Чайкин город

Алёшка в классе не считался трусом. Скорее, он считался смельчаком. Любил роман про Робинзона Крузо. Командовал игрушечным полком. В его ушах звучала канонада былых боёв, сражений и атак. Алёшка тоже дрался, если надо. Довольно часто. Получалось так. Он дрался, если кто-то мучил кошку, стрелял по воробьям, давил жуков. Вздыхала мама: что с тобой, Алёшка? Дед Прохор говорил: гляди, каков. Добро, малыш, должно быть с кулаками. Никто не спорил с дедом. Он же дед. Алёшка стал носить в кармане камень, потом к нему прибавился кастет. Часами плакал — здорово прижало. Спасая птицу, пропустил звонок. Отец сказал: я понимаю. Жалость. Но ты другим до лампочки, сынок. Своя рубашка, мальчик, ближе к телу. Характер закаляется в борьбе. Будь счастлив, мальчик. Очень бы хотелось. Ты помогай, но не в ущерб себе. Дорога, сын, не золотая жила, не выдаст книга правильный ответ. Отлично это в Лёхе отложилось: до лампочки. Короче, нужен свет. Летела жизнь. И дождик шёл осенний, и летний шёл, чего бы не идти. Алёшка рос и вырос в Алексея, почти два метра, но без десяти. Он вырос в молодого дикобраза, смешливого, развязного слегка. Гораздо реже ссорился и дрался, завёл кота, улитку и щенка. Обычный парень. Правда, с Лёхой рядом казалось безопасно и тепло: то угостит соседа виноградом, то вместе с пацанами строит плот. Конечно, каждый день одно и то же, но свет горел у Лёхи допоздна. Шептались люди: Алексей поможет. Да не пошлёт, он Лампочка. Не знал? А Лёха хлопотал, звонил подруге, чинил, возил, мотался, залезал. У бога человеческие руки. Ужасно удивлённые глаза. Бог стар, он никогда не ездил в Ниццу на премию за непрерывный стаж. Однажды Лёшка угодил в больницу, гостинцами питался весь этаж. Ещё не умер дед, который Прохор. Дед, проявив, недюжинную прыть, сказал: кулак без надобности, Лёха. Добро — оно умеет просто быть. А я завел недавно попугая. Алёшка рассмеялся и размяк. Он до сих пор кому-то помогает. Он Лампочка. Фонарик. Он маяк. Вот кто-то ловит капюшоном ветер, а кто-то тонет в грусти и дыму. Алешка зажигается и светит, как, видимо, положено ему. И тьма вокруг него глухонемая, как бывший офис или кабинет, глядит на Алексея, понимая: ведь есть он, бог. Не может, чтобы нет. Арт: Адриан Борда

Я буду за тебя молиться,  великий мой, бессильный мой,  когда по улицам — как лицам  ступаешь ты почти незримо всей потерявшейся душой, я буду за тебя молиться.  Я буду за тебя сражаться  с чертями, с Богом, с суетой,  когда ты мальчиком-скитальцем  вдруг ощутишь всей грудью горечь, смертельный мой, наивный мой,  я буду за тебя сражаться.  Я буду за тебя — всем криком  и каждой песней неумелой,  когда весь мир вдруг станет книгой  на языках, нам неизвестных,  и ты над ней — безумный, гневный,  я буду за тебя всем криком.  Я стану хлебом и пшеницей,  пускай покажется нелепым,  я буду за тебя родиться  всей силой жизни на земле,  я буду за тебя — всем небом,  я буду за тебя молиться.  Алина Лён

Ведьму изловили возле мельницы в первой половине сентября. Может, что-то к лучшему изменится. Может, мы казним её не зря. Если нет — подумаешь, трагедия. Каждый ошибается, и чё? Лучшему работнику столетия честь и слава, слава и почет. Прибыла монашеская сборная с хворостом и молодым вином. Ведьма-то, поди, огнеупорная. В этом промежутке временном ты давай не плачь, моя красавица, что мы, звери? Боже упаси. Попаданцы тоже попадаются. И спасибо им за керосин. Аве, восхитительная готика, сладкая пленительная дрожь. Но у хитрой ведьмы были котики. Против них, конечно, не попрёшь. Ведьму окружили возле кузницы, тоже подходящая среда. Виновата, нечего здесь кукситься, кстати, раздражающе худа. Тут не просто тощие конечности, тут богопротивный неуют. Нам известно, что худые нечисти душу регулярно продают. Нет, не знаем никакого Фауста, да и знать особо не хотим. И уймите доктора, пожалуйста. Он чумной. Он нам не побратим. Издавна сложилось. Исторически. Эпохально. Кто за что радел. Вот и наш румяный героический главный инквизиторский отдел. Нет средневековой периодики — мы б туда хвалебную статью. Но у хитрой ведьмы были котики плюс иммунитет к небытию. Хочешь смысла — почитай пословицы. Это сказка, сказочнее нет. Времена идут, колдуньи ловятся. Небо — недоступный абонент. Умных много, дураки не лечатся, говорят — не дураки же ведь. Котики спасают человечество, но сначала, извините, ведьм.

От зависти люди стареют... От обиды болеют... От злости тупеют... А от любви молодеют... Любите и будьте любимыми! С Добрым утром! #ИннаМаремьянина.

Не надо усложнять... Налейте кофе…  Окно откройте... Сделайте глоток...  И отпустите боль и катастрофы,  Остатки грусти, горестей, тревог...  Не надо усложнять... Вдохните ветер...  Все, кроме жизни - мелочи, пустяк...  Все лишнее отсейте на рассвете,  И станьте чуть счастливей... Просто так..

Дом – не кровать, на которой ночуешь. Дом – это пристань… Пока ты кочуешь, Ждёт он тебя, зажигая под вечер Лампу в окошке иль тихие свечи. Разве так важно – какой он снаружи? Главное, был бы очаг не остужен, Стены дарили тепло и защиту, И для друзей двери были открыты. Дом нас способен лечить от бессилья: Примет, утешит, поставит на крылья Попранных, раненых, битых, уставших, Разочарованных и замолчавших. Дом — где альбом старый с карточкой мамы, Где пережить можно тяжкую драму, Или успехом своим поделиться – Дома всегда будут нами гордиться. Нет ничего хуже ветреной доли – Странником вечным брести через поле Или блуждать в океане, теряя Свет, что в окошке тебе зажигают… Анна Опарина Художник Анатолий Ким "Поздний час"

Подобно музыке свирели нас покоряют акварели. Для них не созданы лимиты, нет контуров - они размыты. И тень, как в жизни, на пленэре, цветная. И в её манере всегда есть радость от свободы и рук, и красок - словно воды весной расплылись на бумаге, ища пути в архипелаге волокон, трещин и царапин, и результат, подчас, внезапен. "Блистательна, полувоздушна" ты воле автора послушна. Михаил Сонькин Художник Анастасия Беседина