Предыдущая публикация
История, в которой завязывается дружба и развязывается язык
В конце декабря Никогдаевск напоминал засахаренное пирожное, припорошенное снежной пудрой. Город готовился к Новому году — развешивал гирлянды, заметал протоптанные добросовестными гражданами тропинки и отращивал сосульки самых причудливых форм и размеров. Одна такая, свисавшая с крыши агентства «Совет да Любовь», вредничала и чихала на прохожих ледяной крошкой. Памятник Ленину на площади шмыгал покрасневшим носом, а гирлянды в витринах магазинов подмигивали разноцветными огоньками, обещая чудо.
Моя история началась в промозглый вторник, когда я, интеллигентный представитель отряда грызунов с неоконченным филологическим образованием, случайно оказался в холодильнике. Среди залежей прокисшего йогурта и подозрительно шевелящегося салата я встретил свою судьбу. Хотя тогда я и представить не мог, что угловатый очкарик в растянутом свитере станет мне лучшим другом.
Забраться в холодильник отдела биологических аномалий меня угораздило накануне вечером. Признаться, ненамеренно. Бывает же такое — забежал на минутку погреться, а остался на всю жизнь. Хотя забежал — это преувеличение. В агентство меня занесло шальным ветром перемен. Подхватило у библиотеки, где я мирно грыз томик «Евгения Онегина», помотало по всему городу и швырнуло прямиком в распахнутую форточку.
Честно говоря, в холодильнике было не так уж и плохо. Я воображал себя героем «Белого безмолвия» Джека Лондона и рассуждал о бренности бытия, устроившись между банкой маринованных огурцов и позавчерашним творогом. Размышления, впрочем, не клеились — мешали гудящий термостат и заевший в голове куплет песни «В лесу родилась ёлочка».
Стрелки часов в коридоре неторопливо отщёлкивали секунды, вдалеке завывала метель, а за стенкой кто-то нервно стучал по клавишам. Каждый удар отдавался вибрацией в моих покрывшихся инеем усах.
— Ну и холодрыга! — раздалось вдруг совсем близко. — Как в морге у эскимосов!
Я навострил уши. Голос был незнакомый, мужской и какой-то взъерошенный. Насколько, конечно, голос вообще может быть взъерошенным.
— Витюша, ты опять безобразничаешь? — донёсся из коридора певучий женский голос.
— Да погоди ты! — засуетился Витюша. — Мои голуби на крыльце отстенографировали весь репертуар «Сектора Газа»! Я обязан упомянуть это в практической части!
— Витенька, душа моя! — судя по звуку, женщина картинно всплеснула руками. — Ты вообще в курсе, что скоро Новый год? Ты хоть ёлку дома нарядил?
— Какая ёлка? — в голосе парня прозвучало искреннее недоумение. — Какой дом? У меня диссер не дописан!
— Ох, горе ты моё! — вздохнула женщина. — Ты хоть ел сегодня? Сядь на пенёк, пожуй творожок, в холодильнике вроде оставался…
Дверца наконец распахнулась, впуская полоску тёплого света, и передо мной предстал долговязый очкарик с растрёпанными тёмными волосами и криво застёгнутым халатом. При виде меня он выдавил что-то среднее между «ой!» и «ух ты!».
— Ты чего застыл? — рыжеволосая женщина заглянула ему через плечо и схватилась за сердце. — Ой! Откуда?
— Понятия не имею, — очкарик по имени Витя осторожно протянул ко мне ладонь. — Эй, малыш, ты как тут...
— Я не малыш! — я возмутился, но всё-таки позволил себя подхватить и посадить на стол. — Я высококультурная личность! В начале жизни школу помню я...
— Это Пушкин, — машинально отметил парень и тут же спохватился: — Погоди-ка, с каких пор...
— С тех самых, — я поправил очки и откашлялся. — Позвольте представиться. Мыш. Просто Мыш. Любитель классической литературы и ценитель сыра с плесенью.
— Говорящая мышь?!
— Начитанная, — поправил я. — Это существенное отличие.
Витя молча сполз по стеночке. Очки у него на носу запотели.
— Ты это... — выдавил он наконец. — Ты что здесь делаешь?
— Грызу гранит науки, — честно признался я. — Вернее, грыз. Пока не перепутал с чьим-то творогом. Извините, кстати. Я потом компенсирую.
Пришедшая в себя рыжеволосая женщина рассмеялась и протянула мне палец для пожатия:
— Я Николь, будем знакомы! Как насчёт чая?
Чай оказался с малиной и мёдом. Специально для меня Витя накрошил в вазочку для конфет женский любовный роман (и наотрез отказался признаваться, откуда это чтиво тут взялось). За дверью кто-то распевал «Jingle Bells» на мотив «Highway to Hell». Настенный календарь тихонько ругался сам с собой — декабрь и январь не могли решить, где кончается тридцать первое и начинается первое число.
— Ну так что? — Николь улыбнулась так тепло, что температура за окном подскочила до рекордных для декабря плюс восемнадцати. — Останешься у нас? Мне веселее будет, да и Вите начитанный собеседник не помешает. А то он уже второго научника сплавил, представь себе!
— Не сплавил! — Витя от возмущения покраснел неровными пятнами. — Не сплавил, а отправил на заслуженный отдых!
— В психушку?
— Он заслужил!
Я отхлебнул чаю, закусил особенно горячей сценой из романа и с важным видом поднял лапку к потолку:
— Мой дом — моя крепость! И тут я бы с удовольствием осел!
Так и началась наша дружба — с оттаявших усов, ароматного чая и вредного перекуса. Новый год был уже совсем близко, и Никогдаевск искрился праздничными огнями, как шар, который вот-вот сорвёт с ёлки любопытный котик. В честь праздника Витя притащил в кабинет маленькое деревце в горшке. Мы нарядили его конфетными фантиками и обрывками женских любовных романов. Вышло криво, но очень уютно.
Все счастливые истории похожи друг на друга, но дорога у каждого героя своя. Потому и важно решиться и позволить ветру перемен отнести тебя к твоему особому личному счастью.
Даже если путь к нему лежит через холодильник с просроченным творогом.
#АринаСердюк
Следующая публикация
Комментарии 1