Мистические и интересные истории

Коридор на тот свет

Мы скучали Учился я тогда на втором курсе, был панком — пил водку гекалитрами и ел димедрол пластами. И вот однажды, наевшись этой отравы, я понял, что в моей квартире в стенах живут четыре… не знаю, как назвать… человека? тени? Двое «мужчин» и двое «женщин». Я очень хорошо помню до сих пор их плоские очертания на светлых стенах. Тогда я о чём-то разговаривал с ними. Проснувшись наутро, я ужаснулся: дверь в комнату была забаррикадирована, вся мебель перевернута, а мои руки и тело были изрезаны поварским ножом — вся кровать была в крови. А сам нож торчал из задней стенки перевернутого шкафа. Я несколько дней приходил в себя, списывая все на мощные галлюцинации и расшатанную водкой и дешевыми наркотиками психику. Спустя месяц ко мне зашел один мой друг. Я все это время с того дня не употреблял ничего крепче пива и вообще старался не гулять. А тут он пришел и предложил употребить димедрол. Я отказался, а он сам всё равно употребил. Потом улегся на матрас у стены, а я занимался своими делами. И тут он внезапно вскочил и выбежал в коридор, надел ботинки и куртку и ушёл из моей квартиры. Пришел снова только через два дня и рассказал мне так знакомую мне историю. Я ему, да и вообще никому, об этом раньше не рассказывал... Впоследствии ни он, ни я никогда не травились фармакологической химией. Прошел год. Меня исключили из университета, и я отправился доблестно защищать Родину с лопатой и метлой в руках. Так прошло еще два года. После армии жизнь помотала еще немного, и в итоге я все–таки вернулся в свою квартиру. К тому моменту я не помнил уже ни о тех существах, ни о тех временах, считая их собственным позором. И вот однажды это случилось вновь. Я лег спать и засыпал, лежа на животе. В армии я научился очень быстро засыпать. И вот, когда почти уже отключился окончательно, вдруг почувствовал, что надо мной на кровати кто–то стоит. Я чувствовал, как справа и слева от моего тела натягивается мое одеяло и мнётся кровать под руками и коленями этого «кого–то». Я чувствовал, как кто–то дышит надо мной. Я уже не спал, но боялся открыть глаза. Внезапно я услышал шепот: «Мы скучали». Это был такой тихий звук, что я сначала принял его за дуновение ветра в шторах. Но он повторился. Мне все страшнее было открыть глаза, но я знал, что должен это сделать. Когда мне показалось, что надо мной раздался тихий смешок, я резко открыл глаза и перевернулся. Я успел почувствовать прикосновение к моей щеке чьей-то руки, услышал тихий шепот: «Мы скучали», — и увидел, как нечёткий силуэт удаляется в стену, сливаясь с тенями от штор… Это была она — одна из тех четверых. И я был уверен, что и остальные трое были рядом. Больше я не мог там жить. Каждый раз, приходя домой с работы и зажигая свет, я шарахался от всех теней. Я боялся спать один в темноте, ибо все время чувствовал их присутствие. Кончилось тем, что я продал квартиру и съехал. Но до сих пор иногда слышу в тот самый момент, когда просыпаюсь, тихий шепот рядом с собой: «Мы скучаем…». из интернета

По ту сторону реки… или бытия… Мой муж погиб при ДТП почти 15 лет назад. Его смерть я пережила очень тяжело, осталась ведь одна, с тремя детьми. Понятно, что все мои мысли крутились вокруг мужа и его гибели. То воспоминания, то себя винила, что отпустила из дому уехать в тот день, то разные ситуации представляла, что я могла бы сделать, чтобы предотвратить беду. Думала, с ума сойду от этих мыслей и боли. И вот однажды мне снится сон. Ну, я думаю, что это сон. А всё было очень реально, как наяву. Я как будто слышу чей-то голос: « А хочешь увидеть, где твой муж сейчас живёт?» Я ответила, что, конечно же, хочу. Мне сказали: " Пойдём" И я пошла. Никого рядом не было, но я почему-то знала, куда мне нужно идти. Пришла в небольшой посёлок, или деревню. Нет, скорей посёлок. Дома одноэтажные, очень аккуратные, однотипные, чистые улицы. Там не было солнечного света, но было светло. Такое чувство, что свет лился прямо из воздуха, то есть, воздух был пропитан светом, не резким достаточно ярким. И этот свет был тёплым. Я шла по улице, и было ощущение невероятного, неземного покоя. Мне было очень хорошо там, комфортно. Изредка на улице попадались люди, смотрели приветливо, но в разговор не вступали, ничего не спрашивали, и не подходили ко мне. И вот голос мне сказал: " Здесь!" Я остановилась напротив чистого, ухоженного домика, небольшого, но очень уютного. Палисадник у домика, цветы. Хорошо, спокойно, тихо. Я вошла внутрь, и попала в маленькую, уютную прихожую. Из прихожей прямо были двери в кухню, направо в спальню, а налево в зал. Мне никто этого не объяснял, но я это почему-то знала. Позвала мужа по имени. Он не откликнулся. Я снова позвала, и каким-то телепатическим способом, мне сказали, что его нет дома, подожди, он придёт позже. Я решила осмотреть дом. Электрического света, как у нас, в доме не было. Но было светло, так же, как и на улице. Свет был повсюду, из воздуха. А источников света заметно не было. Я пошла в комнату, но двери не открывались. Мне опять объяснили, что мне туда нельзя. Я пошла в спальню, но дверь только чуть-чуть приоткрылась, и там был полумрак, через порог меня не пустили, и я ничего не разглядела. Двери были из хорошего, дорогого дерева, с очень красивым, каким-то неземным рисунком. А вот в кухню меня впустили. Я вошла, увидела, что кухня очень чистая, красивая, хотя там мебели почти не было, стол, стул, и кухонный стол, всё красивое, из дерева, тёплое какое-то всё даже на вид. На кухонном столе что-то типа плитки, я толком не поняла, что это, но на ней варился обед, в кастрюльке что-то кипело. Хотела заглянуть, сказали, что нельзя. Вообще, запретов там много было. Но и то, что увидела, было необычно и интересно. Подождала, подождала я мужа, так увидеть хотелось, хотя бы во сне, но он не пришел. А мне сказали, что уже пора уходить. Пошла на выход, и даже во сне чувствовала, как мне не хочется оттуда уходить, и так хочется увидеть мужа. Вышла снова на улицу, и увидела, что иду уже не одна. Рядом со мной шел мужчина, высокий, не старый, но с длинной бородой, до пояса, с длинными, до плеч, волосами, в просторных белых одеждах. И он мне сказал, что хочет ещё что-то мне показать. И мы пошли по улице, в сторону реки. Я почему-то знала, что мы идём к реке. Подошли, остановились на берегу. А берег был высокий, обрывистый, внизу, в метрах пяти, текла река, довольно широкая. Но не это меня поразило. Там, на другом берегу реки, был город. Господи, какой же невероятной красоты был этот город! Дома не многоэтажные, как в наших городах, а небольшие, одноэтажные, но все с куполами, с башенками, с рисунками. Такая красота! И мне тут же, в ту же секунду, захотелось в этот город. Прямо вот так захотелось, что я уже ничего больше не помнила, и не хотела, кроме как жить в этом красивом, тёплом, уютном городе. Мужчина как будто прочитал мои мысли и сказал:" Нет, тебе туда ещё нельзя, но ты будешь жить в этом городе позже. Вон, смотри - это будет твой дом!" И показал мне на очень красивый домик, с башенками наверху, с резной крышей, с ажурным крыльцом и множеством цветов во дворе. Дом был выкрашен в тёплый серебристо-желтый цвет, очень необычный для нас. И мне захотелось увидеть домик поближе, войти в него. Но мой сопровождающий опять сказал, что нельзя. Что мне даже переправляться через реку нельзя, не то, чтобы входить в город и в дом. Я с таким сожалением смотрела на город, на дом, и уже понимала, что люблю и дом, и город, в котором буду жить потом когда-то.... Но тут я вспомнила о муже, и спросила: " А муж? Он тоже будет в этом городе со мной?" Но он ответил: " Нет. Твоему мужу нельзя в этот город, он пока останется там, в посёлке". Я спросила, почему так? И он ответил, что все получают то, что заслужили. И что мужу ещё нужно много работать, чтобы его отпустили из посёлка. Я спросила, что я буду делать, когда буду жить в этом городе? Тоже работать? И он ответил, что да, я буду работать, но это будет не физическая работа, я буду работать духовно. Честно, не поняла, как это? А там, где муж, они работают физически, я видела там стада коров на пастбище, и люди в поле работали, когда мы шли к реке... Мужчина мне сказал, что всё, уже пора возвращаться. Я последний раз оглянулась на город, на всю эту красоту... Как же мне не хотелось возвращаться! Но пришлось... Я пошла и заплакала... Так и проснулась в своей кровати вся в слезах и с сожалением, что мне нельзя было там остаться... Я думаю, что я реально видела тот мир, куда мы все потом придём после земной жизни. Кстати, люди в деревне у мужа спокойно работали, очень приветливо относились друг к другу, не злились ни на кого, вообще там легко и спокойно....До сих пор помню все ощущения от этого путешествия...

Случай в лесу. Страшные истории Работаю вахтами и, соответственно, имею дело с людьми, которые работают подобным образом. И часто заходят разговоры о чем-нибудь мистическом. Рассказ Валеры, помощника бурильщика. Дед рассказал мне историю о своем отце, то есть о моем прадеде. Года так 1930-е. Жили они тогда в Кемеровской области, в поселке, название, к сожалению, запамятовал, но помню, что он находился через речку от того места, где начиналась тайга. Дороги как таковой к этому поселку не было, было несколько тропинок, которые люди сами протоптали. В поселке все мужики, само собой, занимались рыбалкой да охотой, в то время других развлечений и не было. У прадеда была собака - огромная, натасканная на охоту на крупного зверя, с ней он не раз ходил и на медведя и даже, бывало, с росомахой схватывалась, никого не боялась. А слушалась она только прадеда. В поселке ее все другие собаки вожаком признавали. И вот как-то пошли они втроем (прадед и еще двое мужичков с поселка) на охоту с ружьями и собаку взяли. Пошастали они по привычным охотничьим местам, дичи никакой не нашли, решили дальше в лес углубляться. Ну, прадед с собакой впереди идет, мужики по бокам чуть приотстали. Идут, иногда вполголоса перекликаются, чтобы не потерялся никто. И тут один из мужиков перестал отзываться. Ну, они его уже громче зовут, ответа нет. Прадед начинает материться, зовет собаку, и идут в ту сторону, откуда последний раз был ответ. Другой мужик остался стоять там, где был. Прошли они метров двести, прадед видит: собака нервничать начинает, не иначе как медведь рядом. Ну, думает, наверное, мужик тот на медведя нарвался и либо затаился, либо что другое (если б медведь напал, то хотя бы слышно было бы, крикнуть бы успел). И тут боковым зрением видит - мелькнуло что-то сбоку, а собака уже в открытую клыки скалит. Поворачивается туда, а там обыкновенный бурундук, меньше по размерам раз в двадцать, чем его собака. Он ухмыльнулся и говорит собаке: «Ну ты нашла, на кого скалиться». Только он это сказал, чувствует, как руки немеют, ружье вниз опускается и ноги подкашиваются. И ничего с этим сделать не может. Упал на землю лицом вниз. Перед падением увидел, как пес его как стоял на месте, так и упал тут же, словно ему лапы подрубили. Лежит он и слышит, как кто-то мягко, но в то же время тяжело ходит рядом. С одной стороны сначала, потом с другой. И дыхание тяжелое такое, с присвистом. А сам пошевелиться все никак не может. Потом слышит: собака его как-то обрывисто скульнула, что-то хрустнуло, и собака замолкла. И удаляющиеся шаги. Сколько он так провалялся, он не знает, тело начало его снова слушаться внезапно, он вскочил на ноги, руки трясутся, ружье из стороны в сторону ходит. Собаки нигде нет. На глаза слезы наворачиваются, когда он понял, что это был за хруст. Попытался идти следом за тем, кто его собаку унес, но ни следов, ничего. Тут мужик, который оставался на том месте, где они расстались, подал голос. Прадед во весь дух припустил к нему. На ходу крича уже, мол, бежим. Тот, как его увидал, сразу понял, что вопросов задавать не стоит. Так они и бежали до самой реки, а через нее уже и в поселок выбрались. В поселке прадед все рассказал, ему поверили, собрали мужиков с десяток, все с ружьями, собаками, вернулись на то место, но каких-то следов так обнаружить и не удалось, даже собаки не унюхали ничего. Мужика, что потерялся первым, так и не нашли, но прадед был уверен, что его забрало то существо, что и убило его собаку. Почему оно пощадило его, так и осталось для него тайной. Прадед с тех пор запил сильно, часто болел, почти не спал. В лес перестал ходить от слова «совсем», даже к реке старался лишний раз не подходить. Говорил: "Чувствую прям, как это существо с той стороны реки на меня смотрит". Собаку свою сильно жалел, после нее не завел себе никого. Прожил после всего этого прадед еще лет семь. Автор: Ternostoren

Проклятый “принц” на синем “Бентли”

НАДЯ.. Моя двоюродная сестра Света вышла замуж двадцать лет назад за курсанта военного ВУЗа. Соответственно, помоталась с ним по всем гарнизонам лет пять, прежде чем вернуться обратно в Москву. Жили они в то время где-то далеко в Сибири, в общежитии для военных, а через дорогу от общежития находился детдом. Светка у меня очень хорошая, жалостливая, детей любит — и привязалась она к одной девочке-сироте. Собственно, девочка была не круглой сиротой — у неё формально имелась родная бабушка, но та отказалась от всех прав на внучку и сама сдала её в детский дом. Девочку звали Надей, и было ей лет пять. В то время у Светки родился сын, но она одинаково ухаживала за обоими детьми. С администрацией детдома она договорилась, что девочка поживёт у неё. А те только и рады: баба с возу — кобыле легче. На сирот компенсация от государства полагалась. А так — Надю неофициально удочерили, а деньги на неё продолжают поступать на счёт детдома... В общем, прожила Света с мужем и детьми в Омутнинске пять лет, и пришло время возвращаться домой. Надю, естественно, забрали с собой. Муж Светы, Женя, уже занялся официальным удочерением Нади. И надо было такому случиться, что уже в Москве на последнем этапе оформления документов на удочерение, Надю поймали за руку на воровстве из без того скудной семейной казны. Какие там зарплаты у военных-то? Разразился скандал со слезами и криками, и встал вопрос о том, чтобы отправить Надю обратно домой. Мол, если девочка ворует у людей, которые ради неё последний кусок от себя отрывают, то что будет дальше? Светка моя в слёзы. Кричит: «Давай простим на первый раз? Ребёнок ведь! Глупый ещё!». Но Женя твёрдо сказал, что рисковать он не хочет. И отправил девочку обратно в Омутнинск... Светка рассказывала потом со слезами, как она стояла на перроне вокзала, а Надя кричала в окошко: «Мамочка, прости меня!». Переживала Светка страшно. Плакала долго. Женьку простить не могла. А потом прошли годы, родился второй сынишка, и всё постепенно подзабылось. Но с рождением младшего Даньки в семье у Светки начались проблемы и неприятности. Старший сын, Серёжа, то и дело ломал себе руки-ноги, за полгода — три сотрясения мозга... Вроде, десятилетний мальчишка —понятно, что будут и синяки и шишки и переломы, но не в таком же количестве, и все практически на ровном месте. Младший ребёнок, как из роддома принесли, с больничных не выходил: то аллергия страшная, то астма (это у месячного-то ребёнка), то ещё что похуже... Женьку стала спина мучить. Врач сказал, что это межпозвонковая грыжа. В семье разлад начался. То за десять лет ни одной ссоры крупной, не считая того случая с Надей, то каждый день грызня до развода. На Светке лица не было. На работу не выходила неделями: дети болеют, оставить их не с кем. А работала тогда Светка кассиром в магазине «Арбат Престиж». На неё уж и сослуживцы стали коситься подозрительно: была красивая румяная девка с мужем-майором, а сейчас одна тень осталась. И вот подходит к ней сослуживица (к слову, подруг у Светки на работе не было. Так, здрасьте — до свидания) и говорит: «Света, не знаю, что там у вас стряслось, но дам я тебе совет: съезди к бабке одной. Ты не перебивай, дай я скажу всё. Это в Тамбовской области, ехать туда надо на неделю, не меньше. И всей семьёй. Я сама оттуда родом, у меня и квартирка старая там есть. Я тебе ключи дам, вам же надо будет где-то жить. В общем, ты подумай». Светка отмахнулась, а вечером зачем-то рассказала о разговоре Женьке. Женьку просто надо знать, прежде чем подходить к нему с такого рода разговорами: здоровенный усатый мужик, майор фельдъегерской службы Президента, такому сам чёрт не брат. Видел в своей жизни такое, что здоровый мозг не выдержит. А Женьке хоть бы что. И за разговоры о бабках от Женьки запросто можно было получить лекцию на два часа о вреде наркотиков. Но тут случилось странное — Женька выслушал жену и сказал: «Я возьму на неделю отпуск, поехали к бабке». Тут Светка и опала, как озимые. Но поехали. Приехали, разместились на квартирке Светкиной коллеги и на следующий день пошли к той бабке. Коллега предупредила, что к бабке надо идти пешком. Никаких машин, автобусов и даже велосипедов. Только пешком, как паломники. Бабка их не пустила дальше порога. Сказала: «Дети что ж, некрещёные? А раз крещёные, то отчего без крестиков? Пойдите в церковь, купите им крестики самые простые и возвращайтесь». Церковь была в той же деревне, недалеко, так что сходили они туда и купили детям простые крестики на освящённой верёвочке. Надели на них и пошли обратно к бабке. Старший сын шёл сам, младшего Светка несла на руках. И вот метров за сто до бабкиного дома младший вдруг начал орать у Светки на руках, извиваться и чесать шейку. Светка отогнула воротник — а по тому месту, где у малыша проходила верёвочка от крестика — волдыри, как от ожогов. У Светки волосы дыбом. Женька тоже бледный, но старается держаться спокойно. Взял у Светки ребёнка и зашагал к бабке в дом. С каждым шагом ребёнок орал всё громче, и вся шея уже покрылась волдырями. Светка даже кинулась снять крестик, но Женька не дал. В этот раз бабка всех впустила, почитала молитвы, побубнила, пошаманила, ребёнок успокоился, и она всех отпустила домой, наказав прийти к ней ещё завтра. Ребята ходили к бабке почти неделю. Каждый раз она читала молитвы, но больше ничего необычного не происходило. На седьмой день они пришли к ней в последний раз. Всё было как обычно: бабка читала молитвы, Светка сидела перед бабкой с малышом на руках, а Женька стоял на улице. Почему-то бабка отчитывала его отдельно. Серёжка сидел у окна и смотрел на улицу. Дальше своими словами не могу передавать, рассказываю Светкиными: «Бабка читает что-то, я почти уснула уже на стуле, и тут слышу смех. Да такой, что мороз по коже. Люди так не смеются. Гаденько, мерзко и ,совершенно, не по-человечески. С меня сон слетел, мурашки по коже, начинаю смотреть по сторонам, пока до меня не доходит, что это смеётся мой сын Серёжка! Он так и сидел —спиной ко мне, лицом к окну — и страшно смеялся. У меня волосы встали дыбом от этого смеха. Тут бабка поворачивается к Серёжке, смотрит ему в спину, потом поворачивается ко мне и говорит: «Тьфу на вас! Не разглядела я вашего мальчишку-то сразу! Если б увидела сразу — ни за что бы с вами не связалась!». После чего подходит к Серёжке, кладёт ему руку на голову и спрашивает: «Как тебя зовут?». Серёжка оборачивается, и тут я, извини за подробности, натурально сделала лужу: это не был мой сын! У него было синее лицо, глаза полностью закатились под лоб, и видны были только белки, рот оскален, зубы наружу, слюни с них капают, и он смеётся... Тут я закричала. И бабка как гаркнет на меня: «Вон! Пошла вон! Отца зови!». Я Данилу хватаю, на улицу, вся, прости Господи, обмоченная, выскакиваю, кричу Женьке, чтобы он зашёл, падаю на землю и вою от животного страха. Через минуту слышу бабкин голос: «Мать! Зовите мать!». Я влетаю в избу, а бабка мне кричит: «Молись!», я тоже кричу: «Я не умею!», а бабка мне: «Как умеешь, так и молись! Падай перед иконами!». Я на колени бухнулась, а молитв-то никаких не знаю! И чего говорить, тоже не знаю. Только кричу: «Господи, спаси и помилуй!». Женька мой в угол забился, седой весь... В тридцать лет за минуту поседел! Серёжка, или уже не знаю кто, сидит на стуле и всё так же смеётся, как сумасшедший, и глаза эти белые, зубы оскалены... Бабка кричит: «Как зовут тебя, отвечай?!» — и Серёга даже не сказал, а как выплюнул: «Надя!». И бабка ему: «Что ж ты, Надя, отцу на спину такую дрянь-то посадила, а?», а Серёжка ещё громче ржёт: «Да чтоб вы все тут посдыхали, сволочи! Ненавижу!». Тут я, видимо, сознание и потеряла. Очнулась на улице. Рядом Женька седой и Серёжка мой, совершенно нормальный, только бледный и напуганный. А я и смотреть на него боюсь. Не знаю уже, кто со мной сейчас рядом: мой сынок или неведомая тварь? Женька мне говорит: «Зайди к бабке. Она просила, когда ты очнёшься...». Я захожу. Бабка мне говорит: «Что за Надя такая?». Я честно отвечаю: «Без понятия. У меня ни одной знакомой Нади нет». Бабка опять: «Вспоминай. Была у тебя в жизни какая-то Надя. А у Нади той бабка была нехорошая. Ой, нехорошая». И тут меня как обухом по голове — Надя! Надя с Сибири! Я тут же бабке и рассказала ту давнюю историю. А бабка ругается: «Вы дураки! Хоть бы справки какие о девке навели. У неё ж бабка была — не дай Бог такую на своём пути повстречать. Даже я бы не полезла тягаться. А перед смертью она Наде всё и передала. А у девки на вас большой зуб. Вспоминай: оставляла какие личные свои вещи ей?». Я говорю: «Ну, какие вещи? Подарки она наши с собой забрала, конечно. Что ж я, у ребёнка буду её подарки отбирать? Там были и мои вещи: денег-то особо не было, я для Нади свои юбки-кофточки перешивала. В них она и уехала». Бабка мне: «Ну, с чем вас и поздравляю. Через твои вещи она вам на всю семью заклятие на смерть сделала. Все бы убрались, один за одним». Тут я в слёзы: «А что делать-то?». Бабка помолчала, губы пожевала и говорит: «Отца завтра домой отправляй. И младшего пусть увозит. А вы со старшим тут останетесь. И будете ко мне приходить каждый день». На другой день Женька с Данькой уехали. А я с Серёгой осталась. Стыдно сказать, но я до одури боялась собственного сына. Я боялась оставаться с ним в одной комнате, боялась выключать на ночь свет. У меня в ушах всё ещё стоял его нечеловеческий смех. Сам же Серёжка ровным счётом ничего не помнил, сказал, что просто сидел, смотрел в окно и слушал бабкино бормотание — всё как обычно. На следующий день мы с Серёжкой снова пошли к бабке. Она усадила Серёжку на стул перед окном и начала что-то шептать. И тут я снова услышала этот жуткий смех. Чуть было снова не описалась. Серёжка очень громко смеялся, но тут бабка сделала какое-то движение руками у него за спиной, и смех оборвался. Бабка с усилием делала какие-то движения, словно что-то ломала или отрывала. Серёжка стал кричать, как от боли. Минут пять бабка что-то «ломала», а потом открыла настежь окно и закричала: «Лети отсюда, вон! Пошла вон, я сказала!». И тут Серёжка таким жалобным и незнакомым голосом говорит: «Как я пойду-то? Ты ж мне крылья переломала...». Я тоненько завыла от страха, а бабка всё орёт: «Как хочешь, так и лети! Пошла, пошла отсюда!». Тут окно со всей дури как захлопнется — как только стёкла не вылетели? Серёжка мой голову на подоконник уронил и словно спит. Бабка его за плечо потрясла, он голову поднимает, глаза заспанные: «Мам, я уснул?». А я сижу вся зарёванная, в соплях, и головой киваю, как слоник... В общем, к бабке той мы ещё три дня ходили, а потом домой вернулись. И мне до сих пор так страшно, особенно как на Женькины волосы посмотрю... Я даже курить бросила, ничего не пью, даже пива, и матом больше не ругаюсь, даже в сердцах. И мне всё время кажется, что мой сын — это не мой сын. Я себе и поясок с молитвами в церкви купила, постоянно его на голом теле ношу. Страшно мне...». С тех пор прошло почти десять лет. Серёжке уже девятнадцатый год, невероятно обаятельный и талантливый мальчик: музыкант, играет в группе, выступает. Я к нему на выступления езжу. Очень люблю этого мальчишку — его невозможно не любить: от него исходит какая-то невероятная аура обаяния. Но когда он остаётся у меня ночевать, я почему-то тоже не выключаю в комнате свет. Не знаю, почему. И Серёжке никогда об этом не расскажу. из инета.

ТАК СМОТРИТ ЖЕНЩИНА Зачем вы поклоняетесь моей кошке? Так смотрит женщина Ольга Викторовна – хорошая знакомая моей матушки. Работали когда-то вместе на одном заводе, в бухгалтерии. Теперь мама на пенсии, а Ольга Викторовна торгует рассадой и всякими полезными семенами, в сезон крутится на рынке, а недавно решила освоить интернет-торговлю. Бойкая женщина, одним словом. Недавно Ольга Викторовна рассказала невероятную историю, которая приключилась как раз в то время, когда она решила устроить себе небольшой отпуск. В кои-то веки провести пару недель на море. Прямо в разгар лета собралась в Грецию, о которой давно мечтала. – Ну куда тебя леший гонит? – возмущалась дочь Ольги Викторовны Лерка, забежавшая к маме на чай. – Все нормальные люди туда осенью уезжают, а ты – в самое пекло. – А если осенью опять не получится? – ответила мама. – Как в прошлом году – планировала-планировала, а потом дела навалились. Так никуда и не съездила. – А Муську куда денешь? – не отставала Лерка. – У нас же Принц, ты не забыла? Принц – наглый бультерьер, который на дух не переносит кошек. Оставить любимицу Ольги Викторовны у дочери было невозможно. – Отдам соседям на время, – парировала мама Леры. – Кому? Баба Аня – старенькая уже, а тётя Шура весной умерла. – А я Гоше отдам, – сказала Ольга Викторовна. – Он вроде добрый, кошек любит. Лера чуть не поперхнулась. – Гоше? Алкашу с третьего этажа, что ли? Мам, ты что? Он же деньги пропьёт, и Муська помрёт у него голодной смертью. – А больше некому, – вздохнула женщина. – Но я с ним всё равно договорюсь. Денег не дам, а то и вправду пропьёт, не дай бог. Оставлю ему мешок кошачьего корма и лоток. – Слышала я, некоторые алконавты кошачьи консервы под закусь приспособили, – хмыкнула Лерка. – Смотри, как бы он и твой вискас не сожрал. Дверь Ольге Викторовне открыл Гоша – худой небритый мужик за тридцать. На хозяине были грязная тельняшка и сильно вытянутые на коленях спортивные штаны. В квартире витал запах недавней пьянки. – Тёть Оль, вы только не беспокойтесь, – оживился Гоша, когда соседка рассказала о цели визита. – Муське у меня будет хорошо. – Гоша, только денег на кошкин прокорм я тебе не дам, – сразу расставила все точки над «i» Ольга Викторовна, заметив в глазах соседа огонёк. – И даже не проси. Вот вернусь из отпуска, там и рассчитаемся. Огонёк мгновенно потух. – Да-да, конечно. Тётя Оля, я всё понимаю. Так, наверное, и правда, будет лучше. – Лоток проверять ежедневно, – наставляла Ольга Викторовна. – Утром Муське размораживать кусочек мяса, сухой корм – в тарелку. И воду не забывай менять. – Всё будет сделано в лучшем виде. Вы не смотрите так, я кошек очень люблю. Я не просплю! – клятвенно заверил Гоша. – Хорошо, – кивнула женщина. – И следи, чтобы она в подъезд у тебя не выскочила. Через три дня Муську в комплекте с лотком и едой доставили Гоше. – Пока, моя красотулечка, – Ольга Викторовна поцеловала пушистый лоб и прослезилась. – Ой, душа у меня не на месте. Гоша, ты уж не подведи меня! Не води сюда свою ораву. Задавят ведь кошку! – Не буду, тёть Оль! Годовалая Муська насторожённо перешагнула порог и растворилась в темноте квартиры. Через четырнадцать дней загоревшая и отдохнувшая Ольга Викторовна вернулась домой. Такси уже почти прибыло по адресу и завернуло за угол супермаркета по соседству, как вдруг путешественница увидела нечто подозрительное. У входа в магазин стояли три персонажа, которых раньше Ольга Викторовна не раз наблюдала в компании Гоши. Однако с ними произошли разительные перемены. Пьяницы были гладко выбриты, хорошо пострижены и, что самое удивительное, одеты в относительно чистые пиджаки, а на шее одного даже сиял галстук-бабочка. Один из товарищей явно пытался сорвать цветок с газона. – Притормозите, пожалуйста, здесь на секундочку, – попросила отпускница водителя и опустила стекло. – Ну и куда это мы, такие красивые, намылились? – К Гоше, – буркнул один из мужичков. – Он это… просил, чтобы трава ему была помягше… «Гошка помер от пьянства, – догадалась Ольга Викторовна. – Ой, там же Муська!» – Гоните по адресу! – крикнула женщина шофёру, и машина, взвизгнув, умчалась. Вещи Ольга Викторовна бросила в подъезде и помчалась по лестнице на третий этаж, не дожидаясь лифта. На звонок в Гошиной квартире никто не отреагировал. У маминой приятельницы похолодело сердце. «Валидол остался в сумке», – успела подумать женщина, и в этот момент дверь наконец распахнулась. – Тёть Оль, здравствуйте! – улыбнулся Гоша, вытирая лицо полотенцем. – С возвращением! Извините, я брился – не сразу услышал звонок. А почему вы так на меня смотрите? Ольга Викторовна стояла, открыв рот. Гошу было не узнать: выбритый, чистенький, в рубашке и брюках. В квартире всё сверкало и дышало свежестью. – А я уж думала… – начала соседка и осеклась. – Твои друзья там как на параде, цветы зачем-то рвут… Где моя Муся? – Мусенька в полном порядке, – успокоил её Гоша. – Это они для неё траву рвут. – Какую траву? – не поняла мамина сослуживица. – Все кошки любят свежую травку. – Так, – женщина наконец пришла в себя. – А теперь рассказывай, что здесь произошло. И тут в коридоре появилась Муська, мяукнула и стала тереться о ноги хозяйки. Шерсть её лоснилась – по всему было заметно, что Гоша сдержал своё слово. – Тут такая история приключилась, – начал Гоша. – Не скрою, в тот же вечер взял я бутылку. Чтобы, так сказать, отметить Муськино новоселье. На кухне бардак, дым, хоть топор вешай. Налил себе стопочку, положил солёный огурчик и уже почти опрокинул, а тут Муська. Встала на пороге кухни и смотрит на меня так… Как бы вам объяснить? Ни одна женщина на меня никогда так не смотрела. Внимательно, с пониманием. Так я и не смог выпить ту стопку. С этого всё и началось. Не могу больше пить. Садился ужинать, рука вроде по привычке тянулась к бутылке, а Муська приходила и смотрела. Хотя еды у неё в миске было полно. – Это ваши вещи внизу? – раздался мужской голос со стороны входной двери. – Давайте поможем дотащить, а то, не дай бог, украдут. В дверном проёме стояли трое друзей-алкоголиков, которых Ольга Викторовна видела недавно у магазина. – И как это всё понимать? – растерялась Ольга Викторовна. – Вы что, моей Муське поклоняетесь, что ли? – Не поклоняемся, а переосмыслили свою жизнь, – пояснили кореша. – Такие условия Гоша нам поставил. Весь шалман сразу рассосался, только мы одни и остались. Теперь пьём сухое вино и разговариваем на высокие темы. Поначалу, конечно, тяжеловато было, но потом как-то втянулись. Взглянули друг на друга другими глазами. Вон Вова, например, когда-то публиковался в «Науке и жизни». Они с Гошей теперь каждый день спорят о Большом взрыве и бозоне Хиггса – никакой водки не надо! Коля по дереву вырезает отлично, мастер на все руки. Серёга – тоже непризнанный гений. Только мы пока сами не поняли, в какой области. А Гоша вообще жениться надумал. – Это на ком? – недоверчиво спросила Ольга Викторовна. – Пока ещё сам не знает, – рассмеялись мужики. – Но говорит, если Муська обратила на него внимание, значит, не всё ещё потеряно. Девок-то кругом хороших да одиноких – вон сколько! Так громко Ольга Викторовна ещё никогда не смеялась. А Муська теперь регулярно гостит в Гошиной квартире. Сосед об этом очень просил. Иван ЕПАНЧИН

Стихотворение «Громогласные басы» Громогласные басы. Утро. Первый номер. От звезды и до звезды! Одубевший корень! Дуб на дубе, дуб в окне, Под ногами хворост. Не даёт покоя мне Желудёвый отпрыск. Вологодское гумно, Гнусный сивый мерин, Тьма и Тотьма заодно. Я в себе уверен! Что вам надо, Петухи? Я вам не тарантул. В попу клюнули верхи, Отправляйтесь на куль! 18.02.2025. Автор: Юрий Грибов

Работаю оператором в Теle2. Звонят разные люди, у всех свои проблемы. У кого «"гудок"не работает, у кого деньги списали, кто-то просто звонит и молчит… в среднем за день мне дозванивается около 300 абонентов, это около 7500 человек за месяц… Но был один единственный звонок, который я, наверное, никогда не забуду… был уже поздний вечер, у меня хорошее настроение, конец смены, позвонил мужчина, лет 50. -"Компания Теле2, бла-бла-бла…» -"девушка, здравствуйте. посмотрите, когда с номера … последний раз звонки совершали.» Проверяю пасп. данные, вижу, симка уже не пользуются несколько месяцев. Решила предупредить, что если абон. не пользуется сим в течении 180 дней, то она будет блокирована. Он перебил меня: -да, да я знаю. Это номер моей жены… Молчание.. -вы меня слышите? -да, простите…Это номер моей жены. Дело в том, что она умерла 4 месяца назад… на похоронах я положил телефон рядом с ней. И каждый вечер в 9 часов звоню ей, слушаю эту дурацкую мелодию из к/ф бриллиантовая рука, которая, почему-то, ей так нравилась… а сегодня я услышал, что телефон абонента выключен…наверное, батарея села… я хотел попросить вас, чтоб вы сим не блокировали… не хочу позвонить и услышать в трубке другую мелодию или чужой голос, хочу, чтобы этот телефон всегда был рядом с ней… Он заплакал, у меня мурашки по всему телу пробежали. Я должна объяснить, что нужно, чтобы с этой сим хотя бы раз позвонили или смс отправили, но как бы это бредово звучало. Не знаю, что сказать, понимаю, что ничем, черт возьми, ему помочь не могу. Начала успокаивать его: -я понимаю… мне очень жаль… -девушка, вы не подумайте, что у меня с головой не все в порядке, просто я ее очень сильно люблю… Бросил трубку… у меня слезы наворачивались, я была в ступоре… на линии очередь человек 30, а я сижу и плачу… Только задуматься, насколько сильной бывает любовь, что даже осознавая, что уже ничего не вернуть, ничего не исправить, ты звонишь на номер уже в сотый раз и все надеешься… надеешься, что на том конце вновь услышишь любимый и до боли родной голос..