— Он не придет.
Ольга Леткова сжала в руках телефон. «Абонент отключен или находится вне зоны действия сети».
Андрей не мог уехать на день раньше, и женщина отлично это знала. Жених должен был завтра улетать в продолжительную командировку на Северный Кавказ. Купленные заранее билеты на самолет, командировочное удостоверение с копией приказа показали вместе со справкой из женской консультации, чтобы ускорить оформление документов.
Просто время пришло.
Ее любовник предложил наконец съехаться, но она была категорически против всяких «гражданских браков», так что решили расписаться. Начальство давно намекало ее мужчине, что для семейных возможен карьерный рост и получение желанных жилищных «метров».
Справку о беременности она «достала» через подругу. Ирония судьбы была в том, что детей Ольга иметь не могла. Вторичное бесплодие. И она имела смелость, вернее, глупость, а, может, честность признаться в этом накануне свадьбы. Ее мужчина имел право об этом знать.
— Черт!
Не н...ЕщёГлава 1
— Он не придет.
Ольга Леткова сжала в руках телефон. «Абонент отключен или находится вне зоны действия сети».
Андрей не мог уехать на день раньше, и женщина отлично это знала. Жених должен был завтра улетать в продолжительную командировку на Северный Кавказ. Купленные заранее билеты на самолет, командировочное удостоверение с копией приказа показали вместе со справкой из женской консультации, чтобы ускорить оформление документов.
Просто время пришло.
Ее любовник предложил наконец съехаться, но она была категорически против всяких «гражданских браков», так что решили расписаться. Начальство давно намекало ее мужчине, что для семейных возможен карьерный рост и получение желанных жилищных «метров».
Справку о беременности она «достала» через подругу. Ирония судьбы была в том, что детей Ольга иметь не могла. Вторичное бесплодие. И она имела смелость, вернее, глупость, а, может, честность признаться в этом накануне свадьбы. Ее мужчина имел право об этом знать.
— Черт!
Не надо было этого делать.
— Оль, в чем дело? — обеспокоенно спросила ее свидетельница Надежда Дробышева, приятная миниатюрная блондинка, поглядывая на часы. — Свидетель, кстати, тоже до сих пор не приехал. Упились они там, что ли, на мальчишнике?
Это была та самая подруга из женской консультации, которая «нарисовала» ей справку и результаты УЗИ. Она давно пеняла Ольге на ее одиночество и мечтала выдать замуж, а сама уже трижды побывала в стенах этого заведения и, кажется, не думала останавливаться на достигнутом. У нее уже наклевывался роман со свидетелем. То-то Надя вырядилась в ярко-алое коктейльное платье, выгодно демонстрируя все достоинства фигуры. И невесту, кстати, которая давно «не девочка», заставила надеть алое платье.
Ожидающие с другими парами невольно оглядывались на двух женщин в красном, так они выделялись на общем фоне стандартного белопенного кружева и кринолинов.
— Да не было никакого мальчишника, — с досадой вздохнула Ольга. — Не до него. Андрей уже на чемоданах.
— Тогда в чем дело?
— Не отвечает, — показала Ольга телефон, зажатый в руке.
— До регистрации осталось полчаса. Скоро очередь дойдет до нас.
— Знаю.
Все она знает. Как хорошо, что не стали звать гостей! Ни престарелых родителей Андрея, чтобы их не тревожить в Твери, ни коллег по работе. Последнее было бы самым, пожалуй, позорным. К счастью, все доброжелатели — и особенно доброжелательницы! — не увидят ее в момент унижения.
Ольга была пресс-секретарем частного охранного предприятия и по роду деятельности, как всякий выпускник журфака, имела хорошо подвешенный язык. В дополнение к этому — приятную внешность и ум. Женщина в совершенстве знала два иностранных языка. Устроилась она по конкурсу, обойдя в этом забеге на полкорпуса всех конкуренток, и с тех пор стала притчей во языцех.
Почему? Наверное, потому, что вела себя немного по-мужски. В нашем обществе не одобряют карьеристок, которые — о, ужас! — красивы и успешны в личной жизни. Дамочки из аппарата и бухгалтерии до сих пор подозревали в ней чью-то ставленницу и намекали, каким образом она смогла пролезть к ним и получить эту должность. Со стороны виднее!
Нет, ей никто не помогал. Все сама.
Поступив на журфак вопреки желанию родителей, она оборвала всякие связи с прошлым. Семья не простила ей своеволия. Женщина надеялась на любимого, но и он, как оказалось, в последний момент дал слабину.
А она, выходит, сильная. Она справится.
Надо сохранять голову холодной.
«Подумаю об этом завтра».
Чтобы не заплакать, Ольга расправила плечи и повернулась к ожидающим, рассматривая их. Итак, она ждет еще полчаса, максимум час, и уходит. И так все ясно. Интересно, кого придется пропускать? Какая после них должна была идти пара?
В холле стоял высокий, представительный мужчина лет сорока. Брюнет. Рослый, под стать какому-то спортсмену-баскетболисту, и в то же время массивный. В глаза бросались широкие плечи и узкие бедра — этакая утрированная мужественность, которая сразу привлекает женское внимание. Элегантный костюм в тонкую серую полоску не скрывал мышц. Этот человек был в отличной физической форме.
Рядом стоял свидетель с ленточкой через грудь и еще какой-то худощавый мужчина лет сорока с кожаной папкой для документов. Он о чем-то говорил с женихом. Было видно, что этот мужчина сильно нервничает. Секретарь? Адвокат? Бизнесмены обычно предпочитали все оформлять документально.
Наверное, невеста тоже опаздывает. Точно! Жених поглядел на часы и усмехнулся. Свидетель, хлопнув по плечу жениха, рассмеялся, а тот, напротив, помрачнел. Мужчина с портфелем, который делал доклад, достал из кармана какую-то коробочку, наверно, с кольцами, и продолговатый футляр. В таких обычно хранят ювелирные изделия — ожерелья, бусы…
Ольга вдруг разгадала интригу, хотя не умела читать по губам. Еще одного человека сегодня бросили. Она не одинока во вселенной? Какая ирония судьбы!
Мужчина вдруг обернулся, каким-то звериным чутьем ощутив ее взгляд. Ольга стояла и как завороженная смотрела на него. Что-то в нем было такое… этакое. Он был похож на снежного барса, которого она видела однажды во время репорта...ЕщёРядом стоял свидетель с ленточкой через грудь и еще какой-то худощавый мужчина лет сорока с кожаной папкой для документов. Он о чем-то говорил с женихом. Было видно, что этот мужчина сильно нервничает. Секретарь? Адвокат? Бизнесмены обычно предпочитали все оформлять документально.
Наверное, невеста тоже опаздывает. Точно! Жених поглядел на часы и усмехнулся. Свидетель, хлопнув по плечу жениха, рассмеялся, а тот, напротив, помрачнел. Мужчина с портфелем, который делал доклад, достал из кармана какую-то коробочку, наверно, с кольцами, и продолговатый футляр. В таких обычно хранят ювелирные изделия — ожерелья, бусы…
Ольга вдруг разгадала интригу, хотя не умела читать по губам. Еще одного человека сегодня бросили. Она не одинока во вселенной? Какая ирония судьбы!
Мужчина вдруг обернулся, каким-то звериным чутьем ощутив ее взгляд. Ольга стояла и как завороженная смотрела на него. Что-то в нем было такое… этакое. Он был похож на снежного барса, которого она видела однажды во время репортажа, когда была студенткой. Безобидный с виду зверь сначала замер, пристально глядя на незнакомых людей, которые окружили вольер, а потом вдруг рыкнул, показав острые зубы, и забил хвостом.
Незнакомец кивнул ей. Губы его раздвинулись в улыбке.
Женщина смутилась и отвела взгляд. Неприлично так пялиться на незнакомых людей. Да и на знакомых тоже, если подумать.
Теперь она смотрела на часы в холле.
Пятнадцать минут.
Десять.
Пять.
Все.
Время вышло. Что теперь? Вызывать такси, одеваться и ехать домой? Или отправиться с Надюшкой в какой-нибудь ресторан и надраться там до зеленых чертиков? Вернее, нажраться. Что не равняется «пожрать».
А, впрочем, нет. В юности такой загул оставался безнаказанным, а теперь не пройдет легко. Жалко портить кожу. Все увидят ее бледной и осунувшейся. Все злопыхатели отметят, что она сломлена предательством жениха. И все будут втайне злорадствовать и считать, что она это заслужила. Не надо задирать нос.
— Надя, пора.
— Да знаю я, — откликнулась свидетельница.
Надо, наверное, предупредить работников ЗАГСа. Женщина уже громко, на весь холл звала их с женихом на регистрацию.
Свидетельница подскочила и начала вполголоса объяснять ситуацию. Видевшая всякое чиновница как будто ничему не удивилась, только понимающе кивнула и позвала следующую пару.
— Нам дали еще час. Вдруг какой-то форс-мажор, — доложила Надя. — Может, в пробке застрял и батарея на мобильнике села.
— Ты сама-то в это веришь?
Блондинка пожала плечами. Несмотря на то, что свидетельница пыталась поддержать подругу, в глубине души она разделяла ее уверенность.
— Ждем или уходим?
Надежды больше не осталось.
— Уходим.
Пальцы разжались, и бесполезный букет невесты спланировал на пол.
— Наверное, это ваше, — вдруг услышала она приятный низкий голос за спиной.
Надя сделала круглые глаза. В чем дело? Леткова обернулась и встретилась глазами с тем самым незнакомцем.
Да, она не ошиблась. Высокий, с нее ростом, а рост у нее был модельный, метр семьдесят восемь. На каблуках еще выше. Странно было смотреть глаза в глаза. Что еще? Гладко выбрит до синевы, но уже видно, что к вечеру на квадратном подбородке появится густая щетина. Нос не раз сломан и не выправлен, хотя по одежде ясно, что он может себе это позволить. Впрочем, ему шла горбинка. Лоб высокий. Печать интеллекта на лице. Глаза светло-голубые, и это было странно, так как масть темная. Губы… На губы лучше не смотреть. Если верить теории Ломброзо, эти тонкие губы принадлежали сдержанному человеку.
Умный. Сдержанный, волевой и целеустремленный. Самоуверенный. Вердикт был окончательным и бесповоротным.
Что он здесь забыл?
Ольга вздернула бровь и холодно, с вызовом посмотрев на незнакомца, но все равно не выдержала поединка. Так что она перевела взгляд на букет и руку, которая его держала. На двух пальцах — массивные, широкие золотые печатки, одна с обсидианом, а другая безо всего. Странная мода. Может, фамильные? Костяшки на пальцах сбиты, но не до мяса, а профессионально, как это бывает у людей, которые практикуют боевые единоборства. У ее жениха и его коллег тоже были такие. Но там боевое самбо, а тут? Непонятно. Может, бокс?
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Надо их выбросить.
Неподалеку стояла урна.
— Почему? — спросил он.
— Больше не понадобятся, — подарила она ему бледную улыбку.
Почему он спрашивает, а она отвечает? Они же незнакомцы. Ольга даже имени его не знает, как и он — ее.
— Вы уверены? — спросил мужчина.
— Да.
— А если вы ошибаетесь? — снова улыбнулся он.
Ольга вопросительно посмотрела на него.
— Моя невеста тоже не пришла.
Вот как? Значит, она не ошиблась и верно истол...ЕщёОльга вздернула бровь и холодно, с вызовом посмотрев на незнакомца, но все равно не выдержала поединка. Так что она перевела взгляд на букет и руку, которая его держала. На двух пальцах — массивные, широкие золотые печатки, одна с обсидианом, а другая безо всего. Странная мода. Может, фамильные? Костяшки на пальцах сбиты, но не до мяса, а профессионально, как это бывает у людей, которые практикуют боевые единоборства. У ее жениха и его коллег тоже были такие. Но там боевое самбо, а тут? Непонятно. Может, бокс?
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Надо их выбросить.
Неподалеку стояла урна.
— Почему? — спросил он.
— Больше не понадобятся, — подарила она ему бледную улыбку.
Почему он спрашивает, а она отвечает? Они же незнакомцы. Ольга даже имени его не знает, как и он — ее.
— Вы уверены? — спросил мужчина.
— Да.
— А если вы ошибаетесь? — снова улыбнулся он.
Ольга вопросительно посмотрела на него.
— Моя невеста тоже не пришла.
Вот как? Значит, она не ошиблась и верно истолковала ситуацию. Его бросила невеста, а тот мужчина вернул кольцо и гарнитур, подаренный на помолвку. Скорее всего.
— Сочувствую, — сказала она, чтобы заполнить паузу, хотя ей не было его жаль.
Кто бы ее пожалел!
— Давайте поженимся, — вдруг сказал он.
* * *
Мирослав Зимин только что услышал, что его невеста не придет. Лилия Верхова, начинающая, но уже достаточно раскрученная певица, без объяснений вдруг резко сдала назад, вернув подаренное на помолвку кольцо и бриллиантовый гарнитур.
Жених догадывался, в чем причина. Бывший. Ее продюсер, с которым она порвала два месяца назад, и к которому, как он полагал, она решила вернуться.
— Старая любовь не ржавеет, а, Слав? — хохотнул свидетель, Михаил Калашников, и хлопнул друга по плечу. — Чем расплачиваться будешь?
— Ах, ты об этом?
Было у них пари. Когда он сказал, что женится, друг не верил и взял на «слабо». Чтобы не было повода «откосить».
Зимин тогда решил, что гордая и свободолюбивая певица будет его. Девушка понравилась ему, как только он ее увидел. Элементарно запал. А вот он ей нет, что очень странно. Это только подстегнуло интерес и охотничий азарт. Мужчина отбил ее у соперника.
Он тогда еще подумал: время пришло. Если иначе заполучить не выходит, отчего бы не жениться? Будет еще один бриллиант, который он вставит в достойную оправу. Любить не любил, признавал это честно, и даже не скрывал это от невесты, предпочитая честность в отношениях. Но хотел.
Она знала, на что идет. Мирослав предлагал ей место в своей жизни, стабильность и защиту в обмен на верность и возможных детей. Да, он рассматривал ее и в таком качестве. Лилия Верхова была из хорошей семьи и вполне годилась на роль матери его детей.
Зимин не верил в высокие «чуйства». Вернее, знал, что одним дано, а другим нет. Он не из той породы, чтобы растекаться лужицей перед бабой и тапочки в зубах носить. Церемонии тоже не любил разводить и решил не закатывать пышную свадьбу. Расписались — и хватит. Пусть скажет спасибо, что без брачного контракта. Все мое — твое. Он хотел доверять той, с кем свяжет свою жизнь. Естественно, предварительно от и до проверив ее подноготную, чтобы избежать неприятных сюрпризов.
И вот результат.
Надо было это предвидеть. Бабам подавай романтику и любовь до гроба, а этого он не мог ей дать, так что свадьба сорвалась.
Что он там проспорил Мишке «Калашу»? Свою призовую скаковую лошадь. А вот это уже серьезно. Какого х… он вообще поспорил на нее? Уже не вспомнишь. Они тогда были на конюшнях при ипподроме.
Это была темпераментная, быстрая как ветер, грациозная ахалтекинская красавица — лошадь вороной масти, высокая, с изящной шеей и стройными ногами, несущими ее по земле. Она успешно брала всевозможные призовые места. Хозяин берег ее «на племя» после завершения карьеры.
Нет уж! Глория не достанется даже его лучшему другу.
Вдруг он ощутил чужой взгляд, словно по коже пробежал солнечный лучик. Мирослав обернулся. На него смотрела женщина в красном бархатном платье в пол и с букетом из алых роз в руках.
Рядом нет никого, кроме свидетельницы. Странно. Тоже скромная, без излишней помпы и пышности, брачная церемония? Но где жених и свидетель? Да неважно.
Мужчина машинально отметил, какая она высокая и стройная. Он предположил, что женщина на каблуках, но даже без них, наверное, она высокого роста. Модель? Манекенщица? Непохоже. Держится иначе, да и по возрасту уже давно вышла в тираж. У манекенщиц, как и у спортсменок, век недолог.
На вид ей было лет тридцать пять. Смуглая, как испанка, и красивая какой-то сдержанной, благородной красотой. Он невольно сравнил ее со своей кобылицей. Сложена идеально. Все на месте — грудь, бедра и узкая талия. Тонкая кость. Черные как смоль волосы женщины вились мелким бесом. Она просто собрала непокорные пряди в узел на затылке, свернув валиками над ушами, и вставила сбоку алую розу. Мирославу стало интересно, настоящая она или нет. Он не любил искусственных цветов: им место только на кладбище.
Губы женщины покрывала ярко-алая помада. Рот был маленьким...ЕщёРядом нет никого, кроме свидетельницы. Странно. Тоже скромная, без излишней помпы и пышности, брачная церемония? Но где жених и свидетель? Да неважно.
Мужчина машинально отметил, какая она высокая и стройная. Он предположил, что женщина на каблуках, но даже без них, наверное, она высокого роста. Модель? Манекенщица? Непохоже. Держится иначе, да и по возрасту уже давно вышла в тираж. У манекенщиц, как и у спортсменок, век недолог.
На вид ей было лет тридцать пять. Смуглая, как испанка, и красивая какой-то сдержанной, благородной красотой. Он невольно сравнил ее со своей кобылицей. Сложена идеально. Все на месте — грудь, бедра и узкая талия. Тонкая кость. Черные как смоль волосы женщины вились мелким бесом. Она просто собрала непокорные пряди в узел на затылке, свернув валиками над ушами, и вставила сбоку алую розу. Мирославу стало интересно, настоящая она или нет. Он не любил искусственных цветов: им место только на кладбище.
Губы женщины покрывала ярко-алая помада. Рот был маленьким и аккуратным, совсем не модным. Не похоже на современные «вафли» с инъекциями. Ему вдруг представилось, что она могла вытворять в полумраке спальни этими самыми губами. Помада размажется, если ее как следует поцеловать. Губы распухнут. Глаза… Взгляд карих глаз с поволокой в моменты страсти наверняка становится мягче. Она больше не будет смотреть так пристально и вызывающе. Высокая грудь в вырезе платья манила, как и грациозная шея. Если бы он встретил ее на пару месяцев раньше, то даже не взглянул бы на свою певицу.
Хм… Почему бы и нет? Он теперь свободный мужчина.
А, в общем-то, нет. Хватит отбивать чужих женщин. Наигрался.
В зал для регистрации открылась дверь, и женщина позвала следующую пару. Свидетельница, стоявшая рядом с невестой в красном, дернулась, подошла и начала что-то объяснять. Стало любопытно, что произошло.
— Игорь Васильевич, узнайте, что там случилось, — попросил Зимин.
Поверенный отошел и вскоре вернулся.
— Жених не явился. Какой-то форс-мажор. Церемонию перенесли на час.
— Ясно.
Он присмотрелся. Хм… Эта женщина достойно держится. Для ее положения вообще отлично. Какое самообладание! К сожалению, не все могут этим похвастать.
Заинтересованный, мужчина подошел ближе.
— Уходим, — скомандовала незнакомка.
Хорошо поставленный, приятный и мелодичный голос. Это ему тоже понравилось. Пальцы ее разжались, и букет упал на пол. Зимин поднял и вернул. Женщина, поблагодарив, удивленно на него посмотрела.
— Надо их выбросить, — сказала она.
— Почему?
У Зимина вдруг изменились планы. Как обычно, он доверился своей интуиции.
— Больше не понадобятся, — услышал он в ответ.
Женщина наконец дала себе слабину, и он увидел тень улыбки на ее лице. Почему-то захотелось увидеть, как она смеется по-настоящему.
— Вы уверены? — спросил он, прощупывая почву.
Может, букет сегодня еще пригодится.
— Да.
Значит, жених не придет. Отлично! Мирослав расчетливо улыбнулся. Как все удачно складывается! Великолепно просто.
— А если вы ошибаетесь? Моя невеста тоже не пришла.
— Сочувствую, — ответила она, и он понял, что соврала.
Ей ничуть его не жаль. Это хорошо. Что-что, а чужую жалость он просто терпеть не мог. Пусть ненавидят и боятся, а не жалеют. Такой подход со стороны окружающих его больше устраивал.
Обычно бабы лучше умеют врать. Но в этой фальши нет, что странно. Или она сейчас не в том состоянии, чтобы сочувствовать кому-то другому, тем более — незнакомцу. Ему не нужны доклады и досье, чтобы понять, что за человек перед ним. Зимину нравилось, что он может ее читать, как открытую книгу.
И сама она тоже очень нравилась. Как женщина. Будет приятно отправиться с ней в постель.
— Давайте поженимся, — предложил он.
* * *
Чиновницы из дворца бракосочетаний отнеслись с пониманием к ситуации. Наверное, они решили, что тут был любовный четырехугольник. Все документы оформили задним числом. Это вылилось в кругленькую сумму. Не в рублях, естественно.
Ольга не понимала, как она решилась на подобное безумие. Было в этом мужчине что-то магнетическое. И еще она откуда-то знала, что он не причинит ей вреда. Какое странное, иррациональное ощущение! Ему не было объяснений. Просто верила и все.
Мужчины — сильные, часто неуправляемые существа, они могут сделать больно. Очень больно. И морально, и физически. Как всякая красивая женщина, она знала, какие чувства пробуждает в окружающих ее мужчинах. Даже порядочных. Даже давно и безнадежно женатых.
Но со стороны этого мужчины она не чувствовала угрозы. Только волнение, словно все это было во сне. Странном, эротическом сне. Надо расслабиться и получать удовольствие от происходящего.
— Как вас зовут? — спохватившись, спросила она.
— Слав.
— Слава? — не поняла и уточнила она, решив, что это сокращение от Вячеслава или Ярослава.
— Просто Слав. На «ты», — взял он ее руку в свои.
Букет она сжимала в другой руке. Ладонь мужчины была странно горячей и сухой, а ее — потной и ледяной от волнения....ЕщёОльга не понимала, как она решилась на подобное безумие. Было в этом мужчине что-то магнетическое. И еще она откуда-то знала, что он не причинит ей вреда. Какое странное, иррациональное ощущение! Ему не было объяснений. Просто верила и все.
Мужчины — сильные, часто неуправляемые существа, они могут сделать больно. Очень больно. И морально, и физически. Как всякая красивая женщина, она знала, какие чувства пробуждает в окружающих ее мужчинах. Даже порядочных. Даже давно и безнадежно женатых.
Но со стороны этого мужчины она не чувствовала угрозы. Только волнение, словно все это было во сне. Странном, эротическом сне. Надо расслабиться и получать удовольствие от происходящего.
— Как вас зовут? — спохватившись, спросила она.
— Слав.
— Слава? — не поняла и уточнила она, решив, что это сокращение от Вячеслава или Ярослава.
— Просто Слав. На «ты», — взял он ее руку в свои.
Букет она сжимала в другой руке. Ладонь мужчины была странно горячей и сухой, а ее — потной и ледяной от волнения. Он ощутил это и, перевернув ладонь вверх, начал поглаживать середину, успокаивая, как норовистую лошадь.
Господи! Он как будто знал, где находится больше всего нервных окончаний. Была у Ольги такая слабость.
— А ты? — спросил он, поскольку пауза затянулась.
Зимин отметил, как расширились зрачки женщины. Очень отзывчивая. Даже слишком. Другие притворяются, изображая страсть, а эта, наоборот, безуспешно пытается скрыть, как ей понравилась ласка.
— Ольга, — хрипловато ответила она.
Голос внезапно сел. Вот так. Не Оля. Женщина почему-то страшно не любила, чтобы ее называли так незнакомые люди. А он, если так посудить, был незнакомцем. Ох… Что они творят? Это же не просто роспись в журнале регистраций и штамп в паспорте. Это всерьез и надолго. По крайней мере, для нее это так. И еще — постель.
Она давно «не девочка», но делать это с незнакомцем странно. Неправильно. Нормальные люди так не поступают! Отчего же все так сладко замирает внутри? Значит, она ненормальная, раз позволяет ему все это делать, а не бежит прочь сломя голову.
Андрей, которого она, как ей казалось, любила, в считанные минуты оказался почти забыт. Его предательство уже не ранило так больно, словно все это было не всерьез. Даже хорошо, что он сбежал. Потом бы жалела.
Наверное, это просто природная совместимость. Физическое притяжение. Она чувствует альфа-самца, лучшего в этой стае, и он ей нравится. Иного объяснения происходящему просто нет.
— Так вот, Ольга. Надо подождать, — сказал он. — Мой поверенный купил билеты. Он добудет справку из женской консультации, и нас по-быстрому распишут.
— Расписарят, — заржал «калаш».
Хорошо, хоть жестами не показал, кто и с кем что будет делать.
— Цыц! — строго посмотрел на него Зимин, который страшно не любил, когда при нем болтали по фене.
Хотя бы не при посторонних. Ни к чему смущать народ. Они теперь в легальном бизнесе. Надо заставить всех забыть про их прошлое и не напоминать без нужды.
— Не нужно, — сказала Ольга. — Надя, дай папку.
Свидетельница протянула бумаги. Кстати говоря, она уже вовсю строила глазки свидетелю брошенного жениха. В папке были дубликаты пакета документов, которые предоставили при подаче заявления в ЗАГС, в том числе и справка о беременности.
— Вот, — отрыла невеста нужный документ. — Оригинал у регистратора, но он, наверное, подшит…
— Неважно. Разберемся. Давайте все, что есть. И платежку тоже, — сказал поверенный жениха, выхватил у нее из рук документы. — Фамилию будем менять?
— Нет, — ответила она.
Она не могла представить, что ее не станет. Только это еще связывало ее с семьей. Если фамилия изменится, пути назад не будет. Андрей… Ее бывший обижался, что она не хотела менять фамилию. Она отговаривалась тем, что по работе будут сложности. Деятельность была связана с разъездами, а без паспорта особо не попутешествуешь.
— Ладно, — понял по-своему ее решение Зимин. — Зато не придется ждать замены документов.
Поверенный умчался оформлять заявление. Когда с формальностями было покончено, они пошли в ресторанчик неподалеку.
— Что ты будешь?
— Какой-нибудь салат.
Он кивнул и сделал заказ. Ей «цезарь» без чеснока, все-таки целоваться еще, а себе мясо. Подумал про алкоголь и решил, что пока не стоит. Надо сохранить голову ясной.
Мужчина ел с удовольствием. Крепкий, здоровый организм требовал свое. Всякого рода неожиданности редко выводили его из себя настолько, чтобы пропал аппетит. Ольга вяло ковырялась вилкой в своем салате. Потом поняла, что кусок в горло не лезет, и отставила тарелку в сторону, сложив сверху параллельно столовые приборы.
Поверенный и свидетель сидели за другим столом в соседней нише. Зимин решил пообедать и потом побеседовать наедине, чтобы все прояснить.
— Не понял, — сказал он. — Ты беременна?
Та справка не давала ему покоя. Все одно к одному. Если мужик кинул ее в ЗАГСе с животом, это вообще пи…ц. Однако тогда и свадьба отменяется. Тр…ть чужую женщину с начинкой он не желал. Какой бы классной и привлекательной эта женщина не была.
— Нет! — отмахнулась она, скрывая, как ей больно. — Просто справк...Ещё— Какой-нибудь салат.
Он кивнул и сделал заказ. Ей «цезарь» без чеснока, все-таки целоваться еще, а себе мясо. Подумал про алкоголь и решил, что пока не стоит. Надо сохранить голову ясной.
Мужчина ел с удовольствием. Крепкий, здоровый организм требовал свое. Всякого рода неожиданности редко выводили его из себя настолько, чтобы пропал аппетит. Ольга вяло ковырялась вилкой в своем салате. Потом поняла, что кусок в горло не лезет, и отставила тарелку в сторону, сложив сверху параллельно столовые приборы.
Поверенный и свидетель сидели за другим столом в соседней нише. Зимин решил пообедать и потом побеседовать наедине, чтобы все прояснить.
— Не понял, — сказал он. — Ты беременна?
Та справка не давала ему покоя. Все одно к одному. Если мужик кинул ее в ЗАГСе с животом, это вообще пи…ц. Однако тогда и свадьба отменяется. Тр…ть чужую женщину с начинкой он не желал. Какой бы классной и привлекательной эта женщина не была.
— Нет! — отмахнулась она, скрывая, как ей больно. — Просто справка для ускорения. Мы тоже торопились.
— Точно? — мягко, вкрадчиво уточнил он.
— О, боже, — всплеснула она руками. — Все, я пошла. Этот фарс зашел слишком далеко.
Ольга привстала и тут же замерла, услышав тихую команду:
— Стоять! На место.
Села, представьте себе. Тело среагировало раньше сознания. Зимин махнул рукой, и официант тут же подскочил к их столику.
— Кофе на двоих и счет, — сказал он. — Десерт?
Женщина отрицательно покачала головой.
— Больше ничего, — закончил Мирослав.
Вроде, возмущение не было наигранным. И возраст не тот, чтобы «скрывать грех». Не в то время и не в том месте живем, чтобы растить ребенка без отца было позором.
— Значит, просто справка.
— Ага, — кивнула она. — Свидетельница работает в женской консультации. А вообще у меня вторичное бесплодие. Я хочу, чтобы вы это знали, прежде чем… Может, еще не поздно передумать? Встретите хорошую девушку без проблем и женитесь на ней. Или помиритесь с бывшей невестой.
Зимин хмыкнул.
— Зато не надо предохраняться, — прямо и без стеснения сказал он. — Не люблю с «резинкой».
Ольга вспыхнула.
— До свидания.
Она встала и пошла прочь, но он ловко перехватил ее за руку и притянул к себе. От рывка женщина чуть не упала и была вынуждена опереться ему на плечи. Она вдруг ощутила, как интимно было то, что происходило. Его лицо у ее живота, чуть ниже груди. Горячее дыхание проникало сквозь бархат платья… Ох! Между бедер все вдруг напряглось и сжалось в тугой комок от желания.
— Оставайся, — сказал он и поднял лицо. — Ты не пожалеешь.
— Обещаешь? — тихо-тихо спросила она, глядя ему в глаза.
— Даю слово.
* * *
Официант принес кофе. Пока они пили, поверенный доложил Зимину, как все продвигается.
— Все готово.
— Отлично, — похвалил начальник за расторопность. — Сколько времени в запасе?
— Полчаса.
На стол легла тонкая папка, которую доставили из внутренней службы безопасности их фирмы. Мирослав даже не ...ЕщёГлава 2
Зимин хмыкнул.
— Зато не надо предохраняться, — прямо и без стеснения сказал он. — Не люблю с «резинкой».
Ольга вспыхнула.
— До свидания.
Она встала и пошла прочь, но он ловко перехватил ее за руку и притянул к себе. От рывка женщина чуть не упала и была вынуждена опереться ему на плечи. Она вдруг ощутила, как интимно было то, что происходило. Его лицо у ее живота, чуть ниже груди. Горячее дыхание проникало сквозь бархат платья… Ох! Между бедер все вдруг напряглось и сжалось в тугой комок от желания.
— Оставайся, — сказал он и поднял лицо. — Ты не пожалеешь.
— Обещаешь? — тихо-тихо спросила она, глядя ему в глаза.
— Даю слово.
* * *
Официант принес кофе. Пока они пили, поверенный доложил Зимину, как все продвигается.
— Все готово.
— Отлично, — похвалил начальник за расторопность. — Сколько времени в запасе?
— Полчаса.
На стол легла тонкая папка, которую доставили из внутренней службы безопасности их фирмы. Мирослав даже не скрывал от женщины, что именно он читает. Фото в деле было ее старое, на документы. А на них, как известно, никто не получается хорошо. Ольга была в деловом костюме, с гладко зачесанными назад волосами и в очках в строгой прямоугольной оправе.
— Это точно ты? — улыбнулся он.
— Нет, моя сестра-близнец.
Он был несказанно удивлен. Ожидал всякого, но чтобы такого! Она была пресс-секретарем в ЧОПе. Не мент, конечно, без звания, но все равно… Обычно Мирослав «Зима» Зимин избегал контактов с полицией. И лет ей оказалось чуть больше, чем он предполагал, глядя на нее. Всего на пять лет его младше. Возможно, потому, что в тот момент, когда ее фотографировали, она была серьезной и собранной, как перед боем.
— А мне такую же дадут? — пошутила Ольга, указав на папку.
Кофе с тремя ложками сахара сыграл свою роль. Обычно она себе такого не позволяла, берегла фигуру. Кофеин и глюкоза поступили в кровь, и жизнь казалась намного лучше.
— Нет, — усмехнулся мужчина. — Что бы ты хотела знать? Спрашивай, пока есть время.
— Кто ты?
— Мирослав Иванович Зимин, тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения. Бизнесмен и меценат.
— Какого рода?
— Кансалтинг, лизинг, свой карманный банк и доли в крупных торговых сетях — все помаленьку. Тотализаторы. Спорт.
И тут до нее дошло, кто это такой. Это же организатор и один из спонсоров боев смешанных единоборств на «октагоне»! Господи, как раз недавно она сушила волосы, а ее… ее бывший… В общем, он смотрел новости и рассказывал ей про последние соревнования. Кто-то из знакомых ребят участвовал там в поединке. Андрей говорил что-то нелестное об организаторе, но Ольга никак не могла вспомнить, что именно. Тогда ей это было неинтересно и прошло фоном.
— Октагон! — воскликнула она. — Это вы?
— Ты. Мы же на ты, — поправил мужчина. — Да, я. Имя на слуху. Ходила когда-нибудь на соревнования?
Она отрицательно покачала головой.
— Обязательно сходим, — сказал он.
Мирослав представлял, как это будет. Она в платье «от кутюр», чтобы все видели, какая у Зимы жена. И он рядом. Интересно, ей понравится, когда она увидит, как парни лупят друг друга на ринге? Или брезгливо поморщится? Он будет смотреть на ее лицо, а не на бойцов. Изучать свое новое приобретение будет интересно.
— Пора, — сказал он, взглянув на часы. — Ты готова?
— Да.
* * *
Позже она тоже сказала «да». Согласна. В горе и в радости, в богатстве и в бедности. Пока смерть не разлучит их.
Не думала, что свадьба у нее будет такой. На пальце красовалось не простое обручальное кольцо, а шедевр «Де Бирс» из белого золота, усеянного бриллиантовой крошкой. Кольнула неприятная мысль, что кольцо это предназначалось другой. Она замерла с мужским кольцом в руках. Оно было гораздо проще. Просто гладкий металл.
— Что-то не так? — спросил Зимин, заметив ее замешательство.
— Кольцо.
Он понял, о чем она, и усмехнулся.
— Новое, поверенный велел купить, пока мы обедали.
— Хорошо.
— Ну! — поторопил он.
Она коснулась его руки, чтобы надеть кольцо, и ее словно током прошибло. Все. Теперь все. Навсегда или на время? Поглядим. Что бы это ни было — прихоть, каприз или страсть — оно свело их вместе. Просто быть брошенными и одинокими недостаточно, чтобы сойтись.
Фотограф суетился вокруг, чтобы запечатлеть самые интересные моменты, начиная со слов согласия и обещаний верности и кончая росписью в журнале регистрации браков.
— Можете поцеловать невесту.
Это было как удар молнии. Ольга пошатнулась, и мужчина, вернее, уже ее муж ее поддержал. Одна рука обвила ее талию, а другая легла на обнаженные плечи в вырезе платья. Он поцеловал ее не сдержанно, как положено на публике, а очень интимно. Это был глубокий, жаркий, взрослый поцелуй. Все всерьез и взаправду. В этот миг она наконец поверила, что ночью...Ещё— Что-то не так? — спросил Зимин, заметив ее замешательство.
— Кольцо.
Он понял, о чем она, и усмехнулся.
— Новое, поверенный велел купить, пока мы обедали.
— Хорошо.
— Ну! — поторопил он.
Она коснулась его руки, чтобы надеть кольцо, и ее словно током прошибло. Все. Теперь все. Навсегда или на время? Поглядим. Что бы это ни было — прихоть, каприз или страсть — оно свело их вместе. Просто быть брошенными и одинокими недостаточно, чтобы сойтись.
Фотограф суетился вокруг, чтобы запечатлеть самые интересные моменты, начиная со слов согласия и обещаний верности и кончая росписью в журнале регистрации браков.
— Можете поцеловать невесту.
Это было как удар молнии. Ольга пошатнулась, и мужчина, вернее, уже ее муж ее поддержал. Одна рука обвила ее талию, а другая легла на обнаженные плечи в вырезе платья. Он поцеловал ее не сдержанно, как положено на публике, а очень интимно. Это был глубокий, жаркий, взрослый поцелуй. Все всерьез и взаправду. В этот миг она наконец поверила, что ночью он будет заниматься с ней сексом, и все это не просто слова. Мирослав хотел ее. И она. О, боже! Она тоже до смерти хотела его.
Свидетель со свидетельницей, чем-то крайне довольные, переглядывались и улыбались. Как только все закончилось, они кинулись поздравлять молодоженов.
— Шампанского? — спросил смеющийся Михаил.
— Да, спасибо.
В высокий фужер ударила золотая пенная струя. Ольга сделала глоток, потом другой. Допила, и в голове сразу зашумело. Шампанское ударило в голову. Сожалеть уж поздно. Пути назад нет, дело сделано. Теперь только «развод и девичья фамилия», если она вдруг в последний момент струсит, передумает и сбежит.
Сон не закончился. Она так и не проснулась.
Все это было на самом деле.
Она замужем.
* * *
Поехали не к нему домой, как ожидалось, а в отель. И не на белом наемном лимузине, а на гелендвагене. Ольге, конечно, доводилось кататься на таких автомобилях, но всего раз. Выводов она сделала два. Высокая подвеска, взбираться сложно, особенно в узком платье и на каблуках. И второй — машина просто зверь!
Свидетели ехали на самом настоящем «джип рубикон» вместе с поверенным. Вот на этом ей не приходилось ездить. Ладно. Лиха беда начало.
«Нас и тут неплохо кормят».
— Нравится? — довольно улыбнулся Мирослав, заметив ее интерес.
Бабам нравятся тачки. И парни на тачках. Это он уяснил, когда завел себе в юности страшно побитый москвич с радиолой внутри. В один миг он стал самым крутым парнем «на раене».
— Еще не решила.
— Проведем тест-драйв?
— М-м… — выдавила она.
Почему-то при словах о тест-драйве все мысли были не о машине, а о нем. Скоро будет такой драйв! Мама мия. Что делать? За что хвататься? Как взять себя в руки? Она волнуется, как неопытная девственница перед первым сексом.
— Минуточку, — сказал супруг. — Подними руку.
Он ухватился за крепление и помог ей застегнуть ремень безопасности, после чего тронулся с места. Машина поглощала километры шоссе. Слав, а она решила называть его так, включил какую-то музыку. Биты, биты… Лиричный рэп. Ему нравится такая музыка? Ей, впрочем, тоже. Но под настроение. Обычно она предпочитала джаз и глэм-рок.
Начался противный осенний дождь. Вовремя они закончили. Ольга подумала, что без зонта на волосы попадет вода, и они начнут виться еще сильнее. Спасу нет. Ей приходилось каждое утро выпрямлять кудри с помощью щетки и фена, а иногда даже утюжка, чтобы голова не выглядела вороньим гнездом.
— Что случилось?
— Ничего.
Как он, однако, чутко прислушивается к ее состоянию. Удивительно. Ладно, скоро сам все увидит. Бывший ее все время подкалывал, наблюдая, как она сражается с волосами, но природа каждый раз побеждает.
«Не думать».
Она не будет думать об Андрее Рудницком. Как хорошо, что они с Зиминым — полные противоположности. Небо и земля! Бывший был стройным и атлетичным блондином, в то время как нынешний — крепким высоким брюнетом. Тем лучше. Проще будет забыть и вытравить всякую память о предателе. Это ее противоядие.
— Приехали, — сказал Мирослав. — Сейчас помогу.
Он вовремя сообразил, что ей будет сложно выбраться, обошел машину и протянул женщине руку. Нет, не женщине — жене. Надо привыкать к мысли, что он наконец остепенился.
Ольга ступила вниз, и он подхватил ее на руки. Так бы и донес, рисуясь, до входа в «Балчуг», но женщина запротестовала, и он отпустил ее. Она закрывала руками волосы. Бесполезно! Намокли.
«Усе пропало, шеф!»
— Идем скорее внутрь!
Она подобрала подол платья, чтобы не мешался при ходьбе, и побежала вперед. Они влетели в холл, и тут заколка с розой щелкнула и отлетела в сторону. Кудри, которые не в силах были сдержать шпильки, рассыпались по смуглым медовым плечам....Ещё«Не думать».
Она не будет думать об Андрее Рудницком. Как хорошо, что они с Зиминым — полные противоположности. Небо и земля! Бывший был стройным и атлетичным блондином, в то время как нынешний — крепким высоким брюнетом. Тем лучше. Проще будет забыть и вытравить всякую память о предателе. Это ее противоядие.
— Приехали, — сказал Мирослав. — Сейчас помогу.
Он вовремя сообразил, что ей будет сложно выбраться, обошел машину и протянул женщине руку. Нет, не женщине — жене. Надо привыкать к мысли, что он наконец остепенился.
Ольга ступила вниз, и он подхватил ее на руки. Так бы и донес, рисуясь, до входа в «Балчуг», но женщина запротестовала, и он отпустил ее. Она закрывала руками волосы. Бесполезно! Намокли.
«Усе пропало, шеф!»
— Идем скорее внутрь!
Она подобрала подол платья, чтобы не мешался при ходьбе, и побежала вперед. Они влетели в холл, и тут заколка с розой щелкнула и отлетела в сторону. Кудри, которые не в силах были сдержать шпильки, рассыпались по смуглым медовым плечам. Женщина потрогала упругую прядь и вдруг расхохоталась. Мирослав замер. Он впервые видел ее смеющейся.
— Господи, опя-а-ать. Катастрофа, — сквозь смех и фырканье выдавила Ольга.
Она уцепилась за мужчину и уткнулась ему в грудь. Его губы медленно раздвинула улыбка. Так их и застали свидетели. Михаил сказал, что они с Надей идут «в кабак», а потом «в номера». Вот прямо в таком порядке.
— Надя, ты неисправима, — снова засмеялась Ольга.
— А я что, я ничего, — снова стрельнула глазами блондинка в сторону свидетеля. — Правда, Миша?
Он у нее уже Миша. Вот это прогресс! Просто семимильными шагами.
«Верной дорогой идете, товарищи».
Интересно, мужик в курсе, что у девушки внушительное приданое — трое сыновей от предыдущих браков? А, впрочем, роману это нынче не помеха. Только браку. Не каждый решится взять даму «с прицепом». Но, зная подругу, Ольга была уверена, что не позднее, чем через полгода мужик окажется в ЗАГСе под руку с Надей, сам не понимая, как это произошло. Спорт у нее, что ли, такой?
В холл вошел поверенный и двое мордоворотов в темных костюмах. «Двое из ларца, одинаковых с лица». Ах! Значит, ей не показалось, что за ними все время следовала машина сопровождения — черный внедорожник. Охрана, что ли? От кого, интересно, охраняют? Ольга вопросительно посмотрела на Мирослава, но он сделал вид, что ничего не происходит.
— Идем? — поторопил мужчина.
Не терпелось, и он отлично это осознавал. Давненько с ним такого не было. Обычно, стоило только добиться женщины, и наступала скука. Но они сами виноваты. Падают в руки, как спелые груши. Никакой интриги. Интерес быстро исчезает. Под личиной светской львицы, манекенщицы или деловой мадам таилась жалкая, жадная до внимания, лишенная гордости самка.
Бабы и есть бабы. Нутро не переделаешь. Настоящие женщины среди них встречались крайне редко.
На стойке регистрации их уже ждали. Новобрачных тут же проводили в их люкс. Администратор был предварительно предупрежден. Только никто не сказал, что невеста будет другая. В номере красовалось огромное надувное сердце с надписью: «Мирослав&Лилия=ЛЮБОВЬ».
Ольга замерла на пороге. Ее как будто окатили ледяным душем. Она заняла чужое место. И этот мужчина тоже. Они — две половинки разбитого целого. Подойдут ли они друг другу?
— Не парься, — сказал Зимин.
Он вдруг подхватил ее на руки и перенес через порог. Женщина даже опомниться не успела. Только охнула, и он уже поставил ее обратно на пол. Зимин подошел к огромному панорамному окну и открыл его. Отвязав веревочку, которой крепилось наполненное гелием «сердце», он вытолкнул воздушный шар на улицу.
— Теперь лучше?
Ольга кивнула. Гораздо, гораздо лучше! Она осмотрелась. Номер люкс для новобрачных. Как в кино. Даже лучше, потому что не на экране, а в реальной жизни. В серебряном ведерке со льдом у столика ждет бутылка шампанского. Она подошла и прочитала. «Моэ Шадо»! Была она на светских раутах, когда подрабатывала в желтой газетенке. Там тоже наливали эту безумно дорогую шипучку. Ей больше нравилось «Вев клико». Но дареному коню в зубы не смотрят. И то, и другое — непозволительная роскошь.
На столе лежало блюдо со свежей клубникой в шоколаде.
«И все?» — удивилась она.
Тут в дверь постучали. Мирослав открыл, и вошел официант, который накрыл стол. Он ловко, без взрывов открыл шампанское и тихо удалился вместе с тележкой.
Скромный ужин. В основном только закуски к напиткам — какие-то непонятные сыры, орехи и фрукты.
— Будешь?
— Наверное, нет. Потом, — ответила она.
Это просто оттягивание неизбежного, не так ли? Муж налил шампанское в два фужера и протянул один из них Ольге.
— За нас?
— За н...ЕщёОльга кивнула. Гораздо, гораздо лучше! Она осмотрелась. Номер люкс для новобрачных. Как в кино. Даже лучше, потому что не на экране, а в реальной жизни. В серебряном ведерке со льдом у столика ждет бутылка шампанского. Она подошла и прочитала. «Моэ Шадо»! Была она на светских раутах, когда подрабатывала в желтой газетенке. Там тоже наливали эту безумно дорогую шипучку. Ей больше нравилось «Вев клико». Но дареному коню в зубы не смотрят. И то, и другое — непозволительная роскошь.
На столе лежало блюдо со свежей клубникой в шоколаде.
«И все?» — удивилась она.
Тут в дверь постучали. Мирослав открыл, и вошел официант, который накрыл стол. Он ловко, без взрывов открыл шампанское и тихо удалился вместе с тележкой.
Скромный ужин. В основном только закуски к напиткам — какие-то непонятные сыры, орехи и фрукты.
— Будешь?
— Наверное, нет. Потом, — ответила она.
Это просто оттягивание неизбежного, не так ли? Муж налил шампанское в два фужера и протянул один из них Ольге.
— За нас?
— За нас.
* * *
Зимин снова взял ее на руки. Поднял легко, как пушинку, хотя она была совсем не маленькой. Он донес ее до спальни и уложил на кровать. Матрас легко и почти беззвучно прогнулся, принимая форму тела. Наверное, на таком классно заниматься любовью.
Хотя… Какая тут любовь? Просто секс. Ходячий. Рядом. Ближе… Еще ближе… Раздевается и от этого становится еще сексуальнее.
Ни малейшего стеснения или суеты. Просто снимает одежду, а она сидит и наблюдает за этим. И ей хочется прикоснуться к этим литым мышцам и шрамам — откуда, кстати говоря? — и к загорелой коже, покрытой где надо темными волосками. Еще не сошел отпускной летний загар.
А когда он избавился от всего, включая носки и «боксеры», и остался обнаженным, она вдруг крепко зажмурилась от смущения. Теперь только слух давал представление о происходящем. Он подходит и становится рядом — так близко, что Ольга ощущает легкий аромат одеколона и жар, исходящий от его тела. Легкий поцелуй в губы сменяется глубоким, с игрой языков, так что ненадолго прерывается дыхание. Сильная рука обнимает за плечи, не давая ей отодвинуться. Да она и не хочет.
Продолжения. Да! Она желает, чтобы он продолжил и делал с ней все, что пожелает.
— Как это снимается? — вдруг спросил он, и Ольга открыла глаза.
Мирослав уже был готов от нетерпения разорвать платье. Он решал, то ли испортить тряпки, то ли просто задрать юбки наверх, чтобы добраться до самого сокровенного. Но для приличия все-таки спросил. Все-таки, первая брачная ночь и все такое…
— Здесь, — шепотом, почти беззвучно ответила она и показала, где именно прячется потайная молния.
Платье распахнулось, как футляр, освобождая нагую, как в день сотворения, и столь же прекрасную женщину. Зимин на миг даже задержал дыхание. В паху все окаменело и напряглось от возбуждения.
— Ну, как? — изогнула она бровь и иронично улыбнулась.
Это была защитная реакция, и он, к счастью, это понял. Не флирт, просто оборона. Она боялась его. Или боялась, что ему не понравится? Зря. Увиденное ему очень, очень нравилось.
Под платьем она была столь же совершенной, как и в нем. Грудь полноценного второго размера стояла высоко, не нуждаясь в поддержке ажурного бюстгальтера без бретелей, от которого он быстро избавился. Кожа оттенка светлого меда нежная, как бархат. Он провел руками и убедился, что так и есть.
Плечи ее щекотали волосы, рассыпавшись по ним тугими спиралями. Мужчина намотал один черный как смоль локон на палец и легонько дернул, и все для того, чтобы она обратила на него внимание. Ольга, которая до этого отрешенно прислушивалась к себе, удивленно на него посмотрела.
— Что за детский сад? — спросила она.
— Детское время давно закончилось, — хмыкнул он.
Мужчина продолжил изучать то, что сегодня заполучил. Талия такая тонкая, и он может обхватить ее руками, так что пальцы почти смыкаются у нее за спиной. И по контрасту округлая и упругая задница. Кружевные трусики мешались, и он их стянул. Теперь порядок! Над тонкими чулками подумал немного и оставил.
Поцелуй в шею и ниже. Женщина вздрогнула, но не от страха, а от предвкушения. Вершины сосков затвердели. Она откинулась назад, и только большая мужская ладонь под лопатками не давала ей упасть. Мирослав впился поцелуем ей в грудь.
— Слав… Слав!
Ласка была внезапной. Одной рукой он провел по плоскому животу, обвел ладонью пупок, спустился ниже и проник пальцами в ложбинку между ног. Там было жарко и влажно. Она давно готова принять его, просто изнывает от нетерпения, как и он.
Опрокинув Ольгу на простыни, мужчина устроился у нее между бедер. Сначала по привычке он хотел надеть «резинку», а потом вспомнил, что она говорила, и забил на это. …ля! Невозможно остановится. Башню просто сносит.
Он внутри.
Одним плавным толчком проник внутрь, вошел до дна, растягивая и наполняя до предела. Ольга сдавленно застонала и впилась пальцами в его плечи. Она жалела, что не полюбопытствовала раньше, какой у него размер. Хотя догадывалась, что немаленький. У него, похоже, все большое.
— Слав… Ох…
...ЕщёПоцелуй в шею и ниже. Женщина вздрогнула, но не от страха, а от предвкушения. Вершины сосков затвердели. Она откинулась назад, и только большая мужская ладонь под лопатками не давала ей упасть. Мирослав впился поцелуем ей в грудь.
— Слав… Слав!
Ласка была внезапной. Одной рукой он провел по плоскому животу, обвел ладонью пупок, спустился ниже и проник пальцами в ложбинку между ног. Там было жарко и влажно. Она давно готова принять его, просто изнывает от нетерпения, как и он.
Опрокинув Ольгу на простыни, мужчина устроился у нее между бедер. Сначала по привычке он хотел надеть «резинку», а потом вспомнил, что она говорила, и забил на это. …ля! Невозможно остановится. Башню просто сносит.
Он внутри.
Одним плавным толчком проник внутрь, вошел до дна, растягивая и наполняя до предела. Ольга сдавленно застонала и впилась пальцами в его плечи. Она жалела, что не полюбопытствовала раньше, какой у него размер. Хотя догадывалась, что немаленький. У него, похоже, все большое.
— Слав… Ох…
Она пошевелилась, пытаясь приспособиться к этому вторжению.
— Тише, тише. Расслабься.
Легко сказать, когда у тебя между ног и в тебе находится посторонний, почти незнакомый мужчина. Постепенно она привыкла. Лоно пульсировало там, где он к ней прижимался. От дыхания ощущалось каждое движение.
— Давай, — сказал он. — Все уже.
Ну да, все. Господи, все! Она готова принять его. Размеренные толчки пронзают до предела. Обняв его ногами и скрестив ступни за спиной мужчины, Ольга отдалась ему без остатка. Он, приподнявшись на локтях, чтобы не давить, ускорил движения, буквально вколачивая ее в матрас.
— О-о-о!
Грубость там, внизу, внутри — и ласка сверху, где он нежно целует ее в губы. Нежность там, внизу, где кружат его пальцы — и грубость глубоких поцелуев. И опять, и снова. Женщина изгибается в его руках и стонет от удовольствия и боли, но это сладкая боль, и она не против. Ее короткие ногти впиваются в спину мужчины.
Ему было хорошо, как никогда. Раньше он обычно использовал защиту, даже если женщина уверяла, что пьет таблетки. Мало ли что. А теперь расслабился. Без «резинки» все было в разы острее и ярче.
Он не хотел, чтобы это кончилось слишком быстро. Мирослав то приближал финал, то ускорял его, но за миг до того, как она была готова сорваться в пропасть, он замирал, и все начиналось сначала. Мужчина хотел как следует насладиться добычей.
И когда уже невозможно стало сдерживаться, он пронзил ее в последний раз и излился внутрь. Она последовала за ним, уплывая в никуда.
* * *
Впервые за долгие годы ей приснился сон о прошлом.
Мама Таня баюкала ее, напевая ей колыбельную. Она была доброй и любила девочку, которую назвала Ольгой.
Потом пришли злые люди. Все кричали и тыкали в нее пальцами. Маленькая Оля заплакала. Мама Таня куда-то исчезла, и девочка осталась совсем одна.
Откуда-то взялся бывший жених. Андрей тоже показывал на нее и бросал в лицо обвинения, но она не понимала ни слова. В ушах стоял гул, как будто она оказалась под водой.
Теперь она стала взрослой. И голой. Вокруг стояли ее коллеги, которые тоже тыкали пальцами в нее пальцами и кривились, как будто встретили прокаженную.
Стало так тягостно, что женщина попыталась выпутаться из липкой паутины сна. Это ей почти удалось.
— Спи, — сказал кто-то рядом.
Это был мужчина. Рядом с ним было тепло и безопасно. Тихо. Спокойно…
Все, кто ее осуждал, вдруг исчезли.
Осталась только ночь и темнота.
* * *
Очнулась она почти в полдень и только тогда поняла, что все это не сон. В окно светило солнце. Между ног приятно ныло. Губы распухли от поцелуев. Шея тоже побаливала. То ли повернулась не так, то ли это засосы. Сейчас не разберешь. Надо посмотреть в зеркало, чтобы понять.
Вообще все ощущалось как… свершившееся.
Грели воспоминания о полученном удовольствии. Она действительно не пожалела. Пусть она совсем не знала этого мужчину как человека, ее тело охотно принимало его. Они удивительно подходили друг другу. Полная совместимость в постели.
Никакого стыда. Просто пронзительная до боли близость. И радость, что он есть рядом.
Мирослав стоял у окна и смотрел на улицу. Он думал....ЕщёСтало так тягостно, что женщина попыталась выпутаться из липкой паутины сна. Это ей почти удалось.
— Спи, — сказал кто-то рядом.
Это был мужчина. Рядом с ним было тепло и безопасно. Тихо. Спокойно…
Все, кто ее осуждал, вдруг исчезли.
Осталась только ночь и темнота.
* * *
Очнулась она почти в полдень и только тогда поняла, что все это не сон. В окно светило солнце. Между ног приятно ныло. Губы распухли от поцелуев. Шея тоже побаливала. То ли повернулась не так, то ли это засосы. Сейчас не разберешь. Надо посмотреть в зеркало, чтобы понять.
Вообще все ощущалось как… свершившееся.
Грели воспоминания о полученном удовольствии. Она действительно не пожалела. Пусть она совсем не знала этого мужчину как человека, ее тело охотно принимало его. Они удивительно подходили друг другу. Полная совместимость в постели.
Никакого стыда. Просто пронзительная до боли близость. И радость, что он есть рядом.
Мирослав стоял у окна и смотрел на улицу. Он думал. Это касалось жены. Поверенный привез еще одну папочку, потолще. Прошлое у его благоверной было интересное, как и семья. Вчера они ограничились только коротким досье из легальных баз данных. Остальное добыли ребята из службы безопасности.
Ольга села и присмотрелась. Нет, ей не показалось. У него на спине купола. На предплечье тоже что-то наколото. Вчера она особо не вглядывалась, потому что смущалась. А уж спины и вовсе не видела.
Может, печатки на пальцах маскируют наколки-кольца? Он «сидел»? Если да, то за что? Выходит, она связалась с мужчиной, у которого криминальное прошлое? А, может, и не только прошлое.
— Проснулась? — обернулся он.
Ольга молча кивнула. Повернулась, хотела прикрыться тонким одеялом и раздумала. А что он там не видел? Так что она просто села и опустила ноги на пол. Ох! Оказывается, она до сих пор в телесных, невесомых чулках. Хотела порадовать жениха, а в итоге…
«Не думать».
Она медленно стянула остатки роскоши и встала. Мужчина прищурился, наблюдая за ее раздеванием. Ольга встала и окинула взглядом своего мужчину. Он был только в «боксерах» и ничуть не смущался. Халата поблизости не наблюдалось.
«Ах, была не была!»
Женщина подошла ближе, обняла его за шею и подарила короткий поцелуй, после чего хотела отстраниться, но он ей не дал.
— Доброе утро, — сказал Ольга. — Давно встал?
— Да.
Он нагнулся, зарывшись лицом ей в локоны, которые за ночь встали дыбом. Пахло кокосом? Похоже на то. И еще чем-то сладким. Зимин хотел запомнить ее запах. Наконец отпустил, и Ольга легкой походкой обошла его, оказавшись за спиной. Женщина провела по его спине, и он понял, что она пальцем обвела силуэт...ЕщёГлава 3
Ольга молча кивнула. Повернулась, хотела прикрыться тонким одеялом и раздумала. А что он там не видел? Так что она просто села и опустила ноги на пол. Ох! Оказывается, она до сих пор в телесных, невесомых чулках. Хотела порадовать жениха, а в итоге…
«Не думать».
Она медленно стянула остатки роскоши и встала. Мужчина прищурился, наблюдая за ее раздеванием. Ольга встала и окинула взглядом своего мужчину. Он был только в «боксерах» и ничуть не смущался. Халата поблизости не наблюдалось.
«Ах, была не была!»
Женщина подошла ближе, обняла его за шею и подарила короткий поцелуй, после чего хотела отстраниться, но он ей не дал.
— Доброе утро, — сказал Ольга. — Давно встал?
— Да.
Он нагнулся, зарывшись лицом ей в локоны, которые за ночь встали дыбом. Пахло кокосом? Похоже на то. И еще чем-то сладким. Зимин хотел запомнить ее запах. Наконец отпустил, и Ольга легкой походкой обошла его, оказавшись за спиной. Женщина провела по его спине, и он понял, что она пальцем обвела силуэт блатной наколки. Мирослав повел широкими плечами и шевельнул головой влево-вправо, так что едва слышно хрустнули позвонки. Мышцы шевельнулись и заиграли под кожей. Ей в этот миг показалось, что он встряхнулся, как огромный зверь.
— Расскажешь? — спросила она.
Ольга для себя решила, что не будет копать, хотя по работе возможности были.
Ей было интересно, как далеко простирается его доверие. Сам расскажет или нет? Если да — примет ли она правду? Если нет — то… То что? Узнать можно все, даже если он промолчит.
— Сидел, — развернулся он к ней и перехватил за запястье.
— Это я поняла.
Мирослав хмыкнул. Странная она, однако. Не спрашивает, за что мотал срок на зоне. Спросила у него, а не в своем ЧОПе.
— Расскажу как-нибудь, — он обвел рукой ей лицо, задержавшись на подбородке, и заставил взглянуть себе в глаза. — Тебе, скорее всего, не понравится.
— Раз ты так говоришь… — фыркнула она, сообразив, что переступает черту. — Ладно, кто первый в душ?
— Я уже был.
— Отлично!
Она практически сбежала. Старалась идти медленно, но в глубине души хотела дать деру, закрыться в ванной и подумать о том, что происходит. Хуже всего то, что она снова захотела, чтобы Слав отнес ее в постель и повторил то, что уже было.
Но природа беспощадна. Мочевой пузырь переполнен, волосы всклокочены, и надо привести себя в порядок. Зубы почистить, в конце концов. Совсем не до романтики. Она все время будет думать, как выглядит. Хуже нет! Это убивает желание на корню. По крайней мере, у нее это так.
Когда уверен в себе, не думаешь о мелочах. Просто целиком и полностью отдаешься процессу.
— Мама мия!
Она хотела быть красивой… для него. Желанной. Сегодня он ее хотел, а завтра? Кругом полно юных привлекательных нимфеток, которые охотятся за такими, как он. Им плевать на возраст и судимость. И на кольцо на пальце тоже плевать. Сколько пройдет времени, прежде чем она надоест Зимину? А, может, даже хорошо, что надоест? Когда это случится — а это неизбежно случится — он будет снова свободна.
Сейчас не убежать. Он еще не насытился. Да и не хотелось особо. Просто наконец включились мозги, и Ольга поняла, как глубоко она вляпалась. Она рассматривала кольцо на пальце. Наверно, надо снять, когда моешься. Попытавшись сделать это, она поняла, что сверкающий камнями ободок не слезает. Наверное, за ночь палец немного распух. Ладно. Пусть остается.
— Оу-кей, оу-кей… Тэйк ит изи…
И муж пока тоже пусть остается, раз уж так получилось. Судьба дает лимоны — делай лимонад! Или так. Лаймы — добавь текилы и соль. Наслаждайся. Carpe diem. Лови момент. Просто живи.
Она принялась рассматривать себя в зеркало. Выспалась. Не упилась, как хотела, так что кожа свежая, без отеков. Цвет лица радует. Хорошо, что она никогда не увлекалась косметикой. Природа одарила ее чистой кожей без изъянов, так что штукатуриться особой нужды не было.
Вокруг глаз самозародившиеся «смоки», но тушь не растеклась, как она боялась. Спасибо фирме-производителю, не обманули. Как и ожидаемо, едва заметные красные следы на шее и груди. Небольшое раздражение на щеке. Это, наверное, от его щетины. Губы распухли, помады и след простыл. Выглядит как… как женщина, которая провела бурную ночь.
«С мужчиной».
Так-с. Что тут у нас? Помимо внушительной стопки из полотенец на все случаи жизни — два халата, одноразовые тапочки и мини-флаконы с косметикой. Отлично. А то ее клатч остался у свидетельницы. Накидка, кстати, тоже. Надо потом забрать.
— Ох!
Телефон же там. В сумочке остался. Вот растяпа! Может, кто-то из сослуживцев звонил. Хорошо еще, что на работу не надо. Три дня, как положено, взяла по заявлению в отделе кадров. В среду регистрация, так что выходные можно было к этому добавить и гулять пять дней! Андрей вполне резонно возразил, что придется догуливать без него, но она решила воспользоваться возможностью и просто отдохнуть. А то вечно ...ЕщёВокруг глаз самозародившиеся «смоки», но тушь не растеклась, как она боялась. Спасибо фирме-производителю, не обманули. Как и ожидаемо, едва заметные красные следы на шее и груди. Небольшое раздражение на щеке. Это, наверное, от его щетины. Губы распухли, помады и след простыл. Выглядит как… как женщина, которая провела бурную ночь.
«С мужчиной».
Так-с. Что тут у нас? Помимо внушительной стопки из полотенец на все случаи жизни — два халата, одноразовые тапочки и мини-флаконы с косметикой. Отлично. А то ее клатч остался у свидетельницы. Накидка, кстати, тоже. Надо потом забрать.
— Ох!
Телефон же там. В сумочке остался. Вот растяпа! Может, кто-то из сослуживцев звонил. Хорошо еще, что на работу не надо. Три дня, как положено, взяла по заявлению в отделе кадров. В среду регистрация, так что выходные можно было к этому добавить и гулять пять дней! Андрей вполне резонно возразил, что придется догуливать без него, но она решила воспользоваться возможностью и просто отдохнуть. А то вечно то одно, то другое.
Бывший ее сегодня улетает. Вечером. Господи, вдруг он тоже звонил?
«Да пошел он!»
Кто успел, того и тапки. Вода льется на голову, и в мозгах немного проясняется. Жизнь невозможно повернуть назад. Отмотать уже не получится. Если он пришел в себя и решил все исправить, то опоздал. Даже если он будет валяться в ногах и просить прощения, между ними всегда будет стоять его предательство и трусость. И еще — другой мужчина. Зимин.
Кольцо. Секс.
Измена?
Нет.
Точно нет. Виноватой она себя не ощущала.
Поддалась соблазну? Отпустила тормоза?
Да.
Точно да. И стыда после случившегося не было.
Назло? Хотела досадить и сделать больно?
Нет, нет и нет. Все, что вчера случилось, было не в пику бывшему возлюбленному, а потому, что ей понравился тот, кто стал ее мужем. Очень, очень понравился. И нравился все больше и больше. Тест-драйв прошел успешно. Можно брать.
При этой мысли она широко улыбнулась. Ольга провела руками по телу, смывая ароматную пену, и внутри снова возникло странное томление. Она сейчас как мартовская кошка. Если бы не гордость и достоинство, вышла и полезла бы к мужику.
Женщина отключила воду и вышла. Белья на смену нет. Ну и ладно. Ни разу еще не ходила без белья под одеждой, хотя слышала о таком. Намотав на волосы «тюрбан» из полотенца и накинув белоснежный махровый халат, она снова бросила взгляд в зеркало. Свежа как роза. Можно выходить.
Боязно.
Что он там делает? Что дальше? Невозможно все время жить в отеле. Выйти и спросить: «К тебе или ко мне?» Ольга фыркнула от смеха. Абсурд. А вообще это большой вопрос. У них гостевой брак или как?
Ольга попыталась представить его у себя в крохотной однушке и не смогла. Потом вообразила особняк где-нибудь на Рублевке или роскошный пентхаус и себя в нем — и тоже не вышло. Картинка не складывалась.
Она открыла дверь и вышла в гостиную. Зимин, который так и не оделся, сидел у стола и что-то изучал на лэптопе. Она вчера не заметила, чтобы он что-то брал из машины. Значит, пока она спала, успел прогуляться? Наверное. При ее появлении мужчина посмотрел на нее.
— Ну как?
— Хорошо, — улыбнулась она. — Фен только не нашла.
И подумала: щетки тоже нет. Ужас! Мокрые волосы завьются мелким бесом, и это будет нечто. Только маслами удавалось немного укротить эту гриву. Надя над ней смеялась и завидовала, а Ольге часто хотелось коротко подстричься. Останавливали только соображения, что будет похоже на провинциальную химию «а-ля баран». Никому потом не докажешь, что это свое, и что так и задумано.
— Фен там, в нише за дверью.
Ему-то фен не нужен, но Зимин неосознанно обращал внимание на незначительные, казалось бы, детали. Как выглядит помещение, пути выхода, что где лежит, кто где стоит и какое выражение лиц, у кого ствол — если есть — и готов ли этот кто-то его использовать по назначению… Это не раз спасало ему жизнь.
— Ага, спасибо.
— Ага, спасибо.
Она вернулась и немного пошумела, смирившись с неизбежным. Под струей горячего воздуха шевелюра встала дыбом. Взрыв на макаронной фабрике! Кажется, в сумке была упаковка шпилек, может, удастся справиться. Забавно. Бытовые мелочи она сейчас воспринимала как благо, потому что они отвлекали от мыслей о неизбежном.
Она сейчас выйдет и снова встретится с ним.
— Слав.
Она попробовала имя на вкус. Звучит странно знакомо, словно она уже смирилась с неизбежным и начала привыкать, что он остается в ее жизни.
— Муж?
А вот это звучало непривычно, пока не укладываясь в голове. Надо было энное количество раз услышать это от других, чтобы это отпечаталось в сознании, как клеймо. Тавро принадлежности? Да, пожалуй. Не менее реальное, чем штамп в паспорте или засосы на коже.
Второй раз появившись перед мужем, она застала его почти одетым. Брюки с носками натянул, а вот рубашку еще не застегнул, и было видно мощную грудь и «кубики» на прессе. Ольга сглотнула. Смотреть невозможно и ...Ещё— Ага, спасибо.
Она вернулась и немного пошумела, смирившись с неизбежным. Под струей горячего воздуха шевелюра встала дыбом. Взрыв на макаронной фабрике! Кажется, в сумке была упаковка шпилек, может, удастся справиться. Забавно. Бытовые мелочи она сейчас воспринимала как благо, потому что они отвлекали от мыслей о неизбежном.
Она сейчас выйдет и снова встретится с ним.
— Слав.
Она попробовала имя на вкус. Звучит странно знакомо, словно она уже смирилась с неизбежным и начала привыкать, что он остается в ее жизни.
— Муж?
А вот это звучало непривычно, пока не укладываясь в голове. Надо было энное количество раз услышать это от других, чтобы это отпечаталось в сознании, как клеймо. Тавро принадлежности? Да, пожалуй. Не менее реальное, чем штамп в паспорте или засосы на коже.
Второй раз появившись перед мужем, она застала его почти одетым. Брюки с носками натянул, а вот рубашку еще не застегнул, и было видно мощную грудь и «кубики» на прессе. Ольга сглотнула. Смотреть невозможно и не смотреть нельзя. Как тут быть?
— Что? — почувствовал он ее взгляд.
— Ничего.
Соврала. Не умеет хитрить.
— Точно?
— Ну, да…
Рот женщины чуть приоткрылся, и было видно жемчужные зубки. Грудь приподнялась, когда она вдохнула. Ресницы на миг опустились и вновь поднялись, словно она не хотела, чтобы он знал ее мысли. А, в общем, все ясно. Как тут не понять?
— Иди сюда.
Ольга, как завороженная, сделала пару шагов навстречу. В награду за смелость мужчина обнял ее. Пальцы его зарылись ей в кудри. Другой рукой он ослабил узел на поясе и распахнул халат, который упал с плеч женщины.
— У меня сегодня дела, — поставил он ее перед фактом.
— Ясно, — прошептала она, не зная, радоваться или грустить.
Разочарование скользнуло в голосе. Зимин довольно рассмеялся.
— Но немного времени еще есть.
Он вдруг приподнял ее, взяв под попу, и прижал к стене. Она так и осталась в халате. Только ощутила, как он подхватил ее под колено и поднял ногу. Так ему удобнее? Что теперь?
Поцелуи до одури. Ласки снизу. Он впечатывает ее в стену и трется, имитируя соитие. Но еще не вошел, нет… Она стонет от нетерпения, и Зимин опять смеется. Отзывчивая девочка. К счастью, давно уже «не девочка». Можно не церемониться. Сейчас ему хочется так — жестко и быстро.
И он ее берет.
Входит до предела, засаживает так, что она беспомощно стонет. Он ненадолго замирает, глядя ей в глаза, и продолжает. Быстро, глубоко и сильно вгоняет в нее свой член. Тр…т так, как хочет, сохраняя самоконтроль и наблюдая, как она сгорает от страсти. Он дает ей кончить и потом бурно кончает сам.
* * *
Позже заявилась Надя. Она принесла ее накидку и клатч от «Эрме», где нашлось все необходимое — косметика и телефон. И тут же умчалась обратно по коридору. Сказала не ждать, потом перезвонит. Роман в самом разгаре? Поживем — увидим. Надо предупредить ее, что этот Калаш, скорее всего, связан с криминалом. Хотя Дробышева не дура, сама все поймет. Если уже не сообразила.
Море пропущенных звонков. От кого угодно, только не от того, чей звонок она ждала и боялась услышать. Ясно. Плевать!
Надо собираться. А вот тут заминка вышла. Зимин уже давно оделся и ждал, а она, как всякая истинная женщина, не спеша красила губы ярко-красной помадой в тон платью.
Ничего, подождет.
Это из-за него они теперь опаздывают, не так ли?
— Все, я готова, — пропела она и встала.
Они вышли. Желудок вдруг свело. Ух ты! Аппетит возвращается. Хороший признак. Вот что значит секс животворящий, как говаривал один ее коллега-корреспондент, большой пошляк и циник.
«Клин клином вышибают».
У них с Андреем в последнее время в постели все было как-то спокойно и дежурно. Без огонька. Удовольствие было, а удовлетворения по большому счету — нет. Кризис трех лет, наверное.
Ольга в глубине души понимала, что ему с ней просто удобно. Большой и чистой любви никогда не было. В начале да, ухаживал по всем законам жанра. Просто брал осадой. Завоевывал, можно сказать. Цветы домой и на работу, дворовые серенады под аккомпанемент гитары, походы в театр и ресторан. Даже драка с возможным соперником. Признания в любви. А потом, когда цель была достигнута, принимал все как должное.
Может быть, именно поэтому Ольга не хотела с ним съезжаться. Она держала дистанцию до последне...ЕщёНичего, подождет.
Это из-за него они теперь опаздывают, не так ли?
— Все, я готова, — пропела она и встала.
Они вышли. Желудок вдруг свело. Ух ты! Аппетит возвращается. Хороший признак. Вот что значит секс животворящий, как говаривал один ее коллега-корреспондент, большой пошляк и циник.
«Клин клином вышибают».
У них с Андреем в последнее время в постели все было как-то спокойно и дежурно. Без огонька. Удовольствие было, а удовлетворения по большому счету — нет. Кризис трех лет, наверное.
Ольга в глубине души понимала, что ему с ней просто удобно. Большой и чистой любви никогда не было. В начале да, ухаживал по всем законам жанра. Просто брал осадой. Завоевывал, можно сказать. Цветы домой и на работу, дворовые серенады под аккомпанемент гитары, походы в театр и ресторан. Даже драка с возможным соперником. Признания в любви. А потом, когда цель была достигнута, принимал все как должное.
Может быть, именно поэтому Ольга не хотела с ним съезжаться. Она держала дистанцию до последнего, хотя мужчину это страшно раздражало. Стирать носки и трусы в общем-то постороннему мужику? Варить щи-борщи? Подносить пиво и закуску, пока он, развалившись на диване, смотрит футбол? Нет уж. Она себя не на помойке нашла. Кто он ей? Сват, брат, муж, чтобы так его обслуживать?
Получается, она Рудницкого невольно дожала своей неуступчивостью и «нетаковостью», зацепила настолько, что он решил пожертвовать своим холостяцким статусом. И то в последний момент соскочил.
Вот и верь после такого уверениям в любви. Слова, слова… Если они не по-мужски расходятся с делом, что тут можно сказать?
— Что опять не так? — напрягся Зимин, разглядывая жену.
Они спускались на лифте. Ольга стояла с отсутствующим видом и смотрела вроде бы на свое отражение в зеркальной стенке, но на деле — куда-то в никуда. При звуках его голоса она тут же очнулась и встрепенулась:
— Да так, задумалась. Не обращай внимания, у меня бывает.
Все, сеанс психоанализа закончен. Выводы сделаны. Едем дальше в светлое будущее.
Зимин занес это в список наблюдений. Значит, Леткова склонна к приступам самоедства. Хорошо, что при этом не выедает ему мозги. Ценное качество. Наверняка жалеет, что вышла замуж, думает о бывшем и так далее. П…ц котенку, поезд ушел.
Приехали, как прилунились. Мягкий толчок о земную твердь. Ольга не любила лифты. Однажды она застряла во время пожара на телебашне, которую обслуживал их ЧОП, и страшно перепугалась. Все кончилось хорошо, но она потом долго не могла ездить на лифте.
Муж почувствовал ее смятение, взял за руку, и сразу стало спокойнее. Потом потянул ее наружу, на выход. Снова помог сесть в машину и повез, даже не спрашивая, куда ехать. Вот, значит, как? Ольга решила, что это тоже было в досье. Этот мужик все о ней разузнал, прежде чем принять окончательное решение.
Деловая хватка и привычка никому не доверять, не проверив. И после этого, наверное, тоже. Он время от времени бросал на нее изучающие взгляды в зеркало над лобовым стеклом, и Ольга физически ощущала их, будто кто-то касается кожи.
— Вот здесь! — опередила она указание ДжиПиЭс навигатора.
А то проедут поворот и придется делать лишний круг. Зимин свернул, и они въехали во двор. Машина сопровождения вслед за ними. Ольга как будто со стороны оценила то, что имеет. Обычный спальный район, вторичный жилфонд, советская «однушка». Зато своя, зато — почти в Москве. Полностью выплачена ипотека. Ни от кого не зависит. Есть где приткнуться на старости лет с парой кошек, чтобы не было так одиноко.
Так она думала лет пять назад. И, что греха таить, снова на миг задумалась в ЗАГСе, когда не явился жених. Она бы еще долго не смогла никому довериться настолько, чтобы впустить в свою жизнь. А там и старость на пороге, стучится в дверь… Мужики падки на молоденьких, а женщин, как известно, больше, чем мужчин. Выбор есть всегда.
И почему-то всегда выбирают мужчины, а не женщины.
И детей у нее никогда не будет.
И вообще…
— Точно торопишься? — вдруг спросила она, и будто протянулся мостик над пропастью. — Может, зайдешь на чашку кофе?
Зимин на миг нахмурился. Попов, его зам, звонил и сказал, что забил «стрелку» Радимичу. Договорились встретиться в три часа и перетереть насчет подпольного казино и места для нелегальных боев. Надо было продумать законное прикрытие и способ отмывания денег. За эту часть обычно отвечал Мирослав.
Оставался час.
Мужик обычно не опаздывал и всегда являлся заранее, чтобы без помех оценить обстановку. Но если ненадолго, то можно.
— Минуточку, — сказал он.
Перезвонив заму, он скупо, в двух словах предупредил, что раньше не получится. Подъедет четко ко времени, не вопрос. Пусть там развлекает Радимича сам. Отключился, а сам подумал, что время не для пробок, должен успеть. Или… Вот ржака будет, если он приедет на метро. Зато вовремя. Машину можно кинуть тут.
Припарковался. Помог Ольге отстегнуться, случайно коснулся груди и снова вдохнул ее аромат. Умом, конечно, понимал, что это шампунь из отеля, но все равно … у него встал. Давно с ним так не было, однако.
— Какой этаж?
— Пятый. Пойдем...ЕщёЗимин на миг нахмурился. Попов, его зам, звонил и сказал, что забил «стрелку» Радимичу. Договорились встретиться в три часа и перетереть насчет подпольного казино и места для нелегальных боев. Надо было продумать законное прикрытие и способ отмывания денег. За эту часть обычно отвечал Мирослав.
Оставался час.
Мужик обычно не опаздывал и всегда являлся заранее, чтобы без помех оценить обстановку. Но если ненадолго, то можно.
— Минуточку, — сказал он.
Перезвонив заму, он скупо, в двух словах предупредил, что раньше не получится. Подъедет четко ко времени, не вопрос. Пусть там развлекает Радимича сам. Отключился, а сам подумал, что время не для пробок, должен успеть. Или… Вот ржака будет, если он приедет на метро. Зато вовремя. Машину можно кинуть тут.
Припарковался. Помог Ольге отстегнуться, случайно коснулся груди и снова вдохнул ее аромат. Умом, конечно, понимал, что это шампунь из отеля, но все равно … у него встал. Давно с ним так не было, однако.
— Какой этаж?
— Пятый. Пойдем пешком? — вдруг предложила она, и мужчина окончательно убедился, что она боится лифтов.
— Ладно. Веди.
По пути Ольга вытащила внушительную кипу почты. Какие-то открытки, наверное, поздравительные, от тех, кого она решила поставить в известность о переменах в своей жизни. Газеты — это понятно. Счета. Оплатит потом, когда пойдет гулять с соседской собакой. Мира Загитовна уже не могла ходить по лестницам, так что с ее пекинесом гуляла молодая здоровая соседка, живущая напротив.
А это что? Какое-то письмо. От Андрея! Господи…
Она остановилась на площадке между четвертым и пятым этажами и подышала. Зимин заметил, что на ней лица нет.
— Идем, — справилась она с собой.
Открыв дверь, хозяйка квартиры осмотрелась. Кроме тапочек, ничто не напоминало о бывшем. Ольга не стала их предлагать гостю. Просто брезгливо взяла двумя пальцами тапки и выкинула в ведро в санузле, мимоходом отметив, что там покоилась зубная щетка и полудохлый тюбик с лосьоном после бритья. Вот так. Мусор выкинул, но мешок не вынес. Арбайтен, Ольга батьковна. Не царское это дело — мусор выносить.
Она помыла руки и вышла из ванной. Потом пошла на кухню варить обещанный кофе. Мирослав тоже ополоснулся и даже отлил, раз уж он тут. Изучив содержимое полочек и ведра, мужчина довольно хмыкнул и вышел обратно.
Прошелся по комнате, изучая сдержанную обстановку, книги на полках — преимущественно на иностранных языках — и не находя следов постоянного пребывания другого мужчины в доме, Зимин усмехнулся. Совместные фото тоже отсутствовали. То ли ее жених вывез все свои манатки, то ли они проживали раздельно.
Лучше бы второе. Почему лучше, он так и не решил. Просто… лучше.
Ольга не казалась ему слишком доступной, хотя последние сутки говорили об обратном. Мыслей женщины он пока не знал.
Она дочь Летковых. Странно, что родители не общаются с единственной дочерью. Был еще сын, но он погиб при невыясненных обстоятельствах в автокатастрофе. Родители, достаточно молодые на тот момент, решили родить еще одного ребенка. Так появилась на свет Ольга.
Отец Ольги, Борис Иванович Летков, был крупным инвестором. Кроме того, он владел оптово-розничной сетью продуктовых товаров и держал логистический центр в пригороде. В сфере его интересов была активно развивающаяся сеть селективной косметики и мультибрендовые магазины молодежной одежды.
Мать его жены, Изабелла Юрьевна, в девичестве Падарская, была довольно известным фотографом и активно участвовала в культурной жизни города.
Дочь… О дочери ни слова, начиная с того момента, как ей исполнилось восемнадцать лет. Ни совместных фотографий на публике, ни упоминаний в прессе. Ни-че-го. Приписка начальника службы безопасности гласила, что, скорее всего, имела место семейная ссора. За год до разрыва девчонка была на домашнем обучении по состоянию здоровья. Причина не указана. Концов уже не найти. Хорошо, значит, прятали.
Кое-где интересы Зимина пересекались с холдингом Леткова. Занятно.
Почему дочь таких родителей живет в этой дыре? Неужели не может себе позволить что-то получше? Не шикует, живет скромно, хоть и со вкусом. Машины не заимела — это он и так видел, да и в деле было указано. Хотя на права сдала. Но на работу ездит, как простая смертная, на метро. Надо, кстати, распорядиться, чтобы кто-нибудь из парней ее возил туда и обратно.
Еще одна странность не давала ему покоя. На фото в досье были двое. Он сравнил и удивился. Ольга совсем не похожа на своих родителей. Отец — крупнокостный шатен, а мать — скорее всего, натуральная блондинка. Тоже не слишком грациозная. А получилась смуглая, изящная, как статуэтка, кудрявая «испанка».
— Слав? — услышал он и пошел на кухню.
Пахло неплохо. Да что там! Аромат стоял упоительный. Ольга священнодействовала на аскетичной, сдержанной кухне. Она варила кофе в песке. На подносике, погруженные в горячий песок, стояли две миниатюрные турки. Кофе она по-быстром...ЕщёКое-где интересы Зимина пересекались с холдингом Леткова. Занятно.
Почему дочь таких родителей живет в этой дыре? Неужели не может себе позволить что-то получше? Не шикует, живет скромно, хоть и со вкусом. Машины не заимела — это он и так видел, да и в деле было указано. Хотя на права сдала. Но на работу ездит, как простая смертная, на метро. Надо, кстати, распорядиться, чтобы кто-нибудь из парней ее возил туда и обратно.
Еще одна странность не давала ему покоя. На фото в досье были двое. Он сравнил и удивился. Ольга совсем не похожа на своих родителей. Отец — крупнокостный шатен, а мать — скорее всего, натуральная блондинка. Тоже не слишком грациозная. А получилась смуглая, изящная, как статуэтка, кудрявая «испанка».
— Слав? — услышал он и пошел на кухню.
Пахло неплохо. Да что там! Аромат стоял упоительный. Ольга священнодействовала на аскетичной, сдержанной кухне. Она варила кофе в песке. На подносике, погруженные в горячий песок, стояли две миниатюрные турки. Кофе она по-быстрому поджарила в микроволновке и смолола в пыль. Ванильный коньяк с танцующим внутри стручком нашелся на полке. Пару капель в самом конце. Все.
Господи, она дома! Вот теперь она точно дома.
И у нее гость.
Мирослав, казалось, заполнил целиком ее крохотную кухню, вытеснив весь воздух. Присутствие ощущалось на физическом уровне. Такому человеку нужно больше места, больше территории и пространства. Только тогда это странное давление исчезнет.
Ольга разлила кофе по чашечкам из тончайшего «ломоносовского» фарфора и подумала, что надо приобрести массивную толстостенную посуду специально для Зимина. Одно дело пить с подружками, а другое — с ним.
Пьет с удовольствием. Видно, что нравится. Молчит, думает. Сахара насыпал две ложки; она запомнила на будущее. Сахар держала для Андрея, а теперь — для него. Сама Ольга пила черный и горький, так что мгновенно раскрылись глаза и прояснилось сознание. Спать больше не хочется. Зато хочется петь во все горло! Что с ней?
Внутри расцветала радость. Распускалась неведомым цветком, и становилось ясно, что не конец света, и жизнь не заканчивается на этом. Будет трудно, но это ничего. Зато интересно и не скучно.
— Пора, — взглянул на наручные часы мужчина. — Я поехал.
— Хорошо. Проводить, или сам закроешь?
Там достаточно было захлопнуть дверь.
— Ну, проводи, — стало ему смешно.
Интересная она. Играет в независимость, еще не наигралась. Баба без мужика — не пришей кобыле хвост. Ей с ним хорошо, так чего артачится? Делает вид, что ей все равно. Жаль, времени мало, иначе показал бы, как ей не все равно. Но это вечером.
Зимин предложил выводить средства за нелегальные бои через систему тотализаторов. Букмекерская система присваивала каждому участнику уникальный номер. Однако никто не мешал использовать эти данные для других проводок за якобы выигранные или проигранные ставки. Так можно было «отмывать» деньги, чтобы потом пустить их в оборот, не привлекая внимания ментов. А суммы немалые. Сложно не заметить.
— Проблем с налоговой не будет? — уточнил Радимич.
Это был красномордый, кургузый мужик лет пятидесяти, который держал подобную сеть в прошлом, когда это было законно, но теперь приходилось выкручиваться. Почти весь бизнес ушел в «тень». Бои по смешанным единоборствам подмяли под себя различные ассоциации типа ММА. Казино запретили, загнав всех в «игровые зоны». Зоны. Звучит-то как!
Начиналось все с уличных игровых автоматов, а закончилось сворачиванием бизнеса. Под предлогом борьбы с игроманией запретили почти все. Мирослав в глубине души был уверен, что это так же бесполезно, как и б...ЕщёГлава 4
Зимин предложил выводить средства за нелегальные бои через систему тотализаторов. Букмекерская система присваивала каждому участнику уникальный номер. Однако никто не мешал использовать эти данные для других проводок за якобы выигранные или проигранные ставки. Так можно было «отмывать» деньги, чтобы потом пустить их в оборот, не привлекая внимания ментов. А суммы немалые. Сложно не заметить.
— Проблем с налоговой не будет? — уточнил Радимич.
Это был красномордый, кургузый мужик лет пятидесяти, который держал подобную сеть в прошлом, когда это было законно, но теперь приходилось выкручиваться. Почти весь бизнес ушел в «тень». Бои по смешанным единоборствам подмяли под себя различные ассоциации типа ММА. Казино запретили, загнав всех в «игровые зоны». Зоны. Звучит-то как!
Начиналось все с уличных игровых автоматов, а закончилось сворачиванием бизнеса. Под предлогом борьбы с игроманией запретили почти все. Мирослав в глубине души был уверен, что это так же бесполезно, как и борьба с пьянством. Пили, пьют и будут пить. Особенно если есть предрасположенность к этому делу. А спрос неизбежно рождает предложение.
Теперь остались только спортивные тотализаторы, ипподромы и интернет-казино. И то все давно поделено. Повезло тем, кто, владея инсайдерской информацией, вовремя подсуетился. А вот такие дурачки, как Радимич, до последнего верили, что закон не пройдет. Прошел. Протолкнули.
Попов обещал помочь бизнесмену и свести его с Зимой в обмен на долю от прибыли или долю в бизнесе — как договорятся.
Сейчас они сидели в отдельной кабинке в ресторане и беседовали. На столе стояли напитки и закуски, но никто, кроме зама Попова к ним не притронулся. Ему уже пофиг. «Мавр сделал свое дело…»
Радимич нервничал. В помещении было прохладно, но он вспотел, как свинья, не выдержал и скинул пиджак, повесив его на спинку стула. Под мышками виднелись круги от пота. Дрожит за бабки свои. Боится страшно и ментов, и налоговой, и особенно бандитов, которые его будут крышевать. Однако только на последних у него надежда. Иначе бизнесу кранты.
— Нет, система обкатанная, — заверил Зимин. — Главное, чтобы на реальных акках были только проигрыши. Тогда налоговая к этим людям претензий не имеет, и они даже не узнают, что их лицевые счета используются для перевода средств. В личном кабинете только подчищать периодически. Это уже программисты пусть работают.
— Но…
Мирослав понял, о чем подумал мужик.
— Да, минус есть, — улыбнулся он. — Придется отстегивать налог на прибыль. Однако есть способ ничуть не хуже. Липовые акки, оформленные на свежих покойников, разных хануриков, алкашей и бомжей. Выводим деньги как выигрыш, и тогда налог платить не надо.
— А это не опасно? — насторожился Радимич.
— Главное не наглеть и выводить таким образом не все, а только часть.
Если по чуть-чуть, это не привлечет внимания. Все зависит от масштаба деятельности.
— И так, и эдак, — воодушевился мужик. — В глаза не бросается, так?
— Так. Решайте сами, Сергей Викторыч, что вам роднее — деньги или безопасность. Гарантий при любом раскладе я дать не могу, — ответил Зимин и развел руками. — Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
Он был сама доброжелательность. Зачем же отказываться, когда деньги сами плывут в руки? Вот и повод пролезть на подпольные бои. На ловца и зверь бежит. Припертый обстоятельствами к стенке бизнесмен сам пришел на поклон. Они поставят там везде своих людей, чтобы присматривали, не укрыл ли Радимич часть прибыли от деловых партнеров. «Крышу», то есть охрану, обеспечат. Все должно быть под контролем.
— Я согласен, — сказал Радимич и утер салфеткой пот со лба.
— Отлично! Антон Николаевич, звони поверенному, будем оформлять. Пусть сегодня с юристами Сергей Викторыча все обсудят.
Попов умчался в холл звонить. Все должно было выглядеть как слияние и взаимовыгодное партнерство двух букмекерских систем. Это только надводная часть айсберга.
— Ну, что, увидимся завтра на подписании? — дал понять Зимин, что встреча окончена.
— Да-да, — сразу заторопился Радимич. — Премного благодарен. Надеюсь, не подведу.
— И я надеюсь, — задумчиво уронил его собеседник. — Тут ведь и мои вложения. И риск тоже мой. Вы это хорошо понимаете?
Радимич побледнел и часто задышал. Зимин еще подумал, как бы его не зашиб кондратий. Наверняка мужик вспомнил не слишком давнее дело, связанное с Зиминым. Он точно так же крышевал его коллегу по цеху, Махоркина. Тот погорел на своей жадности. Он массово выводил деньги через левые аккаунты, что стало объектом пристального внимания налоговой и МВД. Когда его взяли, мужик пошел на сделку со следствием и пытался все свалить на партнеров.
Зимин, вовремя оценив масштабы деятельности, велел Попову в одностороннем порядке расторгнуть часть договоров, уведомить партнера и уничтожить все документы по «серой» бухгалтерии. Упреждающие меры сработали. Ох, как бесновался подполковник Бессонов, когда ничего не нашли! В офисе Зимина произвели обыск, изъяли то, что на виду, но прикопаться было не к чем...Ещё— Да-да, — сразу заторопился Радимич. — Премного благодарен. Надеюсь, не подведу.
— И я надеюсь, — задумчиво уронил его собеседник. — Тут ведь и мои вложения. И риск тоже мой. Вы это хорошо понимаете?
Радимич побледнел и часто задышал. Зимин еще подумал, как бы его не зашиб кондратий. Наверняка мужик вспомнил не слишком давнее дело, связанное с Зиминым. Он точно так же крышевал его коллегу по цеху, Махоркина. Тот погорел на своей жадности. Он массово выводил деньги через левые аккаунты, что стало объектом пристального внимания налоговой и МВД. Когда его взяли, мужик пошел на сделку со следствием и пытался все свалить на партнеров.
Зимин, вовремя оценив масштабы деятельности, велел Попову в одностороннем порядке расторгнуть часть договоров, уведомить партнера и уничтожить все документы по «серой» бухгалтерии. Упреждающие меры сработали. Ох, как бесновался подполковник Бессонов, когда ничего не нашли! В офисе Зимина произвели обыск, изъяли то, что на виду, но прикопаться было не к чему. Не пойман — не вор.
Еще и выставили себя невинной жертвой. А с Махоркиным потом ребята разобрались в СИЗО.
— Что вы! Да я! Я никогда!!!
— Что вы, что вы, — широко, во все тридцать два зуба, улыбнулся Мирослав. — Я вам верю. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.
Не погнушался, пожал руку. Даже проводил до выхода, хлопнув на прощанье по плечу. Радимич оттаял и воодушевился. Может, и сработаются они. Чем черт не шутит?
— Ну что, Зима? Обул еще одного лоха? — подошел к нему Попов.
Он как раз закончил важный разговор и застал прощание.
Антон Николаевич Попов был его официальным замом со всеми правами и привилегиями. А также верным другом и соратником.
Умный и злопамятный тип. Братва кличет его Поп, а недоброжелатели за глаза называют «попой». Пока не столкнутся вплотную. Тогда они сильно пожалеют, да поздно будет. Это был тощий, неприятный, быстрый как змея и такой же хладнокровный мужик. Вор-рецидивист, он вовремя сообразил, что не там варится и зазря мотает сроки по мелочевке.
Сам пришел на поклон к Зимину, который двадцать лет назад только-только раскручивался, и взял под крыло парня. У него были перспективы. Поп власти не хотел и предпочитал держаться в тени. Он больше хотел денег. Зимин мог их добыть. Это был тандем, проверенный годами.
Конечно, они не на вершине пищевой пирамиды. Тоже отстегивали кому надо — и своим браткам, и властям. За все надо платить. А чтобы платить, использовать в темную лохов.
— Думаю, — поделился сомнениями Зима. — То ли выдоить его и сдать, то ли вложиться по-крупному.
— А чего больше хочется? — пытливо посмотрел на него зам.
Он знал, что у Зимина чутье на денежные предприятия. Тот просто знал, что принесет ему прибыль, и когда нужно вовремя соскочить.
— Пока не решил. В процессе станет ясно. Понаблюдаю.
Мирослав посмотрит, что это за человек, и сколько прибыли будет приносить бизнес. И от этого плясать.
— А ты у нас женился, значит, — безо всякого перехода вдруг сказал Поп.
— Да я и не скрывал. Регистрация была вчера.
— На другой бабе.
— И такое бывает, — с отсутствующим видом выдал Зимин, думая о том, что делать с Летковым.
Он запросил данные и выяснил, что они имели часть акций холдинга. Не такой большой пакет, чтобы войти в совет директоров, но достаточный, чтобы принимать участие в ежегодном собрании и получать солидные дивиденды.
Мирослав думал, а не скупить ли по-тихому акции, чтобы в апреле на законных основаниях принимать там решения? Зачем это ему надо, он пока не знал, но придумает. Не зря же он на дочери Леткова женился. Можно это использовать, только выяснить, как.
— Ну, поздравляю, — сказал зам. — Остепенился.
— Что ты пристал, а? — надоело Зимину. — Я не «в законе», хочу женюсь, а хочу развожусь.
— Ладно, не серчай. Дело молодое. Как не понять!
— И ты не бери в голову.
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 322
— Он не придет.
Ольга Леткова сжала в руках телефон. «Абонент отключен или находится вне зоны действия сети».
Андрей не мог уехать на день раньше, и женщина отлично это знала. Жених должен был завтра улетать в продолжительную командировку на Северный Кавказ. Купленные заранее билеты на самолет, командировочное удостоверение с копией приказа показали вместе со справкой из женской консультации, чтобы ускорить оформление документов.
Просто время пришло.
Ее любовник предложил наконец съехаться, но она была категорически против всяких «гражданских браков», так что решили расписаться. Начальство давно намекало ее мужчине, что для семейных возможен карьерный рост и получение желанных жилищных «метров».
Справку о беременности она «достала» через подругу. Ирония судьбы была в том, что детей Ольга иметь не могла. Вторичное бесплодие. И она имела смелость, вернее, глупость, а, может, честность признаться в этом накануне свадьбы. Ее мужчина имел право об этом знать.
— Черт!
Не н...ЕщёГлава 1
— Он не придет.
Ольга Леткова сжала в руках телефон. «Абонент отключен или находится вне зоны действия сети».
Андрей не мог уехать на день раньше, и женщина отлично это знала. Жених должен был завтра улетать в продолжительную командировку на Северный Кавказ. Купленные заранее билеты на самолет, командировочное удостоверение с копией приказа показали вместе со справкой из женской консультации, чтобы ускорить оформление документов.
Просто время пришло.
Ее любовник предложил наконец съехаться, но она была категорически против всяких «гражданских браков», так что решили расписаться. Начальство давно намекало ее мужчине, что для семейных возможен карьерный рост и получение желанных жилищных «метров».
Справку о беременности она «достала» через подругу. Ирония судьбы была в том, что детей Ольга иметь не могла. Вторичное бесплодие. И она имела смелость, вернее, глупость, а, может, честность признаться в этом накануне свадьбы. Ее мужчина имел право об этом знать.
— Черт!
Не надо было этого делать.
— Оль, в чем дело? — обеспокоенно спросила ее свидетельница Надежда Дробышева, приятная миниатюрная блондинка, поглядывая на часы. — Свидетель, кстати, тоже до сих пор не приехал. Упились они там, что ли, на мальчишнике?
Это была та самая подруга из женской консультации, которая «нарисовала» ей справку и результаты УЗИ. Она давно пеняла Ольге на ее одиночество и мечтала выдать замуж, а сама уже трижды побывала в стенах этого заведения и, кажется, не думала останавливаться на достигнутом. У нее уже наклевывался роман со свидетелем. То-то Надя вырядилась в ярко-алое коктейльное платье, выгодно демонстрируя все достоинства фигуры. И невесту, кстати, которая давно «не девочка», заставила надеть алое платье.
Ожидающие с другими парами невольно оглядывались на двух женщин в красном, так они выделялись на общем фоне стандартного белопенного кружева и кринолинов.
— Да не было никакого мальчишника, — с досадой вздохнула Ольга. — Не до него. Андрей уже на чемоданах.
— Тогда в чем дело?
— Не отвечает, — показала Ольга телефон, зажатый в руке.
— До регистрации осталось полчаса. Скоро очередь дойдет до нас.
— Знаю.
Все она знает. Как хорошо, что не стали звать гостей! Ни престарелых родителей Андрея, чтобы их не тревожить в Твери, ни коллег по работе. Последнее было бы самым, пожалуй, позорным. К счастью, все доброжелатели — и особенно доброжелательницы! — не увидят ее в момент унижения.
Ольга была пресс-секретарем частного охранного предприятия и по роду деятельности, как всякий выпускник журфака, имела хорошо подвешенный язык. В дополнение к этому — приятную внешность и ум. Женщина в совершенстве знала два иностранных языка. Устроилась она по конкурсу, обойдя в этом забеге на полкорпуса всех конкуренток, и с тех пор стала притчей во языцех.
Почему? Наверное, потому, что вела себя немного по-мужски. В нашем обществе не одобряют карьеристок, которые — о, ужас! — красивы и успешны в личной жизни. Дамочки из аппарата и бухгалтерии до сих пор подозревали в ней чью-то ставленницу и намекали, каким образом она смогла пролезть к ним и получить эту должность. Со стороны виднее!
Нет, ей никто не помогал. Все сама.
Поступив на журфак вопреки желанию родителей, она оборвала всякие связи с прошлым. Семья не простила ей своеволия. Женщина надеялась на любимого, но и он, как оказалось, в последний момент дал слабину.
А она, выходит, сильная. Она справится.
Надо сохранять голову холодной.
«Подумаю об этом завтра».
Чтобы не заплакать, Ольга расправила плечи и повернулась к ожидающим, рассматривая их. Итак, она ждет еще полчаса, максимум час, и уходит. И так все ясно. Интересно, кого придется пропускать? Какая после них должна была идти пара?
В холле стоял высокий, представительный мужчина лет сорока. Брюнет. Рослый, под стать какому-то спортсмену-баскетболисту, и в то же время массивный. В глаза бросались широкие плечи и узкие бедра — этакая утрированная мужественность, которая сразу привлекает женское внимание. Элегантный костюм в тонкую серую полоску не скрывал мышц. Этот человек был в отличной физической форме.
Наверное, невеста тоже опаздывает. Точно! Жених поглядел на часы и усмехнулся. Свидетель, хлопнув по плечу жениха, рассмеялся, а тот, напротив, помрачнел. Мужчина с портфелем, который делал доклад, достал из кармана какую-то коробочку, наверно, с кольцами, и продолговатый футляр. В таких обычно хранят ювелирные изделия — ожерелья, бусы…
Ольга вдруг разгадала интригу, хотя не умела читать по губам. Еще одного человека сегодня бросили. Она не одинока во вселенной? Какая ирония судьбы!
Мужчина вдруг обернулся, каким-то звериным чутьем ощутив ее взгляд. Ольга стояла и как завороженная смотрела на него. Что-то в нем было такое… этакое. Он был похож на снежного барса, которого она видела однажды во время репорта...ЕщёРядом стоял свидетель с ленточкой через грудь и еще какой-то худощавый мужчина лет сорока с кожаной папкой для документов. Он о чем-то говорил с женихом. Было видно, что этот мужчина сильно нервничает. Секретарь? Адвокат? Бизнесмены обычно предпочитали все оформлять документально.
Наверное, невеста тоже опаздывает. Точно! Жених поглядел на часы и усмехнулся. Свидетель, хлопнув по плечу жениха, рассмеялся, а тот, напротив, помрачнел. Мужчина с портфелем, который делал доклад, достал из кармана какую-то коробочку, наверно, с кольцами, и продолговатый футляр. В таких обычно хранят ювелирные изделия — ожерелья, бусы…
Ольга вдруг разгадала интригу, хотя не умела читать по губам. Еще одного человека сегодня бросили. Она не одинока во вселенной? Какая ирония судьбы!
Мужчина вдруг обернулся, каким-то звериным чутьем ощутив ее взгляд. Ольга стояла и как завороженная смотрела на него. Что-то в нем было такое… этакое. Он был похож на снежного барса, которого она видела однажды во время репортажа, когда была студенткой. Безобидный с виду зверь сначала замер, пристально глядя на незнакомых людей, которые окружили вольер, а потом вдруг рыкнул, показав острые зубы, и забил хвостом.
Незнакомец кивнул ей. Губы его раздвинулись в улыбке.
Женщина смутилась и отвела взгляд. Неприлично так пялиться на незнакомых людей. Да и на знакомых тоже, если подумать.
Теперь она смотрела на часы в холле.
Пятнадцать минут.
Десять.
Пять.
Все.
Время вышло. Что теперь? Вызывать такси, одеваться и ехать домой? Или отправиться с Надюшкой в какой-нибудь ресторан и надраться там до зеленых чертиков? Вернее, нажраться. Что не равняется «пожрать».
А, впрочем, нет. В юности такой загул оставался безнаказанным, а теперь не пройдет легко. Жалко портить кожу. Все увидят ее бледной и осунувшейся. Все злопыхатели отметят, что она сломлена предательством жениха. И все будут втайне злорадствовать и считать, что она это заслужила. Не надо задирать нос.
— Надя, пора.
— Да знаю я, — откликнулась свидетельница.
Надо, наверное, предупредить работников ЗАГСа. Женщина уже громко, на весь холл звала их с женихом на регистрацию.
Свидетельница подскочила и начала вполголоса объяснять ситуацию. Видевшая всякое чиновница как будто ничему не удивилась, только понимающе кивнула и позвала следующую пару.
— Нам дали еще час. Вдруг какой-то форс-мажор, — доложила Надя. — Может, в пробке застрял и батарея на мобильнике села.
— Ты сама-то в это веришь?
Блондинка пожала плечами. Несмотря на то, что свидетельница пыталась поддержать подругу, в глубине души она разделяла ее уверенность.
— Ждем или уходим?
Надежды больше не осталось.
— Уходим.
Пальцы разжались, и бесполезный букет невесты спланировал на пол.
— Наверное, это ваше, — вдруг услышала она приятный низкий голос за спиной.
Надя сделала круглые глаза. В чем дело? Леткова обернулась и встретилась глазами с тем самым незнакомцем.
Да, она не ошиблась. Высокий, с нее ростом, а рост у нее был модельный, метр семьдесят восемь. На каблуках еще выше. Странно было смотреть глаза в глаза. Что еще? Гладко выбрит до синевы, но уже видно, что к вечеру на квадратном подбородке появится густая щетина. Нос не раз сломан и не выправлен, хотя по одежде ясно, что он может себе это позволить. Впрочем, ему шла горбинка. Лоб высокий. Печать интеллекта на лице. Глаза светло-голубые, и это было странно, так как масть темная. Губы… На губы лучше не смотреть. Если верить теории Ломброзо, эти тонкие губы принадлежали сдержанному человеку.
Умный. Сдержанный, волевой и целеустремленный. Самоуверенный. Вердикт был окончательным и бесповоротным.
Что он здесь забыл?
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Надо их выбросить.
Неподалеку стояла урна.
— Почему? — спросил он.
— Больше не понадобятся, — подарила она ему бледную улыбку.
Почему он спрашивает, а она отвечает? Они же незнакомцы. Ольга даже имени его не знает, как и он — ее.
— Вы уверены? — спросил мужчина.
— Да.
— А если вы ошибаетесь? — снова улыбнулся он.
Ольга вопросительно посмотрела на него.
— Моя невеста тоже не пришла.
Вот как? Значит, она не ошиблась и верно истол...ЕщёОльга вздернула бровь и холодно, с вызовом посмотрев на незнакомца, но все равно не выдержала поединка. Так что она перевела взгляд на букет и руку, которая его держала. На двух пальцах — массивные, широкие золотые печатки, одна с обсидианом, а другая безо всего. Странная мода. Может, фамильные? Костяшки на пальцах сбиты, но не до мяса, а профессионально, как это бывает у людей, которые практикуют боевые единоборства. У ее жениха и его коллег тоже были такие. Но там боевое самбо, а тут? Непонятно. Может, бокс?
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Надо их выбросить.
Неподалеку стояла урна.
— Почему? — спросил он.
— Больше не понадобятся, — подарила она ему бледную улыбку.
Почему он спрашивает, а она отвечает? Они же незнакомцы. Ольга даже имени его не знает, как и он — ее.
— Вы уверены? — спросил мужчина.
— Да.
— А если вы ошибаетесь? — снова улыбнулся он.
Ольга вопросительно посмотрела на него.
— Моя невеста тоже не пришла.
Вот как? Значит, она не ошиблась и верно истолковала ситуацию. Его бросила невеста, а тот мужчина вернул кольцо и гарнитур, подаренный на помолвку. Скорее всего.
— Сочувствую, — сказала она, чтобы заполнить паузу, хотя ей не было его жаль.
Кто бы ее пожалел!
— Давайте поженимся, — вдруг сказал он.
* * *
Мирослав Зимин только что услышал, что его невеста не придет. Лилия Верхова, начинающая, но уже достаточно раскрученная певица, без объяснений вдруг резко сдала назад, вернув подаренное на помолвку кольцо и бриллиантовый гарнитур.
Жених догадывался, в чем причина. Бывший. Ее продюсер, с которым она порвала два месяца назад, и к которому, как он полагал, она решила вернуться.
— Старая любовь не ржавеет, а, Слав? — хохотнул свидетель, Михаил Калашников, и хлопнул друга по плечу. — Чем расплачиваться будешь?
— Ах, ты об этом?
Было у них пари. Когда он сказал, что женится, друг не верил и взял на «слабо». Чтобы не было повода «откосить».
Зимин тогда решил, что гордая и свободолюбивая певица будет его. Девушка понравилась ему, как только он ее увидел. Элементарно запал. А вот он ей нет, что очень странно. Это только подстегнуло интерес и охотничий азарт. Мужчина отбил ее у соперника.
Он тогда еще подумал: время пришло. Если иначе заполучить не выходит, отчего бы не жениться? Будет еще один бриллиант, который он вставит в достойную оправу. Любить не любил, признавал это честно, и даже не скрывал это от невесты, предпочитая честность в отношениях. Но хотел.
Она знала, на что идет. Мирослав предлагал ей место в своей жизни, стабильность и защиту в обмен на верность и возможных детей. Да, он рассматривал ее и в таком качестве. Лилия Верхова была из хорошей семьи и вполне годилась на роль матери его детей.
Зимин не верил в высокие «чуйства». Вернее, знал, что одним дано, а другим нет. Он не из той породы, чтобы растекаться лужицей перед бабой и тапочки в зубах носить. Церемонии тоже не любил разводить и решил не закатывать пышную свадьбу. Расписались — и хватит. Пусть скажет спасибо, что без брачного контракта. Все мое — твое. Он хотел доверять той, с кем свяжет свою жизнь. Естественно, предварительно от и до проверив ее подноготную, чтобы избежать неприятных сюрпризов.
И вот результат.
Надо было это предвидеть. Бабам подавай романтику и любовь до гроба, а этого он не мог ей дать, так что свадьба сорвалась.
Что он там проспорил Мишке «Калашу»? Свою призовую скаковую лошадь. А вот это уже серьезно. Какого х… он вообще поспорил на нее? Уже не вспомнишь. Они тогда были на конюшнях при ипподроме.
Это была темпераментная, быстрая как ветер, грациозная ахалтекинская красавица — лошадь вороной масти, высокая, с изящной шеей и стройными ногами, несущими ее по земле. Она успешно брала всевозможные призовые места. Хозяин берег ее «на племя» после завершения карьеры.
Нет уж! Глория не достанется даже его лучшему другу.
Вдруг он ощутил чужой взгляд, словно по коже пробежал солнечный лучик. Мирослав обернулся. На него смотрела женщина в красном бархатном платье в пол и с букетом из алых роз в руках.
Мужчина машинально отметил, какая она высокая и стройная. Он предположил, что женщина на каблуках, но даже без них, наверное, она высокого роста. Модель? Манекенщица? Непохоже. Держится иначе, да и по возрасту уже давно вышла в тираж. У манекенщиц, как и у спортсменок, век недолог.
На вид ей было лет тридцать пять. Смуглая, как испанка, и красивая какой-то сдержанной, благородной красотой. Он невольно сравнил ее со своей кобылицей. Сложена идеально. Все на месте — грудь, бедра и узкая талия. Тонкая кость. Черные как смоль волосы женщины вились мелким бесом. Она просто собрала непокорные пряди в узел на затылке, свернув валиками над ушами, и вставила сбоку алую розу. Мирославу стало интересно, настоящая она или нет. Он не любил искусственных цветов: им место только на кладбище.
Губы женщины покрывала ярко-алая помада. Рот был маленьким...ЕщёРядом нет никого, кроме свидетельницы. Странно. Тоже скромная, без излишней помпы и пышности, брачная церемония? Но где жених и свидетель? Да неважно.
Мужчина машинально отметил, какая она высокая и стройная. Он предположил, что женщина на каблуках, но даже без них, наверное, она высокого роста. Модель? Манекенщица? Непохоже. Держится иначе, да и по возрасту уже давно вышла в тираж. У манекенщиц, как и у спортсменок, век недолог.
На вид ей было лет тридцать пять. Смуглая, как испанка, и красивая какой-то сдержанной, благородной красотой. Он невольно сравнил ее со своей кобылицей. Сложена идеально. Все на месте — грудь, бедра и узкая талия. Тонкая кость. Черные как смоль волосы женщины вились мелким бесом. Она просто собрала непокорные пряди в узел на затылке, свернув валиками над ушами, и вставила сбоку алую розу. Мирославу стало интересно, настоящая она или нет. Он не любил искусственных цветов: им место только на кладбище.
Губы женщины покрывала ярко-алая помада. Рот был маленьким и аккуратным, совсем не модным. Не похоже на современные «вафли» с инъекциями. Ему вдруг представилось, что она могла вытворять в полумраке спальни этими самыми губами. Помада размажется, если ее как следует поцеловать. Губы распухнут. Глаза… Взгляд карих глаз с поволокой в моменты страсти наверняка становится мягче. Она больше не будет смотреть так пристально и вызывающе. Высокая грудь в вырезе платья манила, как и грациозная шея. Если бы он встретил ее на пару месяцев раньше, то даже не взглянул бы на свою певицу.
Хм… Почему бы и нет? Он теперь свободный мужчина.
А, в общем-то, нет. Хватит отбивать чужих женщин. Наигрался.
В зал для регистрации открылась дверь, и женщина позвала следующую пару. Свидетельница, стоявшая рядом с невестой в красном, дернулась, подошла и начала что-то объяснять. Стало любопытно, что произошло.
— Игорь Васильевич, узнайте, что там случилось, — попросил Зимин.
Поверенный отошел и вскоре вернулся.
— Жених не явился. Какой-то форс-мажор. Церемонию перенесли на час.
— Ясно.
Он присмотрелся. Хм… Эта женщина достойно держится. Для ее положения вообще отлично. Какое самообладание! К сожалению, не все могут этим похвастать.
Заинтересованный, мужчина подошел ближе.
— Уходим, — скомандовала незнакомка.
Хорошо поставленный, приятный и мелодичный голос. Это ему тоже понравилось. Пальцы ее разжались, и букет упал на пол. Зимин поднял и вернул. Женщина, поблагодарив, удивленно на него посмотрела.
— Надо их выбросить, — сказала она.
— Почему?
У Зимина вдруг изменились планы. Как обычно, он доверился своей интуиции.
— Больше не понадобятся, — услышал он в ответ.
Женщина наконец дала себе слабину, и он увидел тень улыбки на ее лице. Почему-то захотелось увидеть, как она смеется по-настоящему.
— Вы уверены? — спросил он, прощупывая почву.
Может, букет сегодня еще пригодится.
— Да.
Значит, жених не придет. Отлично! Мирослав расчетливо улыбнулся. Как все удачно складывается! Великолепно просто.
— А если вы ошибаетесь? Моя невеста тоже не пришла.
— Сочувствую, — ответила она, и он понял, что соврала.
Ей ничуть его не жаль. Это хорошо. Что-что, а чужую жалость он просто терпеть не мог. Пусть ненавидят и боятся, а не жалеют. Такой подход со стороны окружающих его больше устраивал.
Обычно бабы лучше умеют врать. Но в этой фальши нет, что странно. Или она сейчас не в том состоянии, чтобы сочувствовать кому-то другому, тем более — незнакомцу. Ему не нужны доклады и досье, чтобы понять, что за человек перед ним. Зимину нравилось, что он может ее читать, как открытую книгу.
И сама она тоже очень нравилась. Как женщина. Будет приятно отправиться с ней в постель.
— Давайте поженимся, — предложил он.
* * *
Чиновницы из дворца бракосочетаний отнеслись с пониманием к ситуации. Наверное, они решили, что тут был любовный четырехугольник. Все документы оформили задним числом. Это вылилось в кругленькую сумму. Не в рублях, естественно.
Мужчины — сильные, часто неуправляемые существа, они могут сделать больно. Очень больно. И морально, и физически. Как всякая красивая женщина, она знала, какие чувства пробуждает в окружающих ее мужчинах. Даже порядочных. Даже давно и безнадежно женатых.
Но со стороны этого мужчины она не чувствовала угрозы. Только волнение, словно все это было во сне. Странном, эротическом сне. Надо расслабиться и получать удовольствие от происходящего.
— Как вас зовут? — спохватившись, спросила она.
— Слав.
— Слава? — не поняла и уточнила она, решив, что это сокращение от Вячеслава или Ярослава.
— Просто Слав. На «ты», — взял он ее руку в свои.
Букет она сжимала в другой руке. Ладонь мужчины была странно горячей и сухой, а ее — потной и ледяной от волнения....ЕщёОльга не понимала, как она решилась на подобное безумие. Было в этом мужчине что-то магнетическое. И еще она откуда-то знала, что он не причинит ей вреда. Какое странное, иррациональное ощущение! Ему не было объяснений. Просто верила и все.
Мужчины — сильные, часто неуправляемые существа, они могут сделать больно. Очень больно. И морально, и физически. Как всякая красивая женщина, она знала, какие чувства пробуждает в окружающих ее мужчинах. Даже порядочных. Даже давно и безнадежно женатых.
Но со стороны этого мужчины она не чувствовала угрозы. Только волнение, словно все это было во сне. Странном, эротическом сне. Надо расслабиться и получать удовольствие от происходящего.
— Как вас зовут? — спохватившись, спросила она.
— Слав.
— Слава? — не поняла и уточнила она, решив, что это сокращение от Вячеслава или Ярослава.
— Просто Слав. На «ты», — взял он ее руку в свои.
Букет она сжимала в другой руке. Ладонь мужчины была странно горячей и сухой, а ее — потной и ледяной от волнения. Он ощутил это и, перевернув ладонь вверх, начал поглаживать середину, успокаивая, как норовистую лошадь.
Господи! Он как будто знал, где находится больше всего нервных окончаний. Была у Ольги такая слабость.
— А ты? — спросил он, поскольку пауза затянулась.
Зимин отметил, как расширились зрачки женщины. Очень отзывчивая. Даже слишком. Другие притворяются, изображая страсть, а эта, наоборот, безуспешно пытается скрыть, как ей понравилась ласка.
— Ольга, — хрипловато ответила она.
Голос внезапно сел. Вот так. Не Оля. Женщина почему-то страшно не любила, чтобы ее называли так незнакомые люди. А он, если так посудить, был незнакомцем. Ох… Что они творят? Это же не просто роспись в журнале регистраций и штамп в паспорте. Это всерьез и надолго. По крайней мере, для нее это так. И еще — постель.
Она давно «не девочка», но делать это с незнакомцем странно. Неправильно. Нормальные люди так не поступают! Отчего же все так сладко замирает внутри? Значит, она ненормальная, раз позволяет ему все это делать, а не бежит прочь сломя голову.
Андрей, которого она, как ей казалось, любила, в считанные минуты оказался почти забыт. Его предательство уже не ранило так больно, словно все это было не всерьез. Даже хорошо, что он сбежал. Потом бы жалела.
Наверное, это просто природная совместимость. Физическое притяжение. Она чувствует альфа-самца, лучшего в этой стае, и он ей нравится. Иного объяснения происходящему просто нет.
— Так вот, Ольга. Надо подождать, — сказал он. — Мой поверенный купил билеты. Он добудет справку из женской консультации, и нас по-быстрому распишут.
— Расписарят, — заржал «калаш».
Хорошо, хоть жестами не показал, кто и с кем что будет делать.
— Цыц! — строго посмотрел на него Зимин, который страшно не любил, когда при нем болтали по фене.
Хотя бы не при посторонних. Ни к чему смущать народ. Они теперь в легальном бизнесе. Надо заставить всех забыть про их прошлое и не напоминать без нужды.
— Не нужно, — сказала Ольга. — Надя, дай папку.
Свидетельница протянула бумаги. Кстати говоря, она уже вовсю строила глазки свидетелю брошенного жениха. В папке были дубликаты пакета документов, которые предоставили при подаче заявления в ЗАГС, в том числе и справка о беременности.
— Вот, — отрыла невеста нужный документ. — Оригинал у регистратора, но он, наверное, подшит…
— Неважно. Разберемся. Давайте все, что есть. И платежку тоже, — сказал поверенный жениха, выхватил у нее из рук документы. — Фамилию будем менять?
— Нет, — ответила она.
Она не могла представить, что ее не станет. Только это еще связывало ее с семьей. Если фамилия изменится, пути назад не будет. Андрей… Ее бывший обижался, что она не хотела менять фамилию. Она отговаривалась тем, что по работе будут сложности. Деятельность была связана с разъездами, а без паспорта особо не попутешествуешь.
— Ладно, — понял по-своему ее решение Зимин. — Зато не придется ждать замены документов.
Поверенный умчался оформлять заявление. Когда с формальностями было покончено, они пошли в ресторанчик неподалеку.
— Что ты будешь?
Он кивнул и сделал заказ. Ей «цезарь» без чеснока, все-таки целоваться еще, а себе мясо. Подумал про алкоголь и решил, что пока не стоит. Надо сохранить голову ясной.
Мужчина ел с удовольствием. Крепкий, здоровый организм требовал свое. Всякого рода неожиданности редко выводили его из себя настолько, чтобы пропал аппетит. Ольга вяло ковырялась вилкой в своем салате. Потом поняла, что кусок в горло не лезет, и отставила тарелку в сторону, сложив сверху параллельно столовые приборы.
Поверенный и свидетель сидели за другим столом в соседней нише. Зимин решил пообедать и потом побеседовать наедине, чтобы все прояснить.
— Не понял, — сказал он. — Ты беременна?
Та справка не давала ему покоя. Все одно к одному. Если мужик кинул ее в ЗАГСе с животом, это вообще пи…ц. Однако тогда и свадьба отменяется. Тр…ть чужую женщину с начинкой он не желал. Какой бы классной и привлекательной эта женщина не была.
— Нет! — отмахнулась она, скрывая, как ей больно. — Просто справк...Ещё— Какой-нибудь салат.
Он кивнул и сделал заказ. Ей «цезарь» без чеснока, все-таки целоваться еще, а себе мясо. Подумал про алкоголь и решил, что пока не стоит. Надо сохранить голову ясной.
Мужчина ел с удовольствием. Крепкий, здоровый организм требовал свое. Всякого рода неожиданности редко выводили его из себя настолько, чтобы пропал аппетит. Ольга вяло ковырялась вилкой в своем салате. Потом поняла, что кусок в горло не лезет, и отставила тарелку в сторону, сложив сверху параллельно столовые приборы.
Поверенный и свидетель сидели за другим столом в соседней нише. Зимин решил пообедать и потом побеседовать наедине, чтобы все прояснить.
— Не понял, — сказал он. — Ты беременна?
Та справка не давала ему покоя. Все одно к одному. Если мужик кинул ее в ЗАГСе с животом, это вообще пи…ц. Однако тогда и свадьба отменяется. Тр…ть чужую женщину с начинкой он не желал. Какой бы классной и привлекательной эта женщина не была.
— Нет! — отмахнулась она, скрывая, как ей больно. — Просто справка для ускорения. Мы тоже торопились.
— Точно? — мягко, вкрадчиво уточнил он.
— О, боже, — всплеснула она руками. — Все, я пошла. Этот фарс зашел слишком далеко.
Ольга привстала и тут же замерла, услышав тихую команду:
— Стоять! На место.
Села, представьте себе. Тело среагировало раньше сознания. Зимин махнул рукой, и официант тут же подскочил к их столику.
— Кофе на двоих и счет, — сказал он. — Десерт?
Женщина отрицательно покачала головой.
— Больше ничего, — закончил Мирослав.
Вроде, возмущение не было наигранным. И возраст не тот, чтобы «скрывать грех». Не в то время и не в том месте живем, чтобы растить ребенка без отца было позором.
— Значит, просто справка.
— Ага, — кивнула она. — Свидетельница работает в женской консультации. А вообще у меня вторичное бесплодие. Я хочу, чтобы вы это знали, прежде чем… Может, еще не поздно передумать? Встретите хорошую девушку без проблем и женитесь на ней. Или помиритесь с бывшей невестой.
Зимин хмыкнул.
— Зато не надо предохраняться, — прямо и без стеснения сказал он. — Не люблю с «резинкой».
Ольга вспыхнула.
— До свидания.
Она встала и пошла прочь, но он ловко перехватил ее за руку и притянул к себе. От рывка женщина чуть не упала и была вынуждена опереться ему на плечи. Она вдруг ощутила, как интимно было то, что происходило. Его лицо у ее живота, чуть ниже груди. Горячее дыхание проникало сквозь бархат платья… Ох! Между бедер все вдруг напряглось и сжалось в тугой комок от желания.
— Оставайся, — сказал он и поднял лицо. — Ты не пожалеешь.
— Обещаешь? — тихо-тихо спросила она, глядя ему в глаза.
— Даю слово.
* * *
Официант принес кофе. Пока они пили, поверенный доложил Зимину, как все продвигается.
— Все готово.
— Отлично, — похвалил начальник за расторопность. — Сколько времени в запасе?
— Полчаса.
На стол легла тонкая папка, которую доставили из внутренней службы безопасности их фирмы. Мирослав даже не ...ЕщёГлава 2
Зимин хмыкнул.
— Зато не надо предохраняться, — прямо и без стеснения сказал он. — Не люблю с «резинкой».
Ольга вспыхнула.
— До свидания.
Она встала и пошла прочь, но он ловко перехватил ее за руку и притянул к себе. От рывка женщина чуть не упала и была вынуждена опереться ему на плечи. Она вдруг ощутила, как интимно было то, что происходило. Его лицо у ее живота, чуть ниже груди. Горячее дыхание проникало сквозь бархат платья… Ох! Между бедер все вдруг напряглось и сжалось в тугой комок от желания.
— Оставайся, — сказал он и поднял лицо. — Ты не пожалеешь.
— Обещаешь? — тихо-тихо спросила она, глядя ему в глаза.
— Даю слово.
* * *
Официант принес кофе. Пока они пили, поверенный доложил Зимину, как все продвигается.
— Все готово.
— Отлично, — похвалил начальник за расторопность. — Сколько времени в запасе?
— Полчаса.
На стол легла тонкая папка, которую доставили из внутренней службы безопасности их фирмы. Мирослав даже не скрывал от женщины, что именно он читает. Фото в деле было ее старое, на документы. А на них, как известно, никто не получается хорошо. Ольга была в деловом костюме, с гладко зачесанными назад волосами и в очках в строгой прямоугольной оправе.
— Это точно ты? — улыбнулся он.
— Нет, моя сестра-близнец.
Он был несказанно удивлен. Ожидал всякого, но чтобы такого! Она была пресс-секретарем в ЧОПе. Не мент, конечно, без звания, но все равно… Обычно Мирослав «Зима» Зимин избегал контактов с полицией. И лет ей оказалось чуть больше, чем он предполагал, глядя на нее. Всего на пять лет его младше. Возможно, потому, что в тот момент, когда ее фотографировали, она была серьезной и собранной, как перед боем.
— А мне такую же дадут? — пошутила Ольга, указав на папку.
Кофе с тремя ложками сахара сыграл свою роль. Обычно она себе такого не позволяла, берегла фигуру. Кофеин и глюкоза поступили в кровь, и жизнь казалась намного лучше.
— Нет, — усмехнулся мужчина. — Что бы ты хотела знать? Спрашивай, пока есть время.
— Кто ты?
— Мирослав Иванович Зимин, тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения. Бизнесмен и меценат.
— Какого рода?
— Кансалтинг, лизинг, свой карманный банк и доли в крупных торговых сетях — все помаленьку. Тотализаторы. Спорт.
И тут до нее дошло, кто это такой. Это же организатор и один из спонсоров боев смешанных единоборств на «октагоне»! Господи, как раз недавно она сушила волосы, а ее… ее бывший… В общем, он смотрел новости и рассказывал ей про последние соревнования. Кто-то из знакомых ребят участвовал там в поединке. Андрей говорил что-то нелестное об организаторе, но Ольга никак не могла вспомнить, что именно. Тогда ей это было неинтересно и прошло фоном.
— Октагон! — воскликнула она. — Это вы?
— Ты. Мы же на ты, — поправил мужчина. — Да, я. Имя на слуху. Ходила когда-нибудь на соревнования?
Она отрицательно покачала головой.
— Обязательно сходим, — сказал он.
Мирослав представлял, как это будет. Она в платье «от кутюр», чтобы все видели, какая у Зимы жена. И он рядом. Интересно, ей понравится, когда она увидит, как парни лупят друг друга на ринге? Или брезгливо поморщится? Он будет смотреть на ее лицо, а не на бойцов. Изучать свое новое приобретение будет интересно.
— Пора, — сказал он, взглянув на часы. — Ты готова?
— Да.
* * *
Позже она тоже сказала «да». Согласна. В горе и в радости, в богатстве и в бедности. Пока смерть не разлучит их.
Не думала, что свадьба у нее будет такой. На пальце красовалось не простое обручальное кольцо, а шедевр «Де Бирс» из белого золота, усеянного бриллиантовой крошкой. Кольнула неприятная мысль, что кольцо это предназначалось другой. Она замерла с мужским кольцом в руках. Оно было гораздо проще. Просто гладкий металл.
— Кольцо.
Он понял, о чем она, и усмехнулся.
— Новое, поверенный велел купить, пока мы обедали.
— Хорошо.
— Ну! — поторопил он.
Она коснулась его руки, чтобы надеть кольцо, и ее словно током прошибло. Все. Теперь все. Навсегда или на время? Поглядим. Что бы это ни было — прихоть, каприз или страсть — оно свело их вместе. Просто быть брошенными и одинокими недостаточно, чтобы сойтись.
Фотограф суетился вокруг, чтобы запечатлеть самые интересные моменты, начиная со слов согласия и обещаний верности и кончая росписью в журнале регистрации браков.
— Можете поцеловать невесту.
Это было как удар молнии. Ольга пошатнулась, и мужчина, вернее, уже ее муж ее поддержал. Одна рука обвила ее талию, а другая легла на обнаженные плечи в вырезе платья. Он поцеловал ее не сдержанно, как положено на публике, а очень интимно. Это был глубокий, жаркий, взрослый поцелуй. Все всерьез и взаправду. В этот миг она наконец поверила, что ночью...Ещё— Что-то не так? — спросил Зимин, заметив ее замешательство.
— Кольцо.
Он понял, о чем она, и усмехнулся.
— Новое, поверенный велел купить, пока мы обедали.
— Хорошо.
— Ну! — поторопил он.
Она коснулась его руки, чтобы надеть кольцо, и ее словно током прошибло. Все. Теперь все. Навсегда или на время? Поглядим. Что бы это ни было — прихоть, каприз или страсть — оно свело их вместе. Просто быть брошенными и одинокими недостаточно, чтобы сойтись.
Фотограф суетился вокруг, чтобы запечатлеть самые интересные моменты, начиная со слов согласия и обещаний верности и кончая росписью в журнале регистрации браков.
— Можете поцеловать невесту.
Это было как удар молнии. Ольга пошатнулась, и мужчина, вернее, уже ее муж ее поддержал. Одна рука обвила ее талию, а другая легла на обнаженные плечи в вырезе платья. Он поцеловал ее не сдержанно, как положено на публике, а очень интимно. Это был глубокий, жаркий, взрослый поцелуй. Все всерьез и взаправду. В этот миг она наконец поверила, что ночью он будет заниматься с ней сексом, и все это не просто слова. Мирослав хотел ее. И она. О, боже! Она тоже до смерти хотела его.
Свидетель со свидетельницей, чем-то крайне довольные, переглядывались и улыбались. Как только все закончилось, они кинулись поздравлять молодоженов.
— Шампанского? — спросил смеющийся Михаил.
— Да, спасибо.
В высокий фужер ударила золотая пенная струя. Ольга сделала глоток, потом другой. Допила, и в голове сразу зашумело. Шампанское ударило в голову. Сожалеть уж поздно. Пути назад нет, дело сделано. Теперь только «развод и девичья фамилия», если она вдруг в последний момент струсит, передумает и сбежит.
Сон не закончился. Она так и не проснулась.
Все это было на самом деле.
Она замужем.
* * *
Поехали не к нему домой, как ожидалось, а в отель. И не на белом наемном лимузине, а на гелендвагене. Ольге, конечно, доводилось кататься на таких автомобилях, но всего раз. Выводов она сделала два. Высокая подвеска, взбираться сложно, особенно в узком платье и на каблуках. И второй — машина просто зверь!
Свидетели ехали на самом настоящем «джип рубикон» вместе с поверенным. Вот на этом ей не приходилось ездить. Ладно. Лиха беда начало.
«Нас и тут неплохо кормят».
— Нравится? — довольно улыбнулся Мирослав, заметив ее интерес.
Бабам нравятся тачки. И парни на тачках. Это он уяснил, когда завел себе в юности страшно побитый москвич с радиолой внутри. В один миг он стал самым крутым парнем «на раене».
— Еще не решила.
— Проведем тест-драйв?
— М-м… — выдавила она.
Почему-то при словах о тест-драйве все мысли были не о машине, а о нем. Скоро будет такой драйв! Мама мия. Что делать? За что хвататься? Как взять себя в руки? Она волнуется, как неопытная девственница перед первым сексом.
— Минуточку, — сказал супруг. — Подними руку.
Он ухватился за крепление и помог ей застегнуть ремень безопасности, после чего тронулся с места. Машина поглощала километры шоссе. Слав, а она решила называть его так, включил какую-то музыку. Биты, биты… Лиричный рэп. Ему нравится такая музыка? Ей, впрочем, тоже. Но под настроение. Обычно она предпочитала джаз и глэм-рок.
Начался противный осенний дождь. Вовремя они закончили. Ольга подумала, что без зонта на волосы попадет вода, и они начнут виться еще сильнее. Спасу нет. Ей приходилось каждое утро выпрямлять кудри с помощью щетки и фена, а иногда даже утюжка, чтобы голова не выглядела вороньим гнездом.
— Что случилось?
— Ничего.
Как он, однако, чутко прислушивается к ее состоянию. Удивительно. Ладно, скоро сам все увидит. Бывший ее все время подкалывал, наблюдая, как она сражается с волосами, но природа каждый раз побеждает.
Она не будет думать об Андрее Рудницком. Как хорошо, что они с Зиминым — полные противоположности. Небо и земля! Бывший был стройным и атлетичным блондином, в то время как нынешний — крепким высоким брюнетом. Тем лучше. Проще будет забыть и вытравить всякую память о предателе. Это ее противоядие.
— Приехали, — сказал Мирослав. — Сейчас помогу.
Он вовремя сообразил, что ей будет сложно выбраться, обошел машину и протянул женщине руку. Нет, не женщине — жене. Надо привыкать к мысли, что он наконец остепенился.
Ольга ступила вниз, и он подхватил ее на руки. Так бы и донес, рисуясь, до входа в «Балчуг», но женщина запротестовала, и он отпустил ее. Она закрывала руками волосы. Бесполезно! Намокли.
«Усе пропало, шеф!»
— Идем скорее внутрь!
Она подобрала подол платья, чтобы не мешался при ходьбе, и побежала вперед. Они влетели в холл, и тут заколка с розой щелкнула и отлетела в сторону. Кудри, которые не в силах были сдержать шпильки, рассыпались по смуглым медовым плечам....Ещё«Не думать».
Она не будет думать об Андрее Рудницком. Как хорошо, что они с Зиминым — полные противоположности. Небо и земля! Бывший был стройным и атлетичным блондином, в то время как нынешний — крепким высоким брюнетом. Тем лучше. Проще будет забыть и вытравить всякую память о предателе. Это ее противоядие.
— Приехали, — сказал Мирослав. — Сейчас помогу.
Он вовремя сообразил, что ей будет сложно выбраться, обошел машину и протянул женщине руку. Нет, не женщине — жене. Надо привыкать к мысли, что он наконец остепенился.
Ольга ступила вниз, и он подхватил ее на руки. Так бы и донес, рисуясь, до входа в «Балчуг», но женщина запротестовала, и он отпустил ее. Она закрывала руками волосы. Бесполезно! Намокли.
«Усе пропало, шеф!»
— Идем скорее внутрь!
Она подобрала подол платья, чтобы не мешался при ходьбе, и побежала вперед. Они влетели в холл, и тут заколка с розой щелкнула и отлетела в сторону. Кудри, которые не в силах были сдержать шпильки, рассыпались по смуглым медовым плечам. Женщина потрогала упругую прядь и вдруг расхохоталась. Мирослав замер. Он впервые видел ее смеющейся.
— Господи, опя-а-ать. Катастрофа, — сквозь смех и фырканье выдавила Ольга.
Она уцепилась за мужчину и уткнулась ему в грудь. Его губы медленно раздвинула улыбка. Так их и застали свидетели. Михаил сказал, что они с Надей идут «в кабак», а потом «в номера». Вот прямо в таком порядке.
— Надя, ты неисправима, — снова засмеялась Ольга.
— А я что, я ничего, — снова стрельнула глазами блондинка в сторону свидетеля. — Правда, Миша?
Он у нее уже Миша. Вот это прогресс! Просто семимильными шагами.
«Верной дорогой идете, товарищи».
Интересно, мужик в курсе, что у девушки внушительное приданое — трое сыновей от предыдущих браков? А, впрочем, роману это нынче не помеха. Только браку. Не каждый решится взять даму «с прицепом». Но, зная подругу, Ольга была уверена, что не позднее, чем через полгода мужик окажется в ЗАГСе под руку с Надей, сам не понимая, как это произошло. Спорт у нее, что ли, такой?
В холл вошел поверенный и двое мордоворотов в темных костюмах. «Двое из ларца, одинаковых с лица». Ах! Значит, ей не показалось, что за ними все время следовала машина сопровождения — черный внедорожник. Охрана, что ли? От кого, интересно, охраняют? Ольга вопросительно посмотрела на Мирослава, но он сделал вид, что ничего не происходит.
— Идем? — поторопил мужчина.
Не терпелось, и он отлично это осознавал. Давненько с ним такого не было. Обычно, стоило только добиться женщины, и наступала скука. Но они сами виноваты. Падают в руки, как спелые груши. Никакой интриги. Интерес быстро исчезает. Под личиной светской львицы, манекенщицы или деловой мадам таилась жалкая, жадная до внимания, лишенная гордости самка.
Бабы и есть бабы. Нутро не переделаешь. Настоящие женщины среди них встречались крайне редко.
На стойке регистрации их уже ждали. Новобрачных тут же проводили в их люкс. Администратор был предварительно предупрежден. Только никто не сказал, что невеста будет другая. В номере красовалось огромное надувное сердце с надписью: «Мирослав&Лилия=ЛЮБОВЬ».
Ольга замерла на пороге. Ее как будто окатили ледяным душем. Она заняла чужое место. И этот мужчина тоже. Они — две половинки разбитого целого. Подойдут ли они друг другу?
— Не парься, — сказал Зимин.
Он вдруг подхватил ее на руки и перенес через порог. Женщина даже опомниться не успела. Только охнула, и он уже поставил ее обратно на пол. Зимин подошел к огромному панорамному окну и открыл его. Отвязав веревочку, которой крепилось наполненное гелием «сердце», он вытолкнул воздушный шар на улицу.
— Теперь лучше?
На столе лежало блюдо со свежей клубникой в шоколаде.
«И все?» — удивилась она.
Тут в дверь постучали. Мирослав открыл, и вошел официант, который накрыл стол. Он ловко, без взрывов открыл шампанское и тихо удалился вместе с тележкой.
Скромный ужин. В основном только закуски к напиткам — какие-то непонятные сыры, орехи и фрукты.
— Будешь?
— Наверное, нет. Потом, — ответила она.
Это просто оттягивание неизбежного, не так ли? Муж налил шампанское в два фужера и протянул один из них Ольге.
— За нас?
— За н...ЕщёОльга кивнула. Гораздо, гораздо лучше! Она осмотрелась. Номер люкс для новобрачных. Как в кино. Даже лучше, потому что не на экране, а в реальной жизни. В серебряном ведерке со льдом у столика ждет бутылка шампанского. Она подошла и прочитала. «Моэ Шадо»! Была она на светских раутах, когда подрабатывала в желтой газетенке. Там тоже наливали эту безумно дорогую шипучку. Ей больше нравилось «Вев клико». Но дареному коню в зубы не смотрят. И то, и другое — непозволительная роскошь.
На столе лежало блюдо со свежей клубникой в шоколаде.
«И все?» — удивилась она.
Тут в дверь постучали. Мирослав открыл, и вошел официант, который накрыл стол. Он ловко, без взрывов открыл шампанское и тихо удалился вместе с тележкой.
Скромный ужин. В основном только закуски к напиткам — какие-то непонятные сыры, орехи и фрукты.
— Будешь?
— Наверное, нет. Потом, — ответила она.
Это просто оттягивание неизбежного, не так ли? Муж налил шампанское в два фужера и протянул один из них Ольге.
— За нас?
— За нас.
* * *
Зимин снова взял ее на руки. Поднял легко, как пушинку, хотя она была совсем не маленькой. Он донес ее до спальни и уложил на кровать. Матрас легко и почти беззвучно прогнулся, принимая форму тела. Наверное, на таком классно заниматься любовью.
Хотя… Какая тут любовь? Просто секс. Ходячий. Рядом. Ближе… Еще ближе… Раздевается и от этого становится еще сексуальнее.
Ни малейшего стеснения или суеты. Просто снимает одежду, а она сидит и наблюдает за этим. И ей хочется прикоснуться к этим литым мышцам и шрамам — откуда, кстати говоря? — и к загорелой коже, покрытой где надо темными волосками. Еще не сошел отпускной летний загар.
А когда он избавился от всего, включая носки и «боксеры», и остался обнаженным, она вдруг крепко зажмурилась от смущения. Теперь только слух давал представление о происходящем. Он подходит и становится рядом — так близко, что Ольга ощущает легкий аромат одеколона и жар, исходящий от его тела. Легкий поцелуй в губы сменяется глубоким, с игрой языков, так что ненадолго прерывается дыхание. Сильная рука обнимает за плечи, не давая ей отодвинуться. Да она и не хочет.
Продолжения. Да! Она желает, чтобы он продолжил и делал с ней все, что пожелает.
— Как это снимается? — вдруг спросил он, и Ольга открыла глаза.
Мирослав уже был готов от нетерпения разорвать платье. Он решал, то ли испортить тряпки, то ли просто задрать юбки наверх, чтобы добраться до самого сокровенного. Но для приличия все-таки спросил. Все-таки, первая брачная ночь и все такое…
— Здесь, — шепотом, почти беззвучно ответила она и показала, где именно прячется потайная молния.
Платье распахнулось, как футляр, освобождая нагую, как в день сотворения, и столь же прекрасную женщину. Зимин на миг даже задержал дыхание. В паху все окаменело и напряглось от возбуждения.
— Ну, как? — изогнула она бровь и иронично улыбнулась.
Это была защитная реакция, и он, к счастью, это понял. Не флирт, просто оборона. Она боялась его. Или боялась, что ему не понравится? Зря. Увиденное ему очень, очень нравилось.
Под платьем она была столь же совершенной, как и в нем. Грудь полноценного второго размера стояла высоко, не нуждаясь в поддержке ажурного бюстгальтера без бретелей, от которого он быстро избавился. Кожа оттенка светлого меда нежная, как бархат. Он провел руками и убедился, что так и есть.
Плечи ее щекотали волосы, рассыпавшись по ним тугими спиралями. Мужчина намотал один черный как смоль локон на палец и легонько дернул, и все для того, чтобы она обратила на него внимание. Ольга, которая до этого отрешенно прислушивалась к себе, удивленно на него посмотрела.
— Что за детский сад? — спросила она.
— Детское время давно закончилось, — хмыкнул он.
Мужчина продолжил изучать то, что сегодня заполучил. Талия такая тонкая, и он может обхватить ее руками, так что пальцы почти смыкаются у нее за спиной. И по контрасту округлая и упругая задница. Кружевные трусики мешались, и он их стянул. Теперь порядок! Над тонкими чулками подумал немного и оставил.
— Слав… Слав!
Ласка была внезапной. Одной рукой он провел по плоскому животу, обвел ладонью пупок, спустился ниже и проник пальцами в ложбинку между ног. Там было жарко и влажно. Она давно готова принять его, просто изнывает от нетерпения, как и он.
Опрокинув Ольгу на простыни, мужчина устроился у нее между бедер. Сначала по привычке он хотел надеть «резинку», а потом вспомнил, что она говорила, и забил на это. …ля! Невозможно остановится. Башню просто сносит.
Он внутри.
Одним плавным толчком проник внутрь, вошел до дна, растягивая и наполняя до предела. Ольга сдавленно застонала и впилась пальцами в его плечи. Она жалела, что не полюбопытствовала раньше, какой у него размер. Хотя догадывалась, что немаленький. У него, похоже, все большое.
— Слав… Ох…
...ЕщёПоцелуй в шею и ниже. Женщина вздрогнула, но не от страха, а от предвкушения. Вершины сосков затвердели. Она откинулась назад, и только большая мужская ладонь под лопатками не давала ей упасть. Мирослав впился поцелуем ей в грудь.
— Слав… Слав!
Ласка была внезапной. Одной рукой он провел по плоскому животу, обвел ладонью пупок, спустился ниже и проник пальцами в ложбинку между ног. Там было жарко и влажно. Она давно готова принять его, просто изнывает от нетерпения, как и он.
Опрокинув Ольгу на простыни, мужчина устроился у нее между бедер. Сначала по привычке он хотел надеть «резинку», а потом вспомнил, что она говорила, и забил на это. …ля! Невозможно остановится. Башню просто сносит.
Он внутри.
Одним плавным толчком проник внутрь, вошел до дна, растягивая и наполняя до предела. Ольга сдавленно застонала и впилась пальцами в его плечи. Она жалела, что не полюбопытствовала раньше, какой у него размер. Хотя догадывалась, что немаленький. У него, похоже, все большое.
— Слав… Ох…
Она пошевелилась, пытаясь приспособиться к этому вторжению.
— Тише, тише. Расслабься.
Легко сказать, когда у тебя между ног и в тебе находится посторонний, почти незнакомый мужчина. Постепенно она привыкла. Лоно пульсировало там, где он к ней прижимался. От дыхания ощущалось каждое движение.
— Давай, — сказал он. — Все уже.
Ну да, все. Господи, все! Она готова принять его. Размеренные толчки пронзают до предела. Обняв его ногами и скрестив ступни за спиной мужчины, Ольга отдалась ему без остатка. Он, приподнявшись на локтях, чтобы не давить, ускорил движения, буквально вколачивая ее в матрас.
— О-о-о!
Грубость там, внизу, внутри — и ласка сверху, где он нежно целует ее в губы. Нежность там, внизу, где кружат его пальцы — и грубость глубоких поцелуев. И опять, и снова. Женщина изгибается в его руках и стонет от удовольствия и боли, но это сладкая боль, и она не против. Ее короткие ногти впиваются в спину мужчины.
Ему было хорошо, как никогда. Раньше он обычно использовал защиту, даже если женщина уверяла, что пьет таблетки. Мало ли что. А теперь расслабился. Без «резинки» все было в разы острее и ярче.
Он не хотел, чтобы это кончилось слишком быстро. Мирослав то приближал финал, то ускорял его, но за миг до того, как она была готова сорваться в пропасть, он замирал, и все начиналось сначала. Мужчина хотел как следует насладиться добычей.
И когда уже невозможно стало сдерживаться, он пронзил ее в последний раз и излился внутрь. Она последовала за ним, уплывая в никуда.
* * *
Впервые за долгие годы ей приснился сон о прошлом.
Мама Таня баюкала ее, напевая ей колыбельную. Она была доброй и любила девочку, которую назвала Ольгой.
Потом пришли злые люди. Все кричали и тыкали в нее пальцами. Маленькая Оля заплакала. Мама Таня куда-то исчезла, и девочка осталась совсем одна.
Откуда-то взялся бывший жених. Андрей тоже показывал на нее и бросал в лицо обвинения, но она не понимала ни слова. В ушах стоял гул, как будто она оказалась под водой.
Теперь она стала взрослой. И голой. Вокруг стояли ее коллеги, которые тоже тыкали пальцами в нее пальцами и кривились, как будто встретили прокаженную.
— Спи, — сказал кто-то рядом.
Это был мужчина. Рядом с ним было тепло и безопасно. Тихо. Спокойно…
Все, кто ее осуждал, вдруг исчезли.
Осталась только ночь и темнота.
* * *
Очнулась она почти в полдень и только тогда поняла, что все это не сон. В окно светило солнце. Между ног приятно ныло. Губы распухли от поцелуев. Шея тоже побаливала. То ли повернулась не так, то ли это засосы. Сейчас не разберешь. Надо посмотреть в зеркало, чтобы понять.
Вообще все ощущалось как… свершившееся.
Грели воспоминания о полученном удовольствии. Она действительно не пожалела. Пусть она совсем не знала этого мужчину как человека, ее тело охотно принимало его. Они удивительно подходили друг другу. Полная совместимость в постели.
Никакого стыда. Просто пронзительная до боли близость. И радость, что он есть рядом.
Мирослав стоял у окна и смотрел на улицу. Он думал....ЕщёСтало так тягостно, что женщина попыталась выпутаться из липкой паутины сна. Это ей почти удалось.
— Спи, — сказал кто-то рядом.
Это был мужчина. Рядом с ним было тепло и безопасно. Тихо. Спокойно…
Все, кто ее осуждал, вдруг исчезли.
Осталась только ночь и темнота.
* * *
Очнулась она почти в полдень и только тогда поняла, что все это не сон. В окно светило солнце. Между ног приятно ныло. Губы распухли от поцелуев. Шея тоже побаливала. То ли повернулась не так, то ли это засосы. Сейчас не разберешь. Надо посмотреть в зеркало, чтобы понять.
Вообще все ощущалось как… свершившееся.
Грели воспоминания о полученном удовольствии. Она действительно не пожалела. Пусть она совсем не знала этого мужчину как человека, ее тело охотно принимало его. Они удивительно подходили друг другу. Полная совместимость в постели.
Никакого стыда. Просто пронзительная до боли близость. И радость, что он есть рядом.
Мирослав стоял у окна и смотрел на улицу. Он думал. Это касалось жены. Поверенный привез еще одну папочку, потолще. Прошлое у его благоверной было интересное, как и семья. Вчера они ограничились только коротким досье из легальных баз данных. Остальное добыли ребята из службы безопасности.
Ольга села и присмотрелась. Нет, ей не показалось. У него на спине купола. На предплечье тоже что-то наколото. Вчера она особо не вглядывалась, потому что смущалась. А уж спины и вовсе не видела.
Может, печатки на пальцах маскируют наколки-кольца? Он «сидел»? Если да, то за что? Выходит, она связалась с мужчиной, у которого криминальное прошлое? А, может, и не только прошлое.
— Проснулась? — обернулся он.
Ольга молча кивнула. Повернулась, хотела прикрыться тонким одеялом и раздумала. А что он там не видел? Так что она просто села и опустила ноги на пол. Ох! Оказывается, она до сих пор в телесных, невесомых чулках. Хотела порадовать жениха, а в итоге…
«Не думать».
Она медленно стянула остатки роскоши и встала. Мужчина прищурился, наблюдая за ее раздеванием. Ольга встала и окинула взглядом своего мужчину. Он был только в «боксерах» и ничуть не смущался. Халата поблизости не наблюдалось.
«Ах, была не была!»
Женщина подошла ближе, обняла его за шею и подарила короткий поцелуй, после чего хотела отстраниться, но он ей не дал.
— Доброе утро, — сказал Ольга. — Давно встал?
— Да.
Он нагнулся, зарывшись лицом ей в локоны, которые за ночь встали дыбом. Пахло кокосом? Похоже на то. И еще чем-то сладким. Зимин хотел запомнить ее запах. Наконец отпустил, и Ольга легкой походкой обошла его, оказавшись за спиной. Женщина провела по его спине, и он понял, что она пальцем обвела силуэт...ЕщёГлава 3
Ольга молча кивнула. Повернулась, хотела прикрыться тонким одеялом и раздумала. А что он там не видел? Так что она просто села и опустила ноги на пол. Ох! Оказывается, она до сих пор в телесных, невесомых чулках. Хотела порадовать жениха, а в итоге…
«Не думать».
Она медленно стянула остатки роскоши и встала. Мужчина прищурился, наблюдая за ее раздеванием. Ольга встала и окинула взглядом своего мужчину. Он был только в «боксерах» и ничуть не смущался. Халата поблизости не наблюдалось.
«Ах, была не была!»
Женщина подошла ближе, обняла его за шею и подарила короткий поцелуй, после чего хотела отстраниться, но он ей не дал.
— Доброе утро, — сказал Ольга. — Давно встал?
— Да.
Он нагнулся, зарывшись лицом ей в локоны, которые за ночь встали дыбом. Пахло кокосом? Похоже на то. И еще чем-то сладким. Зимин хотел запомнить ее запах. Наконец отпустил, и Ольга легкой походкой обошла его, оказавшись за спиной. Женщина провела по его спине, и он понял, что она пальцем обвела силуэт блатной наколки. Мирослав повел широкими плечами и шевельнул головой влево-вправо, так что едва слышно хрустнули позвонки. Мышцы шевельнулись и заиграли под кожей. Ей в этот миг показалось, что он встряхнулся, как огромный зверь.
— Расскажешь? — спросила она.
Ольга для себя решила, что не будет копать, хотя по работе возможности были.
Ей было интересно, как далеко простирается его доверие. Сам расскажет или нет? Если да — примет ли она правду? Если нет — то… То что? Узнать можно все, даже если он промолчит.
— Сидел, — развернулся он к ней и перехватил за запястье.
— Это я поняла.
Мирослав хмыкнул. Странная она, однако. Не спрашивает, за что мотал срок на зоне. Спросила у него, а не в своем ЧОПе.
— Расскажу как-нибудь, — он обвел рукой ей лицо, задержавшись на подбородке, и заставил взглянуть себе в глаза. — Тебе, скорее всего, не понравится.
— Раз ты так говоришь… — фыркнула она, сообразив, что переступает черту. — Ладно, кто первый в душ?
— Я уже был.
— Отлично!
Она практически сбежала. Старалась идти медленно, но в глубине души хотела дать деру, закрыться в ванной и подумать о том, что происходит. Хуже всего то, что она снова захотела, чтобы Слав отнес ее в постель и повторил то, что уже было.
Но природа беспощадна. Мочевой пузырь переполнен, волосы всклокочены, и надо привести себя в порядок. Зубы почистить, в конце концов. Совсем не до романтики. Она все время будет думать, как выглядит. Хуже нет! Это убивает желание на корню. По крайней мере, у нее это так.
Когда уверен в себе, не думаешь о мелочах. Просто целиком и полностью отдаешься процессу.
— Мама мия!
Она хотела быть красивой… для него. Желанной. Сегодня он ее хотел, а завтра? Кругом полно юных привлекательных нимфеток, которые охотятся за такими, как он. Им плевать на возраст и судимость. И на кольцо на пальце тоже плевать. Сколько пройдет времени, прежде чем она надоест Зимину? А, может, даже хорошо, что надоест? Когда это случится — а это неизбежно случится — он будет снова свободна.
Сейчас не убежать. Он еще не насытился. Да и не хотелось особо. Просто наконец включились мозги, и Ольга поняла, как глубоко она вляпалась. Она рассматривала кольцо на пальце. Наверно, надо снять, когда моешься. Попытавшись сделать это, она поняла, что сверкающий камнями ободок не слезает. Наверное, за ночь палец немного распух. Ладно. Пусть остается.
— Оу-кей, оу-кей… Тэйк ит изи…
И муж пока тоже пусть остается, раз уж так получилось. Судьба дает лимоны — делай лимонад! Или так. Лаймы — добавь текилы и соль. Наслаждайся. Carpe diem. Лови момент. Просто живи.
Она принялась рассматривать себя в зеркало. Выспалась. Не упилась, как хотела, так что кожа свежая, без отеков. Цвет лица радует. Хорошо, что она никогда не увлекалась косметикой. Природа одарила ее чистой кожей без изъянов, так что штукатуриться особой нужды не было.
«С мужчиной».
Так-с. Что тут у нас? Помимо внушительной стопки из полотенец на все случаи жизни — два халата, одноразовые тапочки и мини-флаконы с косметикой. Отлично. А то ее клатч остался у свидетельницы. Накидка, кстати, тоже. Надо потом забрать.
— Ох!
Телефон же там. В сумочке остался. Вот растяпа! Может, кто-то из сослуживцев звонил. Хорошо еще, что на работу не надо. Три дня, как положено, взяла по заявлению в отделе кадров. В среду регистрация, так что выходные можно было к этому добавить и гулять пять дней! Андрей вполне резонно возразил, что придется догуливать без него, но она решила воспользоваться возможностью и просто отдохнуть. А то вечно ...ЕщёВокруг глаз самозародившиеся «смоки», но тушь не растеклась, как она боялась. Спасибо фирме-производителю, не обманули. Как и ожидаемо, едва заметные красные следы на шее и груди. Небольшое раздражение на щеке. Это, наверное, от его щетины. Губы распухли, помады и след простыл. Выглядит как… как женщина, которая провела бурную ночь.
«С мужчиной».
Так-с. Что тут у нас? Помимо внушительной стопки из полотенец на все случаи жизни — два халата, одноразовые тапочки и мини-флаконы с косметикой. Отлично. А то ее клатч остался у свидетельницы. Накидка, кстати, тоже. Надо потом забрать.
— Ох!
Телефон же там. В сумочке остался. Вот растяпа! Может, кто-то из сослуживцев звонил. Хорошо еще, что на работу не надо. Три дня, как положено, взяла по заявлению в отделе кадров. В среду регистрация, так что выходные можно было к этому добавить и гулять пять дней! Андрей вполне резонно возразил, что придется догуливать без него, но она решила воспользоваться возможностью и просто отдохнуть. А то вечно то одно, то другое.
Бывший ее сегодня улетает. Вечером. Господи, вдруг он тоже звонил?
«Да пошел он!»
Кто успел, того и тапки. Вода льется на голову, и в мозгах немного проясняется. Жизнь невозможно повернуть назад. Отмотать уже не получится. Если он пришел в себя и решил все исправить, то опоздал. Даже если он будет валяться в ногах и просить прощения, между ними всегда будет стоять его предательство и трусость. И еще — другой мужчина. Зимин.
Кольцо. Секс.
Измена?
Нет.
Точно нет. Виноватой она себя не ощущала.
Поддалась соблазну? Отпустила тормоза?
Да.
Точно да. И стыда после случившегося не было.
Назло? Хотела досадить и сделать больно?
Нет, нет и нет. Все, что вчера случилось, было не в пику бывшему возлюбленному, а потому, что ей понравился тот, кто стал ее мужем. Очень, очень понравился. И нравился все больше и больше. Тест-драйв прошел успешно. Можно брать.
При этой мысли она широко улыбнулась. Ольга провела руками по телу, смывая ароматную пену, и внутри снова возникло странное томление. Она сейчас как мартовская кошка. Если бы не гордость и достоинство, вышла и полезла бы к мужику.
Женщина отключила воду и вышла. Белья на смену нет. Ну и ладно. Ни разу еще не ходила без белья под одеждой, хотя слышала о таком. Намотав на волосы «тюрбан» из полотенца и накинув белоснежный махровый халат, она снова бросила взгляд в зеркало. Свежа как роза. Можно выходить.
Боязно.
Что он там делает? Что дальше? Невозможно все время жить в отеле. Выйти и спросить: «К тебе или ко мне?» Ольга фыркнула от смеха. Абсурд. А вообще это большой вопрос. У них гостевой брак или как?
Ольга попыталась представить его у себя в крохотной однушке и не смогла. Потом вообразила особняк где-нибудь на Рублевке или роскошный пентхаус и себя в нем — и тоже не вышло. Картинка не складывалась.
Она открыла дверь и вышла в гостиную. Зимин, который так и не оделся, сидел у стола и что-то изучал на лэптопе. Она вчера не заметила, чтобы он что-то брал из машины. Значит, пока она спала, успел прогуляться? Наверное. При ее появлении мужчина посмотрел на нее.
— Ну как?
— Хорошо, — улыбнулась она. — Фен только не нашла.
И подумала: щетки тоже нет. Ужас! Мокрые волосы завьются мелким бесом, и это будет нечто. Только маслами удавалось немного укротить эту гриву. Надя над ней смеялась и завидовала, а Ольге часто хотелось коротко подстричься. Останавливали только соображения, что будет похоже на провинциальную химию «а-ля баран». Никому потом не докажешь, что это свое, и что так и задумано.
— Фен там, в нише за дверью.
Ему-то фен не нужен, но Зимин неосознанно обращал внимание на незначительные, казалось бы, детали. Как выглядит помещение, пути выхода, что где лежит, кто где стоит и какое выражение лиц, у кого ствол — если есть — и готов ли этот кто-то его использовать по назначению… Это не раз спасало ему жизнь.
— Ага, спасибо.
Она вернулась и немного пошумела, смирившись с неизбежным. Под струей горячего воздуха шевелюра встала дыбом. Взрыв на макаронной фабрике! Кажется, в сумке была упаковка шпилек, может, удастся справиться. Забавно. Бытовые мелочи она сейчас воспринимала как благо, потому что они отвлекали от мыслей о неизбежном.
Она сейчас выйдет и снова встретится с ним.
— Слав.
Она попробовала имя на вкус. Звучит странно знакомо, словно она уже смирилась с неизбежным и начала привыкать, что он остается в ее жизни.
— Муж?
А вот это звучало непривычно, пока не укладываясь в голове. Надо было энное количество раз услышать это от других, чтобы это отпечаталось в сознании, как клеймо. Тавро принадлежности? Да, пожалуй. Не менее реальное, чем штамп в паспорте или засосы на коже.
Второй раз появившись перед мужем, она застала его почти одетым. Брюки с носками натянул, а вот рубашку еще не застегнул, и было видно мощную грудь и «кубики» на прессе. Ольга сглотнула. Смотреть невозможно и ...Ещё— Ага, спасибо.
Она вернулась и немного пошумела, смирившись с неизбежным. Под струей горячего воздуха шевелюра встала дыбом. Взрыв на макаронной фабрике! Кажется, в сумке была упаковка шпилек, может, удастся справиться. Забавно. Бытовые мелочи она сейчас воспринимала как благо, потому что они отвлекали от мыслей о неизбежном.
Она сейчас выйдет и снова встретится с ним.
— Слав.
Она попробовала имя на вкус. Звучит странно знакомо, словно она уже смирилась с неизбежным и начала привыкать, что он остается в ее жизни.
— Муж?
А вот это звучало непривычно, пока не укладываясь в голове. Надо было энное количество раз услышать это от других, чтобы это отпечаталось в сознании, как клеймо. Тавро принадлежности? Да, пожалуй. Не менее реальное, чем штамп в паспорте или засосы на коже.
Второй раз появившись перед мужем, она застала его почти одетым. Брюки с носками натянул, а вот рубашку еще не застегнул, и было видно мощную грудь и «кубики» на прессе. Ольга сглотнула. Смотреть невозможно и не смотреть нельзя. Как тут быть?
— Что? — почувствовал он ее взгляд.
— Ничего.
Соврала. Не умеет хитрить.
— Точно?
— Ну, да…
Рот женщины чуть приоткрылся, и было видно жемчужные зубки. Грудь приподнялась, когда она вдохнула. Ресницы на миг опустились и вновь поднялись, словно она не хотела, чтобы он знал ее мысли. А, в общем, все ясно. Как тут не понять?
— Иди сюда.
Ольга, как завороженная, сделала пару шагов навстречу. В награду за смелость мужчина обнял ее. Пальцы его зарылись ей в кудри. Другой рукой он ослабил узел на поясе и распахнул халат, который упал с плеч женщины.
— У меня сегодня дела, — поставил он ее перед фактом.
— Ясно, — прошептала она, не зная, радоваться или грустить.
Разочарование скользнуло в голосе. Зимин довольно рассмеялся.
— Но немного времени еще есть.
Он вдруг приподнял ее, взяв под попу, и прижал к стене. Она так и осталась в халате. Только ощутила, как он подхватил ее под колено и поднял ногу. Так ему удобнее? Что теперь?
Поцелуи до одури. Ласки снизу. Он впечатывает ее в стену и трется, имитируя соитие. Но еще не вошел, нет… Она стонет от нетерпения, и Зимин опять смеется. Отзывчивая девочка. К счастью, давно уже «не девочка». Можно не церемониться. Сейчас ему хочется так — жестко и быстро.
И он ее берет.
Входит до предела, засаживает так, что она беспомощно стонет. Он ненадолго замирает, глядя ей в глаза, и продолжает. Быстро, глубоко и сильно вгоняет в нее свой член. Тр…т так, как хочет, сохраняя самоконтроль и наблюдая, как она сгорает от страсти. Он дает ей кончить и потом бурно кончает сам.
* * *
Позже заявилась Надя. Она принесла ее накидку и клатч от «Эрме», где нашлось все необходимое — косметика и телефон. И тут же умчалась обратно по коридору. Сказала не ждать, потом перезвонит. Роман в самом разгаре? Поживем — увидим. Надо предупредить ее, что этот Калаш, скорее всего, связан с криминалом. Хотя Дробышева не дура, сама все поймет. Если уже не сообразила.
Море пропущенных звонков. От кого угодно, только не от того, чей звонок она ждала и боялась услышать. Ясно. Плевать!
Надо собираться. А вот тут заминка вышла. Зимин уже давно оделся и ждал, а она, как всякая истинная женщина, не спеша красила губы ярко-красной помадой в тон платью.
Это из-за него они теперь опаздывают, не так ли?
— Все, я готова, — пропела она и встала.
Они вышли. Желудок вдруг свело. Ух ты! Аппетит возвращается. Хороший признак. Вот что значит секс животворящий, как говаривал один ее коллега-корреспондент, большой пошляк и циник.
«Клин клином вышибают».
У них с Андреем в последнее время в постели все было как-то спокойно и дежурно. Без огонька. Удовольствие было, а удовлетворения по большому счету — нет. Кризис трех лет, наверное.
Ольга в глубине души понимала, что ему с ней просто удобно. Большой и чистой любви никогда не было. В начале да, ухаживал по всем законам жанра. Просто брал осадой. Завоевывал, можно сказать. Цветы домой и на работу, дворовые серенады под аккомпанемент гитары, походы в театр и ресторан. Даже драка с возможным соперником. Признания в любви. А потом, когда цель была достигнута, принимал все как должное.
Может быть, именно поэтому Ольга не хотела с ним съезжаться. Она держала дистанцию до последне...ЕщёНичего, подождет.
Это из-за него они теперь опаздывают, не так ли?
— Все, я готова, — пропела она и встала.
Они вышли. Желудок вдруг свело. Ух ты! Аппетит возвращается. Хороший признак. Вот что значит секс животворящий, как говаривал один ее коллега-корреспондент, большой пошляк и циник.
«Клин клином вышибают».
У них с Андреем в последнее время в постели все было как-то спокойно и дежурно. Без огонька. Удовольствие было, а удовлетворения по большому счету — нет. Кризис трех лет, наверное.
Ольга в глубине души понимала, что ему с ней просто удобно. Большой и чистой любви никогда не было. В начале да, ухаживал по всем законам жанра. Просто брал осадой. Завоевывал, можно сказать. Цветы домой и на работу, дворовые серенады под аккомпанемент гитары, походы в театр и ресторан. Даже драка с возможным соперником. Признания в любви. А потом, когда цель была достигнута, принимал все как должное.
Может быть, именно поэтому Ольга не хотела с ним съезжаться. Она держала дистанцию до последнего, хотя мужчину это страшно раздражало. Стирать носки и трусы в общем-то постороннему мужику? Варить щи-борщи? Подносить пиво и закуску, пока он, развалившись на диване, смотрит футбол? Нет уж. Она себя не на помойке нашла. Кто он ей? Сват, брат, муж, чтобы так его обслуживать?
Получается, она Рудницкого невольно дожала своей неуступчивостью и «нетаковостью», зацепила настолько, что он решил пожертвовать своим холостяцким статусом. И то в последний момент соскочил.
Вот и верь после такого уверениям в любви. Слова, слова… Если они не по-мужски расходятся с делом, что тут можно сказать?
— Что опять не так? — напрягся Зимин, разглядывая жену.
Они спускались на лифте. Ольга стояла с отсутствующим видом и смотрела вроде бы на свое отражение в зеркальной стенке, но на деле — куда-то в никуда. При звуках его голоса она тут же очнулась и встрепенулась:
— Да так, задумалась. Не обращай внимания, у меня бывает.
Все, сеанс психоанализа закончен. Выводы сделаны. Едем дальше в светлое будущее.
Зимин занес это в список наблюдений. Значит, Леткова склонна к приступам самоедства. Хорошо, что при этом не выедает ему мозги. Ценное качество. Наверняка жалеет, что вышла замуж, думает о бывшем и так далее. П…ц котенку, поезд ушел.
Приехали, как прилунились. Мягкий толчок о земную твердь. Ольга не любила лифты. Однажды она застряла во время пожара на телебашне, которую обслуживал их ЧОП, и страшно перепугалась. Все кончилось хорошо, но она потом долго не могла ездить на лифте.
Муж почувствовал ее смятение, взял за руку, и сразу стало спокойнее. Потом потянул ее наружу, на выход. Снова помог сесть в машину и повез, даже не спрашивая, куда ехать. Вот, значит, как? Ольга решила, что это тоже было в досье. Этот мужик все о ней разузнал, прежде чем принять окончательное решение.
Деловая хватка и привычка никому не доверять, не проверив. И после этого, наверное, тоже. Он время от времени бросал на нее изучающие взгляды в зеркало над лобовым стеклом, и Ольга физически ощущала их, будто кто-то касается кожи.
— Вот здесь! — опередила она указание ДжиПиЭс навигатора.
А то проедут поворот и придется делать лишний круг. Зимин свернул, и они въехали во двор. Машина сопровождения вслед за ними. Ольга как будто со стороны оценила то, что имеет. Обычный спальный район, вторичный жилфонд, советская «однушка». Зато своя, зато — почти в Москве. Полностью выплачена ипотека. Ни от кого не зависит. Есть где приткнуться на старости лет с парой кошек, чтобы не было так одиноко.
Так она думала лет пять назад. И, что греха таить, снова на миг задумалась в ЗАГСе, когда не явился жених. Она бы еще долго не смогла никому довериться настолько, чтобы впустить в свою жизнь. А там и старость на пороге, стучится в дверь… Мужики падки на молоденьких, а женщин, как известно, больше, чем мужчин. Выбор есть всегда.
И почему-то всегда выбирают мужчины, а не женщины.
И детей у нее никогда не будет.
И вообще…
— Точно торопишься? — вдруг спросила она, и будто протянулся мостик над пропастью. — Может, зайдешь на чашку кофе?
Оставался час.
Мужик обычно не опаздывал и всегда являлся заранее, чтобы без помех оценить обстановку. Но если ненадолго, то можно.
— Минуточку, — сказал он.
Перезвонив заму, он скупо, в двух словах предупредил, что раньше не получится. Подъедет четко ко времени, не вопрос. Пусть там развлекает Радимича сам. Отключился, а сам подумал, что время не для пробок, должен успеть. Или… Вот ржака будет, если он приедет на метро. Зато вовремя. Машину можно кинуть тут.
Припарковался. Помог Ольге отстегнуться, случайно коснулся груди и снова вдохнул ее аромат. Умом, конечно, понимал, что это шампунь из отеля, но все равно … у него встал. Давно с ним так не было, однако.
— Какой этаж?
— Пятый. Пойдем...ЕщёЗимин на миг нахмурился. Попов, его зам, звонил и сказал, что забил «стрелку» Радимичу. Договорились встретиться в три часа и перетереть насчет подпольного казино и места для нелегальных боев. Надо было продумать законное прикрытие и способ отмывания денег. За эту часть обычно отвечал Мирослав.
Оставался час.
Мужик обычно не опаздывал и всегда являлся заранее, чтобы без помех оценить обстановку. Но если ненадолго, то можно.
— Минуточку, — сказал он.
Перезвонив заму, он скупо, в двух словах предупредил, что раньше не получится. Подъедет четко ко времени, не вопрос. Пусть там развлекает Радимича сам. Отключился, а сам подумал, что время не для пробок, должен успеть. Или… Вот ржака будет, если он приедет на метро. Зато вовремя. Машину можно кинуть тут.
Припарковался. Помог Ольге отстегнуться, случайно коснулся груди и снова вдохнул ее аромат. Умом, конечно, понимал, что это шампунь из отеля, но все равно … у него встал. Давно с ним так не было, однако.
— Какой этаж?
— Пятый. Пойдем пешком? — вдруг предложила она, и мужчина окончательно убедился, что она боится лифтов.
— Ладно. Веди.
По пути Ольга вытащила внушительную кипу почты. Какие-то открытки, наверное, поздравительные, от тех, кого она решила поставить в известность о переменах в своей жизни. Газеты — это понятно. Счета. Оплатит потом, когда пойдет гулять с соседской собакой. Мира Загитовна уже не могла ходить по лестницам, так что с ее пекинесом гуляла молодая здоровая соседка, живущая напротив.
А это что? Какое-то письмо. От Андрея! Господи…
Она остановилась на площадке между четвертым и пятым этажами и подышала. Зимин заметил, что на ней лица нет.
— Идем, — справилась она с собой.
Открыв дверь, хозяйка квартиры осмотрелась. Кроме тапочек, ничто не напоминало о бывшем. Ольга не стала их предлагать гостю. Просто брезгливо взяла двумя пальцами тапки и выкинула в ведро в санузле, мимоходом отметив, что там покоилась зубная щетка и полудохлый тюбик с лосьоном после бритья. Вот так. Мусор выкинул, но мешок не вынес. Арбайтен, Ольга батьковна. Не царское это дело — мусор выносить.
Она помыла руки и вышла из ванной. Потом пошла на кухню варить обещанный кофе. Мирослав тоже ополоснулся и даже отлил, раз уж он тут. Изучив содержимое полочек и ведра, мужчина довольно хмыкнул и вышел обратно.
Прошелся по комнате, изучая сдержанную обстановку, книги на полках — преимущественно на иностранных языках — и не находя следов постоянного пребывания другого мужчины в доме, Зимин усмехнулся. Совместные фото тоже отсутствовали. То ли ее жених вывез все свои манатки, то ли они проживали раздельно.
Лучше бы второе. Почему лучше, он так и не решил. Просто… лучше.
Ольга не казалась ему слишком доступной, хотя последние сутки говорили об обратном. Мыслей женщины он пока не знал.
Она дочь Летковых. Странно, что родители не общаются с единственной дочерью. Был еще сын, но он погиб при невыясненных обстоятельствах в автокатастрофе. Родители, достаточно молодые на тот момент, решили родить еще одного ребенка. Так появилась на свет Ольга.
Отец Ольги, Борис Иванович Летков, был крупным инвестором. Кроме того, он владел оптово-розничной сетью продуктовых товаров и держал логистический центр в пригороде. В сфере его интересов была активно развивающаяся сеть селективной косметики и мультибрендовые магазины молодежной одежды.
Мать его жены, Изабелла Юрьевна, в девичестве Падарская, была довольно известным фотографом и активно участвовала в культурной жизни города.
Дочь… О дочери ни слова, начиная с того момента, как ей исполнилось восемнадцать лет. Ни совместных фотографий на публике, ни упоминаний в прессе. Ни-че-го. Приписка начальника службы безопасности гласила, что, скорее всего, имела место семейная ссора. За год до разрыва девчонка была на домашнем обучении по состоянию здоровья. Причина не указана. Концов уже не найти. Хорошо, значит, прятали.
Почему дочь таких родителей живет в этой дыре? Неужели не может себе позволить что-то получше? Не шикует, живет скромно, хоть и со вкусом. Машины не заимела — это он и так видел, да и в деле было указано. Хотя на права сдала. Но на работу ездит, как простая смертная, на метро. Надо, кстати, распорядиться, чтобы кто-нибудь из парней ее возил туда и обратно.
Еще одна странность не давала ему покоя. На фото в досье были двое. Он сравнил и удивился. Ольга совсем не похожа на своих родителей. Отец — крупнокостный шатен, а мать — скорее всего, натуральная блондинка. Тоже не слишком грациозная. А получилась смуглая, изящная, как статуэтка, кудрявая «испанка».
— Слав? — услышал он и пошел на кухню.
Пахло неплохо. Да что там! Аромат стоял упоительный. Ольга священнодействовала на аскетичной, сдержанной кухне. Она варила кофе в песке. На подносике, погруженные в горячий песок, стояли две миниатюрные турки. Кофе она по-быстром...ЕщёКое-где интересы Зимина пересекались с холдингом Леткова. Занятно.
Почему дочь таких родителей живет в этой дыре? Неужели не может себе позволить что-то получше? Не шикует, живет скромно, хоть и со вкусом. Машины не заимела — это он и так видел, да и в деле было указано. Хотя на права сдала. Но на работу ездит, как простая смертная, на метро. Надо, кстати, распорядиться, чтобы кто-нибудь из парней ее возил туда и обратно.
Еще одна странность не давала ему покоя. На фото в досье были двое. Он сравнил и удивился. Ольга совсем не похожа на своих родителей. Отец — крупнокостный шатен, а мать — скорее всего, натуральная блондинка. Тоже не слишком грациозная. А получилась смуглая, изящная, как статуэтка, кудрявая «испанка».
— Слав? — услышал он и пошел на кухню.
Пахло неплохо. Да что там! Аромат стоял упоительный. Ольга священнодействовала на аскетичной, сдержанной кухне. Она варила кофе в песке. На подносике, погруженные в горячий песок, стояли две миниатюрные турки. Кофе она по-быстрому поджарила в микроволновке и смолола в пыль. Ванильный коньяк с танцующим внутри стручком нашелся на полке. Пару капель в самом конце. Все.
Господи, она дома! Вот теперь она точно дома.
И у нее гость.
Мирослав, казалось, заполнил целиком ее крохотную кухню, вытеснив весь воздух. Присутствие ощущалось на физическом уровне. Такому человеку нужно больше места, больше территории и пространства. Только тогда это странное давление исчезнет.
Ольга разлила кофе по чашечкам из тончайшего «ломоносовского» фарфора и подумала, что надо приобрести массивную толстостенную посуду специально для Зимина. Одно дело пить с подружками, а другое — с ним.
Пьет с удовольствием. Видно, что нравится. Молчит, думает. Сахара насыпал две ложки; она запомнила на будущее. Сахар держала для Андрея, а теперь — для него. Сама Ольга пила черный и горький, так что мгновенно раскрылись глаза и прояснилось сознание. Спать больше не хочется. Зато хочется петь во все горло! Что с ней?
Внутри расцветала радость. Распускалась неведомым цветком, и становилось ясно, что не конец света, и жизнь не заканчивается на этом. Будет трудно, но это ничего. Зато интересно и не скучно.
— Пора, — взглянул на наручные часы мужчина. — Я поехал.
— Хорошо. Проводить, или сам закроешь?
Там достаточно было захлопнуть дверь.
— Ну, проводи, — стало ему смешно.
Интересная она. Играет в независимость, еще не наигралась. Баба без мужика — не пришей кобыле хвост. Ей с ним хорошо, так чего артачится? Делает вид, что ей все равно. Жаль, времени мало, иначе показал бы, как ей не все равно. Но это вечером.
Зимин предложил выводить средства за нелегальные бои через систему тотализаторов. Букмекерская система присваивала каждому участнику уникальный номер. Однако никто не мешал использовать эти данные для других проводок за якобы выигранные или проигранные ставки. Так можно было «отмывать» деньги, чтобы потом пустить их в оборот, не привлекая внимания ментов. А суммы немалые. Сложно не заметить.
— Проблем с налоговой не будет? — уточнил Радимич.
Это был красномордый, кургузый мужик лет пятидесяти, который держал подобную сеть в прошлом, когда это было законно, но теперь приходилось выкручиваться. Почти весь бизнес ушел в «тень». Бои по смешанным единоборствам подмяли под себя различные ассоциации типа ММА. Казино запретили, загнав всех в «игровые зоны». Зоны. Звучит-то как!
Начиналось все с уличных игровых автоматов, а закончилось сворачиванием бизнеса. Под предлогом борьбы с игроманией запретили почти все. Мирослав в глубине души был уверен, что это так же бесполезно, как и б...ЕщёГлава 4
Зимин предложил выводить средства за нелегальные бои через систему тотализаторов. Букмекерская система присваивала каждому участнику уникальный номер. Однако никто не мешал использовать эти данные для других проводок за якобы выигранные или проигранные ставки. Так можно было «отмывать» деньги, чтобы потом пустить их в оборот, не привлекая внимания ментов. А суммы немалые. Сложно не заметить.
— Проблем с налоговой не будет? — уточнил Радимич.
Это был красномордый, кургузый мужик лет пятидесяти, который держал подобную сеть в прошлом, когда это было законно, но теперь приходилось выкручиваться. Почти весь бизнес ушел в «тень». Бои по смешанным единоборствам подмяли под себя различные ассоциации типа ММА. Казино запретили, загнав всех в «игровые зоны». Зоны. Звучит-то как!
Начиналось все с уличных игровых автоматов, а закончилось сворачиванием бизнеса. Под предлогом борьбы с игроманией запретили почти все. Мирослав в глубине души был уверен, что это так же бесполезно, как и борьба с пьянством. Пили, пьют и будут пить. Особенно если есть предрасположенность к этому делу. А спрос неизбежно рождает предложение.
Теперь остались только спортивные тотализаторы, ипподромы и интернет-казино. И то все давно поделено. Повезло тем, кто, владея инсайдерской информацией, вовремя подсуетился. А вот такие дурачки, как Радимич, до последнего верили, что закон не пройдет. Прошел. Протолкнули.
Попов обещал помочь бизнесмену и свести его с Зимой в обмен на долю от прибыли или долю в бизнесе — как договорятся.
Сейчас они сидели в отдельной кабинке в ресторане и беседовали. На столе стояли напитки и закуски, но никто, кроме зама Попова к ним не притронулся. Ему уже пофиг. «Мавр сделал свое дело…»
Радимич нервничал. В помещении было прохладно, но он вспотел, как свинья, не выдержал и скинул пиджак, повесив его на спинку стула. Под мышками виднелись круги от пота. Дрожит за бабки свои. Боится страшно и ментов, и налоговой, и особенно бандитов, которые его будут крышевать. Однако только на последних у него надежда. Иначе бизнесу кранты.
— Нет, система обкатанная, — заверил Зимин. — Главное, чтобы на реальных акках были только проигрыши. Тогда налоговая к этим людям претензий не имеет, и они даже не узнают, что их лицевые счета используются для перевода средств. В личном кабинете только подчищать периодически. Это уже программисты пусть работают.
— Но…
Мирослав понял, о чем подумал мужик.
— Да, минус есть, — улыбнулся он. — Придется отстегивать налог на прибыль. Однако есть способ ничуть не хуже. Липовые акки, оформленные на свежих покойников, разных хануриков, алкашей и бомжей. Выводим деньги как выигрыш, и тогда налог платить не надо.
— А это не опасно? — насторожился Радимич.
— Главное не наглеть и выводить таким образом не все, а только часть.
Если по чуть-чуть, это не привлечет внимания. Все зависит от масштаба деятельности.
— И так, и эдак, — воодушевился мужик. — В глаза не бросается, так?
— Так. Решайте сами, Сергей Викторыч, что вам роднее — деньги или безопасность. Гарантий при любом раскладе я дать не могу, — ответил Зимин и развел руками. — Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
Он был сама доброжелательность. Зачем же отказываться, когда деньги сами плывут в руки? Вот и повод пролезть на подпольные бои. На ловца и зверь бежит. Припертый обстоятельствами к стенке бизнесмен сам пришел на поклон. Они поставят там везде своих людей, чтобы присматривали, не укрыл ли Радимич часть прибыли от деловых партнеров. «Крышу», то есть охрану, обеспечат. Все должно быть под контролем.
— Я согласен, — сказал Радимич и утер салфеткой пот со лба.
— Отлично! Антон Николаевич, звони поверенному, будем оформлять. Пусть сегодня с юристами Сергей Викторыча все обсудят.
Попов умчался в холл звонить. Все должно было выглядеть как слияние и взаимовыгодное партнерство двух букмекерских систем. Это только надводная часть айсберга.
— Ну, что, увидимся завтра на подписании? — дал понять Зимин, что встреча окончена.
— И я надеюсь, — задумчиво уронил его собеседник. — Тут ведь и мои вложения. И риск тоже мой. Вы это хорошо понимаете?
Радимич побледнел и часто задышал. Зимин еще подумал, как бы его не зашиб кондратий. Наверняка мужик вспомнил не слишком давнее дело, связанное с Зиминым. Он точно так же крышевал его коллегу по цеху, Махоркина. Тот погорел на своей жадности. Он массово выводил деньги через левые аккаунты, что стало объектом пристального внимания налоговой и МВД. Когда его взяли, мужик пошел на сделку со следствием и пытался все свалить на партнеров.
Зимин, вовремя оценив масштабы деятельности, велел Попову в одностороннем порядке расторгнуть часть договоров, уведомить партнера и уничтожить все документы по «серой» бухгалтерии. Упреждающие меры сработали. Ох, как бесновался подполковник Бессонов, когда ничего не нашли! В офисе Зимина произвели обыск, изъяли то, что на виду, но прикопаться было не к чем...Ещё— Да-да, — сразу заторопился Радимич. — Премного благодарен. Надеюсь, не подведу.
— И я надеюсь, — задумчиво уронил его собеседник. — Тут ведь и мои вложения. И риск тоже мой. Вы это хорошо понимаете?
Радимич побледнел и часто задышал. Зимин еще подумал, как бы его не зашиб кондратий. Наверняка мужик вспомнил не слишком давнее дело, связанное с Зиминым. Он точно так же крышевал его коллегу по цеху, Махоркина. Тот погорел на своей жадности. Он массово выводил деньги через левые аккаунты, что стало объектом пристального внимания налоговой и МВД. Когда его взяли, мужик пошел на сделку со следствием и пытался все свалить на партнеров.
Зимин, вовремя оценив масштабы деятельности, велел Попову в одностороннем порядке расторгнуть часть договоров, уведомить партнера и уничтожить все документы по «серой» бухгалтерии. Упреждающие меры сработали. Ох, как бесновался подполковник Бессонов, когда ничего не нашли! В офисе Зимина произвели обыск, изъяли то, что на виду, но прикопаться было не к чему. Не пойман — не вор.
Еще и выставили себя невинной жертвой. А с Махоркиным потом ребята разобрались в СИЗО.
— Что вы! Да я! Я никогда!!!
— Что вы, что вы, — широко, во все тридцать два зуба, улыбнулся Мирослав. — Я вам верю. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.
Не погнушался, пожал руку. Даже проводил до выхода, хлопнув на прощанье по плечу. Радимич оттаял и воодушевился. Может, и сработаются они. Чем черт не шутит?
— Ну что, Зима? Обул еще одного лоха? — подошел к нему Попов.
Он как раз закончил важный разговор и застал прощание.
Антон Николаевич Попов был его официальным замом со всеми правами и привилегиями. А также верным другом и соратником.
Умный и злопамятный тип. Братва кличет его Поп, а недоброжелатели за глаза называют «попой». Пока не столкнутся вплотную. Тогда они сильно пожалеют, да поздно будет. Это был тощий, неприятный, быстрый как змея и такой же хладнокровный мужик. Вор-рецидивист, он вовремя сообразил, что не там варится и зазря мотает сроки по мелочевке.
Сам пришел на поклон к Зимину, который двадцать лет назад только-только раскручивался, и взял под крыло парня. У него были перспективы. Поп власти не хотел и предпочитал держаться в тени. Он больше хотел денег. Зимин мог их добыть. Это был тандем, проверенный годами.
Конечно, они не на вершине пищевой пирамиды. Тоже отстегивали кому надо — и своим браткам, и властям. За все надо платить. А чтобы платить, использовать в темную лохов.
— Думаю, — поделился сомнениями Зима. — То ли выдоить его и сдать, то ли вложиться по-крупному.
— А чего больше хочется? — пытливо посмотрел на него зам.
Он знал, что у Зимина чутье на денежные предприятия. Тот просто знал, что принесет ему прибыль, и когда нужно вовремя соскочить.
— Пока не решил. В процессе станет ясно. Понаблюдаю.
Мирослав посмотрит, что это за человек, и сколько прибыли будет приносить бизнес. И от этого плясать.
— А ты у нас женился, значит, — безо всякого перехода вдруг сказал Поп.
— Да я и не скрывал. Регистрация была вчера.
— На другой бабе.
— И такое бывает, — с отсутствующим видом выдал Зимин, думая о том, что делать с Летковым.
Он запросил данные и выяснил, что они имели часть акций холдинга. Не такой большой пакет, чтобы войти в совет директоров, но достаточный, чтобы принимать участие в ежегодном собрании и получать солидные дивиденды.
Мирослав думал, а не скупить ли по-тихому акции, чтобы в апреле на законных основаниях принимать там решения? Зачем это ему надо, он пока не знал, но придумает. Не зря же он на дочери Леткова женился. Можно это использовать, только выяснить, как.
— Ну, поздравляю, — сказал зам. — Остепенился.
— Что ты пристал, а? — надоело Зимину. — Я не «в законе», хочу женюсь, а хочу развожусь.
— Ладно, не серчай. Дело молодое. Как не понять!
— И ты не бери в голову.