Движение "ЗА ЖИЗНЬ"

Анна просила Бога:" Господи, дай мне мужа, Трижды я причащалась - совесть, как хлорамин! Автомобиль без крыши всё ещё очень нужен, Только супруг важнее, Господи дай, Аминь! Верю в тебя, Всевышний, в мудрость твою и силу, Знаю, сидишь на троне в розовых облаках. Нужен супруг богатый, любящий и красивый - Бедных скупых уродов просьба не предлагать." С неба спустился ангел, и уточнил детали: "Вашей мечте о муже требуется простор: Если хотите, Анна, чтобы Вам точно дали, Знайте - пути Господни это не "Эппл стор"! Парни не телефоны, чтобы размер экрана, Всякие там блу-тузы или четыре-джи, В мире мужчин и женщин нет комплектаций, Анна, Люди неповторимы, в каждом - живая жизнь! Можно хотеть героя, можно хотеть красавца, Принцы довольно редки, впрочем, и принцы есть, Но никаких гарантий, что не начнут кусаться, В ком-то сильна гордыня, в ком-то - простая спесь..." "Ангел, - сказала Анна,- речь о семейном счастье, Если не будет счастья, сразу скажу - развод. Ради обычных смертных стоит ли причащаться? Трижды я причищалась, селфи причастий - вот! Я, обратившись к Богу, в точности указала, Что мне по жизни нужно и за кого пойду. Я же не ем мучного, не выхожу из зала, Разве не очевидно - я дорогой продукт! Сколько несчастных женщин в мире ревет и стонет, Главное ведь "НЕ ЗАМУЖ", а "ЗА КОГО" и "КАК". Я изучила рынок, знаю, чего достойна, Внешне я совершенна, внутренне - глубока... Ангел сказал: "Понятно, стало быть всё и сразу... Будет Вам идеальный муж голубых кровей, Дайте одну минуту, я обновляю базу... Запоминайте номер очереди своей: Можно набить на теле, можно на камне высечь, Главное - не забудьте, не повторю опять... Номер сто миллионов сто восемнадцать тысяч Восемьдесят четыре... ой, извините - пять!" Каждый из нас может внести копеечку в развитие православной группы. Не бойтесь поддержать нас, это доброе дело. Поблагодарить пожертвованием, величина на ваше благоусмотрение: Сбер банк - 2202 2056 2930 8476 - (с надписью благотворительность) Храни вас Господь!🙏❤

Это любовь...💕⚘💖

— Что означает «жена да боится своего мужа»? — Это значит, что она боится его огорчить, обидеть, боится разрушить его любовь. Любить — это жалеть любимого и бояться неправильно повести себя по отношению к нему. (Преподобный Паисий Святогорец).

«ЕСЛИ БЫ НЕ УБИЛИ ОДНОГО РЕБЁНКА, ВТОРОЙ БЫ НЕ ПОГИБ». О том, как рушится жизнь.. Перед моими глазами сейчас проходит страшная трагедия. Когда в один миг у людей взяла и рухнула их благополучная жизнь. Вот же – ещё вчера всё было хорошо. Да что там вчера! Час назад. Все радовались, смеялись, любили друг друга, ходили в кино, если мороженое. А потом раз – и всё закончилось! Ад на земле! И кажется, что хуже уже не будет. Но жизнь и летит-летит в бездну. Всё темнее, всё страшнее. И конца и края этому не видно… На самом деле их благополучная жизнь закончилась не сейчас, а когда Анна сделала аборт. Просто этого тогда ещё никто не знал. Так она сама сейчас считает. Однажды в запрещённой ныне соцсети мне написала одна моя знакомая и попросила разрешения дать мой контакт женщине, которая была беременна ребёнком с синдромом Дауна. У нас уже была наша Маша, я активно о ней рассказывала, поэтому такие просьбы были не редкостью. Я с готовностью делилась и делюсь опытом и высылаю видео дочки. И, конечно, очень радуюсь, когда женщины, с которыми я так общаюсь, рожают, а не делают аборты. Хотя понятно, что если человек связался с мамой такого ребёнка, то он как минимум сомневается в убийстве, не уверен, боится. Просто его надо немного поддержать. Не ставлю это себе ни в какую заслугу, просто благодарю Бога за новую «солнечную» жизнь, к которой я случайно прикоснулась. Или не «солнечную». Потому что бывает и так, что мы вдвоём с той мамой ждём её ребёнка, которому врачи поставили этот диагноз. Я высылаю всякие материалы, даю контакты, она то плачет, то смеется, отчаивается, боится, верит, надеется – как на качелях. Но уже хоть как-то принимает ситуацию. И муж её тоже. И тут рождается обычный ребёнок. И в первые минуты ей даже непонятно, что с ним теперь делать. Они же все уже выучили про синдром Дауна. А бывает иначе. Пишет в WhatsApp женщина, которой так же дали контакт, и говорит, что будет делать аборт – у ребёнка синдром. Ей не нужны никакие материалы об этих детях, никакие видео Маши. Ей не нужна поддержка. Точнее – нужна, но в другом. Она хочет, чтобы я её поняла, оправдала и сказала, что жизнь с таким ребёнком – сущий ад. И подтвердила, что она приняла единственно верное решение – избавиться от него. Называет она это, конечно, более мягко: «прерывание на раннем сроке», «когда там ещё ничего нет». Зачем ей моё мнение – непонятно. Но оно ей нужно. Но я не могу сказать, что жизнь с Машей – это кошмар. Потому что для меня это огромная радость. Вот такая у нас дочка. И я так и говорю. Женщина общается один день, второй. Вроде бы даже слушает. А потом исчезает. Неделю тишина, ещё одну… Я пишу: «Как дела?» – а она меня в ответ блокирует. Это значит, что аборт сделан… Это больно! Это правда больно! Хочешь не хочешь, а чувствуешь свою ответственность, даже вину. Не смогла, не объяснила, не нашла нужных слов… А ребёнок мог бы жить. Вот такой – как Маша. Вот так однажды написала мне в WhatsApp и Анна – с твёрдым решением сделать аборт и поиском его одобрения. А, может, и не поиском. Просто подруга настояла: – Поговори-поговори! Ну, что тебе, трудно? Подруга эта подписана на меня в соцсетях, знает про Машу и очень тепло к моей солнечной дочке относится. И она всеми силами боролась за ребёнка Анны. Вплоть до того, что предлагала родить и отдать ей. Сама не знала, готова ли, но вот так вырвалось. – Не говори глупостей! – отмахнулась Анна. – Там ещё ничего нет! И не будет! Они с мужем Николаем не были готовы к ребёнку-инвалиду. Нет, они не были какими-то очень плохими людьми и принципиальными детоубийцами. Они даже считали, что аборт – это не очень хорошо. Но в их случае, когда у плода синдром Дауна, – это и не плохо. Это даже правильно. Зачем мучиться человеку и мучить всех вокруг? Зачем рушить жизнь? Им, на самом деле, было что терять. Живут они в небольшом, но очень уютном городе. Нельзя сказать, что работа там разнообразная и всегда высокооплачиваемая, но как раз у Анны с супругом всё было нормально. И работа, и зарплата – всё было на уровне. Квартира своя – трёшка с хорошим ремонтом. Да, многих этим не удивишь, но в том городе это правда было признаком немалого достатка. Был у них и сын – Егор. Тогда – десяти лет. Хороший мальчишка. «Ботан-айтишник», как, шутя, называли его родители. На самом деле – очень одарённый ребёнок. Точно – будущий математик, программист, почти что Павел Дуров. Жили все в своё удовольствие и душа в душу. И ничего не планировали менять. А если и планировали – то только в лучшую сторону. И вот откуда ни возьмись – инвалид! «Откуда ни возьмись» – потому что беременность была незапланированной. Больше детей они не хотели. – Если бы плод был здоров, мы бы, конечно, оставили, – объясняла мне тогда Анна. – Но зачем оставлять больного? Это же значит множить страдания, которых и так в мире очень много. Рушить жизнь ему, этому инвалиду, себе, сыну-подростку, над которым будут смеяться. Это конец всему! Да и нет там ничего. А нам ещё строить будущее. Так что исходили они вроде бы не из каких-то злостных, преступных побуждений, а из вполне себе «гуманных». Не считая одного «маленького» нюанса. Будущее своё они собирались строить на расчленённом тельце собственного ребёнка. Интересно ещё, что Анна на все лады повторяла мне, что «там ничего нет», «никто ничего не почувствует», «там просто клетка». Как будто пыталась даже не меня, а себя в этом убедить. Она восхищалась моей Машей, ставила под фото и видео сердечки. И мне казалось, что всё не так безнадежно. А потом она пропала. И номер мой оказался заблокирован. Как это и бывает. И мне всё стало понятно. И очень больно. Я опять не смогла. Я обняла свою прекрасную, удивительную солнечную дочку и едва не плакала. Прошло несколько лет. Вдруг недавно со мной связалась Анна. Телефон мой у неё давно куда-то делся. И она написала мне под одним из моих постов ВКонтакте. Просила открыть для неё личные сообщения. Правда, я не сразу поняла, кто это. Но потом разобралась. Я скинула ей мой номер, и мы созвонились… Я слушала её и плакала. Мне хотелось её обнять, как-то утешить. Но она была далеко, да и утешить её может только Бог. А я могла только слушать и молиться. А ещё благодарить за то, что она доверила мне это. Потому что это очень редкий случай – когда в свете таких событий человек делится. Анна тогда действительно сделала аборт. Николай сам отвёз её и сам привёз потом домой. Заботливый. Они с сыном даже букет купили и поставили на кухне в вазу: – Чтобы мамочка вернулась из больницы после операции и обрадовалось. Так отец объяснил это Егору. И зажили они как раньше. Даже лучше. И о той «неприятности» Анна с мужем даже не вспоминали. Вычеркнули из жизни, как будто и не было ничего. И строили будущее – счастливое. Но восемь месяцев назад этого будущего не стало. Ни счастливого, ни обычного. Ни даже несчастного. Потому что слова «несчастье» здесь мало. В тот день Егор пошёл с друзьями в кино. Фильм понравился, потом они гуляли, ели мороженое. Он звонил маме по видеосвязи, и они смеялись. Он попросил погулять ещё час, и она разрешила. Но через час он не пришёл. Не пришёл и через два. Он никогда больше не пришёл. Егора сбила машина – сразу, насмерть! Не стало «ботана-айтишника» и будущего Павла Дурова. – Даже поломанного инвалида не стало, а мы готовы были возить его в коляске и ухаживать за ним, – плакала Анна. – Сразу – всё! Похороны она помнит плохо. Она вообще первые недели две почти не помнит. Но это было и хорошо. Хуже стало, когда она, наконец, начала всё осознавать. – Вот тогда мы с мужем и завыли волками. Он – охотник. У него ружьё было. Так он его соседу отдал. На всякий случай. Чтобы не застрелиться, – рассказывала мне Анна. – И подруга моя к нам приходила ночевать. Присматривала. Первым в себя стал приходить Николай. Месяца через два… Собирал себя по кускам и жену начал собирать. А однажды сказал: – Анечка! Мы ещё не старые. Давай попробуем ещё ребёнка родить. Им обоим было под сорок… Можно было и родить, сейчас родами даже в сорок пять никого не удивишь. Но… Но в тот день к ним домой приехала скорая. Потому что после тех его слов у Анны началась истерика, с которой ни она, ни её муж сами справиться не смогли. Николай не знал, что после того аборта Анна сделала перевязку маточных труб. Она ему не сказала. Детей они больше «не планировали». Аборты тоже. Зачем рисковать? Ей было уже тридцать пять, у неё был ребёнок, так что у врачей вопросов не возникло. А мужу она не сказала, потому что: – Ну, потому что зачем мужчине знать наши интимные секреты? – объяснила она мне. – Мы когда-то с ним обсуждали мою знакомую, которая перевязала трубы. И он сказал, что женщина должна быть «целой». А такую даже не захочется. Так странно, зачем ему «целая» женщина, если он сам возит ее на аборт… …Ещё через два месяца Николай ушёл. Вот так собрал вещи и ушёл. Сказав, что не видит смысла им быть вместе. После этого скорая увезла Анну сначала в неврологическое отделение с гипертоническим кризом. А потом она просто там лежала с неврозом. Пока она была там, умерла её мама. Сердце не выдержало всего, что творилось. Вспомнила Анна обо мне где-то месяц назад. Когда, сидя в соцсетях, наткнулась на какой-то пост о Маше. Я даже знаю – какой. Видео, где дочка режет колбасу для салата оливье. Пошла по странице и поняла, что это я – та странная женщина, которая несколько лет назад отговаривала её от аборта и рассказывала, как хорошо им всем жить с ребёнком с синдромом Дауна. Не сразу она решила связаться со мной. Но потом всё же написала. – За эти месяцы после смерти сына я передумала всё: как мы жили, как могли бы жить, – рассказывала она мне. – И, знаете, лучше бы я вас тогда послушала… Тогда наша жизнь сложилась бы иначе. А сейчас её просто нет. Да, рухнуло всё не семь месяцев назад, когда погиб Егор. Рушиться всё начало тогда, когда она решилась на тот аборт. Она сама это знает и говорит. И дальше всё покатилось как снежный ком. Убийство ребёнка (да, убийство!), перевязка труб, ложь… Годы лжи… Страшная трагедия с сыном и предательство мужа. Или месть за ложь… Кто сейчас поймёт?.. Смерть мамы… Будущее не строится на крови. – Я много всего передумала, – говорила она мне. И что Бог меня наказал, и что «карма». И что Он виноват в наших бедах. Но в итоге – мы же почти всё это сделали своими руками. Ну, кроме гибели сына. Но, быть может, и её не было бы? Если бы не убили одного ребёнка, второй бы не погиб… И мама, наверное, была бы жива. А если бы и были все эти потери, то у нас всё равно был бы малыш. Пусть другой, пусть больной. Но у меня был бы смысл жить. Даже если бы Николай ушёл тогда. А сейчас его просто нет. Она сама не знает, зачем рассказала это мне. Я не священник, не психолог. Но мало того что рассказала, ещё и разрешила написать. Я слушала, и мне нечем было её утешить. Но я даже не знаю, нужны ли ей мои утешения и возможны ли они для неё. Потому что все эти месяцы она летит куда-то вниз и конца-края пропасти не видит. Но, знаете, несмотря на то, что вот так перед моими глазами вдруг развернулась эта страшная трагедия, я вижу край этой пропасти. Хотя, конечно, со стороны видеть легко. Я много раз говорила с женщинами, которые сделали аборт, и их жизни пошли наперекосяк. В это сложно поверить, но винят они в этом кого угодно – Бога, врачей, мужа, своих собственных родителей (почему-то), даже меня… Да-да, именно так. Одна женщина, сделавшая аборт и ставшая в результате его бесплодной, обвинила в этом Бога, а потом и меня. Потому что я пишу, что Бог есть Любовь, а Он оказался с ней такой жестокий. Значит, я вру. Но это, наверное, такая защитная реакция. Анна видит причину произошедшего в себе. И это шаг к покаянию. Дай Бог, чтобы это не приняло болезненные формы самоуничтожения. А повернуло её к Господу. Я очень этого хочу и молюсь об этом. Потому что утешить того, кого утешить невозможно, и правда может только Он. Он всё может. Даже дать ей смысл жизни и… сделать счастливой. И мужу её Он может дать смысл. Вдруг он ещё вернётся? Такое же тоже может быть. И Анна примет его. Она сама так сказала. Ничего уже не исправить, не изменить. Но всё равно можно построить будущее. Только уже не на крови. И Бог им обязательно поможет, я верю. 📝 Елена Кучеренко.

В cвoё вpемя мне кaзaлocь, чтo мaмa меня не пoнимaет, требует безoговopoчного подчинения, не видит, чтo мне yже 20 лет, я взpоcлaя и имею пpавo нa cвоё мнение и т.д. B тo вpемя я pабoтaлa в Kрымy. Почему-тo oднa из oтдыхaющих, кaндидaт нayк, выбрaла меня для oбщения. Mне этo oчень пoнравилocь. Oнa былa потpясающе интереcной собеcедницей. С ней вместе отдыхaлa её мамa, 80-тилетняя женщинa, coвеpшеннo не грaмoтнaя. Oднaжды мы втрoём пpoгyливaлиcь пo нaбеpежнoй Aлушты. Mоя знaкoмая былa oдета oчень yтoнчённo, дaже пpетенциoзнo. Совеpшенно неoжиданно бaбyлечка вынимaет из cвоей cумoчки деревенcкий белый плaтoк c кaёмочкой, пpoтягивает его cвoей моднo oдетoй дoчеpи co cлoвaми: «Hадень, доченька, а то coлнце тебе голoвy нaпечёт». А «доченькa» — сaмa yже бaбyшкa, дa ещё и кaндидaт нayк. «Уж ей тoчно этoт плaтoчек ни к чему, да и oна уж навеpнякa знает, нaпечёт ей головy coлнце или нет», — мoлниенoсно пpoмелькнyло в мoей гoлoве. И пpедcтaвьте мoё пoтрясение, кoгда я yвиделa, кaк дoчкa ни cлoвa не говopя нaдевaет этoт плaтoк на гoлoвy. Увидев моё удивление, женщинa paccмеялась и cкaзaлa: «Haвеpнякa ты пoдyмалa, чтo такoй нaряд мне не к лицу. Но зaпoмни, моя доpoгaя, что xотя я и caма уже бабyшкa — для мoей мaмы я всё рaвнo дoченькa, o кoтopoй онa пеpеживает, я очень доpoжу этим. Mы дети — пoка живы наши poдители. И это чyдеcнo. Чеpез неcкoлько минyт я cнимy плaток, и мaмa и не заметит этoгo, нo oна дoвольна, что у неё поcлушная дoчь. Мне coвершеннo вcё paвно, чтo oбo мне дyмают идyщие нaвcтpечy люди. Для меня глaвное, чтоб мoя pоднaя мaмoчка пpожилa кaк мoжнo дольше и не pacстpaивалaсь из-зa моего cвoевoлия. Maмa зacлyживает, чтoбы её рaдoвали стoлькo вpемени, cкoлько oнa живa». Для меня этo cтало вaжным ypoкoм, я в кoрне изменила cвоё oтнoшение к мaме, cтaрaлaсь пpинoсить ей живые цветы, чтобы oнa мoглa pадовaтьcя, пoтoмy что зaвaленная цветами могилa мaтеpи ей уже ни к чемy. Дaвайте всегда бyдем пoмнить — чем больше мы pадyем своих рoдителей, тем бoльше будут рaдовать нac наши дети. Вoт yж тoчнo — кaк aукнетcя, так и oткликнется. И нaш Hебеcный Отец говоpит: «Пoчитaй oтцa твoегo и мaть твoю, чтoбы пpодлилиcь твои дни нa земле…» Будем искренне рады поддержке нашей просветительской работы. Поблагодарить пожертвованием (величина на ваше благоусмотрение): Сбер банк - 2202 2056 2930 8476 - (с надписью благотворительность) Ангела-хранителя вам и Божией помощи! 🙏❤

Тупица Она всегда сидела за задней партой. Тихая, молчаливая, смотрела исподлобья и, кажется, не доверяла никому. Я работала в этой школе с сентября: новая жизнь, новая школа, первый класс. Окунулась в работу с головой. Маленькие первоклашки понемногу привыкали, оттаивали, превращаясь в ласковых и умных ребят. Все кроме неё. Я сразу поняла, что у нас с ней будут проблемы. Весь вид говорил об этом: поношенная одежда, неопрятный вид, отсутствующее выражение лица. Ребята и сами сторонились её, на переменах она чаще всего стояла возле стенки, озираясь, словно дикий зверёк. Уроки она не делала, читать не умела, хотя уже шёл ноябрь и многие ребята читали довольно сносно. Но, когда дело доходило до неё Прасковья молчала, глядя в учебник, а лицо становилось настолько красным, что почти сливалось с её огненными волосами. – Прасковья, ты учила дома буквы? Девочка молчала, потупив взгляд. "Ну почему она молчит?" – думала я, пытаясь успокоиться. Меня жутко бесил этот глупый потухший взгляд. И как насмешка судьбы или проверка на прочность была Прасковья. ****** Я сидела за столом, проверяла тетради, когда зашла директриса. Вера Александровна осмотрелась и подошла к столу. За несколько месяцев я немного изучила её характер и понимала, что пришла она не просто так. Она всегда придерживалась правила, что к любому ребёнку можно найти подход, и пропагандировала методику советского педагога Шалва Амонашвили. Он был автором концепции гуманной педагогики, я и сама восхищалась этим учителем, но любить всех детей так, как он я не умела, возможно, в силу своего возраста. – Елена Николаевна, как ваши дела? – спросила директриса. – Спасибо. Всё хорошо. – А я бы так не сказала. Я удивлённо посмотрела на неё. – Наша школа вот уже два года держит планку: у нас нет отстающих детей. Заметьте, Елена Николаевна, я никого не принуждаю завышать оценки, учителя общаются с детьми, поддерживают их, помогают. И добиваются удивительных результатов. Главное в нашем деле учить детей, а учить их нужно не только общепризнанным наукам, но и любви. Понимаете? Я кивнула. – Тогда надеюсь, ваши первоклассники все вместе перейдут в следующий класс. Время ещё есть. – Хорошо. ****** Я долго думала, не спала ночь, чтобы заставить себя принять мысль, что мне придётся возиться с тупой недоразвитой девчонкой. Всё моё нутро отвергало её, противилось и не соглашалось. Лицемерить тоже не хотелось. Я уже готова была подать утром заявление на увольнение, но здравый смысл тут же отдёрнул подобные мысли. Идти мне было некуда, да и работу найти молодому сотруднику без опыта было крайне сложно. К утру сменив в третий раз носовой платок, опухшая от слёз, я с трудом забылась сном. Утром разговор с Прасковьей уже не казался таким страшным. Решила оставить её после уроков и попробовать поучить с ней буквы вместе. Проверим насколько меня хватит. Ну а если не получится, то я уже знала, что скажу директриса. После третьего урока ребята особенно галдели перед классом, даже с закрытой дверью я слышала непрекращающийся хохот. И чтобы хоть как-то их успокоить, я открыла дверь и уже хотела прервать голоса расшумевшихся ребят громким окриком, но моё внимание привлекла безобразная картина. Прасковья стояла в углу, спрятав лицо в ладонях, окружённая одноклассниками. Они громко скандировали одно слово: "Параша! Параша! параша!" Моё сердце замерло от ужаса за эту маленькую глупую девчонку, которую нерадивая мамаша додумалась назвать таким именем. С трудом сдерживая эмоции, чтобы спокойно сделать замечание ребятам, я подошла к толпе и громко спросила: – Кто начал этот беспредел? Толпа замолчала, головы словно по команде опустились вниз. В коридоре повисла непривычная тишина, нарушаемая тихими всхлипываниями девочки. Только один смотрел на меня с вызовом. – А мы ничего такого и не делаем. Это же её имя. – Её имя Прасковья, и если ты не в состоянии его выговорить, прошу вообще больше не подходить к ней. Я протиснулась сквозь ребят, обняла девочку и заявила. – С этого дня я запрещаю хоть как-то обзывать Прасковью. К ней теперь можно подходить только, если вы хотите её угостить, улыбнуться, сделать комплимент. В остальных случаях за любое прозвище я буду ставить двойку. Ясно? – Да, – вразнобой соглашались ребята. Кто-то кивнул, кто-то промолчал и опять один голос из толпы громко возразил. – Не имеете права. А если поставите, будете говорить с моей мамой. Стас всегда выделялся среди ребят замашками лидера. Во главе большинства проказ и шалостей чаще всего стоял он. – Ну, попробуй – увидишь, – коротко ответила я и увела Прасковью в класс. Не знаю, что повлияло на неё то ли защита с моей стороны, то ли я настолько ошибалась в ней, но в этот же день мы остались с ней после уроков. Она всё прекрасно понимала и помнила все буквы, но соединить их в слоги никак не могла. Я не стала наседать на неё в этот раз. То, что она оказалась нормальной умной девочкой, радовало меня. Так прошло две недели. Мы каждый день оставались после уроков на полчаса, чтобы немного позаниматься. Она всё так же молчала, отвечала только на вопросы, но я видела, что она с каждым днём всё больше расслаблялась в моём присутствии, иногда даже промелькивала улыбка, а щёчки розовели, когда у неё получалось прочитать слог. Я стала носить для неё сладости. Прасковья сначала отказывалась, но через несколько дней приняла маленькую конфетку – леденец. На большие шоколадки она смотрела со смешанным чувством обожания и страха. Меня это пугало. Да и вообще многое в поведении девочки казалось странным. Однажды она не пришла. Я ждала, что кто-нибудь из родных оповестит о причине отсутствия Прасковьи, но никто не позвонил и не пришёл. На третий день я спросила разрешения у директрисы посетить семью Грачёвых и, получив согласие, отправилась туда сразу после уроков. Домофона в квартире не оказалось, пришлось звонить в другую квартиру. Деревянная дверь, обшитая потрёпанным кожзамом, наводила на мысль о благосостоянии семьи. А пока я искала глазами звонок, из-за двери донеслись отборные ругательства. Я постучала. Крик стих. Послышалась какая-то возня в коридоре, дверь открылась настолько, чтобы вылезло опухшее лицо немолодой женщины. – Чего вам? – Я учительница Прасковьи Баженова Елена Николаевна. Она не ходит в школу, вот хотела бы узнать причину. – Здрасьте приехали, а чё теперь учителей и по домам заставляют ходить? – Меня никто не заставляет, просто вы не предупредили, что случилось, телефона вашего нигде нет. Поэтому и пришла… узнать, что с дочкой вашей. – Да нормально всё. Приболела маненько и всё. Неприятное чувство свербило в груди и не давало мне попрощаться и уйти. – Простыла? – Ну. – А врача вызывали? – Вам то какое дело? Чего докопалась? Выздоровеет и придёт. Она уже собралась захлопнуть дверь, но я пригрозила, что приду с полицией, если она мне не покажет Прасковью. Женщина задумалась на секунду, матюкнулась и открыла дверь. В ноздри ударил спёртый запах грязного белья и мочи. – Прасковья! – позвала её женщина. Из тёмного коридора с левой стороны показалась чумазая мордашка девочки. Увидев меня, она рванула к двери, но злой взгляд пропитой тётки остановил её в двух метрах от порога. – Какого фига ты выперлась? У тупица, а ну, пошла обратно в комнату, – сквозь зубы процедила женщина. Её плечики опустились, она словно уменьшилась, бросила на меня украдкой взгляд и пошла обратно. То, что я посчитала грязью, оказалось кровоподтёком во всю щеку. – Нет, Прасковья подойди ко мне, – сказала я железным голосом, откуда взялось спокойствие, я не знала. Внутри всё тряслось от гнева и волнения. Прасковья подошла. Женщина молчала. Я вывела девочку в подъезд, чтобы осмотреть при дневном свете, и ужаснулась. Всё лицо покрывали ссадины и синяки. – Господи, Прасковьюшка, что с тобой случилось хорошая моя? Я присела перед ней и обняла. – Забери меня, пожалуйста, шепнула она мне. Сердце рвалось на части, ведь я знала, что забрать её не могу. – Солнышко, послушай. Я сейчас с твоей мамой поговорю и она тебя больше бить не будет. – Это не мама. Мачеха. Мама умерла, когда я маленькой была. Господи, сколько всего выпало на долю этой малышки. – А папа где? – Папа пьяный спит. Это он меня побил за то, что я телевизор сломала. – Телевизор сломала? Как же ты умудрилась? Я старалась улыбаться, чтобы подбодрить её. – Не знаю, он просто перестал идти. В тот день я не смогла забрать Прасковью, но пригрозила мачехе полицией и соцзащитой. Сказала, если они хоть пальцем тронут дочку, я затаскаю их по судам, но лишу родительских прав. Мой настрой и слова произвели нужное впечатление. Я больше не видела девочку в синяках, а когда она не приходила в школу – шла проверять её. Они знали об этом и не трогали девочку. Прасковья ожила, всё чаще стала улыбаться. Я иногда дарила ей одежду и игрушки, но только на праздники, иначе она отказывалась принимать. Со временем она стала приходить ко мне в гости. Мы занимались с ней учёбой, играли, смотрели мультфильмы. К Новому году она читала лучше всех и год закончила на отлично. А вчера мне пришло приглашение на свадьбу. Моя девочка выросла, встретила прекрасного принца, как мы с ней часто читали в сказках, а потом в подростковом возрасте мечтали, что у неё будет самый добрый, самый красивый муж и дружная семья. Её жизнь сложилась прекрасно, ведь именно искренняя любовь делает нас живыми. Конец Автор: Алёна Петра Будем искренне рады поддержке нашей просветительской работы. Поблагодарить пожертвованием (величина на ваше благоусмотрение): Сбер банк - 2202 2056 2930 8476 - (с надписью благотворительность) Ангела-хранителя вам и Божией помощи! 🙏❤

МОЛИТВА КРЕСНЫХ РОДИТЕЛЕЙ читается каждый день в течение всей жизни, даже если крестник уже взрослый Господи Иисусе Христе, буди милость Твоя на крестнике моем (имя), сохрани его под кровом Твоим, покрый от всякаго лукаваго похотения, отжени от него всякаго врага и супостата, отверзи ему уши и очи сердечныя, даруй умиление и смирение сердцу его. Господи, все мы создание Твое, пожалей крестника моего (имя) и обрати его на покаяние. Спаси, Господи, и помилуй крестника моего (имя), и просвети его ум светом разума Святаго Евангелия Твоего, и настави его на стезю заповедей Твоих и научи его, Спасе, творити волю Твою, яко Ты еси Бог наш. Будем искренне рады поддержке нашей просветительской работы. Поблагодарить пожертвованием (величина на ваше благоусмотрение): Сбер банк - 2202 2056 2930 8476 - (с надписью благотворительность) Ангела-хранителя вам и Божией помощи! 🙏❤

Я всех вас прошу; утешайте друг друга, живите в любви и мире, голоса никогда друг на друга не повышайте. Больше ничего от вас не требую. Эта самое главное для спасения. Здесь все временное, непостоянное, чего о нем беспокоиться, чего-то для себя добиваться. Все быстро пройдет. Надо думать о вечном. Преподобный старец Севастиан Карагандинский