Глава 13
Надо рассказать, и будь что будет. Муж примет все как есть, раз уж так получилось, или… Лучше не думать! Но так хотя бы появится определенность, быть им вместе или нет.
В любом случае у нее останется ребенок. Ольга была готова воспитывать малыша сама. Поймав себя на этой мысли, женщина разозлилась. Плохо дело. В браке оба полагаются друг на друга и доверяют, как самому себе. Разве не в этом смысл союза?
Значит, в глубине души она не доверяла мужу.
Она была готова к расставанию.
Ольга слишком привыкла быть одна.
Все это родом из детства. Приучив себя к мысли, что можно рассчитывать только на себя, она воздвигла стену между собой и другими людьми. Сильная женщина — это не комплимент, а диагноз, сопровождающийся добровольным или вынужденным одиночеством.
Может быть, поэтому она особо не переживала и не страдала, когда ее бросил Рудницкий. Подсознательно она была к этому готова. Наверное, он потому ее и бросил, что она отказывалась идти на сближение.
Но с Зиминым все иначе...ЕщёГлава 13
Надо рассказать, и будь что будет. Муж примет все как есть, раз уж так получилось, или… Лучше не думать! Но так хотя бы появится определенность, быть им вместе или нет.
В любом случае у нее останется ребенок. Ольга была готова воспитывать малыша сама. Поймав себя на этой мысли, женщина разозлилась. Плохо дело. В браке оба полагаются друг на друга и доверяют, как самому себе. Разве не в этом смысл союза?
Значит, в глубине души она не доверяла мужу.
Она была готова к расставанию.
Ольга слишком привыкла быть одна.
Все это родом из детства. Приучив себя к мысли, что можно рассчитывать только на себя, она воздвигла стену между собой и другими людьми. Сильная женщина — это не комплимент, а диагноз, сопровождающийся добровольным или вынужденным одиночеством.
Может быть, поэтому она особо не переживала и не страдала, когда ее бросил Рудницкий. Подсознательно она была к этому готова. Наверное, он потому ее и бросил, что она отказывалась идти на сближение.
Но с Зиминым все иначе. От одной мысли потерять его внутри все болит.
— Надь, расскажу. Но сначала к доктору. А вдруг ложная тревога? — сказала Ольга, выискивая уважительную причину для отсрочки.
— Ты, как страус, прячешь голову в песок.
— Да скажу я! Там срок определят, и тогда сомнений нет. Мне та справка в ЗАГС покоя не дает. Он ее видел. Как ты себе это представляешь? Я заявляю, что бесплодна, уверяю, что справка «липовая» и можно не предохраняться. А потом я вдруг оказываюсь беременной.
— А… вот в чем все дело, — сообразила подруга. — Действительно. Боишься, он не то подумает?
— Боюсь.
Она боялась, что ее оскорбят недоверием. Хотя сама понимала, что тоже не верит мужу до конца. Оба хороши! «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги». Одной постелью отношения не исчерпываются.
— Гинеколог все равно укажет срок больше, — развеселилась Надежда. — У тебя же плюс одна-две недели на электронном тесте, так что поставит срок три-четыре недели. На УЗИ вряд ли что-то существенно изменится в меньшую сторону. И потом ближе к родам такая: вы перехаживаете, давайте стимулировать.
— Ой.
— Ай, — передразнила подруга. — Ты просто тянешь время. Короче, скрывай не скрывай, все равно после родов будет сразу ясно, чья масть. Анализ ДНК не понадобится. Лучше расскажи сейчас.
— Хорошо. Схожу к доктору и расскажу.
* * *
Ольга приняла душ. Снова и снова она искала в себе изменения. Соски стали непривычно чувствительными, не дотронуться. И вообще ее женская чувственность с каждым днем проявлялась все сильнее. Интересно, так и должно быть?
Хм… Зимина бы сюда. Она бы его… А, впрочем, нет. Не она, а он ее…
— Слав.
Женщина коснулась рукой губ, предвосхищая поцелуй, и представила, что муж рядом. Даже от одной мысли внутри все трепещет. Разительный контраст со вчерашним поцелуем, вырванным силой. У Ольги словно все настроено только на одного мужчину и откликается только на него.
— Слав…
«Сразу ясно, чья масть», — зазвучало в ушах.
Понимаешь, что это твой мужчина, когда хочется от него детей. Пожалуй, это самый главный признак. Если этого нет, все обман.
Она провела руками по бедрам и еще плоскому животу. Наверное, надо будет втирать в кожу масло, чтобы не было растяжек. В баню теперь нельзя. Загорать тоже крайне нежелательно. Хорошо, что все случилось осенью.
Так подсчитаем… Ох! Значит, ожидать пополнения в конце мая — начале июня. Это если ничего не случится, и все будет в срок.
Сверху лилась вода, а она стояла и пораженно думала об этом. К лету у нее будет свой собственный маленький человечек, которого она будет любить девять месяцев «до» и всю оставшуюся жизнь. Продолжение ее и Зимина. Она приложит его — или ее? — к груди, потом будет кормить с ложечки, менять подгузники, играть, укачивать перед сном, пеленать, учить ходить и говорить, читать сказки, водить в зоопарк… Потом садик, школа, университет и… Внуки, да? Все идет по кругу.
До этого ее словно исключили из этого вечного круговорота жизни.
Теперь все возвращалось на свои места.
* * *
Ольга готовила завтрак и размышляла, что потребуется для ребенка. Надо, наверное, составить список. С другой стороны, плохая примета — покупать все заранее.
Придется менять привычки. Отныне утренний кофе и хорошее сухое вино, которое она могла себе позволить пару раз в неделю, под запретом. Надо вовремя ложиться и вставать. И вообще больше слушать себя. Наверное, дневная сонливость, которая ее обуяла — не что иное, как последствия беременности. Организм перестраивается и приспосабливается к новому для себя состоянию. Устроить себе, что ли, законный «тихий час»?
— Доброе утро, — услышала она голос мужа и отвернулась от плиты.
— Вуф-вуф! — добавил серьезный пекинес, который вошел следом.
— Доброе, — улыбнулась она.
Правда доброе. Чудеса все-таки случаются.
Ольга убавила нагрев, подошла к Мирославу и поцеловала его в колючую щеку. В губы тоже, хотя он почему-то поморщился и хотел уклониться. Не в настроении? Она его разбудила, да? Стоит, пристально смотрит, а потом прижимает ...Ещё* * *
Ольга готовила завтрак и размышляла, что потребуется для ребенка. Надо, наверное, составить список. С другой стороны, плохая примета — покупать все заранее.
Придется менять привычки. Отныне утренний кофе и хорошее сухое вино, которое она могла себе позволить пару раз в неделю, под запретом. Надо вовремя ложиться и вставать. И вообще больше слушать себя. Наверное, дневная сонливость, которая ее обуяла — не что иное, как последствия беременности. Организм перестраивается и приспосабливается к новому для себя состоянию. Устроить себе, что ли, законный «тихий час»?
— Доброе утро, — услышала она голос мужа и отвернулась от плиты.
— Вуф-вуф! — добавил серьезный пекинес, который вошел следом.
— Доброе, — улыбнулась она.
Правда доброе. Чудеса все-таки случаются.
Ольга убавила нагрев, подошла к Мирославу и поцеловала его в колючую щеку. В губы тоже, хотя он почему-то поморщился и хотел уклониться. Не в настроении? Она его разбудила, да? Стоит, пристально смотрит, а потом прижимает к себе так крепко, что невозможно дышать.
Время замирает на один бесконечный миг и снова пускается вскачь.
Отпустил, и сразу кольнуло разочарование. Неохота расставаться.
— Слав, ты чего встал в такую рань?
— Едой пахнет, — ответил он.
Ольга вдруг подумала, что сегодня двадцатый день с их знакомства. Маленький юбилей, и даже есть, что отпраздновать.
— Сейчас все будет, — сказала она. — Минуточку.
Она снова начала возиться у плиты. Мирослав вдруг подошел, обнял сзади и так стоял, пока она мешала лопаткой омлет с грибами.
— Что? — спросила она.
— Двадцать дней, — сказал он, прочитав ее мысли. — Полет нормальный.
Ольга не видела, но всем телом ощущала его обволакивающее тепло.
— Да-а… — протянула она. — Как быстро время пролетело! Не верится. Слав, пусти. Кормить вас буду. Надо еще собаке еды насыпать.
Каждый из них имел в виду что-то свое.
* * *
У дома по-прежнему дежурили репортеры, которые не думали успокаиваться. Все это сильно напоминало преследование. Ольга некстати вспомнила трагическую историю леди Ди. Хорошо, что у Зимина есть охрана, которая защищает от таких настойчивых папарацци.
— Кстати, так и не спросил, как прошел первый рабочий день, — сказал муж.
— Нормально, — ответила она. — Договорились на полставки. Введу в курс дел преемника и все. Месяц стажировки с возможным продлением.
— Преемника? — уловил он нюанс и покосился на нее, поворачивая на трассу. — Это мужчина?
— Да.
Ольга напряглась, ожидая дальнейших расспросов, но их не последовало. Да, не ревнив. Какое счастье! Может, все еще обойдется, если она расскажет про Ибрагимова. Или нет, не стоит.
«Не буди лихо, пока спит тихо».
— Сейчас довезу, потом днем подъехать? Или сама справишься у Багратуни?
— Сама.
— А потом?
— Потом йога. Давай встретимся в спортклубе? — предложила она. — Заберешь меня оттуда.
— Хорошо.
Она углубилась в свой смартфон. Набрав адрес спортклуба, Ольга нашла в расписании «йогу для беременных». Время подходящее. Ровно через два часа после обеда у армянских родственников. Будет повод долго не засиживаться в гостях.
* * *
— Максим! — окликнула она на проходной. — Ты сегодня позже.
Латышев обернулся и подошел ближе. Он еще не прошел рамку металлодетектора. На лацкане пиджака красовался бейджик с временным пропуском. Ему пока не успели сделать постоянный. Ольге, кстати, тоже — взамен изъятого. Пришлось ждать, пока найдут ее в списке и выдадут пропуск вместе с удостоверением.
— Оля, привет, — взял он ее за руку.
Женщина осторожно выпростала ладонь, и он понял, что это лишнее.
— Извини, — сказал он.
— Ничего. Ваня, все, — обратилась она к телохранителю. — До обеда меня не ждите.
— Хорошо, Ольга Борисовна, — кивнул Брилев и отошел.
Он мысленно срисовал коллегу хозяйки. Как-то слишком фамильярно вел себя этот красавчик. Такие нравятся женщинам. «Умница, интеллигент, отличник по жизни», — казалось, было написано у него на лице. Любимец публики. Душа компании. Репортер? Для работы на телевидении такая внешность вполне годилась.
Они знакомы, причем давно, пришел к выводу телохранитель. Надо понаблюдать.
Брилев уделял внимание всему, что так или иначе касалось вверенного ему объекта.
* * *
Ольга последовательно созвонилась со всеми филиалами и партнерами, составила расписание визитов и на этом успокоилась. Стали пить кофе.
Николаев зазвал их к себе в свой просторный, обставленный темной мебелью кабинет. Секретарша принесла кофе. Ольга сделала глоточек ароматной и черной, как грех, субстанции, спохватилась и попросила чаю.
— Что-то не так? — нахмурился дир...Ещё— Извини, — сказал он.
— Ничего. Ваня, все, — обратилась она к телохранителю. — До обеда меня не ждите.
— Хорошо, Ольга Борисовна, — кивнул Брилев и отошел.
Он мысленно срисовал коллегу хозяйки. Как-то слишком фамильярно вел себя этот красавчик. Такие нравятся женщинам. «Умница, интеллигент, отличник по жизни», — казалось, было написано у него на лице. Любимец публики. Душа компании. Репортер? Для работы на телевидении такая внешность вполне годилась.
Они знакомы, причем давно, пришел к выводу телохранитель. Надо понаблюдать.
Брилев уделял внимание всему, что так или иначе касалось вверенного ему объекта.
* * *
Ольга последовательно созвонилась со всеми филиалами и партнерами, составила расписание визитов и на этом успокоилась. Стали пить кофе.
Николаев зазвал их к себе в свой просторный, обставленный темной мебелью кабинет. Секретарша принесла кофе. Ольга сделала глоточек ароматной и черной, как грех, субстанции, спохватилась и попросила чаю.
— Что-то не так? — нахмурился директор.
— Мне нельзя, — машинально ответила женщина и осеклась.
Все, поздно. Слово не воробей.
— Вас можно поздравить? — вдруг улыбнулся седовласый мужчина и перевел взгляд на ее талию.
— Да, — сухо сказала она.
Ну, вот. Кто угодно знает — подруга, начальство, даже бывший. Но не муж. Стало как-то особенно горько от этого факта.
— Ну как вам вместе работается? — переключил свое внимание начальник на нового сотрудника. — Знаю, вы учились вместе.
— Благодарю вас, — улыбнулся пресс-секретарь. — Ольга Борисовна потихоньку знакомит меня с документами. С завтрашнего дня мы планируем посещать филиалы и знакомиться с клиентами на местах.
— Отлично! Пишите заявку на служебный автомобиль, я завизирую.
Сергей Васильевич не страдал излишней тягой к бюрократизму и не любил затягивать с организационными вопросами.
Заполнили бумаги на Латышева. Ольга не хотела вести машину. Конечно, беременность вождению не помеха, однако сидеть в вынужденной позе, все время жать на педаль газа и крутить руль без гидравлики она не желала.
Хватит с нее быть сильной женщиной. Наигралась. Пусть мальчики поработают. Отныне она просто пассажир.
* * *
Когда они спускались на лифте, зазвонил Ольгин смартфон. Номер был незнакомый. Она опять напряглась. Вдруг Изабелла?
— Что-то не так? — спросил Максим.
Они переглянулись: женщина затравленно, а мужчина настороженно.
— Ничего, — ответила она.
— Ответишь за звонок?
— Сейчас. Алло?
— Это Ольга Борисовна? — раздался в трубке мужской голос.
— Да. Кто это? Откуда у вас мой номер?
В миру она пользовалась корпоративной сим-картой. Настоящий номер, на который пришелся звонок, знали не все. Только самые близкие.
— У меня запись вашего поцелуя на балконе, — сказал незнакомец. — Нам надо встретиться. Ваш муж получит фото и видео, если вы откажетесь.
— Что?!
Мужчина отключился, не дожидаясь ее ответа. Коротко пиликнула входящая ЭсЭмЭска. Ольга открыла и увидела там назначенное место и время, а также сумму с пятью нулями. Не уточнялось, правда, в рублях или условных единицах. Безумие!
— Что? — спросил Макс, увидев, как она сначала покраснела от возмущения, а потом резко побледнела от страха.
Он попытался взглянуть на экран.
— Максим! Кажется, меня шантажируют.
* * *
Иван Васильевич Грозный ждал свою очередную «клиентку», как он называл дамочек из высшего общества, которые попались к нему на крючок.
Вероятно, отец Вани был большим шутником, раз назвал так сына, но он уже этого не узнает. Тот умер, когда сыну исполнился от силы год. Мать беспробудно пила, и мальчик рос, как сорная трава. В результате вырос озлобленный на весь мир парень. Ни с кем особо не дружил, в учебе ничем выдающимся не отличался, безумно боялся армии, но никуда не хотел поступать.
Жизнь несправедлива.
«Почему у кого-то все, а у меня ничего?» — снова и снова задавал он себе вопрос.
Завидуя более удачливым одноклассникам, он делал мелкие пакости, но это не приносило удовлетворения. Ведь что бы ни случилось с ними, Ване лучше от этого не станет. Он так и останется неудачником со смешным именем.
Однажды ему захотелось сделать больно кому-то из тех, кто над ним издевался. Подвернулся удачный случай. Перед самым выпускным во время похода он застал парочку в камышах у озера. Ненавистная одноклассница Ниночка, которая безжалостно и жестоко его третировала, унижая перед друзьями, была как кошка влюблена в старосту параллельного класса.
Но у Ниночки был очень строгий отец, который считал, что девушка до сих пор невинна. Еще у Ниночки была строгая и забитая религиозная мать и недалекий брат с пудовыми кулаками. Ниночка очень, очень боялась своего отца и брата. Иначе как объяснить, что она отвалила бешеную сумму денег, сдав в ломбард дореволюционную золотую брошь своей бабушки?
Издеваться н...Ещё«Почему у кого-то все, а у меня ничего?» — снова и снова задавал он себе вопрос.
Завидуя более удачливым одноклассникам, он делал мелкие пакости, но это не приносило удовлетворения. Ведь что бы ни случилось с ними, Ване лучше от этого не станет. Он так и останется неудачником со смешным именем.
Однажды ему захотелось сделать больно кому-то из тех, кто над ним издевался. Подвернулся удачный случай. Перед самым выпускным во время похода он застал парочку в камышах у озера. Ненавистная одноклассница Ниночка, которая безжалостно и жестоко его третировала, унижая перед друзьями, была как кошка влюблена в старосту параллельного класса.
Но у Ниночки был очень строгий отец, который считал, что девушка до сих пор невинна. Еще у Ниночки была строгая и забитая религиозная мать и недалекий брат с пудовыми кулаками. Ниночка очень, очень боялась своего отца и брата. Иначе как объяснить, что она отвалила бешеную сумму денег, сдав в ломбард дореволюционную золотую брошь своей бабушки?
Издеваться над парнем девушка перестала. Однако этого было мало. Юный шантажист вошел во вкус. Он продолжал как стервятник кружить над парочкой, пытаясь понять, что еще может получить. Возлюбленный Ниночки, Игорь, украл музыкальный центр из актового зала школы. Свидетелем разговора, где вор обсуждал это с приятелями, стал Ваня. Он знал, что к Игорю бесполезно подходить. Чутье подсказывало, что его пошлют лесом или изобьют до бессознания, чтобы заткнуть рот.
И тогда Ваня снова вспомнил про Ниночку. Она ведь так любит своего парня. Сказав, что знает место, где одноклассник прячет украденное, Ваня пригрозил позвонить в милицию. Девушка была в ужасе. Перепрятать добычу ее приятель не успевал. Она на коленях умоляла не трогать своего приятеля.
Это был триумф!
Сначала шантажист хотел потребовать денег, но вдруг на него что-то нашло. Что-то темное и страшное, недоброе, звериное. Позже он понял, что это было возбуждение от осознания собственной власти над другим человеком.
Ниночка так сладко стонала под ним. И пусть эти стоны были от боли, а не от удовольствия (слишком уж груб и неуклюж был партнер) ему было все равно. Обмен состоялся. Он промолчал, как и обещал. Судьба музыкального центра осталась неизвестной. Ниночка тоже промолчала. Не могла же она рассказать возлюбленному, что выкупила своим телом его свободу? Он бы тогда непременно ее бросил, ведь она ему изменила и посмела лечь под «этого лоха».
Так началась карьера шантажиста Ивана Васильевича Грозного.
Он вдохновлялся детективными романами и самозабвенно врал. Бывал не раз бит, но мстил, разглашая все секреты. Люди думали, что он имеет сообщников, которые непременно обнародуют информацию, если с шантажистом что-то случится. Иногда он сочинял, будто просто посредник, а настоящий шантажист где-то там, безликий, безжалостный и ненасытный…
От армии его отмазал отец еще одного одноклассника, который работал в военкомате. Ценой свободы от службы и «военного билета» стало молчание о гомосексуальной связи сынка. Мужик вначале попытался ерепениться, но Ванечка пригрозил, что узнает его начальство. Придется забыть о работе в призывной комиссии. Хлебное место! Да еще и позор, что все узнают о «голубизне» единственного сына. Как же было приятно смотреть на солидного, взрослого мужика, который сразу сдулся от осознания собственной беспомощности.
Поступить в вуз помогла мать старшеклассницы, которая тайком сделала аборт. Никто в школе — ни учителя, ни одноклассники — не знал, что случилось. И не узнали. Шантажист свое слово держал. Зато он теперь учился на первом курсе экономического. Молодой человек понимал, как важно уметь считать деньги.
Дальше он только и делал, что занимался куплей-продажей чужих секретов. Кому-то платил за сплетни, с других требовал за молчание. Кто бы мог поверить, что худенький невзрачный паренек — настоящий паук, который опутал своей сетью институт и держал в страхе уйму народа!
Ведь каждому есть что скрывать.
* * *
— Так, не паникуй, — сказал Максим, когда они с Ольгой вернулись в кабинет. — Расскажи все подробно.
Она рассказала, что случилось на приеме в «Глобал групп». По мере повествования Латышев выглядел все более удивленным.
— Ну, ты без приключений не можешь! — воскликнул он. — Говоришь, пнула?
— Да.
— А камера видеонаблюдения на балконе есть?
— О! Точно.
Как же она об этом не подумала? Наверное, слишком сильно запаниковала для того, чтобы здраво мыслить. Решение было на поверхности.
— Сделаем запрос? — предложил он.
— По официальной линии потребуется несколько дней, — ответила она. — Пока два охранных предприятия все утрясут и согласуют…
— Сделай от своего имени, как частное ...ЕщёДальше он только и делал, что занимался куплей-продажей чужих секретов. Кому-то платил за сплетни, с других требовал за молчание. Кто бы мог поверить, что худенький невзрачный паренек — настоящий паук, который опутал своей сетью институт и держал в страхе уйму народа!
Ведь каждому есть что скрывать.
* * *
— Так, не паникуй, — сказал Максим, когда они с Ольгой вернулись в кабинет. — Расскажи все подробно.
Она рассказала, что случилось на приеме в «Глобал групп». По мере повествования Латышев выглядел все более удивленным.
— Ну, ты без приключений не можешь! — воскликнул он. — Говоришь, пнула?
— Да.
— А камера видеонаблюдения на балконе есть?
— О! Точно.
Как же она об этом не подумала? Наверное, слишком сильно запаниковала для того, чтобы здраво мыслить. Решение было на поверхности.
— Сделаем запрос? — предложил он.
— По официальной линии потребуется несколько дней, — ответила она. — Пока два охранных предприятия все утрясут и согласуют…
— Сделай от своего имени, как частное лицо.
Ольга залпом выпила стакан воды, который налил ей из кулера Макс. Она запросит, но тогда муж может узнать. А, плевать! Ссора деловых партнеров — не та цена, которая стоит репутации. Пусть посмотрит интересное кино, если захочет.
«Жена цезаря вне подозрений».
Отличие только в том, что она правда ни в чем не виновата. Однако был технический нюанс, в который все упиралось.
— Максим, ты не понимаешь. Все зависит от того, с какой периодичностью по внутреннему регламенту происходит выемка жесткого диска с записями и сколько все это хранится. Шантажист ждет меня сразу после обеда.
— В таком случае нам надо поторопиться.
* * *
К счастью, они успели вовремя. Ольга была в списках ВИП-гостей, так что запись выдали без проволочек. Только начальник охраны делового центра и сотрудник службы безопасности «Глобал групп» сунули любопытный нос.
— Как говорил папаша Мюллер, что знают двое — знает и свинья, — сказал Латышев, когда они выходили из здания с записанным диском. — Не переживай. Ты ничего плохого не сделала.
— Поздно волноваться, — вздохнула она и провела рукой по волосам в тщетной попытке их пригладить. — И вообще мне нельзя сейчас волноваться.
Мужчина странно на нее посмотрел.
— Скажи, он того стоит? — осторожно спросил он.
— Не знаю.
Она хотела сказать «да», но не смогла соврать Максу. Они никогда друг другу не лгали, ничего не скрывали друг от друга и были предельно откровенны. У них были отношения, проверенные временем. Пусть не бешеная страсть и не любовь, но крепкая дружба, а это дорогого стоит.
Ольга хотела добавить, что любит мужа, но не стала. Просто подумала, какое это нелогичное чувство. Можно, оказывается, любить того, кого почти не знаешь. Говорить бывшему парню о нынешнем — не очень хорошая идея.
— Макс, поехали уже. Надо увидеться с шантажистом.
«Получи, фашист, гранату».
У того человека, судя по всему, есть только часть записи с поцелуем, но без бурного финала, стоившего олигарху хромой ноги. Не за что платить. Ольге было любопытно, кто же там стоял в дверях. Она слышала тогда, как хлопнула дверь, но от волнения не придала значения. Значит, все это время шантажист был там.
Придется ему остаться без зарплаты.
* * *
Брилев насторожился еще больше, когда хозяйка с сослуживцем поехала в «Москва-сити», к тому зданию, где вчера был прием.
Более того. Ольга Борисовна, нарушая регламент, села в машину вместе с этим типом. Телохранитель по жестам и взглядам еще больше утвердился в мысли, что эти двое давно друг друга знают, причем они не просто друзья, а нечто большее.
Это не стыковалось с характером хозяйки.
Странно. Что происходит?
Пара вернулась обратно спустя сорок минут. Оба были довольны. Хозяйка скомандовала сборы. Поехали в «Гудман» на Пресненской, это было совсем рядом.
Иван Брилев все меньше понимал, что происходит, и нервничал.
В работе телохранителя не должно быть неожиданностей. За исключением покушения, которые нельзя предугадать, но можно предотвратить, все должно быть предельно ясно и прозрачно.
* * *
— Макс, а что ты уволился? — все-таки спросила она по пути.
— Давно выживали. А тут еще велели сделать сюжет о тебе. Знали, что мы с тобой знакомы.
— Что?! — вскинулась она.
— Спокойнее.
— Значит, ты уволился из-за меня, — помолчав, резюмировала она.
За окном мелькали высотные зеркальные здания, как будто они не в России, а где-то далеко за океаном. Бывший любовник, которого она бросила, вез ее, чтобы спасти ее брак. Он пожертвовал своей карьерой ради нее.
— Да не страдай ты так, — вдруг широко улыбнулся Латышев, разгадав ее мысли. — Я нашел вакансию раньше. Искал пути отступления. Просто это было последней каплей. И потом, Оль, мне было интересно, почему ты уволилась. Я… я хотел снова тебя увидеть.
Ей стало страшно.
— Там еще много неп...ЕщёИван Брилев все меньше понимал, что происходит, и нервничал.
В работе телохранителя не должно быть неожиданностей. За исключением покушения, которые нельзя предугадать, но можно предотвратить, все должно быть предельно ясно и прозрачно.
* * *
— Макс, а что ты уволился? — все-таки спросила она по пути.
— Давно выживали. А тут еще велели сделать сюжет о тебе. Знали, что мы с тобой знакомы.
— Что?! — вскинулась она.
— Спокойнее.
— Значит, ты уволился из-за меня, — помолчав, резюмировала она.
За окном мелькали высотные зеркальные здания, как будто они не в России, а где-то далеко за океаном. Бывший любовник, которого она бросила, вез ее, чтобы спасти ее брак. Он пожертвовал своей карьерой ради нее.
— Да не страдай ты так, — вдруг широко улыбнулся Латышев, разгадав ее мысли. — Я нашел вакансию раньше. Искал пути отступления. Просто это было последней каплей. И потом, Оль, мне было интересно, почему ты уволилась. Я… я хотел снова тебя увидеть.
Ей стало страшно.
— Там еще много неприятностей было, — продолжил он. — Пытались давить через мою мать.
— Как?
— Отрыли, кто мой отец. Хотели, чтобы я плясал под их дудку, делая заказные сюжеты на разные темы. Мне все равно, но маму это раздавит.
Ольга знала, как он любил, уважал, практически боготворил свою умную, стильную, красивую мать. Латышев не позволит, чтобы ее вываляли в грязи. Максим рассказывал ей, что его отцом был какой-то высокопоставленный чиновник советских времен.
— Но ты сорвался с крючка, — поняла она. — Ты ушел, значит, бесполезен. Скажи, мое дело как-то с этим связано?
Латышев не признавал манипуляции. Он кивнул, глядя на нее в зеркало.
— Я сказал, что выкуплю негативы и письма. Они напишут отказную. На этом все.
— Ого! А много хотят?
Латышев молча кивнул.
* * *
Хозяйка снова попросила телохранителей остаться снаружи.
Беспокойство нарастало. Что-то затевалось. Леткова и Латышев были на взводе.
Брилев не выдержал и доложил Крагину. Тот велел посмотреть, с кем назначена встреча, и сделать фото.
* * *
На юбилей «Глобал групп» шантажист попал отнюдь не случайно, хотя не должен был там находиться. У него был компромат на одного из мелких инвесторов, так что пригласительный билет легко нашелся.
Он часто так поступал, ибо попасть на такие мероприятия простым смертным было непросто. Ну, не в качестве же официанта это делать! Хотя как раз обслуживающий персонал люди склонны не замечать, считая за мебель. А ведь они все видят и слышат.
Первоначально Иван Васильевич хотел проследить за певицей Лилией Верховой, но его больше заинтересовала другая особа — супруга бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Зимина.
Риск, конечно, был большой. Но и прибыль наклевывалась нешуточная. Если найдется, чем прижать эту женщину, он сорвет куш.
Шанс представился быстро. Женщина удалилась на балкон. Вслед за ней последовал незнакомый шантажисту мужчина, и шантажист стал свидетелем страстного поцелуя. Он начал снимать на смартфон, жалея, что нельзя было пронести на прием камеру.
Тут его застал муж Летковой.
Все пропало! Шантаж сорвался. Муж все видел, увы.
Давненько Иван Васильевич так не обламывался. Хорошо, хоть ноги удалось унести! Он рванул в зал и спрятался за колонной. Любопытство вынудило шантажиста посмотреть, что стало с троицей. А ничего!
Муж явно разозлился, но не стал закатывать скандал. Значит, решил сделать вид, что ничего не происходит. Следовательно, ему предъявлять фотографии и видеозапись бесполезно. Да и не стоит, учитывая криминальное прошлое этого опасного на вид субъекта.
Появилась жена Зимина, до боли красивая, недоступная и оттого еще более ненавистная. Такие женщины ужасно раздражали шантажиста, напоминая о высокомерной, язвительной Ниночке из школы. Прошло много лет, а он не мог забыть ее издевок. Шантажист видел ее в каждой красивой женщине и старался сломать ее, побольнее задеть угрозами, выкачать побольше денег и слез. Только это согревало его существо.
Леткова быстрым шагом вышла в зал, опередив своего любовника, и пошла в туалет. Иван Васильевич понял, что она не видела мужа, который за ней следил. Значит, не все еще потеряно. Можно начать игру с ней. Но для начала позвонить еще одному должнику, чтобы через него узнать номер телефона новой жертвы.
* * *
В престижном ресторане в это время суток б...ЕщёМуж явно разозлился, но не стал закатывать скандал. Значит, решил сделать вид, что ничего не происходит. Следовательно, ему предъявлять фотографии и видеозапись бесполезно. Да и не стоит, учитывая криминальное прошлое этого опасного на вид субъекта.
Появилась жена Зимина, до боли красивая, недоступная и оттого еще более ненавистная. Такие женщины ужасно раздражали шантажиста, напоминая о высокомерной, язвительной Ниночке из школы. Прошло много лет, а он не мог забыть ее издевок. Шантажист видел ее в каждой красивой женщине и старался сломать ее, побольнее задеть угрозами, выкачать побольше денег и слез. Только это согревало его существо.
Леткова быстрым шагом вышла в зал, опередив своего любовника, и пошла в туалет. Иван Васильевич понял, что она не видела мужа, который за ней следил. Значит, не все еще потеряно. Можно начать игру с ней. Но для начала позвонить еще одному должнику, чтобы через него узнать номер телефона новой жертвы.
* * *
В престижном ресторане в это время суток было малолюдно.
— Леткова, — назвалась гостья. — Меня ждут. Накройте на двоих, — покосилась она на своего спутника.
Администратор зала распорядилась.
— Позвольте, я провожу вас, — добавила девушка.
За столиком, который был для них зарезервировал, ждал невзрачный мужчина лет тридцати пяти с продолговатым «лошадиным» лицом. Перед ним стояла тарелка с сочным поджаристым стейком. Он начал обедать, не дожидаясь приглашенных. Незнакомец даже не подумал встать, когда Ольга подошла ближе.
Шантажист довольно улыбнулся, завидев ее, однако улыбка тут же исчезла, когда он понял, что женщина пришла не одна.
Глава 14
— Кстати, — сказал вдруг Ольга и вытянула в сторону руку, останавливая на полпути Макса. — Он ведь стоял в дверях? Я слышала, как хлопнула дверь. Почему тогда камера в перечне одна?
На записи были только она с Ибрагимовым. Камера была установлена так, чтобы захватывать проход возле окна и ограждение, где обычно стояли люди, любуясь видами, открывающимися на город с высоты.
— Не знаю, надо было уточнить, — ответил Латышев. — Слушай, а он не мог прятаться на балконе?
— Вполне возможно. Там были какие-то кресла, кадки с цветами. Я могла не заметить.
Ольга решила, что место, где находился наблюдатель, не просматривалось, и там имелась «слепая зона». Это было странно. Прокол в работе! Например, безопасники из ЧОПа всегда старались, чтобы таких мест было как можно меньше.
— Давай закончим с этим и уточним, — предложил он.
— Ладно, потом. Идем.
Они подошли к столу. Шантажист и не подумал поприветствовать их. Ольга разозлилась.
— Это он? — властно спросила она, бегло скользну...ЕщёГлава 14
— Кстати, — сказал вдруг Ольга и вытянула в сторону руку, останавливая на полпути Макса. — Он ведь стоял в дверях? Я слышала, как хлопнула дверь. Почему тогда камера в перечне одна?
На записи были только она с Ибрагимовым. Камера была установлена так, чтобы захватывать проход возле окна и ограждение, где обычно стояли люди, любуясь видами, открывающимися на город с высоты.
— Не знаю, надо было уточнить, — ответил Латышев. — Слушай, а он не мог прятаться на балконе?
— Вполне возможно. Там были какие-то кресла, кадки с цветами. Я могла не заметить.
Ольга решила, что место, где находился наблюдатель, не просматривалось, и там имелась «слепая зона». Это было странно. Прокол в работе! Например, безопасники из ЧОПа всегда старались, чтобы таких мест было как можно меньше.
— Давай закончим с этим и уточним, — предложил он.
— Ладно, потом. Идем.
Они подошли к столу. Шантажист и не подумал поприветствовать их. Ольга разозлилась.
— Это он? — властно спросила она, бегло скользнув взглядом по шантажисту.
— Сейчас узнаем, — откликнулся Макс, подыграв ей.
Он тоже не стал здороваться первым. Латышев отодвинул стул и помог своей спутнице сесть. Женщина грациозно опустилась на стул и придвинула к себе меню. Она посмотрела на жемчужные часики на запястье. Время обеда. Страшно захотелось есть… чего-нибудь такого, этакого… Макс приземлился рядом.
— Что вы посоветуете? — спросила она у официантки, которая подошла к их столику, ожидая заказ.
— Могу рекомендовать филе миньон со слайсами из цуккини и моркови или стейк вагю со сливочным соусом и розовым перцем, — услышала она в ответ. — А на десерт мильфей со взбитыми сливками и ягодами или, если вы на диете, бланманже с малиной и шоколадом.
Вышколенный персонал. Везде бы так.
— Хорошо, вагю средней прожарки и бланманже. Зеленый чай сразу. Макс, а что будешь ты?
Он заказал рибай. Хороший мужской выбор — мясо на кости. Пока официантка не ушла, шантажист не решался перейти к делу, так что все сильнее злился. Ольга подозревала, для него было сюрпризом то, что она пришла не одна.
Так и есть. Шантажист не понимал, что происходит, но он наконец узнал, что можно размазать одним только взглядом.
Эти двое были выходцами из другого мира. Он, конечно, знал, что Леткова — дочь богатых родителей, и видел ее на светском рауте, но только сейчас понял, что дело не в деньгах. Такой надо родиться.
Сегодня она была в темно-синем костюме, немного смахивающем на форменный китель. В вырезе струилось белопенное кружево. Волосы собраны в узел. Макияж был сдержанным. Осанка — королевской, каждый жест — выверенным до мелочей.
Ее спутник не уступал ей. Он был похож на молодого успешного бизнесмена или политика. С таким же успехом он мог оказаться преуспевающим юристом. Он сначала так и подумал, а потом по их фамильярному общению решил, что это друзья.
Было в этих двоих что-то общее — порода, принадлежность к недосягаемой, высшей касте. Одно это сразу осадило шантажиста. Он насторожился, как дикий зверь. Шестое чувство сигнализировало об опасности.
— Вы получили мое сообщение? — осторожно спросил он.
— Сразу к делу, — улыбнулась женщина, но глаза ее остались холодными. — Отлично. Надеюсь, это не займет много времени. У меня назначена встреча через два часа.
Когда на тебя смотрят, как на холопа, невольно спускаешься с небес на грешную землю. Как был Иван Грозный парнем из мухосранска, так им и остался. Дорогой костюм и куча бабла ничего не меняли. Он сжался под взглядами этой парочки. Потом собрался с силами и перешел к делу.
— Вот запись с банкета «Глобал групп», — повернул он к ним свой смартфон, и замелькали кадры. — Счет я вам сообщу.
— Макс, ты слышал? — рассмеялась Ольга. — Какова наглость!
— И глупость, — соглашаясь, добавил друг.
Они даже не спросили, кто он такой и как его зовут, словно им это было неинтересно. И общались эти двое исключительно между собой.
— Смотри, какой ракурс, — обратила она внимание. — Снимали со стороны дверей. Значит, я была права. Странно, что у входа «слепая зона».
— Вряд ли. Возможно, камера находилась в зале.
— Ты прав.
Подошел официант и поставил на столик чай. Шантажисту пришлось проглотить возмущенные слова, застрявшие в горле. Аппетит пропал, и дорогой стейк уже не грел душу.
— Так что скажете? — выдавил он.
— Ничего, — усмехнулся спутник Летковой. — Будем обедать.
— Я отправлю эту запись в СМИ! — пригрозил Иван Васильевич, съезжая на привычную тему. — Ваши родственники узнают обо всем.
Женщина рассмеялась.
— Ох, Макс, — коснулась она уголка глаза, чтобы утереть слезы. — Цирк! Давно такого идиота не встречала.
— Ну, не всем же дано.
Принесли их заказ.
— Любезный, — посмотрела в глаза шантажисту Ольга. — Как вас там. Можете отправлять куда угодно. Только потом не жалуйтесь, когда те, кто купит запись, будут выпускать опровержение и отвечать в суде на иск. Вы бы не позорились, а досмотрели все до конца, раз уж у вас склонность к подглядыванию.
Она отрезала кусочек мяса. Японцы не подвели, говядина просто таяла во рту. Вот, и вкусы тоже меняются. Вместо рыбы безумно хочется мяса. С кровью.
...ЕщёПодошел официант и поставил на столик чай. Шантажисту пришлось проглотить возмущенные слова, застрявшие в горле. Аппетит пропал, и дорогой стейк уже не грел душу.
— Так что скажете? — выдавил он.
— Ничего, — усмехнулся спутник Летковой. — Будем обедать.
— Я отправлю эту запись в СМИ! — пригрозил Иван Васильевич, съезжая на привычную тему. — Ваши родственники узнают обо всем.
Женщина рассмеялась.
— Ох, Макс, — коснулась она уголка глаза, чтобы утереть слезы. — Цирк! Давно такого идиота не встречала.
— Ну, не всем же дано.
Принесли их заказ.
— Любезный, — посмотрела в глаза шантажисту Ольга. — Как вас там. Можете отправлять куда угодно. Только потом не жалуйтесь, когда те, кто купит запись, будут выпускать опровержение и отвечать в суде на иск. Вы бы не позорились, а досмотрели все до конца, раз уж у вас склонность к подглядыванию.
Она отрезала кусочек мяса. Японцы не подвели, говядина просто таяла во рту. Вот, и вкусы тоже меняются. Вместо рыбы безумно хочется мяса. С кровью.
Было что-то такое в ее взгляде, который она подняла от тарелки, что шантажисту стало не по себе. Вдоль хребта у него пробежал холодок.
— Вы еще пожалеете! — визгливо выдал Грозный, у которого сдали нервы.
Он достал из барсетки кошелек, бросил пару купюр на стол и пошел к выходу.
— Ну, вот… Наконец-то тишина.
Женщина отрезала еще кусочек, обмакнула в соус и, закрыв глаза от удовольствия, простонала:
— Ты просто обязан это попробовать.
— Оль, ты чего? — удивился Макс, сдвигая тарелки пересаживаясь на место, которое освободил шантажист. — Ты правда будешь тут обедать?
Он с самого начала посчитал это хитрым ходом, игрой, направленной на то, чтобы получить психологическое преимущество над противником, и просто подыграл.
— Конечно, — ответила она. — Мясо чудесное.
Ее ребенок получит все самое лучшее.
— Еще бы ему не быть чудесным за такую цену.
* * *
Напарник Брилева сделал пару снимков, попросившись за столик за спиной собеседников. Выпив чашку кофе, он дождался, пока незнакомый мужик с лошадиным лицом уйдет, и тоже ретировался, пока его не заметили.
Он последовал за этим человеком и записал номер его авто.
— Ну, что? — спросил Брилев, когда они встретились на выходе.
— Сейчас отправлю начальству, пусть пробьют по базе автоинстпекции, — ответил парень.
— А в целом что было?
— Просто обедали. Без эксцессов, тихо-мирно. Потом мужик вдруг вспылил и ушел не дожидаясь.
— Понятно.
* * *
Зимин тоже получил снимки и опознал на них того самого хорька, который снимал видео на приеме в «Глобал групп».
— Иван Васильевич Грозный, — удивленно хмыкнул он. — Бывает же такое!
Значит, Ольга поехала на встречу с шантажистом. Странно только, что она потом осталась обедать, словно ее совсем не мучила совесть. Зато шантажист вылетел, как наскипидаренный.
Мирослав решил, что жена отказалась платить. Она вела себя так, будто стыдиться нечего, или это была невероятная наглость и бравада с ее стороны.
— А кто с ней был? — уточнил Зимин у начальника службы безопасности. — Что за мужик?
На снимках был симпатичный мужчина лет тридцати пяти на вид.
— Сотрудник ЧОПа, которого взяли на работу вместо Ольги Борисовны.
— Ясно.
В натуре, ничего не ясно. Незнакомый мужик с какого-то … сопровождает его жену на встречу с шантажистом. А до этого, судя по передвижениям, в здание, где накануне проводила прием «Глобал групп».
— Наройте мне все про него, — велел Зимин. — Что они хотели в высотке?
— Уточняем.
* * *
Ольга с Максом разделились.
Его высадили у банка, где он должен был снять наличность для того, чтобы расплатиться за компромат.
— Охрана нужна? — спросила Ольга, прежде чем пересесть в машину охраны. — Сумма не маленькая.
— Все нормально, я нанял человека для сопровождения, скоро подъедет.
— Хочешь, подвезем?
— Ну, давай.
Это заняло еще полчаса. Деньги были заказаны заранее. Они дождались сопровождающего для Латышева, загрузились в авто и тронулись в ресторан неподалеку, где была заказана комната для переговоров.
— Справишься?
— Думаю, да.
Она ехала прочь и размышляла, кто же отец у Макса, и почему все так сложно.
Все имеют секреты. Одни не умеют их скрыть, а другие паразитируют на чужих тайнах и страхах.
* * *
Час спустя поступил новый отчет из службы безопасности. Про Максима Ивановича Латышева был куцый малоинформативный листочек. Не был, не имеет, не привлекался… Работал тележурналистом до прихода в ЧОП. Мать, в графе отец — прочерк.
Зимин уловил, что они с жено...Ещё* * *
Ольга с Максом разделились.
Его высадили у банка, где он должен был снять наличность для того, чтобы расплатиться за компромат.
— Охрана нужна? — спросила Ольга, прежде чем пересесть в машину охраны. — Сумма не маленькая.
— Все нормально, я нанял человека для сопровождения, скоро подъедет.
— Хочешь, подвезем?
— Ну, давай.
Это заняло еще полчаса. Деньги были заказаны заранее. Они дождались сопровождающего для Латышева, загрузились в авто и тронулись в ресторан неподалеку, где была заказана комната для переговоров.
— Справишься?
— Думаю, да.
Она ехала прочь и размышляла, кто же отец у Макса, и почему все так сложно.
Все имеют секреты. Одни не умеют их скрыть, а другие паразитируют на чужих тайнах и страхах.
* * *
Час спустя поступил новый отчет из службы безопасности. Про Максима Ивановича Латышева был куцый малоинформативный листочек. Не был, не имеет, не привлекался… Работал тележурналистом до прихода в ЧОП. Мать, в графе отец — прочерк.
Зимин уловил, что они с женой учились в одном учебном заведении, причем в те же годы. Хм… Значит, однокурсники. Старые друзья? Отчего тогда Ольга об этом не упомянула? Разве это такой большой секрет?
Оказывается, Ольга запросила записи с камер видеонаблюдения, и они с коллегой проехали за ними.
— Изъяли или просто скопировали? — спросил Мирослав.
— Скопировали. Изъятие только по решению суда или запросу правоохранительных органов, — пояснил начальник службы безопасности.
— Ясно.
Наверное, она не знала об этом, но сделала попытку уничтожить все следы.
— Запросить для вас копию? — уточнил Крагин.
— Не стоит.
Он и так знал, что там. Тот роковой поцелуй, который он видел.
* * *
Ануш встретила внучку с распростертыми объятиями. Ольга, не привыкшая к такому, сначала шарахнулась, но потом поняла, что все в порядке. Просто обнимают, просто желают добра…
Обстановка в огромной квартире была роскошной, если не сказать помпезной. Но не вульгарной, как у «новых русских», а с истинно восточным размахом.
Ольга с любопытством осматривалась, попав в холл, отделанный натуральным деревом и бронзой. На потолке белеет «старинная» лепнина, на полу сияет натуральный натертый до блеска паркет, по которому цокает пуледиха Дейзи. Собачка узнала Ольгу и, встав на задние лапы, облизала руки гостьи.
— Дейзи! Дейзи, девочка, не приставай, — сказала Ануш Багратуни. — Запомнила, запомнила.
— Да, — улыбнулась Ольга. — Жаль, я пекинеса не взяла.
Она присела на шелковый пуф и разулась. Пожилая женщина сама подала новые тапочки. Ольга сообразила, что слуг в этом доме не водится. Наверное, Ануш тоже не любит, когда в доме толкутся посторонние люди. Максимум — приходящая клининговая служба. Значит, что-то общее у них есть.
Они пошли в гостиную.
— Артур Тигранович подойдет позже? — спросила гостья.
— Он сегодня занят, — ответила Ануш, скрестив пальцы за спиной.
Ай, ай, наврала. Вообще-то муж рвался пообщаться, но она решила, что будет лучше пообедать с внучкой наедине. Так ей будет легче привыкнуть. Женские дела! Мужчинам лучше не встревать.
Она собственными руками приготовила скромный, отнюдь не праздничный обед. Ни к чему смущать девочку. Угощение простое, все блюда традиционные. Так интереснее.
Ануш решила, что покажет Ольге семейные альбомы, но только те, где они с Артуром только поженились. Остальные — нет. Из альбомов с детьми не удалось вырвать фотографии дочери, увы. Давным-давно она их намертво приклеила, и черно-белые снимки не поддавались.
Ели не в зале, а на большой кухне метров на тридцать. Ольга даже немного позавидовала. Новомодных гаджетов было немного, зато глиняная и медная посуда на полках и в буфете поражала воображение. Так и хотелось встать из-за стола, подойти, рассмотреть в подробностях и потрогать все эти прибамбасы.
— Кушай, дочка, кушай. Ай, девочка, вот это вкусное очень… Как называется? Долма.
Ольга удивляется, что ударение падает не туда, куда она думала. Все, что на столе, непривычно, но вкусно. Правда, рис ей нельзя, но Ануш так уговаривает, что рука сама тянется к вилке. И соус вкусный, и рассольные сыры, и домашнее масло, и странная тушеная зелень, и неимоверно острые маринованные перцы, и душистый хлеб «пури» из тандыра. Если маленький кусочек, то можно.
Она уже поела в ресторане. Все, хватит. Ну, хватит же…
Чувствуешь себя великой грешницей, предаваясь такому чревоугодию. Но никто не упрекает. Наоборот, тебя называют «худой» и пытаются откормить. Это странно успокаивает.
Никто не накричит на тебя: «Ты жирная! Жир-на-я!» Никто не швырнет на пол пригоршню карамелек, которые ты украдкой прячешь в кармане.
Дейзи тоже сидит рядом, поджав передние лапки, как цирковая собачка, и выпрашивает вкусняшки. Прямо как Чарли! Но ей достается только тонкий полупрозрачный ломтик сыровяленого мяса.
...Ещё— Кушай, дочка, кушай. Ай, девочка, вот это вкусное очень… Как называется? Долма.
Ольга удивляется, что ударение падает не туда, куда она думала. Все, что на столе, непривычно, но вкусно. Правда, рис ей нельзя, но Ануш так уговаривает, что рука сама тянется к вилке. И соус вкусный, и рассольные сыры, и домашнее масло, и странная тушеная зелень, и неимоверно острые маринованные перцы, и душистый хлеб «пури» из тандыра. Если маленький кусочек, то можно.
Она уже поела в ресторане. Все, хватит. Ну, хватит же…
Чувствуешь себя великой грешницей, предаваясь такому чревоугодию. Но никто не упрекает. Наоборот, тебя называют «худой» и пытаются откормить. Это странно успокаивает.
Никто не накричит на тебя: «Ты жирная! Жир-на-я!» Никто не швырнет на пол пригоршню карамелек, которые ты украдкой прячешь в кармане.
Дейзи тоже сидит рядом, поджав передние лапки, как цирковая собачка, и выпрашивает вкусняшки. Прямо как Чарли! Но ей достается только тонкий полупрозрачный ломтик сыровяленого мяса.
— Ветеринар говорит, нельзя, но я не могу отказать, — покаянно признается Ануш.
На лице сама собой возникает улыбка. В этом доме царит тепло.
— Ой-ой, мне этого нельзя!
Перед ней стоит чашечка дымящегося кофе и кусок пахлавы. И все, она пропала.
Как же странно впервые за долгие годы есть хлеб из рук собственной бабушки.
* * *
Потом она распрощалась с Ануш и поехала в спортклуб. Ольга отметилась, переоделась и пошла в группу «йоги для беременных». Там были будущие матери с уже заметными животами. Только она ничем не выделялась.
Тренер спросила, какой у нее срок, и Ольга смущенно призналась, что всего две недели.
— Можно пока на обычную хатха-йогу.
— Ну, я бы все-таки хотела попробовать, — сказала клиентка.
Они занимались, растягивались, дышали, расслаблялись, и на нее снисходил мир и покой.
* * *
Зимин почти закончил дела в клубе, где согласовал операцию по захвату офисов с Поповым и братвой. Тут подоспел еще один отчет от Крагина.
Первое касалось Латышева. Он снимал в банке крупную сумму денег наличными. Смахивало на черный нал для шантажиста. Иначе зачем ему это сразу после встречи в ресторане? Странно только, что он ничего не скрывал, делая все на виду у охраны.
Второе касалось шантажиста. Иван Васильевич Грозный числился независимым финансовым консультантом. Судя по регулярным поступлениям на его счет, консультировал он многих состоятельных людей, преимущественно женщин. На жиголо он не тянул, как и на финансиста с его простеньким дипломом.
Все это было просто маскировкой его незаконной деятельности. Удивительно! Он даже налоги платил.
Служба безопасности все нарыла про этого гаврика, и хозяин теперь знал его подноготную. Осталось решить, как с ним поступить.
Зимин думал.
Проблему с Ибрагимовым он решит, тут сомнений нет. Про то, что жена оступилась, знает. Теперь главное, чтобы все это не просочилось в прессу. Значит, надо позаботиться о шантажисте.
* * *
Зимин подъехал раньше, чем закончилось занятие. Он уточнил, в каком зале его жена.
— Леткова? — переспросила девушка. — Малый зал налево, йога для беременных.
* * *
Иван Васильевич понял, что меняет профессию, когда его взяли под руки двое дюжих молодцев прямо у офиса, приложили к лицу резко пахнущую тряпку и куда-то потащили. Меркнущим сознанием он уловил мутный свет на подземной автостоянке. Вокруг закачались тени. Хлопнула дверца машины.
— Куда его? — спросил кто-то третий.
— В багажник.
И настала тьма.
Глава 15
Зал налево.
— Налево, едрит мадрит.
Йога для беременных. Это как понимать?
В день бракосочетания Ольга сказала, что справка в ЗАГС — фальшивка. Вроде не врала, он бы понял. Зимин обладал обостренной интуицией и редко ошибался в людях.
Что вообще происходит?
— Когда кончается занятие? — уточнил он у администратора.
— Через пятнадцать минут.
На мгновение мужчина ощутил неуверенность. Подойти к жене и спросить прямо в лоб? Или дождаться, когда она дозреет и сама объяснит происходящее? Вдруг он подумал, что Ольга правда могла быть в положении и даже не знать об этом. А потом узнала.
Да. Скорее всего, так и есть. Слишком много совпадений. Сначала она спрашивает его о детях, потом идет в группу для беременных…
Но она утверждала, что бесплодна. С другой стороны, на все бывает исключение.
Вопрос, от кого. Может быть, от своего бывшего, Рудницкого? Например, она узнала об этом уже после того, как вышла замуж. Нет, все равно не стыкуется. Тогда бы она не шарахалась от него, к...ЕщёГлава 15
Зал налево.
— Налево, едрит мадрит.
Йога для беременных. Это как понимать?
В день бракосочетания Ольга сказала, что справка в ЗАГС — фальшивка. Вроде не врала, он бы понял. Зимин обладал обостренной интуицией и редко ошибался в людях.
Что вообще происходит?
— Когда кончается занятие? — уточнил он у администратора.
— Через пятнадцать минут.
На мгновение мужчина ощутил неуверенность. Подойти к жене и спросить прямо в лоб? Или дождаться, когда она дозреет и сама объяснит происходящее? Вдруг он подумал, что Ольга правда могла быть в положении и даже не знать об этом. А потом узнала.
Да. Скорее всего, так и есть. Слишком много совпадений. Сначала она спрашивает его о детях, потом идет в группу для беременных…
Но она утверждала, что бесплодна. С другой стороны, на все бывает исключение.
Вопрос, от кого. Может быть, от своего бывшего, Рудницкого? Например, она узнала об этом уже после того, как вышла замуж. Нет, все равно не стыкуется. Тогда бы она не шарахалась от него, как черт от ладана.
По совести, от него она тоже могла забеременеть, но это вряд ли. Они меньше месяца женаты. Зимин не сильно разбирался в женской физиологии, но знал, что пресловутые «критические дни» бывают раз в месяц, из чего сделал вывод, что он тут ни при чем.
— Бардак.
Он пошел к коридору, куда выходили двери залов для занятий. Потом вдруг передумал, вернулся на ресепшен и уточнил:
— В это время есть еще группы йоги? Обычные.
— Нет, — ответила любезная девушка. — Только фитнес в соседнем зале.
— Спасибо.
Наверное, в этом все дело, и он зря накручивает себя подозрениями. Ольга посещает только йогу, так что пошла в ту группу, которая была на момент визита в фитнес-клуб. Только и всего. Просто жена задержалась в гостях у Багратуни и не попала в свою группу.
Нужно охладиться. Как бы глупостей не наделать. С женщинами надо как с лошадьми — только лаской. Испугаешь — понесут, закусив удила, не остановишь. Даже если попутно все ноги себе переломают.
— Можно заказать, чтобы сюда принесли… — попытался вспомнить он. — Чтобы принесли лимонный фреш для моей жены. В прошлый раз ей понравилось.
— Да, я сейчас позвоню в спорт-бар, — ответила девушка, с сожалением подумав, что все годные мужчины уже заняты.
* * *
Переполненная легкостью и спокойствием, Ольга после йоги пошла в душ. Сауной пренебрегла, как и остальные будущие мамочки. Нельзя. Да и не хотелось. Потом прочитала ЭсЭмЭс, что подъехал муж, и заторопилась ему навстречу.
— Слав! — увидела она мужа в холле.
При ее появлении он встал с дивана в холле. Она подошла и поцеловала его. Зимин поразился. Жена просто сияла. Вчера она была рафинированной, красиво наряженной, броской, а сегодня светилась изнутри безо всей этой мишуры. Это невозможно подделать. Человек или счастлив, или нет. Карие глаза сияют при виде него, яркие от природы губы улыбаются только ему. Мужчине на миг показалось, что она видит только его.
Все, как он хотел.
Утром ему было неприятно целовать ее после другого, а теперь нет, словно не было всего этого дерьма.
— Скучала?
— Да! — обняла она его и еще раз чмокнула в губы.
От ее чуть влажноватых волос, вьющихся после душа тугими завитками, шел слабый запах мыла и чистоты, как от школьницы, которая не пользуется духами.
— Чем занималась?
— Всем понемногу, — ответила она, вдруг помрачнев и отпустив его. — Ты «Дон Кихота» читал?
— В школе, давно. Уже забыл, — не понял он такого резкого перехода. — Это тебе.
Он ухватил со стойки регистратора бумажный стакан с трубочкой и протянул ей.
— Это что? Ой, фреш! Спасибо.
Еще один благодарный поцелуй, и жена уже пьет, даже не поморщившись от страшной кислятины. Зимин украдкой попробовал, когда принесли.
— Так что про книжку? — спросил он, когда они сели на диванчик в холле.
— Я сегодня полдня сражалась с ветряными мельницами, — пояснила Ольга. — То есть со всякими идиотами.
— Помощь нужна? — осторожно начал он распутывать этот узел.
Вот же… рыбка. Тянуть, чтобы не соскочила с крючка, и решать, когда подсекать. Пора? Не пора? С ней он никак не мог угадать этот момент. Чем проще человек, тем легче добраться до правды, но жена была совсем не простой.
— Пока нет, — ответила Ольга. — Мне помог друг. Ты только не обижайся, что я тебя не попросила, — поспешно добавила она. — Так было надо.
— Пойдем, — сказал он, плавно вставая и подавая ей руку.
Зимин в этот миг как никогда напоминал ей того мужчину в день знакомства. Снежный барс, голубоглазый хищник на мягких лапах. Что-то изменилось за последние пару дней. Он стал прежним. Исчезла мягкая, вальяжная р...ЕщёЕще один благодарный поцелуй, и жена уже пьет, даже не поморщившись от страшной кислятины. Зимин украдкой попробовал, когда принесли.
— Так что про книжку? — спросил он, когда они сели на диванчик в холле.
— Я сегодня полдня сражалась с ветряными мельницами, — пояснила Ольга. — То есть со всякими идиотами.
— Помощь нужна? — осторожно начал он распутывать этот узел.
Вот же… рыбка. Тянуть, чтобы не соскочила с крючка, и решать, когда подсекать. Пора? Не пора? С ней он никак не мог угадать этот момент. Чем проще человек, тем легче добраться до правды, но жена была совсем не простой.
— Пока нет, — ответила Ольга. — Мне помог друг. Ты только не обижайся, что я тебя не попросила, — поспешно добавила она. — Так было надо.
— Пойдем, — сказал он, плавно вставая и подавая ей руку.
Зимин в этот миг как никогда напоминал ей того мужчину в день знакомства. Снежный барс, голубоглазый хищник на мягких лапах. Что-то изменилось за последние пару дней. Он стал прежним. Исчезла мягкая, вальяжная расслабленность. Медовый месяц кончился, и началась проза жизни? Мирослав такой на самом деле? Или просто раскрылся на время, а потом снова закрылся?
Муж помог ей одеться, подав замшевый жакет.
— А что Багратуни? — продолжил он допрос.
Вроде бы обычный вопрос, а будто ходишь по минному полю.
— Только Ануш была, мы обедали, смотрели фотографии, — доложила она.
— Понравилось?
Ольга сделала круглые глаза:
— Объелась! Ела пахлаву, Слав. Еле отзанималась потом. Знаешь, она для тебя передала там разных вкусностей. Можно не готовить ужин.
Муж ничего не сказал, подхватил ее сумку для йоги, и они вышли из здания. Охрана пристроилась рядом, следуя за ними тенью.
— Как тебе йога? — задал он наводящий вопрос.
— Слав, — сказала она, когда они уже шли к машине. — Я там с будущими мамочками занималась.
— И как?
— Ну, что ты заладил, как, как… — фыркнула она. — Какая разница. Все равно ты не хочешь детей.
Неприятно, но факт. В самом начале их отношений он сам так заявил, значит, его все устраивало. Повторив, она выпустила свое раздражение на свободу и одновременно захотела услышать от него: все не так, хочу, рожай… Что-то вроде этого.
— Почему это не хочу? — возмутился он.
Мирослав сел в машину, протянул руку и помог Ольге забраться внутрь.
— Извини. Ну, ты как все мужчины, — пояснила она. — В теории вроде бы да и пора бы уже, а на практике нет и пожить для себя.
Мирослав тронул машину с места и поймал себя на мысли, что она абсолютно права. Вот оно что! Жена вьет гнездо, и сразу появляются мысли о детях. Может, она боится, что он узнает о ней что-то неприятное. Хотя что может быть хуже того, чем она уже поделилась? Летковы, психбольница, убийство и вся эта грязь.
Остальное решаемо. Хахаля отвадить — не вопрос. Хочешь ляльку — пожалуйста, играйся. Пора обзаводиться наследником. Состояния хватит не только на детей, но и на внуков. Надо спросить юриста, у него с бывшей женой последний ребенок был «из пробирки». При больших деньгах можно все.
— Не парься, — успокоил он. — Выделим время и сделаем ЭКО, если так хочешь. Пока у нас другие дела.
Ольга досадливо вздохнула. Потом сделала над собой усилие и расслабилась. Ладно. Значит, он в принципе не против ребенка. Через пару дней она его порадует. Ну, она очень, очень надеялась на это. Хотя бы не сильно огорчит. Почему-то не хотелось сообщать прямо в лоб. Она хотела подарить будущему отцу открытку и тест, перевязанный бантиком. Может, накроет на стол, устроит ужин при свечах. Будет что вспомнить.
Так, отставить! Чего это ее развезло? Романтика, бантики… Пошла гормональная перестройка? Дальше что? Сердечки в ЭсЭмЭсках? Ольга не могла представить себя отправляющей такое послание. Хотя… Как говорится: «Пуркуа бы не па?» Вот прямо сейчас и отправит.
Ольга достала свой смартфон и набрала: «Спасибо». И поцелуй. Его телефон пиликнул, но Зимин был за рулем и не стал отвлекаться, чтобы прочитать.
— Это ты? — уточнил он.
— Да, — покосилась она на него.
Ей вдруг захотелось узнать, какой у него стоит рингтон на нее, и она позвонила. Заиграл дудук. О, как мило! Он запомнил, что ей нравится.
— Ты, — уже не сомневаясь сказал он.
— Я, я!
Он догадался, что она просто дурачится. Отлично. Улыбается, глаза горят. Настроение у жены хорошее, значит, продолжение сегодня точно будет.
— Кстати, альбомы прислали, — сказал Зимин. — Я забрал из офиса.
— Альбомы?
— Фотокнигу и видео со свадьбы. И еще диск и фотографии с аукциона. Из галереи.
Она вздрогнула, что не укрылось от внимания мужа. Значит, вспомнила про Изабеллу. Зря он ей напомнил. Только настроение испортил. Надо было кинуть фотки в сейф и забыть.
Жена молчала. Веселье испарилось. Теперь она выглядела странно потерянной.
— Не переживай. Уже подали заявку на внесение изменений в реес...ЕщёОльга достала свой смартфон и набрала: «Спасибо». И поцелуй. Его телефон пиликнул, но Зимин был за рулем и не стал отвлекаться, чтобы прочитать.
— Это ты? — уточнил он.
— Да, — покосилась она на него.
Ей вдруг захотелось узнать, какой у него стоит рингтон на нее, и она позвонила. Заиграл дудук. О, как мило! Он запомнил, что ей нравится.
— Ты, — уже не сомневаясь сказал он.
— Я, я!
Он догадался, что она просто дурачится. Отлично. Улыбается, глаза горят. Настроение у жены хорошее, значит, продолжение сегодня точно будет.
— Кстати, альбомы прислали, — сказал Зимин. — Я забрал из офиса.
— Альбомы?
— Фотокнигу и видео со свадьбы. И еще диск и фотографии с аукциона. Из галереи.
Она вздрогнула, что не укрылось от внимания мужа. Значит, вспомнила про Изабеллу. Зря он ей напомнил. Только настроение испортил. Надо было кинуть фотки в сейф и забыть.
Жена молчала. Веселье испарилось. Теперь она выглядела странно потерянной.
— Не переживай. Уже подали заявку на внесение изменений в реестр акционеров, собрание назначено на послезавтра.
— Как послезавтра?!
У нее же в четверг визит ко врачу.
* * *
Накладочка вышла. В четверг она едет в область в филиал ЧОПа вместе с Латышевым, а после работы к гинекологу. Значит, придется Большакову обойтись без нее. Может, и к лучшему…
Ольга была не готова к новой встрече с «отцом». Ей теперь нельзя нервничать. Да и Борису лучше пока не знать, что Зимин замешан в этом деле. Хорошо, что он продал акции.
Дома их встретил звонкий собачий лай. Пекинес рыжей кометой скакал вокруг, радуясь, что хозяева дома. Ольга, поддавшись лени, снова отдала пса на выгул и пошла на кухню разогревать гостинцы.
Поужинали тем, что передала «для зятя» Ануш Багратуни. Зимин с его здоровым аппетитом наворачивал, а Ольга сидела рядом, пила ромашковый чай и смотрела. Ее вдруг стало интересовать все: как он улыбается и хмурится, как сидит, как лежат волосы, все характерные черточки и детали, которые унаследует их будущий ребенок. Интересно, каким муж был в детстве?
— Слав, у тебя есть детские фотографии? — спросила она. — Хочу посмотреть.
Он отложил вилку.
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Интересно, — ответила она. — Как это нет фотографий?
Он же не сирота.
— Все альбомы остались у бати.
Аппетит у Зимина пропал. Отцу сейчас… шестьдесят четыре? Шестьдесят пять? Столько лет не виделись. Постарел, наверное.
Лет пять тому назад ему приснился сон, что они с отцом снова вместе на рыбалке, карасей на жареху добыли. Классно сидеть на рассвете, переговариваясь шепотом, чтобы не вспугнуть рыбу, и ждать, когда задергается удочка. Где-то в утреннем тумане ухает сыч. Потом настроение сна резко изменилось. Отец полез в болотных сапогах в самую глубь и завяз. Мирослав тянулся к нему, совал в руки удочку, потом палку, но достать не мог…
Мирослав проснулся в холодном поту и велел все разузнать.
С тех пор ему раз в год давали отчет. Все в порядке. Жив, здоров. Отец никогда не простит сына и не возьмет его «кровавых денег», но он живет на свете. Этого достаточно.
— Да там фигня всякая была, любительская, черно-белая, — сказал он, чтобы заполнить паузу. — То ли дело сейчас.
— Ну, Слав! — возмутилась она. — Как ты не понимаешь? Это же семейное фото.
— А… — сообразил он.
Понятно. Ольга начинает вникать в его жизнь, ей хочется все про него знать. Даже то, чего не было в личном деле. Особенно это. Как он рос, чем жил и дышал. Все нормально, так и должно быть у близких людей. Было бы странно, если наоборот.
Зимин отодвинулся вместе со стулом от стола.
— Иди сюда, — похлопал он себя по коленям.
Ольга охотно переместилась к нему, обняла за шею и затихла. Осталось только горячее дыхание у шеи и биение ее сердца. Он прижал жену к себе и ощутил покой.
Кажется, он начал привыкать, что женат.
* * *
Шантажиста отвезли за город, на тренировочную базу, и хорошенько допросили. Офис и квартиру в это время обыскали. Запись вместе со смартфоном и ноутбуком изъяли.
Крагин обнаружил внутри немало интересного. Например, некий депутат, про которого давеча было велено все разузнать, был замешан в махинациях по отмыванию государственных средств. Шантажист узнал об этом совершенно случайно, когда надавил на любовницу депутата, замужнюю особу, которая не могла откупиться деньгами. Супруг, скупой бизнесмен, денег не давал.
Вообще поразительно, насколько скрупулезно вел записи шантажист. Кто, сколько, когда, тема, доказательства вины, расплатился или нет, и особенно любопытная графа «наказание». Это для т...ЕщёЗимин отодвинулся вместе со стулом от стола.
— Иди сюда, — похлопал он себя по коленям.
Ольга охотно переместилась к нему, обняла за шею и затихла. Осталось только горячее дыхание у шеи и биение ее сердца. Он прижал жену к себе и ощутил покой.
Кажется, он начал привыкать, что женат.
* * *
Шантажиста отвезли за город, на тренировочную базу, и хорошенько допросили. Офис и квартиру в это время обыскали. Запись вместе со смартфоном и ноутбуком изъяли.
Крагин обнаружил внутри немало интересного. Например, некий депутат, про которого давеча было велено все разузнать, был замешан в махинациях по отмыванию государственных средств. Шантажист узнал об этом совершенно случайно, когда надавил на любовницу депутата, замужнюю особу, которая не могла откупиться деньгами. Супруг, скупой бизнесмен, денег не давал.
Вообще поразительно, насколько скрупулезно вел записи шантажист. Кто, сколько, когда, тема, доказательства вины, расплатился или нет, и особенно любопытная графа «наказание». Это для тех, кто не пошел на контакт и отказался платить.
Ему бы работать следователем или частным детективом, а не людей разводить на деньги.
«Не в коня корм».
— Мирослав Иванович, тут компромат на известных нам людей, — сообщил он.
Кажется, он позвонил не вовремя. Было слышно тяжелое дыхание и тихий женский смех. Потом все пропало, словно динамик закрыли рукой.
— Алло, да! — наконец ответил Зимин, скатившись с жены. — Что там? Только быстро.
Ольга улеглась набок, как восточная одалиска, оперлась на локоть и принялась накручивать локон на палец, бросая на мужа красноречивые взгляды. Зимин прижал трубку к уху и изо всех сил старался не смотреть, чтобы не отвлекаться. Но взгляд то и дело останавливался на плавных изгибах бедер с таинственной тенью между ними, на полушариях груди с темными торчащими сосками и на распухших от поцелуев губах.
— Много информации на депутата, — доложил Крагин.
— Серьезной?
— Очень, — многозначительно ответил начальник службы безопасности.
— Ясно. Утром мне доклад на стол.
Понятное дело, не телефонный разговор. Интересно, что там. Вот бы их конкретно прижать с тендером! Если надавить на депутатского сынка через отца, тут без вариантов. Кузин лишится поддержки в администрации города. Дальше просто.
От этих мыслей его отвлекли самым приятным образом. Женские пальцы пробежались по крепкому мужскому прессу и спустились ниже, сжимая и лаская стремительно твердеющую плоть.
— Извини, — сказал Зимин. — Срочное дело.
Он сглотнул. В горле внезапно пересохло. У него встал. Моментально, резко, почти до боли. Захотелось подмять жену под себя, раздвинуть ноги и войти глубоко, до основания, чтобы она сладко застонала… Зимин выдохнул через сжатые зубы и положил смартфон на прикроватную тумбочку. Добившись своей цели, Ольга улыбнулась.
— Сла-ав, — протянула она. — Что случилось? Ну, Слав…
Она так это сказала, что он забыл и про депутата, и про конкурента, про все их заморочки. Они снова сплелись воедино.
— М-м… царствуй, лежа на боку… — подколола она, когда он передумал и тоже улегся рядом.
— Разговорчики.
Она закинула на мужа ногу и прижалась, ощущая его всего, от напряженной плоти снизу до мощной, поросшей темными волосками груди. Поцеловала. Оторвалась на миг, переводя дыхание, и потерлась губами о его колючую щеку. Снова вернулось темное, томительное напряжение, которое разрушил телефонный звонок. Оно стремительно нарастало, заставляя хотеть большего.
Мужчина ответил на этот безмолвный призыв. Он на миг замер у входа, потом подхватил ее поудобнее рукой под ягодицы и толкнулся внутрь. Ольга выгнулась и ахнула. Не от боли — от удовольствия, а еще от стремительности, с которой все случилось.
От его напора, когда он вошел до основания, от того, что она наконец получила то, то хотела…
— Слав.
Глаза в глаза. Зрачки во всю радужку; кажется, что они черные. Имя — как тайна. Они одни в полумраке спальни. Никого.
— Что? — замер он.
— Слав! — в панике шепотом вскрикнула она.
Не уходи. Не оставляй. Страшное предчувствие, словно надвигается беда. Кажется, если его не станет, жизнь кончится, и она снова проснется в больнице — одна. Все будет только сном.
— Иди сюда.
Его поцелуй возвращает ее к жизни. Его сильные руки держат ее, не отпуская, обнимают, защищая от глупых страхов. Нет, это не сон. Он внутри, овладевающий ее телом — не сон. Все слишком реально.
Пот, стекающий по коже, напряжение и каждое движение внутрь и наружу. Тяжелые толчки. Стоны и рваное дыхание. Его ладонь под коленом, разводящая ей ноги шире. Стыдно и жарко, сладко и слишком открыто. Соединение тел. Ее ногти впиваются ему в плечи. Жадные поцелуи, от которых потом ноют губы. И в шею, да… Да! Пусть останется...ЕщёОт его напора, когда он вошел до основания, от того, что она наконец получила то, то хотела…
— Слав.
Глаза в глаза. Зрачки во всю радужку; кажется, что они черные. Имя — как тайна. Они одни в полумраке спальни. Никого.
— Что? — замер он.
— Слав! — в панике шепотом вскрикнула она.
Не уходи. Не оставляй. Страшное предчувствие, словно надвигается беда. Кажется, если его не станет, жизнь кончится, и она снова проснется в больнице — одна. Все будет только сном.
— Иди сюда.
Его поцелуй возвращает ее к жизни. Его сильные руки держат ее, не отпуская, обнимают, защищая от глупых страхов. Нет, это не сон. Он внутри, овладевающий ее телом — не сон. Все слишком реально.
Пот, стекающий по коже, напряжение и каждое движение внутрь и наружу. Тяжелые толчки. Стоны и рваное дыхание. Его ладонь под коленом, разводящая ей ноги шире. Стыдно и жарко, сладко и слишком открыто. Соединение тел. Ее ногти впиваются ему в плечи. Жадные поцелуи, от которых потом ноют губы. И в шею, да… Да! Пусть останется метка. Пусть видят и знают. Она — его.
— Слав.
Мир перевернулся. Она повержена, снова на спине, а он сверху — победитель и побежденный страстью. Поцелуи в грудь. Его голова, склоненная над нею, и ее тонкие пальцы, запутавшиеся в волосах. То ли хочет прижать покрепче, то ли оттолкнуть. Зубы слегка сжимают сосок, и из горла невольно рвется стон.
Он приподнимается. Опять встретились взглядом.
— Оль, ты как?
Она снова тихо, почти неслышно смеется и обнимает его. Счастлива.
Она счастлива.
* * *
Зимин потом долго смотрел на нее, спящую. Раньше он не наблюдал за женщинами, когда они так беззащитны.
Ольга разметалась на постели, удовлетворенная, как сытая кошка. Губы чуть припухли. Странное сияние, будто смуглая кожа подсвечена изнутри. Да нет, фигня, это все торшер, его теплый свет. Волосы вились вокруг, скрыв подушку. Мужчина тронул один локон, тот раскрутился и снова сжался в тугую спираль.
Не проснулась, только вздохнула. Ни стыда, ни раскаяния, как у других порой после секса. Полное доверие. Зимин в какой-то миг подумал, что переборщил и причинил ей боль, но это не так. То, как она принимала его, ее готовность, влага, взаимная тяга была неподдельной. Она не из тех, кому нравится приправа в виде «наказаний».
Ольга имела секреты от него. Как можно выглядеть такой невинной? Девчонка… О чем она тогда думала? Где витала, и почему вдруг на ее лице возник испуг, даже страх? Почему она цеплялась за него и так крепко обнимала?
«Ибрагимов».
Ольга боится, что он узнает. Значит, он ей небезразличен, это факт. Иначе бы она просто поставила его перед фактом, что сделала выбор. Слишком мало времени прошло, еще не поздно разбежаться.
Но она остается с ним, несмотря ни на что.
Хорошо. Он свое тоже не отдаст просто так.
* * *
Спустя два дня, в четверг, все прошло штатно. Ольга съездила с Латышевым в область, чтобы познакомить с руководством филиалов и с партнерами. В тех организациях, которые обслуживал ЧОП, пока не знали нового пресс-секретаря. Она считала, что лучший способ увидеться лично, а не рассылать информационные письма.
Теперь Макса знают в лицо, и он может сам связаться с нужными людьми.
Ольга думала, что там происходит в головном офисе холдинга «Лето». Как воспримет Борис Летков вторжение в святая святых? Справится ли Большаков? Пока только первый шаг — внесение изменений в реестр акционеров. Но потом начнется война.
Она думала, думала и почти ничего не ощущала. Ни азарта, ни страха, ни жажды мести. Все мысли занимал предстоящий после обеда визит в женскую консультацию.
* * *
— Заходите!
Ольга вошла в кабинет. За столом восседала необъятных размеров тетка лет пятидесяти в белом халате. Она подняла взгляд от документов, лежащих на столе, и посмотрела на пациентку поверх круглых бифокальных очков.
— Что стоите, присаживайтесь, — махнула она пухлой рукой, указывая на стул.
Ольга осторожно, как по минному полю, подошла ближе и присела на краешек стула, прижав сумочку к животу.
* * *
Вчера они с Надюшкой пересеклись в бане. Ольга, конечно же, не парилась, но вдоволь наскрабилась, искупалась в бассейне и вымазалась голубой глиной. Подруга, у которой было трое пацанов, наставляла, что теперь можно и нельзя. Оказывается, даже чай с мятой под запретом, пока не выяснят, что там с тонусом матки. Так что они, отдыхая в рекреации, пили зеленый чай с ромашкой и болтали.
Надя отдыхала от своих мужчин и допытывалась, что и как у Ольги с мужем. А та не знала, что ответить. Рассказать про ситуацию с шантажистом? Подруга и так ругает, что она до сих пор не открыл...Ещё* * *
— Заходите!
Ольга вошла в кабинет. За столом восседала необъятных размеров тетка лет пятидесяти в белом халате. Она подняла взгляд от документов, лежащих на столе, и посмотрела на пациентку поверх круглых бифокальных очков.
— Что стоите, присаживайтесь, — махнула она пухлой рукой, указывая на стул.
Ольга осторожно, как по минному полю, подошла ближе и присела на краешек стула, прижав сумочку к животу.
* * *
Вчера они с Надюшкой пересеклись в бане. Ольга, конечно же, не парилась, но вдоволь наскрабилась, искупалась в бассейне и вымазалась голубой глиной. Подруга, у которой было трое пацанов, наставляла, что теперь можно и нельзя. Оказывается, даже чай с мятой под запретом, пока не выяснят, что там с тонусом матки. Так что они, отдыхая в рекреации, пили зеленый чай с ромашкой и болтали.
Надя отдыхала от своих мужчин и допытывалась, что и как у Ольги с мужем. А та не знала, что ответить. Рассказать про ситуацию с шантажистом? Подруга и так ругает, что она до сих пор не открылась мужу насчет беременности. Еще и это… Короче, нет. Пусть будет тайна, покрытая мраком.
Она только упомянула бывшего, который нарисовался на работе.
— Ой, мать, ты даешь! — удивилась Дробышева, подскочив с кушетки, так что полотенце слетело. — Что, серьезно? А твой что, не ревнует?
— А он не знает, — лукаво улыбнулась Ольга.
— Не дай бог узнает, — погрозила подруга пальцем.
— Он не ревнивый.
— Ой ли! Такие вот «не ревнивые» — самые страшные Отеллы, поверь мне. Мой первый муж знаешь как отжигал под конец?
— Ты не рассказывала.
Вот какие тайны мадридского двора.
— Не люблю вспоминать про это, — призналась Надя.
Ольга вздохнула. Может, она как раз этого боялась? Зимин узнает и устроит им всем Варфоломеевскую ночь. Он может, он такой. Тихий, спокойный, как танк, но иногда прорывает. Одно дело — бутылка вина в ресторане, а совсем другое — поцелуй с деловым партнером. Можно истолковать превратно. Надо у Латышева забрать диск с записью видеонабюдения.
Муж такой: ах ты, изменщица коварная! А она такая: смотри кино, дорогой!
«Жена Цезаря вне подозрений».
В общем, план такой. Но это если узнает.
Гораздо важнее сейчас сходить к доктору. Смущало, что врач другой, но это ничего. Дробышева ее записала, настропалила и успокоила, что Гаврилова — женщина старой закалки, однако бояться ее не стоит. Как специалист она хороша, а с лица, как говорится, воду не пить.
* * *
Сейчас Ольга понимала, что подруга имела в виду. Бегемотик. Такой вот необъятный, массивный, который едва умещается на стуле. Над верхней губой редкие усики, которые дама даже не думала сводить. Осветленные пергидрольные волосы уложены в начес-вавилон в лучших советских традициях. Взгляд маленьких, заплывших жиром глаз внимательный и цепкий.
— Итак, что будем делать? — зычным басом изрекла она. — Сохранять или снова на аборт?
— Что?!
Если бы Ольга стояла, она бы села.
— Что непонятного? — поправила дама очки. — Я вас спрашиваю, что будем с беременностью делать?
— Рожать, конечно, — с недоумением ответила Ольга, понимая, что сглупила, не согласившись на другого доктора. — Какой аборт? Не понимаю.
Наверное, врач вела сейчас чужих пациенток и с кем-то ее перепутала. Так и оказалось.
— Вы Тихомирова? — насторожилась она.
— Нет, Леткова.
— А! — воскликнула Гаврилова. — Ясно. Рассказывайте.
Вдох — выдох. Пересказ событий. Тесты. Электронный, кстати, за три дня обнулился, ничего не показывает. Зато остальные вполне информативны.
Ее сразу записали на анализы, в том числе на такие, которые ей и в голову не пришло бы делать. И ничего, что делала на ежегодной диспансеризации! ЭрВэ, ВИЧ, гепатиты. Можно подумать, она в группе риска. Хотя это стандарт, нечего обижаться. Так положено. В пятницу с утра надо встать пораньше, чтобы сдать кровь и мочу.
Осмотр еще перетерпеть, взгромоздившись на «вертолет». Хотя толку от этого пока… Ну, так положено. На лбу татуировку сделать «так положено». Или написать на бумажке, положить в карман и перечитывать перед каждым визитом ко врачу.
— Старородящая, — заполняя бумаги вздохнула, как припечатала, доктор Гаврилова.
Ольга, честно говоря, была в шоке. Неприятно покоробило такое отношение. Врачи давно уже не оперируют допотопными терминами, да и медицина шагнула далеко вперед. Никого давно не удивляет сорокалетняя женщина с малышом.
Ей всего тридцать семь. Ну, почти. День рождения через двенадцать дней. А по паспорту и того меньше. Ее же записали годом позже. Господи, она и забы...ЕщёЕе сразу записали на анализы, в том числе на такие, которые ей и в голову не пришло бы делать. И ничего, что делала на ежегодной диспансеризации! ЭрВэ, ВИЧ, гепатиты. Можно подумать, она в группе риска. Хотя это стандарт, нечего обижаться. Так положено. В пятницу с утра надо встать пораньше, чтобы сдать кровь и мочу.
Осмотр еще перетерпеть, взгромоздившись на «вертолет». Хотя толку от этого пока… Ну, так положено. На лбу татуировку сделать «так положено». Или написать на бумажке, положить в карман и перечитывать перед каждым визитом ко врачу.
— Старородящая, — заполняя бумаги вздохнула, как припечатала, доктор Гаврилова.
Ольга, честно говоря, была в шоке. Неприятно покоробило такое отношение. Врачи давно уже не оперируют допотопными терминами, да и медицина шагнула далеко вперед. Никого давно не удивляет сорокалетняя женщина с малышом.
Ей всего тридцать семь. Ну, почти. День рождения через двенадцать дней. А по паспорту и того меньше. Ее же записали годом позже. Господи, она и забыла… Скоро отмечать.
Зимин, кстати, тоже скорпион. Подарок надо купить.
— На дополнительный скриниг направлю, — решила Гаврилова. — УЗИ малого таза через две недели, вот направление. Хотя нет… — задумалась она. — В анамнезе спаечный процесс, надо исключить внематочную беременность. Назначим первое УЗИ на понедельник. Талон возьмете сами в регистратуре. На прием в среду, не опаздывайте.
* * *
— Я же говорила, тетка — зубр. Все предусмотрела, — утешала ее Надежда по телефону. — Она со всеми такая, я предупреждала.
— Надь, она меня обозвала «старородящей».
— Да не расстраивайся, ты не старая. Ваньку я, например, в тридцать три рожала. Тоже «старородящая». Ты здоровая, сопутствующих заболеваний нет, все будет хорошо…
Ольга сидела в кафе, пила ромашковый чай и гипнотизировала взглядом витрину со сладостями. Теперь она отлично понимала выражение «надо снять стресс».
Глава 16
Брилев, разумеется, доложил начальству. Это была его обязанность — ежедневно докладывать обо всем.
Передвижения жены были странными, но вполне объяснимыми. Медицинский осмотр. Не в платной клинике, к которой ее могли прикрепить по страховке мужа, а в своей женской консультации.
Точно озаботилась вопросом материнства.
Зимин захлопнул крышку лэптопа и откинулся на спинку дорогого кожаного кресла. Он вдруг вспомнил младшего пацана подруги жены. Как там его, Ванюшка? На даче Ольга тетешкалась с ним, сидя на ковре, щекотала, подкидывала на руках, а он смеялся. Хочет, хочет она детей.
Не вовремя, конечно. Назревает нешуточная война с Кузиным. С другой стороны, если так рассуждать, «вовремя» не настанет никогда. Он же сам хотел, чтобы было кому передать капитал.
— Ладно.
Пора остепениться.
* * *
Зимин созвонился с Поповым.
Все шло по плану. Тот взял на дело ребят Крагина, которые по сути были небольшой частной армией.
Операция была продумана до мелочей. Люди в спецодежде, ...ЕщёГлава 16
Брилев, разумеется, доложил начальству. Это была его обязанность — ежедневно докладывать обо всем.
Передвижения жены были странными, но вполне объяснимыми. Медицинский осмотр. Не в платной клинике, к которой ее могли прикрепить по страховке мужа, а в своей женской консультации.
Точно озаботилась вопросом материнства.
Зимин захлопнул крышку лэптопа и откинулся на спинку дорогого кожаного кресла. Он вдруг вспомнил младшего пацана подруги жены. Как там его, Ванюшка? На даче Ольга тетешкалась с ним, сидя на ковре, щекотала, подкидывала на руках, а он смеялся. Хочет, хочет она детей.
Не вовремя, конечно. Назревает нешуточная война с Кузиным. С другой стороны, если так рассуждать, «вовремя» не настанет никогда. Он же сам хотел, чтобы было кому передать капитал.
— Ладно.
Пора остепениться.
* * *
Зимин созвонился с Поповым.
Все шло по плану. Тот взял на дело ребят Крагина, которые по сути были небольшой частной армией.
Операция была продумана до мелочей. Люди в спецодежде, дождавшись, когда подъедут акционеры на внеочередное собрание, расставили знаки дорожных работ и от лица каких-то водителей сделали «вброс» в социальные сети и на автомобильные ресурсы, что проезд закрыт. Весь транспортный поток теперь шел в объезд. Поскольку серьезных развязок и камер тут не было, на пару часов прокатит.
Несколько заблаговременно припарковавшихся внедорожников дежурили у въезда и выезда на Зоологическую улицу. Братва подстраховывала. Всего было задействовано тридцать человек, учитывая, что дом охраняется. Двухэтажный особняк с неброской вывеской таил внутри сердце холдинга «Лето». Собрания акционеров проходили тут, хотя основной офис компании Бориса Леткова находился в Москва-сити. Это облегчало задачу.
Большаков прибыл последним. Во-первых, он не хотел раньше времени возбуждать подозрения, а во-вторых — улаживал дела с документами. Он едва успел переоформить доверенности, чтобы подать сведения в реестр акционеров холдинга «Лето».
Пакеты, бывшие в доверительном управлении подставных лиц, тоже оформят на его имя, так что он станет одним из крупнейших держателей акций и сможет войти в совет директоров. Во время общего собрания акционеров предполагалось внести в повестку этот вопрос.
Но как на это среагирует Борис Летков?
* * *
— Ну, начнем, благословясь, — сказал Попов, увидав, как Большаков с заместителем и нотариусом выходят из своего лексуса.
Он затушил папиросу и вышел из машины. Догнав бизнесмена, Поп поравнялся с ним и окликнул:
— Игорь Николаевич, чего это вы нас не дождалися? Непорядок.
— А, это вы! — встрепенулся сосредоточенный и хмурый Большаков. — День добрый. Думаете, все-таки будут сложности?
Его до последнего не посвящали в детали операции, однако Большаков опасался, что все перерастет в рейдерский захват, пусть и в рамках правового поля. Заместитель Зимина, бывший уголовник, неприятный тощий мужик с умными глазами и простецкой матерой поведения, не внушал ему доверия.
— Ну, вы ж хотели все уладить одним днем? — осклабился Поп, заметив его сомнения. — Вон, и парень с камерой будет снимать, чтобы все чин чинарем. Нотариус свой. Сделаем что надо и пойдем. А по почте да через суд долгое это дело…
— Ясно.
Большаков понимал, что без силовой поддержки может случиться все, что угодно. Например, просто вызовут охрану и выведут из зала «дебошира», чтобы не признать наличие контрольного пакета акций и не внести данные их владельца в реестр акционеров.
Что тогда?
Придется долго и нудно что-то доказывать, требовать своего через суд. Пока Большаков еще не в совете директоров. Он просто рядовой акционер, рассчитывающий максимум на дивиденды раз в год. Не более.
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 150
Надо рассказать, и будь что будет. Муж примет все как есть, раз уж так получилось, или… Лучше не думать! Но так хотя бы появится определенность, быть им вместе или нет.
В любом случае у нее останется ребенок. Ольга была готова воспитывать малыша сама. Поймав себя на этой мысли, женщина разозлилась. Плохо дело. В браке оба полагаются друг на друга и доверяют, как самому себе. Разве не в этом смысл союза?
Значит, в глубине души она не доверяла мужу.
Она была готова к расставанию.
Ольга слишком привыкла быть одна.
Все это родом из детства. Приучив себя к мысли, что можно рассчитывать только на себя, она воздвигла стену между собой и другими людьми. Сильная женщина — это не комплимент, а диагноз, сопровождающийся добровольным или вынужденным одиночеством.
Может быть, поэтому она особо не переживала и не страдала, когда ее бросил Рудницкий. Подсознательно она была к этому готова. Наверное, он потому ее и бросил, что она отказывалась идти на сближение.
Но с Зиминым все иначе...ЕщёГлава 13
Надо рассказать, и будь что будет. Муж примет все как есть, раз уж так получилось, или… Лучше не думать! Но так хотя бы появится определенность, быть им вместе или нет.
В любом случае у нее останется ребенок. Ольга была готова воспитывать малыша сама. Поймав себя на этой мысли, женщина разозлилась. Плохо дело. В браке оба полагаются друг на друга и доверяют, как самому себе. Разве не в этом смысл союза?
Значит, в глубине души она не доверяла мужу.
Она была готова к расставанию.
Ольга слишком привыкла быть одна.
Все это родом из детства. Приучив себя к мысли, что можно рассчитывать только на себя, она воздвигла стену между собой и другими людьми. Сильная женщина — это не комплимент, а диагноз, сопровождающийся добровольным или вынужденным одиночеством.
Может быть, поэтому она особо не переживала и не страдала, когда ее бросил Рудницкий. Подсознательно она была к этому готова. Наверное, он потому ее и бросил, что она отказывалась идти на сближение.
Но с Зиминым все иначе. От одной мысли потерять его внутри все болит.
— Надь, расскажу. Но сначала к доктору. А вдруг ложная тревога? — сказала Ольга, выискивая уважительную причину для отсрочки.
— Ты, как страус, прячешь голову в песок.
— Да скажу я! Там срок определят, и тогда сомнений нет. Мне та справка в ЗАГС покоя не дает. Он ее видел. Как ты себе это представляешь? Я заявляю, что бесплодна, уверяю, что справка «липовая» и можно не предохраняться. А потом я вдруг оказываюсь беременной.
— А… вот в чем все дело, — сообразила подруга. — Действительно. Боишься, он не то подумает?
— Боюсь.
Она боялась, что ее оскорбят недоверием. Хотя сама понимала, что тоже не верит мужу до конца. Оба хороши! «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги». Одной постелью отношения не исчерпываются.
— Гинеколог все равно укажет срок больше, — развеселилась Надежда. — У тебя же плюс одна-две недели на электронном тесте, так что поставит срок три-четыре недели. На УЗИ вряд ли что-то существенно изменится в меньшую сторону. И потом ближе к родам такая: вы перехаживаете, давайте стимулировать.
— Ой.
— Ай, — передразнила подруга. — Ты просто тянешь время. Короче, скрывай не скрывай, все равно после родов будет сразу ясно, чья масть. Анализ ДНК не понадобится. Лучше расскажи сейчас.
— Хорошо. Схожу к доктору и расскажу.
* * *
Ольга приняла душ. Снова и снова она искала в себе изменения. Соски стали непривычно чувствительными, не дотронуться. И вообще ее женская чувственность с каждым днем проявлялась все сильнее. Интересно, так и должно быть?
Хм… Зимина бы сюда. Она бы его… А, впрочем, нет. Не она, а он ее…
— Слав.
Женщина коснулась рукой губ, предвосхищая поцелуй, и представила, что муж рядом. Даже от одной мысли внутри все трепещет. Разительный контраст со вчерашним поцелуем, вырванным силой. У Ольги словно все настроено только на одного мужчину и откликается только на него.
— Слав…
«Сразу ясно, чья масть», — зазвучало в ушах.
Понимаешь, что это твой мужчина, когда хочется от него детей. Пожалуй, это самый главный признак. Если этого нет, все обман.
Она провела руками по бедрам и еще плоскому животу. Наверное, надо будет втирать в кожу масло, чтобы не было растяжек. В баню теперь нельзя. Загорать тоже крайне нежелательно. Хорошо, что все случилось осенью.
Так подсчитаем… Ох! Значит, ожидать пополнения в конце мая — начале июня. Это если ничего не случится, и все будет в срок.
Сверху лилась вода, а она стояла и пораженно думала об этом. К лету у нее будет свой собственный маленький человечек, которого она будет любить девять месяцев «до» и всю оставшуюся жизнь. Продолжение ее и Зимина. Она приложит его — или ее? — к груди, потом будет кормить с ложечки, менять подгузники, играть, укачивать перед сном, пеленать, учить ходить и говорить, читать сказки, водить в зоопарк… Потом садик, школа, университет и… Внуки, да? Все идет по кругу.
До этого ее словно исключили из этого вечного круговорота жизни.
Теперь все возвращалось на свои места.
Ольга готовила завтрак и размышляла, что потребуется для ребенка. Надо, наверное, составить список. С другой стороны, плохая примета — покупать все заранее.
Придется менять привычки. Отныне утренний кофе и хорошее сухое вино, которое она могла себе позволить пару раз в неделю, под запретом. Надо вовремя ложиться и вставать. И вообще больше слушать себя. Наверное, дневная сонливость, которая ее обуяла — не что иное, как последствия беременности. Организм перестраивается и приспосабливается к новому для себя состоянию. Устроить себе, что ли, законный «тихий час»?
— Доброе утро, — услышала она голос мужа и отвернулась от плиты.
— Вуф-вуф! — добавил серьезный пекинес, который вошел следом.
— Доброе, — улыбнулась она.
Правда доброе. Чудеса все-таки случаются.
Ольга убавила нагрев, подошла к Мирославу и поцеловала его в колючую щеку. В губы тоже, хотя он почему-то поморщился и хотел уклониться. Не в настроении? Она его разбудила, да? Стоит, пристально смотрит, а потом прижимает ...Ещё* * *
Ольга готовила завтрак и размышляла, что потребуется для ребенка. Надо, наверное, составить список. С другой стороны, плохая примета — покупать все заранее.
Придется менять привычки. Отныне утренний кофе и хорошее сухое вино, которое она могла себе позволить пару раз в неделю, под запретом. Надо вовремя ложиться и вставать. И вообще больше слушать себя. Наверное, дневная сонливость, которая ее обуяла — не что иное, как последствия беременности. Организм перестраивается и приспосабливается к новому для себя состоянию. Устроить себе, что ли, законный «тихий час»?
— Доброе утро, — услышала она голос мужа и отвернулась от плиты.
— Вуф-вуф! — добавил серьезный пекинес, который вошел следом.
— Доброе, — улыбнулась она.
Правда доброе. Чудеса все-таки случаются.
Ольга убавила нагрев, подошла к Мирославу и поцеловала его в колючую щеку. В губы тоже, хотя он почему-то поморщился и хотел уклониться. Не в настроении? Она его разбудила, да? Стоит, пристально смотрит, а потом прижимает к себе так крепко, что невозможно дышать.
Время замирает на один бесконечный миг и снова пускается вскачь.
Отпустил, и сразу кольнуло разочарование. Неохота расставаться.
— Слав, ты чего встал в такую рань?
— Едой пахнет, — ответил он.
Ольга вдруг подумала, что сегодня двадцатый день с их знакомства. Маленький юбилей, и даже есть, что отпраздновать.
— Сейчас все будет, — сказала она. — Минуточку.
Она снова начала возиться у плиты. Мирослав вдруг подошел, обнял сзади и так стоял, пока она мешала лопаткой омлет с грибами.
— Что? — спросила она.
— Двадцать дней, — сказал он, прочитав ее мысли. — Полет нормальный.
Ольга не видела, но всем телом ощущала его обволакивающее тепло.
— Да-а… — протянула она. — Как быстро время пролетело! Не верится. Слав, пусти. Кормить вас буду. Надо еще собаке еды насыпать.
Каждый из них имел в виду что-то свое.
* * *
У дома по-прежнему дежурили репортеры, которые не думали успокаиваться. Все это сильно напоминало преследование. Ольга некстати вспомнила трагическую историю леди Ди. Хорошо, что у Зимина есть охрана, которая защищает от таких настойчивых папарацци.
— Кстати, так и не спросил, как прошел первый рабочий день, — сказал муж.
— Нормально, — ответила она. — Договорились на полставки. Введу в курс дел преемника и все. Месяц стажировки с возможным продлением.
— Преемника? — уловил он нюанс и покосился на нее, поворачивая на трассу. — Это мужчина?
— Да.
Ольга напряглась, ожидая дальнейших расспросов, но их не последовало. Да, не ревнив. Какое счастье! Может, все еще обойдется, если она расскажет про Ибрагимова. Или нет, не стоит.
«Не буди лихо, пока спит тихо».
— Сейчас довезу, потом днем подъехать? Или сама справишься у Багратуни?
— Сама.
— А потом?
— Потом йога. Давай встретимся в спортклубе? — предложила она. — Заберешь меня оттуда.
— Хорошо.
Она углубилась в свой смартфон. Набрав адрес спортклуба, Ольга нашла в расписании «йогу для беременных». Время подходящее. Ровно через два часа после обеда у армянских родственников. Будет повод долго не засиживаться в гостях.
* * *
— Максим! — окликнула она на проходной. — Ты сегодня позже.
Латышев обернулся и подошел ближе. Он еще не прошел рамку металлодетектора. На лацкане пиджака красовался бейджик с временным пропуском. Ему пока не успели сделать постоянный. Ольге, кстати, тоже — взамен изъятого. Пришлось ждать, пока найдут ее в списке и выдадут пропуск вместе с удостоверением.
— Оля, привет, — взял он ее за руку.
Женщина осторожно выпростала ладонь, и он понял, что это лишнее.
— Ничего. Ваня, все, — обратилась она к телохранителю. — До обеда меня не ждите.
— Хорошо, Ольга Борисовна, — кивнул Брилев и отошел.
Он мысленно срисовал коллегу хозяйки. Как-то слишком фамильярно вел себя этот красавчик. Такие нравятся женщинам. «Умница, интеллигент, отличник по жизни», — казалось, было написано у него на лице. Любимец публики. Душа компании. Репортер? Для работы на телевидении такая внешность вполне годилась.
Они знакомы, причем давно, пришел к выводу телохранитель. Надо понаблюдать.
Брилев уделял внимание всему, что так или иначе касалось вверенного ему объекта.
* * *
Ольга последовательно созвонилась со всеми филиалами и партнерами, составила расписание визитов и на этом успокоилась. Стали пить кофе.
Николаев зазвал их к себе в свой просторный, обставленный темной мебелью кабинет. Секретарша принесла кофе. Ольга сделала глоточек ароматной и черной, как грех, субстанции, спохватилась и попросила чаю.
— Что-то не так? — нахмурился дир...Ещё— Извини, — сказал он.
— Ничего. Ваня, все, — обратилась она к телохранителю. — До обеда меня не ждите.
— Хорошо, Ольга Борисовна, — кивнул Брилев и отошел.
Он мысленно срисовал коллегу хозяйки. Как-то слишком фамильярно вел себя этот красавчик. Такие нравятся женщинам. «Умница, интеллигент, отличник по жизни», — казалось, было написано у него на лице. Любимец публики. Душа компании. Репортер? Для работы на телевидении такая внешность вполне годилась.
Они знакомы, причем давно, пришел к выводу телохранитель. Надо понаблюдать.
Брилев уделял внимание всему, что так или иначе касалось вверенного ему объекта.
* * *
Ольга последовательно созвонилась со всеми филиалами и партнерами, составила расписание визитов и на этом успокоилась. Стали пить кофе.
Николаев зазвал их к себе в свой просторный, обставленный темной мебелью кабинет. Секретарша принесла кофе. Ольга сделала глоточек ароматной и черной, как грех, субстанции, спохватилась и попросила чаю.
— Что-то не так? — нахмурился директор.
— Мне нельзя, — машинально ответила женщина и осеклась.
Все, поздно. Слово не воробей.
— Вас можно поздравить? — вдруг улыбнулся седовласый мужчина и перевел взгляд на ее талию.
— Да, — сухо сказала она.
Ну, вот. Кто угодно знает — подруга, начальство, даже бывший. Но не муж. Стало как-то особенно горько от этого факта.
— Ну как вам вместе работается? — переключил свое внимание начальник на нового сотрудника. — Знаю, вы учились вместе.
— Благодарю вас, — улыбнулся пресс-секретарь. — Ольга Борисовна потихоньку знакомит меня с документами. С завтрашнего дня мы планируем посещать филиалы и знакомиться с клиентами на местах.
— Отлично! Пишите заявку на служебный автомобиль, я завизирую.
Сергей Васильевич не страдал излишней тягой к бюрократизму и не любил затягивать с организационными вопросами.
Заполнили бумаги на Латышева. Ольга не хотела вести машину. Конечно, беременность вождению не помеха, однако сидеть в вынужденной позе, все время жать на педаль газа и крутить руль без гидравлики она не желала.
Хватит с нее быть сильной женщиной. Наигралась. Пусть мальчики поработают. Отныне она просто пассажир.
* * *
Когда они спускались на лифте, зазвонил Ольгин смартфон. Номер был незнакомый. Она опять напряглась. Вдруг Изабелла?
— Что-то не так? — спросил Максим.
Они переглянулись: женщина затравленно, а мужчина настороженно.
— Ничего, — ответила она.
— Ответишь за звонок?
— Сейчас. Алло?
— Это Ольга Борисовна? — раздался в трубке мужской голос.
— Да. Кто это? Откуда у вас мой номер?
В миру она пользовалась корпоративной сим-картой. Настоящий номер, на который пришелся звонок, знали не все. Только самые близкие.
— У меня запись вашего поцелуя на балконе, — сказал незнакомец. — Нам надо встретиться. Ваш муж получит фото и видео, если вы откажетесь.
— Что?!
Мужчина отключился, не дожидаясь ее ответа. Коротко пиликнула входящая ЭсЭмЭска. Ольга открыла и увидела там назначенное место и время, а также сумму с пятью нулями. Не уточнялось, правда, в рублях или условных единицах. Безумие!
— Что? — спросил Макс, увидев, как она сначала покраснела от возмущения, а потом резко побледнела от страха.
Он попытался взглянуть на экран.
— Максим! Кажется, меня шантажируют.
* * *
Иван Васильевич Грозный ждал свою очередную «клиентку», как он называл дамочек из высшего общества, которые попались к нему на крючок.
Вероятно, отец Вани был большим шутником, раз назвал так сына, но он уже этого не узнает. Тот умер, когда сыну исполнился от силы год. Мать беспробудно пила, и мальчик рос, как сорная трава. В результате вырос озлобленный на весь мир парень. Ни с кем особо не дружил, в учебе ничем выдающимся не отличался, безумно боялся армии, но никуда не хотел поступать.
Жизнь несправедлива.
Завидуя более удачливым одноклассникам, он делал мелкие пакости, но это не приносило удовлетворения. Ведь что бы ни случилось с ними, Ване лучше от этого не станет. Он так и останется неудачником со смешным именем.
Однажды ему захотелось сделать больно кому-то из тех, кто над ним издевался. Подвернулся удачный случай. Перед самым выпускным во время похода он застал парочку в камышах у озера. Ненавистная одноклассница Ниночка, которая безжалостно и жестоко его третировала, унижая перед друзьями, была как кошка влюблена в старосту параллельного класса.
Но у Ниночки был очень строгий отец, который считал, что девушка до сих пор невинна. Еще у Ниночки была строгая и забитая религиозная мать и недалекий брат с пудовыми кулаками. Ниночка очень, очень боялась своего отца и брата. Иначе как объяснить, что она отвалила бешеную сумму денег, сдав в ломбард дореволюционную золотую брошь своей бабушки?
Издеваться н...Ещё«Почему у кого-то все, а у меня ничего?» — снова и снова задавал он себе вопрос.
Завидуя более удачливым одноклассникам, он делал мелкие пакости, но это не приносило удовлетворения. Ведь что бы ни случилось с ними, Ване лучше от этого не станет. Он так и останется неудачником со смешным именем.
Однажды ему захотелось сделать больно кому-то из тех, кто над ним издевался. Подвернулся удачный случай. Перед самым выпускным во время похода он застал парочку в камышах у озера. Ненавистная одноклассница Ниночка, которая безжалостно и жестоко его третировала, унижая перед друзьями, была как кошка влюблена в старосту параллельного класса.
Но у Ниночки был очень строгий отец, который считал, что девушка до сих пор невинна. Еще у Ниночки была строгая и забитая религиозная мать и недалекий брат с пудовыми кулаками. Ниночка очень, очень боялась своего отца и брата. Иначе как объяснить, что она отвалила бешеную сумму денег, сдав в ломбард дореволюционную золотую брошь своей бабушки?
Издеваться над парнем девушка перестала. Однако этого было мало. Юный шантажист вошел во вкус. Он продолжал как стервятник кружить над парочкой, пытаясь понять, что еще может получить. Возлюбленный Ниночки, Игорь, украл музыкальный центр из актового зала школы. Свидетелем разговора, где вор обсуждал это с приятелями, стал Ваня. Он знал, что к Игорю бесполезно подходить. Чутье подсказывало, что его пошлют лесом или изобьют до бессознания, чтобы заткнуть рот.
И тогда Ваня снова вспомнил про Ниночку. Она ведь так любит своего парня. Сказав, что знает место, где одноклассник прячет украденное, Ваня пригрозил позвонить в милицию. Девушка была в ужасе. Перепрятать добычу ее приятель не успевал. Она на коленях умоляла не трогать своего приятеля.
Это был триумф!
Сначала шантажист хотел потребовать денег, но вдруг на него что-то нашло. Что-то темное и страшное, недоброе, звериное. Позже он понял, что это было возбуждение от осознания собственной власти над другим человеком.
Ниночка так сладко стонала под ним. И пусть эти стоны были от боли, а не от удовольствия (слишком уж груб и неуклюж был партнер) ему было все равно. Обмен состоялся. Он промолчал, как и обещал. Судьба музыкального центра осталась неизвестной. Ниночка тоже промолчала. Не могла же она рассказать возлюбленному, что выкупила своим телом его свободу? Он бы тогда непременно ее бросил, ведь она ему изменила и посмела лечь под «этого лоха».
Так началась карьера шантажиста Ивана Васильевича Грозного.
Он вдохновлялся детективными романами и самозабвенно врал. Бывал не раз бит, но мстил, разглашая все секреты. Люди думали, что он имеет сообщников, которые непременно обнародуют информацию, если с шантажистом что-то случится. Иногда он сочинял, будто просто посредник, а настоящий шантажист где-то там, безликий, безжалостный и ненасытный…
От армии его отмазал отец еще одного одноклассника, который работал в военкомате. Ценой свободы от службы и «военного билета» стало молчание о гомосексуальной связи сынка. Мужик вначале попытался ерепениться, но Ванечка пригрозил, что узнает его начальство. Придется забыть о работе в призывной комиссии. Хлебное место! Да еще и позор, что все узнают о «голубизне» единственного сына. Как же было приятно смотреть на солидного, взрослого мужика, который сразу сдулся от осознания собственной беспомощности.
Поступить в вуз помогла мать старшеклассницы, которая тайком сделала аборт. Никто в школе — ни учителя, ни одноклассники — не знал, что случилось. И не узнали. Шантажист свое слово держал. Зато он теперь учился на первом курсе экономического. Молодой человек понимал, как важно уметь считать деньги.
Ведь каждому есть что скрывать.
* * *
— Так, не паникуй, — сказал Максим, когда они с Ольгой вернулись в кабинет. — Расскажи все подробно.
Она рассказала, что случилось на приеме в «Глобал групп». По мере повествования Латышев выглядел все более удивленным.
— Ну, ты без приключений не можешь! — воскликнул он. — Говоришь, пнула?
— Да.
— А камера видеонаблюдения на балконе есть?
— О! Точно.
Как же она об этом не подумала? Наверное, слишком сильно запаниковала для того, чтобы здраво мыслить. Решение было на поверхности.
— Сделаем запрос? — предложил он.
— По официальной линии потребуется несколько дней, — ответила она. — Пока два охранных предприятия все утрясут и согласуют…
— Сделай от своего имени, как частное ...ЕщёДальше он только и делал, что занимался куплей-продажей чужих секретов. Кому-то платил за сплетни, с других требовал за молчание. Кто бы мог поверить, что худенький невзрачный паренек — настоящий паук, который опутал своей сетью институт и держал в страхе уйму народа!
Ведь каждому есть что скрывать.
* * *
— Так, не паникуй, — сказал Максим, когда они с Ольгой вернулись в кабинет. — Расскажи все подробно.
Она рассказала, что случилось на приеме в «Глобал групп». По мере повествования Латышев выглядел все более удивленным.
— Ну, ты без приключений не можешь! — воскликнул он. — Говоришь, пнула?
— Да.
— А камера видеонаблюдения на балконе есть?
— О! Точно.
Как же она об этом не подумала? Наверное, слишком сильно запаниковала для того, чтобы здраво мыслить. Решение было на поверхности.
— Сделаем запрос? — предложил он.
— По официальной линии потребуется несколько дней, — ответила она. — Пока два охранных предприятия все утрясут и согласуют…
— Сделай от своего имени, как частное лицо.
Ольга залпом выпила стакан воды, который налил ей из кулера Макс. Она запросит, но тогда муж может узнать. А, плевать! Ссора деловых партнеров — не та цена, которая стоит репутации. Пусть посмотрит интересное кино, если захочет.
«Жена цезаря вне подозрений».
Отличие только в том, что она правда ни в чем не виновата. Однако был технический нюанс, в который все упиралось.
— Максим, ты не понимаешь. Все зависит от того, с какой периодичностью по внутреннему регламенту происходит выемка жесткого диска с записями и сколько все это хранится. Шантажист ждет меня сразу после обеда.
— В таком случае нам надо поторопиться.
* * *
К счастью, они успели вовремя. Ольга была в списках ВИП-гостей, так что запись выдали без проволочек. Только начальник охраны делового центра и сотрудник службы безопасности «Глобал групп» сунули любопытный нос.
— Как говорил папаша Мюллер, что знают двое — знает и свинья, — сказал Латышев, когда они выходили из здания с записанным диском. — Не переживай. Ты ничего плохого не сделала.
— Поздно волноваться, — вздохнула она и провела рукой по волосам в тщетной попытке их пригладить. — И вообще мне нельзя сейчас волноваться.
Мужчина странно на нее посмотрел.
— Скажи, он того стоит? — осторожно спросил он.
— Не знаю.
Она хотела сказать «да», но не смогла соврать Максу. Они никогда друг другу не лгали, ничего не скрывали друг от друга и были предельно откровенны. У них были отношения, проверенные временем. Пусть не бешеная страсть и не любовь, но крепкая дружба, а это дорогого стоит.
Ольга хотела добавить, что любит мужа, но не стала. Просто подумала, какое это нелогичное чувство. Можно, оказывается, любить того, кого почти не знаешь. Говорить бывшему парню о нынешнем — не очень хорошая идея.
— Макс, поехали уже. Надо увидеться с шантажистом.
«Получи, фашист, гранату».
У того человека, судя по всему, есть только часть записи с поцелуем, но без бурного финала, стоившего олигарху хромой ноги. Не за что платить. Ольге было любопытно, кто же там стоял в дверях. Она слышала тогда, как хлопнула дверь, но от волнения не придала значения. Значит, все это время шантажист был там.
Придется ему остаться без зарплаты.
* * *
Брилев насторожился еще больше, когда хозяйка с сослуживцем поехала в «Москва-сити», к тому зданию, где вчера был прием.
Более того. Ольга Борисовна, нарушая регламент, села в машину вместе с этим типом. Телохранитель по жестам и взглядам еще больше утвердился в мысли, что эти двое давно друг друга знают, причем они не просто друзья, а нечто большее.
Это не стыковалось с характером хозяйки.
Странно. Что происходит?
Пара вернулась обратно спустя сорок минут. Оба были довольны. Хозяйка скомандовала сборы. Поехали в «Гудман» на Пресненской, это было совсем рядом.
В работе телохранителя не должно быть неожиданностей. За исключением покушения, которые нельзя предугадать, но можно предотвратить, все должно быть предельно ясно и прозрачно.
* * *
— Макс, а что ты уволился? — все-таки спросила она по пути.
— Давно выживали. А тут еще велели сделать сюжет о тебе. Знали, что мы с тобой знакомы.
— Что?! — вскинулась она.
— Спокойнее.
— Значит, ты уволился из-за меня, — помолчав, резюмировала она.
За окном мелькали высотные зеркальные здания, как будто они не в России, а где-то далеко за океаном. Бывший любовник, которого она бросила, вез ее, чтобы спасти ее брак. Он пожертвовал своей карьерой ради нее.
— Да не страдай ты так, — вдруг широко улыбнулся Латышев, разгадав ее мысли. — Я нашел вакансию раньше. Искал пути отступления. Просто это было последней каплей. И потом, Оль, мне было интересно, почему ты уволилась. Я… я хотел снова тебя увидеть.
Ей стало страшно.
— Там еще много неп...ЕщёИван Брилев все меньше понимал, что происходит, и нервничал.
В работе телохранителя не должно быть неожиданностей. За исключением покушения, которые нельзя предугадать, но можно предотвратить, все должно быть предельно ясно и прозрачно.
* * *
— Макс, а что ты уволился? — все-таки спросила она по пути.
— Давно выживали. А тут еще велели сделать сюжет о тебе. Знали, что мы с тобой знакомы.
— Что?! — вскинулась она.
— Спокойнее.
— Значит, ты уволился из-за меня, — помолчав, резюмировала она.
За окном мелькали высотные зеркальные здания, как будто они не в России, а где-то далеко за океаном. Бывший любовник, которого она бросила, вез ее, чтобы спасти ее брак. Он пожертвовал своей карьерой ради нее.
— Да не страдай ты так, — вдруг широко улыбнулся Латышев, разгадав ее мысли. — Я нашел вакансию раньше. Искал пути отступления. Просто это было последней каплей. И потом, Оль, мне было интересно, почему ты уволилась. Я… я хотел снова тебя увидеть.
Ей стало страшно.
— Там еще много неприятностей было, — продолжил он. — Пытались давить через мою мать.
— Как?
— Отрыли, кто мой отец. Хотели, чтобы я плясал под их дудку, делая заказные сюжеты на разные темы. Мне все равно, но маму это раздавит.
Ольга знала, как он любил, уважал, практически боготворил свою умную, стильную, красивую мать. Латышев не позволит, чтобы ее вываляли в грязи. Максим рассказывал ей, что его отцом был какой-то высокопоставленный чиновник советских времен.
— Но ты сорвался с крючка, — поняла она. — Ты ушел, значит, бесполезен. Скажи, мое дело как-то с этим связано?
Латышев не признавал манипуляции. Он кивнул, глядя на нее в зеркало.
— Я сказал, что выкуплю негативы и письма. Они напишут отказную. На этом все.
— Ого! А много хотят?
Латышев молча кивнул.
* * *
Хозяйка снова попросила телохранителей остаться снаружи.
Беспокойство нарастало. Что-то затевалось. Леткова и Латышев были на взводе.
Брилев не выдержал и доложил Крагину. Тот велел посмотреть, с кем назначена встреча, и сделать фото.
* * *
На юбилей «Глобал групп» шантажист попал отнюдь не случайно, хотя не должен был там находиться. У него был компромат на одного из мелких инвесторов, так что пригласительный билет легко нашелся.
Он часто так поступал, ибо попасть на такие мероприятия простым смертным было непросто. Ну, не в качестве же официанта это делать! Хотя как раз обслуживающий персонал люди склонны не замечать, считая за мебель. А ведь они все видят и слышат.
Первоначально Иван Васильевич хотел проследить за певицей Лилией Верховой, но его больше заинтересовала другая особа — супруга бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Зимина.
Риск, конечно, был большой. Но и прибыль наклевывалась нешуточная. Если найдется, чем прижать эту женщину, он сорвет куш.
Шанс представился быстро. Женщина удалилась на балкон. Вслед за ней последовал незнакомый шантажисту мужчина, и шантажист стал свидетелем страстного поцелуя. Он начал снимать на смартфон, жалея, что нельзя было пронести на прием камеру.
Тут его застал муж Летковой.
Все пропало! Шантаж сорвался. Муж все видел, увы.
Давненько Иван Васильевич так не обламывался. Хорошо, хоть ноги удалось унести! Он рванул в зал и спрятался за колонной. Любопытство вынудило шантажиста посмотреть, что стало с троицей. А ничего!
Появилась жена Зимина, до боли красивая, недоступная и оттого еще более ненавистная. Такие женщины ужасно раздражали шантажиста, напоминая о высокомерной, язвительной Ниночке из школы. Прошло много лет, а он не мог забыть ее издевок. Шантажист видел ее в каждой красивой женщине и старался сломать ее, побольнее задеть угрозами, выкачать побольше денег и слез. Только это согревало его существо.
Леткова быстрым шагом вышла в зал, опередив своего любовника, и пошла в туалет. Иван Васильевич понял, что она не видела мужа, который за ней следил. Значит, не все еще потеряно. Можно начать игру с ней. Но для начала позвонить еще одному должнику, чтобы через него узнать номер телефона новой жертвы.
* * *
В престижном ресторане в это время суток б...ЕщёМуж явно разозлился, но не стал закатывать скандал. Значит, решил сделать вид, что ничего не происходит. Следовательно, ему предъявлять фотографии и видеозапись бесполезно. Да и не стоит, учитывая криминальное прошлое этого опасного на вид субъекта.
Появилась жена Зимина, до боли красивая, недоступная и оттого еще более ненавистная. Такие женщины ужасно раздражали шантажиста, напоминая о высокомерной, язвительной Ниночке из школы. Прошло много лет, а он не мог забыть ее издевок. Шантажист видел ее в каждой красивой женщине и старался сломать ее, побольнее задеть угрозами, выкачать побольше денег и слез. Только это согревало его существо.
Леткова быстрым шагом вышла в зал, опередив своего любовника, и пошла в туалет. Иван Васильевич понял, что она не видела мужа, который за ней следил. Значит, не все еще потеряно. Можно начать игру с ней. Но для начала позвонить еще одному должнику, чтобы через него узнать номер телефона новой жертвы.
* * *
В престижном ресторане в это время суток было малолюдно.
— Леткова, — назвалась гостья. — Меня ждут. Накройте на двоих, — покосилась она на своего спутника.
Администратор зала распорядилась.
— Позвольте, я провожу вас, — добавила девушка.
За столиком, который был для них зарезервировал, ждал невзрачный мужчина лет тридцати пяти с продолговатым «лошадиным» лицом. Перед ним стояла тарелка с сочным поджаристым стейком. Он начал обедать, не дожидаясь приглашенных. Незнакомец даже не подумал встать, когда Ольга подошла ближе.
Шантажист довольно улыбнулся, завидев ее, однако улыбка тут же исчезла, когда он понял, что женщина пришла не одна.
— Кстати, — сказал вдруг Ольга и вытянула в сторону руку, останавливая на полпути Макса. — Он ведь стоял в дверях? Я слышала, как хлопнула дверь. Почему тогда камера в перечне одна?
На записи были только она с Ибрагимовым. Камера была установлена так, чтобы захватывать проход возле окна и ограждение, где обычно стояли люди, любуясь видами, открывающимися на город с высоты.
— Не знаю, надо было уточнить, — ответил Латышев. — Слушай, а он не мог прятаться на балконе?
— Вполне возможно. Там были какие-то кресла, кадки с цветами. Я могла не заметить.
Ольга решила, что место, где находился наблюдатель, не просматривалось, и там имелась «слепая зона». Это было странно. Прокол в работе! Например, безопасники из ЧОПа всегда старались, чтобы таких мест было как можно меньше.
— Давай закончим с этим и уточним, — предложил он.
— Ладно, потом. Идем.
Они подошли к столу. Шантажист и не подумал поприветствовать их. Ольга разозлилась.
— Это он? — властно спросила она, бегло скользну...ЕщёГлава 14
— Кстати, — сказал вдруг Ольга и вытянула в сторону руку, останавливая на полпути Макса. — Он ведь стоял в дверях? Я слышала, как хлопнула дверь. Почему тогда камера в перечне одна?
На записи были только она с Ибрагимовым. Камера была установлена так, чтобы захватывать проход возле окна и ограждение, где обычно стояли люди, любуясь видами, открывающимися на город с высоты.
— Не знаю, надо было уточнить, — ответил Латышев. — Слушай, а он не мог прятаться на балконе?
— Вполне возможно. Там были какие-то кресла, кадки с цветами. Я могла не заметить.
Ольга решила, что место, где находился наблюдатель, не просматривалось, и там имелась «слепая зона». Это было странно. Прокол в работе! Например, безопасники из ЧОПа всегда старались, чтобы таких мест было как можно меньше.
— Давай закончим с этим и уточним, — предложил он.
— Ладно, потом. Идем.
Они подошли к столу. Шантажист и не подумал поприветствовать их. Ольга разозлилась.
— Это он? — властно спросила она, бегло скользнув взглядом по шантажисту.
— Сейчас узнаем, — откликнулся Макс, подыграв ей.
Он тоже не стал здороваться первым. Латышев отодвинул стул и помог своей спутнице сесть. Женщина грациозно опустилась на стул и придвинула к себе меню. Она посмотрела на жемчужные часики на запястье. Время обеда. Страшно захотелось есть… чего-нибудь такого, этакого… Макс приземлился рядом.
— Что вы посоветуете? — спросила она у официантки, которая подошла к их столику, ожидая заказ.
— Могу рекомендовать филе миньон со слайсами из цуккини и моркови или стейк вагю со сливочным соусом и розовым перцем, — услышала она в ответ. — А на десерт мильфей со взбитыми сливками и ягодами или, если вы на диете, бланманже с малиной и шоколадом.
Вышколенный персонал. Везде бы так.
— Хорошо, вагю средней прожарки и бланманже. Зеленый чай сразу. Макс, а что будешь ты?
Он заказал рибай. Хороший мужской выбор — мясо на кости. Пока официантка не ушла, шантажист не решался перейти к делу, так что все сильнее злился. Ольга подозревала, для него было сюрпризом то, что она пришла не одна.
Так и есть. Шантажист не понимал, что происходит, но он наконец узнал, что можно размазать одним только взглядом.
Эти двое были выходцами из другого мира. Он, конечно, знал, что Леткова — дочь богатых родителей, и видел ее на светском рауте, но только сейчас понял, что дело не в деньгах. Такой надо родиться.
Сегодня она была в темно-синем костюме, немного смахивающем на форменный китель. В вырезе струилось белопенное кружево. Волосы собраны в узел. Макияж был сдержанным. Осанка — королевской, каждый жест — выверенным до мелочей.
Ее спутник не уступал ей. Он был похож на молодого успешного бизнесмена или политика. С таким же успехом он мог оказаться преуспевающим юристом. Он сначала так и подумал, а потом по их фамильярному общению решил, что это друзья.
Было в этих двоих что-то общее — порода, принадлежность к недосягаемой, высшей касте. Одно это сразу осадило шантажиста. Он насторожился, как дикий зверь. Шестое чувство сигнализировало об опасности.
— Вы получили мое сообщение? — осторожно спросил он.
— Сразу к делу, — улыбнулась женщина, но глаза ее остались холодными. — Отлично. Надеюсь, это не займет много времени. У меня назначена встреча через два часа.
Когда на тебя смотрят, как на холопа, невольно спускаешься с небес на грешную землю. Как был Иван Грозный парнем из мухосранска, так им и остался. Дорогой костюм и куча бабла ничего не меняли. Он сжался под взглядами этой парочки. Потом собрался с силами и перешел к делу.
— Вот запись с банкета «Глобал групп», — повернул он к ним свой смартфон, и замелькали кадры. — Счет я вам сообщу.
— Макс, ты слышал? — рассмеялась Ольга. — Какова наглость!
— И глупость, — соглашаясь, добавил друг.
Они даже не спросили, кто он такой и как его зовут, словно им это было неинтересно. И общались эти двое исключительно между собой.
— Смотри, какой ракурс, — обратила она внимание. — Снимали со стороны дверей. Значит, я была права. Странно, что у входа «слепая зона».
— Вряд ли. Возможно, камера находилась в зале.
— Ты прав.
— Так что скажете? — выдавил он.
— Ничего, — усмехнулся спутник Летковой. — Будем обедать.
— Я отправлю эту запись в СМИ! — пригрозил Иван Васильевич, съезжая на привычную тему. — Ваши родственники узнают обо всем.
Женщина рассмеялась.
— Ох, Макс, — коснулась она уголка глаза, чтобы утереть слезы. — Цирк! Давно такого идиота не встречала.
— Ну, не всем же дано.
Принесли их заказ.
— Любезный, — посмотрела в глаза шантажисту Ольга. — Как вас там. Можете отправлять куда угодно. Только потом не жалуйтесь, когда те, кто купит запись, будут выпускать опровержение и отвечать в суде на иск. Вы бы не позорились, а досмотрели все до конца, раз уж у вас склонность к подглядыванию.
Она отрезала кусочек мяса. Японцы не подвели, говядина просто таяла во рту. Вот, и вкусы тоже меняются. Вместо рыбы безумно хочется мяса. С кровью.
...ЕщёПодошел официант и поставил на столик чай. Шантажисту пришлось проглотить возмущенные слова, застрявшие в горле. Аппетит пропал, и дорогой стейк уже не грел душу.
— Так что скажете? — выдавил он.
— Ничего, — усмехнулся спутник Летковой. — Будем обедать.
— Я отправлю эту запись в СМИ! — пригрозил Иван Васильевич, съезжая на привычную тему. — Ваши родственники узнают обо всем.
Женщина рассмеялась.
— Ох, Макс, — коснулась она уголка глаза, чтобы утереть слезы. — Цирк! Давно такого идиота не встречала.
— Ну, не всем же дано.
Принесли их заказ.
— Любезный, — посмотрела в глаза шантажисту Ольга. — Как вас там. Можете отправлять куда угодно. Только потом не жалуйтесь, когда те, кто купит запись, будут выпускать опровержение и отвечать в суде на иск. Вы бы не позорились, а досмотрели все до конца, раз уж у вас склонность к подглядыванию.
Она отрезала кусочек мяса. Японцы не подвели, говядина просто таяла во рту. Вот, и вкусы тоже меняются. Вместо рыбы безумно хочется мяса. С кровью.
Было что-то такое в ее взгляде, который она подняла от тарелки, что шантажисту стало не по себе. Вдоль хребта у него пробежал холодок.
— Вы еще пожалеете! — визгливо выдал Грозный, у которого сдали нервы.
Он достал из барсетки кошелек, бросил пару купюр на стол и пошел к выходу.
— Ну, вот… Наконец-то тишина.
Женщина отрезала еще кусочек, обмакнула в соус и, закрыв глаза от удовольствия, простонала:
— Ты просто обязан это попробовать.
— Оль, ты чего? — удивился Макс, сдвигая тарелки пересаживаясь на место, которое освободил шантажист. — Ты правда будешь тут обедать?
Он с самого начала посчитал это хитрым ходом, игрой, направленной на то, чтобы получить психологическое преимущество над противником, и просто подыграл.
— Конечно, — ответила она. — Мясо чудесное.
Ее ребенок получит все самое лучшее.
— Еще бы ему не быть чудесным за такую цену.
* * *
Напарник Брилева сделал пару снимков, попросившись за столик за спиной собеседников. Выпив чашку кофе, он дождался, пока незнакомый мужик с лошадиным лицом уйдет, и тоже ретировался, пока его не заметили.
Он последовал за этим человеком и записал номер его авто.
— Ну, что? — спросил Брилев, когда они встретились на выходе.
— Сейчас отправлю начальству, пусть пробьют по базе автоинстпекции, — ответил парень.
— А в целом что было?
— Просто обедали. Без эксцессов, тихо-мирно. Потом мужик вдруг вспылил и ушел не дожидаясь.
— Понятно.
* * *
Зимин тоже получил снимки и опознал на них того самого хорька, который снимал видео на приеме в «Глобал групп».
— Иван Васильевич Грозный, — удивленно хмыкнул он. — Бывает же такое!
Значит, Ольга поехала на встречу с шантажистом. Странно только, что она потом осталась обедать, словно ее совсем не мучила совесть. Зато шантажист вылетел, как наскипидаренный.
Мирослав решил, что жена отказалась платить. Она вела себя так, будто стыдиться нечего, или это была невероятная наглость и бравада с ее стороны.
— А кто с ней был? — уточнил Зимин у начальника службы безопасности. — Что за мужик?
На снимках был симпатичный мужчина лет тридцати пяти на вид.
— Сотрудник ЧОПа, которого взяли на работу вместо Ольги Борисовны.
— Ясно.
В натуре, ничего не ясно. Незнакомый мужик с какого-то … сопровождает его жену на встречу с шантажистом. А до этого, судя по передвижениям, в здание, где накануне проводила прием «Глобал групп».
— Наройте мне все про него, — велел Зимин. — Что они хотели в высотке?
— Уточняем.
Ольга с Максом разделились.
Его высадили у банка, где он должен был снять наличность для того, чтобы расплатиться за компромат.
— Охрана нужна? — спросила Ольга, прежде чем пересесть в машину охраны. — Сумма не маленькая.
— Все нормально, я нанял человека для сопровождения, скоро подъедет.
— Хочешь, подвезем?
— Ну, давай.
Это заняло еще полчаса. Деньги были заказаны заранее. Они дождались сопровождающего для Латышева, загрузились в авто и тронулись в ресторан неподалеку, где была заказана комната для переговоров.
— Справишься?
— Думаю, да.
Она ехала прочь и размышляла, кто же отец у Макса, и почему все так сложно.
Все имеют секреты. Одни не умеют их скрыть, а другие паразитируют на чужих тайнах и страхах.
* * *
Час спустя поступил новый отчет из службы безопасности. Про Максима Ивановича Латышева был куцый малоинформативный листочек. Не был, не имеет, не привлекался… Работал тележурналистом до прихода в ЧОП. Мать, в графе отец — прочерк.
Зимин уловил, что они с жено...Ещё* * *
Ольга с Максом разделились.
Его высадили у банка, где он должен был снять наличность для того, чтобы расплатиться за компромат.
— Охрана нужна? — спросила Ольга, прежде чем пересесть в машину охраны. — Сумма не маленькая.
— Все нормально, я нанял человека для сопровождения, скоро подъедет.
— Хочешь, подвезем?
— Ну, давай.
Это заняло еще полчаса. Деньги были заказаны заранее. Они дождались сопровождающего для Латышева, загрузились в авто и тронулись в ресторан неподалеку, где была заказана комната для переговоров.
— Справишься?
— Думаю, да.
Она ехала прочь и размышляла, кто же отец у Макса, и почему все так сложно.
Все имеют секреты. Одни не умеют их скрыть, а другие паразитируют на чужих тайнах и страхах.
* * *
Час спустя поступил новый отчет из службы безопасности. Про Максима Ивановича Латышева был куцый малоинформативный листочек. Не был, не имеет, не привлекался… Работал тележурналистом до прихода в ЧОП. Мать, в графе отец — прочерк.
Зимин уловил, что они с женой учились в одном учебном заведении, причем в те же годы. Хм… Значит, однокурсники. Старые друзья? Отчего тогда Ольга об этом не упомянула? Разве это такой большой секрет?
Оказывается, Ольга запросила записи с камер видеонаблюдения, и они с коллегой проехали за ними.
— Изъяли или просто скопировали? — спросил Мирослав.
— Скопировали. Изъятие только по решению суда или запросу правоохранительных органов, — пояснил начальник службы безопасности.
— Ясно.
Наверное, она не знала об этом, но сделала попытку уничтожить все следы.
— Запросить для вас копию? — уточнил Крагин.
— Не стоит.
Он и так знал, что там. Тот роковой поцелуй, который он видел.
* * *
Ануш встретила внучку с распростертыми объятиями. Ольга, не привыкшая к такому, сначала шарахнулась, но потом поняла, что все в порядке. Просто обнимают, просто желают добра…
Обстановка в огромной квартире была роскошной, если не сказать помпезной. Но не вульгарной, как у «новых русских», а с истинно восточным размахом.
Ольга с любопытством осматривалась, попав в холл, отделанный натуральным деревом и бронзой. На потолке белеет «старинная» лепнина, на полу сияет натуральный натертый до блеска паркет, по которому цокает пуледиха Дейзи. Собачка узнала Ольгу и, встав на задние лапы, облизала руки гостьи.
— Дейзи! Дейзи, девочка, не приставай, — сказала Ануш Багратуни. — Запомнила, запомнила.
— Да, — улыбнулась Ольга. — Жаль, я пекинеса не взяла.
Она присела на шелковый пуф и разулась. Пожилая женщина сама подала новые тапочки. Ольга сообразила, что слуг в этом доме не водится. Наверное, Ануш тоже не любит, когда в доме толкутся посторонние люди. Максимум — приходящая клининговая служба. Значит, что-то общее у них есть.
Они пошли в гостиную.
— Артур Тигранович подойдет позже? — спросила гостья.
— Он сегодня занят, — ответила Ануш, скрестив пальцы за спиной.
Ай, ай, наврала. Вообще-то муж рвался пообщаться, но она решила, что будет лучше пообедать с внучкой наедине. Так ей будет легче привыкнуть. Женские дела! Мужчинам лучше не встревать.
Она собственными руками приготовила скромный, отнюдь не праздничный обед. Ни к чему смущать девочку. Угощение простое, все блюда традиционные. Так интереснее.
Ануш решила, что покажет Ольге семейные альбомы, но только те, где они с Артуром только поженились. Остальные — нет. Из альбомов с детьми не удалось вырвать фотографии дочери, увы. Давным-давно она их намертво приклеила, и черно-белые снимки не поддавались.
Ели не в зале, а на большой кухне метров на тридцать. Ольга даже немного позавидовала. Новомодных гаджетов было немного, зато глиняная и медная посуда на полках и в буфете поражала воображение. Так и хотелось встать из-за стола, подойти, рассмотреть в подробностях и потрогать все эти прибамбасы.
Ольга удивляется, что ударение падает не туда, куда она думала. Все, что на столе, непривычно, но вкусно. Правда, рис ей нельзя, но Ануш так уговаривает, что рука сама тянется к вилке. И соус вкусный, и рассольные сыры, и домашнее масло, и странная тушеная зелень, и неимоверно острые маринованные перцы, и душистый хлеб «пури» из тандыра. Если маленький кусочек, то можно.
Она уже поела в ресторане. Все, хватит. Ну, хватит же…
Чувствуешь себя великой грешницей, предаваясь такому чревоугодию. Но никто не упрекает. Наоборот, тебя называют «худой» и пытаются откормить. Это странно успокаивает.
Никто не накричит на тебя: «Ты жирная! Жир-на-я!» Никто не швырнет на пол пригоршню карамелек, которые ты украдкой прячешь в кармане.
Дейзи тоже сидит рядом, поджав передние лапки, как цирковая собачка, и выпрашивает вкусняшки. Прямо как Чарли! Но ей достается только тонкий полупрозрачный ломтик сыровяленого мяса.
...Ещё— Кушай, дочка, кушай. Ай, девочка, вот это вкусное очень… Как называется? Долма.
Ольга удивляется, что ударение падает не туда, куда она думала. Все, что на столе, непривычно, но вкусно. Правда, рис ей нельзя, но Ануш так уговаривает, что рука сама тянется к вилке. И соус вкусный, и рассольные сыры, и домашнее масло, и странная тушеная зелень, и неимоверно острые маринованные перцы, и душистый хлеб «пури» из тандыра. Если маленький кусочек, то можно.
Она уже поела в ресторане. Все, хватит. Ну, хватит же…
Чувствуешь себя великой грешницей, предаваясь такому чревоугодию. Но никто не упрекает. Наоборот, тебя называют «худой» и пытаются откормить. Это странно успокаивает.
Никто не накричит на тебя: «Ты жирная! Жир-на-я!» Никто не швырнет на пол пригоршню карамелек, которые ты украдкой прячешь в кармане.
Дейзи тоже сидит рядом, поджав передние лапки, как цирковая собачка, и выпрашивает вкусняшки. Прямо как Чарли! Но ей достается только тонкий полупрозрачный ломтик сыровяленого мяса.
— Ветеринар говорит, нельзя, но я не могу отказать, — покаянно признается Ануш.
На лице сама собой возникает улыбка. В этом доме царит тепло.
— Ой-ой, мне этого нельзя!
Перед ней стоит чашечка дымящегося кофе и кусок пахлавы. И все, она пропала.
Как же странно впервые за долгие годы есть хлеб из рук собственной бабушки.
* * *
Потом она распрощалась с Ануш и поехала в спортклуб. Ольга отметилась, переоделась и пошла в группу «йоги для беременных». Там были будущие матери с уже заметными животами. Только она ничем не выделялась.
Тренер спросила, какой у нее срок, и Ольга смущенно призналась, что всего две недели.
— Можно пока на обычную хатха-йогу.
— Ну, я бы все-таки хотела попробовать, — сказала клиентка.
Они занимались, растягивались, дышали, расслаблялись, и на нее снисходил мир и покой.
* * *
Зимин почти закончил дела в клубе, где согласовал операцию по захвату офисов с Поповым и братвой. Тут подоспел еще один отчет от Крагина.
Первое касалось Латышева. Он снимал в банке крупную сумму денег наличными. Смахивало на черный нал для шантажиста. Иначе зачем ему это сразу после встречи в ресторане? Странно только, что он ничего не скрывал, делая все на виду у охраны.
Второе касалось шантажиста. Иван Васильевич Грозный числился независимым финансовым консультантом. Судя по регулярным поступлениям на его счет, консультировал он многих состоятельных людей, преимущественно женщин. На жиголо он не тянул, как и на финансиста с его простеньким дипломом.
Все это было просто маскировкой его незаконной деятельности. Удивительно! Он даже налоги платил.
Служба безопасности все нарыла про этого гаврика, и хозяин теперь знал его подноготную. Осталось решить, как с ним поступить.
Зимин думал.
Проблему с Ибрагимовым он решит, тут сомнений нет. Про то, что жена оступилась, знает. Теперь главное, чтобы все это не просочилось в прессу. Значит, надо позаботиться о шантажисте.
* * *
Зимин подъехал раньше, чем закончилось занятие. Он уточнил, в каком зале его жена.
— Леткова? — переспросила девушка. — Малый зал налево, йога для беременных.
* * *
Иван Васильевич понял, что меняет профессию, когда его взяли под руки двое дюжих молодцев прямо у офиса, приложили к лицу резко пахнущую тряпку и куда-то потащили. Меркнущим сознанием он уловил мутный свет на подземной автостоянке. Вокруг закачались тени. Хлопнула дверца машины.
— Куда его? — спросил кто-то третий.
— В багажник.
И настала тьма.
Зал налево.
— Налево, едрит мадрит.
Йога для беременных. Это как понимать?
В день бракосочетания Ольга сказала, что справка в ЗАГС — фальшивка. Вроде не врала, он бы понял. Зимин обладал обостренной интуицией и редко ошибался в людях.
Что вообще происходит?
— Когда кончается занятие? — уточнил он у администратора.
— Через пятнадцать минут.
На мгновение мужчина ощутил неуверенность. Подойти к жене и спросить прямо в лоб? Или дождаться, когда она дозреет и сама объяснит происходящее? Вдруг он подумал, что Ольга правда могла быть в положении и даже не знать об этом. А потом узнала.
Да. Скорее всего, так и есть. Слишком много совпадений. Сначала она спрашивает его о детях, потом идет в группу для беременных…
Но она утверждала, что бесплодна. С другой стороны, на все бывает исключение.
Вопрос, от кого. Может быть, от своего бывшего, Рудницкого? Например, она узнала об этом уже после того, как вышла замуж. Нет, все равно не стыкуется. Тогда бы она не шарахалась от него, к...ЕщёГлава 15
Зал налево.
— Налево, едрит мадрит.
Йога для беременных. Это как понимать?
В день бракосочетания Ольга сказала, что справка в ЗАГС — фальшивка. Вроде не врала, он бы понял. Зимин обладал обостренной интуицией и редко ошибался в людях.
Что вообще происходит?
— Когда кончается занятие? — уточнил он у администратора.
— Через пятнадцать минут.
На мгновение мужчина ощутил неуверенность. Подойти к жене и спросить прямо в лоб? Или дождаться, когда она дозреет и сама объяснит происходящее? Вдруг он подумал, что Ольга правда могла быть в положении и даже не знать об этом. А потом узнала.
Да. Скорее всего, так и есть. Слишком много совпадений. Сначала она спрашивает его о детях, потом идет в группу для беременных…
Но она утверждала, что бесплодна. С другой стороны, на все бывает исключение.
Вопрос, от кого. Может быть, от своего бывшего, Рудницкого? Например, она узнала об этом уже после того, как вышла замуж. Нет, все равно не стыкуется. Тогда бы она не шарахалась от него, как черт от ладана.
По совести, от него она тоже могла забеременеть, но это вряд ли. Они меньше месяца женаты. Зимин не сильно разбирался в женской физиологии, но знал, что пресловутые «критические дни» бывают раз в месяц, из чего сделал вывод, что он тут ни при чем.
— Бардак.
Он пошел к коридору, куда выходили двери залов для занятий. Потом вдруг передумал, вернулся на ресепшен и уточнил:
— В это время есть еще группы йоги? Обычные.
— Нет, — ответила любезная девушка. — Только фитнес в соседнем зале.
— Спасибо.
Наверное, в этом все дело, и он зря накручивает себя подозрениями. Ольга посещает только йогу, так что пошла в ту группу, которая была на момент визита в фитнес-клуб. Только и всего. Просто жена задержалась в гостях у Багратуни и не попала в свою группу.
Нужно охладиться. Как бы глупостей не наделать. С женщинами надо как с лошадьми — только лаской. Испугаешь — понесут, закусив удила, не остановишь. Даже если попутно все ноги себе переломают.
— Можно заказать, чтобы сюда принесли… — попытался вспомнить он. — Чтобы принесли лимонный фреш для моей жены. В прошлый раз ей понравилось.
— Да, я сейчас позвоню в спорт-бар, — ответила девушка, с сожалением подумав, что все годные мужчины уже заняты.
* * *
Переполненная легкостью и спокойствием, Ольга после йоги пошла в душ. Сауной пренебрегла, как и остальные будущие мамочки. Нельзя. Да и не хотелось. Потом прочитала ЭсЭмЭс, что подъехал муж, и заторопилась ему навстречу.
— Слав! — увидела она мужа в холле.
При ее появлении он встал с дивана в холле. Она подошла и поцеловала его. Зимин поразился. Жена просто сияла. Вчера она была рафинированной, красиво наряженной, броской, а сегодня светилась изнутри безо всей этой мишуры. Это невозможно подделать. Человек или счастлив, или нет. Карие глаза сияют при виде него, яркие от природы губы улыбаются только ему. Мужчине на миг показалось, что она видит только его.
Все, как он хотел.
Утром ему было неприятно целовать ее после другого, а теперь нет, словно не было всего этого дерьма.
— Скучала?
— Да! — обняла она его и еще раз чмокнула в губы.
От ее чуть влажноватых волос, вьющихся после душа тугими завитками, шел слабый запах мыла и чистоты, как от школьницы, которая не пользуется духами.
— Чем занималась?
— Всем понемногу, — ответила она, вдруг помрачнев и отпустив его. — Ты «Дон Кихота» читал?
— В школе, давно. Уже забыл, — не понял он такого резкого перехода. — Это тебе.
Он ухватил со стойки регистратора бумажный стакан с трубочкой и протянул ей.
— Это что? Ой, фреш! Спасибо.
— Так что про книжку? — спросил он, когда они сели на диванчик в холле.
— Я сегодня полдня сражалась с ветряными мельницами, — пояснила Ольга. — То есть со всякими идиотами.
— Помощь нужна? — осторожно начал он распутывать этот узел.
Вот же… рыбка. Тянуть, чтобы не соскочила с крючка, и решать, когда подсекать. Пора? Не пора? С ней он никак не мог угадать этот момент. Чем проще человек, тем легче добраться до правды, но жена была совсем не простой.
— Пока нет, — ответила Ольга. — Мне помог друг. Ты только не обижайся, что я тебя не попросила, — поспешно добавила она. — Так было надо.
— Пойдем, — сказал он, плавно вставая и подавая ей руку.
Зимин в этот миг как никогда напоминал ей того мужчину в день знакомства. Снежный барс, голубоглазый хищник на мягких лапах. Что-то изменилось за последние пару дней. Он стал прежним. Исчезла мягкая, вальяжная р...ЕщёЕще один благодарный поцелуй, и жена уже пьет, даже не поморщившись от страшной кислятины. Зимин украдкой попробовал, когда принесли.
— Так что про книжку? — спросил он, когда они сели на диванчик в холле.
— Я сегодня полдня сражалась с ветряными мельницами, — пояснила Ольга. — То есть со всякими идиотами.
— Помощь нужна? — осторожно начал он распутывать этот узел.
Вот же… рыбка. Тянуть, чтобы не соскочила с крючка, и решать, когда подсекать. Пора? Не пора? С ней он никак не мог угадать этот момент. Чем проще человек, тем легче добраться до правды, но жена была совсем не простой.
— Пока нет, — ответила Ольга. — Мне помог друг. Ты только не обижайся, что я тебя не попросила, — поспешно добавила она. — Так было надо.
— Пойдем, — сказал он, плавно вставая и подавая ей руку.
Зимин в этот миг как никогда напоминал ей того мужчину в день знакомства. Снежный барс, голубоглазый хищник на мягких лапах. Что-то изменилось за последние пару дней. Он стал прежним. Исчезла мягкая, вальяжная расслабленность. Медовый месяц кончился, и началась проза жизни? Мирослав такой на самом деле? Или просто раскрылся на время, а потом снова закрылся?
Муж помог ей одеться, подав замшевый жакет.
— А что Багратуни? — продолжил он допрос.
Вроде бы обычный вопрос, а будто ходишь по минному полю.
— Только Ануш была, мы обедали, смотрели фотографии, — доложила она.
— Понравилось?
Ольга сделала круглые глаза:
— Объелась! Ела пахлаву, Слав. Еле отзанималась потом. Знаешь, она для тебя передала там разных вкусностей. Можно не готовить ужин.
Муж ничего не сказал, подхватил ее сумку для йоги, и они вышли из здания. Охрана пристроилась рядом, следуя за ними тенью.
— Как тебе йога? — задал он наводящий вопрос.
— Слав, — сказала она, когда они уже шли к машине. — Я там с будущими мамочками занималась.
— И как?
— Ну, что ты заладил, как, как… — фыркнула она. — Какая разница. Все равно ты не хочешь детей.
Неприятно, но факт. В самом начале их отношений он сам так заявил, значит, его все устраивало. Повторив, она выпустила свое раздражение на свободу и одновременно захотела услышать от него: все не так, хочу, рожай… Что-то вроде этого.
— Почему это не хочу? — возмутился он.
Мирослав сел в машину, протянул руку и помог Ольге забраться внутрь.
— Извини. Ну, ты как все мужчины, — пояснила она. — В теории вроде бы да и пора бы уже, а на практике нет и пожить для себя.
Мирослав тронул машину с места и поймал себя на мысли, что она абсолютно права. Вот оно что! Жена вьет гнездо, и сразу появляются мысли о детях. Может, она боится, что он узнает о ней что-то неприятное. Хотя что может быть хуже того, чем она уже поделилась? Летковы, психбольница, убийство и вся эта грязь.
Остальное решаемо. Хахаля отвадить — не вопрос. Хочешь ляльку — пожалуйста, играйся. Пора обзаводиться наследником. Состояния хватит не только на детей, но и на внуков. Надо спросить юриста, у него с бывшей женой последний ребенок был «из пробирки». При больших деньгах можно все.
— Не парься, — успокоил он. — Выделим время и сделаем ЭКО, если так хочешь. Пока у нас другие дела.
Ольга досадливо вздохнула. Потом сделала над собой усилие и расслабилась. Ладно. Значит, он в принципе не против ребенка. Через пару дней она его порадует. Ну, она очень, очень надеялась на это. Хотя бы не сильно огорчит. Почему-то не хотелось сообщать прямо в лоб. Она хотела подарить будущему отцу открытку и тест, перевязанный бантиком. Может, накроет на стол, устроит ужин при свечах. Будет что вспомнить.
Так, отставить! Чего это ее развезло? Романтика, бантики… Пошла гормональная перестройка? Дальше что? Сердечки в ЭсЭмЭсках? Ольга не могла представить себя отправляющей такое послание. Хотя… Как говорится: «Пуркуа бы не па?» Вот прямо сейчас и отправит.
— Это ты? — уточнил он.
— Да, — покосилась она на него.
Ей вдруг захотелось узнать, какой у него стоит рингтон на нее, и она позвонила. Заиграл дудук. О, как мило! Он запомнил, что ей нравится.
— Ты, — уже не сомневаясь сказал он.
— Я, я!
Он догадался, что она просто дурачится. Отлично. Улыбается, глаза горят. Настроение у жены хорошее, значит, продолжение сегодня точно будет.
— Кстати, альбомы прислали, — сказал Зимин. — Я забрал из офиса.
— Альбомы?
— Фотокнигу и видео со свадьбы. И еще диск и фотографии с аукциона. Из галереи.
Она вздрогнула, что не укрылось от внимания мужа. Значит, вспомнила про Изабеллу. Зря он ей напомнил. Только настроение испортил. Надо было кинуть фотки в сейф и забыть.
Жена молчала. Веселье испарилось. Теперь она выглядела странно потерянной.
— Не переживай. Уже подали заявку на внесение изменений в реес...ЕщёОльга достала свой смартфон и набрала: «Спасибо». И поцелуй. Его телефон пиликнул, но Зимин был за рулем и не стал отвлекаться, чтобы прочитать.
— Это ты? — уточнил он.
— Да, — покосилась она на него.
Ей вдруг захотелось узнать, какой у него стоит рингтон на нее, и она позвонила. Заиграл дудук. О, как мило! Он запомнил, что ей нравится.
— Ты, — уже не сомневаясь сказал он.
— Я, я!
Он догадался, что она просто дурачится. Отлично. Улыбается, глаза горят. Настроение у жены хорошее, значит, продолжение сегодня точно будет.
— Кстати, альбомы прислали, — сказал Зимин. — Я забрал из офиса.
— Альбомы?
— Фотокнигу и видео со свадьбы. И еще диск и фотографии с аукциона. Из галереи.
Она вздрогнула, что не укрылось от внимания мужа. Значит, вспомнила про Изабеллу. Зря он ей напомнил. Только настроение испортил. Надо было кинуть фотки в сейф и забыть.
Жена молчала. Веселье испарилось. Теперь она выглядела странно потерянной.
— Не переживай. Уже подали заявку на внесение изменений в реестр акционеров, собрание назначено на послезавтра.
— Как послезавтра?!
У нее же в четверг визит ко врачу.
* * *
Накладочка вышла. В четверг она едет в область в филиал ЧОПа вместе с Латышевым, а после работы к гинекологу. Значит, придется Большакову обойтись без нее. Может, и к лучшему…
Ольга была не готова к новой встрече с «отцом». Ей теперь нельзя нервничать. Да и Борису лучше пока не знать, что Зимин замешан в этом деле. Хорошо, что он продал акции.
Дома их встретил звонкий собачий лай. Пекинес рыжей кометой скакал вокруг, радуясь, что хозяева дома. Ольга, поддавшись лени, снова отдала пса на выгул и пошла на кухню разогревать гостинцы.
Поужинали тем, что передала «для зятя» Ануш Багратуни. Зимин с его здоровым аппетитом наворачивал, а Ольга сидела рядом, пила ромашковый чай и смотрела. Ее вдруг стало интересовать все: как он улыбается и хмурится, как сидит, как лежат волосы, все характерные черточки и детали, которые унаследует их будущий ребенок. Интересно, каким муж был в детстве?
— Слав, у тебя есть детские фотографии? — спросила она. — Хочу посмотреть.
Он отложил вилку.
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Интересно, — ответила она. — Как это нет фотографий?
Он же не сирота.
— Все альбомы остались у бати.
Аппетит у Зимина пропал. Отцу сейчас… шестьдесят четыре? Шестьдесят пять? Столько лет не виделись. Постарел, наверное.
Лет пять тому назад ему приснился сон, что они с отцом снова вместе на рыбалке, карасей на жареху добыли. Классно сидеть на рассвете, переговариваясь шепотом, чтобы не вспугнуть рыбу, и ждать, когда задергается удочка. Где-то в утреннем тумане ухает сыч. Потом настроение сна резко изменилось. Отец полез в болотных сапогах в самую глубь и завяз. Мирослав тянулся к нему, совал в руки удочку, потом палку, но достать не мог…
Мирослав проснулся в холодном поту и велел все разузнать.
С тех пор ему раз в год давали отчет. Все в порядке. Жив, здоров. Отец никогда не простит сына и не возьмет его «кровавых денег», но он живет на свете. Этого достаточно.
— Да там фигня всякая была, любительская, черно-белая, — сказал он, чтобы заполнить паузу. — То ли дело сейчас.
— Ну, Слав! — возмутилась она. — Как ты не понимаешь? Это же семейное фото.
— А… — сообразил он.
Понятно. Ольга начинает вникать в его жизнь, ей хочется все про него знать. Даже то, чего не было в личном деле. Особенно это. Как он рос, чем жил и дышал. Все нормально, так и должно быть у близких людей. Было бы странно, если наоборот.
— Иди сюда, — похлопал он себя по коленям.
Ольга охотно переместилась к нему, обняла за шею и затихла. Осталось только горячее дыхание у шеи и биение ее сердца. Он прижал жену к себе и ощутил покой.
Кажется, он начал привыкать, что женат.
* * *
Шантажиста отвезли за город, на тренировочную базу, и хорошенько допросили. Офис и квартиру в это время обыскали. Запись вместе со смартфоном и ноутбуком изъяли.
Крагин обнаружил внутри немало интересного. Например, некий депутат, про которого давеча было велено все разузнать, был замешан в махинациях по отмыванию государственных средств. Шантажист узнал об этом совершенно случайно, когда надавил на любовницу депутата, замужнюю особу, которая не могла откупиться деньгами. Супруг, скупой бизнесмен, денег не давал.
Вообще поразительно, насколько скрупулезно вел записи шантажист. Кто, сколько, когда, тема, доказательства вины, расплатился или нет, и особенно любопытная графа «наказание». Это для т...ЕщёЗимин отодвинулся вместе со стулом от стола.
— Иди сюда, — похлопал он себя по коленям.
Ольга охотно переместилась к нему, обняла за шею и затихла. Осталось только горячее дыхание у шеи и биение ее сердца. Он прижал жену к себе и ощутил покой.
Кажется, он начал привыкать, что женат.
* * *
Шантажиста отвезли за город, на тренировочную базу, и хорошенько допросили. Офис и квартиру в это время обыскали. Запись вместе со смартфоном и ноутбуком изъяли.
Крагин обнаружил внутри немало интересного. Например, некий депутат, про которого давеча было велено все разузнать, был замешан в махинациях по отмыванию государственных средств. Шантажист узнал об этом совершенно случайно, когда надавил на любовницу депутата, замужнюю особу, которая не могла откупиться деньгами. Супруг, скупой бизнесмен, денег не давал.
Вообще поразительно, насколько скрупулезно вел записи шантажист. Кто, сколько, когда, тема, доказательства вины, расплатился или нет, и особенно любопытная графа «наказание». Это для тех, кто не пошел на контакт и отказался платить.
Ему бы работать следователем или частным детективом, а не людей разводить на деньги.
«Не в коня корм».
— Мирослав Иванович, тут компромат на известных нам людей, — сообщил он.
Кажется, он позвонил не вовремя. Было слышно тяжелое дыхание и тихий женский смех. Потом все пропало, словно динамик закрыли рукой.
— Алло, да! — наконец ответил Зимин, скатившись с жены. — Что там? Только быстро.
Ольга улеглась набок, как восточная одалиска, оперлась на локоть и принялась накручивать локон на палец, бросая на мужа красноречивые взгляды. Зимин прижал трубку к уху и изо всех сил старался не смотреть, чтобы не отвлекаться. Но взгляд то и дело останавливался на плавных изгибах бедер с таинственной тенью между ними, на полушариях груди с темными торчащими сосками и на распухших от поцелуев губах.
— Много информации на депутата, — доложил Крагин.
— Серьезной?
— Очень, — многозначительно ответил начальник службы безопасности.
— Ясно. Утром мне доклад на стол.
Понятное дело, не телефонный разговор. Интересно, что там. Вот бы их конкретно прижать с тендером! Если надавить на депутатского сынка через отца, тут без вариантов. Кузин лишится поддержки в администрации города. Дальше просто.
От этих мыслей его отвлекли самым приятным образом. Женские пальцы пробежались по крепкому мужскому прессу и спустились ниже, сжимая и лаская стремительно твердеющую плоть.
— Извини, — сказал Зимин. — Срочное дело.
Он сглотнул. В горле внезапно пересохло. У него встал. Моментально, резко, почти до боли. Захотелось подмять жену под себя, раздвинуть ноги и войти глубоко, до основания, чтобы она сладко застонала… Зимин выдохнул через сжатые зубы и положил смартфон на прикроватную тумбочку. Добившись своей цели, Ольга улыбнулась.
— Сла-ав, — протянула она. — Что случилось? Ну, Слав…
Она так это сказала, что он забыл и про депутата, и про конкурента, про все их заморочки. Они снова сплелись воедино.
— М-м… царствуй, лежа на боку… — подколола она, когда он передумал и тоже улегся рядом.
— Разговорчики.
Она закинула на мужа ногу и прижалась, ощущая его всего, от напряженной плоти снизу до мощной, поросшей темными волосками груди. Поцеловала. Оторвалась на миг, переводя дыхание, и потерлась губами о его колючую щеку. Снова вернулось темное, томительное напряжение, которое разрушил телефонный звонок. Оно стремительно нарастало, заставляя хотеть большего.
Мужчина ответил на этот безмолвный призыв. Он на миг замер у входа, потом подхватил ее поудобнее рукой под ягодицы и толкнулся внутрь. Ольга выгнулась и ахнула. Не от боли — от удовольствия, а еще от стремительности, с которой все случилось.
— Слав.
Глаза в глаза. Зрачки во всю радужку; кажется, что они черные. Имя — как тайна. Они одни в полумраке спальни. Никого.
— Что? — замер он.
— Слав! — в панике шепотом вскрикнула она.
Не уходи. Не оставляй. Страшное предчувствие, словно надвигается беда. Кажется, если его не станет, жизнь кончится, и она снова проснется в больнице — одна. Все будет только сном.
— Иди сюда.
Его поцелуй возвращает ее к жизни. Его сильные руки держат ее, не отпуская, обнимают, защищая от глупых страхов. Нет, это не сон. Он внутри, овладевающий ее телом — не сон. Все слишком реально.
Пот, стекающий по коже, напряжение и каждое движение внутрь и наружу. Тяжелые толчки. Стоны и рваное дыхание. Его ладонь под коленом, разводящая ей ноги шире. Стыдно и жарко, сладко и слишком открыто. Соединение тел. Ее ногти впиваются ему в плечи. Жадные поцелуи, от которых потом ноют губы. И в шею, да… Да! Пусть останется...ЕщёОт его напора, когда он вошел до основания, от того, что она наконец получила то, то хотела…
— Слав.
Глаза в глаза. Зрачки во всю радужку; кажется, что они черные. Имя — как тайна. Они одни в полумраке спальни. Никого.
— Что? — замер он.
— Слав! — в панике шепотом вскрикнула она.
Не уходи. Не оставляй. Страшное предчувствие, словно надвигается беда. Кажется, если его не станет, жизнь кончится, и она снова проснется в больнице — одна. Все будет только сном.
— Иди сюда.
Его поцелуй возвращает ее к жизни. Его сильные руки держат ее, не отпуская, обнимают, защищая от глупых страхов. Нет, это не сон. Он внутри, овладевающий ее телом — не сон. Все слишком реально.
Пот, стекающий по коже, напряжение и каждое движение внутрь и наружу. Тяжелые толчки. Стоны и рваное дыхание. Его ладонь под коленом, разводящая ей ноги шире. Стыдно и жарко, сладко и слишком открыто. Соединение тел. Ее ногти впиваются ему в плечи. Жадные поцелуи, от которых потом ноют губы. И в шею, да… Да! Пусть останется метка. Пусть видят и знают. Она — его.
— Слав.
Мир перевернулся. Она повержена, снова на спине, а он сверху — победитель и побежденный страстью. Поцелуи в грудь. Его голова, склоненная над нею, и ее тонкие пальцы, запутавшиеся в волосах. То ли хочет прижать покрепче, то ли оттолкнуть. Зубы слегка сжимают сосок, и из горла невольно рвется стон.
Он приподнимается. Опять встретились взглядом.
— Оль, ты как?
Она снова тихо, почти неслышно смеется и обнимает его. Счастлива.
Она счастлива.
* * *
Зимин потом долго смотрел на нее, спящую. Раньше он не наблюдал за женщинами, когда они так беззащитны.
Ольга разметалась на постели, удовлетворенная, как сытая кошка. Губы чуть припухли. Странное сияние, будто смуглая кожа подсвечена изнутри. Да нет, фигня, это все торшер, его теплый свет. Волосы вились вокруг, скрыв подушку. Мужчина тронул один локон, тот раскрутился и снова сжался в тугую спираль.
Не проснулась, только вздохнула. Ни стыда, ни раскаяния, как у других порой после секса. Полное доверие. Зимин в какой-то миг подумал, что переборщил и причинил ей боль, но это не так. То, как она принимала его, ее готовность, влага, взаимная тяга была неподдельной. Она не из тех, кому нравится приправа в виде «наказаний».
Ольга имела секреты от него. Как можно выглядеть такой невинной? Девчонка… О чем она тогда думала? Где витала, и почему вдруг на ее лице возник испуг, даже страх? Почему она цеплялась за него и так крепко обнимала?
«Ибрагимов».
Ольга боится, что он узнает. Значит, он ей небезразличен, это факт. Иначе бы она просто поставила его перед фактом, что сделала выбор. Слишком мало времени прошло, еще не поздно разбежаться.
Но она остается с ним, несмотря ни на что.
Хорошо. Он свое тоже не отдаст просто так.
* * *
Спустя два дня, в четверг, все прошло штатно. Ольга съездила с Латышевым в область, чтобы познакомить с руководством филиалов и с партнерами. В тех организациях, которые обслуживал ЧОП, пока не знали нового пресс-секретаря. Она считала, что лучший способ увидеться лично, а не рассылать информационные письма.
Теперь Макса знают в лицо, и он может сам связаться с нужными людьми.
Ольга думала, что там происходит в головном офисе холдинга «Лето». Как воспримет Борис Летков вторжение в святая святых? Справится ли Большаков? Пока только первый шаг — внесение изменений в реестр акционеров. Но потом начнется война.
Она думала, думала и почти ничего не ощущала. Ни азарта, ни страха, ни жажды мести. Все мысли занимал предстоящий после обеда визит в женскую консультацию.
— Заходите!
Ольга вошла в кабинет. За столом восседала необъятных размеров тетка лет пятидесяти в белом халате. Она подняла взгляд от документов, лежащих на столе, и посмотрела на пациентку поверх круглых бифокальных очков.
— Что стоите, присаживайтесь, — махнула она пухлой рукой, указывая на стул.
Ольга осторожно, как по минному полю, подошла ближе и присела на краешек стула, прижав сумочку к животу.
* * *
Вчера они с Надюшкой пересеклись в бане. Ольга, конечно же, не парилась, но вдоволь наскрабилась, искупалась в бассейне и вымазалась голубой глиной. Подруга, у которой было трое пацанов, наставляла, что теперь можно и нельзя. Оказывается, даже чай с мятой под запретом, пока не выяснят, что там с тонусом матки. Так что они, отдыхая в рекреации, пили зеленый чай с ромашкой и болтали.
Надя отдыхала от своих мужчин и допытывалась, что и как у Ольги с мужем. А та не знала, что ответить. Рассказать про ситуацию с шантажистом? Подруга и так ругает, что она до сих пор не открыл...Ещё* * *
— Заходите!
Ольга вошла в кабинет. За столом восседала необъятных размеров тетка лет пятидесяти в белом халате. Она подняла взгляд от документов, лежащих на столе, и посмотрела на пациентку поверх круглых бифокальных очков.
— Что стоите, присаживайтесь, — махнула она пухлой рукой, указывая на стул.
Ольга осторожно, как по минному полю, подошла ближе и присела на краешек стула, прижав сумочку к животу.
* * *
Вчера они с Надюшкой пересеклись в бане. Ольга, конечно же, не парилась, но вдоволь наскрабилась, искупалась в бассейне и вымазалась голубой глиной. Подруга, у которой было трое пацанов, наставляла, что теперь можно и нельзя. Оказывается, даже чай с мятой под запретом, пока не выяснят, что там с тонусом матки. Так что они, отдыхая в рекреации, пили зеленый чай с ромашкой и болтали.
Надя отдыхала от своих мужчин и допытывалась, что и как у Ольги с мужем. А та не знала, что ответить. Рассказать про ситуацию с шантажистом? Подруга и так ругает, что она до сих пор не открылась мужу насчет беременности. Еще и это… Короче, нет. Пусть будет тайна, покрытая мраком.
Она только упомянула бывшего, который нарисовался на работе.
— Ой, мать, ты даешь! — удивилась Дробышева, подскочив с кушетки, так что полотенце слетело. — Что, серьезно? А твой что, не ревнует?
— А он не знает, — лукаво улыбнулась Ольга.
— Не дай бог узнает, — погрозила подруга пальцем.
— Он не ревнивый.
— Ой ли! Такие вот «не ревнивые» — самые страшные Отеллы, поверь мне. Мой первый муж знаешь как отжигал под конец?
— Ты не рассказывала.
Вот какие тайны мадридского двора.
— Не люблю вспоминать про это, — призналась Надя.
Ольга вздохнула. Может, она как раз этого боялась? Зимин узнает и устроит им всем Варфоломеевскую ночь. Он может, он такой. Тихий, спокойный, как танк, но иногда прорывает. Одно дело — бутылка вина в ресторане, а совсем другое — поцелуй с деловым партнером. Можно истолковать превратно. Надо у Латышева забрать диск с записью видеонабюдения.
Муж такой: ах ты, изменщица коварная! А она такая: смотри кино, дорогой!
«Жена Цезаря вне подозрений».
В общем, план такой. Но это если узнает.
Гораздо важнее сейчас сходить к доктору. Смущало, что врач другой, но это ничего. Дробышева ее записала, настропалила и успокоила, что Гаврилова — женщина старой закалки, однако бояться ее не стоит. Как специалист она хороша, а с лица, как говорится, воду не пить.
* * *
Сейчас Ольга понимала, что подруга имела в виду. Бегемотик. Такой вот необъятный, массивный, который едва умещается на стуле. Над верхней губой редкие усики, которые дама даже не думала сводить. Осветленные пергидрольные волосы уложены в начес-вавилон в лучших советских традициях. Взгляд маленьких, заплывших жиром глаз внимательный и цепкий.
— Итак, что будем делать? — зычным басом изрекла она. — Сохранять или снова на аборт?
— Что?!
Если бы Ольга стояла, она бы села.
— Что непонятного? — поправила дама очки. — Я вас спрашиваю, что будем с беременностью делать?
— Рожать, конечно, — с недоумением ответила Ольга, понимая, что сглупила, не согласившись на другого доктора. — Какой аборт? Не понимаю.
Наверное, врач вела сейчас чужих пациенток и с кем-то ее перепутала. Так и оказалось.
— Вы Тихомирова? — насторожилась она.
— Нет, Леткова.
— А! — воскликнула Гаврилова. — Ясно. Рассказывайте.
Вдох — выдох. Пересказ событий. Тесты. Электронный, кстати, за три дня обнулился, ничего не показывает. Зато остальные вполне информативны.
Осмотр еще перетерпеть, взгромоздившись на «вертолет». Хотя толку от этого пока… Ну, так положено. На лбу татуировку сделать «так положено». Или написать на бумажке, положить в карман и перечитывать перед каждым визитом ко врачу.
— Старородящая, — заполняя бумаги вздохнула, как припечатала, доктор Гаврилова.
Ольга, честно говоря, была в шоке. Неприятно покоробило такое отношение. Врачи давно уже не оперируют допотопными терминами, да и медицина шагнула далеко вперед. Никого давно не удивляет сорокалетняя женщина с малышом.
Ей всего тридцать семь. Ну, почти. День рождения через двенадцать дней. А по паспорту и того меньше. Ее же записали годом позже. Господи, она и забы...ЕщёЕе сразу записали на анализы, в том числе на такие, которые ей и в голову не пришло бы делать. И ничего, что делала на ежегодной диспансеризации! ЭрВэ, ВИЧ, гепатиты. Можно подумать, она в группе риска. Хотя это стандарт, нечего обижаться. Так положено. В пятницу с утра надо встать пораньше, чтобы сдать кровь и мочу.
Осмотр еще перетерпеть, взгромоздившись на «вертолет». Хотя толку от этого пока… Ну, так положено. На лбу татуировку сделать «так положено». Или написать на бумажке, положить в карман и перечитывать перед каждым визитом ко врачу.
— Старородящая, — заполняя бумаги вздохнула, как припечатала, доктор Гаврилова.
Ольга, честно говоря, была в шоке. Неприятно покоробило такое отношение. Врачи давно уже не оперируют допотопными терминами, да и медицина шагнула далеко вперед. Никого давно не удивляет сорокалетняя женщина с малышом.
Ей всего тридцать семь. Ну, почти. День рождения через двенадцать дней. А по паспорту и того меньше. Ее же записали годом позже. Господи, она и забыла… Скоро отмечать.
Зимин, кстати, тоже скорпион. Подарок надо купить.
— На дополнительный скриниг направлю, — решила Гаврилова. — УЗИ малого таза через две недели, вот направление. Хотя нет… — задумалась она. — В анамнезе спаечный процесс, надо исключить внематочную беременность. Назначим первое УЗИ на понедельник. Талон возьмете сами в регистратуре. На прием в среду, не опаздывайте.
* * *
— Я же говорила, тетка — зубр. Все предусмотрела, — утешала ее Надежда по телефону. — Она со всеми такая, я предупреждала.
— Надь, она меня обозвала «старородящей».
— Да не расстраивайся, ты не старая. Ваньку я, например, в тридцать три рожала. Тоже «старородящая». Ты здоровая, сопутствующих заболеваний нет, все будет хорошо…
Ольга сидела в кафе, пила ромашковый чай и гипнотизировала взглядом витрину со сладостями. Теперь она отлично понимала выражение «надо снять стресс».
Брилев, разумеется, доложил начальству. Это была его обязанность — ежедневно докладывать обо всем.
Передвижения жены были странными, но вполне объяснимыми. Медицинский осмотр. Не в платной клинике, к которой ее могли прикрепить по страховке мужа, а в своей женской консультации.
Точно озаботилась вопросом материнства.
Зимин захлопнул крышку лэптопа и откинулся на спинку дорогого кожаного кресла. Он вдруг вспомнил младшего пацана подруги жены. Как там его, Ванюшка? На даче Ольга тетешкалась с ним, сидя на ковре, щекотала, подкидывала на руках, а он смеялся. Хочет, хочет она детей.
Не вовремя, конечно. Назревает нешуточная война с Кузиным. С другой стороны, если так рассуждать, «вовремя» не настанет никогда. Он же сам хотел, чтобы было кому передать капитал.
— Ладно.
Пора остепениться.
* * *
Зимин созвонился с Поповым.
Все шло по плану. Тот взял на дело ребят Крагина, которые по сути были небольшой частной армией.
Операция была продумана до мелочей. Люди в спецодежде, ...ЕщёГлава 16
Брилев, разумеется, доложил начальству. Это была его обязанность — ежедневно докладывать обо всем.
Передвижения жены были странными, но вполне объяснимыми. Медицинский осмотр. Не в платной клинике, к которой ее могли прикрепить по страховке мужа, а в своей женской консультации.
Точно озаботилась вопросом материнства.
Зимин захлопнул крышку лэптопа и откинулся на спинку дорогого кожаного кресла. Он вдруг вспомнил младшего пацана подруги жены. Как там его, Ванюшка? На даче Ольга тетешкалась с ним, сидя на ковре, щекотала, подкидывала на руках, а он смеялся. Хочет, хочет она детей.
Не вовремя, конечно. Назревает нешуточная война с Кузиным. С другой стороны, если так рассуждать, «вовремя» не настанет никогда. Он же сам хотел, чтобы было кому передать капитал.
— Ладно.
Пора остепениться.
* * *
Зимин созвонился с Поповым.
Все шло по плану. Тот взял на дело ребят Крагина, которые по сути были небольшой частной армией.
Операция была продумана до мелочей. Люди в спецодежде, дождавшись, когда подъедут акционеры на внеочередное собрание, расставили знаки дорожных работ и от лица каких-то водителей сделали «вброс» в социальные сети и на автомобильные ресурсы, что проезд закрыт. Весь транспортный поток теперь шел в объезд. Поскольку серьезных развязок и камер тут не было, на пару часов прокатит.
Несколько заблаговременно припарковавшихся внедорожников дежурили у въезда и выезда на Зоологическую улицу. Братва подстраховывала. Всего было задействовано тридцать человек, учитывая, что дом охраняется. Двухэтажный особняк с неброской вывеской таил внутри сердце холдинга «Лето». Собрания акционеров проходили тут, хотя основной офис компании Бориса Леткова находился в Москва-сити. Это облегчало задачу.
Большаков прибыл последним. Во-первых, он не хотел раньше времени возбуждать подозрения, а во-вторых — улаживал дела с документами. Он едва успел переоформить доверенности, чтобы подать сведения в реестр акционеров холдинга «Лето».
Пакеты, бывшие в доверительном управлении подставных лиц, тоже оформят на его имя, так что он станет одним из крупнейших держателей акций и сможет войти в совет директоров. Во время общего собрания акционеров предполагалось внести в повестку этот вопрос.
Но как на это среагирует Борис Летков?
* * *
— Ну, начнем, благословясь, — сказал Попов, увидав, как Большаков с заместителем и нотариусом выходят из своего лексуса.
Он затушил папиросу и вышел из машины. Догнав бизнесмена, Поп поравнялся с ним и окликнул:
— Игорь Николаевич, чего это вы нас не дождалися? Непорядок.
— А, это вы! — встрепенулся сосредоточенный и хмурый Большаков. — День добрый. Думаете, все-таки будут сложности?
Его до последнего не посвящали в детали операции, однако Большаков опасался, что все перерастет в рейдерский захват, пусть и в рамках правового поля. Заместитель Зимина, бывший уголовник, неприятный тощий мужик с умными глазами и простецкой матерой поведения, не внушал ему доверия.
— Ну, вы ж хотели все уладить одним днем? — осклабился Поп, заметив его сомнения. — Вон, и парень с камерой будет снимать, чтобы все чин чинарем. Нотариус свой. Сделаем что надо и пойдем. А по почте да через суд долгое это дело…
— Ясно.
Большаков понимал, что без силовой поддержки может случиться все, что угодно. Например, просто вызовут охрану и выведут из зала «дебошира», чтобы не признать наличие контрольного пакета акций и не внести данные их владельца в реестр акционеров.
Что тогда?
Придется долго и нудно что-то доказывать, требовать своего через суд. Пока Большаков еще не в совете директоров. Он просто рядовой акционер, рассчитывающий максимум на дивиденды раз в год. Не более.