👉 Советы и Рецепты ✔

Баба Маша поправила светлый шарфик с розовыми пионами, которые очень освежали её немолодое лицо, и нажала на выпуклый дверной звонок. Сегодня она была особенно красивой и надеялась получить комплименты. Всё же восемьдесят лет исполняется не каждый день. – Открыто! – раздражённо крикнула Света, её внучка. Баба Маша вошла с улыбкой, ожидая поздравлений, но никто не обращал на неё внимания. Точнее, рядом попросту не было никого: в гостиной Света выясняла отношения с детьми. – Если ты, вредина такая, будешь вести себя подобным образом, я у тебя все подарки новогодние заберу! Неужели так трудно присмотреть за братом двадцать минут? Я же для вас стараюсь! Как же ты мне уже насточертела со своей ревностью! – А я не обязана за ним следить! – огрызалась правнучка, – мне он вообще не нужен, без него было лучше! – Ну вот пожалуйста! Вырастили эгоистку! – кричала Света, изменяя голос в сторону издевательских ноток: – Да, моя дорогая, как бы тебе не хотелось, но на своём королевском троне тебе придётся подвинутся! Теперь вас двое, сегодня ровно два года, как в нашей жизни есть Стёпа, пора смириться! – Он вонючка, вонючка! – завизжала правнучка в тот самый момент, когда баба Маша, запыхавшаяся от поднятия на лестницу и снимания сапог, вошла в гостиную. На ней всё ещё оставалась зимняя куртка и шарф с розовыми пионами. В руках она держала фетровую шляпку, украшенную крупными цветами – верх стиля и изыска по мнению бабушек. Она округлила и без того круглые глазки, ясные и не выцвевшие от времени. – Что у вас происходит? Вы почему кричите так громко? Я на первом этаже была и услышала истошный визг Стёпы. – А это вот… – наклонилась Светлана к дочери и отвесила подзатыльник, – мерзавка наша толкнула его. Именно таким образом! Что? Неприятно? А ему, думаешь, приятно, когда ты его постоянно за голову цепляешь? Он и упал! – Я легонько! Разве я виновата что он под ноги не смотрит?! – Он – ребёнок! Не надо его толкать! А теперь уйди с глаз моих в комнату! – Так, ну всё, всё, успокойтесь… – примирительно развела руки баба Маша. Она успела только дотронуться до плеча девочки, когда та с громким топотом удалялась. – Свет… Ну зачем ты так с ней? – Заслужила! – рявкнула Света, вытирая слёзы со щёк ребёнка. – Как хорошо, бабуль, что ты так рано пришла. Мне в магазин надо выскочить, кукурузу для салата где-то потеряла и маслин не хватило для канапе. – А зачем ты так разготавливаешься? Разве нас много будет? Где муж твой? – Он… отъехал по срочному делу. Вернётся через часа полтора. – И какие могут быть дела в новогодние праздники? – Срочные, бабуль, очень срочные! – сказала Света, оттаивая, скрывая от бабы Маши какую-то тайну. Она стала помогать бабушке раздеться. – Ой, и кстати: с днём рождения тебя, милая, любимая бабушка! – обняла её Света и поцеловала в щёку. – И надо же вам было со Стёпой родиться в один день, пятого января! Ты же знаешь, знаешь как сильно я тебя люблю? Подарок чуть позже подарю, когда все прибудут, ладно? – Спасибо, Светуля, да и не надо мне ничего. Ты беги куда хотела, а я со Стёпой побуду. Видишь, не зря я имею привычку приходить заранее, пригодилась старуха. Радостно мне, когда могу приносить семье пользу. В углу небольшой гостиной стояла искусственная ёлка. Выглядела она так, как и положено выглядеть ёлке, отслужившей свой новогодний караул: мишура висела на ней не красивыми дугами, а сбитыми, покосилась золотая звезда на верхушке, пару шариков валялись на полу под еловыми лапами и тянулись по ковру несколько лент “дождика”. В довершение картины лежал под ёлкой толстый кот и бил лапкой по ёлочной игрушке и, выворачивая туда-сюда рыжую голову, наблюдал за траекторией движения блестящего пластмассового шара. Хлоп! хлоп! хлоп! Летит шарик самым замечательным образом, отскакивая от лапки кота. Посреди гостиной, ближе к окну, был разложен раскладной стол. На красной скатерти выставлены горкой тарелки, бокалы, как рота солдат в начищенных мундирах, блестели хрустальными боками. Ваза с фруктами. Вилки, ложки и столовые ножи. Больше пока ничего. Баба Маша пригласила Стёпу к себе на руки, полюбовалась круглыми, наливными щеками, пригладила его белобрысые кудряшки. – Ну что, крепыш? Сколько тебе годиков сегодня исполнилось? Стёпа напыжил румяные щёки и показал два пальчика. – Большооой уже! А мне знаешь сколько? О, не сосчитать! Пальчики устанут показывать. Но мы с тобой родились в один день! Постой-ка… а где же подарок твой? Сходи-ка в коридор, там пакет у двери! Стёпа принёс пакет и баба Маша достала оттуда машинку. – С днём рождения, внучек! Нравится? А где же Настя спряталась? Для неё тоже сюрприз есть. Настя! – Нася! Нася! – помчался Стёпа в сторону комнаты и закричал на своём тарабарском, который следовало переводить как: – смотри что у меня! Иди и ты за своим подарком! – Пошёл вон! – Настюш… иди ко мне, моя девочка. Иди к бабушке. Настя вышла с обиженным лицом. – Тяжело быть старшим ребёнком, уж я-то знаю, – сказала сочувственно баба Маша. – С тебя весь спрос, а с него как с гуся вода, да? Держи подарочек. – Бабушка, ты ведь мне дарила… – приняла Настя коробочку с бисером, она любила плести. – То на Новый Год, а это – просто так. Чтобы обидно не было. Это что такое? – обратила она внимание на Стёпу. Мальчик снял с ёлки золотистый шарик и преподнёс ей. – Это для меня подарок? Ты мне даришь, да? Вот спасибо! Ну какой же красивый! – Дурачок… – пыталась подавить улыбку Настя, глядя на то, как засиял брат от удовольствия, что порадовал бабушку. – Настя… не надо так. Настя вскочила и вернулась с самодельной открыткой. – Это тебе, ба. – Сама сделала! – восхитилась старушка. – Ой! Лучший подарок! И твой, Стёпа, конечно же. Два лучших. А теперь садитесь возле меня, хочу вам рассказать одну историю про девочку и её младшего брата. Светилась ёлочка разноцветной гирляндой. Лежал перед ними на полу кот, лениво и уютно вылизывая лапку. Настя выключила телевизор. Стёпа расположился на полу с новой машинкой, время от времени он атаковал кошачий хвост. Бабушка, собравшись с мыслями, начала свой рассказ. Голос её был тихим, шепелявящим, но приятным, как урчание того же кота. – Жила когда-то девочка Маша в одной из деревенек Ульяновской области. Все звали её просто Марусей. Да и сейчас она живёт, только стала старушкой и давно уже перебралась в город, поближе к детям. Нажила она в городе своё богатство: есть у неё не только внуки, но и правнуки: проказник Стёпушка и красавица Настюшка. – Ой, бабушка, да это же мы! Я и Стёпа! – удивилась, отстранившись от бабы Маши, девочка. Баба Маша погладила её округлую детскую коленку в белых капроновых колготках. – Верно. – А Маруся – это ты? Это о тебе сказка? – Ну почему же сказка? Быль! Интересно? – Да! – Тогда слушайте. Или слушай. Маруся давно подозревала, что с мамой что-то не так: ходит медленно, живот большой и растёт дальше, лицо пошло пятнами. Сестра Тоня делала загадочное лицо и проходила мимо Маруси с таинственным видом. “Тоня, а мама…” – пыталась спросить Маруся, но Тоня уходила от ответа. “Потом, потом скажу, – говорила она, – ты ещё не поймёшь”. Маруся думала, что мама сильно заболела, поэтому старалась ей в чём-то помочь, впрочем, она всегда помогала маме. Наконец Тоня и ещё одна старшая сестра позвали её за печку и торжественно сказали: “У нас скоро появится маленький брат, а у мамы с папой ещё один сынок!” “Хотя может и сестра одна ещё… “- выказала сомнение Тоня и пожевала задумчиво губы. “Нет, брат будет, баба Палага увидела мамин живот и сказала, что мальчик там, а она разбирается, потому что колдунья.” “Как это – сынок?” – удивилась Маруся. “А вот так!” – рассмеялись сёстры. “Откуда же он возьмётся?” “Ну и глупенькая ты ещё, Маруся. Оттуда, откуда и все дети. Вот смотри сколько мы ему припасли… “ Они показали Марусе ворох белой материи. “Это будут пелёнки, – пояснила Тоня, – свивальнички! Будем все нянчиться, в том числе и ты”, – сказала сестра, охваченная взволнованным весельем по поводу будущего. “Яяя???” Тоня ответила с удовольствием: “Да, ты будешь самая главная нянька, нянька-Маруся”. “Я буду нянькой??” – удивилась ещё больше Маруся. Она вспомнила, что тоже имела няньку – няньку Катю, мамину родную сестру, которая ей была крёстная и нянчила с пелёнок. Она всё время голубила Марусю и часто совала что-то в кулачок или в карман: потом оказывалось, что это конфетка-подушечка, кусочек белого сахара или крошечная лепёшка на сале – всё, что любила Маруся и продолжает любить по сей день. Но тогда Маруся подумала: «это что же? Теперь я должна буду отдавать свой любимый сахар и конфетки братику? Теперь всё ему?» “А почему я буду нянькой, а не вы?” “И мы будем, но нас дома нет целый день: Таня работает, мы с Колей в школе учимся, да и какая нянька из мальчика? Мама тоже в колхоз ходит, остаёшься только ты.” “А баба Глаша?” – спросила Маруся с последней надеждой и тут же поняла, что от бабы Глаши толку мало: она только у печки может возиться с охами-вздохами. Повозится и лежит – грыжа её заедает…. Пока баба Маша рассказывала, вернулась из магазина Светлана. Увидев столь идиллическую картину, она тихо прикрыла двери в гостиную и скрылась на кухне, чтобы не отвлекать. Баба Маша продолжала: Однажды поздней осенью, ночью, сквозь сон Маруся услышала топот, возню и крики. Потом всё стихло. Выбралась девочка посмотреть, но дверь оказалась заперта, всё тихо, а на кухне сестра пила воду из ковша и бабушка разжигала печку. “Чего стоишь и почему не спишь? – сказала сестра, – иди спать дальше, завтра утром будут все новости.” В те времена Маруська сама ещё была дитя дитём, когда родители выдали ей ляльку – настоящую, живую. И сказали без шуток: “Тебе уже пять лет, пора помогать. Вот тебе лялька, а сама ты теперь нянька. Справляйся, дочка, а мы на работу пошли.” Приказали ей стать ответственной и исполняющей обязанности, в общем, начали спрашивать с неё, как со взрослой. Смотрела Маруся на этот свёрток и думала: “уж лучше бы ты в животе оставался, уж лучше бы я и дальше гадала о том, что с мамой делается!” Тем более мальчик ей совсем не понравился. Маруся ожидала увидеть светленького голубоглазого малыша, как и все в семье, а в одеяльце был другой мальчик: чёрненький, кудрявый, с курносым носиком какого у них в роду не было. Отец сказал: «Это в нашу родню, у нас бабушка выходила когда-то за татарина, вот и родился у нас в роду такой ребёнок.» И началась с той поры у Маруси жизнь няньки. Как могла она, пятилетняя, так и ухаживала за братом. Пелёнки, пелёнки… Кормила его, подмывала, качала в зыбке. – Как же она его, наверное, ненавидела… – заметила Настя. – Почему же? – возразила баба Маша. – Любила. Так принято было в деревне, что старшие досматривают младших. И соседские девчонки, не сильно старше Маруси, тоже возились с малышами. Конечно, дело это ей не особо нравилось: хотелось погулять, побегать, ну какой спрос с пятилетнего ребёнка? Ан нет – спрашивали. Если что случалось, и отругать могли. Но Марусю проносило. Один раз было, что Маруся так утомилась его, плачущего, качать в зыбке, что качнула слишком сильно – малец из неё вылетел! Лежит ребёнок на полу и орёт пуще прежнего, а Марусе и подойти к нему страшно, вдруг сломался он. В тот день и бабушка из дому вышла по делам, не было никого. Маруся под кровать спряталась от страха, да тут Тоня вернулась из школы. Подняла она брата, осмотрела – ничего не случилось с ним, упал он на выпавшее одеяло. Выманила она из-под кровати Марусю, а та всё твердит: «накажут! Накажут!» Тоня пообещала, что не будет рассказывать, и не рассказала. А ещё Маруся молоко его из рожка пробовала – не понравилось, слишком сладкое. А однажды заснула она от усталости – мальчик в это время возьми и выползи на высокое крыльцо. Хорошо, баба Глаша крикнула: «Ты там заснула, Маруся?! Где Витя?» Мальчика Витей назвали. Кинулась Маруся туда-сюда… Выбежала – а он на крыльце. Еле успела подхватить, иначе свалился бы. Потом, когда подрос он, легче стало: мама стала иногда брать его с собой в колхоз, да и вообще – просто вырос. Куда ни пойдёт Маруся – повсюду Витя за ней хвостиком. Каждый миг была за него ответственна. И когда они оба подросли, стали взрослыми, то долго ещё были не разлей вода, самые родные друг другу люди. В смысле душой родные, понимающие. – Бабушка, а ты и сейчас ответственна за Витю? – спросила Настя. – Нет, что ты. Брат мой давно уже вымахал в мужчину с чёрными волосами. Глаза у него, как маслины, чёрные, а нос так и остался курносым. Ни на кого не похож из родни. Он и сам уже дедушка. Разошлись наши пути, Витя живёт далеко. Не виделись мы с ним лет пять. Баба Маша погрустнела, задумалась. Вскоре её выдернули из печали: стали собираться и другие гости – сын с женой, второй внук и семья его. Все с подарками и готовыми блюдами для стола. Не было только мужа Светланы. Гости стали поздравлять бабу Машу и Стёпу с днём рождения, дарили подарки. Старушка отвлеклась, опять стала весёлой. А там и стол незаметно накрыли, стали потихоньку рассаживаться. Подошли к бабе Маше оба правнука: Настя подталкивала впереди себя Стёпу. Стёпа разжал кулачок и протянул бабушке руку – оказался в кулачке кубик сахара. – Ба, ты такой сахар любила в детстве? – спросила Настя, – и вот конфетка от меня, правда я не знаю что означает «подушечкой», у нас только шоколадные есть. – Спасибо, мои дорогие, – заулыбалась баба Маша и закинула в рот сначала сахар, – уууу, вкуснота! – Ну идём, Стёп, идём, – мягко взяла мальчика за руку Настя, – не будем мешать. Давай я поиграю с тобой в машинки? – А вот и мы! Есть кто дома?! – крикнул с порога муж Светланы. – Кто это – мы? – удивились гости, – вроде и не ждём никого… Вышли дети бабы Маши проверить: – Ах! Ох! Дядя Витя приехал! – Витя… Витенька… дружочек мой… – заволновалась баба Маша, вставая. Пожилой мужчина с проседью в чёрных волосах встретил её горячими объятиями. – Сестра моя любимая! Сестра моя хорошая! Как же я скучал! Баба Маша расплакалась от счастья, Виктор тоже смахнул слезу. Решил он приехать издалека специально в честь её дня рождения, несмотря на слабое здоровье. Попросил Свету и мужа её держать всё в секрете, чтобы сюрприз был. Весь праздник не отходили они друг от друга, заглядывали с любовью в глаза. Дядя Витя, как истинный кавалер, ухаживал за сестрой: помогал встать, подавал угощения, произносил красивые тосты в честь именинницы ( и про именинника не забыл). – Ты, Маруся, мой самый лучший, самый сердечный друг! – поднимал бокал Виктор. – Главная моя защитница, нянечка и вторая мама. Когда берусь что-то делать или не знаю как поступить, я всегда думаю: а как бы поступила Маруся? Спасибо тебе за всё, родная моя, терпеливая, ласковая сестрица! – И тебе спасибо, Витенька, что родился, – смахнула слезу баба Маша. – Вот видите, дети, как дружны могут быть братья и сёстры? – спросила Света у своих детей. – А вы? – А что мы? – сказала Настя, – мы тоже будем стараться. Иди сюда, Стёпа… – подозвала она брата и усадила к себе на колени: – ротик открывай – дам бананчик. За маааму… Автор: Пойдём со мной

По правую от Фроськи сторону дремал незыблемой стеной лес и пики высоких елей молчаливо тянулись к розовеющему небу. А где-то там, далеко за лугом, оставалось поле, и мать с отцом и старшей сестрой остались на ночь, чтобы утром продолжить жать рожь, а Фроську отправили домой кормить скотину, и никто из них не мог догадаться, что до дома Фроська доползёт уже другой. Парень увязался за нею у ручья, что вился в лесочке между полем и просторным лугом. Кто он и откуда Фроська не знала, но лицо его казалось знакомым, возможно, захаживал к ним на гуляния или встречались на полях. Вел он себя приветливо, имел мягкие бабьи черты, красивые и невинные, как у телёнка, и Фроська не испугалась. Однако было в нём что-то чрезмерно игривое, глаза блестели недобрым умыслом, который Фроська уловила не сразу. — Давай помогу донести пестерь. — Сама управлюсь, лёгкий он, — увернулась Фроська от его руки. — Ишь какая строптивая, — улыбался паренёк. Как его зовут, Фроська так и не допыталась, поэтому своё имя тоже раскрывать не стала. Парень ловко забалтывал простодушную Фроську, пока они отходили далеко от поля. Ничего о себе он не рассказывал, а всё о грибах, да о неважной охоте, говорил, что комку свою с лисичками оставил у ручья. Так и не поняла Фроська откуда он взялся. — А чего это ты увязался за мной? Тебе домой ещё. Возвращайся назад. Хватит за мной плестись! — А я пока своё не получу от тебя, не отделаюсь. — Чего получишь?.. — испугалась Фроська и задком, задком от него… Ничего не ответил юноша — ка-а-ак прыгнул на Фроську, как завалил её в трескучую траву… Фроська криком зашлась, а он по щекам её свободной рукой раз-два, раз-два! — Не ори, ду ра, всё равно никто не услышит. Тут-то и разглядела Фроська в его лице дьявольский порок: проступал он на щеках красными пятнами да в глазах телячьих бился огнём. Ни единой душе Фроська не поведала о случившемся. Жестокий отец точно убьёт её в гневе, вон, на матери живого места нет, всю изувечил, и саму Фроську с сёстрами тоже не жалел. Выплакала она всё по дороге и зашла во двор твёрдой поступью, сразу за дела взялась: то поросят кормить, то птицу. Всё по-тёмному. — Ты где была так долго, Фроська? Свиньи все извизжались, чуток нас с Грушей не съели, — выговаривала ей, ходя по пятам, младшая сестра-пятилетка Дуняшка. — Мамка говорила, что ты засветло явишься, а уже темень какая. — Сама и покормила бы! Уйди! — огрызалась Фроська, вываливая в свиное корыто подобие помоев. — Мои обязанности — это Грушу нянькать, поди сама попробуй, уморила она меня, козявка мелкая, — бухтела наставительно Дуняшка. — Уйди, говорю! Не хватало мне ещё твоих учений! Фроська отёрла руки о заборную тряпку и подхватила на руки двухлетнюю Аграфену, попросту Грушу. Склонилась вместе с ней над корытом с водой, умыла и ребёнка и себя, сполоснула руки. Девочка крепко обняла за шею сестру и потрогала волосы: — Фрося моя… Хорошая. Фроська сдавленно всхлипнула. *** Под конец осеннего мясоеда выдавали замуж старшую сестру Фроськи. Хоть жених был беден, сестра радовалась: наконец-то можно сбежать от тирании отца. Фроська почти ничего не ела и плясать тоже не могла — нутро её переворачивалось от запахов пищи, мутило страшно и песнопения били по ушам, как раскалённый молот. Накануне она поняла, что отяжелела… Чем признаваться в своей беде родителям, Фроське было легче накинуть верёвку в сарае на балку и удавиться — так хотя бы мучаться долго не будет. Видала не раз Фроська, как пьяный отец избивал мать за мелкие грешки: ногами по животу или головой о крыльцо. Фроська и сёстры ходили перед отцом на цыпочках от страха, даже самая младшая, и та боялась его до беспамятства и если отец брал её на руки, дрожала и задыхалась от крика. — Тьфу! Бракованная баба, нарожала мне одних чёртовых девок! Чтоб тебя на том свете сатана в котле изжарил. Провались ты пропадом, гадкое бабьё! — шумел по привычке отец. Как выкрутиться из сложившейся ситуации, Фроська не имела ни малейшего понятия. Каждое утро она начала придирчиво рассматривать себя в зеркало, вертелась и так, и эдак… Живот долго не показывался, но Фроська отлично чувствовала, как бьётся внутри дитё. Поначалу Фроська ненавидела то, что было у неё в животе. Никаких материнских чувств не возникало в голове у шестнадцатилетней девчонки. Каждый день, просыпаясь, она мечтала, что ребёночек не подаст признаков жизни, не коснётся её нутра крылом бабочки и каждый раз, когда Фроська начинала думать об этом, ребёнок зачинал пинаться. После нового года Фроськин живот усиленно попёр в рост. Сложнее стало Фроське управляться по дому — как потаскает что-то тяжёлое, так ноет и ноет он… — Что такое, Фрося? Не заболела? — интересовалась мать. Фроська, отдышавшись, разгибалась. — Нет, маманя, здорова я. Скрывать живот под широкими сарафанами было не сильно трудно, тем более полнела Фроська во всех частях, наливалась соком, как яблоко. Ближе к весне и отец заметил: — А ты, Фроська, покруглела за зиму, — уцепился он взглядом за располневшую фигуру дочери. У Фроськи вся краска с лица сошла. Втянула в себя живот, как могла- да где там. Мысленно приготовилась к смерти. — Мда! Вот это я понимаю баба растёт! Хорошо мы тебя откормили, да и не битая ты всю зиму считай. Может, и жениха хорошего удастся сыскать, — довольно заключил отец. У Фроськи как камень с души упал — не догадываются! — А ну-к! Покрутись перед батей! Фроська скованно прошлась по избе, насилу выдавливая улыбку. Мать, лучась гордостью, подошла к дочери. Покрутила её, любуясь. — А какая она у нас красавица, ты только посмотри, папаня! Волосы чёрные, как сажа, глазки зелёные, как травка весенняя, а носик-то какой! Чисто картошечка! Фроська нахмурилась — уж кем-кем, а красавицей она себя отродясь не считала. Что хорошего в тех глазах её, грустных, как у коровы? А волосы тёмные и толстые, как леска для крупной рыбы? Вот у Дуняшки, мелкой пакостницы, другое дело: мягкие, белые, как пушок… А уж о носе и говорить не приходится — картошка она и есть картошка! Вскоре пришлось Фроське утягивать живот тряпками и за это ребёнок толкал её ещё неистовее. — Терпи, окаянный, поскорей бы ты родился и избавлюсь я… — думала в сердцах Фроська. — Седьмой месяц пошёл… скоро уж. Лишь бы папаня не догадался. На исходе седьмого месяца Фроська с вечера почувствовала себя неважно. Живот периодически начало тянуть. Фроська изо всех сил старалась не издавать звука. Ночью поняла она, что начались роды. Прихватила Фроська своё одеяло и тихо-тихо покинула избу. Снег ещё лежал, но уже виднелись проталины. В темноте Фроська добрела до сарая, прошла в закут, где был навален запас сена, легла туда и приготовилась рожать. Животные волновались от Фроськиных стонов и ей приходилось закусывать кулак, чтобы их не тревожить. Ведь если родители услышат и придут… ей конец. Ребёнок родился под утро. Это была девочка. Она не подавала признаков жизни и Фроська даже испугалась. Хотя чего? Ей бы это было только на руку… Однако шевельнулось что-то материнское во Фроське… Она взяла худенького, недоношенного ребёнка на руки, потормошила, шлёпнула легонько по щеке… Фроська уже готова была заплакать, но прошла минута и ребёнок жалобно и тихо захныкал. Фроська с облегчением выдохнула и на сей раз заплакала уже от счастья. Она сняла тряпицу с косы и, дотянувшись до серпа, приготовилась отрезать пуповину. Видела, как бабы, рожавшие в поле, делают именно так. Отрезала. Перевязала. Заметила Фроська на плече у ребёнка крупное родимое пятно, удивлённо провела по нему пальцем. Затем укутала в одеяло своё попискивающее дитя, положила себе на живот и откинулась на сено… Полежала так с ним в полудрёме, не шевелясь, ребёнок тоже успокоился. Ещё час прошёл. Открыла Фроська глаза и видит — светает совсем. Попыталась она дать ребёнку грудь, но девочка была слишком слабой, чтобы сосать. Фроська запихнула послед подальше в сено и вышла с ребёнком на улицу. Она шла, пошатываясь, в сторону леса. Мокрая юбка липла к озябшим ногам и сами ноги тоже насквозь промокли от таявшего снега. Фроська углублялась всё дальше и дальше в лес. Где-то в вышине потрескивали ранние птицы. Паршиво было у Фроськи на душе, страшное дело она задумала… А выбор-то какой? Есть ли выбор у неё? Больше всего на свете Фроська боялась своего отца. Фроська сошла с тропы и оставила своего ребёнка под осиной. Девочка то ли спала, то ли была слишком бессильной, чтобы шевелится. Подумала Фроська, что ей очень сильно попадёт за одеяло, но не оставлять же ребёнка на снегу! Колотило Фроську. Еле оторвала она взгляд от девочки. Какой страшный грех она собирается унести с собой в могилу! Помявшись ещё немного, Фроська отправилась домой. Идёт Фроська, а ноги её с каждым шагом словно свинцом наливаются и душу на части рвёт. Полюбила она уже эту девочку! Разве заслужила она подобной смерти?! Представила Фроська саму себя, оставшуюся в лесу беспомощным младенцем… Представила, вскрикнула… И понеслась по лугу назад в сторону леса. Будь что будет! Пусть отец их обеих губит! «Вернусь домой с дитём и скажу: ежели убьёте, то закапывайте нас вместе в одну могилу!» Прибежала Фроська на то самое место, где дитя оставила, круть-верть, а дитя-то и нет! Как в воду канул! Заглянула Фроська под каждую осинку, да что заглядывать, если точно помнила, что положила ребёнка именно под той, у которой сук отломан и ёлочка молодая рядом! Да и следы Фроськины свежие видны! А ребёнка нет! Кинулась Фроська снег изучать — ещё чьи-то следы там были, подлиннее, чем у неё. И то ли волка, то ли собаки ещё. Вели те следы к охотничьей тропе да там и терялись. В какую сторону податься? Побродила Фроська минут двадцать в нерешительности. — Ау! Кто ребёнка забрал?! Отдайте! Отдайте! Эхом прокатились по лесу её слова. Никто не ответил. Вышла Фроська на заснеженный, с проталинами луг… Оглянулась боязливо не лес в последний раз и перекрестилась. Затем она отёрла лицо талым снегом и вернулась домой ни с чем… Семь лет прошло с той поры. Пять последних Фроська была уже замужем. Муж избил её в первую же брачную ночь, когда узнал, что Фроська не девственница. — С кем была?! Признавайся или убью! Фроська прикрывала глаза чёрной косой, чтобы не видеть горящие гневом глаза мужа. Был он выше и шире её раза в два — когда в избу входил, наклонялся в дверях, чтобы влезть в проём. Призналась Фроська, что ссильничали её, но о ребёнке ни слова… Все пять лет брака муж избивал Фроську похлеще, чем отец мать. В чём только дух её держался — не знала. Две беременности закончились выкидышами один за одним и последние три года Фроська не тяжелела — видно, отбил он ей способность рожать окончательно. Фроська считала, что она заслужила такую судьбу. За загубленную детскую жизнь суждено страдать ей долго… Часто думала Фроська о той своей первой девочке, представляла её подросшей, все годы мучилась она жгучей виной. Заслужила! Заслужила! Страшно представить в каких страданиях уходила малютка! После очередных побоев решила Фроська, что хватит с неё — раз она никак не помрёт, раз заживает на ней любая рана, значит пришло время уйти ей по своей воле. Отправилась Фроська средь бела дня в тот самый лес, где оставила когда-то своего ребёнка. Знала она, что за лесом, там, где начинается дорога в соседнюю деревню, есть озеро. Там-то она и утопится. «И соединятся наши души с доченькой в одном лесу, под сенью одних деревьев… Может она летает там, моя крошка, и ждёт меня все эти годы.» Посидела Фроська на бережку чёрного озера, чтобы в последний раз насладится пением птиц и ласковым ветерком лета. Хорошо на земле жить, да надолго лучше не задерживаться! Разулась Фроська и вошла в воду. Ноги сразу погрязли в толстом слое тины. Дальше, дальше надо заходить! По пояс ей уже… по шею… — Э-ге-гей! Девушка! Здесь у нас не купаются, на дно утягивает! Оглянулась и видит сквозь слёзы — мужичок к ней бежит, а за ним по следу девочка. — Здесь на дно утягивает, выходите! — А мне и нужно на дно! — тихо сказала Фрося и нырнула. Очнулась Фроська уже на берегу мокрая и мужчина рядом с ней такой же сидит, снимает с себя водоросли и ряску. — Утопленница, значит? — сказал мужчина. Фроська, откашлявшись, злобно смотрела на косой ворот его рубахи. — А вам-то что? Спасать не просила. Вдруг она почувствовала, что кто-то роется у неё в волосах. Смотрит — девочка-синеглазка. Улыбнулась она Фроське, как ангел, как никто никогда ей не улыбался. — Тётенька, у вас тина на голове, я вытаскиваю. — Спасибо… Фроська с благодарностью погладила её по ручке. Опять нахмурилась. — Не надо было меня спасать. Мне жить незачем. — Почему это? — Ничего у меня нет: ни дома, ни мужа, ни детей… и не будет. — Как это дома нет? — Сгорел дом, — соврала Фроська, веря в собственную ложь. И была ли ложь это? Она и впрямь чувствовала, что за спиной у неё сгорели все мосты. К мужу она ни за что не вернётся, а родители к себе не пускают. Да и не нужны они ей! — И муж сгорел с ним… А детей и не было. Мужчина подозвал к себе дочку: — Маруся, ягодка моя, смотри какие бабочки на поляне летают, попробуй изловить? — Хорошо! — весело отозвалась девочка и неожиданно обняла за шею Фросю. — А вы, тётенька, не плачьте, всё будет хорошо! — Топиться тоже не дело, — сказал задумчиво русый мужчина и потянул в рот былинку. — Если бы вы знали какой грех у меня на душе! — сказала, как брызнула, Фрося и опустила на мокрые колени голову. — Ну так расскажите мне, раз всё равно собрались помирать. Фроська долго молчала и в этом молчании убегала от неё, как вода в ручье, вся загубленная её юность, все надежды, все мечты… И выложила Фрося всё этому незнакомому мужчине — и случай на лугу, и беременность, и то раннее утро, когда она родила дочь и оставила в лесу, и как вернулась за ней, да поздно… Волки унесли её дочь. — И на плечике у моей девочки, знаете, родимое пятнышко было… Красное… Так запомнилось мне. Не успела даже поцеловать. Она испуганно подняла несчастные глаза на мужчину — тот молчал и был очень нахмурен. Потом подозвал свою дочь и отогнул воротник детской рубашки. Фрося ахнула — родимое пятнышко на том самом плече. Схватилась она за сердце… — Всё, беги играй опять, — сказал он девочке и обратился к Фросе: — Семь лет назад, ранним утром, меня разбудил голос. Он сказал прямо в ухо: «Вставай, Ваня! В силки твои заяц попал — забирай». Я проснулся в непонятках — что такое? Рядом жена мирно спит. Только перевернулся на другой бок, чтобы заснуть, как голос опять: «Ваня! В лес иди, срочно!» Ну я и пошёл… Собаку взял. Она и нашла вскорости ребёнка новорожденного под осиной, рядом ёлочка ещё… А у нас женой детей не было, Бог не дал… Вот, вырастили Марусеньку… Лучик солнца наш. Фроська ошарашенно молчала, глядя на почти чёрную воду озера. — А жена моя год назад преставилась… Одни мы остались. А теперь ты мне рассказываешь такое… Чудны дела твои, Господи! Иван встал и подал Фросе руку. — Ну что, пошли домой? — К-куда? — пролепетала Фрося. — Ну домой, в нашу деревню. Переодеться надо бы. Платья там от жены остались. — А… а Маруся? Она не против будет? — Вот сейчас у неё и спросим. Пошли к ней. Иван поднял из высокой травы дочь и она выпустила из рук бабочку. Та улетела. Иван пошептал девочке на ушко, указывая на Фросю. Девочка спросила: — А она обещает, что будет хорошей, как мама? Фрося взяла её ручку, прильнула губами к детской коже и выдохнула, едва дыша, ощущая, как пахнет её дочь дурнопьяном сладким-сладким: — Обещаю. Автор: Пойдём со мной

- Я забыл, - крикнул муж, звеня ключами от машины, и опять улизнул, даже не взглянув на битую посуду на полу. Кристине стало совсем горько, а Мирон надрывается в своём стульчике, в голове уже звенит от его криков, он то спит целыми днями – мальчик-ангелочек, то орёт, не заткнёшь. Обычно именно в такие дни, когда мама на взводе, когда ненавидит всех, даже его - единственного, любимого он вопит на всю квартиру. - Когда же ты заткнёшься, - в слезах крикнула на него Кристина, выкидывая в урну под раковиной битый фарфор. Но тут же отбросила в сторону совок и щётку и кинулась к сыну, взяла на руки и стала целовать, прижимать к себе, прося прощение за свои слова. Она покормила сына, отправила в манеж играть, сама принялась за уборку квартиры. Закончив на кухне, в комнате, она добралась до прихожей, а там недопитая кружка с кофе, она села на пуфик и вновь расплакалась – накатило. Лёша изменился после рождения сына, да и Кристина тоже, всё изменилось – их семья стала больше. Мирон стал ядром их ячейки общества, центром внимания. Родился он недоношенный, роды были сложными у Кристины, двое суток мучилась схватками, потом перепады давления, упадок сил и её прокесарили. Не помнит она радости от вскрика сына в операционной, не помнит комочка тепла, когда его положили ей на грудь. Помнит только радость внутри: она справилась, он жив! А потом темнота и возвращение в сознание только на следующие сутки. Мирон стал для неё центром вселенной в первые месяцы, чувство вины, оправдание за те первые минуты, когда она ничего не почувствовала как мать, Кристина старалась восполнить бесконечной заботой дома. О муже и о доме она не забывала, старалась не выглядеть, как потрёпанная мочалка, по вечерам, когда Лёша возвращался с работы, прекрасно понимала его желание спать на диване в гостиной в первый месяц: у неё швы, Мирон мог проснуться и не спать полночи. Самой Кристине так было легче – не видеть недовольного лица мужа, не злиться, когда он закрывал подушками уши, лишь бы выспаться – ему на работу, а работа у него сложная, требует концентрации внимания. Кристина понимала мужа, старалась справиться сама. Но месяцы бежали, Мирон рос и менялся на глазах: вот он начал держать спинку, садиться, первые два зубика прорезались внизу – это такая радость! Незаметно, без температуры и бессонных ночей, мама неделю носилась с его зубками, говоря только о них. Но папу это не трогало, а самое главное возвращаться в собственную спальню он не собирался. Не мог. Пробовал несколько раз, но ночью уходил обратно на диван. Близость сначала была. Но это было не так, совсем не так, как до рождения Мирона. И Кристина опять отнеслась к этому с пониманием: муж просто боялся навредить ей, ведь швы ещё свежи, и обвисшая кожа на животе никуда не уходит. Она молчала, пока интимная жизнь не пропала вовсе, а вместе с нею и нормальное человеческое общение. Алексей начал избегать разговоров, по утрам спешил на работу, вечерами просил не доставать его, кривясь от отвращения. Кристина уже не проявляла заботы, ей неприятны такие взгляды мужа, отговорки, ужимки, нежелание обсуждать проблемы. Начались скандалы. Вот дошло и до битой посуды, до ненависти к собственному ребёнку, быстро переходящей в самую нежную любовь и обратно. Кристина сходила с ума, а Лёша даже слушать её не хотел. После сегодняшнего она сделала свои выводы, скорее всего, у мужа появилась другая женщина, и, как обычно, в таких ситуациях, начала копаться в себе, мол, она сама виновата: слишком много понимала, слишком много на себя взвалила, ограждая мужа от бытовых проблем, очень много уделяла внимание сыну, забывая о нём. Но что-то внутри, в голове подсказывало ей: это не только её вина. Она не одна хотела ребёнка, они вместе приняли это решение, и она не виновата, что всё так трудно прошло в больнице, а теперь ещё и дома. Муж тоже должен! Он обязан участвовать в их жизни! И спать с ней в одной постели. Она вновь рыдала одна дома, замыкалась в себе, становилась ещё нервознее, злее, срывалась на сына, а вечером выплёскивала гнев на мужа. Он уходил, а она опять оставалась одна одна в квартире с его ребёнком. Что только ей не приходило в голову в такие минуты, каких только женщин она не представляла рядом с Лёшей. Бессонными ночами закрывалась в ванной с его телефоном и судорожно искала в нём следы женщин, следы измен, подлости и предательства, но ничего не находила, только скупую служебную переписку, в которой ничего не понятно. Соцсетей у Лёши никогда не было, он ненавидел их, всегда слушал книги, читал новости, с раздражением перелистывал рекламу или очередного интернет-коуча, если попадался на глаза. - Лёша, давай поговорим, - вновь просила его Кристина, с красными от бессонной ночи глазами. – Сегодня тебе некуда бежать, сегодня выходной. Ты понимаешь, я на грани. - Давай я посижу с ребёнком, а ты съезди, отдохни, сходи по магазинам, позвони подругам… Папа взял на руки сына, поил его с ложечки чаем из своей кружки. - Нет у меня никаких подруг! – ударила ладонью по столу Кристина. Мирон аж подпрыгнул и снова начал плакать. Мама закрыла глаза, подняв голову вверх. – Я так больше не могу! - Ты просто устала, - качал на руках Мирона отец. - Скорее всего, - не открывая глаз, ответила жена, - но почему ты отдалился от меня? Почему мы не спим вместе? Ты избегаешь этого? Ты даже смотреть на меня не можешь, тебе неприятно ложиться со мной в одну постель. У тебя другая женщина? – устало смотрела на него Кристина. Алексей играл с сыном, делая вид, что не слышит её слов. - Ответь! – опять ударила по столу мама. Мирон совсем разошёлся, папа унёс его в другую комнату, и пока он успокаивал его игрушками и погремушками, Кристина пошла в прихожую, закрыла дверь и спрятала все ключи подальше: сегодня Алексей не уйдёт от разговора, они разберутся во всём, он признаётся в своих изменах, - думала Кристина, возвращаясь к ним в комнату. Алексей сидел на полу и придерживал сына, Мирон пытался ползти вперёд, но всё равно пятился назад. Папа начал говорить об этом, об особенностях роста и развития каждого ребёнка, насколько каждый индивидуален. Кристина не слушала, сын ежедневно у неё на глазах 24/7, её не удивить фразами из книг по уходу за ребёнком. Она дождалась пока Алексей закончит, и вновь затянула о том же. Муж молчал, старался на неё не смотреть, его светлые брови постоянно двигались. Жена закончила с претензиями, муж продолжал молчать. - Вот видишь, - сухо сказала она, спустя несколько секунд тишины, - ты даже сейчас не можешь смотреть на меня… - Да, - ответил Алексей и совсем опустил голову. Кристина выпрямилась, хоть что-то. – Сам не понимаю, как так… - он толкал неваляшку сына рукой, по комнате разносился противный звон, Мирон уполз подальше от них, к своему манежу. – У меня что-то щёлкнуло в голове: я не могу. - Но почему? Мы же до последнего дня спали в одной постели, были вместе, когда я была беременная. - Это так, но после родов… - Это из-за операции? Тебе противен шрам на животе? - Нет. - А что тогда? – нажимала на него Кристина. Опять повисла пауза. Алексей поднялся и вернул сына обратно. - Лёша, не молчи! – просила жена, сидя на полу, упираясь спиной в диван. - Ты обещала похудеть через 2-3 месяца после родов. Ты всегда была такой стройной, подтянутой, я сходил с ума рядом с тобой, а теперь… мне противно. Кристина убрала руки от заплаканного лица и уставилась на него. - Ты набрала во время беременности, потом вроде похудела, а теперь ещё больше, я вижу, - он почесал бровь, закрывая глаза рукой. – Ты перестала следить за собой и продолжаешь набирать, а у меня в голове… перед глазами та Кристина, тоненькая, стройная, с аккуратной попкой и животом, а сейчас… У тебя пузо и… оно просто висит. Ты забыла, что должна следить за своим питанием, за собой… - Должна?! – уточнила Кристина. – А ты ничего не должен? Т.е. это всё из-за моих килограммов? Из-за складок на животе и боках? - Да, - отвернулся Алексей, - я не могу, мне противно. - Жесть! – поднялась Кристина с пола. – Ты забыл, через что мне пришлось пройти в роддоме? Что было с Мироном? Со мной после выписки? Ты забыл мои страдания с этим уродством, - она ударила себя по мягкому животу. – Я похудела сразу после родов на 10 кг, дома ещё на 3, просто выматывалась. А потом резко набирала, из-за тебя! За месяц всё ко мне вернулось, даже больше, потому что стрессовала, нервничала из-за тебя, накручивала, придумывая измены. Что мне только в голову не приходило, а ты просто убегал от проблем, ты боялся сказать мне… - Я не хотел тебя ранить. - А теперь мне совсем не больно? - хлопнула она в ладоши, еле сдерживаясь от слёз. – Да я реву по любому поводу, ору на Мирона, веду себя как неврастеничка, а ты просто боялся сделать мне больно? – Кристина истерично смеялась, запрокинув голову. Такие перепады настроения для неё стали нормой в последнее время. – А ты вспоминал стройные ноги, талию? Ты просто… ты… - Ты обещала похудеть после родов. Говорила, на это уйдёт 2-3 месяца. Хорошо, - поднялся с пола Алексей, - сложные роды, операция, швы, пусть ещё два месяца надо, но прошло семь! А ты только растёшь вширь. - Вот как? Такая не нужна, противна, - с обидой в голосе отвечала ему жена. – Зачем тогда ты мне нужен?! Разговор закончился скандалом, Кристина уже не могла по-другому, она нуждалась в других словах, в поддержке, в любви, а тут такая оплеуха и претензий не меньше, чем у неё. Они перестали разговаривать. Кристина села на жёсткую диету, записалась на обучение в интернете, через месяц пошла в спортзал, молча оставляя сына папе после работы. Она не спрашивала у Алексея: устал ли он, голоден или болен. Алексей приходил, а жена уже ждала его в прихожей с указаниями по поводу ребёнка и дома. Подхватывала спортивную сумку и бежала в зал, в соседнем доме на первом этаже. Там и новые знакомые появились, она стала общаться, улыбаться, появились другие интересы, помимо ребёнка и дома. Да и в семье потихоньку всё налаживалось. Муж и жена стали больше разговаривать, находилось о чём. Обучение Кристины плавно перешло в работу дома, она начала чётко делить время с ребёнком на своё и папино. Алексею нравились такие перемены: постепенно ушло отвращение к её телу, Кристина худела, менялась, с ней стало интересно, пусть и времени они проводили меньше, даже дома – у неё много работы. В постели тоже всё наладилось, Алексей считал, стало даже лучше, чем было, Кристина порою его просто удивляла, и он уже не хотел убегать по утрам на работу, а хотел лишний раз остаться. Пролетел год, второй, Мирон ходил в садик, мама работала дома, папа на своей сложной работе, и, глядя на трёхлетнего сына, Лёша вдруг заговорил о втором ребёнке: - Кристин, мне кажется, Мирону скучно одному. Ты слышала, сегодня он просил сестрёнку, как у Серёжи в его группе. - Я-то слышала, раньше я тоже хотела двоих детей. Но теперь нет! Мне хватило прошлого раза. - Да, тебе было сложно, сначала токсикоз, потом сложные роды, кесарево, осложнения. Помню, как десять дней ждал вас из больницы, - вспоминал Алексей, - скучал по тебе, и так хотелось уже увидеть Мирона. - А я забыла обо всём, - улыбалась Кристина, глядя на своё потрясающе подтянутое тело, она подумывала об операции на груди, к новому телу нужна новая грудь. – Женщина так устроена: моментально забывает обо всех муках, стоит только услышать крик своего ребёнка. У меня было чуть иначе, но смысл один и тот же. Но вот другого я забыть не могу, - она поправила облегающую маечку на себе, провела рукой по талии и сказала, - достаточно одного ребёнка, больше я не хочу портить фигуру. Алексей ещё пару раз заикался о втором ребёнке, обещал помогать жене. Ему вдруг захотелось доченьку. Но Кристина уходила от ответа и говорить на эту тему не желала, ей хватило, второй раз слышать унизительные слова от мужа она не собиралась. Автор: Наталья Кор

Сергей не стал ей перечить, согласился. Они прошли вместе всю процедуру усыновления, и вот, наконец, пятилетний малыш Ванечка оказался в их доме. Много о поступке Лиды и Серёжи говорили люди, но в основном хвалили супругов за чуткое сердце и доброту. И лишь давняя соседка Антонина взялась помогать делами, а не только на словах. Они ведь дружили с юности с Лидой, на свадьбах друг у друга гуляли, Лида как свою любила дочку Тони. Вот теперь, когда подругам было далеко за сорок, дочь Тони Света вышла замуж в приморский городок Геленджик, чему очень радовалась. – Мамочка, приезжай к нам! – звонила Света, – будем вместе, тут так хорошо. Рай, да и только… Но Антонина не могла оставить родительский дом, родное село. – Что ты, доченька! Только вышла замуж и сразу меня к себе зовёшь? Да разве я поеду в такую даль, в такую жару? Тут мои родители старятся рядом, на кого я их покину? К тому же у меня тут и подруга, как сестра… Мы теперь её Ваньку вместе воспитываем. Антонина работала в сельской школе. И она сразу начала готовить мальчика к первому классу. – Способности у него невелики. Но, ведь он ещё маленький совсем, – говорила Антонина Лидии, – ничего, у нас есть время, помаленьку мы его подготовим, обучим, и всё будет хорошо. Но, тем не менее, пришлось Лиде повозиться с малышом. Поначалу он был непослушным, часто болел, плохо ел, и многому его пришлось обучить в плане гигиены, воспитания, дружбы с детьми. Изо дня в день приучала Лида мальчика к труду, к распорядку, к чтению, и учила его даже играть. На всё это со скептицизмом смотрел Сергей. Ему не верилось, что Ванька догонит в плане воспитания своих сельских сверстников. Первое время муж ничего не говорил Лиде, а только вздыхал и качал головой. Но Лида и Антонина не опускали руки, они с терпением и заботой учили мальчика и правильно есть, и мыть за собой тарелки, и подметать пол, и убирать свои игрушки. Сергей то ли заревновал жену к ребёнку, то ли почувствовал охлаждение Лиды и стал нервничать. – Уж больно ты с ним возишься. Какой вырастет, такой уж и вырастет твой подкидыш… – однажды высказался он. Лида обиделась, и с тех слов и пошла у них размолвка. Женщина старалась для ребёнка, а Сергей чувствовал, что ему всё меньше, и меньше жена оказывает внимания, а он к такому и не привык. Ваня не вызывал у него отцовских чувств, хоть Сергей и не обижал его. Скорее, был почти равнодушен. Не разделял энтузиазма жены. Прошло чуть больше года и муж уехал от Лиды к своим родителям в другую область. Затем они оформили развод, и при делении имущества Сергей забрал себе машину, и вклад со сберкнижки. Лида остро переживала их расставание, понимая это как предательство. – Променяла ты меня на чужого мальчишку. А вот оценит ли он это, когда вырастет? Вот в чём вопрос… – бросил Сергей Лиде, уезжая, – играй теперь в свою игрушку. Только меня от этого уволь. – Так ты и не принимал никакого участия в его воспитании, Серёжа, отчего так устал-то? – посмела сказать Лида, – а мальчик он неплохой. Надо только дать ему время привыкнуть и стать счастливым… Сергей махнул рукой и уехал. Снова заговорили о Лиде в селе люди. Кто-то жалел об её опрометчивом поступке – взять ребёнка, кто-то осуждал горячность Сергея. И лишь Антонина помогала с Ваней, всё учила его читать и писать, рисовать, лепить и даже занималась с ним физкультурой. Когда мальчик пошёл в школу, то не отличался от других детей подготовкой. И это была заслуга Антонины. Она и в школе была его ангелом-хранителем. Просила других учителей уделять ему чуть больше внимания, смотрела, чтобы дети не обижали его, и Ваня хорошо закончил первый класс. То, что папа уехал от них, Ваня и не сразу понял. Ему поначалу говорили, что отец поедет смотреть за старенькими родителями, что и было отчасти правдой. А потом он уже свыкся, что живёт только с мамой и Антониной Васильевной. К Ване долго присматривались сельчане. Всё-таки не родной сын у Лидии, но когда мальчик стал со всеми вежливо здороваться, помогать матери по дому, ходить в магазин и носить из ближнего леса грибы и ягоды в сезон, то начали хвалить. – Самая твоя главная заслуга, Лидочка, что сынок трудиться может, и любит, – всегда говорила Антонина Васильевна, – труд – это то, что поможет каждому в жизни. Он уже не пропадёт… Так шло время, Ваня закончил восьмой класс. Но мама Лида его вдруг тяжело заболела. Обнаружили у неё тяжёлое заболевание на последней стадии, и через полгода её не стало. Перед тем, как уйти, она со слезами просила Антонину: – Тонечка, милая, дай мне слово, что вырастишь Ваньку… Нельзя ему снова в детдом… Не вынесет он этого…Прошу тебя. Ты же ему тоже как мать… Тоня обещала. И ни у кого в селе не было сомнения, что после ухода Лиды опекунство оформит на себя Антонина Васильевна. Тяжело перенёс Ваня уход матери. В этот раз всем селом поддерживали мальчика. Жители говорили: – Ну, и судьба у парнишки… Сирота, но только обрёл маму, как та и преставилась, не прошло и десяти лет…И названный отец сбежал. Одна Тоня как лебедь над ним крылья распластала. Хотя со своей дочкой видится редко, и внучку несколько раз только видела. А Тониной внучке уже было пять лет. Она скучала по малышке Оксане, и всё обещала приехать к дочери, как только уйдёт из школы. Но теперь ей можно бы и отдыхать идти, пенсию заслужила, да Ваня стал практически её сыном… – Мама, приезжайте к нам. Приезжай с Ваней, – звала дочь. Но мать отказывалась: – Нельзя его сейчас дёргать по новым школам. Он и так бледный ходит, а тут всё-таки друзья, свои учителя, всех уже знает. Я потом обязательно приеду, доченька. И поживу у вас… Светлана поняла маму и не осуждала. Она приезжала в отпуск летом к матери с дочкой и мужем, все дружно помогали Антонине и Ване в огороде, ходили вместе в лес, где мальчик показывал свои самые любимые грибные места. Когда Ваня закончил школу, Антонина Васильевна устроила его на работу в столовую посёлка. Он был помощником повара, и быстро научился готовить и управляться на кухне, тем более, что готовить самые простые блюда он уже умел раньше, благодаря матери. А потом Ваня ушёл в армию, где тоже трудился на кухне, а когда вернулся, то его многие не узнали: так изменился парень – возмужал, стал выше и мускулистей, красивее. Радовалась за него и Антонина Васильевна. Правда, за время отсутствия Ивана она похоронила одного за другим своих родителей. И непросто ей было это пережить, лишь грели армейские письма от Вани, и звонки от дочери и внучки. А у Вани вскоре и невеста появилась из своих, что училась на год младше в школе. Расписались они через полгода, и сыграли свадьбу в той же столовой, где Иван уже стал работать поваром. Однажды Антонина Васильевна пришла к молодым и сказала: – Ну, вот теперь прошу я вас отпустить меня к дочке. Присматривайте за моим домом, и огородом-садом, сараями – всем пользуйтесь… Ваня обнял свою добрую покровительницу, и сказал: – Обязательно присмотрим и всё будет в порядке, мама… Антонина Васильевна вытерла глаза и обняла парочку, прошептав: – Ванечка, Соня, буду ждать от вас весточки о малыше. Не тяните. Это нужно вовремя… Она уехала, и жила у дочери почти год, наслаждаясь общением с родными, особенно с внучкой. А когда Ваня позвонил и пригласил в гости на крещение его дочери, то решено было ехать всем вместе. Встретились они с Ваней и Соней как родные. Привезли подарки и новорожденной, и роженице. А когда посидели за столом тихо, чтобы не будить малышку, то встала Антонина Васильевна и сказала: – А тебе, Ваня, мы решили со Светой дом наш отписать, так что завтра и решим этот вопрос с юристом. – Как? – опешил Иван, – а вы где жить будете? – А я решила остаться у дочери. А сюда буду в гости приезжать. Не под силу мне огородом стало заниматься. И хочу погреться у моря, на внучку посмотреть. Столько лет я им обещала приехать… – А вы к нам будете приезжать в отпуск купаться и загорать! Обязательно, – добавила Светлана, – этот дом покрепче будет, а вам ещё жить и жить, сына ещё потом родите и все рядом будете. – Я постараюсь раз или два в год приезжать, Ванечка, и буду рада вас видеть… Вы ведь тоже мои родные. Проводив Антонину Васильевну с семьёй, Иван и Соня вскоре переехали в её дом. Он был и просторнее, и светлее. А в своём доме они решили со временем сделать ремонт, чтобы поддерживать и его в порядке. Так и стала Антонина Васильевна для Вани мамой. Так решил он её называть. Грела она его сердце, и он всегда чувствовал, что она волнуется о его судьбе и желает ему счастья. А соседи и его друзья говорили: – И всё-таки, везучий ты, Ванька. Такую хозяйственную и красивую жену отхватил, а уж с мамами тебе повезло… Обе женщины за тебя горой. Как ангелы твои хранители… – Да, – отвечал Иван, – и я постараюсь маму Тоню беречь, только бы приезжала почаще, и жила подольше… Хоть бы только жила. автор: Елена Шаламонова

Видимо, муж тоже вспомнил о дочери. Резко остановившись, он развернулся и рванул в зал, на ходу бросив жене: - Не жди, что Машка поймет тебя! Я сделаю все, чтоб она тебя возненавидела. Из кафе Марина возвращалась одна. Решила пройтись пешком, чтоб подумать и привести мысли в порядок. Звонко отбивая ритм каблуками по мостовой, Марина пыталась представить, чем сейчас занят муж. Собирает свои вещи? Вряд ли, он держался за эту квартиру, как паук за муху. Решил выставить жену? Этого не может быть, ведь квартира общая, Марина имела на нее равные права. Наверное, настраивал дочь, рассказывая, какая пропащая у нее мать… А у Маши сейчас самый сложный возраст. Пятнадцать лет – время, когда близкие кажутся чужими, а чужие готовы понять любой проступок. Как назло, в последнее время у Марины с дочерью постоянно вспыхивали конфликты. Марина была строгой матерью, а дочери хотелось перекрасить волосы, сделать пирсинг и тату. И все это во время учебы в гимназии, строжайший дресс –код которой не допускал подобных вольностей во внешнем виде. Марина не могла доказать дочери, что для лучших выпускников гимназии будут открыты двери в престижные вузы. Но дочери казалось куда важнее покрасоваться перед друзьями, большая часть которых напоминала подушечку для булавок. Думая о дочери, Марина незаметно погрузилась в воспоминания о своей жизни. Она росла в неполной семье. Ее воспитал отец. Строгий, местами жесткий мужчина. Мама Марины умерла при родах, больше отец не женился. Он никогда не признавался, но найти никого похожего на горячо любимую жену не смог. Поэтому все свои силы бросил на достойное воспитание дочери. Достойным, по мнению отца, было воспитание, при котором ребенок учится только на пять, знает в совершенстве иностранный язык, играет на музыкальном инструменте, а в свободное время занимается творчеством. Марина не помнила, чтоб у нее была хоть одна свободная минута. Пока подруги бегали на свидания или просто сидели у подъезда, она учила уроки, играла на фортепиано или просиживала часы у соседки – англичанки, от которой Марина должна была впитать знание разговорного английского. Девочка окончила школу с золотой медалью и поступила в университет. Отъезд из дома Марина воспринимала как освобождение из тюрьмы. Отец, воспитавший ее в строгости, надеялся, что дочь сохранит рассудительность и серьезность без его контроля. Однако все вышло совсем не так. Вырвавшись из –под контроля отца, Марина почувствовала свободу, но не знала, что с ней делать. Еще на вступительных экзаменах она познакомилась с симпатичным парнем. Игорь был веселый, интересный. А главное – ему понравилась Марина. Девочка, которая считалась в классе «синим чулком», с трудом верила, что вообще способна заинтересовать кого – либо. Молодые люди успешно сдали экзамены и поступили на одну специальность. Отношения развивались стремительно. Марина даже не сразу поняла, в чем причина ее утренних недомоганий. Соседка по комнате Катя со смехом предположила. - Ты бы тест сделала! Не может тебя неделю из –за отравления мутить. - Какой тест? - не сразу поняла Марина. - На беременность! Или ты думала, я не понимаю, чем вы тут с Игорьком занимались. Марина покраснела, как рак, только что вынутый из кипятка. - Ты ошибаешься. – тихо пробормотала она. - Ой, брось. Ты что, не знала, откуда берутся дети? Марин, ты чего? Марина уткнулась в подушку, чтоб не зареветь в голос. Теперь отец точно ее прибьет. Такой позор! Беременная незамужняя дочь. О том, как вести себя с мальчиками, он с ней никогда не разговаривал. Как и о том, откуда берутся дети и что делать, чтоб их не было раньше времени. - Ну перестань реветь! Может еще обойдется. Давай я сама сбегаю в аптеку. Спустя час подруга пыталась успокоить ревущую в голос Марину. Положительный тест на беременность лежал на полу рядом с кроватью. - Да ладно тебе так убиваться. Ну залетела, ты ж не первая. Поженитесь, перейдешь на заочку. Все будет хорошо. Зато будешь молодой мамочкой. Будете с дочкой подружками. Ну или Игорек с сыном будет друзьями! Оптимизм Кати вообще не успокаивал. - Не будет! Меня отец выгонит из дома. – истерила Марина. - Ну выгонит, и что? Будете своей семьей жить. Когда Игорек придет? - Сегодня. - Расскажи ему, он тоже участвовал. Пусть тоже отвечает, не тебе ж одной за все отдуваться. Но Игорь оказался совершенно не готов к таким новостям. - Марин, куда нам сейчас ребенок? Ты о чем думала? Я не собираюсь в восемнадцать лет жениться. И дети мне сейчас не нужны. Делай что хочешь, я умываю руки. И вообще, может это не мой ребенок. - А чей? У меня до тебя никого не было! – Марина не могла понять, как внимательный, любящий и нежный парень вдруг стал таким жестким и холодным. - Не знаю. Вы, девки, хитрые. Готовы за пару свиданий парня окрутить. В общем, думай сама, а на меня можешь не рассчитывать. Игорь ушел, а Марине казалось, что ее мир рухнул. Из университета погонят, отцу такой позор тоже не нужен. Куда ей идти с ребенком? - Сама виновата. Самой и разгребать! – Марина встала и подошла к окну. Девятый этаж. Шансов не будет. Зато быстро и не больно. К счастью, в комнату вошла Катя. - Ну что? Что сказал? Ответа не требовалось, так как по лицу Марины и так все было понятно. - Вот же поганец! А еще в любви клялся. Ну ничего, время еще есть. Завтра в больницу пойдем. Марин? Ты чего? Посмотрев на открытое окно и потухший взгляд соседки, Катя все поняла. - Маринка, ты с ума – то не сходи! Ну, бросил, не он первый! Не будешь рожать, значит. - Но это же ребенок. Мой ребенок. - И что? Жизнь теперь себе калечить? У тебя срок недель пять, а то и меньше. Ты совершеннолетняя, отцу не сообщат. Не реви, все будет хорошо. С тех пор Катя стала для Марины лучшей подругой. Девушки поддерживали друг друга во всем, делили на двоих горести и печали. Марине и в голову не могло прийти, что именно Катя в будущем разрушит ее счастье и развалит ее семью. Через неделю Марина избавилась от беременности. Катя обещала никому не рассказывать, но эта тайна много лет камнем лежала у Марины на душе. Игорь с того разговора почти перестал ее замечать, а в середине первого курса перешел на заочное отделение. О том, как складывалась его жизнь, Марина не знала, и не хотела знать. На последнем курсе университета она познакомилась с будущим мужем. Тянуть с рождением детей не стали. Спустя почти год после свадьбы родилась Маша. О той своей ошибке молодости Марина старалась не вспоминать. С Катей они продолжали дружить. После замужества Кати подруги перезнакомили мужей и стали дружить семьями. Рассказать мужу о прерванной беременности Марина так и не решилась. Сначала было неловко, потом решила, что не стоит посвящать его в такие подробности. Марина считала, что муж - человек взрослый, адекватный, а потому не должен осуждать. За шестнадцать лет брака она стала образцовой женой и матерью, была на хорошем счету на работе. Отцу было за что гордиться дочерью. Жизнь шла своим чередом. Дочка росла, проявляя все чаще железный характер деда. Марине становилось все сложнее управляться со своенравным подростком. Муж был человеком довольно мягким, дочь баловал, поэтому на его поддержку в воспитании рассчитывать не приходилось. Едва дочери исполнилось пятнадцать, Марина сполна ощутила все «прелести» общения с подростком, находящимся в переходном возрасте. Дочь не хотела учить уроки, пропускала школу, пыталась отстоять свое право на свободное самовыражение в одежде и внешности. Марина все чаще задумывалась о том, как тяжело было отцу воспитать ее саму в одиночку. Порой просто опускались руки, а в обозримой перспективе не виделось никаких положительных сдвигов. Дочь едва ли не каждый день проверяла нервную систему матери на прочность. - Илья, ну хоть ты с ней поговори! Я уже не справляюсь! Какие розовые волосы и кольцо в носу? У нее образцовая гимназия! Куда нам потом? В обычную школу, репетиторов нанимать? Ни в одной школе города нет такого сильного педагогического состава! - Ну не всем же быть гениями. Может наша дочь станет талантливым музыкантом или художником? - Ты сам- то себя слышишь? Ты учился на «отлично». И тебя на сторону не мотало. Как до тебя дошло, что о будущем надо задумываться еще в школе? - Родители помогли. Ну это я, а это - она. Может, не стоит ей навязывать свою точку зрения? Пусть красит волосы. Переведем в обычную школу. Марина не понимала, шутит муж или говорит серьезно. Он не мог не понимать, каких перспектив себя лишает их ребенок. Тем не менее, она решила твердо стоять на своем. К сожалению, именно эту ее твердость муж позже использовал, как главное оружие в своей борьбе за дочь. У Кати с мужем приближалась годовщина свадьбы. Друзья пригласили Илью и Марину в кафе. Несмотря на то, что Маша была уже подростком, Марине не хотелось брать с собой на такие мероприятия ребенка. И снова муж выступил против ее решения. В итоге довольная Маша, одетая в странные мешковатые вещи, которые считались модными у молодежи, поехала с ними. Кроме семьи Марины и виновников торжества на празднике было еще около десяти человек. В основном, это были коллеги Кати и ее мужа. Марина плохо знала большую часть приглашенных, поэтому больше времени уделяла общению с мужем и дочерью. Катя сидела рядом с Ильей. В какой –то момент она громко обратилась к нему: - Ой, вот смотрю на вас, такая семья идеальная. Все у вас так классно складывается. Как хорошо, что ты на первом курсе аборт сделала! Не известно, как бы твоя жизнь сложилась, если б ты того ребенка оставила. С чего вдруг Кате приспичило именно сейчас напомнить об этом, Марина так и не узнала, а в тот момент ощущала себя так, будто ее ударило током. Вспомнить про событие, которое случилось едва ли не двадцать лет назад, да еще вот так, словно невзначай! Как подруга могла так поступить? Она знала, что Марина до сих пор не рассказала мужу о том поступке. Марина не гордилась им, но считала, что тогда у нее просто не было выбора. С мужем она познакомилась намного позже. Все годы была ему примерной и верной женой. Дочери - хорошей матерью. Марине и в голову не могло прийти, что муж отреагирует так бурно. Вскочив с места так, что стул отлетел в сторону, Илья громко произнес: - И как долго ты собиралась скрывать от меня такие подробности? Или тут все всё знают, а я один в неведении, как последний осел? Илья вылетел из зала, оставив жену переваривать услышанное. Женщина быстро побежала за ним, попыталась остановить в тот момент, когда он вызывал такси. - Илья, что ты устроил? Я понимаю, у Катьки язык без костей, мелет не соображая. Но ты- то взрослый, адекватный человек. Должен понимать, что я не поступила бы так без веских причин. - И какие могут быть причины для убийства ребенка? – Илья старательно разжигал конфликт. - Меня бросил молодой человек. Из –за беременности могли отчислить из вуза. Отца моего ты знаешь. Думаешь, он принял бы с распростертыми объятиями беременную дочь? Вряд ли! - Это не повод. Просто оправдания. Неужели ты не понимаешь всю серьезность своего поступка? Ты же погубила этим наш брак. - Почему? Это же был не твой ребенок. Почему для тебя это так важно? Мы познакомились через четыре года. - Ты могла бы мне сразу рассказать. Я бы на тебя и не посмотрел. Я же был уверен, что связываю жизнь с настоящим человеком, порядочной и скромной девушкой. А не с потас… - Илья! Ты за словами следи! Ты не имеешь права обвинять меня, не зная, в каком кошмаре я оказалась тогда. - Надо было поменьше ноги раздвигать! - Поверь мне, я сполна была наказана за свое легкомыслие и доверчивость. - Так, все, я еду домой. Не могу тебя видеть. Где Маша? Дочь сидела за столом, слушая, как присутствующие обсуждают то, что случилось. Девушка радовалась, что мать оказалась не такой идеальной, какой хотела казаться. Теперь будет, что предъявить ей, когда она в очередной раз начнет читать морали. Девушка уже решила, что встанет на сторону отца, который всегда позволял ей делать то, что она хотела. Тогда она не знала, в какой грязи он будет готов извалять мать. Однако сидеть за столом с малознакомыми взрослыми быстро надоело, и Маша отправилась искать родителей. Отца она встретила у самого выхода и постаралась сделать вид, будто шокирована и оскорблена поступком матери. - Папочка, увези меня отсюда! Только я не хочу сейчас видеть маму. Эта ее глупость… Далее девочка бросилась к отцу, изображая глубокое потрясение. - Ну тише, доченька, успокойся. Это тяжелое событие, но мы должны его пережить. Пойдем, я вызвал такси. Муж и дочь демонстративно прошли мимо Марины и сели в такси. Женщина решила пройтись пешком, чтоб обдумать ситуацию. Когда она вернулась домой, дочь уже спала, а муж сидел на кухне. На столе стояла бутылка с коньяком и рюмка. Очевидно, муж уже «подпитал» свою злость и подготовился к скандалу. - Я надеюсь, ты сама соберешь вещички и съедешь. Жить с тобой после такого я не собираюсь. Дочь тоже тебя знать не хочет. - Илья, а тебе не кажется, то ты чересчур раздуваешь значимость этого события? Я что, первая женщина, в жизни которой случилось такое? - Ты должна была рассказать мне! Я бы никогда в жизни не стал общаться с такой, не женился и не завел бы ребенка. Ты предала меня! Я не хочу тебя видеть! Ты не должна оставаться здесь, ты плохо влияешь на дочь. Она заснула в слезах. -Ты прекрасно знаешь, что она тебя не воспринимает, как родителя, и, если бы не я, она бы давно тату все тело покрыла. - И пусть! Ребенок должен быть счастлив! -Правда? Тогда почему ты не сделал тату? В юности родители запретили, а потом? Что помешало? Это же твоя мечта была! - Не переворачивай мои слова. Мне на работе как это объяснить? - То есть, ты не хочешь, чтоб дочь смогла найти себе престижную работу? Двойные стандарты какие – то. - Хватит! – муж ударил по столу так, что зазвенел стакан. - Не кричи, Маша спит. - Прекрати меня поучать! Ты – падшая женщина. Ты не имеешь права оставаться рядом с порядочными людьми. Чтоб завтра твоего духу здесь не было! Сегодня так и быть, переночуй, но больше видеть тебя я не хочу. - Отлично. Собирай вещи и уходи. Не будешь меня видеть. – Марина старалась выглядеть спокойной, но внутри все клокотало. Муж вел себя, как обиженный ребенок. Словно он получил возможность припомнить ей все обиды. Нужна была лишь причина. Ее весомость значения не имела. - Я? Ты хочешь меня выставить из моей квартиры? Самой – то не смешно? - Это наша квартира. Ты не можешь меня выставить. Но если тебе так сложно тут жить, уходи. Мне будет тяжело с тобой разводиться, но я справлюсь. - Ну уж нет. Ты уйдешь, а мы останемся. - Это не тебе решать. Если тебе так принципиально, можем решать этот вопрос в суде. Только помни, чья зарплата сейчас выше. - Ты мне угрожаешь? - Нет, я предлагаю тебе проспаться и трезво обдумать перспективы. Утром жду твоих извинений. Марина спокойно развернулась и ушла спать. Утром муж молча собрался на работу и вместе с дочерью ушел из дома. Маша демонстративно не замечала мать, отправившись в школу в экстремально короткой юбке. Марина позвонила на работу и взяла отгул. Все равно выдернут в школу посреди рабочего дня. Было видно, что пока она накануне шла домой пешком, муж успел настроить Машу против матери. Заварив кофе, Марина взяла в руки телефон и написала Кате сообщение. «Надеюсь, теперь ты довольна. Больше не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Мой разрушенный брак – на твоей совести. Желаю, чтоб бумеранг не задерживался!» Когда сообщение было доставлено, Марина заблокировала бывшую подругу. Спустя полчаса позвонили из школы и попросили приехать. Было видно, что с дочерью уже успели провести беседу. От утренней спеси не осталось и следа. - Марина Владимировна, Маша сегодня нарушила требования относительно школьной формы. Я уверена, что произошло недоразумение. - Да, я приболела, поздно заметила, что форма нуждается в стирке. Я привезла брюки, Маша может переодеться и идти на уроки. После уроков дочь вернулась притихшая. Первой подошла к матери. - Мам, ты меня извини за утро. Просто папа такого наговорил, вот я и решила тебе напакостить. Прости. Я слышала, что вы разводиться хотите. Если что, я хочу с тобой остаться. Ничего такого в твоем поступке нет. Я не знаю, чего папу так понесло. В общем, я так больше не буду. И розовые волосы я больше не хочу. - Я рада, что ты все поняла. В общем, я была уверена, что у меня очень умная дочка. Ты же понимаешь, что этот молодежный бзик пройдет. Если хочешь, покрась волосы летом. Муж вернулся вечером и первым делом направился в комнату дочери. Спустя пару минут вылетел оттуда и бросился на Марину: - Уже настроила ее против меня? Когда успела? Ты ей угрожала? Да я тебя лишу родительских прав! - Пап, перестань! Ты что, уйти от мамы захотел, просто повода не находил? Так иди, мы тебя не держим! – выглянула Маша. Собрав вещи, муж ушел, а спустя пару дней подал в суд. Несколько месяцев он бился за то, чтоб отобрать у жены квартиру и оставить дочь у себя. В итоге, вынужден был отступить, так как дочь сама решила остаться с матерью. Слушая обвинения мужа, Марина не могла понять, как самый близкий и родной человек мог так быстро превратиться в совершенно чужого и незнакомого. Марине казалось, что все эти годы она жила рядом с совершенно другим человеком. Что стало причиной такой резкой перемены, она не знала, да и не хотела знать. Марина винила себя, что не призналась мужу в самом начале отношений. Но и не считала, что из-за такого поступка можно разрушить семью. После суда муж перестал общаться и с ней, и дочерью, считая, что Маша предала его, решив жить с матерью. Автор: Ольга Брюс

Она видела, как ее мать вздрогнула и повернула голову в ее сторону. -Катенька….ты уже пришла? Неужели уже так много времени? -Да, мамуль……А ты что, ужин не готовила? Случилось у тебя что-то? Катя видела, что ее мать поднялась и направилась к ней. -Да ты раздевайся… Сейчас посмотрю что у нас есть в холодильнике. Мать пошла на кухню, Катя к входной двери, а ее Настенька поползла за всеми. Через полчаса быстрый ужин был готов. Катя поужинала и стала укладывать дочку спать. А потом, когда Настенька заснула, аккуратно вышла из комнаты, закрыла дверь и направилась к своей маме . Обычно ее мама сидела по вечерам в гостиной и смотрела телевизор, но сегодня Катя нашла ее на кухне. -Мамуль, что случилось? Ты думаешь я не вижу, да? А я ведь все вижу… А ещё у меня очень чувствительный нос и как вошла, как сразу поняла, что ты пила сердечное. Это Настенька себя плохо вела? -Ну конечно нет…..Твоя Настенька — идеальный ребенок. Просто идеальный! -Тогда что случилось? — Катя выглядела озабоченной. Да она действительно переживала за свою мать! -Вот! — Катина мама протянула ей какие бумаги, которые при первом рассмотрении оказались результатами анализов. — Уйду я от вас скоро…..уйду….. -Куда уйдешь?- Катя растерянно смотрела на мать. Ее мать вздохнула и указала на результаты анализов: — Посмотри, у меня маркеры на онкологию завышены. Катя опустила глаза вниз и стала просматривать что там написано. Ну…. Точно….завышены. Катя вскинула глаза на маму и увидела, что та стоит к ней спиной и смотрит в окно и ее плечи немного подрагивают. «Наверное плачет,» — подумала Катя. -Мамуль, ну это же ничего не значит….. -Меня послали в диспансер! -Ну и что! Это всего лишь анализы. Мы ещё не знаем что с тобой. Нужны дополнительные обследования. Мам, все будет хорошо, вот увидишь! — Катя подошла к маме и хотела её обнять, но мама увернулась. -Ты не понимаешь…..Все кончено! -Да ничего не кончено! В конце концов, все это можно купировать на ранней стадии. Мам, ну правда! -Это все дорого! Очень дорого! Мне уже много лет и я никому не нужна. В меня никто не будет вкладывать деньги, потому что я уже ничего не делаю для государства! -Мам, ты так пафосно говоришь…..Сейчас не делаешь, а раньше делала. Мам, ну почему ты решила, что все будет дорого и плохо? -Почему, почему? Потому! Я, между прочим, тоже умею пользоваться интернетом. Просто взяла и погуглила……Все Кать, я пойду спать.А ты готовься. Ищи кого-то с кем Настену оставлять будешь. Мама вышла из кухни, а Катя устало опустилась на табуретку. -Да что же это такое! — только и смогла прошептать она. Ещё каких-то полгода назад у Кати все было хорошо: любимый мужчина, который поддерживал ее во всем, только что появившаяся на свет дочка — ласточка и солнышко, мама, которая готова помочь в любой момент, работа, на которой ее ждали из декрета. А потом все пошло наперекосяк. Любимый мужчина оказался давно женатым. Да ещё и с детьми. Бросать свою жену он и не собирался. А так, подкосил денег и рванул обратно, в родной город, а Кате написал смс: прости, мол, если сможешь. Это был первый звоночек. Потом пришли не радостные новости с работы — сменилось руководство и всех перевели на другое юридическое лицо и только Катя осталась на старом. Да, пока ей платили деньги, но ведь пройдет ещё полгода и их перестанут платить! А что будет потом? Новое руководство уже намекнуло Кате, что они ее не ждут….. Это второй звоночек. Именно он заставил Катю искать подработку и именно из-за нестабильного положения с деньгами Катя стала работать неофициально на почте. Казалось, жизнь налаживается…..Но нет…..теперь проблемы у мамы……Конечно, они будут бороться! Конечно, все будет хорошо! Наверное……Но эта борьба будет стоить огромное количество денег. Катя знала это по рассказам подруги. А вот денег-то как раз и не было…… Катя тяжело вздохнула, закрыла руками лицо и, стараясь не шуметь, заплакала. …………………… На следующий день Катя пришла специально раньше на работу. Обстановка в доме ей совершенно не нравилась: дочь капризничала, а мама отстранилась от всего и стала безучастной. Катя решила, что ей не стоит успокаивать дочку, пусть этим займётся мама и это хоть как-то поможет ей уйти от грустных мыслей. -Катюш, ты почему такая грустная? — Катю встретила ее подруга, Наташа, которая как раз и устроила ее на это место. Наташа зевнула и потянулась. -Проблемы у меня, — буркнула Катя. Ей совершенно не хотелось рассказывать Наташе, что у нее все плохо. -Какие? — как ни в чем не бывало продолжала расспрашивать Наташа. -Мама заболела, — не вдаваясь в подробности сказала Катя. -А…, — махнула рукой Наташа. — Выздоровеет. Сейчас грипп ходит. Или тебе не с кем дочь оставить? Катя хмуро посмотрела на Наташу. Ну почему она всегда такая веселая, улыбчивая, беззаботная? Почему у нее никогда нет проблем? Она работает всего лишь на почте, но у нее всегда красивые, модные вещи? А машина? Как она могла купить машину на столь скромную заработную плату, которую все здесь получают? Может ей платят какие-то премии? Да вроде нет….Да даже если бы и платили, на них все-равно нельзя было жить так, как она живёт. Каждую клеточку Кати охватила злость: -Не выздоровеет! — снова буркнула она. — У нее повышены маркеры на онкологию. Это конец! Понимаешь? Мне теперь деньги нужны. Очень много денег! Только где же их взять? Ограбить что ли кого? — Катя нервно усмехнулась. Лицо Наташи сразу изменилось. Оно стало сочувствующим: -Извини, Катюш….Я же не знала. Подруга, крепись. А насчёт денег…..на почте тоже можно заработать деньги, понаблюдай. Наташа подмигнула Кате и поднялась со своего места. -Ладно, моя смена закончена. Пока, дорогая. Наташа ушла, а Катя уселась на ее место и морально приготовилась к работе. ………………….. В этот день на почте было мало народу, что обычно бывает не часто. Поэтому она могла понаблюдать за работой своих коллег. Слова Наташи о том, что на почте можно заработать все не шли из ее головы. Ну как? Как это можно сделать? Если только человек, которого она обслужит не даст ей на чай. Но ведь она не официантка, она сотрудник почты, а сотрудникам почты на чай не дают….. «Эх … Надо было официанткой идти,» — с тоской думала Катя. Тут на почту зашла девушка с достаточно большим количеством отправлений и встала к окошку ее коллеги. Катя видела, как Лена стала оформлять все это добро и в какой-то момент до нее донёсся совершенно не примечательный диалог: -А «налички» у вас есть? Просто у нас терминал не работает ….., — говорила Лена. Катя хотела подать голос и сказать, что с терминалом все в порядке, но почему-то промолчала. А дальше Лена оформила все посылки как обычно и достала марки, чтобы наклеить на посылки и их. «Хм…., — Катя была озадачена. — Зачем нужны марки? Ведь все приходит и без них.» Пока она была в замешательстве, Лена успела все оформить, принять деньги от клиентки и начать работать со следующей. «Зачем она достала марки?»- размышляла Катя. И тут ее осенило: Лена достала марки, взяла за них деньги, но так и не приклеила их. Неужели она положила деньги за эти марки себе в карман?! От этой идее Кате стало не по себе. Так обманывать клиентов! Хотя с одной стороны эти марки стоят не дорого, но 10 отправлений — это 1000 рублей, а 20 — ещё больше……Хорошая такая доплата к зарплате! Катю кинуло в жар: неужели и ее Наташа занимается такими махинациями? А потом у Кати возникла мысль, что и ей придется заниматься всем этим, чтобы собрать деньги на лечение мамы. И от этого ей стало плохо….. ……………………. -Катенька, я думаю, что мне надо переслать все анализы, — это было первое, что услышала Катя от мамы, когда пришла домой. -Ну конечно, мамочка! — поддержала она эту идею. -А ещё сдать дополнительные анализы. Я смотрела сегодня в медицинском центре сколько стоят пакетные анализы. Вот, смотри. К Кате подошла мама и дала в руки телефон. Сказать, что у Кати оборвалось все в душе — это не сказать ничего. Она смотрела на эту сумму и понимала, что только на анализы им нужно отдать все, что у них есть. -Мам, раз надо, значит надо, — грустно сказала Катя. А про себя подумала, что всегда надо откладывать деньги на всякие форс-мажоры, а не тратить их под чистую, как она это делает. — Когда хочешь сдать это все? — Катя попыталась придать своему голосу бодрость, но у нее это плохо получалось. Это действительно был кошмар: они же потратят все, что у них есть! Мозг сразу начал искать варианты решения этой проблемы: может взять кредит? И тут же отмел это предложение. Ну какой кредит? Мама пенсионерка, а она, Катя, в декрете……. Где же взять эти деньги?! -После того, как пересдам бесплатные анализы и схожу в диспансер, — тихонько ответила мама. У Кати немного отлегло от сердца. Значит деньги нужны не прямо сию секунду… …………………… Катя сидела на работе и наблюдала за своими коллегами. Наверняка они все как-то приспособились и получают дополнительные деньги от этой работы. Ведь, если говорить честно, то зарплаты у них у всех ну очень маленькие и на такую зарплату ну никак не прожить,а они же как-то живут! Неужели все как-то обманывают клиентов?! -Девушка, мне нужно отправить посылку, — перед окошечком Кати возникла девушка. -Да, конечно, давайте. Катя занялась оформлением. «Ну вот, это твой шанс,» — стал нашептывать ей голос в голове.-«Шанс, шанс, шанс.» Катя занервничала, ее лоб покрылся испариной. «Ну спроси ее как она будет платить, спроси! — шептал голос.-Если «наличкой», то продай заодно марки, да проведи их нулевым чеком. Ну давай же! Это легко!» Язык Кати прилип к гортани. Она силилась его оторвать, но никак не могла. Потом она взяла себя в руки и еле выдавила: -Вы платить как будете? -Наличными, — сказала девушка, а Катя от этого занервничала ещё больше. «Ну почему она не сказала, что картой? Ну почему?» «Давай, давай, посчитай ещё марки. Давай!» «Нет!» Катя зажмурилась, досчитала до 10, потом открыла глаза и посчитала все, что нужно, но так и не включила в свои расчеты никакие марки. ………………………. Дома Катю снова ждала мама и дочка. Мама, как обычно последнее время, была тихая и грустная. Она только и делала, что рассказывала Кате что она прочитала о своей болезни и вгоняла этими рассказами в тоску и себя и Катю. Катя смотрела на маму и не знала чем ей помочь. -Мама, когда ты идёшь в диспансер? — спросила Катя. -Еще не скоро, через неделю, — ответила та. «Через неделю, через неделю, через неделю ……,» — стучало в голове у Кати. Ну почему через неделю, а не прямо сейчас?! ………………….. На работе Катя ещё несколько раз попробовала завысить стоимость пересылки, но так и не смогла. Ее совесть просто не давала ей это сделать. «Нет, — с облегчением решила Катя. — Обман — это не для меня. Лучше пойти на курсы повышения квалификации или переквалификации и тогда есть шанс найти более высокооплачиваемую работу.» И Катя продолжила работать, как работала. -Катя, это что это у тебя под столом валяется? — к Кате подошла начальница. Катя не понимающе посмотрела на нее. -Не знаю, Ольга Львовна…. Катя опустила глаза и увидела, что это бланк перевода. -Ой, это какой-то перевод…..Только я переводов сегодня не делала.. Катя подняла бланк и отдала его Ольге Львовне. -Так это не сегодняшний перевод, а вчерашний. Катя, надо быть внимательнее! Неужели со вчерашнего дня этот перевод валяется у вас под столом? — строго спросила Ольга Львовна. Катя побледнела. -Ольга Львовна….но я….Ольга Львовна….я вчера не работала и не могла оформить никакой перевод. Ольга Львовна переводила взгляд с этого злосчастного перевода на Катю и обратно. -А ведь действительно….., — пробормотала она. -Разрешите, — Катя взяла бланк из рук начальницы. Это был перевод на 10 000 рублей, подпись была похожа на ее, а вот почерк не похож. — Интересно…Нет, это не я его заполняла. Ольга Львовна улыбнулась, взяла обратно у Кати из рук перевод: -Ничего, разберемся…..Работайте, Катя, дальше……Работайте… Катя наблюдала, как Ольга Львовна направилась на свое место, прихватив с собой папку с переводами. ………………….. Катя медленно брела домой: как же ей не хотелось туда! Опять слушать маму, опять кивать ей в ответ и чувствовать себя отвратительно — ведь она не может ничем помочь! Вот и ее подъезд. Катя села на лавочку, проверила, что свет в ее квартире горит, посидела немного, а потом решила, что надо идти. Что толку от этого сидения! Катя зашла в подъезд и стала медленно подниматься по лестнице, совершенно проигнорировав лифт. Вот и ее этаж. Катя тяжело вздохнула и обречённо открыла входную дверь. ………………… Катя застыла у входа. Она не верила своим ушам. В доме снова слышался звук телевизора, пахло вкусной едой и пирогом, слышался смех Настенька и голос ее мамы. Все было так, как раньше….. Катя быстро сбросила верхнюю одежду, уличную обувь сменила на удобные тапочки и улыбаясь зашла в комнату. -А вот и наша мама пришла! — радостно сказала ее мама. — Сейчас она меня подменит, а я пойду ей ужин наложу. Катина мама скрылась на кухне, Катя посидела с дочкой, а потом не выдержала, подхватила ее на руки и тоже направилась к своей маме. -Мама! Что тебе сказали с диспансере? Что? -Ой, дочка…..Оказалось, что все у меня хорошо. — А анализы? Почему показатели были завышены? -Представляешь….я сдавала анализы когда чувствовала себя не важно, поэтому они такие и получились. А сейчас пересдала и все в норме. -Я так рада, мам! Честно- честно! И Катя заплакала. -Дочка, ну что ты …… -Это от счастья, мам….От счастья…. …………………….. Катя зашла в свое почтовое отделение и поразилась шуму, который в нем стоял. -Катя, ты слышала новость! Катя отрицательно покачала головой: -Нет, а что случилось? -Ты не поверишь, но подружка твоя, Наташка, оказывается каждую свою смену переводила деньги себе на счёт. Представляешь? -Какие деньги? — не понимающе спросила Катя. -Ну какие? Какие в кассе были. По 5000, по 10…..Одним словом приличная такая прилавка к зарплате получалась. А мы то все думаем, почему она так часто меняла места работы? Ведь опыт работы у нее был огромный! Да просто она так делала, чтобы не проверяли ее работу, а то бы поняли, что у нее недостача за недостачей! -Нет! — Катя была удивлена. — Этого не может быть! -Может! Она, кстати, все переводы проводила как будто ты их оформляла. Если что, то на тебя бы подумали….Хорошая у тебя подружка, ничего не скажешь…. Катя сразу вспомнила бланк перевода, который нашла под ее столом начальница. «Ну вот, опять началось! Да что же это такое?! Теперь меня уволят наверное…..» Катя прошла на свое рабочее место и уселась. -Катя, зайди ко мне, — сказала сразу не начальница. Катя вздохнула и подошла к ней. -Да, Ольга Львовна… -Ты уже в курсе? -Уже да…..Вы меня уволите? — спросила Катя. -Тебя? За что? Разве ты что-то сделала? Конечно нет! -Спасибо, — только и смогла сказать Катя. -Только в следующий раз выбирай себе хороших подруг, ладно, — Катя увидела, что Ольга Львовна улыбнулась. И Катя кивнула в ответ. Автор: Хозяйка дома с Камчатки

«Никогда больше я не увижу его…» - пульсировало в сознании женщины. - Ну полно тебе, дочка. Тут уже ничего не поделаешь. Хватит душу рвать, а то сама не заметишь, как в старуху превратишься. Ветер пробирал до мозга костей, шелестел искусственными листочками на венках и уносил редкие слезы. Отрыдалась Галина в первые два дня, когда Никиты не стало. А сейчас ею овладела опустошенность. - Вон скольких с косой прибрала, - мать окинула взглядом погост, - и по каждому слезы лили. Только живым жить нужно дальше. Постояли молча, ежась на пронизывающем ветру. - Хоть он не самым хорошим мужем был, - произнесла Инга Дмитриевна, - а все одно. Галочка, отпустить его нужно. Галина мысленно ухмыльнулась: «Не самым хорошим мужем, - повторила она мысленно фразу матери, - при жизни, она Никиту называла совсем иначе. Как только не поносила. И какими сравнениями не награждала. Помнила Галина и все ссоры, и размолвки, и недопонимания. Всякое случалось за десять-то лет. Только знала она, что в семье всякое бывает. И печали и радости. Вместе с мужем они пережили два выкидыша. Вместе потом лечились. И вместе радовались, когда Кирилл родился. А сейчас… - Помни, дочка, о Кирюше. Ему твоих слез лучше не видеть. В детский лагерь бы его отправить. Ну, чтобы с психологами. - Да, мама... Это хорошая идея! А я пока в доме порядок наведу, вещи Никитины поубираю. - Вот и ладно, - кивнула Инга Дмитриевна, - к машине я пойду. Да и ты не задерживайся. *** Галина осталась в квартире одна. Кирилл сразу согласился поехать в детский лагерь. Пусть и семь лет мальчику, а понимал, что маму надо оставить на какое-то время одну. Инга Дмитриевна тоже решила дочери не мешать. Пока Кирилл не уехал, Галина в квартире ничего не делала и не меняла. Берегла психику сына. Иллюзию поддерживала, что ничего не изменилось, а папа просто уехал на очередной слет байкеров. - Никитушка, - слезы лились по щекам. Галина была готова простить мужу все их ссоры. Цена им копейка, да только поняла она это лишь сейчас. Когда невозможно обнять дорого и любимого человека. *** - Галь, ты его только на пьедестал не возводи, - сказал Арсен, когда увидел на комоде галерею Никитиных фотографий, - я, конечно, лучший друг и все такое. Но он не был идеалом. Хорошим человеком его можно назвать лишь с натяжкой. - Нельзя плохо о ... - тихо проговорила Галина. - Это, если неправда – нельзя. Ты просто так изводишься, - он замялся, - да не стоит он этого. Галина резко подняла на него пылающий злостью взгляд. - Все-все, - он выставил перед собой руки, - больше ни слова не скажу. И на самом деле не сказал. «А, видимо, мог, - подумала Галина позже, - очень многое он мог рассказать». Ни слова он не проронил, пока она собирала вещи мужа, связанные с мотоспортом. Там и одежда, и детали какие-то. Шлем только его оставила на память. - Галя, мы тут с ребятами собрали немного денег, - он положил конверт на тумбочку в прихожей, - закон братства, кто, чем смог. Положено так. Галина отказываться не стала, хотя не сильно нуждалась. Она всегда зарабатывала больше мужа. По сути, сама семью и содержала. Даже Никите постоянно подкидывала на его увлечение мотоциклами. Арсен пришел и ушел, а слова его из головы не выходили. «Как лучший друг, он многое мог знать. Да и говорил все это не просто так. Может быть, он хотел сказать что-то важное? Что важное? Может у Никиты остались долги? Штрафы за превышение? Дела незаконченные, в которы он не успел ее посвятить?» И так у Галины были проблемы со сном. До утра могла просто смотреть в потолок. А теперь еще и мысли эти. Среди ночи встала, достала семейный альбом. «Даже по поводу него однажды спорили», - с грустной улыбкой подумала она... - Зачем тебе эта бумага? – негодовал Никита. – Сейчас все фотки на дисках-флешках хранят. И удобнее и посмотреть можно где угодно! Хочешь к родным, хочешь к знакомым. Флешку взяла и весь фотоархив! - А если потеряется флешка? – спрашивала Галина. – Или поломается? И что? Нет ни одной фотографии. А так, вот они все в альбомчиках, подписанные. Память! Вот и сейчас, среди ночи, перелистывая картонные листы, рассматривала Галина кадры прошлого. Следила от страницы к странице, как они взрослели с мужем. Как сын появился. Как он рос. И всегда они улыбались. И всегда были счастливы. Даже на тех фотографиях, которые случайно были сделаны, они выглядели самой настоящей счастливой семьей. - О чем таком хотел рассказать Арсен? – спрашивала Галина у альбомов. А ответ на этот вопрос пришел через несколько дней. А точнее заявилась незнакомая женщина. - Ты, значит, Галина?! - сказала она, смерив Галину оценивающим взглядом, - Наташа я. Будем знакомы. - А вы, собственно, кто? - Пищу для соседских пересудов будем давать или в квартиру пустишь? – спросила Наташа. - Ну, заходите, - проговорила Галина, пропуская гостью. - Ручки только помою, и поговорим, - бросила гостья, проходя мимо хозяйки. Только направилась гостья не в ванную комнату, а прошлась по квартире, заглядывая в комнаты. - Простите, - Галина постаралась обратить на себя внимание, - ванная комната тут. - Нормальная такая квартирка, - проговорила Наташа, проходя мимо Галины на кухню, - на совесть упакованная. Руки, кстати, мыть так и не стала. - Наталья, кто вы такая и что значит ваш визит? – Галина теряла терпение. Наталья уселась на кухонный табурет, положила ногу на ногу, посверкивая лакированной туфелькой, и с циничной улыбочкой на губах произнесла: - А я гражданская жена твоего покойного мужа! Галина надеялась, что она ослышалась. Даже внезапно свалившееся сумасшествие ее вполне устроило. Черт с ним, Галина даже смирилась бы, если это была бы шутка. - Чего застыла? – спросила Наташа. – Чаем, может, угостишь? Коллеги, в какой-то мере. Или, как там, сестры по мужчине! Недружелюбной Галина никогда не была, но сейчас так и подмывало взять что-нибудь тяжелое и стереть эту отвратительную улыбку с лица гостьи. - А что, вам нужно? – выдавила из себя Галина, стараясь удержать внутри все то, что хотелось бы добавить к вопросу, чтобы сделать его более красочным и менее культурным. - А за наследством я, - наивно произнесла Наташа. – У нас с Никитой двое детей. Дочки! Одной - десять, второй - четыре. Никита, конечно, отцом не записан, но через суд анализ ДНК подтвердит. – Наташа постучала лакированным алым ногтем по столу: - Дети не виноваты, что их папочка... тряпкой оказался, чтобы официально их признать. Гостья достала из кармана телефон. - Ты не волнуйся, - сказала Наташа, - я не обманщица какая-то, у меня все доказательства есть. Она положила телефон на стол и разблокировала экран. - Фотографии, переписка. Прошу, ознакомься, - Наташа откинула волосы за спину, - я все равно в суд пойду, а это улики. Мне скрывать нечего. Галина на автомате взяла телефон. Стоило ли? Зачем ей лишняя боль? С фотографий на нее смотрел ее Никита, такой же улыбающийся, только обнимал он не ее, а Наташу. И на руках носил не Кирилла, а Наташиных дочек... Ее Никита. А переписка? Галина узнавала даже фирменные словечки своего мужа. Только он так нелепо коверкал слова и делал однотипные ошибки. Никаких сомнений - у ее мужа была вторая семья. Женщина и двое детей. А вот что было обиднее всего, что первая дочь у него родилась, когда Кирилла еще не было, они тогда переживали восстановление Галины после выкидыша. А вторая родилась, когда уже Кирилл был. То есть, даже рождение сына его не остановило прекратить двойную жизнь. Там где обида, там рождается и злость. - А о каком наследстве вы говорите? – твердо спросила Галина, отдавая телефон. - Все его наследство! – Галина посмотрела в глаза Наталье. - Это искореженный мотоцикл и участок метр на два! - Вот только не надо мне баки заливать! – Наташа скрестила руки на груди. – Квартирка у вас уютная. Как минимум половина должна достаться моим дочкам! - Нет, - ответила Галина, - это моя квартира. - Нажитое в браке считается общим имуществом. - Нажитое – да, а эту квартиру я купила до брака на деньги, что были выручены от продажи фермы моего деда. А Никита, кстати, тут даже прописан не был. Наташа шумно выдохнула: - Бизнес у него был! - Нет, не было, - Галина с улыбкой покачала головой. – Он на заводе всю жизнь отработал. Даже на содержание его мотоциклов я ему деньги давала. - У него еще загородный дом есть! Галина рассмеялась Наташе в лицо: - Есть! Можешь забирать, я даже претендовать не буду! Там лачуга на участке в сотку в деревне, которая приказала долго жить еще лет пятнадцать назад. Наташа схватила телефон и, приглушенно чертыхаясь, выбежала из квартиры. *** Когда Кирилл вернулся из лагеря, квартира была уже приведена в порядок. Мальчик был немного удивлен, но вида не показал. Рассказывал маме, как проводил время, чем занимался. А еще в запечатанном конверте отдал документы. - Сказали, там анализы для поликлиники, - пояснил он, - и письмо от учительницы для тебя. Письмо – не письмо, скорее записка. Лидия Петровна сообщала, что Кирилл знает, что у его папы была другая семья. А в свете того, что папы не стало, он не знает, как в такой ситуации быть. Рекомендовала Лидия Петровна этот вопрос проработать с психологами, чтобы у мальчика не развилась детская травма. - Кирилл, тут Лидия Петровна пишет, что ты знал про папину вторую семью. - Да, мамочка, я узнал недавно. Папа по телефону говорил, я услышал. - И что ты по этому поводу думаешь? – спросила Галина. - Я не знаю, мама, - Кирилл опустил голову, - если у него другая семья была, он тогда нас не любил, получается… Чтобы увидеть зачатки травмы, тут даже психологом быть не нужно. - А давай мы с тобой с другой стороны посмотрим, - предложила Галина, обняв Кирилла. – Да, у него была другая семья, но жил он с нами? - Да. - Он всегда с тобой играл, когда ты хотел? - Да. - Ты же не чувствовал, что он тебя не любит? - Нет, не чувствовал, - ответил Кирилл. - И узнал ты совершенно случайно, что у него еще кто-то есть, да и то в самом конце. Кирилл кивнул. - Вот видишь, - сказала Галина, - наш папа нас любил, жил с нами, проводил много времени и даже не говорил никогда, что у него есть еще какая-то семья. А если бы не случайность, мы бы никогда и не узнали. - Не узнали бы, - повторил Кирилл. - Теперь нашего папы с нами нет, - продолжала Галина, - но у нас была дружная счастливая семья. И мы не будем ни в чем обвинять нашего папу. Теперь нам остается только его благодарить, что он у нас был. Он нас любил. Он нас оберегал от того, что может нас огорчить. Наивное объяснение успокоило Кирилла. Верила ли в него Галина? Хотела поверить. А потом просто приняла его. Какой смысл злиться на человека, которого уже нет? Была она с ним счастлива? Однозначно – да. Благодарна ли она ему за сына? Конечно, да. А все остальное теперь не имеет никакого значения. Она выкинула из памяти все, что омрачало память о погибшем муже, и оставила только благодарность за то, что делало ее счастливой. Автор: ГЛУБИНА ДУШИ

- Работала я. Смогла – пришла. Давайте ближе к делу! Люда не стала уточнять, что Надя сделала всё возможное и невозможное, чтобы мать не узнала о собрании. Подтёрла в дневнике запись «Родительское собрание» и написала «Домашнее задание», а на такую запись, даже подтёртую, Людмила не обратила внимания. Классуха дочери ехидно усмехнулась. Ну-ну, мол. Ясно от кого яблочко недалеко укатилось. Они прошли в кабинет, опустевший к вечеру, Людмиле всё же пришлось сесть за парту, как школьнице. Да ещё и за первую. А Антонина начала вещать каменно-печальным голосом диктора новостей: - Самойлова и Коновалова… курили в туалете. Выбросили унитаз из окна… - Что? – потрясённо переспросила Люда у классной. - Не перебивайте, пожалуйста. – Антонина Григорьевна сдвинула очки на кончик носа и посмотрела на неё. – Я только начала. - Простите… Люде казалось, что она уже красная до корней волос, несмотря на то что училка только начала. Ну, Надька, ну бесовское отродье! Ну она ей устроит кузькину мать! Такая стыдоба почти в сорок лет, да от собственной единственной дочери, Людмиле и не снилась. А Антонина знай себе вещает дальше: - … заперли дверь в кабинете физики – учитель не мог попасть на рабочее место весь урок. На литературе налили клей на стул, Татьяна Владимировна испортила дорогой костюм. Юбку. Знаете, сколько он стоит? - Понятия не имею. Скажите, Антонина Григорьевна, а вы всё собрались перечислять? - Если желаете, перейдём к успеваемости? - Желаю. Классная сунула Людмиле под нос журнал. В глазах запестрило от двоек вперемешку с буквой «н». - Ах ты, падла такая! – орала дома Люда, гоняясь с кухонным полотенцем за Надей. – Да какого ж… ты меня позоришь! Почему я вообще всё это должна выслушивать?! - Отстань от меня. Ты не можешь меня бить, мне уже пятнадцать! – визжала дочь, закрывая голову. - А ты? Ты можешь так себя вести? Чем вам с этой дурой Коноваловой унитаз не угодил, а? - Да он старый был! Его строители сняли. Не убрали. Он мешался. - А если бы он упал кому-нибудь на голову, Боже мой! - Не упал бы. Мы посмотрели. - Посмотре-е-ели они! – передразнила мать. – И прекрати прогуливать! Иди, уроки учи. - Иду, иду. В комнате Надя доставала книгу поинтереснее, и прикрывая учебником, читала. В книге было про красивую любовь, а в учебнике какие-то непонятности, которые в жизни никак не пригодятся. Зачем Наде, например, уравнения с дробями? Чтобы что? После школы, которую Люда всё-таки заставила Надю окончить, хотя бы девять классов, девушке пришлось пойти учиться в колледж на бухгалтера. Мать была главным бухгалтером с хорошей зарплатой, она считала, что Надя получит отличную профессию, будет прилично зарабатывать. - Я не понимаю ничего-о-о. – ревела Надя по вечерам. – Это какой-то мрак. Я вообще ничего там не понимаю, ни единого слова. Куда ты меня засунула? - Учись, бестолочь! Я помогу. - Мама, мне неинтересно это! Но Люда упорно тащила Надю к окончанию колледжа. Помогала делать рефераты, носила взятки за экзамены. С горем пополам и тройками дочь колледж окончила. И сразу ушла из дома. К парню. - Куда ты идёшь? – кричала Люда. – В подоле мне принесёшь? - Я что, дура? – обиделась Надя. - А что, нет? Вспомни, что ты творила, и как ты училась! Она самая и есть, дура дурацкая. Люда заплакала, глядя, как Надя складывает вещи в сумку. Она-то надеялась, что дочка пойдёт к ней на работу, чтобы попрактиковаться в бухгалтерии. Да там может и останется, ну, или найдёт другую компанию. Но ей, похоже, и правда ничего неинтересно. Вот, не успела восемнадцатилетие справить, и мужика себе нашла. И бросает её одну. - Мам, не плачь, пожалуйста. Я люблю Колю. - Точно в подоле принесёшь. Надя пожала плечами, чмокнула маму и упорхнула. Коля работал целыми днями, Надя быстро наводила порядок, готовила, читала. А дальше было скучно. Как-то выйдя за хлебом, она столкнулась с родной тёткой. - О, Зина! Привет! А ты чего тут? - Привет, Надюшка. А у меня тут салон красоты же. Точно. Что-то такое девушка слышала. - Ну, пойдём ко мне. Чаю попьём. Посплетничаем. Расчёт Зины был прост: выведать у племянницы, как она живёт, и успокоить сестру. Хотя та больше не беспокоилась, а проклинала Надежду. И всё боялась, что дочь принесёт в подоле. Даже замки сменила. Странные они обе. Но Зина по-своему любила Надю. Беспокоилась. Родная кровь, как ни крути. Чай они попить не успели. Племянница сразу зацепилась взглядом за объявление: «Требуется администратор». - А чего же ты молчишь? Давай, я буду администратором. – тут же сказала Надя. - А ты справишься? – с сомнением спросила Зина. - Чего тут сложного? Звонки принимать и записи делать? - Не только. Товар принимать. Вести учёт материалов. Знать, что и кому. - Ладно. Учите. – сказала Надя и прошла за стойку. У девушки-администратора, которой требовалась сменщица, отвисла челюсть. Она замерла, не зная, что делать. - Учи. – вздохнула Зина. - Вечером скажешь, что у неё получается. Надя брала в руки тюбики и коробочки, всё внимательно изучала, вдыхала десятки запахов, от не очень приятных до потрясающих, и чувствовала волнение в груди. «Это моё!» - думала девушка. Вот оно! То, что ей действительно было интересно. К вечеру Надя запомнила всё, и на следующий день вышла работать сама. Когда у неё образовывались паузы в работе, девушка ходила по салону, и изучала, кто чем занимается. Особенно её привлекла косметология. Она смотрела, как Варвара, делает маски, массажи, щиплет и красит брови. А ещё аппаратная косметология – это абсолютно заворожило Надю. Она подружилась с Варварой и попросила её обучить премудростям косметологии. Точнее, пока её азам. Два дня Надя работала администратором, а свои выходные проводила в кабинете у Вари. - Тебе на курсы надо. И параллельно опыт приобретать и базу нарабатывать. – сказала Варвара. - А тебе сменщица нужна. – с улыбкой предложила Надя. - Я-то не против. Но решать не мне! Надя нашла курсы косметологии, начала обучение и пришла к тётке: - Возьми меня вторым косметологом. – попросила она. - Ну, нет! Я не пойду на такой риск. У меня репутация! – вскинулась Зина. - И что я сделаю с твоей репутацией? Спроси у Вари, у меня всё получается. И даже на аппарате. - А к аппарату вообще не прикасайся! Знаешь, каких денег он стоит? Вообще, может хватит ерундой заниматься, Надька? Тебе мать дала нормальное образование! Они разругались, и Надя ушла из тёткиного салона. Кстати, от Коли тоже пришлось съехать. Он сказал, что ему не нужна такая невеста, которая дома ничего не делает, а только где-то пропадает. Надя посчитала заработанные деньги. Ей хватало на комнату. К матери девушка возвращаться не хотела. Зачем? Чтобы опять услышать: «Идите вы… в бухгалтерию!» Через одну из посетительниц тёткиного салона Надя сняла себе комнату у одинокой старушки, Полины Михайловны, и всё своё время посвятила косметологии. Постоянно проходила курсы повышения и нашла работу в салоне недалеко от тёткиного. Она уже знала, что хочет в перспективе – свой кабинет. И знала тонкости, что может делать косметолог без мед. образования, а что – нет. Вечером Полина Михайловна чуть не насильно усаживала Надю за стол и кормила. - Да мне неудобно! - Я б сказала тебе, девка, чего неудобно. – хихикала старушка. – Ну, порадуй меня. Расскажи про клиентов. Надя рассказывала. Клиенты и правда попадались разные, порой очень интересные. Полина Михайловна слушала и улыбалась. После ужина Надя делала ей какую-нибудь маску, которая, конечно, уже не помогала, но всё равно же было приятно. Потом соседкам Полина говорила: - Моя-то, моя! Всё про красоту знает. Волшебница. А скоро бизнес откроет. - Какая тебе красота, дура старая. Оставит она тебя без квартиры. Ну, сдала ты комнату, а в душу-то зачем впускать? Полина Михайловна отмахивалась. У неё не было ни одного живого родственника. Ну, оставит она Надьке квартиру, и что с того? Главное, ей пока об этом не говорить, чтоб дурных мыслей не было. После работы Надя начала помогать старушке по хозяйству. Ей и в голову не приходило, что на неё может свалиться такой подарок, как московская квартира. Надя была уверена, что родственники есть, просто не навещают старую бабку. Она навела чистоту в кухне, выбросила всё лишнее и купила Полине кофеварку. За доброе отношение. Как-то позвонила мать. - Ты там как? Всё фигнёй страдаешь? – надменно спросила она. - Страдаю, ага. – Надя не стала спорить. – У тебя как дела? Я могу заехать. - Не надо. Фигнёй перестанешь страдать, тогда и заезжай. - Мам, может это моё. Ты не подумала? - Ой, делай ты что хочешь! Надя не стала долго огорчаться по поводу непонимания матери. До заветного кабинета оставалось совсем чуть-чуть. И скоро она его открыла. Конечно, когда уже наработала приличную клиентскую базу. - Ну чего, девка? Как там кабинет твой? – спросила Полина Михайловна вечером. - Что случилось? Почему вы грустная такая? – всполошилась Надя. - Я у врача была. Рак у меня. Теперь уж недолго. Надя ахнула и села. Какой рак? Она думала, он у молодых только. Или… или нет. - Ну, это ты брось ахать тут. Мне уж восемьдесят семь. Пожила. - Я думала, меньше. Честно. – призналась Надя. А Полина засмеялась. И в её годы такое приятно слышать. Особенно от специалиста. - Я тебе к чему говорю, Надь. Родни у меня нет. Квартира тебе останется. Надя растерянно кивнула. Она сейчас думала о том, что ухаживать у неё нету времени. Но есть деньги! И она сможет нанять Полине сиделку. - Ты не слышишь, что ли? Квартиру, говорю, тебе завещала. Завтра заедь по адресу вот на карточке написан, и распишись там, у нотариуса. - Ладно-ладно. Я поняла. Спасибо, конечно, но мы ещё поборемся. Да, Полина Михайловна? Полина прожила ещё год. Сиделку Надя наняла только в последние полтора месяца. Потом оплакала старушку, похоронила, и задумалась о своей жизни. Счастлива ли она? С одной стороны, да. Работа мечты, квартира от чужого человека досталась. Все возможные и невозможные курсы Надя прошла. Будут новые – ещё пойдёт. Спрос на её услуги есть, люди её ценят, любят. Точнее не её, а её труд, но это неважно… чего ей не хватает? Это был субботний вечер. Надя всё-таки решила съездить к маме. Села в свою новенькую машинку и поехала. Купила Людмиле цветы и торт. Решила зайти без звонка. Позвонила в дверь, открыла… Зина. - А ты чего тут? - Да разговор у нас тут. Семейный. Ну, проходи. Оказалось, мать собралась замуж. И вот они, две сестры, решили обсудить, что прилично в сорок семь на свадьбе для женщины, а что нет. - Мам, а почему я-то не знаю, что ты замуж выходишь? - А у тебя своя жизнь. Зачем тебе? – обиженно фыркнула Люда. – Я же тебе сказала: фигнёй надоест страдать – приходи. - Люд, ты, кстати, зря. Она многого добилась. Я тоже в неё не верила. – встряла Зина. - Помню. – Надя положила цветы и торт на стол и присела. – Ты не взяла меня на работу, чтобы не уронить репутацию своего салона. А люди чужие не побоялись, взяли. А чужая женщина жить меня взяла. Теперь вот и квартиру оставила. Сколько, мама, у тебя зарплата-то там? Сто тысяч? Ты же всё цифры считаешь! У меня в этом месяце полмиллиона было, плюс-минус. Фигнёй я занимаюсь, да, мама? За кого ты хоть выходишь-то? Тётки переглянулись. Как будто не хотели ничего сообщать Наде. Грустно. Вот и мать замуж выходит, а у Нади… Она вышла от матери, села в машину, и сказала вслух: - Не раскисай! У тебя всё есть: кабинет, куча клиентов, квартира, машина. А любовь… ну, что любовь? Она тоже когда-то появится. Если найдёшь на неё время. Обязательно появится! Особенно, когда не ждёшь. P. S. Девушка-прототип главной героини встретила свою любовь. Автор: Мистика в моей крови