Хозяйские Секреты

— Оль, короче… давай поговорим. — Короче давай – пожала плечами я – Хотя мне и так уже все понятно. — Ну тем проще… – тяжело вздохнул он – Давай тогда все решим сразу. Настроен я серьезно. — Да я уже давно готова – кивнула я – Ты как, временно уходишь, или совсем? С разводом? — С разводом – присаживаясь рядом, ответил Игорь. Ну отлично, тогда я сейчас Мишкины (это сын наш) вещи соберу, и можете идти. Тут надо было видеть его лицо…) Медленно повернулся ко мне, посмотрел и говорит. — В каком смысле Мишкины вещи соберешь?! — В прямом – как ни в чем ни бывало ответила я – Люба со мной останется, а Мишу с собой возьми. Ему отец нужен обязательно. Ты же хороший папа? — Ээээ – только и смог сказать он – Дети обычно с мамой остаются. У тебя что вообще совести нет? Как я вообще мог с тобой прожить столько времени – он схватился за голову. — А что такого? Почему я должна двоих воспитывать, а ты со своей курицей веселиться? Ты ведь там жизнь пошел налаживать семейную? Вот считай, ребенок у вас уже будет! Полдела сделано! — Да ты что несешь такое?! Игорь вскочил с дивана и принялся названивать любовнице. — Ты прикинь! Говорит он в телефон – Она говорит, чтобы я сына с собой взял! Вообще конченая да?! Сижу на диване посмеиваюсь. Жду чем дело кончится. Короче они поругались по телефону, потом он к ней поехал, уговаривать ее видимо сына нашего воспитывать. Та ему отказала. Он вернулся мрачный, пытался со мной помириться. Да только он мне теперь нафиг не нужен. А сына отдавать ему я и не собиралась. Пусть идет куда хочет. Мне все равно. Из Сети

Отпустив женщину, вытащил все деньги, а кошелёк бросил на пол. Через минуту хлопнула входная дверь. На кухне появилась дочь, испуганно озираясь по сторонам. - Папа, ушёл? - Ушёл. Садись кушать! Мама налила жидкий суп из рыбных консервов. Положила перед ребёнком кусок хлеба. Та стала жадно есть. Шесть лет, кушать всегда охота. Завтра воскресенье, до понедельника так долго. Девочке так нравилось в садике, и так не хотелось быть дома, где папа постоянно ругался и дрался. *** Ирина легла спать, обняв дочь. Та быстро заснула, а женщина уснуть не могла, вздрагивая от каждого стука в подъезде. Ведь сейчас вернётся муж, начнёт ругаться и махать кулаками. Дочь спрячется, куда-нибудь в угол, а ей самой и спрятаться некуда. Долго лежала, боясь уснуть, ведь нужно встретить мужа, чтобы еще хуже не было, но усталость взяла своё и она заснула. *** Проснулась от солнечного луча, скользнувшего по лицу. Быстро вскочила с постели, обошла квартиру. Мужа не было: «Может у своих родителей? Хоть бы на весь день там остался. Сейчас свекровь позвонит, будет меня ругать, что я довела её сыночка ненаглядного до такой жизни. Надо хоть вымыться спокойно и чай попить». Она помылась и вместе с дочерью попила чай. Муж так и не появился. Не было и звонка от свекрови. - Лена, собирайся, пойдём в магазин! Она достала, спрятанную на черный день тысячу, хотя чёрные дни у неё были постоянно. *** Купили немного продуктов и даже мороженое дочери и возвращались домой, возвращались со страхом – теперь-то уже ругани не миновать. Но мужа дома до сих пор не было. Ирина быстро приготовила обед. Глядя на счастливое лицо дочери. Детям для счастья немного надо. Спокойно пообедали, радуясь спокойному денёчку, когда дома тишина, не пахнет перегаром и не слышно крика. *** Вечером раздался звонок раздался звонок сотового телефона. Звонила свекровь. - С…, - закричала та голосом от которого застыла кровь в жилах. – Это ты… это ты… горе мне… Звонок прервался. - Мама, кто звонил? – спросила дочь. - Бабушка. - А что она кричала? - Не знаю. И тут вновь зазвенел её телефон. На этот раз звонил свекор: - Ирина, Вадим погиб. - Что-о-о? - В какой-то пьяной драке. - Где он? Куда идти? – прокричала Ирина. - Никуда идти не надо, - голос свёкра был ровным и твёрдым. – Я всё сам оплачу. Похороны, по-видимому, во вторник. Я тебе позвоню. Разговор закончился. Ирина обессиленно опустилась на диван. - Мама, что? – подошла к ней дочь. - Папа умер. Слёзы потекли из глаз Ирины, но это были не горькие слёзы, скорее, слёзы облегчения. - Мама, а как это умер? – задала дочь нелегкий вопрос. – Он к нам больше не придёт? - Нет. *** И тут раздался звонок домофона, заставивши вздрогнуть. Ирина вышла в прихожую, дрожащей рукой сняла трубку: - Кто? - Из полиции старший лейтенант Балашов. Вы Ерофеева Ирина Захаровна? - Да. - Мне необходимо задать вам несколько вопросов по поводу гибели вашего мужа Ерофеева Вадима Иванович. - Заходите! Полицейский был совсем молодым, но серьёзным. Расположившись за столом, он достал из папки лист бумаги и ручку и стал задавать вопросы: - Ирина Захаровна, когда вы последний раз видели своего мужа? - Вчера вечером. - Уточните во сколько? - Примерно, в шесть вечера. - Когда уходил, он был пьян? - С похмелья. - Вы ругались? - Он всегда ругался. - Были случаи, когда он вас бил? Женщина кивнула. Полицейский внимательно посмотрел ей в лицо, заметил синяки. Некоторый уже проходили, а некоторые были свежими. - Понятно. Он задал ещё несколько вопросов, попросил расписаться в протоколе и ушёл. *** Ирина не находила себе места. Ведь надо куда-то бежать, что-то делать, но почему-то этого не хотелось. Хотелось хоть раз за последние лет пять просто спокойно уснуть, зная, что тебя никто не разбудит, не закричит, не ударит. А на сердце так неспокойно, а слёзы сами текут из глаз. - Мама, ты, что плачешь? – взяла её за руку дочь. - Это я так, доченька. - Ведь папа больше не придёт и не будет драться. Это ведь хорошо. - Не надо так говорить, доченька! *** На следующее утро Ирина отвела дочь в садик и направилась на работу. Там все уже знали о её горе. Коллеги собрали деньги, выписал деньги на похороны и начальник. Вот только, подруги знали и о её взаимоотношениях с мужем и видели синяки на лице подруги, и сейчас, как могли, успокаивали. - Ирина, все будет хорошо! - Ты ещё молодая, у тебя вся жизнь впереди. Она кивала, выслушивая соболезнование подруг и мысленно ругала себя за то, что такая бесчувственная, что нет у неё в сердце скорби по мужу. *** Когда Ирина вернулась домой, у подъезда её ждала мать, приехавшая из деревни. - Как же ты теперь, доченька? - Хуже не будет. Мама, пошли в квартиру! - Сумки мои, - кивнула мать на стоящие на лавочке пакеты. - Что они у тебя такие тяжёлые? – Ирина взяла их в руки. - Мясца привезла. Тебе же поминки ещё делать. - Поминки дома сейчас никто не делает. *** Едва зашли в квартиру, позвонил свёкор: - Ирина, прощание будет завтра в час дня в ритуальном зале. Сейчас иду искать зал для поминок. - Иван Леонидович, я сама найду зал для поминального обеда, - твёрдо произнесла Ирина. – Вечером вам позвоню. - Хорошо. Заказывай на двадцать человек. Больше не надо. - Мама, ты располагайся. А я пойду зал для поминок искать. - Дочь, вот возьми, - мать открыла кошелёк и подала десять тысяч. Когда Ирина ушла, её мать закрыла, принесёнными простынями, все зеркала в квартире. *** Когда Ирина с матерью вошли в ритуальный зал, там уже было с десяток человек. Батюшка, что-то рассказывал. Плакала, лишь мать покойного. Увидев вошедшую сноху, она истерично закричала: - Это она, она виновата… Пока он с ней не связался… Мой сыночек хороший… - Бил жену с дочерью, и хороший? – тут же отреагировала сваха. - Прекратите, люди! – спокойным голосом произнёс батюшка. – Рядом с покойны нужно вести себя тихо и не спорить. Этим вы проявляете неуважение к покойному. - Жанна, прекрати! – одёрнул свою супругу, отец покойного. Далее, отпевание и сами похороны прошли спокойно. После кладбища все поехали в столовую, где прошёл поминальный обед. *** Когда Ирина с матерью вернулись в квартиру дочери, мать со скорбью произнесла: - Теперь, дочка, одна будешь жить. - С дочерью. - Я имела ввиду мужа. - Замуж я больше не выйду. *** Жизнь Ирины налаживалась. Одной даже легче было. Зарабатывала она почти тридцать, и дочери стали платить более пяти тысяч. Даже понемногу откладывать стала. Мужа вспоминала всё реже и реже. Возможно, это тот случай, когда смерть во благо, жене, дочери. *** Прошло два года. Ирина была занята лишь дочерью и работой. На мужчин внимания совсем не обращала. Пока в их подъезде не поселился новый сосед. Бывший военный пенсионер. Правда на пенсию он после ранения пошел, ему всего сорок. Каждый день, когда Ирина возвращалась с работы, они «случайно» встречались у подъезда. Раз, другой, десятый… И тут женщина стала замечать, что сама ждёт этих встреч, а ещё вспомнила, что ей нет и тридцати. *** Прошёл ещё год, и семья у Ирины стала полной, а ещё она пошла в декретный отпуск. автор: Рассказы Стрельца

Гробовой дуб и гробовая сосна отличаются не только по цене, но и по цвету… Семён Палыч приехал погостить к другу на соседнюю дачу. Мучаясь от безделья, решил помочь в сборе вишни и навернулся с вишнёвого дерева “мордой вниз”. Так как никаких подручных бинтов-йодов-мазей у соседа не было… Побежал просить по соседям. Кто чем может, мол, помоЖите… Зоя Семёновна всегда была женщиной запасливой… Зря что ли на советский строй жизнь положила…. Короче, пошла она мазать-лечить сама навернувшегося с вишни деда. Йод, бинт, флирт в свежепосаженной петрушке, сходство на фоне вдовства, сближение на почве остеохондроза и давления, – слово за слово, и Семён Палыч переезжает от детей и внуков… Дни коротать к Зое Семёновне в однушку. С ним дом обогащается дополнительным котом, странным пыльным карбюратором и парой пиджаков с дырявыми лацканами. Все довольны. Погребальная тема закрыта с двух сторон. Новости про обещания правительства уже не так бесят… Куриный помёт радует… Даже ироды-соседи стали чуть ли не святыми… Дочь мамы призывает вспомнить умершего 25 лет назад папу: — Ну, с какого перепугу, ма?! Замуж?! В твоём возрасте? — А что? — Тебе 73! Ты ж собиралась помирать на днях! — Передумала. — А папа? Про папу ты подумала? — Он давно помер. — А уважение?! Уважение, мама! Хотя бы, из уважения к нему… — Мне тоже помереть?.. Торжество намечается на сентябрь… “Молодожёны” разогнулись в спине, забыв про остеохондроз, и выбирают меню. Ведь сколько на похороны копили… Могут себе позволить…))

Так и жили вместе какое-то время, старшая чем могла помогала младшей, хотя сама практически бедствовала. Каждый день ломали голову, на какие шиши детей кормить. Прошло почти двадцать лет. У младшей крупная сеть не скажу чего. И масса идей на подарки уже многие годы — то квартира в центре города на старшую сестру сваливается, то авиабилеты в разные концы света. Старшая спросила однажды, а не перебарщивает ли младшая с подарками. Та ответила просто: — Я дарю лишнее, а ты отдавала мне последнее. Из Сети

Прихожу как велено. Смотрю, эта девчушка выстригает шерсть между пальцами у шикарного собакера. Тот стоит на столе, прямо, гордо, не шевелясь, как лейтенант на параде, во рту у него резиновый оранжевый мячик. Я аж загляделся. Только когда он на меня глаз скосил, понял, это и есть мой кобель. А пигалица мне и говорит: - Покажу, как ему надо чистить зубы и укорачивать когти. Тут я не выдержал - какие зубы! Рассказал ей всю историю, как есть. Она подумала и говорит: - Вы должны вникнуть в его положение. Вам-то известно, что его хозяйка умерла, а ему нет. В его понимании вы его из дома украли в отсутствие хозяйки и насильно удерживаете. Тем более, что дедушка тоже расстраивается. И раз он убежать не может, старается сделать все, чтобы вы его из дома выкинули. Поговорите с ним по-мужски, объясните, успокойте. Загрузил кобеля в машину, поехал прямиком в старый тещин дом. Открыл, там пусто, пахнет нежилым. Рассказал ему все, показал. Пес слушал. Не верил, но не огрызался. Повез его на кладбище, показал могилку. Тут подтянулся тещин сосед, своих навещал. Открыли пузырь, помянули, псу предложили, опять разговорились. И вдруг он ПОНЯЛ! Морду свою задрал и завыл, потом лег около памятника и долго лежал, морду под лапы затолкал. Я его не торопил. Когда он сам поднялся, тогда и пошли к машине. Домашние пса не узнали, а узнали, так сразу и не поверили. Рассказал, как меня стригалиха надоумила, и что из этого вышло. Сын дослушать не успел, хватает куртку, ключи от машины, просит стригалихин адрес. - Зачем тебе, спрашиваю. - Папа, я на ней женюсь. - Совсем тронулся, говорю. Ты ее даже не видел. Может, она тебе и не пара. - Папа, если она прониклась положением собаки, то неужели меня не поймет? Короче, через три месяца они и поженились. Сейчас подрастают трое внуков. А пес? Верный, спокойный, послушный, невероятно умный пожилой пес помогает их нянчить. Они ему ещё и зубы чистят по вечерам... Не зря говорят, что собаки верные и очень умные животные. А разговаривать... так со всеми надо разговаривать и объяснять свою точку зрения, тогда и жизнь становится заметно лучше... Автор: Аpмине Вaнян

– Ты о чем? После объятий Никита всегда чувствовал себя вымотанным и уставшим. Казалось, что даже говорить ему было тяжело, не то что воспринимать чужую речь. – О том, что ты снова сейчас уедешь, – капризно произнесла Наташа, – в дом, в котором тебя не любят, не ценят, не ждут даже! А я! Я тебя всегда жду! И люблю тебя! Но ты все равно каждый раз ровно в девять собираешься и уезжаешь туда! «Туда» означало домой, где у Никиты была семья: жена и дочь, которым, по его словам, он давно был не нужен. – Я вообще порой ощущаю себя в доме каким-то предметом, – говорил он Наташе, а она вздыхала и смотрела на него как на какое-то божество. Ну как можно было не замечать его? Такого замечательного и прекрасного? – Зачем тогда ты там? – спрашивала Наташа. – Уходи. Переезжай ко мне, нам ведь так хорошо вместе. – Я бы с удовольствием, – отвечал Никита, – но у меня есть чувство долга. Мой отец всегда говорил – нужно нести ответственность за близких. У меня есть семья. Я должен быть там несмотря ни на что. Наташа обижалась на Никиту. Вместе они были уже почти год, и почти год длилась эта пытка для Наташи. Конечно, поначалу все было ярко, красиво. А потом Наташа начала чувствовать болезненную привязанность к Никите. И каждый раз, когда он уходил от нее, она ощущала одиночество и тоску. Выходные проходили скучно, а Наташе уже давно хотелось семейного тепла и уюта. Они познакомились через интернет. Наташа как раз только рассталась со своим бойфрендом. Подруга посоветовала ей развеяться и познакомиться с каким-нибудь парнем из сети. – Да я еще от прежних отношений не отошла! – отнекивалась Наташа, но приятельница продолжала настаивать на своем. – Я же не заставляю тебя замуж выходить. Ну просто встретитесь, выпьете кофе, сходите пару раз в ресторан. Забудешь, наконец, своего Дятлова. И Наташа рискнула. Несколько недель потратила, чтобы убедиться, – сайты знакомств не для нее. А когда решила удалить свою анкету, ей написал Никита. Не стал скрывать правды о своем семейном положении. Наташе, по большому счету, тогда было это безразлично. Она ведь просто приятно проводила время. Какая разница с кем его проводить: с женатым или холостым? Они встретились. Начали общаться. Сначала просто как друзья. Но с каждой встречей выяснялось – у них так много общего. А еще возникла взаимная симпатия, скрывать которую не хотел ни один из них. Наташа, никогда не заводила близкие отношения с женатыми, неожиданно для себя отказалась от своих принципов. Она очень сильно влюбилась. А потом ей стало не хватать Никиты. Он был нужен ей как воздух. И Наташа потихоньку начала настаивать, что было бы неплохо, если бы Никита ушел к ней. Его дочери было десять лет, но даже это не останавливало Наташу. Она продолжала уговаривать Никиту. Приводила доводы. Убеждала, только рядом с ней его счастье. – Не сейчас, – отвечал он всякий раз. Наташа разочарованно смотрела на него и понимала, чем больше времени проходит, тем сложнее ей будет отказаться от Никиты. Он немного говорил о своей семье, но из его слов было ясно, что жена его не любила, да и он давно к ней остыл. Единственным, что связывало супругов, – их дочь. Беременность Наташи все изменила. Глядя на тест с двумя полосками, она мысленно ликовала, но в то же время страшно переживала. А вдруг Никита не обрадуется? Вдруг будет против? Но он не был против, но и радости особой не выказал. – Все так не вовремя, – пробормотал он. Наташа сначала хотела обидеться, а потом передумала. Даже если Никита откажется от ребенка, она все равно его родит. Этот малыш, еще не появившийся на свет, был плодом любви. Наташе было уже за тридцать. А тут такой подарок судьбы! Через неделю с понурым видом Никита пришел к ней… с вещами. – Ты добилась, чего хотела. Я ушел от жены, не хочу, чтобы мой ребенок рос без отца. Наташа была готова прыгать до потолка. Целовала Никиту, обнимала его, выкрикивала радостные слова, а он морщился от ее криков и делал вид, что так все и должно было произойти. Через два месяца он развелся с женой. Тогда Наташа впервые увидела ее. Низенького роста, пухленькая, темные волосы – совсем не такая, какой ее себе представляла Наташа. Конечно, как можно было любить такую? Блеклую, серую мышь, которая все, что могла сделать – это родить Никите дочь и привязать его этим к себе. На фоне нее Наташа чувствовала себя красивой и неповторимой, даже несмотря на свое положение. – Зачем ты приехала в суд? – недовольно пробормотал Никита, увидев Наташу рядом с машиной. – Я приехала за тобой, – отозвалась она, – а что такого в этом? Мы с тобой не чужие друг другу люди. Никита смягчился, сел в машину, спрятал свидетельство о расторжении брака в папку. Наташа не спрашивала его, что же будет с ними? Сделает ли Никита предложение ей? Станут ли они законными супругами? Да и вообще, стоит ли рассчитывать на это? Она была просто счастлива, пока тем, что ее любимый был рядом. Он был готов принять их ребенка, заниматься его воспитанием. Остаться рядом с Наташей. Однако, все оказалось не таким простым и радужным, как разрисовала себе в своих фантазиях Наташа…. Никита каждые выходные уезжал к своей дочери, проводил с ней время, даже не интересуясь мнением на этот счет матери своего будущего ребенка. Про свадьбу он ничего не говорил, денег особенно много не давал: так, на продукты и самое необходимое. – Слушай, ну и нужен тебе такой мужик? – спросила у Наташи подруга. – С прицепом, с проблемами и тотальным нежеланием узаконить отношения. – Мы живем вместе! – возразила Наташа. – Куда же еще серьезней? – Висит на твоей шее как хомут. – Он только развелся, – нашла довод Наташа. Но на самом деле, каждый день Наташа ждала предложения от Никиты. А он не спешил на ней жениться. Весной родился их сын, которого назвали Романом, и Наташа, уставшая, но довольная тем, что подарила возлюбленному сына, ждала каких-то решительных действий от Никиты. Но он их не предпринимал, более того, совсем перестал появляться дома. То у него болела мама, то виделся с дочерью, то были проблемы на работе. Наташа начала злиться, высказывала Никите свое недовольство. На что тот отвечал: – Не нравится тебе – не терпи. Я ведь и уйти могу. Наташа замолкала, а по ночам, измученная от криков младенца, плакала и жалела, что когда-то впустила в свою жизнь и в свой дом этого мужчину. Роман подрастал, ему было почти четыре месяца, когда Наташа случайно увидела в телефоне Никиты переписку. Сколько их там было! С Лилей, с Ритой, с Анжеликой, с Катей. Всех имен не запомнить. Никита продолжал встречаться с кучей женщин с сайта знакомств. С того самого, на котором он познакомился с ней. – Зачем ты взяла мой телефон? – вопрос Никиты заставил Наташу вздрогнуть. Она подняла на него глаза, а потом громко сказала: – Уходи! – Куда я уйду? – он вдруг мягко рассмеялся. – Ты к кому меня приревновала? К девчонкам по перепискам? Там нет ничего серьезного, просто развлекаюсь. – Тебе дома развлечений мало? – Наташа чуть не плакала. – У тебя сын, можешь развлечься с ним: погуляй, искупай его, сходи с ним в поликлинику. – Не дуйся, – Никита тут же стал мягки и пушистым, нежно воркуя и заглядывая Наташе в глаза, – ты же не оставишь сына без отца из-за каких-то переписок в телефоне, к тому же, вполне невинных? Наташа плакала, корила себя за мягкотелость, а потом, спустя несколько дней, решилась на отчаянный шаг. Она пришла к дому Никиты, адрес которого подсмотрела в его паспорте, где он раньше жил со своей женой и дочерью. Долго ждала у подъезда, качая коляску и успокаивая ребенка, а потом увидела ту самую женщину, бывшую жену Никиты. Уже не такую пухленькую, а вполне себе миловидную женщину, уверенно идущую от машины к подъезду. – Простите, вы – Ольга? – обратилась к ней Наташа, сгорая от стыда. Та окинула Наташу взглядом, видимо, узнав в ней соперницу, к которой сбежал ее муж. – Допустим. Зачем вы тут? Еще и ребенка привезли. Что-то случилось с Никитой? Наташа кусала губы, сдерживая слезы, задала вопрос: – Он вам давно изменял? Он ушел от вас ко мне? Или до этого тоже уходил? Ольга недоуменно посмотрела на Наташу, а потом вдруг рассмеялась: – Он ушел? Никуда он не уходил. Это я выгнала его. Приполз к вам, видимо. Но я так понимаю, что он уже наметил себе новую жертву. Так? – Жертву? – Наташа непонимающе смотрела на бывшую жену Никиты. – Почему жертву? – Ну это я их так называю. Девочек по перепискам. Мы тоже много лет назад познакомились в интернете. А года два назад я нашла в телефоне бывшего фотографии других женщин. Вы не одна у него. Уж поверьте, у него много вариантов. Просто Никита очень сильно любит женщин. Это его слабость. И всех его дамочек я называю жертвами. Я терпела несколько лет, а потом выставила его за дверь. А тут вы со своей беременностью, так вовремя протянули ему руку помощи. – Я люблю его, – зачем-то сказала Наташа. – Конечно! – Ольга закивала. – Его все любят! И он любит всех. Только вслушайтесь в эти фразы, они даже звучат гл.упо. Ольга поспешила домой. Наташа, простояв с коляской несколько минут, тоже направилась к своей машине. Какой же наивной она оказалась! Придумала себе огромную любовь. Верила – лучше нее нет никого. У Никиты она одна. А теперь словно шоры с глаз упали. В тот вечер, Никита, вернувшись в дом Наташи, обнаружил сумки со своими вещами на лестничной площадке. Замок она сменила. А сама, чтобы не мучить себя выяснениями отношений, уехала к подруге на несколько дней. И отключила телефон. Нужно было прийти в себя. Привыкнуть к тому, что впереди будет новая жизнь без Никиты. А еще без обмана, иллюзий и несбывшихся надежд. Автор: ГЛУБИНА ДУШИ

— Оль, короче… давай поговорим. — Короче давай – пожала плечами я – Хотя мне и так уже все понятно. — Ну тем проще… – тяжело вздохнул он – Давай тогда все решим сразу. Настроен я серьезно. — Да я уже давно готова – кивнула я – Ты как, временно уходишь, или совсем? С разводом? — С разводом – присаживаясь рядом, ответил Игорь. Ну отлично, тогда я сейчас Мишкины (это сын наш) вещи соберу, и можете идти. Тут надо было видеть его лицо…) Медленно повернулся ко мне, посмотрел и говорит. — В каком смысле Мишкины вещи соберешь?! — В прямом – как ни в чем ни бывало ответила я – Люба со мной останется, а Мишу с собой возьми. Ему отец нужен обязательно. Ты же хороший папа? — Ээээ – только и смог сказать он – Дети обычно с мамой остаются. У тебя что вообще совести нет? Как я вообще мог с тобой прожить столько времени – он схватился за голову. — А что такого? Почему я должна двоих воспитывать, а ты со своей курицей веселиться? Ты ведь там жизнь пошел налаживать семейную? Вот считай, ребенок у вас уже будет! Полдела сделано! — Да ты что несешь такое?! Игорь вскочил с дивана и принялся названивать любовнице. — Ты прикинь! Говорит он в телефон – Она говорит, чтобы я сына с собой взял! Вообще конченая да?! Сижу на диване посмеиваюсь. Жду чем дело кончится. Короче они поругались по телефону, потом он к ней поехал, уговаривать ее видимо сына нашего воспитывать. Та ему отказала. Он вернулся мрачный, пытался со мной помириться. Да только он мне теперь нафиг не нужен. А сына отдавать ему я и не собиралась. Пусть идет куда хочет. Мне все равно. Из Сети

Ночью Але приснился странный сон. Ей показалось, что она уже видела его. Во сне слоны, похожие на слонов с картин Сальвадора Дали, воровали яблоки в саду у бабушки. К бабушке их с Викой отправляли на лето, в деревню Михайловка, и они превращались за три месяца из почти благородных девиц в загорелых дикарок с грязными ногтями. Мама всегда охала, когда забирала их, набирала ванную с густой ароматной пеной и отмывала их жёсткой мочалкой. -Вика не звонила? – спросила Аля у мужа, пытаясь вспомнить, что еще видела во сне. Он замешкался, потом ответил: -Нет. Не звонила. Эта секундная заминка больно уколола Алю. Она помнила, что первоначально Володя хотел встречаться с Викой. Что это ее он позвал на свидание, хотя подошла к нему Аля. Впервые в жизни набралась храбрости и подошла к кому-то знакомиться, так сильно он ей понравился. Вика еще подначивала ее и шептала всякие гадости на ухо. -Она мне снилась, – соврала Аля. С Викой они почти не общались. Аля и не помнила, когда Вика приезжала в последний раз из своей Хорватии. Они не были сёстрами. Вика жила в одном с ней доме, этажом ниже. Матери у Вики не было, никто не знал, где она. Отец пил. Мама не была против, что Вика проводит больше времени в их квартире, чем в своей. А в какой-то момент она стала покупать все в двойном экземпляре: если покупала Але платье, то брала платье и для Вики, куклы тоже брались в две, как и школьные рюкзаки. Некоторые учителя так и не узнали, что они не сестры. Разные фамилии объясняли тем, что сестры двоюродные. Вика была ей больше, чем сестра, оттого было обидно, что она так и не приехала ни после Алёши, ни после Юрочки, и даже теперь, когда вот-вот должен был родиться пятый ребенок. Весь день Аля не находила себе места. Она бродила по дому, прислушиваясь к животу, пугалась, что ребенок словно затих. Вечером она сообщила Володе: -Я хочу поехать в Михайловку. Володя напрягся. -Зачем? -Не знаю. Чувствую, что там мне станет лучше. Малыш какой-то странно себя ведет. Они оба называли его малышом, хотя оба молились, чтобы это была девочка. Боялись сглазить. Боялись повторения того кошмара, который пережили уже три раза. -Давай все же покажемся врачу? -Нет! -Ну, Аля! -Я сказала – нет. Я поеду в деревню. -Я с тобой. -Не надо. -А если с тобой что-нибудь там случится? -Не случится. Лучше позвони Вике. Пусть она приедет. Глаза у Володи забегали. Интересно, они что, все-таки общаются? Она поэтому перестала звонить и писать? Ей стыдно, что хочет увести мужа у лучшей подруги? -Ты позвонишь? -Позвоню, – выдохнул он. Аля кивнула. -Пусть приедет в Михайловку. Скажи ей. Стояла жара, поэтому много одежды брать не стала: пару сарафанов, сланцы, купальник. Купальник непонятно зачем, после того случая на реке Аля больше не плавала, да и загорать особо не любила. Дом стоял заброшенный. Электричества не было, воды тоже. Аля сходила на задний двор, проверить колодец. Вода в нем всегда была чистая, разве что немного отдавала железом. Заглянув в колодец, Аля сразу же отпрянула. Из воды на нее смотрело чужое лицо. Она накрыла колодец крышкой и побежала, насколько это было возможно в ее положении. За водой пришлось идти на колонку. Очень скоро стало понятно, что все это блажь, зря она притащилась в деревню, нечего тут делать в сыром, заброшенном доме. Хорошо, хоть газовый баллон был, и Аля смогла сварить макароны, которые так и лежали в пыльном шкафу. После обеда пошла в местный магазин. Боялась встретить знакомых, но ее никто не узнал. Взяла макарон, гречки, чай и сахар, ужасное сдобное печенье, вафли в упаковке. Эти вафли всегда любила Вика, их было семь в упаковке, и она брала себе четыре. Мяса Але совсем не хотелось, всю беременность не хотелось, и поэтому она надеялась, что будет девочка. Вместо мяса она взяла три банки фасоли. Поняла, что не дотащит это, поймала на улице мальчонку, попросила помочь. Дала ему сто рублей, он обрадовался и сказал, что может хоть по три раза в день ходить в магазин. Ночью в доме оказалось ужасно холодно, и Аля пожалела, что не взяла с собой теплые вещи. Когда позвонил Володя, она храбрилась и говорила, что все в порядке. Расставив по комнате свечи, она куталась в пропахшее плесенью одеяло. Утром нашла их старую одежду. Теплая кофта Вики оказалась почти впору, только не застегивалась на животе. В карманах Аля нашла фантик, крышку от лимонада и засушенный цветок. Куриная слепота, Вика обожала пугать ею Алю. Бабушка говорила, что если дотронуться до цветка куриной слепоты – ослепнешь. Вика специально срывала их, потом падала в траву и кричала: -Я ничего не вижу! Аля решила было вернуться в город. Но ночью ей опять снились эти слоны. А она никак не могла вспомнить, когда видела этот сон. К тому же малыш стал шевелиться. Лучше, чем в городе. … Несколько дней прошло в дремотном мареве. Утром она делала яичницу (яйца ей принес тот самый мальчишка, и она опять дала ему сто рублей), потом сидела с книжкой на крыльце, у бабушки была хорошая библиотека. Готовила себе простой обед, шла гулять, обходя речку, потом спала. На ужин ела фасоль, пила чай с приторным печеньем. Вафли не трогала, словно надеялась, что Вика все же приедет. Она появилась на пятый день. Стояла такая жара, что Аля пересилила себя и решила пойти на речку. Она расстелила старое покрывало, сшитое бабушкой из разноцветных лоскутов, легла, подставляя бледную кожу жаркому июльскому солнцу. -Ты почему не купаешься? Это тот самый мальчик, который за пять дней вытянул у нее почти две тысячи за яйца, малину и пузатые хрустящие огурцы. -Не хочется, – соврала Аля. Был такой же жаркий день. Они с Викой приехали всего три дня назад, и тут Вика ей сказала: -Я завтра в город. -В смысле? – обиделась Аля. – Мы же только приехали! Вика опустила глаза. -Меня Вова позвал на свидание. Аля помнила, как ее обожгло тогда. Вика знала, что ей нравится Вова, не могла не знать! Тогда зачем? Из зависти, что у Али есть родители, своя квартира на проспекте, что она поступила в вуз? Вика уже два года, как работала и снимала угол у одноглазой старухи. Они долго сидели молча. Потом Аля предложила: -Переплывем? Если я первая, ты останешься еще на день. Реку никто не переплывал, все боялись. Она казалась спокойной и не такой широкой, но посередине словно воронкой засасывало любого, кто пытался ее пересечь. Только один человек на их памяти переплыл реку, алкаш Петр Зосимов. В бассейне они с Викой часто плавали наперегонки. Аля всегда ее обгоняла. Вику это страшно бесило. Она молча сбросила юбку и футболку. Первой зашла в воду. Аля поспешила за ней. Сначала вода показалась приятной, после обжигающего солнца она казалась парным молоком. Но постепенно Аля начала замерзать. Она оглянулась – Вика, как всегда, отставала. Она прибавила темп. Аля еще не доплыла до середины реки, когда почувствовала, как что-то склизкое опутывает ее ноги. Это была не воронка, это был кто-то живой, она чувствовала, как длинные щупальца скользят по ее ноге. Она начала уходить под воду, пытаясь отбиться, звала Вику на помощь, но не могла рассмотреть, где она. Ноги сводило судорогой, вода заливалась в нос и рот, Аля задыхалась. В какой-то момент ей показалось, что она услышала голос Вики, словно та звала на помощь. Но Аля сама еле держалась на воде, у нее не было сил даже повернуть голову в сторону крика. Внезапно ноги почувствовали свободу. Аля рванулась вперед. Она плыла так быстро, как никогда в своей жизни. Когда стал виден противоположный берег, она оглянулась. Вика плыла за ней. Как всегда, отставала. На том берегу их подхватили какие-то мужики, потащили на сушу, стучали по спине, чтобы вышла вода. Кажется, это они вызвали скорую. Аля две недели пролежала с воспалением лёгких. Вику выписали раньше. Алю из больницы уже встречал Вова. Вика через какое-то время уехала в Хорватию, даже на свадьбу не осталась. Аля почувствовала на лице чью-то тень, открыла глаза. Вика стояла над ней, щурясь от солнца. Ее длинные золотистые волосы обрамляли лицо словно светящийся нимб. В руках она держала цветы куриной слепоты. -Опять за своё, – улыбнулась ей Аля. Она решила обойтись без обвинений. Подвинулась, освобождая место для подруги. Та села. Провела рукой по животу Али. -Девочка будет, – тихо произнесла она. -Откуда ты знаешь? -Просто знаю. Аля потянулась за сумкой. -А я, как знала, взяла с собой твои любимые вафли. Они поделили их как обычно: три Але, четыре Вике. Вафли были чёрствые, но Вика не возмущалась. Аля рассказала ей обо всем. О том, какие длинные реснички были у Алеши. Как долго продержался Юрочка, пять дней. Про приговор генетика. Про неудачное ЭКО, когда должна была родиться девочка, а получилось два мальчика. Вика слушала внимательно. Не перебивала, не охала. Просто гладила ее по руке. Потом они принялись вспоминать детство. Как воровали малину у алкаша Зосимова, как бабушка мыла им головы дегтярным мылом, когда они нахватались вшей. Вспоминать это было приятно. И немного грустно. Кажется, Аля задремала. Ей опять приснились слоны, которые воруют яблоки. Когда она открыла глаза, Вики рядом не было. На покрывале лежала открытая пачка с вафлями, четыре штуки лежали нетронутые. Аля протянула руку, потрогала плед. Он был мокрый. Она вздрогнула, что-то царапнуло ее живот. Аля нащупала стебель цветка, поднесла к лицу. Куриная слепота. И тут она вспомнила. Этот сон снился не ей. Он снился Вике накануне того дня. Она рассказала его Але, когда они сидели ровно на этом месте и смотрели на воду. Вспомнила Аля и то, как золотистые волосы Вики расплывались посреди реки, как она бросалась к ней, а мужики держали Алю за локти и говорили, что уже поздно. Как поздно? Она ведь просто хотела пошутить, сделала вид, что тонет, как Вика притворялась слепой, дотронувшись до ярких жёлтых цветов. Это не из-за Вовки, нет. Она просто хотела, чтобы Вика провела с ней еще один день… Бросив вещи на берегу, Аля убежала в дом. Позвонила Володе и попросила за ней приехать. Через две недели Аля родила девочку. Девочка выжила. Назвали Викой. А когда врач на осмотре в один месяц аккуратно сказал, что девочка слепая, Аля громко рассмеялась. Она смеялась и никак не могла успокоиться, все время повторяя: Вика, ты опять за своё… Автор: Здравствуй, грусть!

Восемнадцатилетняя Лиля, дочь Марии, которая в этот момент мирно ела суп, чуть не подавилась. - Как понять, ты в кино не была ни разу? Вообще ни разу? - С тех пор, как замуж вышла - ни разу! Лиля поразилась. Мама была очень красивой. Просто невероятно красивой. Блондинка, невысокого роста, большие синие глаза. Пухлые губы и ровный аккуратный носик. Белые локоны как у куклы. - Ты выросла? – тем временем сказала мать. - Выросла. На этом моя миссия выполнена! Живите, как хотите, а я в кино пошла. Встала, переоделась и ушла. Когда вечером пришёл папа, Лиле пришлось сказать, что мама в кино. Отец застыл: - С кем? - Не знаю. Одна, вроде… Отец Лили, Кирилл, был наоборот высоким, тоже весьма привлекательным, и очень деспотичным. Он искренне считал, что место женщины – у плиты. Ещё у стиральной машины. На самый крайний случай – в комнате с пылесосом. И то, все эти стиралки и пылесосы придумали исключительно с одной целью: облегчить жизнь бабе. А что там такого тяжелого в её жизни? Вернувшись вечером домой, Маша объявила Кириллу, что с неё хватит. Кирилл заявил, что уходить никуда не собирается. - Да живи! – фыркнула она. – Мне-то что? Места хватает. И переехала в свободную комнату. Кирилл решил дать Маше время одуматься, а пока взялся за дочку. Сам он был адвокатом со стажем, и Лилю засунул учиться в юридический. То есть, буквально запихнул, преодолевая сопротивление дочери. - Мне скучно, мне не нравится. – хныкала Лиля. – Я хотела рисовать! - Рисовать – это не профессия. Получишь профессию – хоть обрисуйся. А сейчас изволь учиться, как и положено! - Но почему юридический? - А вдруг надумаешь всё же работать? А тут у меня и опыт, и связи. Мать, с которой у Лили всегда были очень теплые и близкие отношения, в этой ситуации за дочь не заступилась: - Думаю, Лиля, что папа прав. Отучись! А дальше живи, как знаешь. Диплом, он ведь в жизни ещё никому не помешал. Ну, хватит кукситься! Иди, пожалею. Мама обнимала и жалела, но учиться Лиле всё равно пришлось. Она собрала всю волю и все мозги, не желавшие усваивать юриспруденцию, в кулак, и получила диплом. Окончив институт, Лиля ушла из дома, к парню. С Игорем они вместе учились. У Игоря тоже в семье были сплошь юристы, и тоже домострой. Лиля не могла сказать, что Игорь был деспотичным, но своё предложение он озвучил ей весьма четко: - Я работаю, ты ведешь дом. Забеременеешь – оформим отношения. Возражения есть? Возражений у Лили, в общем-то, не было. Игорь, в отличие от её собственного отца, оказался внимательным и заботливым. Она готовила вкусные блюда по рецептам из интернета, поддерживала порядок в квартире, которую подарил Игорю отец. Игорь же не забывал покупать и дарить Лиле приятные мелочи вроде цветов, или духов. Старался почаще водить её в кино, в театр. В отпуск свозил на Бали. Лиля поняла, что ей повезло. Вот тут надо сказать, что если бы даже Игорь оказался деспотом, и попробовал бы относиться к Лиле, как к собственности, ничего бы у него всё равно не получилось. Лиля была красивой блондинкой, с утонченными чертами, как у мамы, но ростом и характером она пошла в отца. Лиля до поры до времени вела себя как ангел. Очень старалась никого не огорчать, ни на кого не давить. Но если бы жизнь попыталась загнать её в какие-то рамки, Лиля знала чётко: она бы не стала ничего терпеть! Хорошо, что Игорь не пытался её прогибать, и относился к ней хорошо. А то, что предложил Лиле не работать, так она и сама была не против. Кирилл, её отец, считал, что Лиля теряет время даром. - Давай я тебя устрою на хорошее место! – предлагал он. - Пап, ты же сам сказал: получу диплом – могу делать, что хочу. - И что? Ты хочешь быть вечной подавальщицей? – спрашивал Кирилл. - Кхм-кхм. – вмешивалась Мария. – Я еще не умерла! - Да я не о тебе! – с досадой отмахивался Кирилл. Досада у него была не на себя, и не на неаккуратно оброненное слово. Досада была именно на супругу. Она так и не пожелала примириться с ним. Маша не возражала жить с Кириллом в одной квартире в качестве соседки, все остальные разговоры отметала напрочь. - Я же сказала: нет! Я потратила на этот брак двадцать лет жизни! И больше не хочу тратить ни минуты. Прошло несколько лет. Лиля отметила свое двадцатишестилетние. У них с Игорем всё шло своим чередом. Жили они, в целом, хорошо. А вот между Марией и Кириллом кое-что произошло. Он был на деловом обеде и случайно капнул соусом на рубашку. Ресторан находился рядом с домом, Кирилл решил заехать, переодеться. В офисе тоже имелась запасная рубашка, но дом был ближе. Вот он и заехал. И застукал жену с соседом. В ванной. За делом, не требующим дополнительных доказательств. Своими глазами увидел, так сказать. - Охре.неть! – только и вымолвил Кирилл. – Палыч, я тебе сейчас морду бить буду! А ты уйди, … Он выругался. Маша в наспех надетом халате встала перед ним, руки в боки, и сказала: - Ты чего хотел? Ты мне кто? Ты мне никто! Сам решил не уходить из дома, а у меня своя жизнь. И точка! Она помолчала и добавила: - Ну, может теперь уйдешь, наконец-то? Дойдет может уже до твоей образованной башки, что не вернусь я к тебе! Скорее Африка льдом покроется, чем я с тобой жить буду! - А с ним чего? Будешь? - Да всё, Кирилл! Всё! Не твое дело! Палыч ретировался на кухню, закрыл дверь и загремел там посудой. - А почему вы тут третесь? – зло спросил Кирилл. – А не у него? - У него тоже. Я много раз ночевала у него. Ты разве что-то вокруг себя замечаешь? Ну, кроме пыли. Ты и не заметил, что я дома не ночую. А у нас давно и серьёзно всё. - То есть, и сынок Палыча знает, что у вас давно и серьезно? Сосед, Анатолий Павлович, был вдовец, вырастил сына, Егора. Спокойный, скромный с виду человек, а вот надо же! Сумел удивить Кирилла, что там говорить. Кирилл ушёл. Они с Марией развелись, и она почти сразу вышла замуж за Палыча. Почти в одно время с отцом женился Егор. Порешили, что Палыч переедет к Маше, а Егор с женой будет жить в их небольшой двушке. Жили Маша с Палычем хорошо. От мыслей о свадьбе Мария отказалась: - Это всё ерунда! Знаешь, какую свадьбу мы отгуляли с Кириллом! И что? Никакого счастья в личной жизни. Как закабалил меня, так я света белого и не видела. Палыч воспринял информацию как сигнал к действию. Он взял свои накопления, купил путевки, повёз Машу на медовый месяц в Сочи. Вообще новый муж был к Марии очень внимателен. Пылинки с неё сдувал. Она впервые за много лет почувствовала, что и правда счастлива. Наконец-то! Счастье было недолгим. У Лили разладилась личная жизнь, и она вернулась в отчий дом. Началось всё с простого разговора. Игорь поднял вопрос о детях. Уже почти пять лет они жили, а Лиля всё не беременела. В чем, собственно, проблема? - Игорь, я ведь не предохраняюсь. – вздохнула она. - Ну и почему ты тогда не беременеешь? - Я не знаю! - А может ты и не хочешь? Не хочешь детей от меня? - Да какая разница! – взорвалась Лиля. – Хочу я детей от тебя, или не хочу! Я же не Господь Бог! Я не могу давать себе шанс стать матерью, или отнимать его. Ну, не получается! Откуда я знаю, в чем проблема? Лиля сильно разозлилась еще и потому, что Игорь так и не позвал её замуж. Как сказал, что поженятся, когда Лиля забеременеет, так и не отступал от задуманного. Нет ребенка – нет штампа в паспорте. От скандала Игорь опешил. Лиля все четыре года была доброй и милой. Благодарной. И он старался. Что такого Игорь спросил, что получил такую отповедь? У него было желание предложить обследоваться, но после того, как Лиля накричала, Игорь не сказал ничего. Они дулись друг на друга какое-то время. Потом Лиля поняла, что действительно не очень хочет связывать свою жизнь с Игорем навсегда. Ей легко и хорошо жилось с ним. Но будет ребенок, и всё. Игорь не тот человек, который станет помогать с ребенком. Все хлопоты лягут на плечи Лили, а она ведь даже не поняла ещё, чего хочет от жизни. Может, отец был прав? Может быть, становиться домохозяйкой сразу после института было не самой хорошей идеей… Лиля собрала свои вещи и вернулась домой. - Мама, я ушла от Игоря! – сказала она. – Буду жить дома. - Конечно. – сказала мама. – Где тебе ещё жить? Это ведь и твоя квартира тоже. Ну, уж об этом-то Лиля точно не забыла! Она какое-то время тщательно скрывала, что не слишком довольна разводом родителей. В конце концов она же не была ребенком, когда мама с папой разошлись и причинили маленькому человеку невыносимую боль, окунув его в пучину непонимания. Лиля была достаточно взрослой. Огорчилась, промолчала, и жила дальше. Но тут вернулась домой, а перед глазами отчим. Ежедневный триггер, живое напоминание о том, что Лилиной привычной семьи - мама, папа, я -больше не существует. Она совершенно забыла, что мать решила не жить с отцом задолго до того, как появился Палыч. И безобидный, добрый, любящий её мать, сосед вдруг стал для Лили врагом номер один. - Мама, дай мне денег на краски, пожалуйста! И на холст. - Лилёк, ну ты даешь! Я ведь не работаю. У нас только Палыч работает. Может ты у папы попросишь? - А что, Палыч у нас вообще на халяву живет? – Лиля проигнорировала вопрос про папу. - Тут половина квартиры моя. Думаю, купить краски и холст, не такая уж и большая арендная плата. Маша задохнулась от неожиданности. - Что ты такое говоришь? Какая арендная плата? Он мой муж! - Да, но я-то тут при чем?! А я ведь тут тоже хозяйка. И твоя дочь, между прочим. Ты что, пожалела родной дочери десять тысяч на художественный магазин? - Лиля… я не могу тратить деньги Палыча по своему усмотрению. Мне надо как минимум с ним посоветоваться. И вообще, ты же взрослая уже! Может быть, тебе пойти на работу, и самой купить себе краски? Мария поговорила с мужем. Они выделили Лиле деньги, и девушка купила себе всё необходимое для рисования. Благодарности к Палычу Лиля не испытывала. Наоборот, злилась. Мать, всегда понимающая и любящая, встает на сторону чужого мужика. Это неслыханно! Лиля кипела внутри, и потихоньку начала выплескивать свой негатив. Она постоянно давила на то, чтобы Палыч не забывал: он тут не хозяин. Словами, а еще делами. Например, однажды Лиля собрала подружек, и они громко разговаривали в её комнате. Слушали музыку. Гремели, звенели бутылками – девичник по полной программе. - Лиля, дочка, Толе ведь завтра на работу! А вы ему спать не даете. - И что? Я у себя дома. А он, если хочет выспаться, пусть идёт спать к себе. Имелось в виду, в ту квартиру, которую Палыч оставил сыну. Если Палыч сам решался сделать Лиле замечание, то она тут же включала хозяйку. А если в конфликт вмешивалась мать, Лиля могла запросто сказать, что терпит, конечно, отчима ради матери, но недалек тот день, когда Маше придется выбирать. - Или он, или я! Мы все равно не уживемся все. Хочешь, не хочешь, а выбирать придется. Маша металась между двух огней. Лиля не устраивалась на работу, рисовала мрачные картины, и бесконечно конфликтовала с Палычем. Однажды она психанула, что её кружка стоит не на месте. Точнее, на месте её любимой желтенькой кружечки стоял белый безвкусный бокал Палыча. Лиля закричала: - Какого черта ты трогаешь мои вещи?! И запустила этот самый бокал ему в голову. Он еле успел увернуться. В этот же вечер Палыч съехал. - Я очень тебя люблю. Но не могу так, извини. – сказал он Маше. Не будет же он, в самом деле, воспитывать чужую взрослую девочку?! Маша развелась с Палычем. Ей казалось, что он предал её. Бросил. Оставил один на один с монстром, в которого вдруг превратилась её дочка. Политика, которую Лиля вела против Палыча была как под копирку списана с политики её отца, Кирилла. «Знай своё место!» Мария знала место двадцать лет. А потом сошла с места, чтобы делать то, что хочется ей. Ходить туда, куда хочется ей. Она избавилась от мужа-тирана, но тираном стала Лиля. Это было слишком. А Палыч… трус! Ведь так хорошо жили. Душа в душу. Как он мог её кинуть? Мария выставила квартиру на продажу. - Ты чего творишь? – удивилась Лиля. - А ты что же думала, доченька? Что я с тобой жить под одной крышей буду? Нет уж. Спасибо тебе за то, что оставила меня без мужа. И до свидания. Разъезжаемся. Точка! Их хорошую квартиру купили быстро. Маша уехала на другой край города. Видеть она никого не хотела. Лиля пыталась общаться с мамой как ни в чем не бывало, но Маша была непреклонна. Увы. - Как ты можешь? Ты моя мать! - Да повзрослей уже! Тебе не мать нужна, тебе свою жизнь надо строить. Мою разрушила, так хоть свою не профукай. Это были последние слова Марии. Больше она на звонки и сообщения Лили не отвечала. Девушка купила себе небольшую квартиру и устроилась администратором в галерею. Зарплата была небольшой, зато работа интересной. Там она и познакомилась с Димой. Он просто пришёл на выставку, и влюбился в высокую хмурую девушку-администратора. - Могу я сделать что-нибудь такое, что заставит вас улыбнуться? – спросил он. И Лиля тут же невольно улыбнулась. С Димой всё было как-то легко. Он с удовольствием помогал Лиле с домашними делами, не говорил о планах, и о том, что хочет детей, непременно и срочно. Он просто был рядом, и делал всё, чтобы Лиля улыбалась. Потом Дима повел Лилю к своим родителям, знакомиться. У него оказались очень милые мама и… отчим. И Дима так искренне тянулся к своему приемному отцу, Андрею, так бережно и уважительно относился к нему, что Лиле вдруг стало стыдно и страшно. Они вышли вечером от родителей Димы, и Лиля сказала: - У меня появилось срочное дело. Отвезешь меня? – она крепко сжала его руку. - Конечно. А что за дело? - По дороге расскажу. Лиля рассказывала и рыдала. Рыдала и ждала осуждения, отчуждения. Даже гнева. Но Дима, когда они приехали на место, только обнял её. Потрепал по затылку, поцеловал в висок: - Не реви, Лиль. Лучше поздно, чем никогда. - Какая ужасная банальность! – она рассмеялась сквозь слезы. – Подожди тут. Егор смотрел на неё, сдвинув брови. И ничего не говорил. - Так дома отец твой? Что ты молчишь? - Он тут не живет больше. - Женился? – ахнула Лиля. Егор пожал плечами. - Да нет. Просто снял комнату рядом с работой. Ему так удобнее. Лиля всё поняла. В собственном доме Палыч тоже пришелся не ко двору. Видимо, не поладил с невесткой. - Егор, дашь адрес? - А чего тебе надо от него? У вас же, вроде, контры. - Извиниться хочу. Дай адрес, Егор! Когда они с Димой приехали в незнакомый район, было уже совсем поздно. Но Лиля была настроена решительно. - Плевать! Самое страшное – пошлет меня. Переживу. И она пошла к подъезду. - Хочешь, с тобой пойду? – спросил Дима, опуская стекло в машине. - Не. Я сама. - Лиля?! – услышала она голос Палыча. – Господи, что случилось? Что-то с Машей? Она резко обернулась и увидела отчима. Бывшего отчима. Он стоял на дороге и смотрел на Лилю во все глаза. Девушка сменила траекторию движения и пошла в сторону Палыча. - Палыч… миленький… прости меня, а? Вернись к маме. Очень тебя прошу! - Да я… да мне… Лиля, а ты что тут делаешь вообще? Палыч пытался сказать, что ему с утра на работу. И ещё что-то - сам не знал, что именно. Он не понимал, что такое случилось, зачем пришла Лиля, и почему она так странно себя ведет. Словно слушал её, но не слышал. А она вдруг бухнулась на колени. Палыч вздрогнул. Дима выскочил из машины. - Палыч, прости! Я была сволочью! Еще ведь не поздно, а? И она разревелась, чуть не утыкаясь носом в землю. Мужчины подняли её с двух сторон. Дима отряхнул Лиле колени. Палыч придерживал её, и оглядывался по сторонам, будто переживая, не видел ли кто. - Лиля… мама в порядке? - А я не знаю! – крикнула она. – Ты как ушел, она отказалась от меня! Зачем ты ушел, Палыч?! - О-о. – сказал Дима. – Беда. Истерика у нас. Так поедем, Анатолий Павлович? Мы вас отвезем. Или вы того… не заинтересованы уже? Палыч был заинтересован. Он вдруг вспомнил, что жизнь одна. Да ещё и короткая такая, зараза. - Поедем. – кивнул он. Мария проснулась от звонка в дверь. Накинула халат, посмотрела в глазок и открыла дверь. На пороге стояла странная троица. Её собственная дочь с размазанной по лицу косметикой. Приятный молодой человек, который держал Лилю под руку. И совершенно смущенный Палыч. - Добрый вечер, Машенька. – сказал он. - Так вроде ночь уже. Что случилось? - Я тебе его привела, мама. Я разрушила всё, я и привела. Прости меня. – И Лиля снова разрыдалась, третий раз за этот вечер. Через минуту уже почти все плакали. И обнимались. Маша с Лилей. Палыч с Машей. Лиля с Палычем. А Дима только похлопывал всех по плечам и думал, что скучно ему в этой семье, пожалуй, не будет... Автор: Мистика в моей крови

Именно она навела тот порядок, который превратил эту комнату в образцовую. В старом, давно мечтающем о капитальном ремонте общежитии много лет не проводился даже ремонт косметический. У института не было средств. Некоторые комнаты были подреставрированы руками родителей. Когда-то родители Лидии, сельские жители, приложили немало усилий, чтобы эта комната стала приглядной. А Лида эту приглядность берегла все четыре года, которые здесь прожила ( общежитие давали со второго курса). Девчонки, попав не туда, где сверху свисали ободранные потолки, где ужасные стены, стыдливо скрывали свои выбоины календарями с артистами, а в комнату, где на ровных стенах красовались светлые обои с вензелями, где пол был застелен чистым линолеумом, где висела приличная люстра, а не длинный неисправный провод без лампочки – были счастливы. Да и Лида была приветлива и мила. Она им была за старшую сестру, ей легко было подчиняться. – А давайте купим со стипендии одинаковые коврики над кроватями, – предлагала она. Они дружно шли в магазин, и вот уже над четырьмя кроватями коврики одного размера и качества – тонкие, недорогие с чуть разнящимся рисунком – каждой по вкусу, а перед кроватями одинаковые половички. Нужны шторы, и вот Фатима везёт из дома те, что подарила ей мама. Нужны салфетки – Ольгина бабушка сплела четыре – каждой на тумбочку, нужна ваза, Света привезёт свою любимую – у неё дома есть. Решили на бытовые нужны скидываться с каждой стипендии. Деньги лежали в верхнем ящике тумбочки Лиды. Взять могла любая, записав расход на лист, в который и были завернуты деньги. Дежурство, покупка продуктов для общего стола, режим и прочие такие бытовые, но порой такие необходимые проблемы – все было под контролем Лиды. Девчонки ей доверяли. Когда тут была Лида, комнату можно было считать образцово- показательной. А вот теперь они втроём. И вероятно будет – четвёртая. Активная Светлана сегодня сбегала в деканат с просьбой переселить к ним её сокурсницу из другой комнаты, но ей сказали, что уже поздно: место распределено. На следующий день одногруппницы Света и Оля с тревожными лицами встречали Фатиму у общежития. – Фатим, у нас там новенькая! – Ну и что? Познакомились? Чего такие расстроенные-то? – Да она там уже свои порядки наводит. Они поднялись на свой этаж. В коридоре слышался стук молотка. Зашли в комнату – рыжая девчонка – новая соседка вбивала гвоздь в стену в ногах своей кровати. Девушка услышала входящих, обернулась, приветливо улыбнулась. Нахально так улыбнулась, как показалось Фатиме. Коврик над бывшей кроватью Лиды был снят, мятый валялся на стуле, а поверх его накидано какое-то барахло. На его месте красовался календарь с фотографией полуобнаженного влажного торса секс-символа зарубежного кинематографа их времени. Фатима побледнела даже, показала рукой на календарь и произнесла: – Сними это! Девушка обернулась на стену и, похоже, даже не поняла о чем идёт речь. – Здравствуй, меня Тасей зовут, а ты Фатима, да? С девочками мы уже познакомились. Но Фатима повторила: – Сними! – Это зачем? – Тася менялась в лице. – А затем, что это наша комната, и нечего тут всякие паскудные календари вешать. – Но это моё место. Мне его дали, моя кровать, и что хочу, то и вешаю. Фатима бросилась срывать календарь, но новенькая встала грудью, началась потасовка, ссора. Но Светлана любила все дела решать миром, она крикнула на обеих так веско, что девчонки успокоились. Фатима обиженно села на свою кровать, а новенькая бурчала себе под нос: – Имею право, понавешали тут ковриков мещанских – смотреть противно. Вон ваш коврик, забирайте и вешайте над своими койками… В общем, знакомство получилось очень нескладным. Вскоре они уже, конечно, разговаривали, но как-то через силу. Надо было сглаживать эту ссору, потому что нельзя вместе жить и не общаться, потому что придётся жить вместе. Тася тоже была расстроена, что не пришлась ко двору, это чувствовалось. Всем своим видом она демонстрировала некую независимость. Она питалась в столовой, старалась поменьше быть в комнате, засиживалась в библиотеке и пропадала в самодеятельности студенческого ДК. Вскоре на крючке в ногах кровати у неё появилась куча тряпья. Девчонок это раздражало. Они делали ей замечания, а она реагировала одинаково: «место мое и мне так удобно.» Это стало уже её принципом, неким символом того, что она сама себе хозяйка. Но все обязанности она выполняла старательно, от дежурств не отказывалась и складывалась деньгами на бытовые нужды. Вот только вечерами, когда пили чай, отказывалась угощаться сладостями, хоть и любила их очень. Грызла то, что было у неё самой, предлагая всем. Иногда с тоской смотрела на пирожные, но никогда не угощалась. И хоть дружбы с соседками не получилось, подруг, в общем-то, ей хватало – она была активна, участвовала в команде КВН института. Порой делилась с соседками проблемами. – У нас планы грандиозные, хотим с концертами ездить. Но нам так деньги нужны, костюмы, реквизит, транспорт … И вот однажды днём, когда разговор зашёл о том, что не мешало бы купить сковородку для блинов, Ольга достала из своей тумбочки, где они сейчас хранились, общие деньги. .. Тася в разговоре не участвовала, она сидела к ним спиной и мастерила костюм для художественной самодеятельности. С ними она не питалась и покупка сковороды её не касалась. – Девчонки, а у нас денег не хватает, – третий раз перебирая небольшую кучку денег, произнесла Ольга. – Как это? – Ну так. И написано же все, вот. Целых трёх тыщ почти не достаёт. Все переглянулись. Все трое подумали одно и то же и поняли друг друга не говоря вслух. Тася продолжала заниматься своим делом. Троица смотрела ей в спину молча. Они ждали хоть какой-то реакции. Наконец, Тася медленно отложила свою работу и повернулась к ним. Лицо её было бледным, но в нём чувствовалась какая-то твердость и обречённость одновременно. Она переводила глаза с одной соседки по комнате на другую. Всем стало не по себе. Такая неприятная ситуация, такие неприятные подозрения. Глаза Фатимы горели неприязнью, а Ольге хотелось махнуть рукой и закруглить эту проблему. К черту, эти деньги! Света хотела правды, не понимала – как можно вот так! В своих старых подругах она не сомневалась, а взять деньги больше не мог никто. Значит их украла Тася! Ну, как так можно! Она была озадачена и возмущена. Поединок взглядов длился долго. Но троица была уверена в своей победе, в подругах, и в том, что они правы. Тася встала со своего места, оделась и вышла из комнаты. Фатиму распирала злость, она кричала и ругалась, Ольга её успокаивала, Светлана рассуждала о лжи и честности. Ближе к вечеру Тася вернулась, шлёпнула на стол три тысячи и, не объясняясь, начала собирать свои вещи в сумку. Все молчали. Про себя, конечно, задаваясь вопросом, куда ж она собралась переезжать. Ольга отсчитала мелочь сдачи и положила их на тумбочку Таси. Тася собрала не все вещи. Их было слишком много. Перед уходом сложила вещи на кровать и в двери уже сказала: – Остальное завтра заберу, – она демонстративно повесила свой ключ от комнаты на крючок. – Сдачу возьми! – крикнула Фатима. – Дарю, – ответила Тася и исчезла за дверью. На душе у всех было тяжело. Они все трое подошли к окну, из которого хорошо просматривался выход из общежития. Таська под дождем тащила тяжёлый чемодан и сумку, оббивая себе ноги и останавливаясь для передышек. С тяжёлым чемоданом, мокрая, она поднималась в гору. Возможно, уходила на частную квартиру. Было стыдно, что все закончилось вот так, что теперь их соседка будет платить за съёмное жилье, потому что не прижилась. Виновата была она, а стыдно почему-то было им. – Ну и ладно, ну и пусть, что так. Сама виновата! – комментировала свои мысли Фатима, – Завтра всучу ей сдачу, когда придёт. Нам чужих денег не надо. Пакостное настроение вместе с серым осенним дождем перешло и на утро. Они собирались в институт, Светка была где-то в коридоре, Фатима натягивала колготки, когда вдруг ахнула Ольга и присела прямо на пол возле тумбочки. – Смотри! Фатима, таща в руках ненадетую колготину, приковыляла к Ольгиной тумбочке: под выдвижным ящиком стола в пространстве тумбочки и уже на полу валялись рассыпанные бумажные деньги. Когда пришла Светлана, девчонки уже поняли: вчера после оплаты за общежитие, Ольгу отвлёк зашедший проверяющий, и она просто сунула деньги в тумбочку забыв завернуть их в бумагу. А в ящике отходила фанерка дна. Деньги высыпались из него вниз. Все трое посмотрели на кинозвезду с голым торсом, как будто ища защиты – Тасю они обвинили зря. *** На следующий день Светка купила торт. Ждали, когда придёт Тася. Но в этот день она не пришла. Пришла лишь через день. Девочки были дома. Тася постучала, прошла молча и начала снимать со стены календарь. – Тась, слушай, стесняясь начала Ольга! Ты прости нас, мы нашли деньги. Тумбочка ж на ладан дышит, совсем вон … В общем, деньги нашлись, они в ящике провалились в дырку. Вот возьми свои. Тася молчала, она уже сняла календарь и начала собирать вещи. И тут заговорила Фатима. – Тась, погорячились мы! А я так особенно. Прости за подозрение, останься. Квартиру ж снимать дорого. Давай попробуем начать все сначала. И пусть твой этот долбаный календарь висит, если хочешь. Тася наконец обернулась, посмотрела на девчонок и присела на кровать. – Тась, давай и правда попробуем начать все сначала. Мы тебе поможем с вещами, перетащить обратно поможем. Вон мы и торт тебе купили, хочешь? Тася немного улыбнулась, глядя на соседок. – Ну ладно! Давайте! – она сворачивала календарь, – Сначала, так сначала. Где ваш этот … мещанский коврик? Будем вешать … Автор: Рассеянный хореограф