Предыдущая публикация
ИСТОРИЯ СЕВАСТОПОЛЯ:
СЕВАСТОПОЛЬСКАЯ " ЯМА"
«Яма» на Матросском бульваре: запрещённая музыка
и «чистая» дискотека
«Матросы — 10 копеек, девушки — бесплатно, остальные по
50 копеек.Сейчас тяга идёт ко всему советскому — может, стоит возвратиться и к танцплощадкам, на которых нет баров?» — то ли в шутку,
то ли всерьёз предлагает севастополец, диджей 80-х Алексей Григорьев.
Сегодня он известен как телевизионщик, экс-директор «Народного канала», а 30 лет назад его знали как первое лицо одной из двух
главных дискотек города — знаменитой «ямы» на Матросском бульваре. Официально она назвалась вечером отдыха на летней площадке
Дома офицеров.
«С 84-го по 88-й я работал на дискотеке „яма” ведущим, звукооператором, светооператором и всем-всем-всем », — вспоминает Алексей.
Впрочем, бульвар стал для него родным — почти что вторым
двором — гораздо раньше:
«..Мы жили рядом, на улице Советской, ходили туда каждый вечер в кинотеатр, я его помню прекрасно. Потом там был тир. Я туда ходил
и скоро стал обладателем всех возможных удостоверений, тогда это
были не дипломы. И получал все призы, которые только можно было. Была там бильярдная — в неё я не ходил, сразу говорю. Хотя знал,
что она там есть», — рассказывает Алексей Григорьев.
Танцплощадка находилась метра на полтора ниже уровня бульвара,
чем и заслужила себе название «яма».
По словам Алексея Григорьева, три раза в неделю — в среду, субботу и воскресенье — она собирала от полутора до двух тысяч человек за вечер.
«„Яма” считалась матросской дискотекой, а „Ивушка” — гражданской. Матросов очень много было у нас. Они платили за вход по 10 копеек, девушки — бесплатно, а со всех остальных брали 50 копеек», — вспоминает Алексей. То, что молодым, не служившим в армии парням нужно было иметь много мужества или друга-матроса, чтобы прийти
«на яму», он полностью отвергает.
«Ничего подобного, приходили все, просто это была матросская дискотека, для матросов. Девушки шли туда в основном с ними знакомиться, и обыкновенному парню туда не было смысла идти, неинтересно. Но были "пацаны" с Красной горки и района вокзала.
Они, девушки и матросы — вот кто в основном „на яму” приходил.
Ещё курсанты немного», — уточняет Алексей.
Чтобы не допустить драк, прибегали к хитростям.
Впрочем, бульвар стал для него родным — почти что вторым
двором — гораздо раньше:
«..Мы жили рядом, на улице Советской, ходили туда каждый вечер в кинотеатр, я его помню прекрасно. Потом там был тир. Я туда ходил
и скоро стал обладателем всех возможных удостоверений, тогда это
были не дипломы. И получал все призы, которые только можно было. Была там бильярдная — в неё я не ходил, сразу говорю. Хотя знал,
что она там есть», — рассказывает Алексей Григорьев.
Танцплощадка находилась метра на полтора ниже уровня бульвара,
чем и заслужила себе название «яма».
По словам Алексея Григорьева, три раза в неделю — в среду, субботу и воскресенье — она собирала от полутора до двух тысяч человек за вечер.
«„Яма” считалась матросской дискотекой, а „Ивушка” — гражданской. Матросов очень много было у нас. Они платили за вход по 10 копеек, девушки — бесплатно, а со всех остальных брали 50 копеек», — вспоминает Алексей. То, что молодым, не служившим в армии парням нужно было иметь много мужества или друга-матроса, чтобы прийти
«на яму», он полностью отвергает.
«Ничего подобного, приходили все, просто это была матросская дискотека, для матросов. Девушки шли туда в основном с ними знакомиться, и обыкновенному парню туда не было смысла идти, неинтересно. Но были "пацаны" с Красной горки и района вокзала.
Они, девушки и матросы — вот кто в основном „на яму” приходил.
Ещё курсанты немного», — уточняет Алексей.
Чтобы не допустить драк, прибегали к хитростям.
«Мы контролировали ситуацию. К примеру, вижу, что «красногорские» ребята начинают кипятиться, назревает что-то - сразу ставлю две медленные подряд, и обстановка разряжается. Но эта мера была крайняя», - спустя годы раскрывает секреты ведущий дискотеки.
Когда у моряков не было увольнительной, «яма» собирала штатских в гораздо большем количестве, говорят севастопольцы постарше. Они вспоминают эту танцевальную площадку как место юношеской романтики и негласного противостояния парней в погонах и без. А вот ведущие дискотеки периодически оказывались в творческой оппозиции к властям.
«Помню, как приходила комиссия нас закрывать неоднократно — за то
что мы крутили не ту музыку и не тех исполнителей. А у нас такая линия была — в основном русскую музыку крутить, которую молодёжь слушает.
Но площадка-то была флотская, поэтому комиссия приходила постоянно, и нагоняй мы получали, конечно. Слово "дискотека", кстати, тоже
было запрещено», — улыбается Алексей Григорьев.
Ставить можно было только ту музыку, автор которой состоял в Союзе композиторов. «На яме» же звучала неразрешённая и даже запрещённая музыка: Лоза, например. Песня „Плот” считалась самой запрещённой песней. За неё можно было тогда огрести и попасть в чёрный список.
Ну, про „Машину времени” и „Крутится волчок” я даже не говорю,
это вообще было за гранью. У нас почти весь репертуар был из русской музыки. И народ о-го-го какие хороводы водил», — вспоминает
Алексей Григорьев.
Давно ушедшие в прошлое кассетные магнитофоны тогда были редкостью, и музыка шла с бобин - больших катушек с плёнкой. Отматывать бобины на нужную песню в полевых условиях было
очень трудно, но на этом колорит открытой танцевальной площадки
не заканчивался.
«Еще сверху на нас скорпионы сыпались - 2-3 за вечер точно падали
на аппаратуру», - не забыл Алексей.
В «яме» никогда не продавали алкоголь, говорит он. Это было гарантом
пусть не полной трезвости, но порядка на площадке.
«Все проблемы на дискотеках города начались, когда на там стали появляться бары. Дух дискотеки пропал. Пошли столики, пьянки… Молодёжь уже не приходила туда знакомиться, общаться, — не без
грусти делится Алексей. — Сейчас тяга идёт ко всему советскому
— может, стоит возвращаться и к танцплощадкам без баров?»
Предложение довольно утопическое в эпоху всеобщего поиска кайфа
и экстрима. Впрочем, в наше время знакомиться в реале и без допинга— это тоже экстрим, и, кто знает, может, «белые бескозырки» на
«трезвых дискотеках» однажды вернутся в Севастополь?
Когда у моряков не было увольнительной, «яма» собирала штатских в гораздо большем количестве, говорят севастопольцы постарше. Они вспоминают эту танцевальную площадку как место юношеской романтики и негласного противостояния парней в погонах и без. А вот ведущие дискотеки периодически оказывались в творческой оппозиции к властям.
«Помню, как приходила комиссия нас закрывать неоднократно — за то
что мы крутили не ту музыку и не тех исполнителей. А у нас такая линия была — в основном русскую музыку крутить, которую молодёжь слушает.
Но площадка-то была флотская, поэтому комиссия приходила постоянно, и нагоняй мы получали, конечно. Слово "дискотека", кстати, тоже
было запрещено», — улыбается Алексей Григорьев.
Ставить можно было только ту музыку, автор которой состоял в Союзе композиторов. «На яме» же звучала неразрешённая и даже запрещённая музыка: Лоза, например. Песня „Плот” считалась самой запрещённой песней. За неё можно было тогда огрести и попасть в чёрный список.
Ну, про „Машину времени” и „Крутится волчок” я даже не говорю,
это вообще было за гранью. У нас почти весь репертуар был из русской музыки. И народ о-го-го какие хороводы водил», — вспоминает
Алексей Григорьев.
Давно ушедшие в прошлое кассетные магнитофоны тогда были редкостью, и музыка шла с бобин - больших катушек с плёнкой. Отматывать бобины на нужную песню в полевых условиях было
очень трудно, но на этом колорит открытой танцевальной площадки
не заканчивался.
«Еще сверху на нас скорпионы сыпались - 2-3 за вечер точно падали
на аппаратуру», - не забыл Алексей.
В «яме» никогда не продавали алкоголь, говорит он. Это было гарантом
пусть не полной трезвости, но порядка на площадке.
«Все проблемы на дискотеках города начались, когда на там стали появляться бары. Дух дискотеки пропал. Пошли столики, пьянки… Молодёжь уже не приходила туда знакомиться, общаться, — не без
грусти делится Алексей. — Сейчас тяга идёт ко всему советскому
— может, стоит возвращаться и к танцплощадкам без баров?»
Предложение довольно утопическое в эпоху всеобщего поиска кайфа
и экстрима. Впрочем, в наше время знакомиться в реале и без допинга— это тоже экстрим, и, кто знает, может, «белые бескозырки» на
«трезвых дискотеках» однажды вернутся в Севастополь?
Следующая публикация
Комментарии 2