Вдруг он заметил, что тремор пропал. Полностью. — Быть не может… Не веря своим глазам, Ковалев достал кошелек и сбегал в супермаркет, располагавшийся на их этаже, где купил виноград, и, взяв одну ягоду, сделал надрез. Затем при помощи пинцета и обычной иглы он провел тест, соединив две стороны разреза, не проронив ни капли сока. — Вставай, вставай, мой хороший, пойдем скорее, купим тебе новые брюки или, если хочешь, весь костюм, — откачивал нашатырем и новыми пощечинами Карманова хирург. Тот что-то невнятно кричал про суды и про то, что на брюках надо бы заменить пуговицы в цвет, но Ковалев не слушал. Он купил ему новый костюм, отдал половину жалования за месяц и вернулся в больницу. — Ты где так отдохнул? — удивился главврач, когда заметил в глазах своего лучшего хирурга прежний огонек и убедился в полном исцелении недуга. — В ателье, — признался Ковалев. — В ателье? — хихикнул начальник, решив, что ослышался. — В отеле, наверное, ты хотел сказать. В Турцию ездил с семьей? — Да нет, это в торговом центре на нулевом этаже. Я там швеей работал. — Ты же шутишь, да? — Какие уж тут шутки, Толь. Голову освободил, теперь полный порядок. — Правда? Ну никогда бы не подумал, что смена деятельности творит такие чудеса, — всерьез задумался главврач. — Может, мне тоже попробовать? Как думаешь? Уже полгода на таблетках сижу. От стресса всё никак долг перед женой нормально не могу выполнить. Ну, я думаю, ты понимаешь, о чем речь… — смущенно поделился он со старым другом. — Понимаю… Можно попробовать. Карманов как раз новым костюмом недоволен, принес на переделку вчера, я тебе дам номер начальника, думаю, он тебя возьмет на полставки. Александр Райн

Заклинание для похудения — Девчонки, угощайтесь! Вчера что-то увлеклась и переборщила слегка. Танька раскрыла пластиковый контейнер размером с чемодан, и воздух в офисе быстро наполнился запахом котлет по-киевски. Вся работа была парализована на пятнадцать минут. Каждой девушке досталось по одной котлете, которая своей сытностью и размером вполне заменяла завтрак, обед и все перекусы. Себе же Таня оставила три штуки и уже через пару часов, разделавшись с ними, пила чай с самодельным тортиком. — Не, ну ты глянь, опять жрёт, — косилась из уличной курилки в окно офиса Катька. — И не толстеет, — давясь то ли дымом, то ли слюнями, ответила Наташка. Катька продолжала: — Точно — ведьма, вот не сомневайся. У моей матушки такая же напарница на хлебокомбинате была. Все девчонки там были пышные… — Потому что постоянно ели? — перебила её Наташка. — Не ели, а соблазнялись — это разные вещи. Ты когда-нибудь хлеб только из печи пробовала? Наташка помотала головой. — То-то же, а я пробовала, — мечтательно закатила глаза Катька. — Пока до второй корочки не доберёшься, соблазн не остановить. Так вот, была там Ольга Цаплина. Соблазнялась на всё! Хлеб, баранки, ватрушки, пряники ела с утра до ночи — а сама тонкая, как спичка. Аж бесит! Наташка слушала с нескрываемой завистью, ей тоже захотелось свежих плюшек и пряников только из печи, ну и похудеть не мешало бы. — Короче, — снова покосилась в сторону окна Катька, — мать моя решила за ней проследить, и что ты думаешь? — Что? — Напросилась в гости, а пока та еду готовила на кухне, матушка моя нашла у неё книгу ведьмовскую. И там было заклинание для похудения. — Да ну? А заклинание она записала? — смотрела округлившимися глазами на подругу Наташка. — Нет. Набожная очень была. Решила, что лучше уж толстеть, чем так! Но, я считаю, что мы тоже должны за Танькой проследить, узнать её секрет и воспользоваться им. — А нас боженька потом не накажет? — испуганно прошептала Наташка. — Я атеистка. И тебе советую. Да и нельзя вот так перед нами превосходством своим козырять — это бесчеловечно, и мы обязаны поставить её на место, похудев сами. Катька докурила и, выбросив окурок, сказала: — Проследишь за ней. — Почему я?! — возмутилась Наташка, которая жутко боялась ведьм. — Вы с ней больше общаетесь — вдруг она тебе сама тайну откроет. Не бойся ты, нá вот, возьми, — Катя протянула своей коллеге чётки, — это матушки моей, защита от злых сил. Наташка кивнула и с достоинством приняла дар. — Девчонки, у меня тут ещё салат крабовый, будете? — достала Таня ведёрко и пакет с пирогами, когда её коллеги вернулись с перекура. Снова все соблазнились. — Танька, как же ты вкусно готовишь, — расстёгивая ремень, протянула с удовольствием Наташка. — Это что, завтра принесу свою фирменную лазанью с секретом, — поедая конфету ответила Таня. — Ой! Как здорово! А может, тебе помочь с приготовлением? — Наташка незаметно подмигнула Катьке. — Давай! Но нужно будет съездить за покупками. — Я готова! Очень уж хочется узнать твой секрет! Сразу после работы девушки поехали на продовольственный рынок в самый конец города. — У нас на всё про всё два часа, — заявила взволнованно Танька по прибытии. — Держи список и, главное, не отставай, — с серьёзным лицом сказала она и стартанула с места быстрее, чем спринтер на олимпийских играх. — Успе…— хотела ответить Наташка, но Танька уже была в двадцати метрах от неё и выбирала яйца. — Битое, шероховатое, старое, маленькое, недостаточно белое, — проговаривала Танька, раскрывая упаковки с яйцами и перебирая их так быстро, что рук её было не видно. — Фух, ну ты и носишься, — произнесла, задыхаясь, Наташка. — Держи, — сунула Танька ей упаковку с идеальным десятком яиц. — Нам нужна говядина. С этими словами она понеслась с ещё бо́льшей скоростью. Наташка старалась не отставать и при этом не разбить яйца, но воздух в лёгких быстро заканчивался, и она периодически делала привалы. — По-по-почему здесь? — задыхалась Наташка, нагнав подругу. — Полнó же мяса по дороге было. — Тут самое лучшее и самое дешёвое. Они через две минуты закрываются. — Рубщик уже ушёл, остальное распродали, приходите завтра, — объявила продавщица очереди. — Ну что, пойдём в другое место? — спросила Наташка. — Тётя Галя, мы сами нарубим? — обратилась Таня к продавщице, проигнорировав подругу. — Беру сразу пять килограмм! — Для тебя, мой лучший клиент, всё что угодно, — улыбающаяся продавщица пропустила Таню за прилавок и та, закинув на колоду здоровенный кусок мяса, занесла огромный топор. — Стой, ты же не собираешься?.. Наташка не успела закончить вопрос, а Танька уже нанесла мощный точный удар, который отсёк ровный кусок мякоти. Затем, вторым ударом, она повторила успех. — Ровно пять килограмм, — взвесила нисколько не удивлённая продавщица мясо и протянула пакет. — Десять процентов скидка, как обычно. Наташка смотрела на всё это с нескрываемым восхищением. — Не зевай, — улыбнулась Танька, складывая мясо в пакет. — Бежим за молоком. — А может, всё-таки пешком? — умоляюще крикнула Наташка вслед удаляющейся подруге. — Нет, у них там всегда очередь, а нам ещё кучу всего нужно купить, — крикнула через плечо потенциальная ведьма. Мясо значительно утяжелило пакет, и Наташка передвигалась словно раненый боец. — Займи пока очередь, а я до овощного добегу, — скомандовала Таня и тут же исчезла. — Дурдом какой-то, — пыхтела Наташка и без конца вытирала пот со лба. Очередь быстро двигалась. Каждые пять минут откуда-то возникала разопревшая от беготни Танька с новыми пакетами. — Вот, муки́ купила. Макароны по акции. Фиников взяла килограмм попробовать, — перечисляла она новые покупки, появляясь то справа, то слева, а затем заглядывала в список и снова исчезала. Когда подошла очередь Наташки, то, глядя на неё, можно было высчитать гипотенузу треугольника, который образовало её тело, согнувшись под прямым углом под тяжестью пакетов. — Что будете брать? — спросила продавщица. «Я не знаю», — хотела проплакать измученная девушка, словно ребёнок, которого мама оставила в очереди, а сама ушла неизвестно куда. Но тут из ниоткуда снова возникла Танька с сеткой картошки на плече и быстро затараторила: — Молоко, творог, сметанку, масло. — Это всё нужно для лазаньи? — ужасалась Наташка, глядя, как разбухают новые пакеты. — Одной лазаньей сыт не будешь, — объяснила Таня и снова пустилась в бег, нагруженная похлеще, чем верблюд в торговом караване, и такая же неутомимая. Девушки трижды обежали рынок по кругу, включая второй, вещевой, этаж, где Таня купила себе новые кроссовки, так как её обувь почему-то быстро стиралась. — Еле успели, — сверялась она со списком возле закрытых дверей рынка, за которые их только что вытолкали охранники. Наташка тем временем развалилась на траве и бредила от обезвоживания. — Хватит валяться, у нас с тобой ещё куча дел! — подбадривала Таня подругу. — Нам ещё нужно ликёр для торта купить и форму для запекания, моя уже вся прогорела. Магазин недалеко — всего полтора километра пешком. —А может, на метле? Или хотя бы превратишь тыкву в «Uber»? — уже не скрывая слёз, промычала обессилевшая Наташка. Таня не поняла просьбы и, взяв часть пакетов Наташки, потащила её за собой. Девушки добрались до квартиры Тани, когда солнце уже клонилось к закату, а все нормальные люди давно ели лазанью, заказанную из ресторана, или разогревали полуфабрикат. Наташка уже хотела всё бросить и изобразить обморок, когда Таня достала ручную мясорубку и радостно заявила: — А сейчас мы будем прокручивать фарш! Показав принцип действия агрегата, Таня бросилась побеждать три вида теста: пластами — для лазаньи, дрожжевое — для домашнего хлеба, слоёное — для торта. Перекрутить пять килограмм говядины оказалось испытанием всей жизни для бедной Наташки. Особенно сложно было не впасть в депрессию после слов Тани о том, что нужно было всего 600 грамм. — Ничего! Заодно котлет нажарим! — радостно заявила девушка и достала репчатый лук, завязанный в колготках. Через полчаса духовка и четыре конфорки нагнали такую температуру на кухне, что у любого финского банщика упала бы самооценка. Ближе к полуночи Наташка поняла, что для неё не существует больше вчера и сегодня: время растягивалось, как пармезан в лазанье. Нарезая бесконечные овощи и смешивая ингредиенты для соусов, девушка думала, что она родилась на этой кухне и на ней же закончит свой путь. Когда последняя вишенка опустилась на торт, листы теста зарумянились, а картошка в супе размякла, Таня объявила об окончании готовки и начале ужина. — Кто-то ещё придёт? — спросила Наташка, глядя на ломящийся от еды стол. — Нет, только мы с тобой. Спасибо, что помогла, одна бы я ещё пару часов точно провозилась, — улыбалась Таня. — Но зачем столько еды? Ты же не замужем, да и детей нет. — Раньше готовила на большую семью, а потом муж ушёл к другой, а дети выросли и разъехались, поступив в институты. С тех пор готовлю для себя, а я люблю вкусно поесть. Не переживай, половину ты себе домой заберёшь, девчонок в офисе угостим, соседка ко мне на чай заходит, бывает, — немного грустно улыбнулась Таня. Ужин был великолепен. Наташа даже не представляла, что можно так вкусно приготовить еду дома. Но хватило её лишь на десять минут. Потом наступил крепкий сон прямо за столом. Утром, выпив по литру кофе и съев по кусочку торта, девушки набили сумки контейнерами и двинулись на работу. — Ба! Наташка! Нашла-таки заклинание! — встретила подругу Катька. — Да не было никакого заклинания, — грустно сказала Наташа. — Весь секрет лазаньи — в соусе бешамель: равные пропорции муки и масла. — Ты мне зубы-то не заговаривай! Тебя вообще не узнать. Сколько сбросила? Килограмм семь? Думая, что подруга шутит, Наташа подошла к зеркалу и ахнула. Она и правда сильно схуднула за этот гастрономический марафон. После сытного обеда, которым девушки угостили весь офис, Катя пригласила Наташку на перекур, где сразу же набросилась на неё: — Я тоже хочу научиться колдовству, как ты! — А ты попросись к Таньке в помощницы на этих выходных, она как раз планирует родственников пригласить на какой-то семейный слёт. Всему тебя охотно обучит, за два дня влезешь в своё школьное выпускное платье. — И при этом буду вкусно есть? — потирала в предвкушении живот Катя. — Ты себе даже не представляешь как… — Думаешь, она согласится? Мы же не так хорошо общаемся. — Поверь, нет лучше способа завязать отношения с ведьмой, чем начать вместе готовить. Александр Райн