Предыдущая публикация
И҆ речѐ ѕмі́й женѣ̀: не сме́ртїю у҆́мрете:
вѣ́дѧше бо бг҃ъ, ꙗ҆́кѡ во́ньже а҆́ще де́нь снѣ́сте ѿ негѡ̀, ѿве́рзꙋтсѧ ѻ҆́чи ва́ши, и҆ бꙋ́дете ꙗ҆́кѡ бо́зи, вѣ́дѧще до́брое и҆ лꙋка́вое.
Диавол был существо уже падшее, то есть, совершившее преступление, и знал, что он потерпел как преступник, и что терпят совершающие преступление. Все преступники терпят одно и тоже. И теперь, ведь, когда мы грешим, грешим как бы слепые, а когда согрешим, тогда видим, что мы сделали. Так, когда кого-нибудь упрекают, говоря: «зачем ты это сделал», обвиняемый ссылается на свою невменяемость, говоря: «поистине, я не ведал, что делал», не потому, чтобы он был слеп, а потому, что во время греха потемняется ум, всецело уходит в дело и бывает во время совершения поступка слеп. Вслед затем он в своей совести видит, что сделал.
Представлю это на примере. Проникает кто-нибудь в дом с целью грабежа; он входит как бы слепой, не помышляет ни о том, что его кто-нибудь может встретить, поймать, ни о страхе пред судьями, ни об угрожающей опасности; он ослеплен недугом. Когда он войдет, когда похитит, когда уйдет с краденым, то, хоть и никого нет, исполняется страхом, чувствует, что сделал, и думает, что если начнут расследовать, узнают чье дело это преступление. О чем он не помышлял во время дела, о том думает после его совершения.
Точно также, например, прелюбодей, пламенеющий страстью к чужой жене, входит, не помышляя ни о законах супружества, ни о судах, ни об обвинителях, ни об изощренных мечах; когда же совершит преступление, чувствует страх, смотрит с подозрением на слугу, на служанку, на соседа, на родственника, – и то, чего не видел во время преступления, видит после его совершения.
Равным образом, когда кто-нибудь убеждает другого отстать от дурных дел, то, – если последний не поддается убеждениям, – обычно говорит: «я много раз говорил ему, но он не слушал»; говорит так не потому, что тот не слышал, а потому, что не внимал словам. Подвергнув, затем, такого человека наказанию, он говорит: «научу тебя слушать», говорит так не потому, что дает последнему слух, а потому, что наказание уничтожает упорство и приводит человека в разум. Так и пророк говорит: «наказание Господне отверзает уши мои» (Ис.50:5).
Итак, поелику диавол пал (я не забыл о предмете речи), он знал, где очутился после падения, и тогда уразумел, что сделал. Он знал по собственному опыту, и потому сказал: «в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши», то есть, как и мои; я по собственному преступлению знаю, что испытал; я узнал, что потерпел, я узнал, что потерял. Затем они съели, «и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги». Раньше они были наги и не стыдились. Они лишились покрова безсмертия, отнята была одежда славы, обнажилось тело и осталась уже одна земля.
Тотчас же развивается изобретение искусств. Первым искусством Адама было искусство шить. Раньше всякого искусства он взял листья смоковницы и сшил их. Кто научил его, кто наставил? Адам раз навсегда получил от Бога разум, был образом Божиим, и ты сомневаешься в его знании? Подумай, как человек сделал первый плуг (...) Откуда узнала жена искусство тканья, кто научил ее взять шерсть, вымыть ее, расчесать, спрясть, разделить нитки, и опять соединить разделенное? Откуда все это? Кто научил людей, занимающихся окраской материй, искусству окрашивания? (...) А ты, когда слышишь, что Бог действует, думаешь, что Он действует движением руки?
Если ты спросишь о каждом искусстве, о каждом изобретении, и скажешь: «как выдумали то или это?», то вспомни первые слова: «сотворим человека по образу Нашему», и ты получишь разрешение недоумения. Человек – образ Божий, и не мыслит? Образ Божий, и не подражает Владыке? «Сшил смоковные листья».
Свт. Иоанн Златоуст
#грех
Следующая публикация
Нет комментариев