Все,что на сердце у меня

Летом 1865 года, теснимый кредиторами, Фёдор Михайлович Достоевский вынужден был продать русскому издателю и торговцу книгами и нотами Ф.Т. Стелловскому право на издание собрания своих сочинений. О знакомстве со Стелловским и о контракте с ним Достоевский рассказал в письме к своей знакомой Анне Корвин-Круковской от 17 июня 1866: «Прошлого года я был в таких плохих денежных обстоятельствах, что принужден был продать право издания всего прежде написанного мною, на один раз, одному спекулянту, Стелловскому, довольно плохому человеку и ровно ничего не понимающему издателю. Но в контракте нашем была статья, по которой я ему обещаю для его издания приготовить роман, не менее 12-ти печатных листов, и если не доставлю к 1-му ноября 1866-го года (последний срок), то волен он, Стелловский, в продолжении девяти лет издавать даром, и как вздумается, всё что я ни напишу безо всякого мне вознаграждения…» Хитрый издатель был уверен, что Достоевский не выполнит условия контракта. Он прекрасно знал, что Достоевский больной человек, что эпилептические припадки, которые бывали раз или два в месяц, выбивали писателя из обычной колеи, не давая ему возможности заниматься творческой работой. Но всё же главную ставку расчётливый издатель делал не на болезнь Достоевского и не на его долговые обязательства, хотя они и были очень тяжёлыми. Прежде чем подписать с Достоевским контракт, Стелловский успел через своих агентов выяснить, что писатель уже работает над романом "Преступление и наказание" для журнала "Русский вестник" и писать одновременно другой роман не сможет... Зная об ужасном, кабальном контракте Федора Достоевского, А. П. Милюков посоветовал ему нанять стенографистку, чтобы ускорить работу над романом. Писатель воспользовался услугами Анны Сниткиной одной из лучших слушательниц курсов профессора стенографии П.М.Ольхина. Двадцатилетняя Неточка Сниткина буквально спасла Фёдора Михайловича, только с её помощью Достоевский создал роман за 26 дней, с 4 по 29 октября 1866 г... Перед сдачей романа издателю Фёдор Михайлович еще раз подверг рукопись правке. Рукопись была названа "Рулетенбург", т. е. "Город рулетки". Однако издатель потребовал, чтобы название это было заменено на "Какое-нибудь другое, более русское"... Достоевский согласился, и роман был напечатан под названием "Игрок"... Из сети…

Я так и не смогла стать религиозным человеком, как это произошло с некоторыми моими приятельницами, особенно в 90-е годы, когда они все вдруг надели крестики. Если честно, то для меня это было потрясением. Помню, я приехала в Гурзуф, в дом творчества художников, в который ездила отдыхать много лет подряд. Там по чудной узкой набережной постоянно гуляют люди. И вижу, что мне навстречу шествуют девочки в бикини и у всех на шее болтаются крестики – как обязательное украшение. С наступлением темноты, часов в девять вечера, они набиваются в вагончики, где крутят фильмы. В основном какое-то откровенное порно. И вот с этими крестами они сидят и смотрят порнографию, даже не задумываясь, словно в порядке вещей. Я не хочу критиковать людей, которые обратились к религии. Возможно, кто-то из них сделал это на переломе жизни. Люди часто приходят к вере в позднем возрасте, ближе к смерти – боятся этой надвигающейся бездны и начинают цепляться за любую возможность облегчить душу, приглушить страх смерти, ужас небытия. Но я себе этой радости доставить не могу, не могу искусственно вызвать в себе веру. Ведь нельзя просто решить, что отныне буду верить в Бога, если до этого не верила. Я должна прийти к этому осознанно, получить какое-то подтверждение своей вере. Но все, что я об этом знаю, для меня, увы, звучит неубедительно. Я не могу вообразить себе Бога, не могу представить сам образ божественной сущности. И сущность ли это или только идея? Идея Бога – это немного другое, но большинство-то видит его в определенном образе – Бога Отца, Христа. Да и Богоматерь себе представляют как реальную женщину. Недаром создано такое количество изображений Девы Марии с младенцем или без оного. Пожалуй, даже больше, чем изображений Христа. Я никого не хочу обижать, но я не могу взять и демонстративно выставить между двумя грудями крест, как это делают многие. Придешь в театр, а там бесконечные декольте, а в них поверх остальных прелестей возлежит обязательный нательный крестик. Вот такой «символ веры». Допускаю, что кто-то и правда уверовал, не требуя никаких доказательств, просто уверовал, решил: «Верую!» Так легче жить, безусловно, не так страшно. Я это понимаю. Просто мне и так не страшно. Ирина Антонова • Воспоминания Жизнь в дневниках

«Счастье — это любить. Хотя, если любовь не взаимна, это, конечно, трудно назвать счастьем, но внутри себя это всё-таки счастье, потому что гораздо благозвучнее, благотворнее, гораздо важнее любить, а не быть любимой. Быть любимой — хорошо, но любить — это всё-таки внутри себя какое-то движение, движение твоего существа». Алиса Фрейндлих

Деревня Новое Село. Омская область. Дети прошлого века в деревне... Сейчас им более шестидесяти лет. 1960 год.

МЕМУАРЫ СЕМЁНА БУДЁННОГО. О СТАЛИНЕ, ЛЕНИНЕ И СТАРОМ ОСКОЛЕ 26 октября 1973 года в Москве скончался Семен Михайлович Буденный. Отношение к советскому военачальнику было и остается крайне противоречивым: одни называли его «настоящим самородком», «человеком с народным умом», другие насмехались над маршалом, третьи его нещадно критиковали. О том же, что «неуязвимый командарм» говорил сам о себе, о своей жизни, а также о других известных деятелях, можно узнать из его мемуаров. О детстве «Работая в кузнице подручным кузнеца и молотобойцем от зари до зари, я не мог ходить в школу, а учиться хотелось, и я начал постигать грамоту с помощью старшего хозяйского приказчика Страусова. Он взялся научить меня читать и писать, и за это я должен был убирать его комнату, чистить обувь, мыть посуду, в общем выполнять обязанности прислуги. После работы я оставался в кузнице и при свете каганца учил заданные мне Страусовым уроки. Трудно это было после тяжелого рабочего дня. Глаза слипались, и, чтобы не уснуть, я с букварем в руке становился коленями на наваленную в кузнице груду антрацита или окатывал себя водой». О белогвардейцах «Интересную картину наблюдал я на станции Старый Оскол, забитой белогвардейским охвостьем, не успевшим убежать из города. С семьями и багажом, на своих огромных сундуках, разнообразных корзинах, сумках и чемоданах восседало это мрачное воронье на перроне и на вокзале. А в это время шустрые бойцы из хозяйственных команд наших полков тут же подбирали брошенное противником военное имущество и различные грузы, аккуратно складывая их на повозки. Все трофеи поступали в обозы частей и передавались в тылы корпуса либо ближайшим стрелковым армиям. Растаскивание трофеев, воровство, мародерство в корпусе пресекалось беспощадно. Полную противоположность нашим частям представляли белогвардейские войска. К этому времени открытый грабеж принял в деникинской армии потрясающие размеры. Грабили все — от рядового казака до генерала, грабили в одиночку и организованно, грабили бедных и богатых. На Дон, Кубань и Терек из захваченных белыми районов центральных областей России и Украины вывозилось все, что можно было вывезти». О Конармии «Созданная с великим трудом, в ходе жестокой борьбы с многочисленными полчищами врагов, Конармия доказывала жизненность армейского объединения кавалерии и свое право на существование в суровых условиях классовой войны. Она не только выдержала все испытания, но и показала классические образцы крупных операций, связанных с практическим решением сложных оперативных задач и огромным напряжением физических и моральных качеств личного состава. Убедительным доказательством этому служат Воронежская, Касторненская, Донбасская, Ростовская, Белоглинская, Егорлыкская и другие операции. Гибкость маневра и быстрота перегруппировок, сосредоточение превосходящих сил и средств на направлении главного удара, внезапность нападения и четкое взаимодействие частей и соединений, постоянная поддержка конных атак огнем, активная разведка, широкая инициатива бойцов и командиров — все это было характерным для Конармии». Первая встреча с Лениным «Я посмотрел туда, куда устремили свои взоры окружающие, и увидел Владимира Ильича. Он быстро шел по коридору. Смотрю — и действительно человек он такой же, как все: среднего роста, совсем обыкновенный, только голова большая, широколобая. Сверкающие глаза, живое, подвижное лицо придавали Ильичу какую-то особую привлекательность. Ленин направлялся к нам, а я, робея, лихорадочно соображал, что же мне сказать, да так, чтобы от всех бойцов? А Владимир Ильич уже подходил, окидывая нас проницательным взглядом. Остановившись, подал мне руку. — Вот это и есть тот самый Буденный? — быстро спросил, щуря свои умные глаза и внимательно рассматривая меня. — Как дела, товарищ Буденный? Я смутился и, сам того не замечая, выпалил: — Слава богу, Владимир Ильич! — Это, выходит, по-русски хорошо. Значит, «слава богу»? — повторил он и рассмеялся звонко и заразительно. От простоты, с которой держал себя Ленин, робость моя как-то сразу пропала, и я почувствовал себя легко, непринужденно». О Врангеле «В своих мемуарах Врангель говорил, что ему удалось на 126 судах вывезти 145693 человека, не считая судовых команд. За исключением погибшего от шторма эскадренного миноносца «Живой», все суда благополучно пришли в Царьград. Врангель приврал. Ведь с ним бежали служащие тыловых учреждений (а их было великое множество), находившиеся в Крыму царские чиновники, капиталисты, собственники крупных имений… Если посчитать, сколько было таких, и вычесть из приведенной Врангелем цифры, то на долю солдат боевых частей останется немного. По нашим данным, Врангелю удалось эвакуировать вместе с беженцами всего 83000 человек. Подавляющее большинство врангелевских солдат или погибли в бессмысленном бою, когда Врангель отверг ультиматум советского командования, или попали в плен. Только в Феодосии сдались в плен более 30 различных войсковых частей Врангеля во главе с командным составом». Воспоминания о Сталине «Сталин тепло принял нас и сразу забросал вопросами: как идет борьба с бандитизмом на Украине, как разворачивается посевная кампания, налажена ли связь с местными партийными и советскими органами, чем живут конармейцы, обсудил ли Реввоенсовет армии вопросы дальнейшего состояния 1-й Конной… Когда мы закончили доклад, он сказал: — Красная Армия не только верный страж народа, но и верный помощник в труде. Когда пахарь-крестьянин и боец работают на одном поле, работают дружно, рука об руку, тогда крепнет союз армии и труда. — И я так понимаю, Иосиф Виссарионович. — Владимир Ильич очень обеспокоен положением дел на Украине. Бандитские отряды Махно надо во что бы то ни стало разбить до весны, дать трудовым селянам Украины возможность организованно и в срок провести сев. У меня был разговор со Склянским. Говорят, что отряды Махно ускользают от 1-й Конной. Так ли? Я объяснил обстановку. Сталин, попыхивая трубкой, подошел ближе, положил руку на мое плечо. — Семен Михайлович, Владимир Ильич очень вас ценит, и то, что Врангель был успешно разбит, — большая заслуга и вашей Конной армии. Уверен, что с махновцами быстро справитесь. Только никому не говорите, что вас. хвалим, а то еще сглазим, — шутливо добавил он». О себе «Если говорить о себе, то я не желаю иной судьбы, чем та, которая выпала на мою долю. Я счастлив и горд, что был командармом 1-й Конной. Горжусь и тем, что еще в 1919 году, в самое тяжелое время для Советской России, когда на нас со всех сторон шли враги, стал членом славной ленинской Коммунистической партии и вот уже более полувека состою в ее рядах. Мне, как и всем советским людям, дорого все то, что сделано и будет сделано под руководством партии, Советского правительства. У меня сохранилась фотография, на которой я снят в форме старшего унтер-офицера Северского драгунского полка с четырьмя Георгиевскими крестами на груди и четырьмя медалями. Как в старину говорили, у меня был полный георгиевский бант. На медалях отчеканен девиз: «За веру, царя и отечество». Но мы, русские солдаты, воевали за Отечество, за Россию, за народ. И как только свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция, я стал ее солдатом, сердцем и разумом приняв идеи Коммунистической партии, идеи В. И. Ленина. Нам, командирам и политработникам молодой Красной Армии, приходилось несравненно труднее, чем бывшим царским офицерам и генералам. Ведь мало кто из нас имел необходимое военное образование. А белогвардейцы располагали вышколенными кадрами, ими командовали опытные военачальники. Однако всех этих господ красные бойцы, в том числе и конармейцы, били по всем правилам революционного военного искусства. 1-я Конная армия с честью и доблестью пронесла боевые знамена сквозь огонь гражданской войны». Фрагменты взяты из книги воспоминаний С. М. Буденного «Пройденный путь».

«Пока он спал, жена тихонько собрала вещи и уехала неизвестно куда, а он вместе с дочкой искал её полгода и страшно переживал». Иван Лапиков. "Мы с дочей просыпаемся, а Юли дома нет" - вспоминал Иван Лапиков непонятное исчезновение своей жены - "Ни записки не оставила, ни каких-то намёков. А потом обнаружилось, что и вещей её дома нет. Ночью не пришла и на следующий день тоже не явилась. Думал, что сердце от переживания остановится. В милицию каждый день обращался, а там - разводили руками. Боялся, что больше никогда её не увижу". Интересно то, что отношения Ивана Лапикова с женой были идеальными. Они всегда смотрели друг другу в глаза с большой любовью, обнимались, веселились, а в театре, в котором они вдвоем работали, их семью обсуждали с доброй завистью. И вдруг жена актёра неожиданно куда-то исчезает вместе со всеми своими вещами. Не было ни ссор, ни измен, ни каких-либо других причин для того, чтобы вот так взять и уйти от любимого супруга и маленькой дочки, ничего не сказав. Почему супруга Ивана Лапикова так поступила, и как в целом складывалась их семейная жизнь - расскажем в статье. Иван Лапиков жил вместе со своей огромной семьей в деревне под названием Балыклей, которая находилась на Волге. Сейчас, вспоминая жизнь актёра, многие биографы и авторы статей указывают, что его семья была нищей - мол, им было нечего есть, негде спать и так далее. На самом же деле Лапиковы жили вполне неплохо. С едой у них проблем не возникало. Часто, по воспоминаниям самого Ивана Лапикова, бабушка готовила сладкие торты, а это себе позволить могли далеко не все простые крестьянские семьи. Кроме того, сохранилось несколько их совместных фотографий. Вряд ли нищая семья смогла бы в послереволюционное время обратиться к услугам фотографа. Да и сам Иван говорил, что в детстве ни в чём не нуждался, кроме, разве что, свободного времени, ведь он целыми сутками работал с братьями и сёстрами, начиная с пятилетнего возраста. Другое дело его единственная супруга Юлия Фридман. Она так и вовсе была представительницей дворянского рода: жила в роскоши, носила дорогие наряды, и даже ездила вместе с отцом за рубеж, когда была маленькой. Иван был простым, трудолюбивым парнем, а она - высокомерной дамой, которая брезгливо относилась к таким мужчинам, как он. Иван Лапиков в пятнадцать лет отправился вместе с братом в Сталинград. Там он устроился учеником на завод, а вечерами, чтобы развеяться, приходил во Дворец культуры, где играл на балалайке и, вдобавок, посещал драматический кружок. Спустя два года он решил получить актёрское образование, поступив в театральный институт, но доучиться не смог. Началась война и парня отправили на фронт - строить противотанковые сооружения. Нужно отметить, что Иван Лапиков сыграл большую роль во время Сталинградской битвы. На своих плечах он вынес из гущи битвы более сотни раненых товарищей, за что его наградили почётной медалью и Орденом. После окончания войны, он остался жить в Сталинграде и без образования устроился на работу в местный драматический театр. Когда он уже освоился на новом месте работы и обрёл своих первых поклонников, в театр пришла новенькая - молодая актриса Юлия Фридман. Актёры смотрели на неё, разинув рты. Невероятно красивые черты лица, белоснежная улыбка, дорогое красное платье сразило всех мужчин наповал, в том числе и Ивана Лапикова, которому никогда не приходилось видеть настолько эффектных женщин. В театре началась борьба за её внимание. Почти все мужчины соревновались в дороговизне своих подарков, которые предназначались ей. Они толпой провожали её до дома, ухаживали и заботились. Однако высокомерная Юлия считала их попытки сблизиться нелепыми и взаимностью никому не отвечала. Лично Ивану Лапикову она сказала так: "Дружить можем, но на большее не рассчитывай. Ты мне не ровня". Когда Иван Лапиков понял, что у него ничего с Юлией не получится, он купил на полученные гонорары золотое кольцо и вручил ей. Не успела она отреагировать, как Иван сказал, что это ни в коем случае не предложение руки и сердца, а что-то вроде прощального подарка. Тогда актёр пообещал красавице, что отныне будет относится к ней не более, чем просто к коллеге, и впредь не будет раздражать её своими настойчивыми ухаживаниями. Юлия внимательно его выслушала, а потом неожиданно предложила ему пойти на свидание. Оказалось, что она сама была влюблена в Ивана Лапикова (просто выделывалась), и когда он сказал, что теперь их будет связывать только работа, ей стало страшно за то, что она навсегда может лишиться внимания своего возлюбленного. Первое свидание прошло не самым лучшим образом, так как Юлия по-прежнему вела себя высокомерно. Однако Ивана Лапикова умиляло её поведение. Он смеялся, а она него наигранно злилась. Они стали общаться гораздо чаще и, после спектаклей, как по традиции, ходили вместе гулять. Некоторое время мужчины в театре смотрели на Ивана Лапикова с чёрной завистью и старательно пытались его подставить. Вскоре он стал жить с Юлией Фридман в арендованной квартире. Характер у неё был тяжелый и, если бы не "железное" терпение Лапикова, они бы расстались уже в первые дни совместной жизни. Юлия отказывалась готовить, повторяя одну и ту же фразу: "Я поварихой не нанималась". Уборкой она тоже не занималась. Весь быт лежал на плечах её возлюбленного. Сам Лапиков, конечно, не был этому рад, но всё же любил он её настолько, что готов был терпеть любые её выходки. Рядом с ним Юлия Фридман постепенно начала превращаться в другого человека. Она научилась искренне любить, а также стала относиться к бытовым делам не так брезгливо, как раньше. Положительно на её поведение повлияло ещё и рождение дочери Елены, после которого влюбленные, наконец, решили официально расписаться. Когда в семье Лапикова родилась дочь, супругам выдали просторную квартиру. Одну из комнат заняла мама Юлии Фридман. "Тёща у меня золото! Мы с ней всегда на одной волне" - вспоминал Иван Лапиков. Жить молодожёнам она не мешала, как это обычно бывает, а, наоборот, во всём им помогала. Например, тёща сидела с их дочкой, когда у супругов было много репетиций и спектаклей или же гастроли по стране, а также она готовила что-нибудь вкусное к их возвращению. Жаль только, что женщины не стало спустя шесть лет после того, как она начала жить с Иваном Лапиковым и своей любимой дочкой. Это несчастье привело к тому, что из-за стресса у Юлии Фридман появились проблемы со слухом, о которых она долго умалчивала. В театре она была ведущей актрисой и, если бы она рассказала об ухудшении своего здоровья, вполне вероятно, что её лишили бы главных ролей. Три года Фридман никому не рассказывала о своих проблемах, в том числе и мужу, но Иван Лапиков сам заметил, что с ней что-то не то. Жена как-то слишком часто переспрашивала или же просто не слышала, что он ей говорит. В итоге Юлии пришлось рассказать о недуге. На следующий день после разговора с мужем она бесследно исчезла, забрав с собой все свои вещи, пока супруг и дочка спали. Не было никаких подсказок куда она отправилась. Когда Иван Лапиков пришёл на работу, главный режиссер сказал, что его жена пришла заплаканная рано утром, когда театр был ещё закрыт, и подала заявление на увольнение. Иван Лапиков в поисках жены обзвонил всех общих знакомых, обратился в милицию и объездил все места, где она могла быть. Поиски не дали никаких результатов. Только через неделю после её пропажи с ним связались представители правопорядка, которые сказали, что его жена купила билет до Москвы. Теперь актёр хотя бы понимал, что в Сталинграде супругу искать бессмысленно. Что могло заставить Юлию бросить не только его самого, но и их общую маленькую дочь Лену? В голову закрадывались самые страшные мысли. Иван Лапиков приехал с девятилетней дочкой в столицу и начал разыскивать жену там - написал ещё одно заявление в милицию и прошёлся по всем столичным театрам. И снова никакого результата. Юлия будто бы испарилась. Только через полгода Лапиков смог снова увидеться с женой, да и то - это не она стала инициатором встречи. В очередной раз актёру помогла милиция, которая дала точный адрес местонахождения его жены. Как выяснилось, всё это время Юлия Фридман работала преподавателем в училище и жила у своей двоюродной сестры, о которой Лапиков вообще ничего не знал. В своё оправдание Юлия сказала мужу, что неожиданно уехала из-за своим проблем со слухом. "Кому я глухая нужна?" - спросила она, и после этих слов впервые увидела мужа в гневе. Он покраснел от злости, общался на повышенных тонах, и в конце концов сказал: "У тебя не со слухом проблемы, а с мозгами!", после чего уехал обратно домой. Лапиков обиделся на жену с огромной силой, но быстро оттаял и вскоре снова к ней приехал, чтобы помириться. Возвращаться в Сталинград Юлия не хотела, потому что ей было стыдно за своё "исчезновение" перед бывшими коллегами и друзьями. Ивану Лапикову пришлось отказаться от работы в уже родном театре, чтобы вместе с дочкой переехать к жене. Позже он продал квартиру в Сталинграде, а взамен купил в столице "однушку". Актёр сильно переживал, что у него будут проблемы с карьерой из-за переезда, но для него всё сложилось максимально хорошо. Артиста приняли в штат киностудии "Мосфильм", а также в труппу театра-студии киноактёра. Жена Лапикова продолжала работать преподавателем. Проблем и недопониманий в их семье больше не было, а тот случай с пропажей Юлии они до самого конца жизни вспоминали со смехом. "Это я сейчас смеюсь" - говорил Иван Лапиков - "А тогда мне было не до смеха. Буквально с ума сходил". Иван Лапиков был, не побоюсь этого слова, великим актёром и человеком. Он снялся во многих культовых советских фильмах, являлся кумиром огромного количества людей, но, при этом, был очень скромен. У него было всего два повседневных костюма, передвигался он на общественном транспорте, а на еде экономил, хотя зарабатывал прилично. В благодарность за творчество власти неоднократно предлагали ему квартиры, путевки в зарубежные страны, машины и разного рода технику, а он всегда отвечал: "Мне хватит трёх билетов в зоопарк. Для меня, жены и дочки". Для супруги он был примером для подражания. От её высокомерия абсолютно ничего не осталось - она научилась довольствоваться тем, что у неё есть, и разделяла с ним взгляды, и мнения. Кстати, они оба с невероятной силой переживали за состояние страны в девяностые. Именно из-за этих переживаний сердце Ивана Лапикова остановилось навсегда в 1993 году, когда он выступал с красивой речью перед военными в подмосковном посёлке Калинец. Таких ярких, искренних и добродушных людей, каким был Иван Герасимович Лапиков, всегда приятно вспомнить. Из Сети

Земля благословенная, покой и тишина. Такая вот степенная нам Родина дана.

Оскорбления — доводы тех, кто неправ. Интересный афоризм, не так ли? 👉🏻 Его суть в том, что вспыльчивый человек, не найдя убедительных аргументов, начинает оскорблять. Эти слова принадлежат французскому философу Жан-Жаку Руссо (1712–1778). А Леонардо да Винчи (1452–1519) говорил так: «Оскорбляя других, ты не заботишься о себе».

Олег Анофриев, Владимир Трошин, Майя Кристалинская."Добрый день".Музыка: Эдуард Колмановский, слова: Владимир Дыховичный, Морис Слободской.1959

«Ты моя мелодия» «Первым моим учителем стал папа, музыкант-любитель. Работал он на лесозаводе под Сталинградом, где жила семья. Папа самостоятельно освоил фортепиано, балалайку, скрипку, арфу. Тогда же и родилось моё первое музыкальное произведение — пьеса для фортепиано «Петухи поют», всего 2 такта — но уже произведение. А с какого возраста я стала осознавать себя композитором? Сложно сказать, ведь творческий процесс не имеет границ, музыкант или композитор всегда творит. Осознать, что вот с этого дня я композитор, невозможно. Думаю, что это приходит вместе с признанием, любовью слушателя. Вся моя семья положила свою жизнь ради меня. Папа привил любовь к музыке, он был очень талантливым музыкантом, уверена, что если бы папа пошёл в искусство, то был бы намного талантливей меня, но он выбрал семью. Мама, Люсенька... Когда я поступила в ЦМШ (Центральная Музыкальная школа при Московской консерватории – Ред.), то они переехали в Москву, ради меня (жили шестиметровой коммунальной квартире, через которую проходила шахта лифта. Большую часть комнатки, где жили Пахмутовы, занимал рояль, который служил и инструментом, и кроватью для 14-летней Али – Ред.)... Они очень страдали, особенно Люсенька, она всегда любила Волгоград и часто туда приезжала. Я очень благодарна всей моей семье, мои песни и талант — признание им в любви… …Никогда не думала о собственном значении, душа не откликалась на комплименты. Живу, соображаю, работаю и ни о чем не жалею. Быть может, только о потерянном времени». Александра Пахмутова