Предыдущая публикация
Продолжение темы «Двустороннее зеркало
Часть 2
Кристина МАРАНЧИ
Йозеф Стржиговский.Австрия и Армения»
Исторический контекст интереса Стржиговского к Армении до сих пор остается неизученным.
Теперь мы обратимся непосредственно к этой теме. Вначале исследуем его решение отделить армянскую архитектуру от архитектуры соседней Грузии. Затем сравним политическую ситуацию того времени в Австрии и Армении – роль этого фактора в привлечении внимания Стржиговского к теме. Можно сказать, что в средневековой и современной Армении Стржиговский видел отражение ситуации в Австрии своего времени.
Грузия versus Армения
Сходство армянской и грузинской архитектур привело к ряду научных гипотез об их взаимоотношениях. В европейской науке XIX века эти две традиции не разграничивались и считались закавказской ветвью византийской архитектуры (крайне характерная для европейской науки терминология, когда история и культура Армении, развивавшиеся на обширной территории Армянского Нагорья, сводятся к Южному Кавказу/Закавказью. – Прим. ред.).
Почему же Стржиговский рассматривал их по отдельности? В начале Die Baukunst Стржиговский подчеркивает необходимость строгого разделения между армянским и грузинским искусством, хотя они тесно связаны и разделить их часто не так просто.
Стржиговский приводит две причины своего подхода. Первое – близость к культурным центрам. Хотя есть множество свидетельств тесных контактов между Грузией и Византией, в особенности по линии общего для них халкедонского исповедания, при оценке творческих возможностей страны Стржиговский подчеркивает ее изолированное географическое положение.
Так, по его мнению, расположение к северу от Армении препятствовало влиянию на Грузию «трех сил» – Византии, Персии и, вероятно, Сирии. В нетипичном для себя традиционном духе Стржиговский утверждает, что Армения играла более важную роль благодаря ее контактам с главными культурными центрами (в особенности, как можно предположить, с Персией).
Поскольку Грузия, продолжает Стржиговский, не смогла создать свои собственные художественные формы, ей пришлось опираться в творческом вдохновении на Армению. Для иллюстрации творческого бессилия грузин Стржиговский указывает на аналогию с изобретением алфавита.
«Как создатель армянского алфавита создал его и для грузин, точно так же активный обмен имел место в сфере искусства форм. Лучше видеть здесь не соперничество, но два отдельных, близких друг к другу потока».
Если следовать смыслу первой фразы, активный обмен имел преобладающую направленность от Армении к Грузии. Убеждение Стржиговского в армянском, более позднем происхождении грузинского алфавита разделяли и разделяют многие ученые прошлого и настоящего.
Эту теорию подтверждает «Житие Маштоца» – ранний источник V века. Однако споры по хронологии создания двух алфавитов продолжаются, главным образом между армянскими и грузинскими учеными. Для нас важно то, что Стржиговский использовал взаимоотношение между алфавитами в качестве аналогии. На всем протяжении своей научной карьеры он доказывал, что история искусств – самостоятельная научная дисциплина, но здесь, как и в других случаях, он демонстрирует, до какой степени филологические исследования повлияли на его работу.
Одна из важных причин решения Стржиговского сконцентрироваться на Армении – его выход на контакт с армянскими историками искусств. На рубеже веков ряд раскопок был посвящен именно армянским памятникам, особенно выделялись раскопки в Ани под руководством Николая Марра и раскопки в Звартноце под руководством Хачика Дадяна и Месропа Тер-Мовсесяна.
Торос Тораманян опубликовал первые систематические исследования главных церквей Армении и обмерил почти все церковные сооружения, также сосредоточившись исключительно на армянских архитектурных памятниках, а не на всем кавказском регионе в целом.
Эти ученые должны были сыграть важную роль в решении Стржиговского выделить Армению. В своем Die Baukunst он утверждает, что его убежденность в различии между армянской и грузинской архитектурами укрепилась во время поездки в Армению в 1889 году.
Стржиговский не уточняет причину – возможно, ею были не сами памятники архитектуры. В конце концов, путешествие Стржиговского 1889 года было посвящено манускрипту, хранящемуся в Эчмиадзине – он не посетил почти ни одного памятника средневековой архитектуры Грузии или Армении.
Однако он встретился с несколькими армянскими учеными. «Я рад был видеть, – пишет он, – что армяне сами предприняли исследование этих памятников». Вероятно, упомянутые ученые повлияли на его решение сосредоточиться на Армении. Безусловно, политическая и расовая мысль того времени также сыграла важную роль в решении Стржиговского разделить две нации и рассматривать Армению отдельно.
Прилив национализма коснулся множества тогдашних исследований, предписывая во многих случаях простое уравнение: одна нация – одна традиция. Работа Эмиля Мале (Emile Male) и Джованни Ривойра (Giovanni Rivoira) демонстрирует анахронистический акцент на национальных границах в определении средневековых художественных стилей.
Описание многонационального феномена Закавказья могло войти в противоречие с преобладающей научной мыслью. (Здесь мы опять сталкиваемся с концепцией, ограничивающей Армению и армянскую культуру узкими рамками Закавказья/Южного Кавказа, где памятники этой культуры были изучены гораздо лучше, чем на остальной территории Армянского Нагорья. – Прим. ред.)
Расовая теория также служила мотивирующим фактором. Существенное различие между двумя нациями состоит в том, что армяне – индоевропейцы или арийцы, в то время как грузины относятся к кавказской расе.
С учетом важного значения, придаваемого Стржиговским арийской расе, грузины, как не-арийцы, автоматически должны были оказаться на более низшей ступени, это отношение, вероятно, определило его оценку их художественных форм и творческой силы.
Расовое различие не только сделало грузин отличными от армян и поставило в подчиненное положение, но также сделало их чуждыми Ирану, который, согласно Стржиговскому, был колыбелью восточно-арийских форм.
Неарийский статус Грузии также объясняет, почему Стржиговский оценивает эту нацию как проводника в распространении армянских форм. Для него сходство в архитектуре обеих стран иллюстрирует превосходство высшей, арийской, расы над более низкой, кавказской.
Продолжение следует.....
«Анив», N4 (13), 2007
Следующая публикация
Нет комментариев